Текст книги "Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Не знаю, – честно призналась Вероника. Она некстати вспомнила, как пожилым людям, привыкшим доверять окружающим, втюхивают по безумной цене "суперлекарства", бытовую технику или дизайн и интерьер по безумным ценам, вгоняя их в долги и навешивая кредиты. И такие "умельцы" не только не стыдятся своего промысла, но ещё и зачастую бравируют умением "развести лоха", без которого и "жизнь плоха". И когда она проводила расследование об одной такой организации, торгующей "супервитаминами", то никаких добрых чувств к продавцам "ноу-хау" не испытывала...

– То ли дело я, – весело заключил Лёня, – лишний пирожок съел и на девушек заглядываюсь. Вот и все.

– Хотя бы с девушками повремените в эти дни, – тоже улыбнулась Вероника. Увидев через стекло, что Морской уже вышел и запирает номер, девушка помахала Лёне рукой и вышла.

У столика сидел с планшетом один из товарищей Леонида. Он поднял голову, кивнул Веронике и Морскому и снова углубился в чтение почты.

– Надо подарить тебе духи на день рождения, – на лестнице Морской галантно приобнял Веронику за талию. – А то нашими парфюмами уже весь этаж пропах, а у тебя вообще ничего нету.

– А сейчас все наоборот, Витя, – сказала Вероника, у которой от прикосновения Виктора по спине разлилось приятное тепло, – это вы, ребята, парфюмитесь без передышки, а многие женщины считают, что достаточно регулярно мыться и не забывать об антиперспиранте.

– И все же я подарю тебе самый дорогой парфюм! Большой флакон за то, что ты все время препираешься, – сурово сказал Морской. – А будешь спорить – куплю два! – расхохотался он и увернулся от шутливого Вероникиного замаха.

*

Иван Игнатьевич приказал накрыть стол для гостей на открытой веранде. Выйдя на неё, Вероника восторженно замерла. прямо за перилами она увидела озеро, безупречно гладкое, зеркально отражающее небо, облака и ажурные балясины веранды. Все было словно нарисовано на водной поверхности. Напротив протянулась лесополоса, и сосны и берёзы тоже, словно нарисованные, повторялись на воде. Деревья были очень высокими, но тонкими, как девочки-подростки, измученные вечными диетами. Желая получить хоть немного солнечного света, деревья все силы тратили на рост, а не на пышность.

"Кстати, о диете, – Вероника окинула взглядом стол, – ну как тут удержаться?.."

Благоухали сразу четыре пирога – мясной, сырно-грибной, рыбный и сладкий. На тарелках раскинулись бутерброды. Да ещё и огромное блюдо кремовых трубочек...

– Жена любит печь, – пояснил мэр, – конечно, в эту неделю ещё нужно поститься, но у нас как-то так сложилось, что постов никто не соблюдает.

– И я тоже, – Морской наполнил тарелку выпечкой. – У меня такой активный образ жизни, что на постной пище я свалюсь от истощения.

"Глупо как-то, – подумала Вероника, – за столом, уставленным такими вкусностями, демонстративно жевать стебелёк сельдерея. И остальных буду смущать, и сама ни о чем другом не смогу думать кроме того, как мне хочется есть..."

Когда гости утолили первый голод, Иван Игнатьевич перешёл к делу.

– Я выделил вам в помощь своих людей, – сказал он, – все православные культовые учреждения в городе взяты под контроль. Но мне все равно неспокойно, Виктор Ильич. Не лучше ли было бы отменить праздничные мероприятия?

– Это не лучшая идея, – ответил Виктор, доедая бутерброд с сёмгой, – террорист догадается, что засветился, уедет, и мы его потеряем. А он выпустит вирус в другом месте. А сейчас есть шанс не только предотвратить теракт, но и обезвредить преступника.

Удивительно, как умел Морской даже на чужой территории оставаться хозяином положения и убеждать в своей правоте.

– Кстати, – сказал он, – даже если террористы не осуществят свои намерения в Синеозерске, нет гарантии, что он останется в стороне. Эпидемия может легко охватить всю область. А отменив пасхальные службы и празднества, вы только посеете недовольство среди верующих. А вам это нужно перед выборами?

– Виктор Ильич прав, – поддержала Морского Вероника, – пока преступник не догадывается, что ему сели на хвост, у нас есть преимущество. Мы идём по его следу и уже разработали план перехвата. Он ещё не знает, что засветился, а мы – начеку.

– Кстати, Вероника Викторовна, это правда, что человек, которого вы подозревали, на самом деле оказался агентом разведки, выполняющим задание? – спросил губернатор.

– Да.

– И это тоже было связано с Ольминским, – подхватил Виктор, – он не брезговал никакими заработками, и дошёл до того, что начал продавать закрытую информацию государственной важности.

Губернатор побарабанил пальцами по столу.

– Вы правы насчёт того, что Синеозерск не будет в безопасности, если мы упустим или спугнём злоумышленников, – сказал он после паузы. – И я с вами согласен. Но вы можете гарантировать успех своего плана? Поймите, я очень рискую. Ведь я в ответе за этот город, и на Пасху в монастырь приедут такие персоны...

– На это и делается расчёт, – ответила Ника, – если кто-то из них заболеет, виноватым объявят вас.

– А что это за затея с переодеванием в монахов? Почему вы хотите лично этим заняться?

– Мы убеждены: Ольминского убил кто-то из людей, находившихся в тот день на турбазе, – пояснил Морской. – А у Вероники Викторовны очень хорошая память на лица. Вот мы и решили устроить засаду возле источника. Если там появится кто-то из наших соседей по банкетному залу, Вероника сразу его узнает в любой маскировке.

– А как идёт официальное расследование убийства?

– С Янина сняты все подозрения. Сегодня опрашивают сотрудников "Фарма-Нева", которые арендовали соседний банкетный стол.

– Подозревают Гершвина, Лапина и Никодимова, – добавил Виктор, – исходя из того, что убийца, по словам Свиридовой, был рослый и в сером свитере.

– Вилами по воде, – развёл руками губернатор, – это только предположение, что человек, которого она встретила – убийца. Может, он просто мимо проходил.

Зазвонил Вероникин телефон. Извинившись перед хозяином дома и Морским, девушка спустилась на берег озера.

Звонил майор Перов.

– Вероника Викторовна, – сказал он, – мне может снова понадобиться ваша помощь.

– Да, слушаю вас, Роман Валерьевич, – Ника присела на скамейку, закурила и сбросила тесные туфли. Поставив босые ноги на прохладный песок, она прикрыла глаза от удовольствия. "Вот так всегда, после зимних сапог и ботинок ноги отвыкают от узких ботиков туфелек, и первые дни весенняя обувь давит и натирает нещадно!"

– До нас дошло, – сказал майор, – что на окраине города, в Вишневском районе, был найден выброшенный серый свитер с замытыми пятнами крови на груди.

Вероника навострила уши.

– Свитер нашёл местный бомж, тут же его надел на себя и тут же угодил в отделение, по мелочи, за распитие в парке. Участковый там наблюдательный, хваткий, тут же заинтересовался, кто это выбросил новую дорогую вещь и чем свитер так запачкан. Он тут же отправил свитер на экспертизу, а сейчас проверяет свой участок. В Вишнёвке многие сдают жилплощадь, район очень популярен у приезжающих, и сейчас как раз большой заезд. И конечно, просматривает базу убийств, покушений и исчезновений.

– Чем я могу вам помочь? – "Вишнёвка... Надо будет съездить и пообщаться с участковым. Пусть извинят меня Витя и Иван Игнатьевич, но дело – прежде всего!"

– Не помните ли вы: пропадал ли у кого-нибудь из фигурантов дела серый свитер, в котором он был в Залесском? – осведомился Перов. – Все они живут в одной гостинице с вами, и вы видите их каждый день.

– Проблемка, – вздохнула Вероника, – если бы свитер нашёлся чуть раньше! Сегодня резко потеплело, и все переоделись в более лёгкую одежду.

В уме она уже прокручивала то, что знала: Витин свитер с греческим орнаментом на месте. Только сегодня утром Морской сворачивал его и смеялся: "Ничего себе на север приехал! Два свитера взял! А погода учудила. Тут скоро крем с СПФ-фильтром понадобится!". В номере Дмитрия накануне Вероника увидела в полуоткрытую дверь спальни, что серый свитер с черными полосами аккуратно висит на спинке стула – почему-то эта картинка врезалась в память Орловой и тут же всплыла как наяву. Вещи Наума может посмотреть Лиля, Ника попросит ее сообщить, скажем, какой размер одежды носит Гершвин, сославшись на то, что собирается привезти из отпуска в Исландии знаменитые свитера в подарок и заранее узнаёт размеры, чтобы не попасть впросак. А можно и сказать все, как есть. Лиля – ее давняя подруга, и Вероника знала: ей можно доверять. А вот как проверить Никодимова и Лёню? Флиртовать по очереди то с одним, то с другим, чтобы попасть в номер и заглянуть в шкаф? Или пробраться к ним в отсутствие хозяев люкса? Ника представила себе, как ее застают роющейся на полках, и покачала головой. Надо придумать что-нибудь получше. "Оля встречается с Васильковым. Но по-моему, их отношения ещё не зашли так далеко, чтобы она пошла с ним в номер и могла пошерстить в спальне. Ну, Перов, озадачил. Но как говорит Витя – трудно не значит невозможно".

Выкурив сигарету, Вероника приняла СМС от Перова с номером участкового из Вишнёвки и тут же набрала номер. Ей ответил молодой, но не по годам строгий голос. Договорившись с Артёмом Николаевичем о встрече на конечной остановке автобусов, Вероника позвонила Оле. Кажется, у неё есть идея, как проверить вещи "фармацевтов", но для этого понадобится маскировка. Ладно. Ей не привыкать.

Виктор и Иван Игнатьевич выслушали сбивчивые объяснения торопящейся на остановку Вероники – Морской – понимающе: "Так я и думал! Дело – превыше всего", а мэр – удивлённо. Он ещё не знал Нику так хорошо, как Морской.

Провожая Веронику до ворот, Иван Игнатьевич вручил ей большой, аппетитно пахнущий пакет:

– Раз уж вы уходите раньше и не дождались десерта, то возьмите немного штруделя с собой. Я вижу, вам понравилось, как печёт моя жена.

*

– Вишнёвка? – уточнил водитель городского автобуса, отсчитывая сдачу. – О-о, это очень далеко, другой конец города. Ваш билетик, пожалуйста.

Настроившись на долгую дорогу, Вероника устроилась на одинарном сиденье у окна. Автобус степенно потрусил по улице через одноэтажный район, минуя "Кофейню Ермиловых" и музеи Грэя и Мещерского, свернул к "Синеозерск-отелю", шуганул сигналом бегущих через дорогу к "Постоялому двору" заполошных приезжих и тут же открыл дверцы.

Следующая остановка была всего через полторы минуты, возле универмага. Потом были концертный зал, "Фикс-прайс", музыкальная школа, городской парк... На каждой остановке кто-нибудь выходил и тут же садились новые пассажиры. Водитель без конца останавливался, если кто-нибудь махал рукой с тротуара. ЗАГС, библиотека, Центральный собор, органный зал. Детский парк (немного похожий на "Диво-Остров" возле Лахты, но намного меньше). "И зачем было ехать одну минуту от зала до парка? – подумала Ника, увидев, как суетливо пробирается к выходу молодая пара с предыдущей остановки. – Тут пешком – всего ничего!". Сама она иногда в Питере так и делала, экономя постоянно дорожающие жетоны в метро – если нужно было проехать 2-3 станции, предпочитала пробежаться пешком. А две станции метро в Петербурге и две автобусные остановки в Синеозерске – это были совершенно разные вещи.

С тротуара замахала рукой молодая мать с коляской и вышла через полторы остановки на улице Левитана. "Интересно, в честь кого назвали улицу? Художник или легендарный диктор?"

– Вишнёвка! Конечная, – объявил водитель.

"И это он называл "очень далеко"? – Вероника вышла из салона. – И получаса не ехали. В Питере полчаса на метро называется "рукой подать"! Я от "Парнаса" до "Техналожки" на работу дольше добираюсь..."

Ее уже ждал Артём Николаевич, высокий стройный молодой человек в новенькой щеголеватой форме. Не успела Ника подумать о том, что нужно было по телефону дать ему свои приметы, как участковый подошёл к ней и козырнул:

– Вероника Викторовна?

– А как вы меня узнали?

– Вы вышли, остановились и начали осматриваться. Туристка, приехавшая снимать площадь, была бы с багажом. А местные с остановки тут же идут к жилому массиву или магазинам. И ещё, – участковый указал взглядом на значок с фотографией смешной ушастой кошки Эмилии из "Республики кошек", – у нас таких аксессуаров нет, а вот Петербург прославился, как "котокультурная столица"...

– Вы, как Шерлок Холмс, – рассмеялась Вероника, – по шляпе или трости смогли бы нарисовать довольно точный портрет их владельца.

– Спасибо. Капитан Марков, – представился полицейский, – участковый. Вы хотели побеседовать со мной по поводу серого свитера?

– Да.

*

Он просмотрел почту. Все девять его агентов уже прибыли в Синеозерск – добирались порознь, на всякий случай, чтобы не привлекать внимания, и остановились в разных местах. Выбор в Синеозерске оказался богатым – две гостиницы, хостел, мотель и много частной жилплощади.

Он назначил общий сбор в банкетном зале ресторана "Ладога" в парке с прекрасным видом на озеро. Недёшево, конечно, зато не будет лишних глаз и ушей. Нужно провести краткий инструктаж и раздать шестерым мужчинам и троим женщинам пробирки, которые они должны будут в субботу вечером вылить в ёмкость со святой водой в местных православных учреждениях.

На себя он взял самое сложное – монастырь. Это лучше сделать самому, а не полагаться на кого-то. Именно там ожидается самый большой наплыв посетителей и туда направятся именитые гости из Петербурга и Москвы.

Он наметил, куда вылить содержимое своей пробирки. На холме чуть выше площадки с чашей источника есть площадка, где будет очень удобно это сделать. Почва у родника, питающего источник, всегда влажная и мягкая; погоду до понедельника Гисметео обещает тёплую, земля начнёт "парить", а влага и тепло – прекрасная среда для вируса, созданного и взращённого в жарких и дождливых краях. Он тут же начнёт активно размножаться, и к началу всенощной службы уже попадёт в воду. И в самом деле, если после этого мэр останется на своём посту – это будет чудо. А так как чудес не бывает, заказчик уже может готовить торжественную речь после победы на выборах.

Он посмотрел на часы. Пора идти. Через час его будет ждать группа в "Ладоге".

Перед выходом он от души освежился любимым парфюмом и, напевая песенку Герцога из "Риголетто", вышел.

Хорошо, что погода переменилась. Теперь ему легче объяснить отсутствие свитера, который пришлось выбросить. Если друзья спросят – скажет, что убрал в чемодан. А в воскресенье утром он уже будет далеко отсюда. Через неделю он надеялся прибыть в Лимассол. А там, с деньгами, полученными за синеозерскую миссию, он сможет отлично устроиться. "И весь мир будет в кармане, как говорилось в романе!"

*

Тасе очень не нравилось, что Оля почти все время проводит со своим новым знакомым, этим ярким попугаем Денисом. То есть, тьфу ты, Дэном.

– Мама, а может, я после универа пойду работать в "Фарму", – Оля возилась с молнией джинсов и рассматривала в зеркале свежий макияж. – Фу, жесть! В Питере они сидели нормально!

– Скажи ещё: "Мама, зачем ты меня с такой ж... родила", – хихикнула Тася, – как та девчонка в клипе! А я тебе отвечу, как ее мама: "Нормальная у тебя ж...". Вот я точно набрала, – сокрушённо добавила она, – вернусь на работу, форма треснет.

– Ну, хоть контингент свой посмешишь, – хихикнула Оля и наконец-то застегнула джинсы.

– И кем же ты хочешь там работать?

– Юристом. Теперь в каждой хорошей фирме есть свои юристы, иногда даже – целый отдел. А что? Без блата в нормальное место не попадёшь. Засунут куда-нибудь в полуподвал, консультировать насчёт маткапитала и больничных. Бумажный клещ, чай с мухами, тётки в растянутых кофтах, а в коридоре очередь злая орёт. Крутяк, а? Нет, я хочу нормальное место, а не в отстойник, а для этого надо с кем-то законтачить и площадку себе забить. Сама же говоришь, что мне надо в люди выходить.

– Смотри, чтобы твой кузнечик тебя не надул, – напомнила Тася. – А то поматросит и бросит, и поминай как звали.

Сама она вышла замуж, не окончив даже школу. Пока ее одноклассники сдавали выпускные экзамены, Тася лежала на Фурштатской улице с новорождённой Олей. Молодые супруги решили, что первые три года новоиспечённый отец Гена будет учиться и работать, а потом Тася тоже трудоустроится, когда Олю можно будет отдать в садик.

Через три года двадцатилетняя Тася засела за компьютер в поисках подходящей работы или курсов. Она наткнулась на объявление с длинным списком вакансий в местное управление ФСИН. "А что, учиться недолго, зато потом зарплата хорошая, льготы, соцпакет, – подумала Тася и тут же заполнила форму резюме. – Все лучше, чем несколько лет киснуть над учебниками или, как Генка, задрав штаны бежать с работы на лекции и зарабатывать три копейки".

Но для Оли Тася хотела другой участи и радовалась, что дочь растёт очень прагматичной и руководствуется рассудком, а не чувствами. В школе девочка была одной из лучших учениц в классе; поступила в Университет Запесоцкого и уже имеет чёткие планы на будущее, а не выскочила замуж со школьной скамьи. Но поможет ли ей устроиться этот свистопляс Дэн? Тася скептически относилась к этому расфуфыренному и болтливому парню. "Тарахтит, как сорока в "Цыпе", а будет ли из этого толк?"

– Не волнуйся, мама, – Оля проверила, хорошо ли закреплены накладные ногти с "френч-маникюром", – у меня есть голова на плечах и есть цель. Я всегда об этом помню.

Когда Оля убежала со своим ненаглядным Дэном, Тася вышла покурить. В номерах первого этажа курить не разрешалось, и для любителей сигарет установили навес во дворе.

Там уже стоял один человек, один из жильцов бельэтажа, в черных джинсах и белой футболке, и неспешно курил сигариллу с ароматом кофе. Тася зачиркала зажигалкой над своим "Петром Первым", но огонёк никак не высекался. "И барахло же эти местные зажигалки по пять рубасов! Только купила, и уже не работает. Эх, пожадничала, лучше бы за тридцать взяла!".

Парень в футболке молча щёлкнул своим "Ронсоном" и поднёс огонёк к ее сигарете.

– Спасибо, – улыбнулась Тася. И ощутила аромат парфюма, исходящий от мужчины.

Тем же самым парфюмом пахло от человека, которого она встретила на аллее турбазы. Тогда Тася возвращалась в банкетный зал, распалённая стычкой с Ольминским, которого она даже приложила и усадила в грязь. Навстречу ей по аллее спускался высокий мужчина в джинсах, куртке и сером свитере. От него тянуло шлейфом парфюма. Тася не успела рассмотреть, кто это был потому, что ей в лицо ударил одуревший после зимней спячки жук. Но аромат она запомнила ОЧЕНЬ хорошо и сразу узнала его.

Она обернулась и посмотрела на мужчину. Да, тот самый силуэт, посадка головы, линия плеч...

Тася вспомнила свою беседу с майором Перовым. Получается, что человек, которого она встретила на аллее, оказался последним, кто видел Ольминского в живых. А может, это он и расправился с аферистом. Тася ни минуты не жалела Ольминского – она ненавидела мужчин, которые обирают и подставляют влюблённых в них женщин. И тем более – тех, кто зарабатывает на проститутках и вовлекает девушек в этот "бизнес", порабощая их и ломая им жизнь. Но в убийстве Ольминского сначала подозревали ее, потом – Диму, а теперь – Гершвина. Вся турбаза видела, как он схлестнулся с этим слизняком у фонтана. А этого прохожего видела только она, и то всего пару секунд – если бы не этот жук!

Мужчина вышел из-под навеса и сел в подъехавшее к отелю такси. "В ресторан "Ладога", – услышала Тася прежде, чем он захлопнул дверцу. Машина отъехала.

"И что делать? Звонить Вероничке? Или в УВД, Перову? Или самой скатать в эту "Ладогу", может, он туда не просто пожрать поехал?.."

*

Зная, что гости из "Фарма-Невы" всегда спускаются в бар, когда проходит уборка номеров, Ника все же подстраховалась. Воспользовавшись тем, что Лапин и Никодимов где-то гуляют, она попросила Олю на всякий случай увести и Дениса Василькова. Парни могли забежать из бара в номер за какой-нибудь забытой и срочно понадобившейся вещью, а девушки заказывали себе латте или коктейли и забывали обо всем, весело щебеча о косметических процедурах, курортах, моде и планах на отпуск, а заодно сладострастно перемывали кости коллегам.

Горничная согласилась одолжить популярной петербургской журналистке форму и инвентарь за вознаграждение и автограф на брошюре с "Пешками". И вот Вероника в темно-синем платье до колен, фартуке с бейджем на груди и наколке на голове поднялась в бельэтаж. Белокурые париковые локоны все время рассыпались и падали на лицо. Вероника чертыхалась, пытаясь собрать их за спиной и радовалась, что сама с двадцати лет носит короткую стрижку. "Что за радость от длинных волос, если они все время лезут в глаза!". Но сейчас ей нужна была маскировка – на всякий пожарный случай.

Только что она вернулась из Вишнёвки, где очень подробно побеседовала с участковым Артёмом Марковым и бездомным Евгением Кирилловым, отбывающим пятнадцать суток за распитие спиртного в парке. В прошлом преподаватель античной философии, Евгений покатился по наклонной после того, как потерял престарелую мать, а на сороковой день жена объявила, что уезжает в Москву с другом детства, который стал состоятельным человеком – "он это, с нефтью теперь работает, деньги получает – куда уж там мне!", и увезла с собой детей – "оно конечно, при нем они будут как сыр в масле, но все равно, барышня, обидно) – Евгений не смог пережить эту лавину потрясений и начал попивать, все чаще и больше... Кончилось все тем, что он лишился работы и квартиры и выживал за счёт ночлежек на северной окраине, благотворительных столовых и "халтурки" – "там поднесу, там разгружу, глядишь, и на хлебушек набежало".

Результаты экспертизы уже пришли. Да, так она и думала. На сером свитере, который Кириллов нашёл на свалке, оказались пятна крови четвертой группы, с отрицательным резусом. Как была у убитого Ольминского.

А Кириллов повторил ей рассказ о рваном и испачканном ржавчиной платке. "Ну, если бы я только догадался! – виновато разводил руками он. – Да разве б я выбросил?.."

Ника вспомнила обрезок трубы, брошенный возле тела Ольминского под кустом. Ее восприятие тогда обострилось до предела. Девушка заметила чешуйки старой синей краски в волосах Вадима, крупинки ржавчины на его лбу, шелушащуюся от давности внутреннюю поверхность трубы на срезе... "А остатков синей краски на платке не было?" – спросила она. "Диоген" покачал головой: "Уж извиняйте, барышня. Врать не буду: не помню!". А участковый Марков был явно раздосадован тем, что такое интересное дело забирают в центр. Но Вероника заверила его, что и его вклад в расследование обязательно зачтётся, тем более что Артём Николаевич нашёл ключевую улику. Это слегка приободрило Маркова.

*

Толкая перед собой тележку с моющими средствами, метёлками и щётками и катя пылесос, Ника подошла к первому люксу и отпёрла дверь. Белокурые локоны снова рассыпались и запрыгали перед глазами, и Вероника раздражённо отмахнулась. Нет, ей положительно не нравилась причёска "в стиле Барби".

Номер был таким же, как у неё с Виктором: двухкомнатный, с гостиной и двумя ванными комнатами. Одну спальню занимали девушки, вторую – парни. Для отвода глаз Вероника включила в гостиной моющий пылесос, отметив для себя, что "фармацевты" не относятся к тому типу туристов, которые руководствуются принципом "я заплатил и имею право делать что захочу, а вы утритесь и заткнитесь!". Из-за таких граждан русских туристов на мировых курортах встречают настороженно, и не зря. Увы, немало таких людей, которые, приехав в Турцию, Египет или даже на Мальдивы начинают активно "отдыхать", оставляя за собой грязь, кучи мусора, битые бутылки и разгромленные номера и ресторанные залы. Не редкостью стали фото и видео "отдыхающих", спящих на дорожке поутру или грубо пристающих к местным жительницам. "А что?! Мы отдыхать приехали, деньги платим! А они пусть делают так, чтобы мы были довольны! Не нравится – пусть идут...!". А потом удивляются, почему "люди такие злые, волками смотрят"...

Но Лёня и его друзья к этой категории явно не относились и не превращали номер в первобытную стоянку. И гостиную Ника убрала довольно быстро.

В комнате девушек она на всякий случай заглянула в шкаф, но там были только женские вещи, три комплекта. Первый явно принадлежал блондинке – такие разнообразные оттенки розового больше всего подходят девушкам со светлыми волосами и нежной кожей. Более яркие вещи в стиле "фамфаталь" или "вамп" предпочитала, скорее всего, брюнетка. Шатенка носила вещи в стиле "кэжуал" и "сити-стайл", оттенки – беж, сдержанно-голубой, кофе с молоком.

Кровати были разделены ширмами, расписанными в японском стиле – нежная сакура, птицы и изящные гейши с высокими причёсками. На одной кровати сидел трогательный плюшевый зайчик. На другой лежал раскрытый журнал "Истории из жизни". Возле третьей на тумбочке Ника увидела новый детектив Дарьи Дезомбре, который перед отъездом взяла с полки в Доме книги, просмотрела аннотацию – и разочарованно положила обратно. Два года после "Теней старой квартиры" Вероника с нетерпением ждала продолжения истории Марии Каравай, сыщицы-интеллектуала, и ее коллеги-возлюбленного Андрея. И история княжны из XIX века, которой помогает вести расследование французский врач, Орлову совершенно не заинтересовала. Пролистав книгу, Вероника поняла, что читать это в дороге она не захочет.

– Скоро и в поездку нечего будет взять, – размышляла вслух Ника, приводя в порядок девичий номер, – о Маше Каравай третий год ни одной книги, да ещё Литвиновы учудили. Взяли и упекли Варю Кононову в прошлое, сделав из неё семнадцатилетнюю девственницу Вареньку Семугову. Не знаю, как другие читатели, но я от такого "хэппи-энда" вслух чертыхалась... И Дима с Надей больше никак себя не проявляют. А про Пашу и Римму что-то не тянет читать. Нет в них обаяния и шарма Димы, Нади и Вари... Милые ребята, расследования проводят неплохо, но все не то... Эдак скоро и детектива увлекательного в поезд не подберёшь.

Она перешла в комнату парней. Конечно, там был не такой порядок, как у девушек – валялась зарядка от телефона, рассыпались журналы; на столике – смятое полотенце. Но все равно видно было, что молодые люди тоже стараются быть опрятными.

Полки и вешалки в шкафу они тоже поделили поровну. Яркие свитера, рубашки и куртки Дениса и серебристые, со стразами, вещи Леонида Вероника определила сразу же. Третий комплект, тоже элегантный, дорогой и гламурный, но не такой броский, методом исключения, принадлежал Никодимову.

У Василькова не было ни одной вещи серого цвета, и Ника сразу исключила его полку и плечики из радиуса поиска. Теперь нужно было вспомнить, в каких свитерах Лапин и Никодимов ездили на турбазу и посмотреть, есть ли они в шкафу. Куртки были на месте – Лёнина блестящая ветровка, оранжевая куртка Василькова и строгая куртка "Стэн Варкин" Никодимова.

Ника стояла перед шкафом, пытаясь освежить память, когда в замке заворочался ключ. Прежде чем Орлова подумала о том, что никто не заподозрит дурного, увидев горничную с пылесосом в урочное время в номере, ведь в это время всегда проводят уборку, она метнулась в шкаф, увлекая за собой пылесос и метёлку и натягивая на себя что-то большое, одуряюще пахнущее резиной. Кажется, это был надувной матрац или лодка. "Вот глупо! И что я буду делать, если вошедший заглянет в шкаф и найдёт меня? Метёлкой по голове и бежать, пока не очухался? Да... Только это и остаётся. Ещё и настоящую горничную подставлю. Совсем "хорошо" выйдет. Додумалась!"

Человек в гостиной ругнулся. Что-то брякнуло.

– Это я не тебе, – сказал он, – это дура с веником тележку свою в гостиной оставила. Ладно, в коридор выкачу, вспомнит, пусть заберёт, растеряха. Нет, тут уже все нормально, – хлопнула дверь номера, скрипнула дверца бара, что-то забулькало. – Не знаю, пульс не щупал... Если и очухается, то нескоро... Уверен, что не успела... Да, уверен. Сначала она на меня в курилке шары выкатила, а потом к ресторану припёрлась, вокруг шарилась, в окна заглядывала... Не знаю, "симку" ещё не смотрел"... Вряд ли у такой скифской бабы хватило бы на это мозгов... Слушай, бро, ты меня реально достал, чего ты истеришь, как баба?.. Я бы тебя туда же послал, да ты там, видно, живёшь... Ладно, харэ. Не ссоримся. У нас ещё дело не сделано... Все на нервах, шутка ли, на такой перформанс идём... Нет, я один. Ребята тут себе девок нарыли и гуляют, а тёлки в баре сидят... Ладно, до связи. Пойду, с ними латте хряпну... Да, я тоже терпеть не могу эту липкую бурду, но надо же фасон давить, латте сейчас в тренде!

Снова стукнула дверь бара, потом неизвестный прошёл в спальню. Ника на всякий случай крепко сжала метёлку. "Если отдёрнет резину – огрею по лбу и убегу. Ничего другого не остаётся...". Под защитным покровом лодки было душно и жарко, голова под париком болела и чесалась, а по спине бежали капли пота.

Мужчина возился в ванной комнате, пшикая то дезодорантом, то парфюмом. Стукнула дверь бокового отделения шкафа, где молодые люди держали водолазки и футболки.

– О, ну теперь можно и к дамам-с, – усмехнулся неизвестный. – "Пойдём любовь делить плачевной нашей крали... А, черт! Чего же эта метёлка безмозглая журналы с пола не собрала? Убиться можно на этом глянце! Пойти, что ли, вставить ей фитиль? Или ладно, хрен с ней?

Мурлыкая "Тореадора", он выскочил из номера. Стукнула входная дверь. Брякнул ключ.

Ника выждала для верности пару минут, потом выбралась из-под удушливой резины, прихватила метёлку и пылесос и спешно выбралась из номера.

В подсобке ее уже ждала настоящая горничная, которая успела за это время прибрать остальные люксы и нервничала. Орлова отдала ей инвентарь, расплатилась, черкнула дарственную надпись на брошюре и сбросила форму. Переодеваясь в свою одежду, она отметила, что джинсы снова застегнулись легко. То ли хватило пары дней на йогуртах, то ли от волнения все последствия употребления местных лакомств исчезли.

В баре ее уже дожидалась Лиля. Она пила кофе у входа, а поодаль, перед аквариумом, расположились три "фармацевтические" девушки и – спиной к Нике и Лиле – один из мужчин.

Теперь Вероника знала, кто это. Догадка пришла к ней, когда Орлова вылезла из шкафа и жадно вдохнула полной грудью, желая отделаться от резиновой вони.

– Все нормально? – спросила Лиля, когда они вышли под навес и достали сигареты.

Конечно, объяснение о свитерах в подарок не прокатило. И Лиля с готовностью согласилась прикрыть Веронику, присмотреть за девушками из "Фармы" и, если кто-то из них соберётся в номер – дать знать подруге.

Свитер Наума девушки нашли в шкафу в комнате адвоката. Аккуратно свёрнутый и совершенно чистый, он лежал на верхней полке. На экскурсию в литературный музей Наум отправился в вельветовой рубашке и ветровке.