Текст книги "Король Алчности (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Алессандра уставилась в пол.

– Я еще не решила. Возможно, мы с ним тоже поедим дома сегодня вечером.

– Верно, – я провел рукой по лицу. – Ну, если передумаешь, дай мне знать. У тебя есть мой номер, или ты можешь… Я имею в виду, я прямо по соседству.

Знакомый жар унижения пробрался под мою кожу.

Я не путался в словах с тех пор, как мой школьный учитель английского языка заставлял класс по очереди читать вслух «Гамлета». Мне потребовалась целая вечность, чтобы произнести одно предложение, пока все остальные хихикали, прикрываясь руками.

– Знаю, – голос Алессандры немного смягчился. Это было не так много, но я был готов принять все, что угодно. – Мне нужно идти. Я, эм, еще увидимся.

Я смотрел, как она уходит, опустошенный. Не то чтобы я ожидал, что Алессандра прыгнет обратно в мои объятия просто потому, что мы были на одном занятии, но я ожидал… черт, я не знаю. Большего. Больше разговоров, больше прогресса.

Опять же, возможно, большего я и не заслуживал.

Вместо того чтобы остаться в городе, я вернулся на виллу и у бассейна узнал новости. Последние данные о занятости, колебания рынка и пресс-конференция нового главы Sunfolk Bank, чей предыдущий генеральный директор умер от рака пару месяцев назад. Между Sunfolk и Orion в последнее время произошло много смертей генеральных директоров банков, но ни одна из новостей не была достаточно интересной, чтобы привлечь мое внимание или отвлечь меня от женщины по соседству, пока я не заметил имя, которое поразило меня, как удар под дых.

Регенты университета Тайера одобрили присвоение названия крылу Картер-холла в честь бывшего профессора Дэвида Эрлиха, который умер в 2017 году. В крыле Дэвида Эрлиха находится экономический факультет Тайера, который более двадцати лет служил учебным заведением Эрлиха.

Я перечитал этот абзац дважды, отчасти для того, чтобы убедиться, что я правильно его понял, а отчасти потому, что не мог поверить, что имя Эрлиха снова всплыло на поверхность спустя столько времени.

Это было чертовски вовремя. Он был одним из лучших профессоров в Тайере и единственным преподавателем, который относился ко мне как к обычному студенту, а не как к назойливому студенту, которого (с трудом) терпели. Мы поддерживали связь после окончания учебы, и его смерть опустошила меня.

– Тебе надо поесть, – Алессандра подошла ко мне сзади, ее голос был нежным. – Ты не можешь существовать только за счет алкоголя.

– Я не голоден, – я смотрел в окно, где дождь лил с неба беспощадной рекой горя. Был поздний вечер. С утра шел непрерывный дождь, и казалось уместным, что похороны Эрлиха состоялись в самый несчастный день в году.

Процессия, гроб, надгробная речь. Они были как в тумане. Все, что я помнил, это непрерывный, жалящий холод в моих костях.

– Два кусочка, – Алессандра протянула мне сэндвич. – Вот и все. Ты почти не ел с тех пор…

С тех пор как я узнал, что Эрлих умер от инсульта две недели назад. Если бы не она, я бы уже утонул на дне бутылки.

Некоторые люди, возможно, задавались вопросом, почему я так расстроен смертью бывшего профессора, но я мог бы пересчитать по пальцам одной руки количество людей, которые были мне небезразличны и которые также заботились обо мне.

Если бы Эрлих не подтолкнул меня к репетиторству, я бы никогда не встретил Алессандру, и если бы он не использовал свои связи, чтобы помочь мне в последние несколько лет, я бы не открыл свою собственную компанию в следующем месяце.

Он был другом, наставником и самым близким мне человеком, который был у меня в качестве отца. Он так усердно работал со мной над Davenport Capital, и никогда не увидит, как это осуществится.

Такое ощущение, что камень лег мне на грудь и перекрыл поступление кислорода в легкие.

– Один кусочек, – Алессандра провела пальцами по моим волосам. – Последнее предложение.

У меня не было аппетита, но я откусил ради нее. Последние две недели я был настолько угрюмым и раздражительным, что удивился, что Алессандра не ушла, но она оставалась рядом со мной, несмотря на перепады настроения, поздние ночи и беспокойное утро.

Я не знал, что сделал такого в прошлой жизни, дабы заслужить ее. Хотел бы я повторить это снова и снова и убедиться, что мы найдем свой путь друг к другу в каждой жизни.

– Видишь? Это было не так уж и плохо, – поддразнила она, забирая у меня из рук пустую обертку и бросая ее в мусорное ведро.

Я взглянул вниз и удивился, увидев, что съел весь сэндвич.

– Ты обманула меня.

– Не вини меня. Я сказала один укус. Ты тот, кто продолжал есть. – Алессандра рассмеялась. Выражение ее лица смягчилось, когда она скользнула ко мне на колени и обвила руки вокруг моей шеи. Моя рука легла на ее бедро, наслаждаясь теплом.

– Мы справимся с этим, – сказала она. – Я обещаю.

– Знаю, – горе то отступало, то приливало. Я не буду тонуть вечно, но смерть Эрлиха всегда будет отзываться эхом.

– Вообще-то у меня есть кое-что для тебя, – она полезла в карман и достала небольшой серебряный предмет. Она вложила его в мою свободную руку, ее глаза были такими нежными, что у меня сжалось сердце. – Напоминание. Неважно, насколько там темно, ты всегда найдёшь свет.

Солнце село, окутав город тенями. В доме Алессандры и Марсело было темно и тихо; в конце концов они пошли ужинать.

Щелчок зажигалки был единственным звуком, нарушавшим тишину. Я смотрел на пламя, танцующее в ночи и освещающее слова.

Дому

Всегда с любовью, А́ле.

ГЛАВА 21

Независимо от того, насколько тверд камень, волны в конечном итоге разрушили ее благодаря своей настойчивости. Это был закон природы, неудержимый и неизбежный.

Я боялась, что то же самое происходит со мной и Домиником.

Каждая встреча разрушала мою защиту; каждый разговор, каким бы коротким он ни был, подрывает мою силу воли.

Я была далека от того, чтобы простить его, но и не бежала в противоположном направлении, когда увидела его. Я не могла решить, означает ли это, что я смирилась с нашим разводом, или мне грозит опасность снова соскользнуть на его орбиту.

В любом случае, мне нужно было собраться с мыслями и придумать, как справиться с его продолжающимся присутствием. Даже если бы я покинула Бузиос, он бы остался в Нью-Йорке. У нас были общие друзья, и шансы столкнуться друг с другом были высоки. Я не могла отмахиваться от него вечно. Это было слишком напряженно.

– Напиток за твои мысли, – пошутил Марсело, протягивая мне маленькую кокосовую скорлупу.

– Это опасно. Я уже три выпила, – тем не менее я приняла его предложение. Batidas de coco, приготовленный из кокосового молока, сгущенного молока с сахаром, кокосовой воды и кашасы, был слишком хорош, чтобы устоять.

К тому же, это был последний день Марсело на острове перед тем, как он должен был вернуться на работу, так что мы решили напоследок повеселиться в нашем любимом баре на пляже. Мне было грустно, что он так скоро уезжает, но я не могла рассчитывать на то, что мой брат навсегда останется рядом со мной. Одной из причин, по которой я оставила Доминика и город, было желание снова обрести самостоятельность, а это означало независимость от всех, не только от моего мужа.

Бывшего мужа, – поправил голос, подозрительно похожий на голос Слоан.

Я допила свой напиток.

– Ты уверена, что с тобой здесь все будет в порядке? – спросил Марсело. – Мамина квартира в Рио пуста, если хочешь вместо этого отправиться туда. Она в Тулуме. Или на Гавайях. Или в Лос-Анджелесе, – он покачал головой. – Честно говоря, я не знаю, где она, черт возьми.

– Эй, а кто здесь старшая сестра? – я толкнула его ногой в лодыжку. – Все будет хорошо. Я пока не готова отказаться от пляжной жизни, – если не считать неопределенности, вызванной прибытием Доминика, Бузиос был раем. Я была загорелой и подтянутыой после нескольких часов серфинга, плавания и парусного спорта. Мои руки были увешаны браслетами из бисера, которые я создала в ювелирной мастерской, а мое физическое напряжение постепенно спало благодаря ежедневной пляжной йоге.

Последние две недели я провела, выбирая новые хобби, в которых не всегда была хороша, но которые мне нравились (привет, рисование), и вновь подтверждая то, что мне не нравилось, например, пытаться не отставать от двадцатилетних в баре.

Впервые я жила для себя, в своем собственном темпе, и мне это нравилось.

– Мм-хм. Похоже, кто-то еще не готов к тому, чтобы ты от него отказались, – Марсело кивнул кому-то позади меня. – Идет.

Я повернулась, и мое сердце замерло, прежде чем я увидела каштановые волосы и профессионально отбеленные зубы.

– Привет. Алессандра, верно? – Игнасио, мой инструктор по дайвингу, подошел с широкой улыбкой. – Tudo bom (прим. Все хорошо)? Как дела?

– Хорошо. Как вы? – ответила я по-португальски. Я списала стеснение в груди на алкоголь, а не на разочарование.

– Не могу жаловаться, – он бросил любопытный взгляд на Марсело, который протянул ему руку.

– Марсело. Я брат Алессандры.

Мы провели необходимую светскую беседу, прежде чем Марсело извинился и пошел в туалет. Проходя мимо, он проигнорировал мой свирепый взгляд.

– Он неплохо выглядит, – прошептал он. – Развлекайся.

Замечательно. Теперь мой родной брат пытался свести меня с полузнакомым человеком.

– Итак, как долго ты останешься в Бузиосе? – спросил Игнасио.

– Наверное, еще на неделю. Пока не решила, – я убрала прядь волос с глаз.

Он кивнул и бросил взгляд на мою левую руку. Я ожидала, что он отступит, когда увидит мое кольцо, пока не вспомнила, что у меня его больше нет.

Мою грудь снова сдавило.

– Если тебе нужен кто-то, кто покажет лучшие скрытые сокровища города, я к твоим улугам, – Игнасио наклонился ближе и понизил голос до заговорщического шепота. – Я прихожу сюда с детства. У меня все распланировано.

Я не упомянула, что с детства посещала Бузиос почти раз в два года.

– Да? Что за места? – поддразнила я.

Он был слишком молод для меня, но немного безобидного флирта еще никому не повредило. Кроме того, мне нужно было напоминание о том, что помимо Доминика существуют и другие мужчины. Конечно, он не был моим идеалом. Отнюдь.

Улыбка Игнасио стала шире.

– Ну, есть этот секретный пляж…

Некоторое время мы флиртовали, не упоминая о длительном отсутствии Марсело. Это было легко, без давления и именно тем, что мне было нужно. Мы не были заинтересованы в завязывании отношений или даже в переспать, хотя я сильно подозревала, что Игнасио не откажется от секса. Мы просто веселились.

Музыка сменилась с мягкой поп-музыки на жизнерадостную песню самбы. Остальные посетители бара разразились аплодисментами. Стулья и столы были отодвинуты в сторону, чтобы освободить место для танцпола, и послеобеденное ленивое веселье превратилось в шумный разврат.

Когда Игнасио протянул руку, я покачала головой.

– Я слишком пьяна, чтобы танцевать. Буду выглядеть глупо.

– Ну давай же! Пьяные танцы – самые лучшие, – он обвел рукой бар. – Посмотри на всех здесь. Думаешь, они тебя осудят?

Ох, какого черта. Если бы мне пришлось выставить себя посмешищем почему бы не сделать это в отпуске?

Я рассмеялась, когда Игнасио вытащил меня на танцпол и раскрутил до головокружения. Мы не совсем танцевали самбу, но меня это не волновало. Я получала огромное удовольствие.

– Уф! – я врезалась в него на последнем вращении.

– Осторожнее, – Игнасио поддержал меня, его смех сливался с музыкой. – Больше никаких напитков для тебя на сегодня.

– Я не… – мое предложение резко оборвалось, когда я увидела мелькнувшие на нем светлые волосы.

В тот момент, когда мое сердце останавливалось и снова запускалось, Доминик встал между мной и Игнасио и пригвоздил другого мужчину таким холодным взглядом, что у меня по спине пробежала дрожь.

К его чести, Игнасио не отступил.

– Эй, чувак, в чем дело? – его тон был дружелюбным, но выражение лица было настороженным. – Мы танцевали.

– А теперь нет, – сказал Доминик убийственно спокойным тоном.

Глаза Игнасио сузились.

– У нас есть проблема?

– Нет, – я ответила за бывшего мужа. – Доминик как раз собирался уходить. Не так ли?

Он не сдвинулся с места.

Гнев смыл остатки моего кайфа.

– Если ты не оставишь нас в покое прямо сейчас, – тихо сказала я, – я никогда больше не буду с тобой разговаривать.

Это был первый ультиматум, который я когда-либо выдвигала, и я имела в виду каждое слово. Обычно я не была такой драматичной, но отказывалась позволять Доминику врываться, как ревнивый носорог, каждый раз, когда он видел меня с другим мужчиной. Он потерял право на любое мнение о моей личной жизни несколько недель назад.

Его глаза встретились с моими. Их пронзил шок, за которым последовала быстрая вспышка предательства, а затем боль.

Я бы солгала, если бы сказала, что его реакция не затронула ни одну струну сердца. Несмотря на все, что произошло между нами, я не хотела активно причинять ему боль, но и позволить наступать мне на пятки я тоже не могла.

Моя убежденность, должно быть, была написана у меня на лице, потому что, спустя, казалось, вечность, Доминик развернулся и ушел, не сказав ни слова.

Однако момент уже был испорчен. Как бы я ни старалась смеяться, танцевать и снова сосредоточиться на Игнасио, мои мысли были сосредоточены на человеке, который занимал больше моего внимания, чем следовало бы. Он ушел, но все еще был здесь, его взгляд теплой тяжестью касался моей кожи, его присутствие было черной дырой, которая притягивала к нему каждый дюйм моего сознания.

Так больше продолжаться не может. Я продержалась еще одну песню, прежде чем извиниться и сказать, что хочу еще выпить, и оставила Игнасио на танцполе.

Затем я ворвалась в бар, где Доминик сидел, как король, обозревая свою империю. Я остановилась в нескольких дюймах от него и ткнула пальцем ему в грудь.

– Достаточно.

Его брови поднялись.

– Я ничего не делал.

– Ты здесь.

– Это общественное место, amor. Я имею такое же право быть здесь, как и ты.

– Ты знаешь, что я имею в виду. И перестань называть меня amor, – мое сердце грозило выпрыгнуть из груди. – Это не… я не…

– Ты не что? – голос Доминика понизился на децибел.

– Я больше не твоя жена, – мне не следовало так много пить.

Голова кружилась, ладони были липкими от пота.

– Нет, – он не сводил с меня глаз, – но ты все еще моя любовь. Это не изменилось.

Будь он проклят. Пусть катится к черту.

Доминик говорил правильные слова каждый раз… когда ему было достаточно важно это сказать. Его признание после ужина в понедельник постоянно крутилось в моей голове всю последнюю неделю.

Это все, что я прошу. Это шанс для нас поговорить и узнать друг друга такими, какие мы есть.

Я знала, что лучше не поддаваться на это, но иногда сопротивление ему было похоже на попытку падающего камня противостоять силе гравитации.

Телефон завибрировал у моего бедра. Я отвела от него взгляд, стремясь отвлечься, в то время как мой пульс забился с тройной скоростью. Когда я увидела, кто звонит, оно усилилось еще больше, но я все равно нажала «Принять». Всё было лучше, чем оставаться наедине с Домиником. Возможно, нас окружали люди, но когда он был там, никого больше не существовало.

Я отвернулась от него и крепко прижала телефон к уху.

– Мама? Все в порядке?

В последний раз, когда моя мать так неожиданно позвонила мне, она потеряла паспорт и опоздала на рейс в Нью-Йорк после слишком бурной вечеринки в замке какого-то миллиардера в Европе. На следующий день она была почетным гостем на главном модном мероприятии в городе, и я приложила все усилия, чтобы достать ей временный паспорт и билет на новый рейс, чтобы она могла присутствовать на мероприятии. Если бы не фамилия Дэвенпорт, я бы, возможно, не добилась успеха.

– Все чудесно, – пропела она. – На самом деле, у меня потрясающие новости, дорогая. Ты готова?

Неверие охватило меня, когда она произнесла свою бомбу. Я не должна была удивляться, но время было выбрано абсурдно, даже для нее.

– В этот вторник? Ты шутишь?

– Зачем мне шутить по поводу чего-то подобного? Это очень важно! Конечно, вы с Марсело должны быть там. Вы – семья, а семья не обсуждается.

– Да, но…

– Ой, мне нужно идти. Бернард ждет меня в гидромассажной ванне, – она хихикнула, и это был крайне сбивающий с толку звук, исходящий от пятидесятисемилетней матери – До скорой встречи! Не забывай увлажнять кожу. Ты должна хорошо выглядеть в этот важный день.

– Мам, ты не можешь…

Мертвая тишина прервала мой протест. Она повесила трубку.

– Что такое? – спросил Доминик, когда я снова столкнулась с ним. Он нахмурился; моего окончания разговора было достаточно, чтобы понять: что-то не так.

Я была слишком ошеломлена, чтобы сдержать свой прежний гнев или сделать что-нибудь, кроме как сказать правду.

– Моя мама снова выходит замуж, – я подняла голову и увидела в его глазах отражение своего оцепенения. – Свадьба через три дня.

ГЛАВА 22

В период своего расцвета Фабиана Феррейра была известна своими формами, пляжными волнами и маленькой очаровательной родинкой над верхней губой. В день она зарабатывала почти столько же денег, сколько Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста и Кристи Терлингтон, так называемая Святая троица супермоделей девяностых, и украшала обложки всех крупных изданий от Vogue до Mode de Vie в Космополитен.

Однако, помимо своих модельных достижений, она была еще более известна своей чередой неудачных отношений, включая три брака (и развода) к тому времени, когда ей исполнилось сорок.

Сейчас ей было почти шестьдесят, но она могла сойти за кого-то на двадцать лет моложе, когда визажист наносил ей последние штрихи на лицо. Прошло семьдесят два часа с момента ее звонка, и вот я помогаю ей подготовиться к ее четвертой свадьбе в Рио.

– Спасибо, дорогая, – сказала мама, когда я вручила ей бутылку кокосовой воды. – Я так рада, что платье тебе подходит. Лорена – гений, – Лорена была ее давним стилистом и лучшей подругой.

– Я тоже, – сухо сказала я. Учитывая сжатые сроки, мне пришлось бы довольствоваться, даже если бы платье не подошло.

После звонка моей матери мы с Марсело бросились собирать вещи и готовиться к свадьбе. Я была так измотана, что забыла о билетах на самолет, пока не вмешался Доминик и не предложил нанять нам частный рейс. Его самолет стоял в Рио, и добраться из Бузиоса в город по дороге было легче, чем по воздуху. При любых других обстоятельствах я бы сказала «нет», но у меня и так было достаточно забот, чтобы переживать из-за билетов и возможных задержек. Я согласилась, а это означало, что он сегодня присутствовал, поскольку было бы грубо не пригласить его после того, как он оказал нам услугу, но я разберусь с этим позже.

В данный момент меня больше беспокоило предстоящее замужество моей матери с человеком, которого я не знала и о котором не слышала еще три дня назад.

– Как вы с Бернардом познакомились? – между примерками, фотосессиями и дегустациями тортов в последнюю минуту у нас до сих пор не было возможности обсудить ее отношения.

Судя по всему, Бернард был важной фигурой в сфере телекоммуникаций, что объясняло, почему у него были деньги и ресурсы, чтобы организовать роскошную свадьбу менее чем за неделю. По словам мамы, он сделал предложение за день до ее звонка.

– В бутике на Монтень авеню. Разве это не идеально? – моя мама вздохнула. – Я покупала новую пару обуви, а он покупал украшения на день рождения своей матери. Это была любовь с первого взгляда. В тот вечер он пригласил меня на ужин – мы пошли в ресторан с потрясающей фуа-гра – а остальное, как говорится, уже история.

Покупал украшения для своей матери? Вероятная история. Могу поспорить, что в то время украшения предназначались его девушке, но я промолчала. Я давно усвоила, что бесполезно спорить с матерью, когда дело касается ее личной жизни.

– И когда произошла эта идеальная милая встреча? – спросила я.

– Во время Недели моды в Париже, – моя мать критически рассмотрела свое отражение. – Мне нужно больше пудры здесь, здесь и здесь, – она указала на несколько безупречных пятен на своем лице. – Не хочу выглядеть на фотографиях как тающий рожок мороженого.

Визажист подчинился, хотя основа и так была идеальной.

Я зависла на Неделе моды в Париже.

– Той, что была в сентябре? – я уставилась на нее. – Ты не думаешь, что это… – Глупо. Идиотси. Безумие. – …неблагоразумно выходить замуж за человека, которого встретила два месяца назад?

– Просто ты поймешь, когда почувствуешь. Любовь не может быть ограничена сроками, – она распушила волосы. – Посмотри на себя и Доминика. Вы поженились через год после знакомства.

Моя грудь сжалась от этого напоминания.

– Есть разница между двумя месяцами и годом. Кроме того, мы больше не женаты.

У большинства людей хватило бы такта не заговаривать о чьем-то браке так скоро после развода, но моя мать и такт были в лучшем случае случайными знакомыми. Она не была злонамеренной, просто не обращала на это внимания, что было даже хуже.

– Думаю, нет. Какой позор. Не так уж много мужчин так богаты и красивы, как он. – Моя мать поджала губы. Она скептически относилась к Доминику, пока он не заработал свой первый миллион. Потом она смягчилась после его первых ста миллионов и была полностью согласна с ним, когда он заработал свой первый миллиард в двадцать шесть лет. – Разве он не твой сегодняшний кавалер? Все может быть не так уж плохо, если ты привезла его с собой.

– Мама, мы развелись. Хуже этого быть не может.

– Тогда почему он здесь?

– Потому что он привез меня и Марсело сюда в последнюю минуту, – я пристально посмотрела на нее.

Она проигнорировала это и бросила в мою сторону нехарактерно понимающий взгляд.

– Алессандра, дорогая, от Бузиоса до Рио всего три часа полета. Хороший подарок был бы вполне приемлемой благодарностью. Тебе не нужно было приглашать его на свадьбу.

Я уставилась на множество кремов и помад на столе.

На этот раз она была права. Пригласить Доминика на интимное семейное мероприятие было одной из худших идей в истории, но мне была невыносима мысль о том, чтобы присутствовать на свадьбе в одиночку. У меня был Марсело, но он был занят ролью шафера и поисками помощи нашему будущему отчиму.

Он не смирился с ужасным выбором нашей матери в отношении мужчин так, как я.

Перспектива пережить еще одну свадьбу Фабианы Феррейры в одиночестве погасила мое раздражение по поводу ревности и упрямой настойчивости Доминика. Он был одним из немногих, кто понимал мои сложные отношения с матерью, и, несмотря на то, что произошло между нами, моим первым инстинктом было обратиться к нему за утешением.

Церемония началась через час. Спорить с моей матерью было все равно, что спорить с малышом: мне пришлось конфисковать ее спрятанную флягу с алкоголем, успокоить ее истерику, когда бедная визажистка наконец твердо решила изменить ее контур, и осыпать комплиментами и заверениями, пока я оттаскивала ее от ее отражения, но в конце концов я доставила ее к алтарю целой и невредимой.

К счастью, в отличие от ее первых двух роскошных свадеб (третья была пьяной в часовне Элвиса в Вегасе), эта была относительно короткой и сдержанной. На мероприятии присутствовало около двух дюжин гостей, что было прилично, учитывая уведомление, сделанное в последнюю минуту. Помимо Лорены, я узнала Аяну, протеже моей матери-супермодели, Лайлу Амири, известного модельера, и нескольких редакторов журналов.

Доминик сидел со стороны невесты в изысканном черном костюме и с торжественным выражением лица. Жар его взгляда согрел мою кожу, когда я проходила мимо него с букетом лилий.

На этот раз я была единственной подружкой невесты у моей матери, но прогулка, цветы и музыка процессии вызвали воспоминания о другой свадьбе, состоявшейся давным-давно.

Двери часовни открылись. «Свадебный хор» Вагнера взлетел вверх, и бабочки зацепились за истертые нервы в моем животе.

Сегодня я выходила замуж.

Я, Алессандра Феррейра. Выхожу замуж.

Я никак не могла уложить в голове эту концепцию. В детстве я фантазировала о своем Прекрасном Принце здесь и там, и задерживалась на фотографиях красивых свадебных платьев на Pinterest, когда натыкалась на них, когда стала старше, но я никогда не думала, что выйду замуж в таком молодом возрасте. Мне было всего двадцать три, я только что закончила колледж и пыталась ориентироваться в мире. Что я знала о браке?

Юбка моего белого атласного платья шуршала при каждом шаге. Это была простая церемония, на которой присутствовало не более пятидесяти гостей, к большому огорчению моей матери, но ни Доминик, ни я не хотели никаких излишних них фанфар.

Доминик. Он стоял у алтаря, сложив руки перед собой и выпрямив спину, как шомпол.

Белый пиджак. Черные брюки. Бутоньерка в виде розы была прикреплена к лацкану.

Разрушительный.

И когда его взгляд поймал мой, удерживая его в плену, мои нервы развеялись, как осенние листья на ветру. Его мышцы были заметно напряжены, но лицо излучало столько любви, что я чувствовала, как теплые щупальца обвивают меня с другого конца комнаты.

Люди смотрели на него и видели только резкие края и холодную внешность.

Они размышляли о том, почему дочь известной супермодели встречается с «никем» и шептались о том, что мы поженились слишком молодыми, слишком рано и слишком быстро.

Мне было все равно. Они могли сплетничать все, что хотели; Мне не нужно было их одобрение или дополнительное время, чтобы понять, что он тот самый.

– Прекрасна, – прошептал Доминик, когда я подошла к алтарю.

Я застенчиво улыбнулась ему, моя грудь была полна до предела. В жизни было мало определенности, но в тот момент я была уверена, что я самая счастливая девушка на свете.

Остановившись у нынешнего алтаря, я не могла дышать из-за слез, застрявших у меня в горле, и потребовалась вся сила воли, чтобы загнать мои воспоминания обратно в коробку с висячим замком, где им самое место.

Не смотри на него.

Если бы я посмотрела на Доминика, я бы сломалась, и последнее, что мне нужно было, это опозориться на маминой свадьбе.

Я была настолько сосредоточена на том, чтобы не плакать, что уделила церемонии лишь половину внимания. Боже, это была плохая идея. Что заставило меня подумать, что я смогу сделать это так скоро после развода?

Не смотри на него. Не смотри на него. Не. Смотри. На него.

Я была бы ужасной дочерью, если бы вообще пропустила это мероприятие, но мне следовало настоять на том, чтобы присутствовать на свадьбе в качестве простого гостьи. До этого я уже достаточно раз играла роль подружки невесты, и свадьба была настолько скромной, что моей матери не нужен был кто-то, кто стоял бы там с букетом лилий, пока она произносила свои клятвы на английском и португальском языках.

Знакомая интонация слов сломала замок. Воспоминания снова вырвались на поверхность, наполняя мой мозг отголосками собственных клятв, данных Доминику.

– Я обещаю поддерживать тебя, вдохновлять и, прежде всего, всегда любить – в горе или в радости, в болезни или здравии, в богатстве или бедности. Ты мой единственный, сегодня, завтра и навсегда.

Я никогда не нарушала свою последнюю клятву. Ни когда я съехала, ни когда вручила документы о разводе, ни тогда, когда я его оттолкнула. Я обещала всегда любить Доминика и любила, даже когда не должна была.

По моей щеке скатилась слеза. Я вытерла ее, но в спешке совершила самую большую ошибку за день.

Посмотрела на него.

И как только я это сделала, я не могла отвести взгляд.