Текст книги "Король Алчности (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Ана Хуанг
Король алчности
СЕРИЯ: Короли греха #3

ПЕРЕВОД ГРУППЫ: t.me/ecstasybooks

Любимые, просим НЕ использовать русифицированные обложки в таких социальных сетях как: Инстаграм, Тик-Ток, Фейсбук, Твиттер, Пинтерест.

СПАСИБО БОЛЬШОЕ за понимание и чтение наших переводов!

Знай свою ценность и никогда не соглашайся на меньшее,

чем ты заслуживаешь.

ПЛЕЙЛИСТ

Million Dollar Man

Lana Del Rey

Cold

Maroon 5 feat. Future

Same Old Love

Selena Gomez

Love Me Harder

Ariana Grande & The Weekend

Unappreciated

Cherish

Just Give Me a Reason

Pink feat. Nate Ruess

Dancing with a Stranger

Sam Smith & Normani

Without You

Mariah Carey

Love Don’t Cost a Thing

Jennifer Lopez

We Belong Together

Mariah Carey

Revival

Selena Gomez

Two Minds

Nero

Lose You to Love Me

Selena Gomez

Amor I Love You

ГЛАВА 1

Когда-то давно я любила своего мужа.

Его красоту, его амбиции, его интеллект. Полевые цветы, которые он срывал для меня по дороге домой с ночной смены, и нежные поцелуи, которыми он осыпал мое плечо, когда я упорно отказывалась слышать будильник.

Но это было давно, и теперь, когда я наблюдаю, как он впервые за несколько недель вошел в дверь, все, что я чувствую, – это глубокая, тупая боль в тех местах, где когда-то жила любовь.

– Ты рано вернулся, – сказала я, несмотря на то, что было около полуночи. – Как идут дела?

– Хорошо, – Доминик сбросил пальто, обнажив безупречный серый костюм и белоснежную рубашку. Оба сшиты на заказ, оба стоят около четырехзначной суммы. Только лучшее для Доминика Дэвенпорта, так называемого короля Уолл-стрит. – Работа как работа.

Он небрежно поцеловал меня в губы. Знакомый запах цитрусовых и сандалового дерева коснулся моих чувств и заставил сердце сжаться. Доминик пользовался одним и тем же парфюмом с тех пор, как я подарила его ему десять лет назад во время нашей первой поездки в Бразилию. Раньше я считала такую верность романтичной, но новый циник во мне прошептал, что это было только потому, что он не мог потрудиться найти новый аромат.

Доминику было безразлично все, что не приносило ему денег.

Он окинул взглядом испачканные помадой бокалы для вина и остатки китайской еды на вынос на журнальном столике. Наша домработница была в отпуске, и я как раз убирала, когда Доминик вернулся домой.

– У тебя были друзья? – спросил он, и в его голосе прозвучала лишь легкая заинтересованность.

– Только девочки.

Мы с подругами отпраздновали финансовую веху для моего малого бизнеса по производству прессованных цветов, которая приближалась к своей двухлетней годовщине, но я не удосужилась поделиться.

– Мы должны были пойти на ужин, но вместо этого в последнюю минуту решили остаться дома.

– Звучит неплохо, – Доминик уже перешел к своему телефону. У него была строгая политика отсутствия электронной почты, поэтому он, вероятно, проверял азиатские фондовые рынки.

В моем горле образовался ком.

Доминик был все так же потрясающе красив, как и тогда, когда я впервые увидела его в библиотеке нашего колледжа.

Темно-русые волосы, темно-синие глаза, скульптурное лицо с полупрезрительным задумчивым выражением. Со стороны это было не легко улыбающееся лицо, но мне это в нем и нравилось. В этом не было никакой фальши; если Доминик улыбался, то искренне.

Когда мы в последний раз улыбались друг другу, как раньше?

Когда он в последний раз прикасался ко мне? Не для секса, а для простого ласкового взаимодействия.

Узел затянулся сильнее, ограничивая поток кислорода. Я проглотила его и заставила свои губы изогнуться вверх.

– Кстати об ужине, не забудь о нашей поездке в эти выходные. У нас забронирован столик на вечер пятницы в Вашингтоне.

– Я не забуду, – он что-то нажал на экране.

– Дом, – мой голос стал тверже. – Это важно.

За эти годы я мирилась с десятками пропущенных свиданий, отмененных поездок и невыполненных обещаний, но наша десятилетняя годовщина свадьбы была единственной в своем роде. Ее нельзя было пропустить.

Доминик наконец-то взглянул вверх.

– Я не забуду. Обещаю. – Что-то промелькнуло в его глазах. – Уже десять лет. В это трудно поверить.

– Да, – мои щеки могут треснуть от силы моей улыбки. – Это так, – я колебалась, а затем добавила: – Ты голоден? Я могу разогреть немного еды, а ты расскажешь как прошёл твой день.

У Доминика была плохая привычка забывать покушать, когда он работал. Зная его, можно было предположить, что после обеда он не прикасался ни к чему, кроме кофе. Когда он только начинал, я приходила в офис и следила за тем, чтобы он поел, но эти визиты прекратились после того, как Davenport Capital взлетел, и он стал слишком занят.

– Нет, у меня есть дела с клиентом, о которых нужно позаботиться. Я перехвачу что-нибудь позже, – Доминик вернулся к своему телефону, нахмурив брови.

– Но…

Я думала, ты уже закончил работу на сегодня. Разве не поэтому ты дома?

Я воздержалась от своего вопроса. Не было смысла спрашивать о том, на что я уже знала ответ.

Доминик никогда не заканчивал с работой. Она была самой требовательной любовницей в мире.

– Не жди меня. Я некоторое время пробуду в своем кабинете, – его губы коснулись моей щеки, когда он проходил мимо меня. – Спокойной ночи.

Дом уже ушел к тому времени, когда я ответила:

– Спокойной ночи.

Слова эхом разошлись в нашей роскошной, пустой гостиной. Это была первая ночь, когда я ещё не спала и увидела Доминика дома за последние несколько недель, и наш разговор закончился, не успев начаться.

Я сморгнула появляющиеся слезы. Что с того, что мой муж казался незнакомцем? Я и сама иногда чувствовала себя чужой, когда смотрела в зеркало.

В конце концов, я была замужем за одним из самых богатых людей на Уолл-стрит, жила в роскошном доме, за который большинство людей готовы были бы убить, и владела небольшим, но процветающим бизнесом, занимаясь любимым делом. У меня не было веских причин плакать.

Соберись.

Я глубоко вздохнула, расправила свои плечи и убрала пустые коробки из-под еды с журнального столика. К тому времени, как я закончила уборку, ощущение сильного давления исчезло, как будто его там и никогда не было.

ГЛАВА 2

Существует старая поговорка, что беда не приходит одна, и если бы я не был столь презрителен к суевериям, то, возможно, поверил бы в них после такого дерьмового дня.

Сначала из-за нелепого технического сбоя в первой половине дня у нас отказали системы электронной почты и календаря, и мы потратили несколько часов на то, чтобы привести все в порядок.

Затем один из моих лучших трейдеров уволился, потому что он «перегорел» и «нашел свое истинное призвание» в качестве гребаного учителя йоги.

Теперь, за час до закрытия американских рынков, просочилась новость о том, что компания, в которой у меня есть значительная часть акций, расследуется Комиссией по ценным бумагам и биржам. Акции находились в состоянии свободном падении, что означало, что стоимость нашей компании снижалась с каждой минутой, и мои планы уйти раньше распались быстрее, чем папиросная бумага в стиральной машине. Как генеральный директор крупного финансового конгломерата, я не мог позволить себе роскошь делегировать полномочия по управлению кризисом.

– Говори.

Быстрыми шагами я за тридцать секунд добрался из своего офиса на три этажа ниже на встречу к экстренному заседанию сотрудников. Мои мышцы сжались так сильно, что это было чудом, когда их не свело судорогой. Я потерял миллионы за считанные минуты, и не было времени ходить вокруг да около.

– Ходят слухи, что Комиссия по ценным бумагам и биржам усердно работает над этим вопросом, – Кэролайн, глава моего штаба, с легкостью соответствовала моему темпу. – Новый председатель хочет произвести эффектное первое впечатление. Что может быть лучше, чем сразиться лицом к лицу с одним из крупнейших банков в стране?

Ради всего святого. Это всегда были новички, которые терпели крах в течение первого года обучения, как слон в фарфоровом магазине. У меня были хорошие отношения со старым председателем, но новый был чертовой занозой в заднице, а он был на должности всего три месяца.

Я посмотрел на часы, открывая дверь в конференц-зал для руководителей. Четверть третьего. Я должен был вылететь в Вашингтон с Алессандрой в шесть. Если я сокращу встречу и поеду прямо в аэропорт, а не заеду сначала домой, как изначально планировал, я все еще могу успеть.

Черт возьми. Почему председатель решил испортить все именно в годовщину моей свадьбы?

Я сел во главе стола и потянулся за зажигалкой. На данный момент это был инстинкт; мне даже не нужно было думать об этом.

– Назовите мне цифры.

Мысли о Вашингтоне и предстоящих рейсах растаяли, когда я щелкал зажигалкой, в то время как моя команда обсуждала все за и против того, чтобы изменить нашу позицию в банке или переждать шторм. Во время чрезвычайных ситуаций нет места для личных забот, а тяжелый, утешительный вес серебра сосредоточил мои мысли на поставленной задаче, а не на коварном шепоте, заполнявшем мой мозг.

Он всегда были рядом, наполняя мою голову сомнениями о том, что одно неверное решение – и я потеряю все. Что я был и всегда буду объектом шуток, приемным ребенком, от которого отказалась родная мать и который закончил шестой класс со второго раза.

– Проблемный ученик, – упрекали мои учителя.

– Идиот, – издевались мои одноклассники.

– Бездельник, – вздыхал мой консультант по профориентации.

Громче всего голоса звучали в моей голове во время кризиса. Я правил многомиллиардной империей, включавшей десятки дочерних компаний и сотни тысяч сотрудников, разбросанных по всему миру, но я ежедневно ходил по коридорам с нависшей надо мной перспективой краха.

Открыть. Закрыть. Открыть. Закрыть. Скорость моих щелчков возрастала в соответствии с учащенным сердцебиением.

– Сэр, – голос Кэролайн прорвался сквозь шум в моих ушах. – Каков ваш вердикт?

Я прогнал нежелательные воспоминания, затаившиеся в уголках моего сознания. Комната снова вернулась в фокус, демонстрируя тревожные и многообещающие взгляды на лицах моей команды.

Некоторое время спустя, кто-то вытащил презентацию, хотя я неоднократно говорил, что ненавижу слайды. Правая часть была заполнена успокаивающей смесью диаграмм и цифр, но левая содержала несколько длинных пунктов.

Предложения поплыли передо мной. Они выглядели неправильно; я был уверен, что мой мозг добавил одни слова и стер другие. Затылок стал горячим, а сердце билось с таким бешеным ритмом, что казалось, будто оно пытается пробить мне грудную клетку и одним махом выбить слова с экрана.

– Что я говорил о формате презентации? – я едва слышал себя из-за шума. Он становился все громче с каждой секундой, и лишь болезненное сжатие зажигалки не давало мне сбиться с толку. – Ничего. Только ключевые пункты.

Я выкрикнул эти слова, и в комнате воцарилась смертельная тишина.

– П-простите, сэр, – аналитик, который представлял слайды, побледнел. – Моя ассистентка…

– Мне плевать на твою ассистентку, – я вел себя как мудак, но у меня не было времени сожалеть об этом. Не тогда, когда мой желудок скручивало, и пробиралась за висок.

Открыть. Закрыть. Открыть. Закрыть.

Вместо этого я повернул голову и сосредоточился на графиках. Переключение фокуса в сочетании со щелчками зажигалки успокоил меня настолько, что я снова ясно мыслил.

Комиссия по ценным бумагам и биржам. Падение акций. Что делать с нашей позицией.

Я никак не мог полностью избавиться от ощущения, что однажды облажаюсь так по-королевски, что разрушу все, что у меня есть, но это будет не сегодня.

Я знал, что делать, и когда изложил свою стратегию удержания позиций, я вытеснил все остальные голоса из головы, включая тот, который говорил мне, что я забываю что-то чертовски важное.

ГЛАВА 3

Он не пришел.

Я сидела в гостиной, моя кожа была ледяной, когда я смотрела, как проходят считанные минуты. Было уже восемь вечера. Мы должны были выехать в Вашингтон два часа назад, но я не видела и не слышала от Доминика ничего с тех пор, как он уехал на работу этим утром. Мои звонки переходили на голосовую почту, и я отказалась звонить в его офис, как какая-то случайная знакомая, просящая уделить минуту времени великого Доминика Дэвенпорта.

Я была его женой, черт возьми. Я не должна преследовать или догадываться о его местонахождении. С другой стороны, не нужно быть гением, чтобы догадаться, чем Доминик сейчас занимается.

Работает. Всегда работает. Даже и в нашу десятилетнюю годовщину. Даже после того, как я попыталась подчеркнуть, насколько важна эта поездка.

Наконец-то у меня появилась веская причина плакать, но слез не было. Я просто почувствовала… онемение. Часть меня ожидала, что он забудет или отложит, и разве это не самое печальное?

– Миссис Дэвенпорт! – наша домработница, Камила, вошла в комнату, держа в руках свежевыстиранное белье. Она вернулась из отпуска прошлой ночью и провела день, наводя порядок в пентхаусе. – Я думала, Вы уже ушли.

– Нет, – мой голос звучал странно и пусто. – В конце концов, я не думаю, что поеду куда-нибудь в эти выходные.

– Почему… – она оторвалась, ее орлиные глаза пристально смотрели на багаж рядом с диваном и на мою руку на коленях, стиснутую побелевшими костяшками пальцев. Ее круглое, строгое лицо смягчилось смесью сочувствия и жалости. – Ах. В таком случае я приготовлю для ужин. Мокека (прим. бразильское рагу из морепродуктов). Ваше любимое блюдо, хм?

По иронии судьбы, рагу из рыбы было тем, что готовила мне моя бывшая домработница из детства, когда у меня было разбито сердце из-за парня. Я не была голодна, но и сил спорить у меня не было.

– Спасибо, Камила.

Пока она скрылась на кухне, я пыталась разобраться в хаосе, творящемся в моем мозгу.

Отменить все наши бронирования или подождать? Доминик просто опаздывает или вообще не собирается в поездку? Хочу ли я вообще отправиться в это путешествие сейчас, даже если он все же поедет?

Мы с Домиником должны были провести выходные в Вашингтоне, где мы встретились и поженились. Я все спланировала – ужин в семейном ресторане, где у нас было первое свидание, номер в уютном отеле, и никаких телефонов или работы. Это не было изысканно, но это было интимно и непринужденно, и это должно было стать нашим путешествием. Поскольку наши отношения с каждым днем становились все хуже и хуже, я надеялась, что это снова нас сблизит. Заставит влюбиться так, как раньше, целую вечность назад.

Но я поняла, что это невозможно, потому что ни один из нас не был тем человеком, которым мы были раньше. Доминик не был тем парнем, который сделал сотню вырезок из бумаги, делая оригами из моих любимых цветов на мой день рождения, а я не была той девушкой, которая плыла по жизни со звездами и мечтами в ее глазах.

– У меня пока нет денег, чтобы купить тебе все цветы, которых ты заслуживаешь, – сказал он, звуча так торжественно и официально, что я не могла не улыбнуться от контраста между его тоном и баночкой с разноцветными бумажными цветами в его руках. – Поэтому вместо этого я сделал их.

У меня перехватило дыхание.

– Дом…

Там, должно быть, были сотни цветов. Я не хотела думать о том, сколько времени он потратил на их изготовление.

– С днем рождения, amor (прим. любовь моя), – его губы задержались на моих в долгом, сладком поцелуе. – Однажды я куплю тебе тысячу настоящих роз. Обещаю.

Это обещание он сдержал, но с тех пор нарушил еще тысячу других.

Соленая капля наконец скатилась по моей щеке и вывела меня из оцепенения.

Я поднялась, с каждым шагом дыша все глубже, и быстро подошла к ближайшей ванной комнате. Камила и персонал были слишком заняты, чтобы заметить мой тихий срыв, но я не могла смириться с мыслью о том, что буду плакать одна в гостиной, окруженная багажом, который никуда не денется, и надеждами, которые были разбиты слишком много раз, чтобы можно было их починить.

Да, так бессмысленно.

Что заставило меня думать, что сегодняшний вечер будет другим? Наша годовщина, вероятно, значила для Доминика столько же, сколько случайный ужин в пятницу вечером.

Тупая боль обострилась до остроты ножей, когда я заперла за собой дверь ванной комнаты. Мое отражение смотрело на меня из зеркала. Каштановые волосы, голубые глаза, загорелая кожа. Я выглядела так же, как и всегда, но я едва узнала себя. Это было похоже на то, как если бы я увидела незнакомку в своем лице.

Где была та девушка, которая оттолкнула мамины мечты о модельной карьере и настояла на том, чтобы вместо этого пойти в колледж? Которая жила с безграничной радостью и безудержным оптимизмом, и которая когда-то бросила парня за то, что он забыл о ее дне рождения? Эта девушка никогда бы не сидела сложа руки, в ожидании мужчины. У нее были цели и мечты, но где-то по пути они отошли на второй план, уступив место амбициям ее мужа.

Если бы я угождала ему, если бы организовала правильные ужины с нужными людьми, если бы налаживала связи, я бы была бы ему полезна. Годами помогая Доминику осуществлять его мечты, я не просто жила, а служила определенной цели.

Алессандра Феррейра ушла, ее заменила Алессандра Дэвенпорт. Жена, хозяйка, светская львица. Кто-то, кого можно было определить только благодаря ее браку с Домиником Дэвенпортом. Все, что я делала в течении последних десяти лет, было ради него, а он даже не потрудился позвонить и сказать, что опоздает на нашу чертову десятилетнюю годовщину.

Плотину прорвало.

Одинокая слеза превратилась в две, затем в три, затем в целый поток, когда я опустилась на пол и заплакала. Каждое разбитое сердце, каждое разочарование, каждый кусочек грусти и обиды, которые я таила в себе, вылились рекой горя, переплетенной с гневом. За эти годы я столько накопила в себе, что боялась утонуть в волнах собственных эмоций.

Холодная, твердая плитка неприятно коснулась задней части моих бедер. Впервые за целую вечность я позволила себе чувствовать, и вместе с этим пришла ослепительная ясность.

Я так больше не могу.

Я не могу провести остаток своих дней, занимаясь делами и притворяясь счастливой. Мне нужно вернуть контроль над своей жизнью, даже если это означало разрушить то, что я имею сейчас.

Я была пустой и хрупкой, миллионом разбитых осколков, которые было слишком больно собирать.

Мои рыдания в конце концов замедлились, а затем совсем стихли, и, прежде чем я успела усомниться в себе, я приподнялась с пола и вернулась обратно в холл. В пентхаусе круглый год поддерживалась идеальная температура в семьдесят три градуса (прим. 23 ^оС), но по моему телу пробежала легкая дрожь, когда я взяла из спальни то, что мне было нужно. Остальные мои самые необходимые вещи уже были упакованы и ждали в гостиной.

На данном этапе я не позволяла себе думать, чтобы не струсить.

Когда я потянула за ручку чемодана, мне бросился в глаза знакомый блеск. Я уставилась на свое обручальное кольцо и новая боль пронзила мою грудь, когда оно сверкнуло, словно умоляя меня передумать.

Я колебалась на долю секунды, прежде чем сжала челюсть, сняла кольцо с пальца и положила его рядом с нашей с Домиником свадебной фотографией на каминной полке.

Тогда я наконец сделала то, что должна была сделать давным-давно.

Я ушла.

ГЛАВА 4

– А́ле! – мой голос эхом разнесся по пентхаусу. – Я дома.

Тишина.

Я нахмурил брови. Алессандра обычно оставалась в гостиной, пока не наступало время ложиться спать, а для неё это было слишком рано. Мое экстренное рабочее совещание перешло во второе экстренное заседание после того, как несколько инвесторов позвонили, паникуя из-за падения акций. Однако было всего лишь половина девятого. Алессандра должна была быть здесь, если только снова не ушла ушла куда-нибудь со своими друзьями.

Я бросил пальто на бронзовый коврик у двери и ослабил галстук, пытаясь игнорировать навязчивое ощущение, что что-то не так. Было трудно адекватно мыслить после адреналинового всплеска, вызванного работой.

У меня чуть не случился сердечный приступ, когда Алессандра впервые пошла в клуб с Вивиан, и ничего мне не сказала. Я пришел домой пораньше, не увидел ее и начал думать о худшем. В итоге я обзвонил всех чертовых людей из своей телефонной книги, пока она наконец, не перезвонила и не заверила, что с ней все в порядке.

Я потянулся к своему мобильному только для того, чтобы вспомнить, что он разрядился еще днем. У меня не было времени его зарядить среди всего этого хаоса.

Черт возьми.

– А́ле! – снова позвал я. – Где ты, amor?

Ответа по-прежнему не было.

Я пересек гостиную и поднялся по лестнице на второй этаж. За сорок миллионов долларов было куплено немало привилегий на Манхэттене, в том числе частный этаж с отдельным лифтом, двенадцать тысяч квадратных футов на двух этажах и потрясающие виды, охватывающие реку Гудзон на юге, мост Джорджа Вашингтона на севере и Нью-Джерси на западе.

Я почти ничего из этого не заметил. Мы не будем жить здесь вечно; я уже присмотрел большой и еще более дорогой пентхаус, который в настоящее время находился на стадии строительства компанией Archer Group. Неважно, что дома я проводил лишь малую часть своего времени. Недвижимость была символом, и если она не была лучшей, то мне это не было нужно.

Я открыл двери в главную спальню и ожидал увидеть Алессандру, свернувшуюся калачиком в постели или читающую в кресле, но там было так же пусто, как и в гостиной.

Мой взгляд остановился на чемодане, стоящем у шкафа. Именно его я обычно брал с собой в короткие поездки. Почему…

Моя кровь превратилась в лед.

Вашингтон. Юбилей. Шесть вечера. Неудивительно, что я весь вечер ходил с надвигающимся чувством страха. Я забыл о нашей чертовой годовщине свадьбы.

– Черт возьми, – я вытащил свой телефон только для того, чтобы вспомнить, что он разряжен.

Новые ругательства вырвались наружу, когда я дергал различные ящики в поисках зарядного устройства, а в голове прокручивался наш разговор с вечера среды.

Дом. Это важно.

Я не забуду. Обещаю.

Густой, скользкий страх сжал мой желудок. Я и раньше пропускал свидания. Я не гордился этим, но чрезвычайные ситуации, возникающие в последнюю минуту, были частью моей работы, и Алессандра, казалось, всегда относилась к этому спокойно. У меня было неприятное ощущение, что на этот раз все по-другому, и не только потому, что это была наша годовщина.

Я наконец нашел зарядное устройство и подключил свой телефон. После того, что казалось вечностью, он получил достаточно заряда, чтобы замигать.

Шесть пропущенных звонков от Алессандры, все они были получены между пятью и восемью часами вечера. С тех пор ничего.

При попытке перезвонить ей, я сразу попадал на голосовую почту. Я выругался еще раз и остановился на втором лучшем вариант: ее друзьях. У меня не было их номеров, но, к счастью, я знал человека, у которого они были.

– Это Доминик, – грубо сказал я, когда Данте ответил на мой звонок. – Вивиан там? Мне нужно с ней поговорить.

– Тебе тоже добрый вечер, – проворчал он. Данте Руссо был другом, давним клиентом и генеральным директором крупнейшего в мире конгломерата предметов роскоши. Самое главное, он был женат на Вивиан, с которой Алессандра довольно сблизилась за последний год. Если кто и знал, где моя жена, так это она. – Скажи мне, почему именно тебе нужно поговорить с Вивиан так поздно в пятницу вечером?

Намек на подозрение просочился в его голосе. Он яростно защищал свою жену, что было иронично, учитывая, что он вообще не хотел на ней жениться, когда они обручились.

– Речь идёт об Алессандре, – я не предоставил никаких дополнительных подробностей. Мой брак был не его чертовым делом.

В ответ последовала короткая пауза:

– Подожди.

– Привет? – элегантный, приятный голос Вивиан послышался на линии через две секунды.

– Алессандра с тобой? – я пропустил любезности и перешел сразу к делу. Мне было все равно, что она сочтет меня грубым; я заботился только о том, чтобы найти свою жену. Было поздно, она была расстроена, а Нью-Йорк был полон сомнительных людей. Она могла потеряться или пострадать прямо сейчас.

Мое внутреннее напряжение сжалось в комок.

– Нет, – сказала Вивиан после слишком долгой паузы. – Почему ты спрашиваешь?

– Ее нет дома, и на нее это не похоже, – я пропустил часть про годовщину свадьбы. Опять же, наш брак не касался никого, кроме нас.

– Может быть, она с Изабеллой или Слоан.

Изабелла и Слоан. Другие подруги Алессандры. Я не знал их так хорошо, как Вивиан, но это не имело значения. Я бы поговорил с чертовой кошатницей, которая всегда засыпала в нашем вестибюле, если бы она догадывалась, где находится Алессандра.

К сожалению, Изабелла и Слоан также ничего не знали о местонахождении Алессандры, и мои звонки после того, как я повесил трубку, снова попадали на голосовую почту.

Черт возьми, А́ле. Где ты?

Я снова спустился вниз и чуть не врезался в Камилу.

– Мистер Дэвенпорт! – ее глаза расширились. Я забыл, что она вернулась из отпуска. – Добро пожаловать…

– Где она?

– Кто?

– Алессандра, – имя вылетело через стиснутые зубы. Я звучал как чертова сломанная пластинка, но Камила, должно быть, была здесь, когда она ушла.

– Ах. Миссис Дэвенпорт была очень расстроена из-за пропущенного рейса, – по поджатым губам домработницы я понял, что она думает о моем опоздании. – Я приготовила ее любимый суп, чтобы поднять настроение, но когда я вернулась с кухни, ее уже не было.

– Ты не слышала, как она уходила, – мой голос был ровным. Холодным.

– Нет, – глаза Камилы мелькнули влево и вправо.

Эта женщина вполне меня устраивала. Она была компетентной, сдержанной и одной из любимых сотрудниц Алессандры, но если бы она скрывала что-то от меня и в результате Алессандра пострадала…

Я замер на месте.

– Спрашиваю тебя в последний раз, – тихо сказал я. Кровь в ушах была шумом, почти заглушая мои слова. – Где моя жена?

Дрожь выдала нервы Камилы.

– Я действительно не знаю, сэр. Как уже сказала, я вышла, а ее уже не было. Но когда я искала ее… – она вытащила что-то из кармана, – я нашла это на камине.

На ее ладони блеснул знакомый бриллиант. Обручальное кольцо Алессандры.

В моем желудке появилось острое, тягостное ощущение.

– Я хотела оставить его в вашей комнате, – сказала Камила. – Но учитывая…

– Когда?

– Примерно полчаса назад.

Ответ еще не успел полностью прозвучать, как я схватил кольцо и пронесся мимо нее к лифту, мой пульс колотился от смеси страха, паники и чего-то еще, чему я не мог подобрать подходящего объяснения.

Полчаса. Было девять, и последний звонок Алессандры был в восемь, то есть Камила нашла кольцо вскоре после того, как она ушла. Она не могла уйти слишком далеко.

Моя рука сжалась вокруг бриллианта. Она бы не сняла его, если бы не…

Нет. Она была в гневе, и имела на это полное право, но я найду ее, объясню, и все вернется на круги своя. Алессандра была самым понимающим человеком, которого я знал; она простила бы меня.

Бриллиант болезненно впился в мою ладонь.

Все будет хорошо. Так и должно быть. Я не мог представить себе никакой другой альтернативы.