Текст книги "Король Алчности (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 10

Судьба преподнесла мне огромный подарок в виде красной вывески с надписью «Сдается в аренда торговое помещением.»

Табличка была прикреплена на витрину крохотного магазинчика в NoMad, расположенного между кафе и маникюрным салоном.

На обратном пути после очередного дня безрезультатных поисков квартиры я проехала мимо множества объявлений о сдачи в аренду, но по какой-то причине именно на нее я обратила внимание. Возможно, дело было в тихой улице, огромных окнах и оголенных кирпичных стенах, которые я заметила внутри. Или, может быть, это было мое разочарование по поводу застоя в бракоразводном процессе и желания что-то сделать. Найти часть себя, которая не вращалась бы вокруг моего брака.

Что бы это ни было, это заставило меня позвонить по номеру, указанному на вывеске, и оставить голосовое сообщение с запросом дополнительной информации.

Доминик мог откладывать все, что хотел, но я больше не откладывала ради него свою жизнь. Коул мог справиться с разводом, а я начала строить новую жизнь, в которой я могла бы контролировать свои финансы и будущее.

– Я свободна в любой день, – сказала я после того, как оставила необходимую контактную информацию. Это звучит слишком отчаянно? Нормальные люди не сидят целыми днями в ожидании телефонного звонка, верно? – В любой день между девятью и пятью, – добавила я. Намного лучше. – Я с нетерпением жду вашего скорого ответа. Спасибо.

С дрожью в руках я поместила трубку.

Это было оно. Мой первый шаг к независимости. Ну, кроме переезда, который в полной мере не учитывался, потому что своего жилья у меня еще не было и большая часть моих вещей все еще находилась в пентхаусе. Я еще не могла заставить себя вернуться в Хадсон-Ярдс и собрать вещи.

Ранний октябрьский воздух немного охладил мои нервы, когда я переходила улицу и направилась к квартире Слоан. Два года назад я основала компанию Floria Designs из прихоти, и она превратилась в небольшой, но процветающий бизнес. Он не приносил миллионов или чего-то еще, но была солидная прибыль, и мне нравилась эта работа. Однако теперь, когда я решила стать самостоятельной, пришло время двигаться дальше.

Я хотела взять все в свои руки и создать свое будущее; я не хотела больше никогда ставить себя на последнее место.

Мой телефон зазвонил, когда я вошла в вестибюль дома Слоан. Мое сердце екнуло, но вместо того, чтобы увидеть звонок риэлтора, я обнаружила знакомое имя.

– Ты не звонишь, не пишешь. Меня как будто больше не существует, – сказал Марсело, когда я взяла трубку. Его дразнящий тон вызвал улыбку на моих губах. – Что случилось с сестринской заботой?

– Не я та, кто устанавливает невозможные кулинарные стандарты для богатых и знаменитых, – сказала я. – Как кто-то может съесть еще один стейк после того, как попробовал твой?

– Ах, лесть. Это будет действовать на меня каждый раз, – мой брат засмеялся. Он был на два года младше меня и уже был одним из самых знаменитых шеф-поваров Сан-Паулу. Мы поговорили несколько минут о работе и о его потребности в отпуске, прежде чем он спросил: – Когда ты снова приедешь? Я не видел тебя и Дома целую вечность.

Моя улыбка померкла. Я еще не рассказал семье о своем разводе. Во-первых, было достаточно сложно разыскать мою мать в обычный день. Во-вторых, я видела их только один или два раза в год. Они понятия не имели, что я несчастлива в браке, а у меня пока не было сил подробно описать причины расставания.

– А́ле? – спросил Марсело, когда я замолчала. – Ты в порядке?

– Да, я… – мой ответ внезапно оборвался, когда двери лифта открылись.

О, ты, должно быть, шутишь.

– Я перезвоню, – сказала я, не отрывая глаз от зрелища, ожидающего меня возле квартиры. – Со мной все в порядке, но что-то… кое-что произошло.

Поправка: около сотни, судя по количеству букетов, занимающих почти весь холл. Розовые розы – в знак привязанности, белые лилии – для прощения, золотые цветы – в знак преодоления препятствий. Я старалась игнорировать смысл каждого букета, сосредоточившись на саде, взорвавшемся внутри здания. Не нужно было быть ученым, чтобы понять, от кого они.

Я убью Доминика.

– Здравствуйте. Алессандра Дэвенпорт? – Курьер протянул мне ручку и планшет. – Можете ли вы подписать, пожалуйста? У нас есть еще внизу, но мы не можем разместить их всех в холле.

Я не прикоснулась к ручке.

– Как Вы сюда попали?

Слоан была в Европе и имела дело с Ксавьером Кастильо, одним из ее самых трудных клиентов, и охрана здания не пропускала никакие посылки без предварительного уведомления получателя.

Курьер пожал плечами.

– А… – он проверил свой телефон. – Мистер Доминик Дэвенпорт позвонил и договорился. Он сказал, что знает владельца здания?

После этого я собирался серьезно поговорить с начальником службы безопасности.

– Спасибо, но мне не нужны цветы, – сказала я. – Можете ли вы вернуть их в магазин? Я не хочу, чтобы они пропали даром.

На лице мальчика отразилась паника. Он обменялся взглядами с другими сотрудниками цветочного магазина, и у всех на лицах было такое же потрясенное выражение.

– Наш босс сказал, что мы должны выполнить. Когда мы вернемся, он проверит Вашу подпись.

Я подавила стон.

Парню не могло быть больше восемнадцати или девятнадцати лет. Вероятно, он делал это в качестве подработки, и не его вина, что Доминик был таким… таким невыносимым. Если он думал, что задаривая меня цветами, заставит отказаться от развода, то он меня совсем не знает.

Разве не в этом заключается проблема?

– Как насчет этого? – я взяла планшет. – Я подпишу, но вместо этого вы отнесете цветы в ближайшую больницу. Вашему боссу не обязательно знать, что я не оставила их себе.

Пришлось немного подговаривать, но в конце концов парень уступил и согласился с моим планом. Однако, уходя, он вручил мне записку, прилагающуюся к цветам, и ушел, прежде чем я успела возразить.

Я вошла в квартиру, не и мой взгляд остановился на знакомом неразборчивом почерке Доминика.

Мне жаль, что я пропустил ужин в нашу годовщину и многие другие ужины до этого. Одними цветами это не восполнишь, но дай мне возможность загладить свою вину лично, и я это сделаю. В тысячу раз больше.

Под конец его почерк стал почти неразборчивым, но я его поняла. Я всегда его понимала.

Крошечная капля влаги размазала чернила. Мое сердце грозилось вырваться из груди, когда слова Доминика перенесли меня в прошлое.

Настанет день, и я смогу купить тебе тысячи настоящих роз. Клянусь.

Я не забуду. Даю слово.

Мы все преодолеем. Я обещаю.

Так много обещаний. Он выполнял лишь часть из них, но я каждый раз верила.

Но не в этот раз.

Я проигнорировала боль в груди, когда сжала челюсть, скомкала записку и выбросила ее в мусор. Быстро приняв душ, я открыла дверцу шкафа и начала искать подходящий чертов наряд.

Слишком много вечеров я просиживала дома, в ожидании Доминика, в то время как должна была наслаждаться жизнью, и пришло время наверстать упущенное.

Начиная с сегодняшнего вечера.

– Ты прекрасна.

Я повернула голову, рассматривая говорящего сквозь гул после трех джин-тоников и одного яблочного мартини. Он выглядел так, будто ему было около двадцати пяти лет. Распущенные волосы, дизайнерский костюм и опрятный, чистый вид выпускника Лиги плюща, ставшего инвестиционным банкиром.

Доминик мог бы съесть его на завтрак.

Перестань думать о Доминике.

– Спасибо, – сказала я с легкой улыбкой. Его линия пикапа не была новаторской, но она была лучше, чем предыдущие комплименты моим «отличным сиськам» и предложения показать мне «ночь, которую я никогда не забуду».

– Я Дрю, – он протянул руку.

– Алессандра.

Он не интересовал меня ни в романтическом, ни в сексуальном плане. Я все еще была замужем, и, несмотря на мое разочарование из-за упрямства Доминика, я не была изменщицей.

Маленькими шажками.

– Итак, Дрю, чем ты занимаешься? – я по умолчанию перешла к простой светской беседе. Как и ожидалось, мой новый знакомый начал энергичную речь о банке, в котором он работал, в то время как я потягивала напиток и пыталась вспомнить, как снова быть нормальной одинокой девушкой на этапе знакомств. Я еще не была одинока, но мне пора начать тренироваться, верно?

К счастью, Дрю обладал энтузиазмом новорожденного щенка и вел разговор самостоятельно. Время от времени он вспоминал, что нужно задать мне вопрос о себе, и с каждым ответом придвигался ближе, пока его колено не коснулось моего.

– Это здорово, – сказал он после того, как я дала ему краткий обзор того, что сделала для Floria Designs. – Итак, ты свободна на этих выходных? У меня есть билеты на игру Янкиз. Места в ложе. – В его тоне прозвучал намек на хвастовство.

Нет, спасибо. Я никогда не понимала увлечения бейсболом. Большую часть времени я даже не видела мяч.

Я открыла рот, но ледяной голос прозвучал между нами, прежде чем я успела ответить.

– Она не свободна, – чья-то рука легла на мою поясницу, сопровождаемая прикосновением мягкого шерстяного костюма и запахом знакомого одеколона. – У нас с женой есть планы.

Все мое тело напряглось, когда Дрю резко вскочил со стула, его лицо покраснело, а глаза загорелись.

– Мистер Дэвенпорт! Вау, я большой фанат. Я Дрю Леджхолм. Мы узнали о вас на моем уроке финансов…

Я подавила стон. Конечно, он сразу узнал Доминика. Все любили истории о богатстве, а Доминик был практически легендой для каждого начинающего бизнесмена на Уолл-стрит.

Похоже, фанатизм Дрю его не впечатлил. На самом деле он выглядел так, словно был готов разорвать его на куски голыми руками.

Дрю, должно быть, тоже это понял, потому что его голос в конце концов затих. Я точно определила момент, когда до меня дошло откровение Доминика о том, что я его жена. Его лицо побледнело, и в его выражении появилась паника, а глаза метались между нами.

– Она Ваша жена? Я не знал… Я имею в виду, она не носит…

Три пары глаз впились в мой обнаженный безымянный палец. Выражение лица Доминика потемнело, а температура упала еще на десяток градусов.

– Теперь ты знаешь, – если раньше его голос был холодным, то теперь он был определенно арктическим. – Я верю, что тебе есть где побыть в другом месте. Не так ли, Дрю? – В спокойном произнесении его имени прозвучало больше угрозы, чем в любом прямом высказывании.

Дрю не стал ответить. Он сбежал, оставив меня одну с разъяренным мужем и угольками гнева, тлеющими в моем животе.

Я стряхнула руку Доминика и повернулась к нему лицом.

– Серьезно? Что не так с тобой? Ты напугал этого бедного мальчика до полусмерти!

– Этот бедный мальчик приставал к моей жене, – глаза Доминика сверкнули. – Чего ты ожидала от меня? Что я похлопаю его по спине?

– Он не знал, что я замужем, – я покачала головой. – Что ты вообще здесь делаешь? Не говори мне, что преследуешь меня. – Я бы не стала на это надеяться. Он пойдет на все, чтобы победить.

Легкое веселье на лице сменило его гнев.

– Бар находится дальше на соседней улице моего офиса, amor. У меня здесь была встреча с клиентом.

– Ой, – верно. Я выбрала этот бар из списка «лучших мест для счастливых часов в городе» и совершенно забыла, что он находится так близко к работе Доминика.

Выражение его лица смягчилось.

– Спроси меня еще раз в другой день, и мой ответ будет другим. Я бы преследовал тебя, если бы это означало, что ты снова заговоришь со мной.

– Как романтично.

– Я перестал быть романтиком, Алессандра. Я в отчаянии.

Мне пришлось безжалостно подавить сочувствие, развернувшееся у меня под ребрами. Что с того, что он выглядел несчастным? Он сам это навлек.

Тем не менее, я переключила свое внимание на указатель выхода над его плечом, чтобы мне не пришлось встречаться с ним взглядом.

Мне необходимо уйти. Каждая секунда, проведенная в компании Доминика, была для него еще одной возможностью разрушить мои стены, а я еще не полностью доверяла ему, особенно когда в моем организме было так много выпивки.

– Ты получила мои цветы? – Доминик больше не пытался прикоснуться ко мне, но его взгляд с таким же успехом мог быть лаской. Он задержался на моем лице, проследил линии моей челюсти и скул, а затем поцеловал.

– Да, – я подняла подбородок, хотя кожу покалывало от осознания. Мне не следовало пить этот мартини. Алкоголь всегда снижал мою сдержанность, что было нехорошо, когда Доминик был рядом. – Я отдала их в ближайшую детскую больницу.

Если он и расстроился из-за того, что я пожертвовала цветы на тысячи долларов, он этого не показал.

– Уверен, что они это оценили.

Улыбка мелькнула на его губах, когда я вздохнула, и я увидела крошечный проблеск того мужчины, которым он был раньше – того, кто нес меня в гору под проливным дождем, потому что у меня сломался каблук, который целовал меня перед сном каждую ночь, независимо от того, насколько поздно он пришел домой, и который пытался испечь один из сложных тортов, которые я сохранила на Pinterest, на мой день рождения. Его торт получился совершенно не похожим на тот с Pinterest, но мне он все равно понравился. То, что Доминик заботился обо мне, это имело значение.

Укол сентиментальности выжал из меня все силы. Я снова вздохнула, уже уставшая от необходимости держать себя в руках в его присутствии.

– Подпиши бумаги, Дом.

ГЛАВА 11

Я, как правило, не верил в судьбу, но, как и во всех правилах, были исключения. У меня их было всего два: день, когда я встретил Алессандру в библиотеке Тайера, и сегодня.

Из всех баров и всех ночей мира сегодня мы оба оказались сегодня здесь. Если бы это не было посланием от Вселенной, то уж точно что-то другое.

– Если ты не сделаешь это, я получу половину всего. Мы никогда не подписывали брачный контракт, – Алессандра напомнила мне. Поток воздуха, созданный проходящим мимо официантом, смахнул пряди волос ей в глаза. – Мы… – ее предложение оборвалось, когда я откинул пряди назад. Моя рука задержалась рядом с ее щекой, наслаждаясь теплом.

– Ты так отчаянно хочешь избавиться от меня? – пробормотал я.

В любой другой ситуации я бы отказался от мысли потерять половину своего состояния, но все, о чем я мог думать, это то, как сильно мне хотелось ее поцеловать. Настоящий поцелуй, не похожий на те небрежные, которые я обычно дарил ей, когда приходил домой, потому что слишком устал с работы.

Сожаление о тысяче упущенных возможностей разлилось волной по моим венам.

Лицо Алессандры на долю секунды смягчилось, прежде чем ожесточиться.

– Я ведь вручила документы, не так ли?

Возможно, бы и поверил ей, если бы не крошечная заминка в голосе, но ее ответ все равно имел желаемый эффект. Он разрушил мое самообладание, принеся взамен кровопролитие и боль.

Алессандра была не из тех, кто любит причинять людям боль, и ее оборонительная позиция была свидетельством того, насколько сильно я причинил ее обидел. Из всего что было, это знание ранило сильнее всего.

Я думал, что постураю правильно, обеспечивая нас, но наши представления о том, как это выглядело, явно разошлись с годами.

Не существует краткосрочного решения для чего-то подобного

Слова Кая эхом отдавались в моей голове, подкрепленные знакомым сладким, теплым пением, когда музыка переходила в новую песню.

Мое дыхание остановилось одновременно с дыханием Алессандры. Вывеска возле бара гласила, что сегодня вечер латиноамериканской музыки, но каковы были шансы, что они сыграют именно эту песню именно в этот момент?

Как я уже сказал, я не верил в судьбу… за исключением тех случаев, когда она приходила к нам.

– Потанцуй со мной, – я опустил руку и протянул ей. Но она не взяла.

Я ожидал отказа, но, тем не менее, он меня задел. – Как бы выглядел сегодняшний вечер, если бы все было по-другому? – тихо спросил я. – Если бы мы были теми людьми, которыми были раньше?

Алессандра заметно напряглась.

– Не надо.

– Побалуй меня, – мой голос смягчился еще больше. – Ради старых времен.

Музыка зазвучала вокруг нас, унося нас из бара в прошлое.

– Давай, потанцуй со мной. – Алессандра рассмеялась надо мной. – Только один раз. Обещаю, что ты не сгоришь в огне.

– Спорно, – тем не менее я взял ее за руку. Мне не хотелось выставлять себя дураком, но я никогда не мог отказать ей ни в чем. – Я не знаю, как под это танцевать.

Это была наша последняя ночь в Бразилии. Ее мать и брат ушли, оставив нас наедине. Ветер проникал в открытые окна, принося с собой аромат лета, и изысканный женский голос, напевавший из старого проигрывателя, крутившегося в углу.

– Не волнуйся. Это не похоже на самбу, которой я пыталась научить тебя вчера, – Алессандра потянула меня в центр гостиной. – Просто положи руки сюда вот так… – она положила мои руки себе на бедра, – держи меня вот так… – она прижалась щекой к моей груди, у нее перехватило дыхание, когда я нежно погладил ее сквозь тонкий хлопок ее платья, – … и покачивайся, – закончила она шепотом.

Я прижал подбородок к ее макушке и закрыл глаза, пока мы плавно двигались в такт музыке. В этот момент я не обращал внимания на маленькую бархатную коробочку, которая жгла дыру в моем кармане; сейчас я был счастлив, просто обнимая ее.

Мы прошли долгий путь с момента нашей первой встречи девять месяцев назад, и я молча благодарил высшие силы за то, что они поставили меня на ее путь, даже если им пришлось тащить меня туда, пинками и криками.

– Моя мама включала эту песню всякий раз, когда у нее появлялся новый парень, – Алессандра подняла голову. – Я часто ее слышала.

Я верил в это. В то время как Алессандра была добродушной и приземленной, ее бывшая супермодель мать жила в своем собственном мире. Вчера она пришла на ужин в мини-платье с перьями и бриллиантовым колье, а рот ее бойфренда-рок-звезды приклеился к ее шее.

– Кто поет? – спросил я.

– Мариса Монте, – улыбка Алессандры была такой мягкой и теплой, что я прочувствовал ее до глубины души. – Она называется «Amor, I Love You».

Нынешняя Алессандра не улыбалась, но блеск ее глаз вселил во меня намек на надежду. Пока она что-то чувствовала, нас можно было спасти, потому что я боялся не ее ненависти – я боялся ее безразличия.

– Если бы все было иначе, мы бы приехали сюда вместе, – говорит Алессандра. – Мы бы заказывали напитки, рассказывали друг другу о том, как провели день и жаловались на пробки в час пик. Мы бы сочиняли истории из жизни окружающих нас людей и спорили о том, не слишком ли рано еще развешивать рождественские украшения. Мы были бы обычной парой, и мы бы… – ее голос запнулся. – Мы были бы счастливы.

Горечь, прозвучавшая в последнем слове, расколола мое сердце пополам. Картина, которую она нарисовала, была данью уважения к прежним простым временам, и хотя я никогда не хотел быть тем нищим, беспомощным мальчишкой, каким я был, когда мы впервые встретились, я действительно хотел быть тем мужчиной, в которого она влюбилась.

Я хотел, чтобы она улыбалась мне, как раньше.

Я хотел, чтобы она была рядом со мной, счастливая, смеющаяся и сияющая.

Я хотел, чтобы мы снова были вместе, даже если это означало лишить ее части того человека, над созданием которого я так долго работал.

– Один танец. – Я давно никого ни о чем не умолял, но сейчас я именно это и делал. – Пожалуйста.

Песня закончилась. Момент ностальгии улетучился, но я почти не заметил этого, ожидая ответа Алессандры.

Она посмотрела на мою протянутую руку. Мое сердце ударилось о грудную клетку, и как раз в тот момент, когда я подумал, что она уйдет и заберет с собой этот чертов орган, она вложила свою ладонь в мою.

Облегчение выбило воздух из моего горла.

Я притянул ее ближе, стараясь не двигаться слишком быстро, чтобы не спугнуть.

Один танец. Одна песня. Один шанс.

– Помнишь, как мы впервые пошли в бар вместе? – спросил я. – Тогда я сдал экзамен по английскому языку, и мы отпраздновали это шотами в Склепе.

Алессандра покачала головой.

– Как я могу забыть? Тебя чуть не арестовали.

Не успели мы пробыть внутри и пяти минут, как какой-то пьяный засранец набросился на нее. Он отказался оставить нас в покое, и его заигрывания становились все более агрессивными, пока я не ударил его, он не ударил меня в ответ, и ссора переросла в драку, в результате которой на место происшествия прибыли полицейские.

– Это того стоило, – сказал я. – Надеюсь, его нос никогда не будет прежним.

От ее сдержанного смеха у меня в груди пробежали волны тепла. Я даже не осознавал, как сильно скучал по этому звуку. Даже до того, как она ушла, ее смех редко звучал. Не так, как раньше.

Алессандра постепенно расслабилась, а я вытянул в настоящее все больше воспоминаний – наше первое свидание, выпускной, наша первая совместная поездка в Нью-Йорк. Наше будущее было неопределенным, но когда-то нам было хорошо вместе. Мы могли бы вернуться в то место. Нам просто нужно было время.

Песня закончилась, и она попыталась отстраниться, крепко обнял ее.

– Еще нет, – сказал я, но слова прозвучали неуверенно. Я не был готов отпустить Алессандру, но не знал, как заставить ее остаться.

У Алессандры задрожали губы, потом она твердо произнесла.

– Один танец. Помнишь?

– Да, – я наклонил голову, желая иметь возможность повернуть время вспять.

– Но у меня есть последняя просьба. Поцелуй. Только один.

Она закрыла глаза.

– Дом…

– В память о старых временах, – повторил я, и слова превратились в клочья в крошечном пространстве между нами.

Неравномерный ритм ее дыхания соответствовал моему. Она не ответила, но и не ушла, что я интерпретировал как молчаливое согласие.

Затем я приблизился к ее губам, давая последний шанс отстраниться.

Когда Алессандра этого не сделала, я сократил оставшееся расстояние и поцеловал ее губы самым легкомысленно образом. Поцелуй был таким мягким, что его можно было считать скорее легким касанием, но он взорвал все эмоции, которые я так старательно пытался похоронить. Боль, тоска, сожаление, любовь. Никто не мог заставить меня чувствовать так сильно и глубоко, как Алессандра, и любой контроль, который я мог оставить, оборвался на ее почти неслышном вздохе.

Я углубил поцелуй, мои рот прильнул к ее губам с легкостью, которая появилась за годы практики. Моя рука скользнула в ее волосы; ее руки схватили меня за плечи. Я исследовал рот Алессандры глубокими, плавными движениями, наслаждаясь вкусом яблок, джина и ее. После двух недель разлуки поцелуй с Алессандрой был похож на возвращение домой.

Желание нарастало с каждой секундой. Оно извивалось вокруг нас толстыми лентами, стягивая мою кожу и сбивая ее дыхание, но мне хватило ума помнить, что мы на людях.

Каким-то образом я провел нас в соседний зал, где туалет для персонала неожиданно оказался незапертым. Это была хорошая уборная, но я почти не обратил внимание на золотые детали и мраморные полы. Я был слишком сосредоточен на Алессандре – ее раскрасневшихся щеках, приоткрытых губах, на том, как она вздрогнула, когда я посадил ее на стойку и задрал юбку до талии.

Никто из нас не говорил ни слова, чтобы не разрушить хрупкое заклинание, сдерживающее наши проблемы.

Наши проблемы не исчезнут и завтра, но сегодня? Сегодняшний вечер был для нас.

Я снова поцеловал Алессандру. На этот раз сильнее, отчаянно пытаясь впитать в себя как можно больше ее. Независимо от того, как долго мы были вместе или насколько плохо я выражал свои мысли в последние годы, я не мог насытиться ею. И никогда не смогу.

Одной рукой я обхватил ее шею, а другой провел по кружевному краю ее нижнего белья. Скованность, возникшая ранее ночью, исчезла, и когда я остановился на чувствительном месте, она издала протестующий звук.

– Шшш, – я целовал ее шею, останавливаясь в тех местах, которые сводили ее с ума. Точка за ухом, впадина на горле, изгиб шеи и плеч. – Терпение.

Я знал тело Алессандры, как свои пять пальцев, и каждое преднамеренное движение в сторону вызывало стоны, которые переросли в настоящий возглас, когда я, наконец, отодвинул ее нижнее белье и провел большим пальцем по ее клитору.

Я подавил стон. Она уже была чертовски мокрой для меня.

По моему позвоночнику пробежал жар, когда я неторопливыми движениями, кружась и дрязня, стал поглаживать ее пока она не обмякла моей руке. Алессандра извивалась на моих руках, на ее лице были видны разочарование и похоть.

– Дом, – с ее губ сорвался слабый вздох. – Пожалуйста.

Я затвердел до боли. Боже, ничто в мире не звучало так сладко, как звук моего имени на ее губах.

Еще один крик вырвался из ее горла, когда я наконец просунул в нее два пальца. Она была настолько мокрая, что легко приняла их, и ее бедра снова дернулись, когда я вонзил в нее пальцы до самых костяшек.

– О Боже, – ее ногти оставили болезненные бороздки на моих плечах. – Я не могу… это… черт…

Ее слова разлетелись на кусочки, когда я трахал ее пальцами, доводя до беспорядочного состояния. Стоны Алессандры и звук от моих пальцев, входящих и выходящих из нее, наполнили туалет, заглушая мое тяжелое дыхание.

Я почти потерял контроль при виде того, как красиво она раскинулась вокруг меня, но взял себя в руки. Слишком долго я концентрировался на себе. Речь шла о ней, и мне хотелось наслаждаться каждой секундой, даже если это будет за мой счет.

Я не сводил глаз с Алессандры, снова ввел пальцы в нее и согнул их так, что они коснулись ее самого чувствительного места.

Она мгновенно развалилась на части. Голова запрокинута, кожа покраснела, хриплые крики, когда она судорожно сжимала мои пальцы. Я держал ладонь прижатой к ее клитору, пока она билась в волнах своего оргазма, и не отстранялся, пока не утихла последняя дрожь.

Я прижался своим лбом к ее лбу, моя грудь болела от яростной смеси похоти и тоски. Наше дыхание смешалось, и, несмотря на то, что эрекция болезненно давила на мою молнию, мое возбуждение отошло на второй план по сравнению с невыносимой интимностью момента. Тем не менее, несмотря на все мои усилия, я не мог предотвратить появление между нами ясности после секса.

Я хотел, чтобы Алессандра вернулась в нашу постель, в наш дом, в нашу жизнь. Мне не хватало жизненно важной части себя с тех пор, как она ушла, и было невероятно думать, что я каким-то образом принял ее как нечто само собой разумеющееся, когда она была мне нужна больше, чем воздух.

– Пойдем домой, – прошептал я ей в губы.

Алессандра закрыла глаза с разбитым выражением лица. Она могла бы смягчиться. Я почувствовал, как расслабились ее плечи, заметил характерное изменение в ритме ее дыхания, но прежде чем она успела ответить, воздух пронзил пронзительный звон.

Блядь. Я отстранился и завершил входящий звонок. Он снова был с того долбаного неизвестного номера, но когда я взглянул на нее менее чем через пять секунд, я понял, что уже потерял ее.

Паника впилась злыми когтями в мои кишки.

– А́ле…

– Я не могу, – ее мучительный ответ прозвучал с тошнотворной окончательностью.

Я не могу.

Всю свою жизнь я занимался составлением длительных контрактов и сложными расчетами, но было забавно, как три простых слова могли опустошить меня с жестокостью ядерной бомбы.

Следующий момент болезненно протянулся между нами, прежде чем она оттолкнула меня и соскользнула со стойки. Я ничего не сказал, когда Алессандра поправляла свою одежду, и не остановил ее, когда она ушла, не встретившись со мной взглядом.

Я не могу. Что можно было сказать после этого?

И только когда дверь за ней захлопнулась, мое онемение исчезло.

– Черт побери! – я ударил кулаком по стойке. Боль взорвалась как от удара плоти о мрамор, так и от ее ухода.

Я завел ее слишком далеко и слишком быстро, и теперь рисковал, что она еще больше насторожится. И все ради поцелуя и нескольких украденных минут наедине.

Стоило ли это? Прошептал голос.

Да. Ответ пришел не раздумывая.

Алессандра всегда того стоила.

Я готов был ухватиться за любое мгновение с ней, каким бы быстрым или мимолетным оно ни было, потому что я не знал, сколько их у нас осталось.

Я закрыл глаза, голова стучала с каждым ударом сердца. Впервые я чувствовал себя так неуверенно с тех пор, как был подростком живя окраине дерьмового города, и ненавидел это. Мне пришлось потратить много времени и денег на предотвращение любой потенциальной потери контроля, но потребовался всего один ответ Алессандры, чтобы свести на нет мои усилия.

Сначала я подождал, пока пройдут острые приступы мигрени, и потом только выпрямился. К тому времени, как вышел из ванной, я безжалостно вернул свое внешнее самообладание на место, но я был настолько погружен в свои мысли, что не заметил ожидающую меня тень, пока она не оторвалась от стены и не вышла на свет.

Я почти обошел его, прежде чем его лицо стало в фокусе.

Шок пронзил мое смятение из-за Алессандры. Нет, этого не может быть.

Скулы, как лезвия ножа, прорезали темноту, а угольно-черные волосы соответствовали цвету его футболки, брюк и ботинок. За эти годы он сильно изменился: гладкая кожа сменилась темной щетиной; юношеская худоба превратилась в крепкие мышцы.

Но глаза остались прежними. Под тусклым освещением коридора зеленые глаза блестели холодно и весело.

Шум и музыка из бара стали неразличимы, в ушах грохотала кровь.

Всякая надежда, что он был сверхъестественным двойником, исчезла, когда насмешливая улыбка растянулась на его лице.

– Привет, брат.