Текст книги "Веселые каникулы мажора (СИ)"
Автор книги: Аля Драгам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 09
Лето 1998 год. Василиса.
Juraría que no sé bien lo que quiero
Pero sé que moriría si me quedo en la mitad
Por eso vuelo a otros senderos
Para conocer el mundo de verdad
Aún no es tarde pero así me estoy sintiendo
Y aparecen tantos miedos
que no me dejan pensar
Y tengo sueños de amores nuevos
Y me cuesta imaginar lo que vendrá
Cambio dolor por libertad
Cambio heridas por un sueño
Que me ayude a continuar.
© Natalia Oreiro – «Cambio dolor»
Напеваю песенку Орейро, пританцовывая около раковины, где старательно начищаю кастрюльки. Уборка меня успокаивает, а нервишки шалят, если честно.
Уже несколько дней чувствую себя не в своей тарелке. После пляжа…
А если точнее, после незапланированного купания и последующего лежания на песке. И еще после дороги домой.
Не понимаю, почему столько думаю про это, но и не думать не могу. Зациклилась так, что Сашка даже обиделась вчера на моё молчание, а я и себе-то объяснить не могу. Ей тем более.
Хорошо, что сегодня получилось немного отвлечься: давно хотела попробовать новый рецепт, с которым пришлось повозиться, но зато результат супер! Торт уже стоит на подоконнике и ждет, когда я уберу его в холодильник.
После ужина попробуем и, если понравится, на свой день рождения испеку снова.
Даже не верится, что через два дня мне исполнится восемнадцать! Раньше казалось, что шестнадцать – уже старость. Так смешно! Такая глупая была! Я же ведь всерьез думала, что у кузнечика есть маленькая скрипка, а ёжик ночами играет с лошадкой.
В шестнадцать, конечно, в глупости уже не верила. Верила в гадания. Мы часами раскладывали разные пасьянсы, рассказывая, кто кого любит, кто кого ревнует.
Даже при свечке гадали, кстати, но это было ужасно! Я полезла на чердак, чтобы в зеркале увидеть суженого, и скатилась оттуда кубарем, ободрав даже шею. У страха точно глаза велики, потому что я кого-то увидела в отражении. Сейчас анализирую и понимаю, что себя, а тогда несколько ночей под одеялом тряслась.
Споласкиваю руки и вытираю насухо, чтобы заняться украшением тортика. В журнале на крем уложены свежие ягоды и всякие кондитерские красивости, но у меня под рукой только клубника, черешня и мушмула. Их-то я нарезаю дольками разных размеров и укладываю орнаментом, напоминающим мозаичный сад. У бабушки Тамары на стенке висит календарь с таким видом. Мне очень нравилось на него смотреть и рисовать, фантазируя, какие птицы могли бы жить в том саду.
Сейчас под моими руками расцветают новые узоры, напоминающие диковинные цветы. Получается очень красиво!
Кручу блюдо, выравнивая украшения, и прячу на полку в холодильник, предупредив Вику, чтобы не трогала.
У меня сегодня по плану помощь бабушке с цветником, а потом мы с Сашкой едем на дикий пляж, чтобы накупаться вдвоем.
Кстати…
– Дедуль, – выглядываю в окошко, заметив высокую фигуру, – накачай у велика колесо? Пожалуйста-пожалуйста! На дичку поедем купаться сегодня.
Дедушка салютует, что всё сделает, но просто же не бывает…
– Чем тебе за Барсовыми не нравится? – сестра вырастает сзади, сложив на груди руки.
До всего дело есть.
– Тебе какая разница? Я же не спрашиваю, где тебе нравится, а где нет?
Звучит грубовато, но отношения у нас окончательно испортились, и я не сдерживаюсь. Вика настроена против всех, души не чает в мамином муже, и продолжает стучать по любому поводу.
– Не боишься, что я маме расскажу?
– Рассказывай. Хоть сейчас звони.
Знаю же, что позвонить она не сможет, потому что мама со своим мужем в отпуске в другой стране. А когда они позвонят сами, я уже буду совершеннолетней.
* * *
Ставим велосипеды у кривой сосны и начинаем осторожно спускаться.
– Придумал же кто-то вырубить тропинку, скажи?
– Угу, – спотыкаясь, хватаюсь за торчащую траву. – Может, она сама появилась. Бывает же в природе.
– Да неееет. Помнишь, мальчишки рассказывали, что здесь когда-то разбойники жили? Наверное, они и вырубили.
– Может быть, – тяну, потирая ладонь о шорты.
Ранку саднит: схватилась я не очень осторожно.
Сашка продолжает болтать, а я внимательно смотрю под ноги, так как иду первой.
Высота приличная, пакет с полотенцем мешает, и я жалею, что не взяла свой старенький рюкзачок.
Но красиво! Даже для нас, привыкших к сочной зелени и видам гор, место кажется чуточку мистическим. Спуск напоминает серпантин, при этом идти надо все время по невероятно узенькой тропе, раздвигая руками кусты или перешагивая обвалившиеся камни.
Страшно местами, но оно того стоит!
Уже внизу становится легче, а дорожка шире. Выдыхаем и беремся за руки, замирая, чтобы полюбоваться.
От солнца, отраженного в воде, слепит глаза. Прикрываю ладонью, приставив её козырьком.
Вдалеке плещутся люди, но сюда даже звуки практически не долетают.
– Я нырну, – кричит подруга, сбрасывая одежду, и с разбега плюхаясь в воду.
Хохочет, запрокинув голову к небу. Я тоже смотрю: ни единого облачка. Супер!
Раздеваюсь не торопясь, в воду захожу тоже медленно. Мне нравится постоять, привыкнуть, а потом плыть, пока не устанут мышцы.
– Давай за скалу?
Показываю знак «супер» и погружаюсь в море. Прохлада окутывает тело, успокаивает неповторимым массажем.
Плыву за подругой, повернувшись на спину. До нашего любимого места метров четыреста, не больше.
Мы выбираемся на клочок суши и долго лежим на нём, рискуя обгореть. Слезать не хочется, поэтому тянем время, поджаривая то спину, то бока.
Сашка от природы немного смуглая, к вечеру превратится в шоколадку, а я скорее всего в ошпаренного рака.
– Давай обратно, м?
– Догоню, – Санька сонно машет рукой. – Я еще полежу.
– Недолго только, – спускаясь в воду, делаю глубокий вдох.
С головой ухожу под воду, чтобы остыть. Тысячи иголочек мгновенно атакуют кожу, но также мгновенно пропадают. Идеальный баланс.
Обратный путь всегда короче и быстрее, особенно если плыть, а не качаться на воде.
У берега встаю на ноги и выхожу, отжимая юбочку, которая прикрывает купальные трусы.
– Идеальная…
Вздрагиваю.
Отпрыгиваю назад, вскрикнув от испуга.
Сердце барабанит в районе горла, а из груди рвется вопль:
– Ааандреей!!!
* Исп. – Natalia Oreiro «Cambio Dolor»
Глава 10
Лето 1998 год. Андрей.
Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,
Всё того же ждут самолёты
Девочка с глазами из самого синего льда
Тает под огнём пулемёта.
Должен же растаять хоть кто-то!
Скоро рассвет, выхода нет!
Ключ поверни и полетели.
Нужно писать в чью-то тетрадь,
Кровью, как в метрополитене.
Выхода нет.
Выхода нет…
© «Сплин» – «Выхода нет»
Несколько дней не могу найти себе места: сон не идёт, а если и идёт, то можно ли нормально высыпаться в гамаке?
Дед шутит по этому поводу, а бабушка недовольно качает головой, сооружая на завтрак очередной шедевр. Старается угодить Маринке, которую аж крутит от общей обстановки.
Ей здесь не нравится.
Только пляж и море, а всё остальное вызывает недовольную гримасу.
Комната – не нравится.
Еда – не нравится.
Развлечения… Их здесь нет в том объёме и том виде, в которых она себе представляла, когда собиралась со мной.
.
Глава 11
Лето 1998 год. Василиса.
Ветер с моря дул, ветер с моря дул,
Нагонял беду, нагонял беду.
И сказал ты мне, и сказал ты мне:
«Больше не приду, больше не приду».
Видно не судьба, видно не судьба,
Видно нет любви, видно нет любви,
Видно надо мной, видно надо мной
Посмеялся ты, посмеялся ты.
© Натали – «Ветер с моря дул»
Барс с разбегу ныряет в воду, а я остаюсь на берегу, прижимая ко рту ладонь и растерянно моргая. Это что же…
Это он же…
Это он меня поцеловал? Барс⁈ Меня⁈
На щеках смело можно жарить блины, а на губах… Губы тоже печёт, но, кажется, вовсе не от палящих лучей солнца.
Они всё ещё хранят странный вкус фруктовой жвачки. Я даже могу догадаться, какой именно, но разве это хоть как-то поможет исправить случившееся?
Буквально падаю на песок, смахивая со щёк злые слёзы. Когда-то давно, еще совсем девочкой, я мечтала, что Барсов приедет, увидит меня и влюбится. Исписывала страницы дневника, представляя, как Андрей приходит к нам во двор, берет за руку и уводит… Место всегда менялось, но надежная рука, сжимающая мои пальцы, была всегда.
И вот теперь… Приехал, поцеловал… Когда уже не надо… Когда он… У него…
Невеста… У Андрея есть невеста, почти жена. Я слышала, как та девушка, что сидела со мной рядом, представлялась. Да и стал бы он привозить к своим родным чужого человека? Конечно, не стал бы.
Значит, этот поцелуй не что иное, как очередная попытка обидеть меня. Просто… Просто более взрослая.
Раньше это были жуки, жабы, кляксы, подножки, но сейчас мы оба выросли. Я – точно! Поэтому должна поступить мудро и по-взрослому: не показать Барсову, что его выходка меня задела.
Ещё в позапрошлом июне Кейс рассказывал нам, что взрослые парни развлекаются, целуя и лапая девочек. Это ничего не значит для них, а девочки страдают. Серёжка хотел предостеречь Сашку и меня заодно. Только вот к концу лета Кейс уже сам целовал мою подругу и признавался ей в любви. Впрочем, у них своя история, и в любовь Кейса не поверит разве что слепой. К тому же, никакой невесты или другой девушки у него на горизонте нет!
Очень трудно договариваться с собой, но я вроде бы достигаю успеха. К возвращению Сашки сижу на полотенце одетая, закапывая ступни в песок и раскапывая обратно. Не знаю, сколько раз повторяю это действие, пока подружка вытирается и натягивает шорты на мокрые плавки.
Я-то переоделась за камнем, а она постоянно оборачивается.
– Он далеко уплыл, – озвучиваю, сообразив, кого она высматривает.
– Вообще-то нет. На скалу приперся и меня выгнал. Сказал, что тебе нужна срочная помощь.
– Не нужна. Если только оглушить и прикопать здесь.
– И раскопать на день рождения?
– Следующий, – веселюсь, вскакивая на ноги.
А что? Хорошая идея! И люди сюда почти не ездят купаться…
– Да ладно, шучу я, – машу рукой перед лицом подруги. Решит, что я сошла с ума.
– Угу. Это откуда? – показывает на яркие обёртки чупа-чупсов.
– Барсик уронил. Подарок своей невесте вёз, наверное.
Говорю, а самой так горько во рту становится! Хоть поднимай конфету и пытайся заглушить неприятный вкус. И подняла бы, но знаю, что не поможет. Неприятное чувство изнутри идёт, словно…
Словно я ревную… Но это далеко не так! Просто я растерялась!
– Всё собрали? – оглядываемся, проверяя вещи. Пусть их и немного, но потерять купальник не хочется.
– Если не считать Барсика, всё взяли. Его ждём?
– Он у нас сам по себе, – бросаю через плечо, начиная подъем.
Темноволосая макушка уже мелькает в воде, а я ускоряюсь сама и подругу поторапливаю.
– Саш, – замявшись, пристраиваю пакет на багажник, – может…
– Через хутор? Мне, если честно, тоже не хочется крутить педали перед машиной Барсова.
Поворот на хутор находится напротив поворота на пляж. Короткая лесная дорожка упирается в деревянный забор, вдоль которого идёт довольно широкая тропинка. И путь, кстати, короче почти на километр, но местные избегают той стороны, потому что дед, живущий отшельником, никого не любит и часто спускает с цепи собак.
Сам он ездит в посёлок по широкой дороге, на которую мы тоже попадём, когда обогнём его огород.
Нам тоже не очень-то хочется сталкиваться с овчарками, только желание не пересекаться с Андреем пересиливает.
– Я слышала, что дед Семён раньше был врачом. Бабушка рассказывала, что он приехал сюда не так давно. Купил дом у бывших хозяев…
– И лечил бандитов. Я тоже слышала. Но это же бред, скажи? Кто поедет сюда лечиться? До ближайшей больницы больше часа, а в ливни к нему только на тракторе проехать можно.
– Не знаю, – пожимаю плечами, крепко держа руль, – я тоже не особо верю. Но вот собаки у него злющие, это точно.
Чем ближе крыша хутора, тем быстрее мы крутим педали, и тем тише разговариваем. В идеале проехать незаметно: если пригнуться у забора, то нас не должно быть видно. Мы обе не очень-то высокие. Вон Андрею пришлось наклоняться. Я ему по плечо…
Мотаю головой, чтобы прогнать противного Барсика из мыслей, и тут колесо влетает в ямку на дороге, а я эпично лечу через руль, успев выставить вперед ладони.
– Васька? – Саша останавливается и бежит ко мне, успев проехать вперед.
Я же встаю на колени, прикусив губу. Кожа содрана, на локте длиннющая царапина, а коленки капитально сбиты.
– Сократили путь, – цокает языком подружка, и развивает бурную деятельность.
Тащит спасительный подорожник, который никак не хочет прилепляться. Из разбитых ранок сочится кровь, а к горлу подступает тошнота. Немногие знают, что вид крови вызывает у меня настоящую панику. Несколько раз в школе я чуть в обморок не упала, когда ходила сдавать анализы.
– Не смотри. И дыши глубоко, – шипит Сашка, помогая подняться. – Идти можешь?
– Угу, – стираю слёзы, и, прихрамывая, дохожу до велосипеда. – Могу.
– Нормально?
– Угу.
Неторопливо пробираемся вокруг участка уже не думая про собак. Одна нога болит так сильно, что приходится стиснуть зубы. Приземлилась я все-таки «удачно»: не просто на дорожку, а на мелкие камни, которыми дед Семён засыпал лужу.
– Вась…
– М? Иду я. Нормально, – отзываюсь, опустив голову. Слежу за тропинкой, чтобы не навернуться повторно.
– Тихо. Смотри!
Саша показывает пальцем в небольшую щель среди плотных штакетин.
– А… Ааа… – хлопаю ресницами, в шоке от того, кого вижу выходящим из подъехавшей к дому машины.
* Исп. – Натали «Ветер с моря дул»
Глава 12
Лето 1998 год. Андрей.
Пусть,
снег и дождь.
То гроза, то слеза.
День или ночь.
Солнца луч, или облака.
Вот так.
Загорится и уснет звезда.
Пустяк.
Вот так.
Не осталось от неё следа.
Пустяк.
© «Русский размер» – «Вот так»
Находясь в шоке, как под действием токсичных препаратов, ныряю в прохладную воду и максимально долго плыву, прижимаясь ко дну. Хорошо ещё, что брелок с ключами и портмоне успел бросить на ближайший камень, потому что голова соображать перестала. Стоило только коснуться губ рыжей вредины, мозг утёк и сделал ручкой, намереваясь свались в отпуск.
Пришлось тормозить, хотя внутри всё буквально молило продолжить. Но я же не мерзавец какой-то! Вася оттолкнула, и я замер.
А вот если бы оттолкнула…
Ух. Лучше не думать, потому как выдержке моей прямой путь с мозгом – латать нервы и зализывать раны, которые я наношу своими разыгравшимися фантазиями.
Вынырнув на поверхность и хапнув солёной воды, громко отфыркиваюсь, а потом беру курс на скалу. Сашку застаю сидящей на самом краю, бездумно бьющей ногой по водной глади. Круги, конечно, зачётные, но вряд ли молодой девчонке подходит такое занятие. Не долго размышляя, пугаю её, что подруге нужна помощь и с удовольствием растягиваюсь на нагретом камне.
Лепота!
И нет, мне не стыдно: судя по красным щёчкам Василисы, ей, как минимум нужно выговориться. И как максимум нужен человек, с которым она хором обругает меня. Чем лучшая подруга не вариант?
Да-да, я всё продумал!
Всё, да не всё… Увы, вода остудила кожу, но внутри до сих пор жжёт напалмом, а губы хранят сладкий вкус Василисы. И лёгкие под завязку забиты карамельным запахом. Как наваждение, от которого не убежать и не спастись!
Посмеялся бы с удовольствием, только мне ни капли не смешно. Рыжие же часто считались ведьмами. Может, Цветочек тоже? Того самого? Ведьма в смысле? Облилась чем-нибудь ядовитым, а я тут с ума схожу.
Начинаю складывать все факты, которые помню, и прихожу к неутешительному выводу: кажется, моя странная тяга к Василисе Морозовой началась давно. А шестнадцать глупо было бы признаться в симпатии к девочке-подростку, но я четко помню наш с ней танец. Уже тогда меня волновал аромат конфет, которым постоянно пахла девчонка.
Потом жизнь закрутила, разделила нас, но я ведь не забывал⁉ Да и как забудешь ту, с которой повезло родиться в один день?
Вспоминал, да. Не так уж и часто, но в самолете же дыхание перехватывало от ожидания встречи? Перехватывало, стоит признаться себе.
Блин… Что делать-то?
Маринка здесь, у отца дела идут в гору, партнёр батин наверняка уже фужеры к свадьбе начищает, а я… Я не хочу!
Вот сейчас – чётко и ясно – проговариваю мысленно: не хочу с Савельевой. Не тянет. Не возбуждает. Не горит с ней.
А горит ли с Васей? Вопрос, требующий детальной проработки, потому что Цветочек не та, с которой можно развлечься и забыть. Она из тех, кто врывается в жизнь без предупреждения и остаётся в ней навсегда. Это даже мой неподготовленный к такого рода событиям мозг понимает.
Отлипаю от скалы и ложусь на живот. Смотрю на своё отражение несколько секунд, а после разбиваю его, рыбкой уйдя в глубину. Распахиваю глаза и любуюсь солнцем, которое искаженно и размыто светит в небе.
Лёгкие горят от нехватки воздуха, но я держусь и не выныриваю, чтобы проверить себя и выносливость. Только когда чувствую, что наступает предел, позволяю себе показаться над водой.
Щурюсь, улёгшись на спину, и плывя к берегу.
Солнце. Светит ярко, но очертания его иные, более чёткие что ли.
И я вдруг понимаю одну вещь: Маринка – это то, что было со мной под водой. Это ограничение движений, дыхания, внимания. Это размытое и далёкое солнце и почти нет тепла. А Вася…
Василиса – это солнце, которое согревает, дарит тепло, и к которому тянется всё живое. Под «всем живым» я имею в виду себя любимого.
Осознавать такую важную вещь, болтаясь в воде даже… приятно… Простор и тишина, никто не мешает. Общий пляж отсюда виден, но звуки ветерок уносит в другом направлении.
Под скалой, где еще несколько минут назад я целовал Василису, тоже никого…
Это цепляет. Убежали? Конечно, следовало ожидать…
На всякий случай смотрю наверх, но густые заросли скрывают любого, кто поднимается или спускается по тропинке. По идее, если потороплюсь, то нагоню девчонок на дороге. С другой стороны, нет желания их смущать. Зная Василису, она легко может перепутать педали велосипеда или запутаться в поворотах и улететь в канаву.
Для её же безопасности решаю высидеть хотя бы полчаса, заодно подсушить вещи. Посматриваю на водонепроницаемые Seiko и засекаю тридцать минут. Эти часы подарил мне папин армейский друг со словами, что это не просто электроника, а настоящий глубинный монстр. В прошлом году в часах этой серии один дайвер погрузился на 152 метра у Каймановых островов. Впечатляет! Я так глубоко не заплывал, но с удовольствием сейчас смотрю на циферблат, стрелки на котором начинают мягко светиться, когда попадают в тень.
Высидев отмеренное время и рассосав два чупа-чупса, оставшиеся кладу в карман подсохших шорт. Футболку перекидываю через плечо и начинаю подъем, тормозя на каждом переходе и любуясь открывающимся видом.
Ещё один минус в копилку Савельевой: она виды не оценит, как и колючие кустарники, сквозь которые надо продираться. Осталось и мне продраться к своей свободе, но для этого надо поговорить с самой Маринкой и отцом. С её отцом бы тоже надо порешать, но не мешает для начала подготовить почву.
Пока что буду держать дистанцию, вести себя вежливо и… Блин! Мечтать о Василисе? Только мечтать?
Задумавшись, до дома пролетаю на предельно допустимой скорости и торможу со свистом шин у калитки. Бабушка как раз гонит гусей, которых я распугиваю неожиданным появлением.
Бабуля машет руками, загоняя птиц обратно, и выдаёт привычное, но такое забытое:
– Ааандрееей!
* Исп. – Русский Размер «Вот так»
Глава 13
Лето 1998 год. Андрей.
Я прошу, поговорите со мной, друзья,
Я прошу, поговорите со мной, друзья,
Старая в альбоме есть фотография,
Мы на ней, словно мафия, или просто семья…
Я прошу, вы привезите с собой дожди,
С севера или какой – то другой земли.
Истина, ты словно пуля у выстрела,
Так проста и немыслима, привозите дожди…
© Марина Хлебникова – «Дожди»
Снова утро и снова гамак. Знаю, что выглядит смешно, но ничего не могу с собой поделать: после пляжа я тупо избегаю общества Марины всеми возможными способами.
Нет-нет, не бросаю её на произвол судьбы напротив коровника (хотя и хочется это сделать в качестве эксперимента!), а вечерами стараюсь ускользнуть. Придумываю себе головную или зубную боль, встречу со старыми друзьями на берегу или даже ночную рыбалку.
Моих здешних знакомых Савельева не переносит, рыбалку ненавидит из-за отца, а в головную боль верит, потому что сама ею мучается. Я честно пытался донести, что перегрев вещь опасная, и что колготкам на юге не место, но… Короче, Маринка днями валяется в комнате, перещёлкивая каналы, а я провожу как можно больше времени вне дома.
Сегодня, накануне дня рождения, у меня есть мыслишка снова посетить дичок. Хочу искупаться, побыть в одиночестве, ну и – если честно – надеюсь застать там двух подружек. Интересует меня, разумеется, одна, с рыжими волосами и колючим взглядом.
– Дед, я возьму бэху? – тянусь к миске с клубникой, выбираю покрупнее и отправляю в рот. – Прокачусь на дичку.
– Надолго? – бабуля тут же подвигает ко мне ягоды. – Мы с дедом до города собирались, подарок Василисе посмотреть. А то ж неудобно будет.
Давлюсь очередной ягодой. План созревает мгновенно. Откашливаюсь и выдаю:
– Так я сам смотаюсь. Выберу, что скажете. Мне как раз тоже в город… надо, короче.
Дед понятливо хмыкает и подмигивает, а бабушка расплывается в улыбке.
Им обоим моё предложение нравится, но – главное – оно нравится мне.
Подарок Васе… Выбрать самому и вручить… Не, от бабули и деда я тоже куплю, бесспорно. А ещё личный, только от меня. Я уже думал об этом, кстати. А тут звезды сошлись идеально.
– Тогда я погнал?
Ловлю ключи, подброшенные дедом, выслушиваю ценные указания бабушки. От денег, естественно, отказываюсь: своих хватает. Запоминаю только пожелания: цепочку или браслетик. Поехала б бабуля сама, может, присмотрела бы платье, но я уж точно в тряпки не пойду.
– Марину-то возьмешь?
– За цепочкой? И как я ей объясню, если она к каждому столбу ревнует?
Бабушка цыкает, качает головой:
– Сложную ты себе подругу нашёл. Такой никогда не получится угодить.
А я больше и не собираюсь…
Мог бы ответить, но благоразумно молчу, вовремя подняв глаза от стола. У дверей стоит Савельева и прислушивается к разговору.
– Поеду я, бабуль, – семафорю бровями, что мы не одни, – узнаю на счет комбикорма. Марине предложу, может, ей интересно будет тоже посмотреть на работу фермы изнутри.
Савельеву ветром сдувает с прохода, а я нарочито громко топая, иду в спальню, где она скрылась.
– Поедешь прокатиться? Покажу тебе, как коровы живут.
Маринка закрывает локтем лицо и морщится:
– Давай один, Андрюш. Голова сегодня болит.
– Один, так один, – наигранно вздыхаю. – Выпей таблетку и не выходи на солнце, сегодня жарко.
Последнее – проявление человеколюбия. Да и не виновата она, что я вырвал её из привычного мира и привёз. Не виновата и в том, что старые воспоминания обрели новую форму, а сердце заходится от упоминания совсем другого имени.
* * *
Лавируя в потоке машин, доезжаю до города и в растерянности останавливаюсь у ларька, витрина которого пестрит яркими пакетиками «Zuco», «Yupi» и баночками «Hero». А куда, собственно, ехать-то?
За то время, пока я здесь не был, всё изменилось. Да и раньше меня мало интересовали магазины, особенно ювелирки.
Приходится вылезать и стучать сонной продавщице ларька, с целью разжиться полезной информацией.
Вооружившись знаниями, а также десятком баночек лимонада, выезжаю на главную улицу и ищу «третий поворот сразу за ларьком Ахмеда». Кто тот Ахмед и где его ларёк?
Короче, в нужный тупичок попадаю с четвертой попытки. И это не я плохо считаю, это кто-то объяснять не умеет!
Замученный палящим солнцем, хватаю с заднего сиденья баночку лимонада и с удовольствием прикладываю прохладный металл ко лбу. Потом только открываю и жадно пью. Сладкие капли стекают по подбородку, и я вытираю их рукой. Пахнет ягодами… На банке нарисован фруктовый микс, а по факту в салоне стоит запах детских карамелек.
Как пёс, напрягаюсь по стойке смирно, пытаясь охладиться уже опустевшей банкой. С мыслями определенно надо что-то делать, чтобы не сойти с ума. Никто, конечно, лёгкой жизни не обещал, но неужели пацанов так накрывает от чувств?
Продышавшись, все-таки дохожу до подвала, на стене которого мелкая табличка оповещает о том, что конечная точка маршрута найдена. К стене сбоку прислонен черный моцик, и я ещё зависаю около него, рассматривая и воспроизводя в памяти параметры.
Дед с бабулей не в курсе, что я уже облазил все сараи и нашел приготовленный для меня подарок. Точно такой же мотоцикл, который сейчас красуется передо мной.
Ладно, я, в общем, сюда не ради рассматривания техники добирался. Спускаюсь на несколько ступеней и толкаю дверь, приятно звякнувшую при открытии колокольчиком.
В зале (а он один) прохладно и очень светло. Над боковой витриной склонился высокий парень, голос которого кажется смутно знакомым. Пока озираюсь, парень поворачивается, и я узнаю в нём новичка из соседней деревни. Как же его… Чёрт…
Парень не менее удивленно таращится на меня. И все-таки… Как его зовут?
Виктор? Иван? Костя?
– Сергей Николаевич, как вам это?
Парень на минуту отворачивается и тут же качает головой:
– Не то. Нужно что-то нежное… Изящное… Для девочки-девочки, понимаете?
Снова пересекаемся взглядами, но уже здороваемся, обмениваясь крепким рукопожатием.
– Ты какими судьбами?
– Да вот, – пожимаю плечами, – подарок выбирать приехал. А ты?
– А я, – усмехается, – тоже типа подарок. Если простит.
– Сильно накосячил?
– Даже чересчур.
– Изменил? – хмыкаю.
– Пропал.
Жду пояснений, но их не следует. Серёга занимается выбором украшения, а я пока рассматриваю трубки, на которые натянуты браслеты разной толщины.
– Выбрали? – старичок (ювелир, наверное?) появляется, словно из воздуха.
Неопределённо пожимаю плечами: ни один из браслетов мне не понравился. Как-то они все…
– Не то, что надо, – формулирую. – Мне нужен подарок девушке на восемнадцать лет.
– Кольцо? – деловито уточняет.
– Эээ… Нет. Цепочку на руку. Или штуку эту, которую на шею вешают. Кулон…
Задав еще несколько наводящий вопросов, старик извлекает из-под прилавка коробку, в которой ровными рядами уложены совершенно другие цепочки. Браслет я выбираю быстро.
Серёга к тому времени тоже определяется с выбором. Расплатившись, ждёт меня. Я же задерживаюсь, чтобы обговорить специальный заказ, за который вношу предоплату, плюсуя за срочность. Завтра в обед придётся ещё раз прокатиться, чтобы забрать личный подарок Василисе.
– Слушай, ты это, – Серёга седлает мотоцикл, повесив шлем на руль, – не распространяйся пока, что видел меня. Ок?
– Вроде и не собирался, – не люблю загадки, но если человек просит. – Удачи с девчонкой.
Кейс (только сейчас вспоминаю кликуху) салютует двумя пальцами и срывается с места. А я, выпив еще одну баночку уже нагретого лимонада, еду обратно. На дичке никого не встречаю, в магазине, куда тороплюсь, тоже, и настроение стремительно портится.
Возвращаюсь домой и отдаю бабуле футляр с браслетом. Подхватываю полотенце и, пнув пустое ведро, иду на пирс, где до темноты сижу на плитах и смотрю на появляющиеся звезды. Сюда бы Ваську, обнять её и…
* Исп. – Марина Хлебникова «Дожди»
