Текст книги "Веселые каникулы мажора (СИ)"
Автор книги: Аля Драгам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Весёлые каникулы мажора
1982 год
Дорогие друзья! Хочу сразу обозначить употребление слова « мажор » в названии. На слуху у нас оно появилось сравнительно недавно, особенно с развитием самиздата. Но вообще этот термин в нашу страну пришел ещё в 70-годах ) А если копнуть глубже, то истоки употребления слова «мажор» в общественно-политической жизни России находятся в эпоху Петра I. В то время слово мажор использовалось для обозначения тех, кто находился на верхушке социальной лестницы.
© Аля Драгам, 2023
* * *
Горячее солнце, горячий песок,
Горячие губы – воды бы глоток…
В горячей пустыне не видно следа…
Скажи, караванщик: «Когда же вода?»
Учкудук – три колодца,
Защити, защити нас от солнца…
Ты в пустыне – спасительный круг,
Учкудук…
© ВИА «Ялла» – «Учкудук – три колодца»
Бабушка суетится у печки, вытаскивая огромный чугун, пар от которого убегает вверх.
– Не трогай! – успевает прикрикнуть, но моя рука уже ловит прозрачные струйки, жалящие кожу почти как пчёлы.
К пчёлам я влез прошлым летом, но успел запомнить надолго.
Сегодня же мне исполняется шесть, и я чувствую себя взрослым!
Собираю все свои силы, морщу нос, но не реву, пока бабушка чем-то мажет покрасневшую кожу.
Моя старшая двоюродная сестра противно хихикает, радуясь, что я опять влез в неприятности.
Гадкая девчонка!
Посмотрим вечером, когда в честь моего праздника все будут есть пироги, а её я не угощу!
– А Андрей конфеты нашёл, – сдаёт тут же, стоит посмотреть на неё строго.
«Сочтемся», – говорит папа. Раньше интересно было, что это означает, а сейчас я сам понимаю.
– Андрюш, – бабушка расстроено качает головой, – как же гости? Сегодня твои друзья соберутся, моя подруга придет со своей внучкой. Помните, я рассказывала?
Неуверенно киваю, припоминая, что к бабе Шуре приехали гости. Вот её я очень жду, эту бабушку, потому что она всегда приходит с подарками, а ещё печёт самые вкусные блины!
– Блины будут? – деловито спрашиваю, пытаясь сообразить, сильно заметно будет, что я взял горсть конфет или нет.
Их я не съел, а припрятал, чтобы угостить ту самую внучку бабы Шуры. Надо всегда платить добром на добро, так учат мама и воспиталка в саду. Воспиталку я не люблю, но про добро слушать мне нравится.
– Я ни одну конфету не съел, – добавляю, пряча руку за спину. Болит.
Про конфеты не рву! Я, правда, ни одной не открыл даже!
– Раз не съел, то, думаю, блины точно будут. Надо сказать деду, чтобы варенье достал.
Дальше начинается привычное утро с завтраком, дедовой мастерской, потом интересная поездка на поля.
Мой дедушка работает самым главным человеком в колхозе, он привозит рабочим еду.
Наташка говорит, что главный не он, но без еды кто проживёт? Никто! Даже соседский кот к нам ходит пить молоко, потому что его хозяина забрали.
Куда забрали, неизвестно. Может, волки утащили? Надо будет деда расспросить.
* * *
Первые гости собираются во дворе под яблоней после обеда.
А я думал, придут вечером, даже выпросил у деда вытащить старый гамак, чтобы понаблюдать за звездами.
Мой друг Генка много может про них рассказать. Осенью я тоже пойду в школу, и смогу сам узнать созвездия, а пока с интересом слушаю Крокодила.
Гена, поэтому Крокодил, конечно. Это наша любимая с ним книга, особенно картинки.
А вот и он сам! Сзади идет его бабка, опираясь на палку. Бабка злая, я от неё прячусь под стол, а Генке рад. Машу руками, чтобы забирался ко мне в укрытие.
Отсюда хорошо наблюдать за гостями. Можно и на наш пункт залезть, но я дал слово, что до расхода людей буду вести себя примерно.
«Дал слово – держи», – папины слова о настоящем мужчине. Если буду держать, мне разрешат забрать того бедного кота с собой.
– Может, на дерево?
– Не могу, – вздыхаю. – Слово дал.
Генка уважительно смотрит, а я собой горжусь.
Мы удобнее устраиваемся на траве, наблюдая, как то и дело открывается калитка.
У бабушки много подруг, но у всех внучки! Эти девчонки уже достали!
Ходят в своих платьях и пищат противно, а еще ревут, если их напугать.
– Смотри, – Крокодил толкает под локоть, и я вижу огромную жабу на тропинке. – Возьмем?
– Я сейчас!
Выползаю из укрытия, хватаю со стола миску, и накрываю ей жабу.
Не успеваю затащить к нам, потому что калитка снова хлопает.
– Баб Шура, – докладывает друг, и я бегу принимать порцию подарков.
Получаю красивую книгу со сказками и тарелку больших блинов.
Книгу мне вручает какая-то мелочь с некрасивыми ржавыми волосами.
– Знакомься, Андрюша, моя внучка Василисочка.
Окидываю её недовольным взглядом, но помню про добро. И блины так вкусно пахнут!
– Очень приятно, – как взрослые, протягиваю руку. – Я Андрей.
Пф! Эта мелкая даже не знает, что надо пожать ладошку. Вообще она какая-то странная. Маленькая и худая, и волосы короткие, а ещё бант.
Вот умора будет, если ей бант гвоздём приколотили!
Спешу поделиться с Генкой мыслями, но нахожу друга с задумчивым видом.
– Ты чего? Тоже противно?
– Она красивая.
– Кто?
Даже оглядываюсь, чтобы понять, кого мой лучший друг назвал красивой.
– Наташка что ли?
Сестра вырядилась в лучший сарафан, бабушка ей ещё и две косы заплела.
– Пф, нет, конечно. Новая девчонка. У бабки на чердаке коробка есть с открытками, там такая же девочка нарисована. Приходи завтра, покажу.
Бьём по рукам, и собираемся лезть обратно, но рыжая, смешно топая, как гусыня, подходит к миске. Я про неё совсем забыл, и взрослые не заметили.
– Сейчас визжать будет, – шепчу, закрывая один глаз.
Может, поверят, что посуда сама упала? А то не видать мне кота, как собственных ушей!
– Ня.
– Чего?
С Генкой таращимся на Василисочку, а она нам протягивает жабу.
– Не кричит.
– Почему-то нет, – подтверждаю. – Давай её сюда.
Хватаю трофей и поскорее прячу в траве. Потом новую поймаем.
– Ты иди отсюда к бабушке, слышишь?
Девочка морщит носик, кивает, и уходит.
– Почему она качается? – интересно же.
– Наверное, очень маленькая. Мои братья тоже так ходят, еще не научились нормально.
У Генки в городе два брата, сюда их пока не привозят. Он рассказывает, что играть с ними скучно, а мама заставляет.
Это хорошо, что я у своих родителей один!
Бабушка всех как раз зовёт за стол, и мы не успеваем поговорить, зато слушаем.
Оказывается, Василисе два года, и у неё тоже сегодня день рождения.
И моя бабушка про это знает!
Она дарит нам по одинаковой банке со сладкими дольками, которые я просто обожаю!
А у девчонки банку сразу забирают, рассказывая про диатез.
Я слово первый раз слышу, Генка тоже про него не знает. Решаем, что это личное девчачье, и, умяв по пять блинов, выползаем из-за стола. Для пирогов пока нет места, а конфеты бабушка вынесет позже.
– Пойдем, я тебя угощу, – зову друга.
К нашему несчастью, нас замечают.
– Андрюша, возьми с собой Василисочку? Девочки ещё посидят, а ей скучно. Только далеко не уходите.
Приходится ждать, когда мелкая подойдет.
– Давай её в гамак посадим, пусть там качается? – предлагаю, так как в тайнике у гамака лежат конфеты.
Лучше поделюсь ими с другом. Ну и мелкую угощу, как собирался. Блины уж очень вкусными получились!
Быстро усаживаем девчонку, раскачиваем и достаем свои сокровища. Здесь не только «Мишки», но еще разноцветные стёклышки, которые я откопал в огороде.
– Давай ей дадим две?
Остальные конфеты делим между собой. Я быстро заталкиваю в рот первую, и помогаю девочке раскрыть её. Вот же неумеха!
Она смеётся, и становится очень странной. Даже не хочется отворачиваться от неё.
Сразу разворачиваю вторую, а третью машинально протягиваю, чтобы она ещё посмеялась.
Генке, кажется, тоже нравится, и он дарит ей свою любимую, где на фантике нарисованы медведи в лесу.
– Хватит ей, – убираю руку друга.
Почему-то не хочу, чтобы она у него брала сладость.
– Зубы испортит, – добавляю со знанием дела.
Мне на прошлой неделе дед выдернул передний. Хотя было неожиданно, но не больно.
– Ты прав. Потом съем, – Крокодил прячет последнюю конфету в карман. – Давай мы тебя покачаем?
Раскачиваем с двух сторон гамак, слушая, как мелкая хохочет. Она так заразительно смеётся, что и нас тянет улыбаться.
Но потом девчонки выбираются к нам, и зовут на улицу, играть в прятки.
Играть хочется, но не с мелкой же!
Высаживаем её и ведем обратно.
– Беги к своей бабушке, – Генка вот не может просто так уйти. – Только не свались.
Я уже у калитки стою и ногой топаю в нетерпении. Надо же успеть спрятаться, пока лучшие места не заняли!
– Раз, два – голова,
Три, четыре – прицепили,
Пять, шесть – сено везть,
Семь, восемь – сено косим,
Девять, десять – царь велел его повесить,
Одиннадцать, двенадцать – на улице бранятся,
А тебе водить оставаться.
Наташка куксится, когда ей выпадает роль воды. Мы же разбегаемся, и я уже удачно лезу на старый клён, чтобы укрыться, как нашу игру нарушает бабушкин возмущенный крик:
– Аааандрееееей!!!
* Исп. – ВИА Ялла «Учкудук, три колодца»
1984 год
Вместо тепла – зелень стекла
Вместо огня – дым
Из сетки календаря выхвачен день
Красное солнце сгорает дотла
День догорает с ним
На пылающий город падает тень
Перемен требуют наши сердца
Перемен требуют наши глаза
В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен
Перемен, мы ждём перемен
© «Кино» – «Перемен»
– Андрей, быстро убирай игрушки, сейчас Шура Васеньку приведёт.
Хмурюсь, но послушно сгребаю в ящик разложенные по столу богатства. Металлический конструктор – подарок родителей на отличное окончание второго класса – с громким звоном ухает вниз и задвигается под кровать.
– Опять с ней сидеть?
Мелкую Ваську с рыжими волосами я терпеть не могу. С тех пор, как мне влетело в день рождения за то, что накормил её сладким, старательно обхожу внучку бабы Шуры стороной.
Но иногда приходится уступить. Хорошо, что такое бывает редко.
Обычно бабушка просит Наташку, а ей с подружками интересно возиться с мелкотой. Они то наряжают, как куклу, то косички плетут.
Сегодня же моя бабушка с баб Шурой везут Наташку в город к зубному врачу, а нас с дедом, значит, оставляют на хозяйстве.
Дедушке Васьки тоже надо в город, вот и поедут вместе.
– Не пыхти, – дед ласково ерошит волосы, на что я сердито сбрасываю его руку. – Что, думаешь, не сладим с одной девчонкой?
С любой другой – да, но это не девочка, это настоящий дьявол с милым личиком.
Думаю, надо позвать на помощь Генку, как всегда.
Он обычно придумывает игры, чтобы Вася не ревела и никуда не совала любопытный нос.
– Я до Крокодила добегу, – сообщаю, и сразу стартую к другу.
Застаю его играющим в песочнице с младшими братьями. Зову к нам, но он мотает головой:
– Мать наказала, со двора, сказала, ни ногой.
Хочу уже спросить, за что так сурово, но Генкина бабка поднимает крик. Приходится бежать обратно ни с чем.
* * *
– Дед, не спи, – стучу дедушку по колену, заметив, как он начинает дремать. – Мелкая где?
Сам я по поручению таскал воду, чтобы полить грядки.
Прудка у нас за баней, приходится проделать по пятьдесят два шага в одну сторону и другую. Сто четыре, в общем. А надо для полива двенадцать ведёр.
Я обычно с радостью бегу помогать, но сегодня на редкость душно.
– Не сплю, не сплю, Андрюш. А Васенька рисует у нас. – Дедушка поворачивает голову и спрашивает у двери в маленькую спальню: – Рисуешь, кото́к?
– Рисую, дедушка.
– Ну давай, давай, играй тихонько.
Дед берет газету и начинает, зевая, её разворачивать, а я заглядываю в комнату.
На разобранном диване, где я сплю, на животе лежит Вася и рисует.
Ручкой.
На простыне.
– Ты… Ты что же делаешь?
Кричу, понимая, что нас с дедом бабуля не похвалит точно.
– Солнышко делаю, – радостно улыбается рыжая мелюзга. – Только вот там не достаю.
Она с таким сожалением это говорит, что я невольно начинаю отвечать улыбкой, но она тут же гаснет.
– А ну брысь отсюда!
Кричу, пугая деда.
Он, охая, смотрит на художества, но не наказывает Васю, хотя следовало бы.
Ругаю её я, посадив перед домом на лавку. Выговариваю, что плохо портить чужие вещи.
– Я хотела красиво, – малявка кривит губы, как будто начнет реветь.
– Красиво можно нарисовать на бумаге и повесить на стенку, а не пачкать постель!
– Я же… Я же… Я же тебе красиво делала, – сначала тихие всхлипы, а потом и рёв прорывается сквозь слова.
Теряюсь тут же, потому что успокаивать не умею. Конфету ей не дашь, а на просьбы перестать она не реагирует.
Дедушка, услышав шум, выскакивает с ворохом белья в руках.
– Ох, ты ж ети-мать… Ну, покачай её что ли⁈
Покачать это хорошая идея. Тяну за собой, всю в слезах усаживаю на сиденье и начинаю раскачивать.
Васька рыдать перестаёт, но слезы ещё катятся по щекам. Мелкие такие, как бисер, которым бабушка вышивает подушки.
– Хватит ныть, тебя никто не наказал!
Упускаю слово «пока», потому что надругательства над простынкой бабушка не перенесёт. Мне иногда кажется, что она очень любит эти тряпки со странной надписью «минздрав».
Раскачиваю сильнее, сердито хмурю брови. Василиса плакать перестает, теперь просто покрикивая и дергая ногами, чтобы, наверное, помочь мне.
Через пару минут мы вместе хохочем, когда девчонка визжит на особо высоком вираже, но веселье длится недолго, как и всегда с рыжей.
Она падает.
Улетает вперед и попадает коленками на насыпанный песок, стесывая их до крови.
Мысленно уже подставляю задницу под ремень, но она не кричит, как ожидаю. Сидит и глотает свои мелкие слезки молча.
А я ползаю рядом и ищу листья подорожника.
Найдя, плюю на темную сторону, и прикладываю к ранкам.
Из одной особо сильно идёт кровь, которую я вытираю снятой с себя футболкой.
– Не плачь, слышишь? Сейчас пройдёт.
Наклоняюсь и дую на круглые коленки, как всегда делает мама, если я ранюсь.
А потом и вовсе зачем-то целую около самой глубокой царапины.
– Вот увидишь, теперь точно пройдёт!
Ближе к вечеру, когда Ваську, отмытую и накормленную, забирают домой, бабушка рассказывает про поездку, достает из сумки гостинцы.
Для меня у неё припасена халва в круглой банке, и я не знаю, чему больше радуюсь: начинке или тому, что потом жестянку можно использовать под червей, когда пойдем на рыбалку.
– А вы чем занимались? Как справились?
Сначала рассказываю я, потом дедушка. Оба оттягиваем признание про разрисованное белье, хотя вот моей вины нет! Он не досмотрел, а я вообще воду таскал!
– Пойдем, покажу, – решается дед.
Простынка в бане замочена в тазу, но бабушка все равно ругается. В открытое окно доносится рассерженный голос:
– Аааандреееей!
* Исп. – Виктор Цой «Хочу перемен»
1986 год
Круговая порука мажет, как копоть.
Я беру чью-то руку, а чувствую локоть.
Я ищу глаза, а чувствую взгляд,
Где выше голов находится зад.
За красным восходом – розовый закат.
Скованные одной цепью,
Связанные одной целью.
Скованные одной цепью,
Связанные одной.
© « Nautilus Pompilius» – «Скованные одной цепью»
Вчера мне исполнилось десять лет. Утром уехали родители, которые вырвались на выходные, и я уже грущу, сидя у окна.
Наташка ещё спит, а бабушка уже готовит у печки.
– Надо было с дедом идти, не скучал бы.
– Тогда бы не проводил родителей, – замечаю.
А я очень хотел с ними увидеться утром, хотя уже через месяц они снова приедут, чтобы помочь с сенокосом. А в конце августа мама заберёт меня, чтобы готовиться к школе.
Но это когда ещё будет!
– Раз так страдаешь, добеги до Шурки? Отнеси Васеньке подарок. Вчера так и не увиделись.
По давней традиции бабушка всегда готовит нам одинаковые подарки. В этом году мне досталась красивая хрестоматия, а Ваське книга сказок. Мы с Генычем вчера сунули нос, чтобы сравнить, где больше картинок.
Девчонке повезло, но она маленькая, ей только и рассматривать рисунки. А я обожаю читать!
Мне, конечно, больше всего нравятся рассказы об индейцах или приключения, а Крокодил, мой друг, везде ищет книги о звёздах. Мне кажется, когда он вырастет, будет летчиком или космонавтом!
– Не хочу, я лучше с тобой посижу, а подарок потом Натаха отнесёт.
Сестра с рыжей врединой дружит вроде, а я держу, как говорит папа, нейтралитет. Чем реже пересекаемся, тем лучше!
– Как знаешь. Шура наверняка блинов напекла, тебя ждёт.
Блины я уважаю. Особенно бабы Шурины: большие и тонкие, как паутинка, и сладкие. Никто больше таких не делает.
– Вот интересно, Васька тоже научится печь блины, когда вырастит?
– Конечно. Шура всем своим внучкам показывает и рассказывает. Васенька еще маловата, но старшие точно уже помогают готовить. Добежишь, сам и спросишь, кто что умеет.
– Да мне неинтересно, – отмахиваюсь. – Я просто думаю, у рыжей не получится, она неловкая.
– Посмотрим, – бабушка улыбается и выкладывает на стол огромный поддон с пирожками.
– Твоим в дорогу хотела, но не успела. Долго провозилась с коровой, неспокойная сегодня что-то.
– Почему? – поддерживаю беседу, чтобы остаться дома.
Бабушка любит поболтать, и с удовольствием начинает рассуждать о причинах поведения Смороды.
Сморода – это наша корова. Черная-черная, с огромными темно-синими глазами. В детстве я был уверен, что она все мои слова понимает.
– Ну да, жарковато сегодня, – соглашаюсь. – Искупаться бы.
– Вот пошёл бы к Шурке, и съездил с ними. Васин папа повезет девчонок на дедовом мотоцикле.
Взвешиваю про себя, чего хочу больше: купаться или не видеть рыжую и её сестёр.
А жара уже дышит в затылок…
Вообще-то от нас пешком можно дойти до моря, но в этом месте оно на удивление глубокое сразу от берега.
Нам пока не разрешают нырять с бетонных блоков, которыми заставлен берег.
– Наверное, она все-таки ждёт подарок, – решаюсь, отлепляя от взмокшей спины ткань. – А купаться точно поедут?
– Точно-точно, – посмеивается бабуля. – Погоди тогда, пирогов заверну вам с собой.
* * *
Громкие крики оглушают, но мы продолжаем носиться у берега, брызгаясь водой, а потом укладываемся в ряд на песок, чтобы увидеть, кого волна выбросит дальше.
Дядя Юра, стоя в воде по пояс бдительно следит за нашими шалостями. Чуть дальше, на песке, загорают старшие Васькины сёстры. Татьяна – самая взрослая у них – нормальная. А вот Ленка и Ирка противные, постоянно нас задирают. У них еще есть Вика, но та редко приезжает, я её и видел-то несколько раз. Из всех сестер вообще только Василису привозят в поселок постоянно, остальных, как говорит моя бабушка, на лето отдают другим родственникам.
Пока я считаю ворон, как смеется дядя Юра, Васька рыбкой катится на волне и выигрывает. Сержусь, но подставляю лоб для щелбана: проиграл, значит, проиграл.
Рыжая мелочь забавно складывает пальцы и типа щелкает мне, а потом Ирке. Таня и Лена с нами не играют, у них «другие интересы». Наверное, снова мальчиков обсуждают.
А что нас обсуждать? Всё понятно! Дал слово – держи. Обещал помочь – иди. Ну, и еще едим больше, потому что нам нужно много сил для роста.
– Накупались или ещё побудем? – Васькин папа прикладывает ко лбу руку козырьком и смотрит на насыпь, где тормозят две незнакомые машины.
Из них показываются одни парни. Кто-то несет гитару, кто-то складные походные стулья.
– Наверное, сворачивайтесь, ребята. Боюсь, будет шумно.
Мы нехотя, но подчиняемся. Василиса канючит, что хочет еще поплавать, но мне передается беспокойство её отца. Мой папа тоже напрягает плечи и хмурит брови, когда ему что-то не нравится.
– А кто это? А что они будут делать?
Васькин рот не закрывается ни на секунду. Отец объясняет ей, что приехали отдохнуть студенты, а пляж маленький, да и домой пора, помогать маме и бабуле.
Рыжая не соглашается, начиная плакать. Её слёзы, когда вижу, ужасно отзываются у меня внутри. Ненавижу, когда скребут по стеклу, и когда Василиса ревёт.
– Дядь Юр, высадите её у нас. Мы поиграем, и я приведу.
Вот кто тянул за язык? Хотел просто помочь, а в итоге…
Короче, пока бабушка была занята в огороде, а дед после работы поехал с вечера покосить, Васька решила отблагодарить мою ба уборкой. Мы вместе вытерли подоконники и подмели пол, а потом мелочь сказала, что помоет дверцы у серванта.
Не знаю, как она умудрилась, но сервант опрокинулся, засыпав осколками весь порядок. Я в ужасе летел от входа в дом, когда услышал грохот. Вышел, называется, за водичкой.
– Я всё вытащила, – всхлипывая, рыжая ручкой стала тыкать на угол за диваном, где пирамидками возвышаются салатники и вазочки, – только яйцо не достала.
– Какое яйцо? – у меня нет слов! Просто нет слов!
– Вот то, – маленький пальчик уверенно показывает на деревянный сувенир, закатившийся под стол. – Хотела его забрать, а шкаф упал.
Что было дальше? Наверное, нет смысла рассказывать…
Крапивой влетело обоим, а я еще и отстоял в углу целый час, пока бабушка выметала стекло.
Но перед этим было уже традиционное:
– Аааандреееей!
* Исп. – Nautilus Pompilius «Скованные одной цепью»
