Текст книги "Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)"

Автор книги: Альвина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Обойдем ее, красавица, и будет тебе вход.

– Какая я тебе красавица, – буркнула в ответ, выдергивая из свитера очередную хвойную иголку, – я на дикобраза похожа.

– Забавная ты, – по – доброму усмехнулся Вигго.

– Пойду, разведаю, – поставил перед фактом брат Ринари, и намеренно протиснулся между мной и вором. Мужчина легко пошел вперед, словно не по снегу шел, а по твердой поверхности. Снег, конечно, под ним проседал, но скорее от веса арбалета, не так как подо мной. Я, вон, даже в снегоступах умудрялась протоптать знатную тропинку, так что хорошо, что мы пошли в обход.

– Н – да, охранник‑то твой с причудами, – и Вигго с намеком вздернул здоровую бровь.

– Не – ет, – замотала я головой, – Боже упаси. В смысле, Светлый упаси.

Вор многозначительно хмыкнул, но комментировать не стал, и на том, спасибо. В моем мире подружки часто мне выговаривали, если я не смотрела в сторону, с их точки зрения, подходящего мне мужчины: "Он же такой: добрый, хороший, замечательный, красивый, классный (нужное подчеркнуть). Почему ты на него не смотришь?" Боже, да если он на самом деле такой добрый, хороший, замечательный, почему сама его к рукам не приберешь? Хотя, признаю, кое‑кто был искренен в своем недоумении, но это те, кому не важно "кто", лишь бы замуж.

Вернувшийся Дилан был чем‑то недоволен. Я вопросительно глянула на него.

– Никого, – следопыт скрестил взгляды с Вигго, – Карета пуста. Следы замело, но по тому, что я видел, все было так, как сказал твой человек: когда карета остановилась, первой из нее вышла девушка, потом мужчина с тяжелой ношей и еще двое. Все трое направились к башне и в ней скрылись, но входа я не обнаружил.

Вор нахмурил брови и раздраженно цокнул языком, из чего делаю вывод, произошло что‑то, чего он не ожидал, или не предвидел, как тот арбалетный болт, застрявший в косяке. Да – да, знаю: "я не злопамятная, у меня память хорошая", но это и помогает мне выжить.

– Ну, так мы идем или нет?! – нетерпеливо заскрипела я снегом под снегоступами и выдергивая из рукава еще одну иголку.

– Идем, – кивнул Вигго.

Подойдя к ледяному сооружению вплотную, я с любопытством проследила за вспыхивающими словами, образующими одно сплошное предложение, и спросила:

– Что это за письмена?

– Какие письмена? – не понял Вигго.

– На стенах.

На подсвеченном бледно – голубым светом лице вора отразилось недоумение. Я бросила вопрошающий взгляд на следопыта, Дилан взглянул на стену и коротко кивнул.

– Я их вижу, но плохо.

Облегченно выдохнула – не одна я их вижу. Мы обошли башню, но, как и сказал Дилан, входа там не оказалось. Приметно вытоптанная тропинка была, а двери нет. Проведя пальцами по ледяной поверхности, почувствовала неприятное покалывание, медленно превращающееся в боль, а на уровне подсознания поднялась злая холодная метель с сильным порывистым ветром.

– Это защита. Она активна и, боюсь, внутрь она нас не пустит. Нужен либо пароль, либо ключ.

Отдернув пальцы, я потерла их об свитер, чтобы хоть как‑то вернуть им чувствительность. Подняв голову, отметила, что метель усилилась, а услышав, как мужчины закопошились, обернулась.

– Чтобы сбить с толку, целься либо в голову, либо в живот. Глаза их самое слабое место, – инструктировал Дилан вора, целясь в одного из, бесшумно подкравшихся к нам, псов: – Они очень умны, атаковать будут по двое. Рита.

– Да, – откликнулась я.

Дилан взглянул на меня светящимися желтыми глазами и коротко обронил:

– Не путайся под ногами.

– Очень смешно, – взъярилась я, – Как ты это себе представляешь?!

– Ты, – холодно произнес Дилан и глаза его вспыхнули ярче, – стоишь здесь. Молчишь. Не влезаешь в бой. Не пытаешься помочь. Стоишь и ждешь.

Сияние глаз следопыта заполнило все вокруг. Я попыталась бороться, но не преуспела – сила Дилана капканом сомкнулась на моей воле, и, как сквозь вату я услышала:

– Мы с ними разберемся.

– Все будет хорошо, красавица, мы справимся, – поддакнул Вигго.

Я мысленно взвыла, борясь с приказом недоведьмака. "Справятся они?! Как же! Дилан, ты болван! Кретин! Я ведь действительно могу помочь! У меня Сила, у меня амулеты, у меня камешек иронов есть! А что теперь?!! Я и вижу‑то вас, как в трубу. Проклятье!" – взвыла про себя, так как рот открыть не смогла, и потому только возмущенно замычала.

Дрались они, конечно, неплохо, и им даже удалось серьезно ранить двоих из псов, – два арбалетных болта в грудь и в живот – это серьезно, но ситуация изменилась, когда на подмогу обращенным пришел белый медведь. Глаза у него горели фиолетовым светом, видимо этот роскошный экземпляр братья Сангроны решили не обращать. Псы псами, а медведь – сила мощная.

Вот тут я взвыла уже от накатившей на меня волны паники. Я не могу пошевелиться, я не могу колдовать, я даже кричать не могу. Дилан, что же ты, наделал, нас же сейчас всех на куски порвут!! Слезы досады, ужаса и гнева покатились у меня по щекам. Я не хочу этого видеть. Я не хочу. Мне страшно. Мне противно. А с Диланом вообще что‑то невообразимое творится. Он отбросил арбалет, весь сгорбился, исказился, словно в зверя собрался превратиться, но, нет, только рычит как зверь, а вокруг воздух клубится – густой, золотисто – серый, и глаза у Дилана сияют. Жутко так сияют. У меня от его глаз мороз по коже.

Вигго тоже оказался отчаянным – не струхнул, не сбежал. Пока Дилан отвлекал медведя, вор управился с одним из псов, чей обезглавленный труп тут же потонул в снегу. Я согнулась пополам, и меня едва не стошнило, но опустошить желудок не дал некто, схвативший меня сзади. Он огромной мохнатой лапой перехватил талию, второй закрыл глаза, и, легко, как пушинку понес в неизвестном направлении.

"Поздравляю, Рита, – как‑то вяло усмехнулась я про себя, – теперь и тебя похитили".

* * *

Я самой себе не верю, но пока меня несли, я успела задремать. В лапах похитителя было так тепло и уютно, а главное надежно, что когда он, через какое‑то время поставил меня в снег, а потом понес на руках, бережно прижимая к мохнатой груди, я совсем разомлела. Благодаря вмешательству в мое сознание одного желтоглазого недоумка, видеть я продолжала, как сквозь матовую трубу, так что рассмотреть похитителя у меня не получилось, тем более, вокруг царила непроглядная ночь.

А пока я дремала, мое сознание вновь вернулось в усыпальницу снежных королев. Слава богу, не в гроб, а просто в пещеру. Только там все изменилось. Гробов стало меньше, а центральный постамент потускнел.

– Что здесь произошло?

"А в ответ тишина". Я подошла к постаменту, взошла на него и посмотрела на круг из медальонов. На четырех из них были трещины, и они больше не светились. Протянув руку, прикоснулась к каждому из них. Ни теплые, ни холодные – пустые. Откуда‑то сбоку послышались гневные женские голоса.

– Что ты наделала, Лаира?!! Зачем?! Зачем ты забрала их Силы?! – кричала одна.

– Они все время ныли, что устали, что им надоело быть теми, кто они есть, – отвечала другая.

– И что? Зачем ты убила их? Лаира, зачем ты убила наших сестер?

– Я их не убивала! – от ярости мелодичного голоса, холод пробежался у меня от пальцев ног до макушки, – Я предложила им отдать свою Силу и они согласились, а то, что после этого они умерли… Поверь, я не знала, что так получится.

– Лаира, круг разорван. Ты понимаешь это?! Кто теперь будет управлять зимой в других королевствах?

– Вы, – ничуть не смутилась виновница трагедии, – В Лиене я и одна справлюсь.

– Как ты можешь быть такой черствой?! – в голосе обвинительницы зазвучало недоумение, почти шок, – Мы же снежные, а не бездушные.

– Успокойся, Сейда, – отмахнулась от сестры и, если я не ошибаюсь, напарницы, та самая снежная королева из легенды: – Я признаю, что поглощение сил сестер, было ошибкой – мне не стоило предлагать им это. Тем не менее, в этом есть и положительная сторона, теперь мы знаем, почему Старшая противилась твоей поиску замены. После извлечения Силы мы умираем.

– Лаира! – воскликнула женщина.

– Сейда, дорогая, что сделано, то сделано. Ты же прекрасно понимаешь, что быстро найти дев их возрастов мне не удастся. Я готова управлять зимой Лиена круглый год. Я справляюсь.

– Лаира, да пойми же ты, что ты будешь делать, если ЭТА твоя Сила выйдет из‑под контроля? Кто ее остановит?

– Я написала ему письмо.

– Что? – опешила Сейда, – Кому? Ему?!!

– Я пригласила его в Лиен. Уверена, он не откажет мне в маленькой просьбе. Его способностей должно хватить, чтобы придумать, как не дать моей Силе выйти из‑под контроля.

– Лаира ты с ума сошла! Если Старшая узнает – она убьет тебя. Он же темный!

– Как и все в нашем королевстве.

Сейда издала долгий тяжелый вздох.

– Нет больше нашего королевства, Лаира. Как ты его нашла? Он же прячется, как и все остальные.

– В Лиене ему не придется прятаться. А как нашла? – женщина усмехнулась, – У меня своя с ним связь.

– Лаира, прошу тебя, только не говори, что ты соблазнила его.

– Я и не говорю, – хохотнула снежная обольстительница, заставив мириады мурашек промаршировать у меня по коже, – Мне просто было любопытно, правду ли говорят, что он такой пылкий мальчик. Слухи оказались верны, – голос снежной чуть охрип, – он очень пылкий.

– Лаира! – простонала Сейда, – Что же ты наделала?! Он же ученик одного из близких приближенных Темного!

– Но при этом, это не мешает ему быть верным и отзывчивым.

– Ты разобьешь ему сердце.

– Возможно, – не стала отпираться ледяная дева, и голос ее стал затухать, словно они начали удаляться от пещеры, – Когда‑нибудь.

Н – да, дела. Если это тот, о ком я думаю – мне его искренне жаль. У этой женщины нет сердца – настоящая Снежная королева. Забрала Силу – убила сестер. Меня передернуло. А была ли она когда‑нибудь человеком?

– Рита! Рита, где ты? – разнесся голос Лика по пещере, но звучал он откуда‑то извне, – Я знаю, что ты спишь! Отзовись! Рита!

– Я здесь! – крикнула я.

Сон дрогнул, и мне пришлось вцепиться в эту хрупкую дрёму, чтобы хоть увидеться с ним. И он появился. Марево вокруг мужчины было встрепанным, неровным, но рассмотреть Безликого все равно не удавалось – в этот раз в усыпальнице света было совсем чуть – чуть.

– Проклятье, Рита! Что там с тобой происходит?!!

– И тебе, привет, – усмехнулась я, когда тот налетел на меня словно яростный смерч, и не образно – вокруг Лика на самом деле закручивались темные воздушные вихри, – Ничего особенно. Я в полной ж…

– Где? – опешил мужчина.

Я повернулась задом и пальцем показала ему на упомянутую часть тела.

– К – хмм, – кашлянул в кулак Лик, – Если ты можешь шутить, то не настолько все плохо. Это еще, что такое?

Безликий протянул руку и прикоснулся к моей голове, а точнее к шишке, которая больше не болела, но никуда не пропала.

– Да, ничего страшного, Ирон ее уже подлечил.

– Я не о курином яйце на твой голове, я том, что поспособствовало его появлению. Кто это был? Я чувствую магию. Это не магия света – это…

– Ведьма, – скривилась я, – Шандарахнула мне по голове и помогла похитить Уллу. Ну, в смысле…

– Я понял.

Лик взял меня за руку, стащил с постамента и притянул к себе. Его пальцы глубже зарылись в мои волосы, и шишку начало покалывать.

– Ты понимаешь, насколько это было близко?

– Да, – вздохнула я, – На снежинке пропал луч, и думаю, это неспроста.

– Рита, ведьмы опасны, мне странно слышать, что она воспользовалась чем‑то тяжелым, а не проклятьем.

– Эдит необученная ведьма. Два года назад пробудился ее дар. Она поссорилась с родителями из‑за какого‑то ухажера и пожелала, чтобы они пропали. Они и пропали. Поехали на прогулку и не вернулись. Эдит отправили в приют. Как я понимаю, в семье она единственна ведьма, иначе домашние бы знали, что злить ее не стоит.

– Если ведьма необученная, то все, что она могла это отправить их по нескончаемой тропе.

– Это как?

– Прогулка их будет вечной, – усмехнулся Лик.

– Как думаешь, они еще живы?

– Да, конечно. Тропа не даст им умереть.

Я нетерпеливо заерзала.

– А – а?…

– Рита, тебе сейчас неприятностей не хватает? Хочешь еще?

– Ну, Ли – ик. А вдруг это чем‑то мне поможет?!

– Нужно разорвать тропу. Для этого надо сжечь клок ее волос на месте начала тропы.

– А где?

– Это самое трудное. Без свидетелей выяснить, где брало начало проклятье тропы практически невозможно.

– У нас есть свидетель, – вспомнила я о няньке.

– У нас это у кого? У тебя и того, кто грубо поковырялся в твоем сознании? Голова не болит?

– Это все Дилан! – начала я злиться, – Этот придурок воспользовался своими способностями. На нас напали, а он меня обездвижил! – всплеснула я руками, но Лик был слишком близко, так что махание пришлось отменить: – Приказал, чтобы я молчала, не путалась под ногами и не помогала. Ты представляешь?! На них медведь попер, а я только плакать могу. Мне и не помочь и не убежать, и вообще ничего! Страшно до колик. Лик, мне даже в Волчьей насыпи так страшно не было!

– Тихо, тихо, – мужчина крепко прижал меня к себе, – Сейчас ты в безопасности.

– Ага, – истерично хихикнула я, – Меня ж похитили. Лохматый кто‑то. Лик, ты не знаешь, а в Лиене Йети водятся?

– Кто? – озадачился Безликий.

– Йети, бигфут, снежный человек.

Мужчина коротко рассмеялся.

– Нет, из снежных в Лиене только девы.

Лик наклонился и принюхался к моим волосам.

– А похитил тебя хранитель королевства, он тебя и усыпил.

– Хранитель? Меня похитил медведь?

Меня разобрал истеричный хохот. Я засмеялась, потом начала всхлипывать. По щекам покатились безудержные слезы.

– П – прости… хи – хи, шмыг. Я сейчас, – уперлась руками ему в живот и попыталась отстраниться – не люблю, когда меня видят плачущую – это грустно и некрасиво. Я не умею плакать на публику, так что если я плачу, то с покрасневшим лицом, опухшим носом и глазами в сосудистую сеточку. Нормально так плачу, от души.

Лик странно захрипел, и я оказалась сдавлена тисками его рук.

– Все, успокойся. Ты жива, ты со мной. Мы со всем разберемся, слышишь?! Прекрати плакать.

– П – прости. Я сейчас…. Никак… Я сейчас, – сквозь всхлипы, забормотала я, уже не пытаясь вырваться, – Сейчас. Я проснусь – я буду сильной. Я справлюсь… шмыг… Сейчас.

– Неприятность ты моя ходячая, – Лик погладил меня по голове, плечам и спине, – Что же мне с тобой делать? Не плачь. Хранитель тебя не тронет, а с ведьмой я разберусь. Не плачь. Ты мне душу своими слезами наизнанку выворачиваешь.

– У тебя же нет души, – шмыгнула я носом.

– С чего ты так решила? – усмехнулся безликий.

– Ты же алхимик.

– Догадалась? – мышцы под моими пальцами закаменели.

– Ну – у, тогда в доме, ты использовал пентаграмму, – все еще уткнувшись лицом куда‑то в район его груди, – а пентаграммами здесь могут пользоваться только алхимики, – Я почувствовала, что начала успокаиваться, и думаю, не без помощи Лика: – И вот, я теперь в недоумении, если ты – тот мальчик, то, сколько же тебе лет?! – и на волне облегчения, что перестала реветь, как последняя плакса, протараторила: – Я тут выяснила, что ведьмы живут до двухсот. А алхимики тоже долгожители?

Мышцы под руками расслабились, но в голосе Лика прозвучала, замаскированная под облегчение, досада.

– Как и маги, – буркнул он, продолжая держать и гладить.

От его успокаивающих объятий, мне становилось необычайно легко и спокойно. Не хотелось ни отстраняться, ни вежливо терпеть, что для меня, по правде говоря, редкость. В объятьях Безликого мне всегда комфортно, если не сказать хорошо. Хочется закрыть глаза и начать слушать, как бьется его сердце – гулко и размеренно.

– Успокоилась?

Мужчина нехотя разжал объятья, и я почувствовала, что без него как‑то холодновато. Ох, не хватало мне привязаться к Безликому, вот он надо мной посмеется. И правильно сделает, веду себя, как потерявшийся котенок. Хорошо, что во сне, а то смотреть на себя было бы противно – тряпка.

– Да. Спасибо, – расправив плечи, отстранилась я и взглянула на постамент: – Ты знал, что Лаира убила своих сестер?

– Ненамеренно. Она всегда была очень надменна, и любые жалобы сестер воспринимала, как личное оскорбление. Ей нравилось быть Снежной королевой. Она упивалась своей силой и своими возможностями, – Безликий скрестил руки на груди, и тоже взглянул на постамент, – Когда я приехал в Лиен, то увидел в ней то, что не увидела в ней Старшая. Тьму. Она и раньше была в ней – крохотное семечко тьмы.

– А?…

– В остальных я тьмы не видел. С поглощением новых Сил, тьма начала расти. Я сделал ей амулет. Он стал сдерживать возросшую Силу, но вскоре тьма потребовала еще. Она хотела больше. Она хотела все.

– И Лаира начала меняться?

Безликий подошел к постаменту слева от него, и положил на крышку хрустального гроба, свою, скрытую маревом, руку.

– Я и ее сестра Сейда – мы видели, как тьма уничтожает в ней все хорошее, что в ней было. Ее начали забавлять чужие мучения, особенно тех, кто по юности лет или глупости влюблялся в нее без памяти. Она могла легко попросить кавалера простоять под ее окнами всю ночь на морозе или отправить в одиночку убить горного тролля. Придворные начали бояться ее, а сестры сторониться, только мы Сейдой еще пытались говорить с ней, но я знал, что рано или поздно она начнет убивать своих сестер ради их Силы.

Я изумленно смотрела на Безликого, а сердце в груди бешено стучало. Впервые, заговорив о своем прошлом, он открылся мне, как личность.

– Отнять у Лаиры Силу и убить ее, у меня не хватило духу. Я сделал все приготовления: начертил пентаграмму, зажег свечи, призвал тьму, но когда она вошла в комнату…, – марево заметно потемнело, – Я не смог. Не смог ее убить. Я был молод. Я любил ее. Та сцена, свидетельницей который ты стала… Это была последняя наша ночь с ней, после которой меня выпроводили из замка и запретили возвращаться под угрозой быть замороженным насмерть. Убить меня она тоже не смогла, хотя и попыталась.

– Она все‑таки разбила тебе сердце, – сказала я почти шепотом.

Марево вздрогнуло.

– Она разбила сердце влюбленному юнцу, – раздраженно фыркнул Безликий, – Но я и не ждал, что наши отношения продлятся вечно. Я любил, пока она позволяла себя любить, – мужчина горько усмехнулся: – Я был слеп. Ей нужен был мой отец, на худой конец, старший брат, но ни тот ни другой не попали под ее ледяные чары – только я.

– Твой отец и брат, они тоже алхимики?

– Были, – поправил меня Лик, – Они были алхимиками.

Я почувствовала себя неуютно.

– Прости.

– Это было давно, – Безликий убрал руку с крышки гробы, – Не скажу, что скучаю по ним. Только по сестре. Иногда.

– Лик, а…., – напряглась я, ожидая бурной реакции на свой вопрос, – ты…

– Спрашивай, Рита. Ты же видишь, что я готов тебе ответить.

– Х – хорошо. Скажи Лик, это ты подарил Лаире дьявольское зеркало?

– Подарил? Ей? Нет, зеркало я ей не дарил.

– Но легенда…

– Ах, легенда, – Безликий презрительно рассмеялся, – Ее написали намного позже этих событий. Напомни мне, о чем там говорится?

– Что, отвергнутый Снежной королевой, алхимик, призвал демонов и потребовал принести ему дьявольское зеркало, которое предназначалось в подарок жене Дьявола. Он подарил его Снежной королеве, и та стала часто смотреться в него. Однажды зеркало начало говорить со Снежной королевой и подстрекать ее остаться в Лиене навсегда, она долго сопротивлялась, но под конец осталась в королевстве. В Лиене воцарилась зима. Из‑за холода и голода начали умирать люди. Тогда молодой светлый маг, – уже не помню, как его зовут, – создал другое зеркало – копию дьявольского, но призвал Светлого и попросил наполнить его светлой Силой. Потом парень как‑то попал в замок и подарил его королеве. Королева разорвала подарочную упаковку, посмотрелась в зеркало и поняла, что из‑за чар дьявольского зеркала натворила много зла. Она разбила дьявольское зеркало, но в последний момент оно предрекло ее смерть от плача ее ребенка и ослепило светлого мага, который и был ее истинной любовью. Конец. Насчет, "и жили они долго и счастливо" – есть у меня некоторые сомнения, так что, как‑то так.

– Н – да, – цокнул языком Безликий снова горько хохотнул, а вокруг него начали закручиваться темные вихри, – Не ожидал я от него такой подставы. Друг называется. С его слов я и есть тот, кто во всем виноват. Вот, Рита, пусть это станет тебе уроком. Я расскажу тебе, как было на самом деле. Ты уже много знаешь о снежных королевах, об их Силе и о том, что сделала Лаира, поэтому не дашь мне себя обмануть.

"Обмануть?" – удивилась я, – Да, ты в таком гневе, что правду – матку только так рубить будешь".

– И что произошло? – присела я на ступеньку центрального постамента.

– Произошло то, что должно было произойти: тьма Лаиры начала требовать забрать Силы у оставшихся восьми сестер, включая Сейду. С ней она была особенно близка, поэтому поделилась своими страхами. Сейда не знала, что делать и пришла ко мне. Да, признаю, я был слишком самонадеян, когда взялся за создание зеркальной ловушки. Я и не предполагал, во что выльется Лиену моя попытка превзойти отца. Только раз я видел, как он создавал подобное зеркало для обезумевшего демона и представления не имел, сколько сил он влил в него, чтобы оно заработало.

– Но ты ведь сделал его?

– Сделал, – вздохнул Безликий, – Само зеркало я сделал, но раму пришлось заказывать у мастера – краснодеревщика. Помню, цену он такую заломил, что я чуть к демонам его не отправил, но Сейда вмешалась, и сама на следующий день выкупила раму, а Эмиль приклеил к ней зеркало.

– Эмиль? – нахмурилась я, а вспомнив, где слышала это имя, просветлела: – Точно! Так звали светлого мага из легенды.

– Эмиль Хольм, – Лик раздраженно запустил пятерню в волосы, после чего резко тряхнул головой, – Самый слабый светлый маг, которого я только встречал в своей жизни. Подлечившему тебя магу он и в подметки не сгодился бы, поэтому и сошлись. Меня боялись, его шпыняли.

– Вы были друзьями?

– Вот именно, что были, – сквозь зубы прошипел Безликий, – Когда я влил в зеркало почти все свои силы, призвал низшего демона – сукубуса, чтобы привлечь им внимание Лаиры, в мастерскую ворвалась Сейда и закричала, что Лаира сошла с ума: заперла всех в ледяных гробах, и лишь ей удалось сбежать. Опустошенный, я не смог пойти в замок. С Сейдой я оправил Эмиля. Зеркало они взяли с собой.

– Помогло?

– Зеркало? – уточнил Лик, а получив утвердительный кивок, самодовольно хмыкнул, – Помогло. Тьма на несколько лет забыла о планах поглощения Сил сестер. Но она все же сделать что‑то с кругом двенадцати, – Лик указал на постамент за моей спиной, – девы перестали просыпаться. Остались только она и Сейда.

– Но если зеркало – ловушка для тьмы, почему она не сработала?

– Как я уже сказал, я был слишком самонадеян. Зеркало нужно было разбить, сразу же, чтобы не дать тьме укорениться в демоне, которого я к нему привязал. Сам по себе низший суккубус безобиден, но тьма Лаиры изменила его, сделала ревнивым и жадным.

– Ревнивый суккуб? – скорчила я озадаченную моську.

Безликий издал звук похожий на смех переходящий во вздох.

– В то время я еще не знал, что все темные очень привязчивы, оттого каждый использует свои методы борьбы с тем, что светлые называют любовью. Любовь для темного, как болезнь, она делает его мягким и податливым.

– Н – да, – нахмурилась я, – Звучит как‑то…

– Я знаю, как это звучит, – оборвал мои размышления Безликий, – Тебе это не понять.

– Хорошо, хорошо. Ловушка сработала, суккубус влюбился, что дальше?

– Он убедил Лаиру, что мой амулет ей больше не нужен, что она сама справится со своей Силой.

– Ну, ну, – поскребла я подбородок.

– Как только Лаира сняла амулет, над Лиеном сгустились тучи, пошел снег, началась метель, а потом и вьюга. Чтобы научиться контролировать свою новую Силу ей понадобилось несколько месяцев. За это время от переохлаждения и голода умерло много людей. И снова ко мне пришла Сейда и рассказала, что происходит в замке, что демон в зеркале жалуется, что больше не в силах держать Лаиру рядом с собой – тьма в ней растет, но другая тьма, не та, которую он поглотил – она жаждет власти – покорной, безмолвной и безграничной. Так я понял, что еще до того, как стать снежной девой, Лаира, была черной ведьмой, только в них от рождения заложено семя зла. Тогда Эмиль предложил сделать еще одно зеркало. Зеркало Света. Честно скажу, я не хотел его делать.

– Почему? Потому, что оно светлое?

На эмоциях Безликий начал ходить, как тигр в клетке, и не хватало ему только хвоста, нервно подергивающегося или бьющего по ногам.

– Да потому, Рита, – остановился он передо мной, как мрачный памятник событиям многолетней давности, – что для его создания нужна была добровольная жертва. Эмиль знал это, но молчал. Я тоже знал, и сказал Сейде.

– Жертва, – выдохнула я, – в смысле…

– В смысле жизнь. Не кровавое жертвоприношение, нет, создание светлого зеркала, требовало, чтобы жертва добровольно стала его частью.

– М – могу себе представить, – заплетающимся языком произнесла я.

– А теперь представь, что Сейда сама вызвалась стать частью этого зеркала.

Я широко распахнула глаза.

– Что их так связывало? Сейду и Лаиру?

Лик подумал, но пожал плечами.

– Этого я не знаю. Знаю только, что они всегда были вместе и, что Сейда переживала за Лаиру больше, чем за остальных сестер.

– И ты сделал его?

Мужчина сел на корточки, запустил руки в волосы, но все это мне пришлось мысленно дорисовать, чтобы понять, что с ним происходит за почти черным маревом.

– Да. Я его сделал. Все тот же мастер вырезал похожую раму, а Эмиль склеил их вместе.

– А Светлый? В легенде говорится, что светлый маг призвал Светлого.

Безликий долго выдохнул.

– Действительно призвал, но только не Эмиль, а другой маг. Звали его Ларн Перссон, и он был единственным в Лиене светлым, кто мог Его призвать. Он ненавидел меня за мою сущность, и за то, кем я являюсь, но согласился помочь ради всего Лиена. Он и призвал Светлого. А когда зеркало было готово, в замок снова пошел Эмиль. Не уверен, что то, что описано в легенде правда, но к концу дня метель прекратилась. Ночью в мою мастерскую вошла она. Она была в бешенстве, а я был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

Я вздрогнула, услышав в голосе Безликого глухую тоску и боль.

– Что она сделала? – встала я со ступеньки и подошла к нему.

– Она сказала, что знает, что я сделал с Сейдой, и превратила меня в ледяную статую. Десять лет я украшал собой один из самых темных коридоров замка снежных королев, пока Эмилю не удалось уговорить супругу разморозить меня и отпустить. И, да, припоминаю, что глаза у него были странные, словно звериные.

Мир вокруг меня всколыхнулся и поплыл.

– Ой, похоже, я просыпаюсь.

– Стой, – схватил меня за руки Лик и дернул на себя.

Я едва не ткнулась носом ему в лицо, когда он отпустил одну руку, и, шепча что‑то на незнакомом гортанном языке, пальцем нарисовал пентаграмму, заключив в нее мои губы. Она засветилась феолетово – черным, и, с удивленным вдохом втянулась в рот, а затем и дальше в желудок, оставив на языке противное послевкусие серы и угля.

– Теперь просыпайся.