Текст книги "Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)"

Автор книги: Альвина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Сарина на секунду замолкла, справляясь с разыгравшейся в ней бурей чувств, отразившейся на бледном благородном лице глубокой складкой на лбу и сеточкой морщинок вокруг замороженных глаз. Я не торопила. Терпеливо дождалась, когда она снова смогла заговорить.

– Когда ничто не радует и ничто не держит, уйти легко, – закрыв глаза, продолжила Сарина, – Лаира согласилась, и поначалу все шло хорошо. Ни одна из сестер не хотела управлять зимой в Сумрачном, но Лаира и Сейда чувствовали себя там, как дома. Они прекрасно справлялись пока…

Снежная запнулась. Бледные губы вытянулись в тонкую линию. Я вздохнула и нетерпеливо поинтересовалась:

– Что случилось?

Сарина открыла глаза и посмотрела на меня с недовольством.

– Тот, кого ты называешь Ликом, был не единственным алхимиком в Сумрачном королевстве. Его отец и брат так же были алхимиками. Черными алхимиками, и их способности во много раз превосходили тогда и ныне живущих. Они учились у самого Темного, – скривилась Сарина, – их сила и знания были огромны, они единственные, кто не призывал демонов – демоны сами приходили к ним.

– Вау! – широко распахнула я глаза, – Это… Вау!

Глаза снежной весело блеснули.

– Да, они были невероятны.

– А Лик?

Снежная чуть поморщилась.

– В то время твой Лик был лишь слабой их тенью.

От того, с каким пренебрежением она это сказала, в душе вспыхнула волна негодования.

– Он же был еще очень молод!

– Верно, – усмехнулась Сарина, – Молод и нетерпелив. Но говоря о том времени, когда Лаира только начала свой путь снежной, о твоем Лике никто еще не знал.

– Лик не мой, – четко печатая каждое слово. Не хватало еще, чтобы думали, будто между мной и Безликим, что‑то есть: – И в каком смысле, никто не знал?

– Его еще и на свете не было, – снисходительно отмахнулась Сарина, и, заметив мое недоумение, улыбнулась: – Не удивляйся, мне неприлично много лет.

– Так, что произошло?

Сарина нахмурилась, и мне почудилось, что я слышу треск льда, скрывающего ее выцветшие глаза.

– У отца Лика было увлечение. Он любил создавать зеркала. Разные: защитные, переговорные, ловушки, зеркала желаний и обмана, зеркала правды, искажающие и, наоборот, показывающие истину. Почти все магические зеркала, которые сейчас разбросаны по королевства были созданы отцом Лика.

– Все? – поразилась я.

– Почти все, – кивнула Старшая.

– И?

– И задумал он создать одно зеркало, которое открывало бы смотрящему в него, кем он является на самом деле. Такова была задумка. Однако созданный им артефакт оказался настолько сильным, что стал не только показывать, но и развеивать любой морок и любое заклятье, если они, хоть как‑то, искажали облик смотрящего.

– Мощное получилось зеркальце, – восхитилась я, а припомнив, что кое‑кто в замке любил походить под маской чужой внешности, ехидно усмехнулась: – Вот суккубы‑то обрадовались.

Снежная чуть приподняла брови, удивившись моей осведомленности, но ни о чем спрашивать не стала, только кивнула.

– Его спрятали, – тяжело вздохнула она, – Убрали с глаз в подземное хранилище. И так бы оно и пылилось там, укрытое от любопытных глаз, если бы много лет спустя Лик не пожелал сделать одной своей возлюбленной необычный подарок.

– Лаире?

– Нет, – коварно улыбнулась Снежная королева, – У него и до Лаиры женщин хватало. Пылкий был юноша, темпераментный, к тому же алхимик, хотя еще слабенький.

Если снежная думала зацепить меня тем, что у Лика было много женщин, то она просчиталась – на провокацию я не повелась.

– Откуда ты это знаешь?

– Это только Лаира считала, что я ничего не вижу и ничего не знаю, потому что физически не могу покинуть Лиен, но мне не обязательно быть где‑то в этой форме, достаточно того, что там холодно и идет снег.

Я сперва нахмурилась, после чего озадаченно приподняла брови, взглядом спрашивая, о чем это она? Сарина грустно усмехнулась.

– Я давно уже не ведьма и даже не человек, – развела она руками, – Эта форма – моя прихоть. Я холод и лед. Я снег и ветер. Я могу быть везде и нигде, но Лиен мой дом и я, как и Валекеа защищаю его, поэтому такой, какой ты меня видишь, я не могу покинуть свое королевство.

– Ясно, – неуверенно кивнула я, – А кто первый посмотрел в зеркало: Сейда или Лаира?

– Я, – едва слышно прошептала Сарина, и взгляд ее ушел вглубь себя, – Сейда заглянула в него после меня, а Лаира, когда решила соблазнить влюбленного в нее мальчишку.

Это меня насторожило, и я спросила:

– А зачем Лику понадобилось держать зеркало у себя?

Старшая вздрогнула, возвращаясь из водоворота мрачных воспоминаний.

– Не знаю. Я не думала об этом. Спроси его, тебе он ответить… если вспомнит.

– Он редко бывает со мной откровенен.

Сарина сощурила на меня ледяные глаза, но не найдя ни грамма лжи, мягко улыбнулась.

– Ты ему нравишься.

– Я не в его вкусе, – улыбнулась я, не скрывая, что мне это веселит, – Он сам сказал.

– И ты поверила? – искренне удивилась она.

– Не то, чтобы…, – поморщилась, отгоняя мысли о пикантных ситуациях, объятьях и поглаживаниях.

На губах снежной появилась мягкая, но в тоже время, хитрая улыбка.

– Продолжай в том же духе.

– Он же темный?! – наигранно сделала удивленные глаза.

– И алхимик, – кивнула Сарина, – Очень сильный алхимик.

– Но…

– Он тебе нужен, – жестко оборвала Старшая, – Если то, что ты сказала Валекеа правда, и ты не знаешь, кто тебя призвал, да и я чувствую, что с твоим призывом что‑то не ладно, Лик единственный, кто сможет помочь тебе вернуться. За это придется заплатить, много заплатить, но это гарантировано вернет тебя домой.

– Заплатить? Чем?

– Спроси его. Что‑то, что ему очень нужно.

Мышечная слабость никуда не делась, к тому же начало подташнивать и очень захотелось пить, тем не менее, я приподнялась на локтях и села.

– Прости, но почему уже второй раз ты говоришь о какой‑то плате?

– Он темный. Все алхимики темные. Знай, я тогда, что знаю сейчас, многих неприятностей можно было бы избежать, но я не знала. Им нужно платить, Рита. Алхимикам. Особенно черным. За их работу, за их помощь, за их дружбу. За все.

От такой информации я, честно сказать, опешила.

– Совсем – совсем за все?

– Да, – категорично ответила снежная.

Почувствовала, как задергался левый глаз.

– Э – э, – выдавила я.

Видя, что я не совсем понимаю, Сарин, пояснила:

– Это нужно не самим алхимикам – это нужно их тьме.

Мой взгляд нервно забегал по комнате.

– А за бескорыстную помощь, тоже… платить?

– Да, но в этом случае, эквивалентной платой может стать все, что угодно: от горки золота до поцелуя в щеку. Как уж сами решите.

– А если не заплатить, что тогда?

Сарина горько рассмеялась.

– А если не заплатить, получишь одну беду за другой.

От осознания того, какой грандиозной подставой могла стать моя дружба с Роди и помощь Лика, к дергающемуся глазу добавилась еще и щека. Вот это я попала. И, как мне теперь им отплатить? Роди, ладно, с ним мы быстро договоримся, с его хобби у меня есть, что ему предложить, а вот Безликий, н – да, тут понадобится нечто посущественнее моих знаний анатомии человека, значительно существеннее. Тут точно одним именем не обойдется. Оказалось, последнюю фразу я произнесла вслух и Сарина закивала.

– Конечно, не обойдется. Не гадай, поговори с ним.

Я тяжело вздохнула и согласно кивнула. Придется поговорить, хотя и не хочется. Смущаюсь я что‑то и заранее трепещу. Что он у меня попросит? Кстати об интиме даже мысли не возникло, чутье подсказывает, это будет что‑то трудновыполнимое и, возможно, даже опасное.

– Вот так и научишься ценить душевные порывы, – буркнула я. Усмехнулась и подняла взгляд на снежную: – Разберемся. Что произошло в зале? Эти розы…

– Да, они пытались тебя убить, – кивнула Сарина, а заметив, что мое настроение резко падает вниз, поспешила заверить: – Это не Лик. Он не знал о них. Как и я.

– Там была кровь. Много крови.

– Кровь? – удивилась Сарина, – Я не видела никакой крови.

– Но…, – нахмурилась я, – Как… Я видела. У меня вся рука была в крови. Я еще подумала, что она Бальфара.

– Светлый тебя упаси! – выдохнула снежная, но быстро взяла себя в руки: – Не удивительно, что ты оттолкнула темного. Рита, уверяю тебя, Лик, конечно, способен на многое, но подобное зверство… Нет. Не со своим другом и, тем более, не там, где ты можешь это увидеть. Чтобы он ни говорил, ты ему небезразлична.

– Я…, – запнулась. Сделала глубокий вдох и выдох: – Не знаю. Вы так легко говорите об убийстве, – и ты и он, – что я перестаю понимать, зачем я здесь, зачем пытаюсь спасти кого‑то, хотя наперед знаю, что спасти всех невозможно.

Глаза Сарины потускнели, и звук ломающегося льда стал громче.

– Иногда приходится принимать тяжелые решения, Рита. На тебе висит груз, груз ответственности за тех, кто тебе доверился. Ты права, всех спасти невозможно – будут жертвы, но в твоих силах сделать их незначительными.

– Извини, Сарина, но я не считаю, что чья‑либо жизнь может быть незначительной.

Снежная вздохнула и покачала головой, от чего с ее волос посыпались снежинки.

– Лик был прав, ты слишком светлая, чтобы понять нас.

Луч солнца, пробившийся сквозь серую вату облаков, скользнул по ее лицу. Я вытянула шею и посмотрела в окно.

– Не настолько. Просто стараюсь не закрывать глаза, – и, покосившись на притихшую Сарин, – Там солнце.

Снежная коротко кивнула и закрыла глаза, но одинокая заледеневшая слеза все же скатилась по бледной щеке.

– Мне жаль, – сказала я, не зная, что еще можно сказать.

– Она получила, что хотела, – бесцветно произнесла Сарин.

– Но это не значит, что тебе не больно.

Распахнув глаза, Сарин взглянула на меня пустым взглядом, в глубине которого она спрятала свои чувства.

– Никому нет дела до нашей боли.

Отчасти я была с ней согласна.

– Пожалуй, но если будешь держать все в себе, это тебя угробит. Неужели у тебя никогда не было человека, с кем можно было поговорить по душам? Например, Сейда?

– Нет, – качнула головой снежная.

– Что? Совсем никого?!

Сарина снова качнула головой. Вздохнула.

– Старшая должна быть сильной, несмотря ни на что.

– Это из‑за твоей сестры? Ты хотела быть похожей на нее?

– И да, и нет. Я любила свою сестру. Я гордилась ей. Родители всегда ставили мне ее в пример. Она была очень красивой и сильной, легко справлялась со всеми трудностями. Я так хотела быть похожей на нее, – Сарина замолчала, после чего тряхнула головой: – Вот, Темный! Столько лет прошло, а я все еще оправдываю себя. Все было не так. Я завидовала ей. Злилась, что ледяная сила досталась ей, а не мне. Когда она полюбила этого человека, в душе я возликовала, ведь приручить ледяную стихию обычному смертному не под силу. Но сестра не сдалась, нашла выход. Я до сих пор не понимаю, как она решилась на это. Лишиться своей силы, своего могущества. Ради чего? Ради нескольких лет жизни с этим человеком?!

– Ради любви, – подсказала я.

Сарина скривилась.

– Любовь. Я видела, сколько страданий она приносит, тем, кто ее ищет, и тем, кто её нашел. Моя сестра любила и страдала, – неожиданно глаза Сарин вспыхнули синим огнем, – Темный, как давно это было. Но я закрываю глаза и вижу как сейчас, как моя гордая и красивая сестра встает передо мной на колени и молит, чтобы я приняла ее силу.

– Почему? Из‑за подходящего возраста?

– Нет. Только ледяная ведьма могла принять большую часть ее дара. Хотела бы я сказать, что согласилась ради ее силы, но я просто не могла видеть ее такой.

– И ты еще что‑то говоришь о любви?! – иронично приподняла я правую бровь, – Скажи, что ты чувствовала, когда видела свою сестру и этого мужчину вместе?

– Досаду. Я чувствовала досаду и… ревность, – бледные губы скривились в гримасе отвращения, – Рядом с ним сестра всегда была не похожа на себя. Она словно переставала быть ледяной, такой хрупкой и рассеянной она казалась. И улыбалась, много и счастливо улыбалась, даже когда умирала.

– Он ведь не бросил ее.

– Нет, не бросил. Даже видя, что с ней стало, этот человек был с ней до самого конца. Два года они были вместе, – снежная прикрыла глаза, не в силах успокоиться и перестать испытывать глухую боль, – Она прожила бы и дольше, но ей захотелось оставить ему что‑нибудь после себя.

Я удивленно приподняла брови.

– Хочешь сказать?…

– Да. Моя сестра родила ребенка. Девочку.

– Хм – м, немного неожиданно.

– Улла очень на нее похожа, – еще больше запутала меня Сарин.

– Что? – вытаращилась я на нее, – Каким это образом?

– Обычным, – криво усмехнулась та, – Улла похожа своего отца, а тот был копией своей матери.

Мои брови поползли на лоб, а глаза стали размером с блюдца. Моя реакция позабавила Сарин, но улыбка ее была грустной.

– Да, Эмиль был сыном моей единственной племянницы.

Я схватилась за голову и простонала:

– Ты решила меня добить? Что за ерунда у вас здесь творилась?

– Королевство Лиена – всегда было закрытым, Рита, и думаю, ты знаешь, почему.

Я убрала руки от головы и положила их на одеяло, подтянув его.

– Уровень развития Лиена гораздо выше, чем в других королевствах. Когда мы попали в город, у меня возникло чувство, будто мы перенеслись во времени. Веков на пять вперед, если не больше.

– Верно, – и, заранее предвидя вопрос, Сарина покачала головой, – Не спрашивай, почему, этого я не знаю. Так было до меня и так будет после. Поэтому, когда вы покинете Лиен, воспоминания о нем сотрутся или исказятся до неузнаваемости.

– Ты поэтому пришла?

Жажда стала невыносимой, и я взглядом поискала кувшин, но наткнулась только на пустой стакан на столе и расстроилась. Сарин вопросительно приподняла брови.

– Пить хочется, – пожаловалась я ей.

Под моим удивленным взглядом, Сарин встала, взяла со стола стакан, и, взмахнув рукой, наполнила его снегом. Повеяло свежестью и прохладой. Снег растаял и Сарин, подойдя к постели, протянула мне стакан. Я с благодарностью приняла его и начала пить. По глоточкам, так как вода оказалась ледяная, но на вкус – вкусная, словно родниковая.

– Спасибо, – поблагодарила я, утолив жажду.

Снежная едва заметно улыбнулась.

– Ты права.

Я вопросительно на нее посмотрела, не сразу сообразив, что это она ответила на мой ранее заданный вопрос, который я бы назвала риторическим.

– Поэтому я пришла, – кивнула Сарин, – Хотела тебя предупредить.

– О чем?

– Эти розы…, – снежная вытянула вперед руку, словно протягивая мне что‑то и на ее ладони завертелся маленький снежный вихрь, превращаясь в снежный шар. Сформировавшись, шар треснул, и на месте него остался лежать скованный льдом бутон красной розы, – Мне удалось поговорить с Сейдой. У нас было мало времени, но она успела рассказать, что приносила эти розы из внешнего мира. Копила силы, и каждый праздник Последней вьюги выходила из зеркала. Она покупала розы у женщины, лица которой не запомнила, хотя со смерти Лаиры встречалась с ней каждый год.

– Каждый год? Это же десять лет к ряду!

Сарина пожала плечами.

– Как ни старалась, она не смогла вспомнить. К тому же Сейда очень удивилась, что розы напали на тебя, по ее словам, раньше цветы вели себя смирно, хотя она и чувствовала, что в них есть какая‑то магия.

– Везет же мне, – буркнула я с постной миной.

– Замечу, что на меня и темного они не нападали. Им нужна была только ты.

– Час от часу не легче.

Я закрыла глаза и потерла виски. От обилия информации у меня началась мигрень. Но может дело в том, что я неделю ничего не ела. У кого как, а у меня от голода всегда зверски болит голова. Я страдальчески закатила глаза, но все же сосредоточилась на том, о чем продолжала говорить Старшая.

– Поэтому возьми эту розу и попроси алхимика выяснить, чья это магия. Мне она не знакома, но я и мои сестры десять лет провели в заточении, возможно, за это время, в королевствах и появилась настоящая ведьма.

– Почему именно ведьма?

– Это их почерк. "Всегда не то, чем кажется".

– Как аппетитное наливное яблоко с ядом, – смекнула я.

Выражение лица Сарины стало настороженным.

– Ты знаешь историю первой Белоснежки?

– Лишь краткую ее версию, – заверила Старшую, и напряжение ушло с бледного лица, – Мы с Ироном полгода пытались найти свиток с настоящей историей, но так и не нашли.

Сарина задумалась и предложила:

– Спроси у Йохана. У него была копия этого свитка. Еще одна причина, по которой Лиен закрыт для внешнего мира, – Положив розу на шкатулку, Сарина окинула взглядом комнату, – В этой библиотеке хранятся копии всех значимых текстов всех пяти королевств, будь то легенды или чьи‑то указы.

Я чуть сощурилась, заподозрив, что именно по ее приказу были сделаны эти копии. Сарин зеркально повторила мою мимику.

– Никогда не знаешь, где скрывается правда, ни так ли?

Улыбка тронула мои губы, и Сарин продолжила:

– По этой причине, я не стану рассказывать тебе историю первой Белоснежки. Ты лично ознакомишься с ней и сделаешь свои выводы.

Вот тут я позволила себе поморщиться:

– Честно сказать, после легенды о дьявольском зеркале, я уже начинаю сомневаться в достоверности истории о Белоснежке.

Сарина начала прохаживаться по комнате, изучая скупую обстановку гостевой комнаты.

– Тем не менее, ты не можешь отрицать, что в написанной Эмилем легенде была и значительная доля истины.

– Очень искаженной истины, – тут же подняло голову мое болезненное чувство справедливости, – Лик не хотел навредить Лаире, он пытался помочь ей.

– А вот об этом забудь, – резко затормозила и зло взглянула на меня снежная.

Н – да, даже если я и заслужила называть Сарин по имени, то от этого ее взгляда, перечить Старшей мне резко расхотелось.

– Прости, – смягчилась снежная, – Ты не глупая девочка, и должна понимать, если сейчас вдруг вскроется эта твоя правда, это будет, как извержение спящего вулкана. Накроет всех. Включая тебя и Лика. Особенно темного. Ты еще не задумывалась, от кого или от чего он столько лет прячется?

Я качнула головой, смутно представляя, от кого или от чего может прятаться такой сильный алхимик, как Безликий. Быстро поразмыслив над этим вопросом, решила, что выдвигать гипотез не стану. Пока. Я все еще плохо разбираюсь в этом их разделении на темных и светлых, поэтому помолчу и послушаю, что скажет Сарина, но та, как истинная женщина, уже перескочила на другую тему.

– Валекеа хотел с тобой поговорить.

Я заинтересованно приподняла брови. Но Сарина стаяла ко мне спиной, так, что не увидела этого, хотя и ответила:

– Я не пустила его. Сказала, что моего визита на сегодня тебе будет достаточно.

– Пожалуй, – облегченно выдохнула, так как еще одного такого разговора, но уже с хранителем, я бы точно не выдержала, слишком устала, тем не менее, не могла не спросить: – Что будет с Уллой?

– Улла останется в Лиене.

– Я не об этом.

Сарин оторвалась от изучения рисунка на обоях и обернулась.

– Я поняла. Но сейчас я ничего не могу тебе сказать. В Улле пробудилась Сила. Она еще плохо умеет ей управлять, но это не важно, – я лично займусь ее обучением.

– Сарина, – как можно мягче начала я, – Улла еще ребенок. Она столько лет провела в приюте, не видя нормально жизни. День за днем под жестким надзором. Почти как в тюрьме. А теперь ты хочешь запереть ее в замке? Ваш замок, несомненно, великолепен, но он никогда не станет ей домом. По крайней мере, если ты насильно будешь держать ее в нем. Улле нужны друзья. Настоящие, живые, способные любить и сострадать. Улла должна научиться жить среди людей, а не наблюдать, как живут другие.

Я поняла, что переборщила, когда взгляд снежной стал почти испуганным и удивленным. Она походила взад – вперед и снова посмотрела на меня.

– Слово в слово, – передернула она плечами.

Мои брови чуть приподнялись, но спросить не решилась, впрочем, Сарин сама решила объясниться:

– Когда ты сказала, что: "Улла должна научиться жить среди людей, а не наблюдать, как живут другие", я вспомнила, как о том же ругались наши с Иллиной родители. До совершеннолетия, а у ведьм оно наступает в двадцать пять, нас с сестрой обучали на дому. Нам не позволяли гулять без присмотра и не разрешали дружить с соседскими детьми. Мама была убеждена, что дружба с ними испортить нас. Папа был светлым магом. Видимо, от него Эмиль получил свой слабенький дар. Папа, он всегда был мягче. Он говорил, что ведьмам нельзя быть отчужденными, им нужно научиться жить среди людей, тогда их не будут бояться и ненавидеть. Из‑за этого они часто ссорились, но на стороне мамы всегда была бабушка и другие ведьмы, а на стороне папы только мы с сестрой.

Сарина подошла к постели и наклонилась так, что наши носы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Кто ты? – спросила она, а ее ледяные глаза засветились.

В комнате ощутимо похолодало.

– Рита, – поежилась я, испытывая невероятно сильное давление жуткого светящегося взгляда.

– Почему ты заставляешь меня вспоминать это? – прошипела Сарин, и воздух вокруг нее заскрежетал от мороза.

– Я не…, – замотала головой.

– Уверена?

На секунду бледное лицо превратилось в ледяную маску. Не фарфоровою, а белую венецианскую с живыми морозными узорами. Я заглянула в ее прорези, и с ужасом увидела то, что скрывала под собой человеческая форма. Не человек и не ведьма. Сквозь прорези ледяной маски на меня в упор смотрела ожившая стихия.

– Да, – медленно кивнула я, и нервно проглотила слюну, но подавилась и зашлась кашлем.

Старшая отстранилась так же быстро, как и приблизилась.

– Хорошо, – паром выдохнула Сарин, и взмахом руки, а точнее порывом ледяного ветра, настежь открыв дверь, вышла в коридор, но не ушла, а развернулась и еще раз внимательно на меня посмотрела, после чего таинственно обронила: – Я подумаю.

Сразу после ее ухода, вошел Ирон, – под дверями он, что ли караулил, – и сострадательно поинтересовался:

– Ты как?

– Мне нужно поспать, – выдохнула я устало, – И поесть. И даже не знаю, что больше.

– Твердую пищу тебе еще нельзя.

Маг присел на край постели. Взял со стола поднос и положил его мне на колени. На поднос поставил белый фарфоровый горшочек с ручками, из правой ручки вытащил скрученную в трубочку салфетку и положил рядом, а на нее водрузил маленькую душистую булочку, которую достал из кармана халата. На мой вопросительный взгляд коротко ответил:

– Бульон. Куриный, – и пояснил, – Улла специально для тебя готовила.

Я сняла крышку с горшочка и восхитилась изысканностью казалось – бы незамысловатого блюда. Нежно – золотистый с добавлением душистых трав, ароматный бульон заставил меня неприлично громко проглотить вмиг набежавшую слюну.

– А – а? – несколько раз сжала я правую руку, растеряв свой словарный запас, – Чем?

Ирон охнул и захлопал по карманам. Ложка нашлась в правом, и Ирон с облегчением вложил ее в мою руку.

– М – м, – замычала я, блаженно зажмурившись.

– Я им еще не сказал, – смущенно пробормотал маг.

– И правильно сделал, – ополовинив горшочек, кивнула я. Отложила ложку. Взяла еще горячую почти невесомую булочку. Подавила дикое желание тут же, сразу, запихать ее в рот целиком, разломила. Вдохнула аромат свежей выпечки и поняла, что этим я точно не наемся, но Ирон прав, к твердой пище мой желудок еще не готов, и безжалостно макнула дышащую жаром половинку в бульон.

– Но Тень, – между бровями мага пролегла глубокая морщина, – он знает, что ты проснулась. На кухне он сказал Улле, что все еще чувствует тебя. Что это значит?

От неожиданности я подавилась и сердито взглянула на него, но Ирон взгляду не поддался.

– Хорошо, – вздохнула я и отодвинула поднос, – Я расскажу тебе. Но сначала посплю.

Недовольно засопев, Ирон забрал поднос, и, пожелав приятных сновидений, вышел. Я вздохнула. Положила голову на подушку, подтянула одеяло и еще раз вздохнула. Но только я закрыла глаза, как провалилась в сон.

* * *

Прежде чем начать осознавать, где я и куда иду, я некоторое время еще свободно плыла по реке сновидений, ловя и отпуская обрывки снов, наслаждаясь забытьём и просто отдыхая. После чего оказалась в одном из мрачных коридоров Сумрачного замка, и шла я по направлению к драконьему крылу, как мысленно окрестила ту часть замка. Экскурсия почти ее не зацепила, не считая рабочего кабинета и коридора, но шла я не туда, а куда‑то дальше, и так уверенно, словно меня за руку вели. Я прошла мимо драконьего коридора, прошла некоторое неопределенное расстояние и подошла к сплошной стене с изображенной на ней тускло фосфоресцирующей пентаграммой в человеческий рост, но не остановилась, а прошла насквозь. За стеной коридор продолжился и привел меня к боковому коридору и лестнице ведущей куда‑то наверх. Не позволив осмотреться и сбиться с пути, меня потянули наверх. Так я оказалась в весьма просторной круглой зале с пентаграммой на полу. У стен по периметру высились тяжелые закрытые стеллажи с книгами. Напротив входа горел камин. Перед камином стоял большой с – образный стол, на котором громоздились стойки с колбами, подставки с кристаллами, деревянные ящики, ящички, мешочки, узелки, конверты, стопки книг, бумаг и свитков. Тем не менее, чувствовалось, что это безобразие как‑то систематизировано, так как мужчина, сидящий за столом в тяжелом кресле с высокой спинкой, не глядя брал то, что ему нужно и сыпал это в большую колбу, после чего записывал, видимо, результат.

Встав позади кресла слева, понаблюдав за манипуляциями с колбами, и, дождавшись момента, когда мужчина закончит писать, я озвучила свое присутствие громким:

– Кхым!

Мужчина замер, повернул голову, и я с ужасом поняла, что вместо человека в кресле сидит тень. Я отшатнулась, но натолкнулась на стол, где тут же что‑то жалобно звякнуло. Замерла, испуганно вытаращившись на черную фигуру в черном выцветшем балахоне с глубоким капюшоном, который медленно сполз с головы тени, когда та повернулась ко мне.

– Уже здесь, – произнесла тень чуть хрипловатым мужским голосом, – Быстро.

– Т – ты кто? – выдавила я из себя.

Тень пожал плечами.

– Лик. Так ты меня называешь.

– Н – нет. Н – е может быть. Ты не… Не, – затрясла я головой.

– Не? – приподнял брови этот, по правде говоря, жуткий тип, – Тогда кто я?

– Н – не знаю, – вжалась я в стол, когда тень встал с кресла и приблизился вплотную, но когда он это сделал, я вдруг отчетливо поняла – это Лик. Совсем другой, отчужденный и холодный, но тоже Безликий.

– Подсказать?

Руки тени уперлись в край стола за моей спиной, заключив меня в капкан. Сердце испуганно затрепыхалось. "Но раз он тоже Безликий, стоит ли мне так бояться?" Я сделала пару глубоких вдохов и без дрожи выдохнула ему прямо в лицо:

– Давай.

Мужские губы изогнулись в коварной улыбке. Кстати красивые губы, не тонкие и не пухлые, хорошо очерченные, хотя черные, как и все остальное.

– Я есть у каждого темного, – наклонился он к моему лицу, и холодное дыхание коснулось кожи, – но не каждый темный способен подчинить меня. Кто я?

– Ты тьма, – дернулась я в сторону, но Тень схватил за плечо и дернул на себя.

– Угадала, – дыхнул он мне в сгиб шеи, и меня вдруг затрясло. От холода. Даже зубы застучали, так сильно мне стало холодно.

Заметив мою дрожь, темный Безликий нахмурился:

– Что с тобой?

– Н – не знаю, – обняла я себя за плечи, – Х – холодно. О – очень.

– К камину! – без предупреждения рявкнул Темный, – Бегом!

Я вздрогнула и побежала. Спорить с таким Ликом не хотелось совсем. К тому же, я действительно замерзла. У камина сразу стало теплее, но не так чтобы очень, хотя огонь в очаге пылал вовсю. Темный подошел ко мне со спины и накинул на плечи плед.

– Сюда мало кто заходит, поэтому тепла здесь мало.

– Но почему я раньше этого не чувствовала? – кутаясь в плед и недружелюбно клацая зубами на Темного.

Мужчина нахмурился.

– Прости, скорей всего это я лишил тебя тепла. Холодно, знаешь ли.

– Не понимаю, – высунула я нос из‑под пледа, – Ты, что, хладнокровный, как рептилия? Зачем тебе мое тепло?

Темный подошел к столу, вытащил из‑под него еще одну скамеечку, принес ее к камину и сел напротив.

– Без твоего тепла, Рита, у меня бы не было даже этого, – качнул он головой в сторону пылающего, но слабо греющего очага, – Я собирал его с той минуты, как мы встретили тебя.

Я удивленно приподняла брови.

– Ты оказалась очень щедра на тепло, – скупо, но искренне улыбнулся Темный, – поэтому я и смог привести тебя сюда.

– А раньше?

– Раньше здесь была только тьма. Тьма и холод.

– А Лик, он знает о тебе?

– Конечно, – кивнул мужчина, – Он один из немногих темных, кто смог обуздать свою тьму.

– Но, где он сейчас?

– Бодрствует.

– Оу! – выдохнула я и часто заморгала.

– Он же не может спать постоянно, – насмешливо развел руками Темный.

– Ну, да. Но, как же?…

– В отличие от него я не сплю и не бодрствую.

Темный замолчал, прислушавшись к чему‑то, поморщился и попросил:

– Не отходи от огня.

Встал и пошел к стеллажам. Створки нужного шкафа услужливо открылись, и с полки слетела толстая книга в кожаном переплете. Темный протянул руку, и книга медленно спланировала вниз, самостоятельно распахиваясь и шурша страницами. Найдя искомое, темный подошел к столу, положил книгу, и, водя пальцем по странице, четкими отработанными до автоматизма движениями достал нужные ингредиенты, и, где по миллилитру, где по щепотке, отмерил требуемое количество, все остальное так же быстро разложил по местам. Затем взял чистую колбу, налил в нее прозрачную жидкость, и, без какой либо последовательности, смешал в ней все ингредиенты, в результате получил слабо светящийся оранжевый раствор. Судя по поджатым губам и неприкрытому недовольству, получилось что‑то не то. Темный перечитал рецепт, раздраженно тряхнул головой и внимательно изучил все ингредиенты: щупая, нюхая и даже кладя в рот. Какая‑то травка Темному не понравилась, и он метко швырнул мешочек в огонь. Я удивленно проследила за полетом ингредиента и озадаченно приподняла брови.

– Испортилась, – ответил на мой обескураженный взгляд Темный, – Горчить начала.

– Но мы же во сне?! – вытаращилась я на мужчину.

– Это его воспоминание, – легко пожал плечами темный, – я лишь напоминаю, что нужно исправить.

– Удобно, – неуверенно произнесла я, – И часто вы так?

– Раньше постоянно, – ностальгически вздохнул темный, но вспомнил что‑то неприятное и нахмурился: – Потом он начал забывать себя, и мне пришлось закрыться здесь, чтобы распад не коснулся хотя бы магических знаний. Я защитил их, но и сам оказался заперт здесь на долгие годы.

– А сейчас?

– Сейчас, благодаря тебе, я свободен, и мы начали заново вспоминать, как это – работать вместе.

Темный закрыл ящичек шкафчика и снова открыл. Засунул туда руку, но нахмурился и заглянул внутрь. Ругнулся, но так, чтобы я не услышала, и вытащил из ящичка живое зеленое растение с землей на корнях, которая естественно начала падать прямо на стол, а точнее на какие‑то записи и заметки. Темный зашипел и отдернул руку в сторону, чтобы не запачкать стол окончательно.