Текст книги "Улыбка развоплощенного (СИ)"

Автор книги: Алла Сапфира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

    – Глубокоуважаемый глава гильдии, а как мне к Вам обращаться? – решился, наконец, спросить выпускник Академии.

   – Зовите меня господин глава, поток времени давно унес наши имена, так что не стоит их вспоминать. А я буду называть Вас молодым человеком, ведь Вы действительно единственный молодой член нашего магического общества. Надеюсь, Вы не обидитесь?

   Это несколько удивило Аметисто, однако он решил не торопиться разбираться во всех местных обычаях. Тем временем старик остановился возле скромной, слегка обшарпанной деревянной двери:

    – Вот Ваши апартаменты, коллега. Не стесняйтесь, располагайтесь как дома. Обедать можете в таверне «Старая дрофа» на соседней улице. Это недалеко, и к тому же с магов там берут вдвое меньшую плату. Вы только не думайте, что здесь такая уж забытая Триединством дыра и никаких удобств. Конечно, мы не так богаты, как магистры Академии, но, тем не менее, у нас даже есть неплохая библиотека, она в подвале, я потом Вам выдам личный ключ. Сказав так, глава гильдии отворил дверь в отведенную Аметисто комнату и убрался куда-то по своим делам.

   Глава 2. Щупальце тьмы.

       Среди темного елового леса, где земля покрыта густым зеленым ковром кисличника, потому что другие растения не выживают в такой чаще, пряталось особое место. Несколько замшелых коряг лежали возле абсолютно черного круга от костра. Видно было, что костер здесь разводят так часто, что растительность не успевает восстановиться. Сюда приходил один весьма могущественный человек, подолгу сидел, глядя в пламя костра, в котором ему виделись лица тех, кого он знал и любил когда-то. И сегодня среднего роста, коренастый господин с лысиной и сединой, мелькающей в остатках шевелюры, в кафтане, с вышитым на груди языком пламени явился сюда. Он уложил посредине черного круга вязанку хвороста, взмахнул рукой, и пламя постепенно начало разгораться. Невеселые мысли одолевали мага огня Опалуса. Казалось бы, одиночество должно быть для него привычным, но теплое пламя костра пробуждало воспоминание о покойной супруге и дочери. Девочку, оставшуюся без матери в 13 лет, он оставил под присмотром простых служанок, посвятив себя всецело магии. А ведь это переломный возраст. Теперь он жалел об этом. Шестнадцатилетняя девушка совершенно не интересовалась отцовским ремеслом.

   – Не нужна мне твоя магия, ты целыми днями пропадаешь в Академии, ничего другого не видишь, а я хочу жить полной жизнью, иметь друзей, веселиться, а не запирать себя в пыльной библиотеке.

   – Девочка моя, – пытался убедить ее отец. – Магия – великая вещь, она дает власть и могущество и может помогать людям.

   – Никому я не желаю помогать, а власть и могущество оставь себе, отец, мы, молодые, хотим свободы и счастья!

    – Я запру тебя на замок и заставлю учиться!

    – Ну и пожалуйста, запирай, у меня все равно нет никаких способностей!

    И действительно, сколько маг огня ни бился, дочь упорно не желала осваивать даже азов, хотя чувствовалось, что определенные способности у нее имелись. Наконец, отец махнул рукой и оставил ее в покое, надеясь, что все перемелется, и со временем ее удастся хотя бы удачно выдать замуж.

   Видно, Опалусу гораздо ближе была его деятельность в Академии, чем воспитание даже любимой дочери.

   А девушка, не спросившись отца, отправилась с компанией развеселой молодежи в Уланду и не вернулась обратно. Друзья ее в ответ на расспросы отца уверяли, что с ней все благополучно, просто девушке понравилась тамошняя жизнь. С тех пор о ней не было ни слуху, ни духу. Никакие магические усилия, никакие деньги, которые Опалус платил купцам, чтобы они разыскали дочь, ни к чему не привели. Лишь однажды один приезжий рассказал, что видел его дочь в Уланде, причем в весьма и весьма дурной компании и к тому же сильно пьяную. С тех пор маг огня заставлял себя не думать об этой заблудшей душе, еще более погрузившись в мир своей магии.

    Сегодня костер почему-то горел не слишком ярко, сизый дым от сырого хвороста расходился рваными полосами, ел глаза, и магу привиделось лицо дочери, которую он не видел уже несколько лет. Что бы он ни отдал в этот момент, чтобы вернуть ее! Но это было лишь одно мгновение, костер разгорелся ярче, пламя загудело, и Опалус вновь вернулся к привычным мыслям о совершенствовании магии, о могуществе, которого он достигнет, пользуясь новыми, еще не опробованными никем путями.

   Вдруг его внимание привлекла одна из коряг. На ней расположились в два ряда ярко-розовые выпуклые шарики с блестящей гладкой поверхностью. Нечасто приходилось встречать Опалусу эти удивительные создания природы. Рождаясь в виде маленьких комочков, они постепенно набухали, приобретали необычную окраску, а затем сливались, образуя самые причудливые формы. Сегодня рисунок, создаваемый ими, сложился в некое подобие наглой усмешки неизвестного существа. Холодок пробежал по спине Опалуса, чародею почудилось, что незнакомая сила приближается к его любимому месту. Это не был след одного из богов Триединства, он бы узнал его, хотя в последнее время не слишком жаловал своим посещением их храмы. Это не был след деревенской ведьмы, лесовика или зверя. Даже не будучи магом леса, Опалус прекрасно это понял. Мановением руки затушив костер, маг предпочел отправиться восвояси, не заметив, как с тяжелой еловой ветки вспорхнула маленькая желтоголовая птичка и полетела вслед.

   Назавтра у декана факультета огня Альмаринской академии Триединства Опалуса ожидался особый день. Он наконец-то собрал все магические зелья для изготовления настоящего зомби. На его удачу накануне издох знаменитый на всю Академию пес Одуванчик. Большой, лохматый, белый с черными пятнами, он долгие годы неизменно лежал возле главного входа. Пес никогда не лаял, даже с места вставал нечасто, но студенты любили его и считали, что перед экзаменом надо непременно принести ему что-нибудь вкусненькое или почесать за ухом. И вот живой талисман скончался от старости. Из уважения к столь достойному животному садовник зарыл его под кустом возле пруда.

   Зомбирование было под запретом не только в Академии, но и во всей Катахее, но что может удержать истинного ученого! Для науки Опалус не жалел никаких усилий, мало того, старался все субсидии, которые получал для дополнительной поддержки, пустить на новые волшебные средства, даже своих учеников не балуя денежными премиями. В мечтах он зомбировал совсем не собаку, но решил начать с малого, опасаясь огласки в случае, если эксперимент будет неудачным.

   Конечно, на подобные дела Опалус не решился бы без должного покровительства. Во время нередких визитов в столицу, которые декан факультета огня, в отличие от многих магов Альмарино очень даже любил, он познакомился с могущественными вельможами. О, он оценили его хитрость, научную смелость и желание быть первым.

   – Что ж, – говорил один из них, принимая Опалуса конфиденциально в своем загородном доме, – ваши изыскания сулят нам немалые барыши. На зомби уже есть перспективные заморские покупатели. Да и кристаллы дальновидения, которые, Вы, надеюсь, сможете усовершенствовать, не останутся без применения.

   – Не сомневайтесь! – с жаром говорил Опалус. – Еще небольшие усилия...

    – Однако, Ваше рвение небезопасно – с сомнением пожал плечами вельможа. – Если Вам не удастся действовать тайно, то... Вы понимаете, что играете с огнем?

    – Играть с огнем – это моя профессия! – довольно сухо возразил маг. – Уж не думаете ли Вы, что магом огня я считаюсь только на бумаге?

    – Нет, конечно, я так не думаю. – ответил высокородный покровитель. – И скажу Вам прямо, мои агенты достаточно хорошо изучили Ваши возможности. Но не забывайтесь, помните, что не судят только победителей.

    – И все же я хотел бы определенных гарантий, – продолжал настаивать Опалус. – Причем не только вознаграждения, но и моей безопасности.

    – О вознаграждении не беспокойтесь, – заверил его вельможа и как-то туманно добавил: – А вот насчет безопасности...

    – Что-то Вы темните, Ваша Светлость... – нахмурился маг огня. – Без должных гарантий никакого результата Вы не получите. У меня найдутся и другие покровители.

    – Не блефуйте, у нас в столице все взаимосвязано, – произнес вельможа, а затем, наклонившись к самому уху Опалуса, прошептал: – Я могу предложить Вам кое-что: в случае, если Ваши опыты по зомбированию станут известны, Вы можете рассчитывать на джеггов. Переждете там, может быть поднимете небольшой мятеж... А там разберемся.

    – Какой мятеж?! – перепугался Опалус. – Какие джегги!? Да я в жизни не был в этих самых степях!

   – Ничего страшного, это выход на самый крайний случай, – все с той же полунасмешливой интонацией сказал покровитель мага. – Знаете, там есть еще такой Шрам...

   – Какой еще Шрам?! – пролепетал Опалус, понимая, однако, что ужасаться все-таки поздно, потому что он уже на крючке.

   – Да не волнуйтесь Вы так, это всего лишь обходные варианты, я уверен, что у Вас все получится, – произнес вельможа, как видно, вовсе не собираясь заранее раскрывать все свои карты.

   После столичных дискуссий Опалус всегда возвращался в Альмарино с двойственными чувствами. Он радовался полученным деньгам, которые ему давали в качестве авансов, гордился, что его все-таки ценят стоящие у власти, но и трепетал, понимая, что путь, на который он вступает, может привести как к успеху, так и к самому страшному провалу за всю его жизнь.

   Настала полночь. Вооружившись лопатой, опрысканной заранее приготовленным снадобьем, маг отправился к пруду. Подсвечивая волшебным огоньком, он принялся старательно раскапывать могилу пса, стараясь ничего не повредить. Но как на грех, в это время на скамейке возле пруда устроился с любимым пивом известный на всю Академию бездельник Базальт. Он любовался луной и радовался начинающейся весне. И тут услышал необычные звуки. «Неужели тут кто-то ищет клад?» – подумал студент и подкрался поближе. Каково же было его изумление, когда осторожно развинув кусты, он увидел собственного декана с лопатой... Увлеченный раскопками, Опалус ничего не замечал, а Базальт, с которого сразу соскочил весь хмель, надумал проследить, что же будет дальше.

   – Интересно, найдет ли декан клад? Вот будет, что рассказать друзьям, – подумал он. – А то они уже ворчат, что я на каждой пирушке рассказываю все одни и те же байки.

   К изумлению Базальта, Опалус достал вовсе не кованный сундчок или кувшин, а труп пса и понес его в Академию.

      – И зачем декану это понадобилось? – размышлял студент. – Он не маг леса, и даже не штормовик, анатомия – не его специальность, а для чего еще может быть нужна дохлая собака? А вдруг это что-то запретное? Придется доложить мастеру Малахитусу, я, конечно, не доносчик, но что-то мне не по себе.

    Малахитус был готов беседовать с коллегами в любое время дня и ночи, ибо считал, что информация – страшная сила. Услышав доклад Базальта, ректор успокоил его:

   – Друг мой, не надо волноваться, должно быть у мастера Опалуса созрели новые научные идеи. Идите-ка лучше отдохните, да смотрите, по Академии – ни словечка, а если проговоритесь, все отнесут на счет Вашей излишней любви к пиву!

   Базальт убрался восвояси, сознавая, что его маленькая слабость и без того стала слишком известной. А Малахитус не стал ложиться спать, посидел некоторое время в раздумья, после чего решительными шагами направился прямо в кабинет Опалуса. Первое, на что он обратил внимание, это магическая защита двери. Это ректору очень не понравилось.

   – Это неспроста, – подумал он и постучался. – Откройте коллега, это Малахитус!

   В обычное время Опалус тут же открыл бы дверь. Он был не прочь поболтать, а уж подкалывать Малахитуса было его излюбленным занятием. Но сегодня декан факультета огня был явно не расположен толочь воду в ступе. Малахитус начал уже не стучаться, а молотить в дверь, а затем, не получив ответа, попросту взломал защиту заклинанием. Его возмущенному взору предстала жутковатая, хотя в чем-то и смешная картина. На полу в агрессивной позе стоял ... пес Одуванчик. Таким его еще никто не видел: из пасти стекала пена, глаза горели багровым огнем, а шерсть стояла дыбом, как будто ее смазали клеем.

   – Что Вы сделали, Опалус! – закричал Малахитус вне себя от гнева. – Некромантия строго запрещена!

    – И это говорите мне Вы, не создавший за последние несколько лет ни одного нового заклинания! – насмешливым тоном возразил Опалус. – Вы, погрязший в Ваших бумагах, отчетах и субсидиях, Вы, только и думающий об интригах в королевском Совете, смеете тут говорить о запретах в науке! Да Вам и не снилось такое достижение!

    – Да без этих субсидий и отчетов у Вас не было бы средств на то, чтобы сотворить Ваше ужасное зомбирование! – Малахитус уже с трудом сдерживался. – Вот на что Вы тратите королевские деньги! Сейчас же уничтожьте Это, или завтра же доклад ляжет на стол королю!

   – Нет, не уничтожу, а Вы сию же минуту покинете мой кабинет и вернетесь к своей любимой бюрократии. – холодно произнес маг огня, стараясь изо всех сил не выдавать, как он разгневан.

   Однако ректор пропустил это заявление мимо ушей:

   – Зачем Вам понадобилась эта нелепая злобная зверюга?! Как Вы вообще посмели сотворить подобное чудовище из бедного Одуванчика?!

    – Это не чудовище, а мое лучшее достижение, первый шаг к созданию армии боевых псов – зомби! – в ярости выдал сам себя Опалус.

   – Каких боевых псов?! – заорал Малахитус, который редко повышал голос до такой степени. – Так это не просто научный эксперимент?! Если это действительно некромантия, берегитесь!

   В эту самую минуту в комнату огненным вихрем влетела Сердолика. То ли чародейку, любившую тоже поработать ночью, привлекли отчаянные вопли Малахитуса, то ли она просто каким-то образом почувствовала, что происходит что-то неладное, но ее появление для творения Опалуса оказалось роковым. Посреди комнаты с оглушительным треском разорвался огненный шар, запущенный разгневанной волшебницей. Мощное заклинание в мгновение ока уничтожило злосчастную собаку, так что от нее не осталось и следа. Огонь принялся расползаться по стенам. Малахитус выскочил за дверь, и остановился, с ужасом слушая грохот ломающегося оборудования, гудение пламени и вопли сражающихся в кабинете магов огня. Будучи магом леса, он не очень-то жаловал огненную стихию и не мог решить, каким образом ему вмешаться.

    – О великий Геос! Какой кошмар! Они же разнесут всю Академию! – причитал он, не зная, что предпринять.

   Наконец все стихло, и из обугленной двери выскочила растрепанная, покрытая сажей Сердолика:

   – Сбежал, подлец, прямо через окно! Молот Титаниуса на его голову! Никогда не думала, что этот интриган посмеет повернуть магию против коллег!

   – Почему Вы так о нем говорите, – удивился Малахитус, который хотя и был возмущен до глубины души, вовсе не хотел сразу списывать декана факультета огня в какие-то там злодеи.

   – О, Вы слишком плохо его знаете, – тяжело дыша, проговорила Сердолика, – Вы наверное, даже не догадываетесь, что на последних выборах в Академии, когда Вас утверждали ректором, единственный черный шар положил именно он... Мало того, накануне выборов у нас с ним состоялась весьма странная беседа...

   – Я давно обо всем догадался, но полагал, что он поступил так из-за обыкновенной человеческой слабости, называемой завистью. Но расскажите мне, о чем он говорил с Вами? – подался вперед Малахитус, заинтригованный словами чародейки. Казалось бы, надо поскорее отпустить даму и позволить ей привести себя в порядок, а, кроме того, занятся ликвидацией последствий пожара. Но происшествие на время лишило мага привычной любезности и выдержки.

   Отдышавшись, Сердолика продолжила:

   – Он всегда вечерами задерживается в кабинете. Как-то я проходила мимо, а он, как будто нарочно, приоткрыл дверь и завел разговор, скажем так, на весьма неожиданную тему. Столько пафоса вложил в речь о том, что руководство академии совсем выстарилось! Дескать, оно не имеет никаких новых идей, молодые маги бегут в Эйдалон-Бравир или даже в дальние земли на заработки, скоро совсем некому будет поддерживать волшебные науки в Альмарино! И мне все советовал подумать о кресле ректора. Намекал на свои столичные связи, которые могли бы... Но я не хочу вдаваться в эти грязные подробности.

   – И что Вы ответили?

   – Я? Я сказала, что самые умные как раз и уезжают в столицу, а таким дуракам, как мы с ним – самое место здесь. И мы достойны такого руководства, которое имеем. Он смутился и вернулся в свой кабинет.

   – Ох уж эти женщины! Всегда много чего знают, но нужную информацию выдают, когда она уже бесполезна, – сокрушился Малахитус и добавил: – Пойдемте, дорогая Сердолика, назад к нему в кабинет или в то, что от него осталось. Надо ликвидировать последствия пожара, чтобы не поднимать лишнего шума, а то не дай Триединство, дойдет до королевского Совета! Будем тогда знать! К тому же Вам нужно привести себя в порядок. И вот еще что важно: никому ни слова, пока не узнаем, что случилось с Опалусом!

   Ректор и Сердолика вернулись в разгромленный кабинет. Они даже не подозревали, что маленькая мышка, рванувшаяся по коридору из-под их ног вовсе не случайная жертва произошедших событий.

    Каково же было изумление Малахитуса, когда на следующий день он увидел Опалуса, шествовавшего по коридору Академии с самым невозмутимым видом. Оторопев от такой наглости, Малахитус позвал его в свой кабинет.

   – Господин Опалус, как Вы расцениваете вчерашнее происшествие? – напрямик спросил он декана факультета огня.

   – Какое еще происшествие?

   – Как! – воскликнул ректор. – Вы смеете отрицать, что вчера занимались запрещенной некромантией и устроили пожар в своем кабинете?

    – Во-первых, пожар устроила Ваша любимица Сердолика, – довольно наглым тоном произнес Опалус. – А во-вторых, Вам, господин Малахитус, не следует забывать: о том, что моим исследованиям тут чинят препятствия, могут узнать в Эйдалон-Бравире. Тогда Вам не поздоровится! У меня есть влиятельные друзья, заинтересованные в моих разработках!

    – И Вы осмелились назвать эти беззаконные деяния научными исследованиями?! – вскипел Малахитус.

    – Это – настоящая наука, которая принесет славу Академии и новые завоевания короне, не то, что какие-то Ваши цветочки, – гордо сказал маг огня.

    – Значит, Вы против основного правила Академии: не вмешиваться в захватнические войны! – ректор опять едва не сорвался на крик. – А мои цветочки, о которых Вы так нелестно высказываетесь, между прочим, уже спасли множество жизней!

   – Спасение жизней оставьте этим мокрицам, штормовикам, которые ничего лучшего не знают, как лечить ядом медуз! – с явным презрением произнес Опалус.

   – Вы еще смеете оскорблять мастера Корнерота! – возмутился намеку Малахитус.

     – Я многое смею! – неожиданно заявил декан факультета огня, забыв всякий страх перед начальством. – Я – подлинный маг огня, моя сила должна найти достойное применение! Хватит прятаться по лабораториям, перебирать мелкие заклинания, мы должны увеличить наше могущество!

    – Вот и ищите свое могущество за пределами Академии! – воскликнул Малахитус, окончательно выйдя из себя. – Я не позволю здесь культивировать властолюбие, это против всех наших древнейших правил! Вы уволены, Опалус! С сегодняшнего дня Вы больше не декан и лишаетесь всех полномочий! Я не боюсь Ваших, так сказать, друзей в столице, а доклад о Ваших недостойных деяниях завтра же будет в королевском Совете!

    – Ну это мы еще посмотрим, – прошипел Опалус, в гневе покидая кабинет Малахитуса.

    Глухой еловый лес раскрыл свои объятия мятежному магу огня. Черный круг на земле, казалось, стал еще шире, потеснив побуревший, будто обожженный кисличник. Вместо ярко-розовых шариков на коряге устроилось такого же цвета небольшое липкое существо со щупальцами, которые медленно начали вытягиваться по направлению к рукам мага. Пухлое розовое тело то надувалось, как шар, то снова оседало, тысячи крохотных красных глазок глядели прямо на волшебника.

    – Пошла прочь, мерзость, – вздрогнул Опалус, выбрасывая вперед руку с мгновенно вспыхнувшим на кончиках пальцев язычком пламени.

    Раздалось отвратительное шипение, запахло паленым, щупальце отдернулось, а существо, издав резкий свист, от которого у мага заложило уши, плюнуло прямо в ему в лицо противно пахнущей зеленой грязью. Опалус едва успел закрыть глаза, и тут же в его сознании раздался скрипучий голос:

    – Так-то ты относишься к моему верному слуге, который пришел помочь тебе!

    – Не нужна мне помощь, – стараясь казаться храбрым, произнес Опалус, но голос его предательски задрожал. Он почувствовал отголоски той неизвестной силы, которая испугала его именно здесь совсем недавно.

      – Не нужна, говоришь? А кто хочет могущества и готов ради него пойти на нарушение запретов? Разве не ты?

   – Назови себя, тогда мы сможем поговорить, – решительно сказал Опалус, который все еще никак не мог понять, кто же это явился в его укромном месте.

   – Знаешь ли ты имя Уфу Темного?

   – Имя я слышал, но знаю, что сущность, называвшая себя так, давно покинула наш мир.

    – В твоих силах, о маг огня, вернуть ее! Если ты поверишь мне и будешь слушаться, получишь многое! Все маги Катахеи не смогут сравниться с тобой в могуществе, перед тобой раскроются невиданные горизонты!

    – И что я должен сделать?

    – Для начала – немногое. Прикоснись к моему слуге без боязни, да убери пока свое пламя, оно еще тебе пригодится.

    Слова эти показались Опалусу крайне обидными, и он вместо ответа ударил яростным снопом пламени прямо в пухлое тело противного создания! Вонь от горелого поднялась еще сильнее, но голос и не думал умолкать:

   – О! Ты действительно горд и силен, маг огня! Мне нравится твоя злость! Значит, ты не жалкий тип, подобный нынешним магам, которые прикидываются милосердными от слабости! Я беру тебя на службу!

    Не успел Опалус сдвинуться с места, как его с ног до головы опутали розовые липкие щупальца, в мгновение ока выросшие до размера изрядной змеи и увеличившиеся в числе.

   – Не бойся, я не убью тебя, лишь перенесу туда, где будет положено начало твоим великим делам.

    – Это куда?! И что я, собственно, за это получу?! – сердито спросил Опалус. Маг уже понял, что эта невидимая сущность зачем-то в нем нуждается, отчего его склонность выторговывать что-то для себя проснулась даже в таком неблагоприятном окружении.

   – Да ты еще и торговаться собираешься? Наверное, и интриги плести умеешь? Лучшего слуги и не придумаешь. – восхитился голос, потеряв окончательно свою свирепость, – Да мы с тобой такие грандиозные дела совершим! Ты поможешь мне, Уфу Темному, воплотиться на земле Катахеи, а я дам тебе все, о чем ты втайне мечтал.

   Липкие щупальца крепко сдавили не очень-то сильное тело мага, и он потерял представление о времени и пространстве.

   Очнулся Опалус в Красной Степи. Легкий ветерок колыхал зеленые пряди молодой травы, в вышине парил орел, тут и там стояли шатры, покрытые шкурами, а в воздухе носился запах овечьего молока, костров, и всего прочего, что свойственно стойбищу кочевников.

    – Ага, джеггское становище, – догадался Опалус, сразу вспомнив и то, о чем говорил загадочный голос, и то, что он сам знал о воинственных джеггах, и то, на что намекал его вельможный покровитель. Всплыло и имя – Шрам. Таинственная сущность тоже не заставиа себя долго ждать.

   – Иди туда, – произнес голос в голове, – для того, чтобы я воплотился, нужно много крови и жертв, джегги помогут тебе в этом!

   Опалус, впрочем, и без всякого голоса прекрасно понял, что ему теперь остается уповать только на свою хитрость и умение заставить джеггов пойти против Катахеи. Других союзников поблизости явно не было, а его могущественные покровители в столице были далеко, и неудачу в Академии нужно было искупать перед ними усилиями на других направлениях.

   Прошло несколько дней, но Опалуса никто в Академии больше не видел. Начались перешептывания, поползли гадкие слухи. Наконец, несколько магов огня, причем не где-нибудь, а на очередном Совете, предъявили Малахитусу претензию:

   – Куда делся наш декан?

   – Он уволен.

    – То есть, как это – уволен?! Разве это возможно без решения Совета?

    – Не понравилась рожа – и выгнал! – ни с того ни с сего брякнул Малахитус.

   Маги оторопели. Такое высказывание было не только совершенно против всяких правил, но и никак не согласовывалось с характером ректора.

    – Что с Вами, господин ректор? Да здоровы ли Вы? – услужливо спросил мастер Корнерот и, подойдя поближе, обнаружил, что Малахитус действительно болен:

   – Да у Вас же лихорадка, Вы подверглись огненной атаке замедленного действия.

   – Ничего подобного, я совершенно здоров! – возразил ректор и добавил:

   – Опалус практиковал некромантию, готовил секретное оружие для завоеваний, что противоречит нашим правилам, и именно за это был изгнан мной из наших рядов.

    – Не может быть! – испугались маги, которые все же уважали Опалуса за его высокую квалификацию.

    – Очень даже может! – поднялась с места молчавшая доселе Сердолика. – Я лично вынуждена была сразиться с Опалусом, потому что он совсем обезумел.

    – А почему же Вы до сих пор молчали? – раздались возмущенные голоса.

    – Мастер Малахитус просил меня сохранить это происшествие в тайне, он надеялся разобраться с этим сам, думал, что ему удастся вразумить коллегу. Но теперь молчание бессмысленно, – разъяснила чародейка и добавила, обращаясь к главе Академии:

   – Господин ректор, пойдемте, я должна помочь Вам, наверняка Ваше состояние вызвано заклятием Опалуса.

    – Я справлюсь сам! – сердито возразил ректор, но неожиданно пошатнувшись, начал медленно оседать на пол. Сердолика и Корнерот тут же подхватили его и на руках вынесли из зала.

      Глава 3. Осада

   Вождь джеггов знаком приказал вошедшему сесть. Воцарилось длительное молчание. Воины разглядывали незванного гостя, а Опалус внимательно смотрел на кочевников, пытаясь понять, кто из них будет ключом к будущему могуществу. Наконец Волчий Коготь, великий вождь Красной Степи, велел подать кумыс.

   – Выпей с нами по обычаю гостеприимства, – с подобающей важностью обратился он к Опалусу.

   Чародей, сдержанно поклонившись, принял из рук молодого джегга кожаную чашу и отхлебнул небольшой глоток. Нельзя сказать, что он хорошо знал обычаи степняков, хотя и читал о них. Он не спешил, не желая сделать неверный шаг, рассматривая тех, кто сидел вокруг вождя. Его внимание привлек бритоголовый воин, чье лицо рассекал широкий шрам. Бойцы помладше, что называется, смотрели ему в рот.

   «Хороший экземпляр, – подумал Опалус, – в нем храбрость и жестокость сочетаются со стремлением к власти. А вот будет ли полезен старый вождь?»

   Ритуал угощения затянулся. Волчий Коготь неторопливо прихлебывал кумыс. Воины застыли, словно каменные статуи. Наконец, маг огня не выдержал:

    – О, великий вождь, твоя слава перешагнула рубежи Красной Степи и дошла до нас, магов Триединства...

    – Будет тебе, чужеземец, ты не заезжий певец, чтоб произносить льстивые слова. Говори, зачем пришел! – прервал его Волчий Коготь, сердито поправляя свое ожерелье из желтых волчьих когтей, которое и дало ему право на нынешнее прозвание.

   – Знаешь ли ты, о вождь, что в мире народилась новая великая сила? Она даст все тому, кто будет самоотверженно служить ей! – снова начал маг огня.

   – Что же это за сила? – перебив Опалуса, спросил Волчий Коготь. – Мы не знаем других сил, кроме наших степных духов!

   – Ваши степные духи лишь слуги этой силы! Она способна дать признавшему ее власть над всей Катахеей! – воскликнул чародей, вложив в свою речь столько пафоса, сколько мог.

   – Зачем нам Катахея? – пожал плечами вождь. – Нынче мы хорошо прожили зиму, скот нагуливает жир, жены принесли потомство, а жрецы предвещают прекрасное лето. На что нам чужие земли, у нас есть все свое.

    – Ты велик, вождь, но не прав, – голос Опалуса начал приобретать льстивую окраску окраску. – Посмотри на этого молодого воина со шрамом, его глаза горят огнем, он наверняка хотел бы власти над миром. У тебя должно быть немало таких, молодых, которым надоела унылая жизнь пастухов!

   – Как смеешь ты указывать мне, великому вождю Красной Степи! – гневно оборвал его Волчий Коготь и приказал:

   – Шрам! Выброси чужеземца вон из шатра!

    Однако Шрам даже не пошевелился.

    – Шрам! Повинуйся! – вождь уже начал выходить из себя.

    – Довольно я повиновался! – неожиданно рыкнул молодой воин. – Ты, Волчий Коготь, стареешь. Молодежи нужна война, чтобы проявить себя. Набегов не было уже три года! Сабли ржавеют, кони теряют боевой пыл! Ты стал совсем как стефенширский купец! Мы будем слушать этого человека, а потом сами решим, следовать за ним или нет!

   – Ах, так! – окончательно рассвирепев, закричал Волчий Коготь. – Схватить его! Он покусился на власть вождя!

   Но никто не бросился хватать Шрама, все слишком хорошо знали о жестокости и силе молодого кочевника и его приспешников. Воспользовавшись возникшим замешательством, Опалус, которому уже нечего было терять, метнул огненный шар, созданный одной лишь силой отчаяния, прямо в грудь вождю. Одежда на Волчьем Когте вспыхнула, и он в считанные мгновения превратился в пылающий факел. Все вокруг оцепенели.

   – Так будет со всяким, кто воспротивится силе Великого Уфу! – прорычал Опалус, удивляясь про себя, откуда у него берется такая сила. – Ты, Шрам, будешь новым вождем и поведешь джеггов на катахейские земли!

   Шрам, испуганный не менее других воинов, первым обрел дар речи, гордо подошел к волшебнику, и воскликнул:

   – Я принимаю власть над племенем! Да будет храбрость залогом нашей победы! Хватит сидеть по шатрам!

   Прошло меньше месяца, а Шрам и его воины уже сформировали из джеггов порядочное войско. Это оказалось нетрудно: погода стояла прекрасная, лошади были в полной силе, а молодым кочевникам хотелось помахать саблями, пограбить, угнать у соседей скот. Они даже не подозревали, что обычным разбойничьим набегом дело на этот раз не ограничится. Опалус тем временем усердно воспитывал джеггских колдунов, пытаясь хоть немного обучить их боевой магии. У них, конечно, были свои способности, они умели здорово заострять сабли, лечить коней, да и людей тоже, но магия огня получалась у них из ряда вон плохо. Единственное, в чем они превосходили Опалуса, это страх, внушаемый ими воинам. Устроив колдунам пару магических представлений и дав понять, что за ним стоит сила, более могущественная, чем он сам, мятежный маг надеялся, что они обеспечат ему влияние на все войско.