Текст книги "Улыбка развоплощенного (СИ)"

Автор книги: Алла Сапфира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

    «А что если я соглашусь на все условия этого всем известного интригана? А потом мы посмотрим!» – подумала волшебница, а вслух произнесла:

   – Я согласна!

    Опалус был очень доволен таким поворотом событий, хотя конечно не строил иллюзий на ее счет, ведь о своеволии и эгоизме этой даровитой особы ему было прекрасно известно. Но в глухой степи выбирать не приходилось. Более того, в голове у мага огня тут же созрел отличный замысел: заставить девушку совершить жертвоприношение и тем самым и самому избавиться от неприятной обязанности, и ее связать кровью.

   – Согласна? – произнес он. – Отлично! Сегодня вечером в старых каменоломнях мы принесем великую жертву и заложим храм Уфу!

   Морионита вздрогнула, потому что в голосе огневика послышались совсем уж не свойственные ему ноты, ей показалось, что вместо него говорит сам Уфу Темный, но отступать она не привыкла.

   Вечерело. Небольшой отряд во главе со Шрамом, джеггские колдуны, Опалус и Морионита ехали к старым каменоломням. О том, что там находится старинное место поклонения Уфу, никто не знал, кроме самого Опалуса, которому сообщил об этом не кто иной, как пресловутый голос в его голове. Сзади тащилась хорошо охраняемая повозка, в которую поместили несколько отловленных в спешке несчастных горожан, предназначенных в жертву.

   Маг огня был очень раздосадован тем, что маги шторма и воительницы, к поимке которых он приложил личные усилия, сбежали, и теперь ему приходится приносить в жертву всякую мелочь, как он выражался. Но делать было нечего. Подъехав ко входу в каменоломни и оставив коней под охраной, все начали спускаться вниз. Джегги совсем не хотели лезть под землю, степным воинам сам дух пещер казался опаснее любых сражений. Но Опалус полагал, что кочевникам непременно надо видеть весь ритуал, чтобы они прониклись ужасом перед могуществом Уфу. Пришлось освещать туннели магическим огнем, но это было и неплохо, от него резво разбегались в стороны всякие твари, которыми в изобилии кишели катакомбы. Медленно и торжественно процессия, возглавляемая магом огня, двигалась по старым туннелям, он отчетливо чувствовал, что в этих местах сила Уфу сохранилась с наибольшей полнотой, вероятно, именно здесь темному богу поклонялись в прежние времена. Чем дальше они шли, тем страшнее и труднее им было двигаться, бедные пленники совсем не могли идти, и джеггам пришлось тащить их. Наконец туннель повернул, и в неверном свете магического огня предстало жуткое зрелище. В пустом зале у самой стены высилась черная статуя, в два человеческих роста, она изображала, по-видимому, самого темного бога, ибо кто еще решился бы иметь столь нелепый и отталкивающий облик. Членистое тело, грубые клешни и уродливая голова не давали никакой возможности хотя бы восхититься его мощью или грозной красотой. Возле статуи находился каменный жертвенник.

   Опалус торжественным шагом прошествовал к жертвеннику и жестом приказал подтащить поближе пленных. Джегги и их колдуны с суеверным страхом выстроились вокруг.

    – Госпожа леса! Вам, великой и непобедимой, предоставлено почетное право принести эту жертву.

      Морионите, на которую во все глаза глядели джегги, не оставалось ничего другого, как подойти прямо к камню.

   – Возьми этот кинжал! – громко крикнул маг.

    Девушка без всякого трепета крепко ухватила красивый кинжал, который ей протянул маг. Она не знала, каков будет ритуал, а спросить заранее не решилась все из-за той же гордости. Надо сказать, что если бы она и спросила, Опалус не ответил бы, ведь он и сам не знал, как правильно надо все делать, но полагал, что для начала сойдет и простейший вариант – зарезать людей на камне Уфу. По знаку мага на камень возложили первого пленника.

   Распустив вокруг себя для пущего эффекта языки пламени, Опалус громко и торжественно произнес:

      – О, Великий Уфу! Да будет угодно тебе принять эту жертву!

    У Мориониты, которая, наконец, поняла, что ей предоставлена кровавая работа, начали дрожать пальцы. Казалось, еще немного и торжественность момента будет нарушена, но, подняв глаза, она встретилась взглядом со Шрамом! Взгляд жестокого вождя был полон презрения, и, казалось, говорил:  «Ну что, колдунья, ты сможешь? Или твое место у очага, среди всех, носящих покрывала?»

   От этого в ее душе как будто возродились все унижения последних дней, подлинные и мнимые. Гнев и гордыня всплыли как хищные рыбы из глубин океана. Кинжал, будто сам собой, вонзился прямо в горло пленника, которого тут же оттащили и заменили другим. Совсем озверевшая от вида крови, страха и ощущения власти над людскими жизнями Морионита все убивала и убивала, пока последний из стефенширцев не был мертв. В этот самый момент Опалус погасил магический огонь, и в зале воцарилась полная тьма, которая скрыла и Опалуса, которому было совсем не по себе, и упавшую от ужаса прямо на окровавленный камень Мориониту, и устрашенных жестокостью женщины джеггов. В темноте раздалось жуткое шипение, затем зловещий хохот и, наконец, отчетливые слова:

   – Поздравляю, мои верные слуги! Вы положили начало возрождению моего храма! Здесь будет мой главный дом! Достройте его, и ваше могущество приумножится!

   Как только голос смолк, Опалус зажег магический огонь. В свете его маг увидел наглую улыбку статуи, стоящих на коленях испуганных джеггов, и, как ни странно, вполне пришедшую в себя Мориониту. Похоже, прикосновение к жертвенному камню позволило ей воспользоваться силой Уфу и самообладание вернулось к ней в полной мере.

   – Храбрые воины! – вскричал чародей. – Госпожа леса! Наши жертвы приняты! Теперь мы восстановим храм Уфу, и наше войско получит новые победы!

   После такой короткой, но эмоциональной речи Опалус зажег еще более яркий огонь и двинулся к выходу, остальные последовали за ним.

   На следующий день маг огня распорядился, чтобы Обсидиан, которому был дан в помощь изрядный отряд джеггов, согнал уцелевших жителей Стефеншира для ремонта храма Уфу и устройства его наземной части. Сам он полагал, что следует захватить еще какой-нибудь город, чтобы потрафить грабительским инстинктам кочевников, увеличить количество жертв и усилить свою мощь.

   – Неплохо бы напасть на Альмарино, – рассуждал он, сидя в шатре вместе с Морионитой.

    – И Вы полагаете, что удастся так просто одолеть магов Академии? – c сомнением возразила волшебница леса. – Я думаю, что сначала надо провести еще какую-нибудь эффективную операцию, по-моему, лишь сила темного бога может позволить нам покончить с магами Триединства, а она пока еще не наша.

   – И что ты предлагаешь? – спросил огневик, не особенно веря, что девушка предложит что-нибудь стоящее, хотя после успешного жертвоприношения начал не только уважать, но и побаиваться свою спутницу и старался вести себя с ней очень осторожно.

    – Я предлагаю напасть на Уланду. Этот богатый порт слабо укреплен, я думаю, нас ждет успех!

   Естественно, магичка вовсе не собиралась рассказывать Опалусу о том, что с этим городом у нее связаны некоторые свои виды. Чародею предложение показалось вполне разумным, и цель следующего завоевания была намечена.

   Глава 8. Отступление

      Когда стефенширские пленники добрались, наконец, до того места, где должна была быть обитель Лиги, их встретил густой туман, за которым ничего нельзя было разобрать. Садилось солнце, усталые беглецы еле-еле переставляли ноги, уже не надеясь сегодня разжиться какой-нибудь едой и готовясь ночевать под открытым небом.

   – И куда это вы нас притащили? – первой начала возмущаться Гиацинта, обращаясь, конечно же, к скорпионицам.

    – Прямо к главным воротам Лиги! Можешь не сомневаться. Над обителью висит заклятие невидимости, – ответила Сапфира, и девушки хором подали условный знак, напоминавший орлиный клекот.

    Сначала ничего не произошло, но через некоторое время из тумана вынырнули две фигурки в полном вооружении. Часовые сразу же узнали Сапфиру и ее подруг, легко определили, что с ними вместе пришли маги шторма, и удивились только присутствию обычных горожан и еще каких-то оборванцев:

    – Кого это ты притащила с собой, Сапфира?

    – Это – воры Лунного кинжала, – четко и без всяких высокопарных слов, как было принято в Лиге, представила воительница своих освободителей.

   – И зачем они нам? – спросила девушка-страж, смерив воров весьма неодобрительным взглядом.

   – Я дала клятву, что с ними обойдутся по-хорошему, потому что именно им мы обязаны свободой, – спокойно ответила Сапфира, хотя тон, которым сослуживица с ней разговаривала, ей очень не понравился. – Они спасли нас из плена и заслуживают награды.

    – Это дело надо разобрать в присутствии Предводительницы, – поставила точкустаршая по караулу, и тут же исчезла в тумане, видимо, чтобы позвать кого-нибудь для сопровождения нежданных гостей.

   Вскоре она вернулась с еще двумя скорпионицами и те повели честных горожан и воров в дом для гостей, который имелся возле ворот Лиги. А старшая по караулу обратилась к магам шторма:

    – Господа, мы просим вас вместе с нами пройти к нашей Предводительнице. Надеюсь, у вас найдется, что рассказать. А потом мы проводим вас в комнаты, где вы сможете отдохнуть и восполнить утраченные силы.

   После этих слов скорпионицы и маги вошли в ворота обители, и холодный туман, окутывавший ее, поглотил прибывших.

   Оставив город в руках джеггов, Предводительница Лиги вместе со своим отрядом и уцелевшими Золотыми Леопардами укрылась в обители. Не выработав пока еще плана боевых действий, они вели почти бесконечное обсуждение того, как быть дальше.

   – Нужно сделать все, чтобы освободить Стефеншир от захватчиков! – горячился Гелиодор.

   – Как враги могли проникнуть в город? Выходит, их кто-то впустил! В таком случае, кто предатель? – возмущалась Предводительница, ждавшая не пылких патриотических речей, а тшательного анализа ситуации. Она считала, что все случившееся является плодом опасного заговора, может быть даже против короны.

   – Если бы я знал...– вздохнул лорд.

      Конечно, у него имелись подозрения на этот счет, но он опасался высказать их вслух, чтобы не опорочить человека ошибочно. А если его подозрения справедливы? Тогда он, Гелиодор, в первую очередь и виноват, ибо недосмотрел за подчиненным.

   В это время девушка-страж ввела в кабинет магов шторма и Сапфиру.

    – Сапфира, как я рада, что ты жива! – воскликнула Предводительница. – Как же тебе удалось спастись?

    – Я вместе с двумя подругами попала в плен, – ответила Сапфира, хотя ей было неприятно рассказывать о своей неудаче. – Там же, к великому сожалению, оказались и маги шторма. По счастливой случайности нас всех обнаружили и вывели из подвала стефенширские воры, и за это именем Лиги я обещала им покровительство. Теперь они здесь, в доме для гостей.

    – Как! – возмутился Гелиодор, – Вы притащили с собой этих проходимцев?! Только их нам здесь не хватало!

    – Должна Вам сказать, милорд, что в нашем теперешнем положении и воры могут пригодиться, – тут же отпарировала Предводительница. – Стоит ли гнушаться ими, тем более что город-то сдан, как мне кажется, не без участия какого-то высокопоставленного лица.

    – Это почему Вы так думаете? – спросил бывший правитель Стефеншира.

     Ответ последовал от старого мага шторма:

      – Госпожа Предводительница права! Знаете, кто охранял нашу темницу? Сам председатель городского совета!

      Бедному Гелиодору ничего не оставалось, как признать, что его первоначальные подозрения оправдались на все сто:

     – О великое Триединство! – лорд схватился за голову. – Я сам, своими руками погубил Стефеншир! Следовало повесить этого человека немедленно, как только я узнал о том, что он запускает руку в городскую казну!

   Никто не знал, что на это сказать, однако когда разговор продолжился, речь о ворах уже не заходила. Маги шторма продолжали свой рассказ о бое на площади, о смерти главы гильдии. Они говорили все по очереди, чтобы не упустить важных деталей, которые могли быть полезны для будущих планов. Последним слово взял Аметисто:

   – По-моему, хуже всего то, что на стороне джеггов оказался бывший декан факультета огня, Опалус. Это очень сильный маг, не удивительно, что даже вся гильдия шторма не смогла справиться с ним.

    – Вот видите, милорд, – главная скорпионица, услышав слова молодого мага, вновь обратилась к Гелиодору, совершенно подавленному известием о предательстве Обсидиана. – А Вы хотите отбить город храброй атакой! Нет, так мы ничего не добьемся, кроме огромных потерь.

   – И что Вы предлагаете, – упавшим голосом спросил бывший градоначальник.

    – Нам следует отступить, – решительно заявила наставница Лиги, – и, кроме того, желательно получить помощь от Академии Триединства. Я немедля пошлю магическую весть в Альмарино. Подать сюда свиток воздушной почты!

   Набросав сообщение, Предводительница свернула свиток, и послание в то же мгновение исчезло.

   – Предлагаю всем рыцарям и отборному отряду воительниц Лиги под моим личным командованием выдвинуться к Альмарино, – продолжила она, как только дело было сделано. – Во-первых, нет сомнений в том, что беглый маг Опалус непременно захочет напасть на город магов, и мы не только упредим его появление, но и поможем защитить город. Во-вторых, здесь, как я уже говорила, мы одни без помощи альмаринских магов ничего не сделаем. Что касается остающихся воительниц Лиги, им поручается вести наблюдение и, по возможности, осуществлять налеты на джеггское войско, скрываясь в обители, где мы оставим покров невидимости.

    – От Альмарино, насколько мне известно, идет хорошая дорога на север, – сказал Гелиодор, уже смирившийся с тем, что командовать здесь будет не он. – Оттуда я и мои леопарды отправимся к королю за помощью.

    – Итак, решение принято! – провозгласила Предводительница. – С рассветом мы выступаем!

    После этого все разошлись по отведенным комнатам, тем более что бывшие пленники были так измучены, что просто валились с ног.

   На следующее утро поход объединенного отряда начался. Выбрали самых выносливых коней, лучшее оружие и уже готовились вынырнуть из-под покрова невидимости, когда появились Адская Белка и ее сотоварищи:

    – Эй, Сапфира, куда это вы наладились?

    – Я так и знал, что от воров всегда дождешься какого-нибудь беспокойства, – проворчал лорд Гелиодор.

    Однако Предводительница, чувствовавшая себя здесь полной хозяйкой, тихо шепнула ему на ухо:

    – Неужели Вы, милорд, полагаете, что таких людей можно оставить в обители? Их надо взять с собой, от греха подальше, а в походе и воры на что-нибудь сгодятся.

    Судьба Адской Белки и ее сотоварищей была решена.

      – Господа члены гильдии Лунного кинжала, согласны ли вы отправиться с нашим отрядом и оказать помощь, если в ней возникнет необходимость? – спросила она воров.

      За всех ответила Гиацинта:

    – Да уж, коготок увяз – всей птичке пропасть. Мы идем с вами и будем соблюдать все условия, какие вы поставите!

    Ворам привели коней, и небольшой отряд двинулся в путь. Первые несколько дней двигались почти в молчании, беспокоясь о том, не будет ли погони, как там подруги из Лиги, что будет с городом и его жителями. Вокруг простирались летние перелески, поля, луга, природа жила своей жизнью, и ей не было дела до людских распрей. Большинство членов отряда были молоды, полны жизненных сил, и когда стало ясно, что враг остался позади и не собирается их догонять, они начали разводить по вечерам костры, беседовать и даже петь песни. В походной обстановке исчезли все строгости Лиги, и девушки-воительницы спокойно разговаривали со своими спутниками о чем попало. В один из таких вечеров Сапфира и Аметисто оказались рядом возле костра. Воительница играла на лютне приятную мелодию и чуть слышно напевала. Неожиданно к костру подсела Гиацинта:

    – Играешь? – спросила она Сапфиру. – Дай-ка и мне попробовать, а то моя лютня осталась в Стефеншире.

      Скорпионица не решилась отказать, хотя ей и не хотелось давать свой инструмент в чужие руки. Гиацинта некоторое время молча перебирала струны, а затем не слишком ловко, но зато с большим энтузиазмом завела песню. Играла она так себе, но голосок ее был приятным и довольно-таки громким:

      Я как кошка крадусь темной ночью вдоль крыш,

      Как лисица хитра, осторожна как мышь,

      Все старанья твои бесполезны, дружок,

      Не поймаешь меня ни в капкан, ни в силок.

      Если даже, однажды, себе на беду

      В сеть закона по воле судьбы попаду,

      Очень скоро свободу верну все равно,

      Не пройду через дверь, так пролезу в окно.

      Караульный стоял, охраняя тюрьму,

      Незаметно скользнула за спину ему,

      Нападения сзади он явно не ждал,

      Был ударом кинжала убит наповал.

      Пусть удачливы мы далеко не всегда,

      Но друзей не бросаем в беде никогда.

      С нами справиться способа нет до сих пор,

      И по-прежнему в мире блаженствует вор.

   Песню услышали и от других костров, оттуда раздались аплодисменты и одобрительный свист. Довольная Гиацинта сказала, обращаясь к Сапфире:

      – Вот видишь, как меня принимают, а вы все думаете, что мы только воровать и можем. А я, между прочим, потомок одного из знатных архенских родов. Когда умерли мои родители, мне было всего десять лет. А моя тетка была презлющая особа, и частенько поколачивала меня. Наконец, когда мне все это окончательно надоело, я сбежала из дома, и теперь свободна как муха в полете. А до десяти лет меня воспитывали как знатную девицу, и музыка, и танцы, и все такое....

    – Да все они так говорят, – тихо шепнул Аметисто Сапфире, – кажется, им с этими легендами легче переносить свою участь.

    Но вслух оспаривать рассказы Адской Белки никто не стал. К чему обижать бедную девушку? Она, может быть, впервые в жизни оказалась среди обычных людей, которые не гнушались ею, хотя знали о неблаговидном ремесле, которым ей приходилось жить.

    – А почему у тебя такое странное прозвище? – спросила Сапфира.

     – Адской Белкой меня стали называть в гильдии за ловкость и рыжие волосы.

    Да уж, Адскую Белку неплохо знали в Стефеншире и думаю не только в нем одном, – произнес рыцарь в серебристом шлеме. – Никогда не думал, что придется оказаться с ней в одной компании.

   Эти слова несколько смутили Гиацинту и она, вернув лютню хозяйке, потихоньку побрела к своим товарищам. Сапфира и Аметисто остались у костра вдвоем.

   – Послушай, Сапфира, расскажи мне что-нибудь, – попросил Аметисто, который отлично знал, что большинству девушек гораздо больше нравится рассказывать, чем слушать.

    – О чем же мне рассказать? Наша жизнь в обители довольно однообразна.

   – А ты расскажи о походе в Драконовы горы, – предложил молодой чародей, который уже мельком слышал об этом славном деянии лиги Скорпиона и надеялся, что девушка не удержится и поведает что-нибудь о себе. Однако не тут-то было.

   – Ты, наверное, знаешь, что Драконовы горы – необычное место, – начала воительница. – Они не такие уж высокие, скорее холмы, поросшие густым лесом. А еще там есть входы в настоящие подземные пещеры. Они гораздо красивее стефенширских катакомб. Там даже можно найти настоящие подземные озера и в тишине услышать, как с потолка мерно капает вода, отсчитывая время.

    – А зачем, собственно, вас туда послали, так далеко от вашего постоянного места, – спросил Аметисто, пытаясь вернуть разговор к воинским делам.

    – Это было специальное поручение короны. В этих горах объявились неизвестные чудовища. Нужно было разведать, кто они, какими силами обладают и не опасны ли они для Катахеи.

    – И что, чудовища действительно были?

    – Да, были, хотя об этом было приказано не распространяться. Оказалось, что бодалы и стегалы, так мы их прозвали, не только опасны, но и маловосприимчивы к магии, а ведь с нами были несколько опытных колдунов. Сколько-то этих существ удалось порубить мечами, но я думаю, там еще немало осталось.

    – А кому они служат?

     – А этого нам так и не удалось узнать. Но уж, по крайней мере, не Триединству.

   Но больше про себя Сапфира ничего не рассказала. И все же тихий летний вечер располагал к беседе, и девушка, которая за несколько дней привыкла к молодому магу и, казалось, относилась к нему совершенно по-дружески, в свою очередь попросила:

   – Будет нам обсуждать всяких чудовищ, лучше расскажи мне об Альмарино.

      – Знаешь, – сказал в ответ чародей, – я хотя и родом из Уланды, люблю Альмарино больше всех городов на свете. Это действительно волшебный город. Он живет в согласии с природой. На его улицах растут деревья, такие же, как в окрестных лесах, мимо струиться небольшая речка с желтыми и белыми кувшинками. А сколько в ней рыбы! Даже не нужно посылать в Уланду за магическими ингредиентами, которые делаются из рыб и водных улиток. В городских сквериках часто можно увидеть маленьких шустрых белочек. Какие же они забавные! А еще в Альмарино очень много птиц. Сейчас, там, наверное, во всю поют соловьи. Совсем как сегодня здесь.

   И в эту минуту поблизости действительно запел соловей. Аметисто и Сапфира в молчании слушали переливистые трели, и ничто не тревожило их в эти минуты. Соловей все не умолкал, и тогда Аметисто, совершенно поглощенный этой летней ночью, решился проникнуть в мысли сидевшей рядом воительницы. Небольшое усилие – и... ничего. К изумлению молодого человека следующий слой сознания девушки, в который он смог проникнуть, был заполнен обетами, правилами и инструкциями на все случаи жизни. Как будто маг стоял возле шкафа, в котором плотно одна к одной стояли толстые книги с золотыми буквами на корешках, такие, которые служат больше для создания престижа владельца такой библиотеки, чем для повседневного чтения. Сколько не старался маг проникнуть сквозь эту толщу, сколько не искал лазеек – ничего не получилось.

    – Ах, Аметисто, у меня что-то ужасно разболелась голова, – сказала девушка усталым голосом и побрела прочь от костра.

    Тут только волшебник опомнился и ужаснулся:

      – Что же это я творю? Хорошо еще, что она не магичка, а то бы могла разгадать мой секрет, да еще и обиделась бы не на шутку.

      Больше Аметисто за все время похода не предпринимал попыток узнать тайные помыслы скорпионицы, довольствуясь ее дружелюбной беседой и не претендуя на что-либо иное.

    Наконец, после долгих дней похода, перед взглядами небольшого, но очень серьезного отряда возникли очертания города магов. У Аметисто радостнее застучало сердце, когда он узрел причудливые узорчатые башенки Академии, веселую зелень садов и ощутил легкое прикосновение магической защиты окружавшей самый замечательный городок Катахеи, который даже не нуждался в сколько-нибудь массивной стене, потому что его охраняла магия, посвященная всему Триединству сразу. Сапфира печально глядела на все это великолепие, вспоминая давнюю не слишком-то приветливую встречу с сестрой. Маги шторма, которые окончили Академию в весьма и весьма далекие времена и с тех пор не бывали в Альмарино, с интересом взирали на изменившийся город, который со времени их молодости разросся, повеселел и приобрел менее строгий вид. Ворота у города все-таки были – видимо для представительности. Мастер Малахитус и другие старшие маги частенько говаривали:

    – Что же это за город без ворот? Где встречать важных гостей хлебом-солью? Что украшать цветочными гирляндами по праздникам? А главное, куда выносить ключи от города в случае нападения неприятеля?

    Последнему ритуалу придавалось особое значение. Легенда свидетельствовала, что при последнем нападении то ли яргов, то ли джеггов, то ли вовсе каких-то заморских монстров, глава Академии, признав капитуляцию, преподнес нападавшим великолепные позолоченные ключи от города. Что было дальше, легенда умалчивала, однако вражеская армия в город не вошла, а дубовые рощи возле Альмарино разрослись до невероятных размеров. Не исключено, что вражеские воины были в одночасье превращены в деревья, однако точные сведения терялись в глубине веков.

      У ворот прибывших стефенширцев встретил дежурный маг, который сразу же признал своих собратьев и пропустил их в город.

   Глава 9. Город магов

   Сразу по прибытии в Альмарино, Аметисто отправился в Академию. По дороге он и его товарищи-маги много раз отправляли магические послания, но ответа не получили и теперь спешили узнать, в чем дело и каковы должны быть их дальнейшие шаги.

    – Что новенького? – по давней привычке вместо приветствия спросил Корнерот, декан факультета шторма, увидев своего бывшего ученика.

    Удивительным образом, эта простая фраза, которую Аметисто слышал миллион раз и прекрасно понимал, что она всего лишь заменяет «добрый день», взбесила молодого чародея не на шутку. Сказались волнения, страхи и простая усталость.

    – Что новенького – что новенького, – совершенно не в своем стиле передразнил молодой человек. – Не видите, что ли, я с дороги, весь в пыли, голоден и вообще непонятно, как еще жив! А все потому, что академическое начальство упустило Опалуса, а он, между прочим, и есть причина всех бедствий в Стефеншире, о которых Вы прекрасно осведомлены!

    – Да, Аметисто, не пошли тебе на пользу твои странствия, ты стал непочтителен, да и науку, верно, забросил! Ну да ладно, тебя ждет сам Малахитус, поспешим к нему, расскажешь, все как есть.

    Вообще говоря, декан вовсе не был таким уж строгим, как хотел казаться, и хорошо относился к своему ученику, просто он не ожидал от него такой невежливости.

    После подробного доклада Малахитусу, Аметисто наконец пришел в свою старую комнату, привел себя в порядок и отправился в таверну «Три поддубовика», где обычно собирались молодые чародеи, надеясь встретить там своих прежних товарищей по Академии. Таверна была весьма знаменитым местом в Альмарино. Она славилась грибной кухней, здесь даже умели готовить чрезвычайно вкусные жареные поддубовики, которые многие жители не брали, полагая, что они ядовитые. Злые языки утверждали, что хозяин таверны не брезгует изготавливать яды из грибов – по особому заказу, только для специальных целей, ходили слухи и о том, что по праздникам здесь подают мухоморную настойку, от которой у посетителей начинаются видения, а маги теряют способность хорошо колдовать. Но на самом деле это были лишь разговоры завистников, ведь более доходной таверны не было во всем Альмарино. А все потому, что хозяин дружил с магами, обеспечивал им возможность проводить у себя конфиденциальные встречи, а они взамен немножко колдовали у него на кухне, делая блюда и напитки необыкновенно вкусными.

    Переступив порог, Аметисто к большой радости тут же увидел трех своих друзей, Аурелио, Гладиолуса и Базальта. Они сидели за любимым столиком, заказав, как это нередко бывало в годы учебы в Академии, изрядное количество пива и грибной солянки.

   – Эй, Аметисто, неужели это ты?

    – Скорее иди к нам и расскажи все новости!

    – Новости исключительно плохие. Джегги взяли Стефеншир, у них командует Опалус, а ведь он очень даже крут и по всем признакам готовит воплощение...

   – Тихо, тихо, друг, не гневи богов Триединства произнесением этого имени.

   – Ладно, не буду, все равно это ничего не изменит. Нас скоро ждет война, так что давайте, пока еще есть возможность, попьем пивка, съедим грибов, а вы мне расскажете, что нового в Альмарино.

   – Вот, – произнес Гладиолус, – говорил мастер Малахитус одному бездельнику, который сидит напротив тебя, чтобы он занимался, как следует, а он вместо этого все время проводил тут и не сдал минимум по магической символике. Придется ему теперь готовиться к переэкзаменовке, а то его не допустят к защите магической диссертации.

   – Да уж! Какая тебе, друг, диссертация, когда ты еще свои исследования огненной сущности саламандр не закончил, – съехидничал Аметисто, который хотя и очень любил своего друга, не особенно верил в его приверженность наукам.

   – Подумаешь, символика, – насупился Базальт, – зато я умею лучше всех метать огненные шары. Если будем воевать, это пригодится больше всякой магической науки.

   – Огненные шары, – протянул Аурелио. – Прошлый век. Вот у нас на факультете недавно изобрели морозную молнию – вот это оружие, так оружие, поражает избирательно и замораживает надежно!

   – Да будет Вам, ребята, я получше новость расскажу. У нас с факультета леса лучшая ученица сбежала! Да ты ее знаешь, Аметисто, это та самая Морионита, красавица – злючка! После твоего отъезда она совсем голову потеряла, все искала заклинание, чтобы навести на тебя любовные чары, но действующих на расстоянии не сыскалось. И тогда вдруг что-то в ней переменилось, будто вся ее энергия пошла на магическую учебу, за месяц она освоила некоторые заклинания, которые удаются только Малахитусу. Единственное, что ей никак не давалось, это выращивание цветов, не зря же говорят, что для этого доброта нужна. В день Цветка все и случилось. Вы ведь знаете, что это за испытание для магичек леса. Они должны за день вырастить самый лучший цветок, какой только смогут, причем считается, что он выражает самую сущность волшебницы и от того, каким он будет, зависит благосклонность наставников и будущая судьба. Я сам был там и все видел. Цветок Мориониты был невиданным чудом: лилия потрясающей красоты со стройным стеблем, изящная, но почему-то густого черного цвета с серебряными тычинками. Я и все присутствующие не могли глаз отвести. А еще одна девушка вырастила лилию с лепестками нежного золотого цвета. Казалось, от нее льется свет, такой мягкий, что на него можно было смотреть без труда. И тут в зал вошел Малахитус. Сначала он добродушно похвалил цветы всех участниц, а там были розы, ромашки, даже подснежники, а потом направился прямо к двум лилиям, которые в силу обстоятельств росли рядом. Он склонился над золотой лилией и произнес: «Этот чудесный дар доброго сердца будет теперь в моем цветнике.» А на черную даже не взглянул.

   Тут же листья черного цветка ощетинились длинными колючками, на которых повисли капли цвета крови, а в лицо девушки, получившей признание ректора полетела кислотная стрела! Что тут было, страшно представить! Вызванные маги шторма буквально чудом спасли лицо бедной страдалицы, а Мориониту крепко держал сам Малахитус, хотя она вырывалась и магическими, и физическими способами и даже умудрилась его оцарапать. К счастью подоспела госпожа Сердолика и помогла связать злосчастную магическими путами. Ее отправили в Башню Раскаяния, на самый верх, куда давно уже никого не помещали. Так что вы думаете, на следующий день камера оказалась пуста. Не иначе, негодная девчонка обратилась маленькой птичкой и вылетела в окошко. Никто и не подозревал, что она уже умеет такое. С тех пор о ней ничего не слыхали. Малахитус старался скрыть это происшествие, слишком уж большой это урон его престижу, да слухами земля полнится!