Текст книги "Вечность"
Автор книги: Алисон Ноэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6
Хотя у нас с Дейменом два предмета общие, мы сидим рядом только на английском. Так что он подходит ко мне после урока рисования, когда я уже убрала в кладовку рисовальные принадлежности и собираюсь домой.
Он придерживает передо мной дверь, а я иду мимо, взгляд в землю, и тщетно ломаю голову – как бы отменить приглашение.
Деймен идет рядом, приноравливаясь к моему шагу.
– Твои друзья приглашали зайти сегодня к тебе в гости, но я не смогу.
– О! – говорю я, растерявшись, и тут же мне становится совестно от того, что в моем голосе прозвучала такая неприкрытая радость. – Что, никак не получится?
Я пытаюсь смягчить свою реакцию, сделать вид, будто мне в самом деле хотелось, чтобы он пришел – хотя, по правде говоря, уже поздно.
Его глаза насмешливо блестят.
– Нет, никак не получится. До понедельника!
Деймен прибавляет шаг, направляясь к своей машине, которая стоит в запрещенной для парковки зоне, и – странное дело – мотор у нее уже урчит.
А я подхожу к своей миате. Майлз ждет меня, скрестив руки на груди и сощурив глаза – фирменный знак дурного настроения.
– А ну, говори быстро, что сейчас произошло? Выглядело совсем нехорошо, – заявляет Майлз, ныряя на пассажирское сиденье.
Я открываю дверцу со своей стороны и пожимаю плечами.
– Он не придет. Сказал, что не сможет.
Глядя через плечо, включаю задний ход.
– А что ты ему такое сказала, что он решил не приходить? – сурово спрашивает Майлз.
– Ничего я ему не говорила.
Майлз хмурится сильнее.
– Серьезно, я не виновата, что у тебя испорчен вечер.
Я вывожу машину со стоянки. Чувствуя на себе мрачный взгляд Майлза, огрызаюсь:
– Что?
– Ничего.
Он выгибает бровь и отворачивается к окну. Я-то знаю, что он думает, но молчу, сосредоточившись на дороге. И, конечно, Майлз поворачивается ко мне.
– Слушай, пообещай, что не будешь злиться.
Я со вздохом прикрываю глаза. Ну, поехали.
– Просто… я тебя не понимаю! Ведешь себя совершенно необъяснимо.
Я делаю глубокий вдох и стараюсь не реагировать. Главным образом потому, что дальше будет хуже.
– Во-первых, ты же потрясающе красивая, просто хоть умри – то есть, я думаю, ты можешь такой быть. Но под этими твоими уродскими балахонами ничего не разберешь. Ты меня, конечно, прости, Эвер, но все твои наряды совершенно чудовищны, вроде как нищенские лохмотья, и не надо делать вид, что это не так. И еще я должен тебе сообщить печальную новость: когда ты изо всех сил шарахаешься от абсолютно неотразимого парня, который явно по уши в тебя влюбился – выглядит, мягко говоря, странно.
Он останавливается и ободряюще смотрит на меня, а я мысленно собираюсь с силами в ожидании его следующих слов.
– Конечно, если только ты не лесбиянка.
Я выполняю правый поворот и резко выдыхаю. Может быть, впервые после аварии я радуюсь своей новой необычной способности – по крайней мере, она немного смягчила удар.
– Ну, то есть, было бы просто здорово, – продолжает Майлз. – Я-то сам гей, так что не стану осуждать, правильно?
Он смеется, немного нервно – видно, ему тоже не по себе от такого поворота темы.
Я только качаю головой, нажимая на тормоза.
– Если Деймен меня не интересует, это еще не значит, что я лесбиянка. – И почему я говорю так, словно оправдываюсь? – Чтобы влюбиться, знаешь ли, одной красивой внешности мало. Нужно что-то еще.
Ага, например, теплое прикосновение, от которого по коже разбегаются искры, и огонь в глазах, и соблазнительный голос, от которого весь мир затихает…
– Это из-за Хейвен? – спрашивает Майлз, не поверивший ни одному моему слову.
– Нет.
Я стискиваю руль и злобно смотрю на светофор – скорей бы он переключился с красного на зеленый, скорей бы довезти Майлза до дома и покончить с этим дурацким разговором.
Видно, я слишком быстро ответила – Майлз тут же говорит:
– Ха! Я так и знал! Все из-за Хейвен. Как же, она первая его застолбила! Ну кто ж такие вещи принимает всерьез? Ты хоть понимаешь, что отказываешься от возможности расстаться с невинностью в объятиях самого роскошного парня в нашей школе, а может, и на всей планете? И все из-за того, что Хейвен его застолбила!
– Не говори ерунду, – бурчу я, сворачивая на улицу, где живет Майлз, и останавливаю машину возле его дома.
– А что? Разве ты не девственница? – улыбается он, явно веселясь от души. – Неужели ты это скрыла от меня?
Я закатываю глаза и невольно начинаю смеяться.
Майлз смотрит на меня, потом хватает свой рюкзак и направляется к дому, бросив на прощание:
– Надеюсь, Хейвен заценит, какая у нее хорошая подруга.
* * *
В конечном итоге вечер пятницы отменяется. Ну, то есть, не сам вечер, а наши планы. Заболел Остин, младший брат Хейвен, и кроме нее, некому за ним ухаживать. Спортивный папа Майлза утащил его на футбол, причем заставил надеть цвета любимой команды и вообще делать вид, будто его волнует исход матча. А Сабина, как только узнала, что я буду дома одна, пораньше ушла с работы и предложила сводить меня куда-нибудь поужинать.
Зная, что Сабина не одобряет моего увлечения свитерами и джинсами, я решила, что нужно ее порадовать – после всего, что она для меня сделала. Так что я надела хорошенькое голубое платьице, которое она недавно мне купила, на ноги – туфли на высоком каблуке, специально купленные к платью, губы подкрасила блеском (остатки прежней жизни, когда-то меня волновали подобные вещи), переложила разные нужные мелочи из школьного рюкзака в блестящую сумочку, тоже под цвет платья, а свой обычный хвостик распустила и уложила волосы волнами.
Я уже готова к выходу, и тут откуда-то из-за спины выскакивает Райли и заявляет:
– Давно пора начать одеваться женственно!
От неожиданности я подпрыгиваю чуть не до потолка.
– Господи! Ты меня до смерти напутала! – шепчу я, прикрывая дверь, чтобы не услышала Сабина.
– Я знаю, – смеется Райли. – Так куда вы идете?
– В какой-то ресторан. Называется «Таверна Стоунхилл». В отеле «Сент-Реджис».
Я никак не могу успокоиться, и сердце все еще колотится как сумасшедшее.
Сестра высоко поднимает брови и кивает.
– Стильное местечко.
– А ты откуда знаешь?
Вдруг она там была? Она ведь никогда не рассказывает, где проводит свободное время.
– Я много чего знаю, – смеется Райли. – Уж побольше тебя!
Она запрыгивает на кровать и перекладывает по-своему подушки, после чего удобно устраивается среди них.
– Ну, что делать, – огрызаюсь я.
Мне досадно, что на ней платье и туфли точно такие же, как и на мне. Только она все-таки на четыре года меня младше и ростом значительно ниже, так что на ней этот наряд выглядит, как маскарадный костюм.
– Серьезно, ты бы почаще так одевалась! Не хочу тебя обидеть, но то, что ты обычно на себя напяливаешь, совершенно не катит. Если бы ты и раньше так ходила, думаешь, Брендон обратил бы на тебя внимание? – Райли скрещивает ноги, развалившись на подушках, и явно чувствует себя вольготно, даром что мертвая. – Кстати, ты знаешь, что он теперь встречается с Рейчел? Да-да, они вместе уже пять месяцев. Даже дольше, чем вы, ага?
Я плотно сжимаю губы и притопываю ногой, а про себя повторяю обычную мантру: «Не поддавайся на ее подначки, не поддавайся на ее подначки…»
– Слушай, ты не поверишь – они чуть-чуть не переступили черту! Честное слово! Специально ушли пораньше со школьного вечера, все уже заранее решили, только вот… – Она смеется. – Знаю, сплетничать нехорошо, но я уж тебе скажу: Брендон сделал кое-что совершенно недопустимое и жутко неприличное, и поломал все настроение. Это надо было видеть! Говорю тебе, было дико смешно. Нет, ты пойми меня правильно: он по тебе грустит, и все такое, даже пару раз нечаянно назвал ее твоим именем, но ведь жизнь, как говорится, не стоит на месте, правильно?
Я делаю глубокий вдох и прищуриваю глаза, глядя на сестру. Валяется на моем диване, как Клеопатра, критикует мою жизнь, мою внешность и все остальное, рассказывает новости о бывших друзьях, о которых я не спрашивала… Тоже мне, авторитет сопливый.
Хорошо вот так – являешься, когда захочешь, а мы тут пыхтим, надрываемся в окопах.
И так становится обидно из-за ее нежданных визитов, а по сути – разбойничьих вылазок под благовидным предлогом. Оставила бы она меня в покое, дала прожить остаток исковерканной жизни без вечных наглых комментариев! И я вдруг выпаливаю, глядя ей прямо в глаза:
– Когда же тебя примут в ангельскую школу? Или тебя не взяли, потому что ты такая вредина?
Сестра вся вспыхивает, глаза превращаются в узкие злые щелочки, и тут Сабина стучится в дверь и окликает меня:
– Ты готова?
Я с вызовом смотрю на Райли: а ну, посмей только мне сделать какую-нибудь глупость, чтобы Сабина наконец заметила, что в доме творится неладное.
А Райли только сладенько улыбается и произносит:
– Мама с папой просили передать тебе привет!
И сразу же исчезает.
Глава 7
Всю дорогу до ресторана я не могу думать ни о чем, кроме Райли и ее прощальной реплики. Свинство какое – сказала и удалилась. Я же ее столько раз умоляла рассказать о родителях, ну хоть что-нибудь, хоть самую мелочь! А она на все просьбы только отмалчивается и ни за что не хочет объяснить, почему они не появляются.
Казалось бы, после смерти человек должен стать мягче, добрее… Куда там! Райли осталась такой же нахальной, избалованной и несносной, какой была при жизни.
Сабина предоставляет машину заботам гостиничного служащего, и мы с ней проходим в ресторан. При виде просторного мраморного холла, гигантских цветочных букетов и ошеломляющего океанского пейзажа за окнами я начинаю жалеть о своих злобных мыслях. Райли правду сказала – место действительно стильное. Еще какое стильное! В такой ресторан надо ходить с любимым человеком, а не с угрюмой племянницей.
Нас проводят к столику, покрытому льняной скатертью. На столе стоят зажженные свечи и солонка с перечницей, похожие па серебристые драгоценные камни. Я усаживаюсь и осматриваюсь. С ума сойти, до чего здесь все шикарно – особенно по сравнению с теми ресторанами, к каким я привыкла.
Едва эта мысль приходит в голову, я тут же одергиваю себя. Нет смысла перебирать старые фотографии, без конца прокручивать в мозгу один и тот же клип на тему «Как все было раньше». Хотя, когда рядом Сабина, невольно начинаешь сравнивать. Она ведь папина сестра-близнец, вечное напоминание.
Сабина заказывает красное вино для себя, а мне – содовую, потом мы просматриваем меню и выбираем, что будем есть. Как только официантка уходит, Сабина заправляет за ухо белокурую прядь, светски улыбается и спрашивает:
– Как дела в школе? Как друзья? Все хорошо?
Не поймите меня неправильно – я люблю свою тетку, я ей искренне благодарна за все, что она для меня сделала. Но если она легко справляется с двенадцатью присяжными, это еще не значит, что она сильна в застольной беседе. Ну, что уж тут поделаешь – я вежливо отвечаю:
– Все хорошо, спасибо.
Ладно, может быть, я тоже не умею поддерживать застольную беседу.
Сабина дотрагивается до моей руки, хочет что-то еще сказать, но я уже срываюсь с места.
– Сейчас вернусь, – бормочу я и, чуть не сшибая стул, бросаюсь к выходу.
Дорогу можно не спрашивать – официантка, которую я на бегу задела плечом, смотрит мне вслед и думает: а успею ли я добежать до самого конца длинного коридора?
Мчусь через холл туда, куда она невольно указала мне путь. Мелькают зеркала – громадные, в золоченых рамах, целые ряды зеркал. По случаю пятницы в отеле полно народу – съехались на свадьбу, а мне-то видно, что этой свадьбе лучше бы вообще не быть.
Несколько человек задевают меня мимоходом. В их аурах бурлит подпитанная алкоголем дурная энергия и невольно выплескивается на меня. Голова начинает кружиться, меня подташнивает, и такая появляется легкость в мыслях, что, глядя в зеркала, я вижу длинную вереницу Дейменов, которые смотрят прямо на меня.
Спотыкаясь, влетаю в туалет и пытаюсь отдышаться, схватившись за край раковины. Заставляю себя сосредоточиться на горшках с орхидеями, на баночках с ароматными лосьонами и стопке махровых полотенец на большом фарфоровом подносе. Понемногу успокаиваюсь, обретаю внутреннее равновесие.
Наверное, я так привыкла постоянно сталкиваться с проявлениями чужой психической энергии, что забыла, насколько это сокрушительно, если защита ослабла и плейер остался дома. Когда Сабина коснулась моей руки, на меня обрушилась волна такого ошеломляющего одиночества и тихой тоски, что это было как удар под дых.
Особенно когда я сообразила, что это – из-за меня.
Я все время старалась не замечать, что ей одиноко. Мы с ней не так часто видимся, хоть и живем в одном доме. Она большую часть времени на работе, я – в школе, а ночью и в выходные запираюсь у себя в комнате или ухожу куда-нибудь с друзьями. Наверное, я иногда забываю, что не я одна потеряла близких людей и что Сабина, хоть и взяла меня к себе и старается помочь, в душе чувствует те же одиночество и пустоту, что и в тот день, когда все случилось.
Я бы хотела протянуть ей руку, как-то облегчить ее боль – но не могу! Просто не могу. Я сама слишком исковеркана. Я – урод, который слышит мысли и разговаривает с покойниками. И я не могу допустить, чтобы об этом узнали, не могу позволить себе сближаться с людьми, даже с Сабиной. Закончить бы худо-бедно школу, уехать в колледж, и тогда она сможет вернуться к нормальной жизни. Может, выйдет наконец замуж за того типа, что работает с ней в одном здании. За того, с кем она еще и не знакома пока. Того, чье лицо я увидела, когда ее рука коснулась моей.
Я поправляю волосы, подкрашиваю губы и возвращаюсь к нашему столику с твердым решением: постараться хоть немного облегчить Сабине жизнь, но так, чтобы она не догадалась о моих тайнах.
Усаживаюсь на свое место, делаю глоток содовой и говорю с улыбкой:
– У меня все хорошо. Правда!
Киваю, чтобы она мне поверила, и продолжаю:
– А у тебя на работе как? Было что-нибудь интересное? А симпатичные парни у вас есть?
* * *
После ужина Сабина расплачивается со служащим на парковке, а я жду ее у дверей отеля и невольно становлюсь свидетельницей драмы, которая разыгрывается между завтрашней невестой и ее так называемой «подружкой». Чья-то рука вдруг касается моего локтя, и я чуть не подпрыгиваю.
– Ой, привет… – Все тело обдает жаром, и по коже бегут мурашки, как только я встречаюсь глазами с Дейменом.
– Выглядишь потрясающе. – Он проходится взглядом сверху вниз по моему платью и туфлям, потом снова – снизу вверх и в конце концов смотрит прямо в лицо. – Я с трудом тебя узнал без капюшона. – Он улыбается. – Как ужин?
Я киваю. Не знаю, как мне это удалось – нервы уже на пределе.
– Я видел тебя в холле. Хотел подойти, поздороваться, но ты, кажется, очень спешила.
Я смотрю на него и не могу понять, что он здесь делает – один, в пятницу вечером, в роскошном отеле. На нем темный шерстяной блейзер, черная рубашка с распахнутым воротом, джинсы от хорошего кутюрье и те самые сапоги – вроде бы слишком вызывающий прикид для подростка школьного возраста, но на нем почему-то выглядит в самый раз.
Он отвечает на незаданный вопрос:
– Нужно встретиться с одним человеком – приехал из другого города.
Пока я думаю, что бы еще такого сказать, к нам подходит Сабина. Они пожимают друг другу руки, а я говорю:
– Д-деймен учится со мной в одной школе.
При одной только мысли о нем у меня потеют ладони, живот сводит, и вообще, я ни о чем другом думать не в состоянии!
– Он недавно приехал из Нью-Мехико, – добавляю я в надежде, что этой темы нам хватит, пока не подгонят машину.
– Где вы жили в Нью-Мехико? – спрашивает Сабина.
Она улыбается, и мне невольно приходит в голову: неужели на нее он действует так же удивительно, как на меня?
Деймен улыбается в ответ:
– В Санта-Фе.
– О, там, говорят, чудесно! Я всегда мечтала там побывать.
– Сабина – адвокат, она много работает, – поясняю я, глядя в ту сторону, откуда должна появиться наша машина – уже вот-вот, через десять секунд, через девять, восемь, семь…
– Мы собираемся домой, но вы, если хотите, можете к нам присоединиться – мы будем очень рады, – приглашает Сабина.
Я смотрю на нее в панике. И как я не догадалась, что она это скажет? Кошусь на Деймена, а про себя молюсь, чтобы он отказался.
Деймен говорит:
– Спасибо, но я должен вернуться – меня ждут.
Он показывает большим пальцем через плечо, и я натыкаюсь взглядом на неописуемо роскошную рыжую девицу в чудовищно вызывающем черном платье и в босоножках на высоком каблуке.
Девица улыбается мне, но улыбка у нее недобрая. Едва заметно изгибаются розовые блестящие губы, а взгляд словно издалека, ничего в нем не прочтешь. И в выражении лица, в чуть приподнятом подбородке – явная насмешка, как будто при виде меня рядом с Дейменом можно только от души посмеяться.
Я оборачиваюсь к нему и вздрагиваю: оказывается, он стоит так близко, и его влажные, чуть приоткрытые губы совсем рядом с моими… Он проводит кончиками пальцев по моей шее и вдруг выхватывает у меня из-за уха ярко-красный тюльпан.
В следующую секунду я уже стою одна, а он уходит в отель вместе со своей знакомой.
Я смотрю на тюльпан, трогаю восковые алые лепестки. Откуда он взялся? Тем более, что сейчас осень, а не весна.
И только позже, уже у себя в комнате, я вдруг вспоминаю, что у рыжеволосой девицы тоже не было ауры.
* * *
Наверное, я очень крепко спала. В голове туман и муть, и я даже не открываю глаз, услышав, что кто-то ходит по комнате.
– Райли, это ты? – сонно бормочу я.
Она не отвечает, и я понимаю, что она опять затеяла какую-то каверзу. А я слишком устала, мне не до игр. Я хватаю вторую подушку и плюхаю ее себе на голову.
Но мне все равно слышно, как она бродит вокруг.
– Слушай, Райли, пойми – у меня сил нет! Прости, если я тебя обидела, просто я не могу все это обсуждать… – Я выглядываю из-под подушки и одним глазом бросаю взгляд на будильник. – В три сорок пять утра! Так что ты пока удались… ну, куда ты там обычно удаляешься, и приходи в нормальное время, ладно? Можешь даже показаться мне в том платье, в котором я ходила на вечер по случаю окончания восьмого класса, я и слова не скажу, честное скаутское!
Беда в том, что, высказав все это, я окончательно просыпаюсь. Со злостью отбрасываю подушку и мрачно смотрю на неясный силуэт, развалившийся на моем стуле возле письменного стола. Что же это за важное дело у нее такое, что до утра подождать нельзя?
– Ну, я же сказала – прости! Что еще ты от меня хочешь?
– Ты меня видишь? – спрашивает она, отталкиваясь от стола.
– Конечно, вижу…
Я умолкаю на полуслове: голос-то – не ее.
Глава 8
Я вижу мертвых. Постоянно. Посреди улицы, на пляже, в магазинах, в ресторане, в школе на переменке, в очереди на почте, около врачебных кабинетов – только не у зубного. В отличие от тех призраков, которых показывают в кино и по телевизору, они меня совсем не беспокоят, не пристают, не просят о помощи и не останавливаются поболтать. Максимум – улыбаются и машут рукой, если заметят, что я их увидела. Им нравится, когда их видят, как и большинству людей.
Но голос, который раздался у меня в комнате, определенно принадлежал не призраку. И не Райли. Это был голос Деймена.
Так что все это совершенно точно мне приснилось.
– Привет!
Он улыбается, усаживаясь на свое место рядом со мной. Звонок только что прозвенел, но в классе мистера Робинса это все равно, что прийти до начала урока.
Я киваю в ответ – надеюсь, что рассеянно и равнодушно. Лишь бы он не догадался, что я уже вижу его во сне.
– Славная у тебя тетя. – Деймен смотрит на меня, постукивая по парте шариковой ручкой.
Тук-тук. Тук-тук-тук. Жутко действует на нервы.
– Да, замечательная, – тихо отвечаю я, мысленно проклиная мистера Робинса за то, что он опять задержался в учительском туалете. Спрятал бы уже свою фляжку и шел работать!
– Я тоже не живу с родителями, – говорит Деймен.
От звука его голоса в комнате мгновенно наступает тишина. Тишина у меня в мыслях, а он все крутит ручку, балансирует ею на кончике пальца, и ведь не роняет.
Сжав губы, нащупываю плейер в потайном кармашке. Очень будет невежливо, если я включу музыку и отгорожусь от Деймена?
А он прибавляет:
– Я официально освобожден от родительской опеки, живу самостоятельно.
– Серьезно? – спрашиваю я, хоть и решила разговаривать с ним как можно меньше. Просто я никогда еще не встречала человека, которого освободили от родительской опеки, и всегда думала, что жить одному, без родителей, ужасно одиноко. Правда, если посмотреть на его машину, одежду и встречи с роскошными девушками по пятницам в модном ресторане, то живется ему не так уж плохо.
Он кивает:
– Серьезно.
И стоит ему замолчать, как я начинаю слышать яростный шепот Стейши и Хонор – они обзывают меня чокнутой и разными другими словами, еще похуже.
А Деймен, улыбаясь, подбрасывает авторучку, и она, описав неторопливую восьмерку в воздухе, приземляется снова ему на палец.
– А твои родные где? – спрашивает он.
Странно все-таки, как все звуки то включаются, то выключаются, то включаются, то выключаются – словно какая-то безумная игра в «музыкальные стулья», в которой лишней всегда остаюсь я.
– Что? – прищуриваюсь я.
Меня отвлекает ручка – она повисла в воздухе между мной и Дейменом. Тем временем Хонор высмеивает мою манеру одеваться, ее бойфренд поддакивает, а про себя думает – почему Хонор не одевается так, как я? От этого мне ужасно хочется натянуть на голову капюшон, включить плейер и заглушить их всех напрочь. Всех, в том числе и Деймена.
Особенно Деймена.
– Где живут твои родители? – спрашивает он снова.
Пока он говорит, я закрываю глаза: блаженные, слишком короткие мгновения тишины. Потом опять открываю и смотрю прямо ему в лицо.
– Нигде. Они умерли, – отвечаю я, и тут в класс входит мистер Робинс.
* * *
– Прости, пожалуйста.
Деймен смотрит на меня через стол, а я озираюсь – не идут ли Хейвен и Майлз. Я только что открыла свой пакетик с завтраком и обнаружила между сэндвичем и чипсами красный тюльпан. Тюльпан! Совсем как тогда, в пятницу. Я уверена, что это дело рук Деймена, хоть и не понимаю, как он ухитрился. Меня беспокоят не столько эти странные фокусы, дело в другом – в том, как он смотрит на меня, как говорит, какие чувства пробуждает во мне…
– Насчет твоих родителей… Я не знал…
Я упорно смотрю на бутылку с соком, верчу крышечку туда-сюда. Ну что он никак не отвяжется?
– Не люблю об этом говорить.
– Я знаю, каково это – потерять человека, который тебе дорог, – шепчет он и, протянув руку через стол, кладет ее на мою ладонь.
От него исходит такое тепло, такое спокойствие и надежность… Закрываю глаза и позволяю себе насладиться этим ощущением покоя. Как хорошо слышать только то, что он говорит, а не то, что он думает! Как будто я самая обычная девчонка… рядом с далеко не самым обычным парнем.
– Э-э, прошу прощения…
Я открываю глаза и вижу Хейвен. Ее прищуренные желтые глаза неотрывно смотрят на наши руки.
– Извините, что помешала!
Я быстро отдергиваю руку и прячу ее в карман, словно что-то постыдное – что-то такое, чего никто не должен видеть. Хочется оправдываться, объяснять, что все это ничего не значит, но понимаю, что бесполезно. В конце концов, не придумав ничего другого, спрашиваю:
– А где Майлз?
Хейвен, скорчив гримаску, садится рядом с Дейменом. От злости ее аура из ярко-желтой превращается в темно-красную.
– Майлз общается по Интернету с очередным виртуальным возлюбленным с ником Озабоченный-307. – Хейвен возится с кексиком, старательно не глядя на меня. Зато она смотрит на Деймена и спрашивает: – Ну, рассказывайте, как провели выходные?
Я пожимаю плечами. Ясное дело, она обращается не ко мне.
Хейвен пробует глазурь кончиком языка. Она всегда так делает, хотя я еще ни разу не видела, чтобы она забраковала какой-нибудь кекс. Удивительное дело – Деймен тоже пожимает плечами. Когда я его в прошлый раз видела, уик-энд ему явно предстоял куда более увлекательный, чем мне.
– А у меня, сами понимаете, вечер пятницы прошел отвратительно. В основном пришлось без конца подтирать за Остином рвоту, потому что экономка уехала в Вегас, а родители не удосужились вернуться домой из – ну, черт его знает, где они там были. Зато в субботу я оторвалась по полной! Нет, серьезно, наверное, лучшая ночь в моей жизни! Я бы вас обязательно пригласила, только меня саму позвали в последнюю минуту.
Она кивает и наконец-то снова удостаивает меня взглядом.
– Куда ты ходила? – спрашиваю я небрежно, хотя перед моим мысленным взором уже возникла картинка какого-то мрачного и страшноватого помещения.
– В совершенно потрясающий клуб! Меня пригласила одна девчонка из группы.
– Из которой? – спрашиваю я, поднося к губам бутылку с соком.
– Субботней, для эмоционально зависимых, – улыбается Хейвен. – В общем, эта девочка, Эванджелина, очень тяжелый случай. Она, что называется, донор.
– Кого там называют донором? – встревает Майлз, положив смартфон «Сайдкик» на край стола и усаживаясь рядом со мной.
– Эмоционально зависимых, – объясняю я.
Хейвен закатывает глаза.
– Да нет, вампиров! Донор – это тот, кто позволяет другим вампирам кормиться собой. Ну, там, пить кровь и так далее. А такие, как я, у них называются «щенок» – потому что я вечно бегаю за ними по пятам. А пить мою кровь никому не позволяю – по крайней мере, пока.
Она смеется.
Майлз берет телефон, просматривает сообщения электронной почты и наконец спрашивает:
– За кем это ты бегаешь?
– За вампирами! Ты слушаешь или нет? В общем, эмоционально зависимая Эванджелина, которая донор, – кстати, имя вампирское, на самом деле ее зовут по-другому…
– А бывают вампирские имена? – Майлз кладет мобильник на стол, но одним глазом все-таки косится на экранчик.
– Конечно!
Хейвен, кивнув, подцепляет пальцем глазурь и облизывает палец.
– А по какому принципу их составляют? Как у стриптизеров – имя первой в вашей жизни собачки или кошии плюс девичья фамилия вашей матери? Тогда меня должны звать Принцесса Славина – спасибо, не надо!
Хейвен тяжело вздыхает, теряя терпение.
– Да нет, совсем не так. Ты пойми, вампирское имя – дело серьезное. А мне свое даже менять не пришлось: Хейвен – естественное имя для вампира, органичное, стопроцентно натуральное, без добавок и консервантов. Я же говорю – темная принцесса! В общем, пришли мы в этот шикарный клуб, где-то в Лос-Анджелесе, называется «Ноктурно» или как-то так…
– «Ноктюрн», – произносит Деймен, сжимая в руке бутылку со своим экзотическим питьем и не отрывая взгляда от Хейвен.
Она кладет на стол кекс и радостно хлопает в ладоши.
– Ура! Хоть кто-то меня понимает!
– Встретили кого-нибудь из бессмертных? – спрашивает Деймен, все так же не отводя взгляда.
– Целую толпу! Народу было – не протолкаться! Даже был ВИП-зал для ковена, а я туда пролезла и посидела у стойки бара с кровью!
– Тебе дали ВИП-карту? – спрашивает Майлз, с дикой скоростью нажимая большими пальцами кнопки смартфона. Он участвует в двух разговорах одновременно.
– Смейся, смейся! Место действительно шикарное. А когда Эванджелина нашла себе парня и бросила меня, я познакомилась с другой девчонкой, даже еще круче. Она, кстати, тоже совсем недавно сюда переехала. Мы с ней, наверное, будем дружить – сходим куда-нибудь и все такое.
– А нас побоку? – притворно ужасается Майлз.
Хейвен делает гримасу.
– Да ну тебя! Во всяком случае, субботу я провела лучше вас. Ну, может, не лучше тебя, Деймен – ты, кажется, тоже развлекаешься на уровне, но, уж точно, лучше этих двоих! – Она показывает на нас с Майлзом.
– А как прошел матч? – Я толкаю Майлза локтем, чтобы отвлекся наконец от своего электронного бойфренда.
– Я понял только, что боевой дух был высок, как никогда, одна команда выиграла, другая проиграла, а я большую часть времени просидел в туалете – отправлял послания этому типу, а он, похоже, просто наглый врун! Вот, смотрите! – Майлз тычет пальцем в экранчик. – Я все выходные просил его прислать фотографию, иначе ни за что не стану встречаться в реале – и вот что он мне прислал! Пижон дурацкий!
Я пытаюсь рассмотреть крошечную картинку. Не понимаю, отчего он так завелся. Спрашиваю:
– Откуда ты знаешь, что на фото не он?
Вместо Майлза мне отвечает Деймен:
– Потому что это моя фотография.
