Текст книги "Одержимость мастера (СИ)"
Автор книги: Алиса Холин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Что ты имеешь в виду? – От его слов я совсем разволновалась. Не хватало еще его ходатайств.
– Если дашь то, что мне нужно, – Виктор прищурил левый глаз и слащаво улыбнулся, – отец пристроит тебя в колледж лаборанткой, со всеми там надбавками и даже личной комнатой, а я… – Он наклонил голову к моему правому плечу и томно добавил: – А я буду заглядывать к тебе на досуге…
Его улыбка изменилась. При встрече она была нарочито заботливой, потом сменилась на лукавую, а теперь губы медленно сомкнулись, прикрывая зубы. Он выпрямился.
Меня окатило волной адреналина. Я страшно разозлилась. Как же захотелось въехать по его холеной физиономии! Сжала зубы, но в этот момент Виктор левой рукой ухватился за воротник моего платья, а правой, в которой держал фонарик, обхватил мою голову и резко притянул к себе. Не успела я опомниться, как он хозяйским уверенным поцелуем впился мне в губы. В затылок больно упиралась металлическая ручка фонарика. Тонкие губы Зацепко какими-то странными вибрирующими движениями всасывали мои ни разу не целованные губы так сильно, что мне показалось – еще немного, и на месте моего рта останется один большой кровоподтек. Представила, до чего же ужасно приходится девочкам мадам Баттерфляй! Неужели они терпят подобные кошмарные вещи?
Я дернулась, попыталась высвободиться из этих бессовестных объятий, когда ко мне заполз в рот язык, напоминающий укушенного бешеной пчелой слизняка, и начал совершать поступательные движения.
Я как можно глубже втянула свой язык и с силой сомкнула челюсти.
Зацепко-младший вмиг меня отпустил.
Прикрыл руками рот и завыл. Я замерла. Святые угодники, неужели откусила ему язык? Инстинкт самосохранения не шептал, а буквально благим матом вопил, что надо поскорее убираться отсюда.
Спорить с ним я не стала.
Глава 14
Пока мчалась обратно, опасаясь попасться жандармам, меня колотило от страха. Не помня себя, залетела домой, разулась и прошмыгнула на кухню. До рассвета несколько часов, и тетушка говорила, что в это время обычно принимается за работу, но бак еще пустой, шитья на столе нет, значит, она еще спит.
С полчаса я сидела на кухне, словно мышь под веником, ожидала визита жандармов с постановлением на арест. Но время шло, а никто не приходил. Налила из чайника холодной воды, вытянула ноги и прислонилась затылком к стене. Дыхание постепенно восстановилось. Навалилась усталость, и начало клонить в сон, но пробираться в постель, будить тетю я не решилась. Уж пусть лучше подумает, что у меня бессонница и всю ночь я просидела на кухне.
Как бы ни хотелось мне спать, а одна мысль не давала покоя: как в мастерской оказался Зацепко-младший? Не похоже, чтобы он следил за мной – по городу я двигалась осторожно, и по пятам за мной никто не шел. Значит, он уже был там? Закрыть глаза и утверждать, что создание искусственного благотурина невозможно, было бы с моей стороны крайне глупо. Безосновательно проявлять интерес к исследованиям не стали бы ни демонстранты у фабрики, ни ушлый Виктор… Не побоялся, как и я, передвигаться по городу в комендантский час, да и еще и вахтера подкупил. Зачем я своей головой рискую, мне известно, но у Зацепко-то какие мотивы? Надо попытаться это выяснить.
Предположим, отец действительно оставил некие записи, предположим даже, что полицейские не нашли их в мастерской… Но зачем они понадобились Зацепко-младшему? Уж кто-кто, а Виктор наукой никогда не интересовался. Как бы страшно ни было, а придется все-таки проникнуть в мастерскую и самой все выяснить. А еще неплохо бы разузнать про братство «Виты Индустрия». Они что-то знают.
– Уже проснулась? – спросила тетя, проходя на кухню и запахивая на ходу халат.
– Тетушка? – От неожиданности я подскочила со стула.
– Чего испугалась, словно привидение увидела? – Она посмотрела на меня уставшими глазами. Прошла к плите и включила чайник. – За вчерашний день отремонтировала пару юбок, разнесешь?
– Конечно, – ответила я и с грустью подумала, что пару часиков не помешало бы поспать, восстановить силы после ночного похода. Но выспаться я еще успею, сейчас главное – не подвести тетушку с заказами, а для себя, пока мы не уехали из Москинска, найти хоть какие-то ответы.
Мы позавтракали. Тетя в свои холщовые сумки упаковала юбки, дала список адресов – отлично, и на Огнеборскую успею забежать, где митинговали люди из братства, и на Чарльза Дарвина, где библиотека. Погода не предвещала ничего хорошего, так что я накинула свой болоньевый плащ, обмотала горло шифоновым шарфиком. Бабочка, державшаяся за край отложного воротника, дернула прозрачными крылышками.
– Потерпи. – Я погладила ее по металлическому брюшку и пообещала: – Сегодня ночью выпущу.
Закинула на плечо лямки от сумок с юбками и вышла из дома.
План действий в голове созрел быстро: по пути выполнения тетушкиных заказов попытаться выяснить, зачем Зацепко за мной следил, и выйти на след братства «Виты Индустрия». Ноги сами понесли меня к мастерской – значит, первым делом попробую свою удачу найти там. При свете дня, не сбавляя темпа, дошла до библиотеки минут за тридцать. Бегом пробежала по внутреннему двору и, дернув ручку знакомой двери, юркнула в обшарпанный коридор. За небольшим столиком в правом крыле коридора, сгорбившись над журналом, сидел чуть сутулый старик, весь седой, с небритой белой щетиной. Кажется, Степан Петрович.
– Доброе утро, – поздоровалась я.
Вахтер испуганно охнул и вздернул голову.
– Мон? – спросил старик, сужая глаза. Выглядел он лет за шестьдесят, с оплывшими руками и большим животом. – Какое ж оно доброе? Надо ж как подкралась, чуть не до смерти испугала.
Все вахтеры наверняка знали отца. Вопрос в том, кому отец доверил информацию о лазе? Доверил и просчитался.
– В последнее время «крадучесть» – мое второе имя, – тихонько, себе под нос, усмехнулась я.
– Будет тебе стариков пугать, – хмыкнул он, и в его натянутом голосе я заподозрила страх.
– Так уж вас легко запугать? – спросила я и подошла вплотную к столу.
– Сама посуди, жандармы со своими допросами от меня до сих пор не отстали. Мою жену каждую мою смену едва не хватает удар. Никогда не знаешь, с кем придется встретиться на рабочем месте. – Словно оправдываясь, он приподнял брови и многозначительно на меня посмотрел. – Как будто они разрешения спрашивают! Творят что хотят. Хотелось бы мне быть таким толстокожим, как мой напарник, спит на рабочем месте и в ус не дует! Слава святым угодникам, моя смена через пять минут заканчивается, хоть два дня проведу в спокойствии.
Повезло – ночная смена еще не кончилась.
– Ночью, стало быть, вы утверждаете, что не покидали пост?
Настал мой черед сузить глаза на бородатого старика. Он застыл, словно оказался прикован к своему стулу.
– Ну не покидал, а что?
– А мне доподлинно известно, что вас не только не было на месте, но вы еще и впустили сюда человека… Продались.
Степан Петрович часто заморгал.
– Во-первых, не продался, а совершил бартер. – Вахтер положил ручку на журнал. – Жандармам забесплатно ни словечком не обмолвился, а пришел господин дела делать, так и пожалуйста. К его услугам. Тебе-то что?
– Этот человек сказал вам, зачем ему было нужно попасть в мастерскую?
Сторож со вздохом привстал из-за стола.
– А мне почем известно? Заплатил, посмотрел, ушел – это его дело. И вообще, разговоры с тобой мне не положены. Ты табличку на двери читала?
– Что за табличка?
– «Посторонним вход воспрещен». Будь добра, освободи помещение, – и показал пальцем на выход.
От возмущения я чуть не взорвалась. Значит, как за деньги, так кого угодно можно пропустить и даже потайной лаз показать, а если поговорить со мной, дочерью хозяина мастерской, так сразу «посторонняя»? Этот тип уж точно ни днем ни ночью не разрешил бы мне пройти в мастерскую. Но через мгновение, взяв себя в руки, сообразила, что главное я из него все же выудила. Смена вахтера подходит к концу, а значит, ни его, ни Зацепко этой ночью здесь не будет. А как быть с его напарником, я придумаю.
Осталось разнести заказы тетушки и дождаться ночи!
Глава 15
Говорят, на той стороне Алура люди ориентируются не только по часам, но и по движению небесного огненного светила. У нас же небо всегда затянуто смогом или смогом с дождевыми тучами. Вот как сейчас. Утро выдалось неприветливым: моросил холодный дождь. Но непогода меня мало волновала. Я летела по улице как на крыльях, лавируя среди суетившихся прохожих, хотелось поскорее разнести все заказы. При одной мысли, что сегодня, наконец, попаду в отцовскую мастерскую, меня охватывало то нетерпение, то восторг, то гнетущее беспокойство. А иногда все сразу: кто знает, как оно повернется на самом деле?
В тетушкином списке имелось шесть адресов. Еще дома я мысленно распланировала более-менее удобный маршрут, чтобы сразу после заказов, с наступлением темноты и комендантского часа, меньше слоняться по улицам и поскорее добраться до библиотеки.
Когда я оказалась возле кафедрального собора святого Винцека – покровителя Северного Москинска, на костельных часах пробило девять утра.
В пятнадцати минутах ходьбы от собора – мастерская «Багеты и рамы» господина Новицкого. Первый пакет с юбками занесла его супруге. Со вторым заказом пришлось подняться по улочке с ремесленными мастерскими и маленькими магазинчиками, которая была узким проходом между базарными рядами. Здесь сразу два пакета отдала двум усатым могучим близнецам. Перед дверями с незамысловатой вывеской «Два сапожника» в кожаных фартуках сидели на табуретках два брата, похожие друг на друга как две капли воды. Братья выстукивали молоточками по каблучкам детских ботильончиков, надетых на высокие сапожные лапы. У усатых братьев было хорошее настроение, и они расплатились со мной на целых десять долей больше положенного. Я попыталась объяснить, что сверх обговоренного с тетей не нужно, но те и слушать не стали. Ну что ж… Хозяин – барин. Сердечно поблагодарила и пошла дальше.
Дождь кончился, и я, воодушевленная замечательным началом дня, зашла в два-три магазинчика, а затем улочка кончилась, и я попала в самый центр базарного ряда.
На каждом углу стояли паровые уличные тележки с грилем, где можно было за пять долей позавтракать горячим бутербродом с чаем. Зловонные испарения нечистот немного приглушались ароматами рыбы, корицы и лука. Звонкоголосые мальчишки-газетчики, горланя, разносили свежий выпуск «Москинск-Рид». То тут, то там раздавались трели велосипедных звонков. Сновали мелкие клерки с толстыми и потертыми картонными папками под мышкой. Девушки, служащие и рассыльные, в длинных платьях из коричневого сукна, с белыми накрахмаленными воротничками и в фартуках, семенящей походкой спешили по делам своих нанимателей.
На всех них я поглядывала с чувством легкого превосходства. Они казались мне людьми подневольными, выполняющими чужие распоряжения. А у меня, кроме заказов отремонтированной одежды, была собственная цель, о которой не знала даже тетушка Ойле.
Уличные паровые тележки с грилем
Я пробилась через весь этот гомон и оказалась возле расставленных на земле лотков с овощами. Торговала ими дама средних лет в роговых коричневых очках и в черных грязных перчатках без пальцев. Приняв у меня сверток с заказом, она быстро рассчиталась и посмотрела на меня поверх очков. Так внимательно, что я поежилась.
– Барышня, а вам, случайно, работа не нужна? – вдруг спросила она. – С полным социальным пакетом. Мой сын никак напарника найти не может.
– Вообще-то, нужна, – сказала я, но, наученная горьким опытом, переспросила: – А что за работа?
Дай бог, она здесь не от мадам Баттерфляй!
– Чистильщик обуви, – сказала женщина и протянула желтый клочок бумаги с расплывшимся жирным пятном. – Вот адрес. Вас будут ждать к четырем! Не опоздайте!
Вот так удача! Посмотрела адрес – улица Верхоглядова, 189. Это в другом районе города. Но упустить шанс подработать нельзя, тем более мне осталось всего-то два заказа разнести: забежать на почту и найти продавщицу хозяйственных мелочей. Времени достаточно. Я сунула бумажку в карман плаща.
Добралась до перекрестка Огнеборская – Костомарова, где вчера разогнали митингующих, и приблизилась к высокому угловому краснокирпичному зданию с вывеской «Почта. Телеграф».
"Почта. Телеграф"
Нашла сотрудницу Полину, стройную девушку в элегантном форменном мундире с блестящими медными пуговицами. Пока она отсчитывала за ремонт 50 долей, я разглядела на левом лацкане ее мундира малюсенький значок – бронзовый листок клевера, а в центре голубой стеклярус. На форменном темно-зеленом сукне его почти не было видно, но я готова была поклясться: точно такой же знак я видела у девушки на митинге, которая рассказала мне про «Виту Индустрия». Не может быть, чтобы это было простым совпадением…
Несколько секунд я решалась, спрашивать или нет, но подумала, что другой возможности встретить кого-то из братства может и не представиться. Набрала в грудь воздуха и негромко, но сразу в лоб задала вопрос:
– Вы из «Вита Индустрия»?
Девушка в мундире отдала мне отсчитанные монеты и прищурилась.
– С какой целью интересуетесь?
– Мне нужен кто-то, кто мог бы рассказать про моих родителей, – ответила я честно.
– Кто они?
– Именно это я хотела бы выяснить… – горько усмехнулась я.
– Все рассказать не смогу, сама новенькая. Тебе нужен кто-то из старших.
– А кто ваш руководитель, в смысле самый главный?
– Не главный, а главная. Это женщина – вдова какого-то магната с той стороны Алура, – заговорщически сказала она. – Вот не святая ли? – Девушка изогнула правую бровь. – Ей от мужа по наследству перешли огромные деньги и небольшой флот, и вместо того, чтобы богатство прожигать, она финансирует наше братство.
Вопросы финансового обеспечения братства интересовали меня меньше всего, а уж тем более если поступают они с другой стороны реки – мне при любом раскладе туда путь закрыт.
– А зачем им это нужно?
– Ну… – Девушка собрала губы смешным бантиком и дернула плечом. – Что тут непонятного? – Она подозвала меня пальцем, нагнулась через весь свой стол с письмами и телеграммами и прошептала: – Свержение монархии.
Я отпрянула, словно меня кипятком окатили. Одно дело – разработка искусственного благотурина, а другое – свержение императора! Неужели и к этому отец имел отношение?
– А что удивляешься? – спросила девушка. – Разве не видишь, сколько нынче недовольных. Людей казнят, когда они доброе дело сделать пытаются.
Я сглотнула.
– Так как бы их найти?
– Понятия не имею, – ответила служащая почты. – Перед митингом нас оповещают и собирают на разных квартирах. Заглядывай ко мне, если что узнаю, сообщу.
Я вышла на улицу и снова попала под дождь. От здания почты пробежала пару кварталов и оказалась возле уличного прилавка с навесом, заставленного лотками с мелким промышленным и канцелярским товаром. Под навесом стояла дородная широкоплечая женщина в пестрой широкой юбке и фиолетовом свитере крупной вязки. На ее щекастом лице сильно выделялись толстые губы и темно-красный, почти бордовый, мясистый нос.
Для проверки я уставилась в бумажку и сверилась с адресом: шестая и последняя в списке заказчица – Тамара Козловская, продавщица хозяйственных мелочей.
Просто великолепно, я устала, промокла и проголодалась, но на сердце было легко. Я успеваю на работу к четырем, отрабатываю смену до комендантского часа и оттуда сразу в мастерскую.
Подошла к лотку и, оказавшись под козырьком, вытерла с лица капли дождя. Стащила сумку с плеча и, достав нужный сверток, протянула краснощекой и мясистоносой продавщице.
– Вы Тамара Козловская? Я от портнихи Ойле.
– Она самая, – хриплым и грубым голосом ответила продавщица. – Неужто Ойле помощницу наняла? – удивилась она и принялась высвобождать из бумаги юбку с воланами и рассматривать места швов. – Разбогатела, что ли?
– Я ее племянница, помогаю немного.
Руки женщины зависли над юбкой.
– Это что ж, ты та самая, у которой…
– Да. – Я не дала договорить, поскольку сразу догадалась, про что Тамара Козловская хотела спросить. – Та самая.
Лицо женщины вытянулось.
Она завернула юбку в сверток и положила под прилавок, а сама как ни в чем не бывало деловито закружила над своим товаром и не собиралась платить. Я подождала несколько минут и не выдержала.
– Простите, но вы не рассчитались за ремонт юбки, – любезно, но настойчиво напомнила я.
Продавщица театрально выпучила глаза и прижала к груди растопыренные пальцы.
– Что ты такое говоришь! Минуту назад отдала тебе новенькое эйри!
Никакого новенького эйри она мне не давала. Я сделала шаг, нагнулась через прилавок, намереваясь отобрать принесенную мною юбку, но в это самое мгновение откуда ни возьмись со стороны серого глинобитного здания раздался противный свисток. Отбивая широкий шаг черными хромовыми сапогами с металлическими набойками, к нам направлялся жандарм с самым серьезным видом и с шашкой.
– Барышня! – закричал он. – Руки прочь от прилавка!
– Эта женщина не заплатила за ремонт юбки! – Сцепив зубы, я бросила на наглую продавщицу гневный взгляд.
Мне показалось, что толстый нос женщины сделался еще темнее и толще. Уперев руки в боки, лицемерная дама ожидала жандарма как своего спасителя. Как только служитель закона подошел к нам, продавщица, не моргнув глазом, прикинулась бедной овечкой. У нее даже голос изменился: из хриплого и грубого сделался проникновенно заискивающим.
– Уважаемый жандармерий! Эта девушка пытается взять с меня двойную оплату. – Она снова приложила к груди руки и изобразила жалостную мину. – Если бы у тети Тамары были лишние деньги, неужели она не пожалела бы сиротку? Но у нее нет излишков, вы же понимаете?
Наверное, мои глаза увеличились до размера кофейных блюдец. Про какую двойную оплату она говорит?
– Не беспокойтесь, мадам Козловская, сейчас разберемся, – поспешил заверить ее жандарм и обратился ко мне: – Предъявите документы.
– Мон Амбросимова, – отчеканила я, продолжая бороться с нахлынувшей волной злости. – Паспорта с собой нет.
– Что паспорта нет – очень плохо. В любом случае придется заплатить штраф.
Штрафов мне еще не хватало!
– За что штраф? – Я едва не задохнулась от возмущения. – За то, что нет с собой паспорта?!
– За то, что вы, милочка, – жандарм уставился на меня, вытянув из-за тугого воротника щетинистую шею, – устроили на торговой улице беспорядки.
– Это я-то устроила беспорядки? Да это она обманула сначала меня, а потом вас! Не отдавала она мне никаких денег!
– Цыц! – прикрикнул на меня жандарм. – Без доказательств попрошу обвинений не предъявлять. – Теперь он заговорил гораздо строже. – Не хотите выплачивать штраф, придется пройти в отделение до выяснения обстоятельств. Но предупреждаю: жуликов в камерах много, месяц можете прождать, пока дойдет очередь до вас.
Я почувствовала, что еще немного – и расплачусь. Или того хуже, сначала поколочу жандарма и противную врунью Тамару Козловскую, а уж потом расплачусь. Но мой разум вовремя прояснился: за такое аморальное поведение меня не месяц продержат в отделении, а всю оставшуюся жизнь.
– Я не хочу в отделение. Сколько я должна заплатить?
– Думаю, пять эйри достаточно.
– Сколько? – У меня открылся рот. – Но это все, что у меня есть!
Жандарм молча пожал плечами.
– Или отделение… на месяц…
Я сняла с плеча сумку, сунула руку в потайной внутренний карман и вынула все, что собрала за сегодняшний день с клиентов. Принялась отсчитывать пять эйри.
– Главное, что есть… – многозначительно заметила Тамара Козловская, приподнимаясь на цыпочки из-за своего прилавка. – А вон и мой эйри! – Она тыкнула в мою ладонь толстым указательным пальцем.
– Чушь! – огрызнулась я. – Не ваши это деньги и никогда вашими не были!
Сердце колотилось от ярости.
Всучила в руки жандарма штраф. Пяти оставшихся долей разве что на бутерброд с чаем хватит. Но самое главное – я подвела тетушку Ойле, лишила ее суточного дохода! Теперь придется сломя голову нестись на работу с «полным социальным пакетом», соглашаться на любые условия, чтобы отработать эту сумму.
Немного изображений города
И самое главное – карта города!
Река Алур разделяет город на Северный и Южный Москинск.
Работа ждала меня на улице Верхоглядова, проходившей через весь Северный Москинск параллельно улице Огнеборской, в противоположном конце. То бегом, то быстрым шагом, взмыленная, я очень торопилась. Ужас как не хотелось прийти домой с пустыми руками, а судя по тому, что начало темнеть, к четырем я опаздывала. Одно хорошо – бежала уже без тяжелой сумки!
Не чувствуя под собой ног, почти бегом приближалась к нужному повороту, когда, вывернув из-за угла общественной бани, на меня со всего маху налетел рыжеволосый парнишка с оттопыренными ушами в грязном прохудившемся комбинезоне – на вид лет десять, не больше.
– Кому работа? Полный социальный… – орал он истошно, но договорить не успел – тоненький голосок оборвался, когда его владелец уткнулся аккуратно вздернутым носом мне в плечо.
Я схватила мальчишку за плечи.
– Ты что, не видишь, куда бежишь? – спросила я, отодвигая его от себя, а про себя подумала: уже второе предложение за день, а говорят, в Москинске работы нет…
Выпрямившись, паренек бросил на меня короткий взгляд и покрутил в руках сломанную пополам фанерку с надписью «Требуется ответственный работник. Обращаться тут же».
– Не видел, – шмыгнул он носом. – А теперь еще и от хозяина попадет, что замену не нашел. Человек, который обещал к четырем, не пришел.
– Замену на работу?
– Ага…
– Что за работа?
– Башмаки клиентам чистить.
У меня сердце упало. Это на мое место ищут замену?
– Верхоглядова, 189? – спросила его.
Паренек кивнул.
– Ну, тогда ты нашел, кого искал. Это я опоздала к четырем.
Мальчишка, приподняв рыженькие брови, удивленно рассмотрел меня с головы до ног. Потом, не задавая лишних вопросов, кивнул.
– Меня Филькой зовут, будешь работать рядом со мной. А от хозяина тебе ох как попадет, полтора часа кресло пустует.
Филька схватил меня за рукав и потянул за угол, откуда только что появился. Хоть он и был мал ростом, едва доставая до моего плеча, я, измотанная длинной дорогой, еле за ним поспевала. По дороге он не умолкал: рассказал, что, кроме него, в его семье еще шестеро братьев и сестер. Живут они на привокзальной площади в маленьком общежитии, где на одну кухню приходится еще пять таких семей. Мама работает прачкой и, как тетушка Ойле, едва сводит концы с концами.
– Моего отца забрали тянуть железнодорожную ветку до Темного анклава, – с гордостью заявил Филька, но тут же уголки его губ опустились. – Правда, уже месяц от него ни слуху ни духу.
Может быть, паренек что-то путает? Когда я уезжала учиться, проведения железнодорожного пути до анклава не было даже в проекте. Год назад в «Москинск-Рид» читала интервью руководителя Комитета биомагических изысканий. Как сейчас помню, статский советник Леопольд Юзуфов с полной уверенностью сообщал, что аномальная территория в данный момент никому ничем не угрожает. За пятьсот лет, как ее открыли, биомаги только один раз зафиксировали вспышку излучения, тогда границы анклава сдвинулись в сторону Южного Москинска. Было это сто лет назад.
– Ты точно про Темный анклав говоришь? – уточнила я. – Насколько я знаю, слухи о его активности – преувеличение.
– Куда там, – махнул рукой Филька. – Последние полгода как с цепи сорвались. Люди говорят, что твари могут прорваться в любой момент.
– Ну, это навряд ли… – возразила я, но тут же нахмурила брови и вспомнила про колонну новобранцев у ворот комиссариата. А зачинщик митинга называл кого-то живодерами и протестовал против поставок «живой наживы для нечисти». Может, в действительности все обстоит гораздо серьезнее?
– Вряд ли или нет, но отец, когда последний раз приезжал, по секрету сказал, что один патруль не вернулся, – серьезно поделился со мной парень. – А где твои родители?
Такого вопроса я от болтуна Фильки не ожидала, сердце подскочило к горлу, и я ничего не придумала лучше, как промолчать. Допытываться паренек не стал.
Рабочее место располагалось у центрального входа конструкторского бюро. Рядом с широкими бетонными ступенями стояли два высоких кресла, обитых потертым дерматином. Филька шустро огляделся по сторонам, видно высматривая строгого хозяина, и, удостоверившись, что горизонт чист, деловито приставил меня к рабочему месту справа и всучил банку с гуталином, кусок затертой замши и щетку.
– Чистить умеешь? – спросил он. Я отрицательно покачала головой.
– Значит, так, – со знанием дела начал Филька. – Сначала очищаешь обувь от грязи вот этой тряпицей, а потом щеткой в несколько слоев наносишь гуталин и до одури трешь, пока не появится блеск. Запомнила?
Только рыжеволосый Филька закончил свой инструктаж, как на мое кресло уселся первый клиент – господин в кожаном плаще и высокой шляпе. Из-под шляпы выглядывали черные аккуратные бакенбарды. Глаза его были светло-серого цвета, а цепкий взгляд словно заглядывал в душу. Подумалось, что таким типам дорогу лучше не перебегать – проглотит, не подавится. В руках мужчина держал трость с бронзовым наконечником в виде головы льва. Он господина приятно пахло одеколоном – я бы даже сказала, до неприличия приятно, особенно здесь, среди въевшихся даже в булыжники запахов канализации и сточных вод.
Моя бабочка, до этого мгновения обычная брошка, сидела на воротнике и ничем не давала о себе знать. Тут, как на беду, застрекотала крылышками, отцепилась от воротника и давай маячить между мной и господином, словно бешеная пчела. Мне пришлось несколько раз подпрыгнуть, прежде чем я смогла поймать в кулак взбеленившееся насекомое. Засунула его в карман плаща.
– Извините. – Я виновато улыбнулась. Поправила выбившуюся из прически прядь и стала раскладывать перед господином на земле свой нехитрый инвентарь. Сапоги у господина были новые, хромовые, с широкими голенищами, но в пыли и с засохшими кусочками грязи. Определенно обувь нуждалась в чистке.
– Это твоя бабочка? – вдруг поинтересовался мужчина.
– Моя.
Он прищурился и осмотрел меня оценивающим взглядом. Стало неловко, и я сосредоточилась на работе. Лишь бы не встречаться с ним глазами.
– Кто ее оживил? – Мужчина не отступал.
– Я, кто же еще, – взметнула на него ресницы.
Господин изящно изогнул бровь.
– Вы знаете, как из механической игрушки сделать живое существо?
– Разумеется, я же…
Мы так увлеклись разговором, что не сразу услышали перебранку рядом.
Клиент в соседнем кресле был чем-то недоволен. Я подняла глаза: опрятный молодой человек в темно-синей военной форме с выбитой на горжете надписью «15–28 ТА-65». Знаки отличия указывали на принадлежность к вооруженным силам у Темного анклава.
– Идиот! Ты поцарапал лак на сапогах! За такое руки отрубить! – бушевал офицер.
– Прошу, заплатите! Я не ел два дня! Я все замажу, и видно не будет! Вот увидите! – взмолился Филька, шмыгая носом. И принялся по новой выдавливать ваксу из почти пустого тюбика.
Офицер презрительно скривился и оттолкнул Фильку носком лакированного сапога. Паренек кубарем покатился по каменному тротуару и оказался у моих ног. Мой пульс подскочил. Позабыв о своем клиенте, я подбежала к Фильке и помогла ему подняться.
– Как вам не совестно! – крикнула я офицеру. – Он ведь еще ребенок!
Военный уставился на меня, сощурив полыхающие злобой глаза. Я распрямила плечи, краем глаза заметила Фильку, потирающего ушибленное бедро. Офицер поднялся и в два шага оказался передо мной. Сдавать позиции я не собиралась. Нахал занес руку, и я уже было зажмурилась, готовясь к неминуемому удару, как случилось невообразимое: кулак офицера пролетел мимо моего лица и, описав дугу, ударил хозяина в челюсть, да с такой силой, что тот, потеряв равновесие, покачнулся и упал на землю. Я не могла поверить своим глазам.
– Что за чертовщина здесь творится? – послышался хриплый прокуренный голос откуда-то с лестницы.
Для справки
Симберская империя (Царская Симберия) – государство, простирающееся от Северной Европы на западе до Средней Азии на востоке, где северо-восточные ее берега омывают воды Сурового океана – наибольшего по площади и по глубине океана Земли.
Государственным строем Симберской империи является абсолютная монархия. Правит Симберской империей Морозов Николай I, Император всея Симберии, обладающий неограниченной властью.
Столица Симберской империи – город Москинск. С запада Москинск прикрывают неприступные Живетские горы, откуда берет свое начало бурная река Алур, разделяющая столицу на две неравные не только по размеру, но и по качеству жизни территории: Северный и Южный Москинск.
Южный Москинск – колыбель технопрогресса и процветания магии. Там расположен императорский двор, к которому относятся император, Совет министров, государственные Комитеты, Судебный орган, а также общество так называемых биомагов (людей, обладающие древней магией). Все биомаги занесены в Единый реестр биомагов и находятся в ведомстве Комитета биомагических изысканий.
Северный Москинск, также называемый старым, – самый густонаселенный район города с ярко выраженной индустриально-производственной специализацией и низкой социальной политикой.
Денежная единица в Симберской империи – эйри. Одно эйри содержит 50 долей. Деньги выпускаются в бумажных ассигнациях и монетах.
В крайней, незаселенной северо-восточной равнинной части Симберской империи, захватывая воды Сурового моря, существует аномальная зона. Впервые обнаруженная пять столетий назад и получившая название Темный анклав. Вблизи анклав выглядит стеной из плотных облачных образований темно-серого цвета, наивысшая точка с земли не просматривается. Внутри облака фиксируются яркие вспышки, напоминающие молнии красного, желтого и синего цвета. Компасы у границ анклава ведут себя странно и выдают неверные показания. Биомагам империи до сих пор не удалось изучить, что же находится внутри анклава, но ходят слухи, что там обитают страшные чудовища, а время замедляет привычный ход.
Чуть более века назад биомаги зафиксировали первое изменение границ Темного анклава – сместились на полметра в сторону Южного Москинска.
Второе изменение границ произошло в сентябре 1849 года. Больше обычного участились вспышки излучения, но самым серьезным и пугающим знамением стало исчезновение патруля и нескольких рядовых биомагов. В связи с этим властями принято решение ежегодные плановые проверки активности анклава заменить на регулярные. Для этого протянуть вокруг видимых границ анклава железнодорожную ветку и вдоль нее отстроить специально оборудованные станции, чтобы в случае проникновения чудовищ в наш мир вовремя среагировать.
Глава 16
Я подняла глаза. На ступеньках кондукторского бюро, уперев руки в боки, стоял толстопузый мужик на две головы выше меня, с темными, стриженными ежиком волосами.
