Текст книги "Одержимость мастера (СИ)"
Автор книги: Алиса Холин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Я сглотнула.
Вцепилась в ручку еще крепче и встала в полный рост. Холодный ветер рванул воланы платья. Паролет качало, но на ногах я держаться могла. Глянула сверху на господина Макильских – дугообразный рожок-штурвал хаотично крутился из стороны в сторону, а руки биомага безжизненно болтались на коленях.
Мы планировали прямо на газон перед домом господина Макильских.
А у меня была всего одна попытка.
Глава 39
Когда господин Макильских перед вылетом на императорский прием сказал, что обратно за штурвалом полечу я, новость меня страшно развеселила. Ну и шутник, оказывается, мой наниматель, подумалось тогда. Теперь же его шуточка обрела катастрофически зловещую остроту. С трудом верилось, что весь этот ужас происходит взаправду. Пару раз хотелось ущипнуть себя. А вдруг кошмар мне просто снится! Бывают же сны, когда погружаешься в похожее на бред цепенящее виде́ние, при этом понимаешь – это всего лишь сон, но выбраться из тягучей дремоты получается не сразу. Следом промелькнула мысль (позже я оценила ее спасительной): начну проверять, во сне я нахожусь или в реальности, потеряю драгоценные минуты, возможно последние в своей жизни.
Решила судьбу не испытывать и все силы направить на то, чтобы добраться до штурвала. Потянуть его на себя и постараться приземление сделать плавным. По крайней мере в теории это выглядело благоразумным. А там будь что будет.
Хотя нет! Что я такое говорю? Не хочу «будь что будет», я должна сделать все, чтобы мы с господином Макильских остались живы! Заторможенный от паники инстинкт самосохранения в одно мгновение пришел в режим полной боевой готовности. Держась левой рукой за подлокотник кресла биомага, я осторожно разжала пальцы правой. Освобождая ноги для каскадерских маневров, задрала юбки как можно выше. Встала на свое сиденье. Налегла животом на спинку впереди стоящего кресла. Ноги мои, болтаясь, тут же повисли в воздухе. Цепляясь руками за бортики, начала переползать через господина Макильских к панели приборов. Холодный ветер рвал юбки, грохотал мотор. До ушей донесся шум деревьев, наверное, мы полетели над лесом. В этом чудовищном сочетании звуков и собственной паники руки, наконец, достигли долгожданной цели. Ухватилась за штурвал как за спасательный круг, словно желаннее него не было ничего на свете. Дернула на себя. Нос паролета, обтянутый блестящей прорезиненной тканью, тяжеловесно приподнялся. Слишком резко и слишком высоко! Отчего мы тут же взметнулись обратно в небо. Я сменила тактику: расслабила пальцы и заметила, что штурвал в моих руках послушно повторяет все мои движения. Полминуты хватило на то, чтобы мы с паролетом настроились на одну волну и начали плавное приземление.
Лес остался позади.
С места пилота, правда, с нетрадиционной позиции управления (ноги мои так и болтались в воздухе), я наблюдала приближение большой скошенной лужайки, на которой возвышался замок господина Макильских. До каменной стены оставалось метров сто.
Летающая машина дернулась вниз и жестко коснулась земли колесами. Толчок едва не выбросил меня из кабины. Удержалась каким-то чудом. Через мгновение машина снова коснулась земли, задрав хвост вверх и клюнув носом. Дальше случилось невероятное: мы приземлились и покатились! Хотелось закричать от радости! Однако длилась она недолго, до тех пор, пока я не осознала, что паролет не собирался останавливаться. На всех парах, словно грозовая туча, машина неуклонно двигалась и неслась в стену замка. Что делать дальше, я не знала. Все мои экстремальные идеи иссякли. Прикусила губу и почувствовала во рту металлический привкус крови. Мысленно начала прощаться с белым светом.
Неожиданно меня больно ухватили за запястье и, не церемонясь, оторвали от штурвала, смяли в охапку и навалились сверху. Мелькнула запоздалая мысль – господин Макильских пришел в себя и вовремя успел заглушить двигатель.
Паролет остановился.
Сквозь вязкий, обволакивающий гул я услышала, как до моих ушей долетает что-то неразборчивое, похожее на рык.
– Так и будешь лежать? – наконец разобрала я какое-то время спустя.
Тяжелая рука, обхватив спину, покоилась у меня на плече и, слегка похлопывая, приводила в чувства. До меня дошло, что все это время я лежала, уткнувшись головой в скомканное согревающее одеяло господина Макильских, которое находилось у него на коленях. Сгорая от стыда, сгруппировалась, сползла с плеча нанимателя обратно в свою кабинку. Зубы выбивали чечетку, мир ходил ходуном, а ноги, едва коснувшись пола, немедленно подогнулись. С неимоверным трудом держась за бортики паролета, я сумела устоять.
– Ты нас чуть не убила, – не поворачивая головы, прохрипел биомаг. Голос в прежней своей звучности и выразительности к нему еще не вернулся. Видимо, телом он тоже не мог полностью управлять.
– Что же здесь удивительного? – ехидно хмыкнула я, стуча зубами. – Инструктаж при посадке вы не провели.
– А ты бы стала слушать?
– Нет! – здесь я выпалила. Он и сейчас продолжает шутить! – Даже больше скажу вам, господин Макильских. Если бы я знала, что вы в полете потеряете сознание, ни за что не полетела бы с вами.
– Вот видишь, – биомаг попытался пошевелить плечами, но у него ничего не вышло, – по-другому так быстро мы бы не оказались дома. Иногда риск – единственное, на что можно рассчитывать.
– А если бы мы и вправду разбились?! – обратилась к затылку биомага.
– Тогда бы Распрыкин с Комитетом безопасности изъяли мои разработки и миру все равно пришел бы конец.
Я замолчала. С какой стороны ни посмотри, господин Макильских выглядел правым. Остаться при дворе в поисках доктора и дать новому главному биомагу возможность порыться в лаборатории моего нанимателя казалось еще более рискованным мероприятием.
– Давайте помогу вам спуститься, – поколебалась я. – Кажется, одному вам не справиться.
– Лучше поторопись и как можно скорее приведи Снека, он поможет мне дойти до кабинета.
Я вылезла из пассажирской кабинки на крыло.
Из-за серого дождевого облака показалось солнце. Воздух был свеж и чист, отчего головокружение усилилось. Я дождалась, когда мир вернулся к привычному своему ходу, и спрыгнула на землю. Упала в мягкую траву. Запахло розами и влажной землей. Кое-как поднялась и на ватных ногах, спотыкаясь, побежала к центральной лестнице замка. Со всей силы придавила ладонью кнопку звонка и услышала, как внутри зазвенели знакомые колокольчики. Снек едва успел отворить дверь, как я, обессиленная, рухнула прямо ему в руки.
Глава 40
Дворецкий любезно помог мне устоять на ногах.
– Добрый день, госпожа Мон, – немного удивленно поприветствовал он меня.
– В паролете господин Макильских! – выпалила я, не успев отдышаться. – Ему плохо. Нужна помощь. Кажется, его отравили!
Снеку хватило нескольких мгновений, чтобы усвоить новую информацию. Его лицо вытянулось, плечи расправились, он отодвинул меня одной рукой и вышел на крыльцо. При этом скомандовал мне из дома никуда не выходить. Сказал это так сурово, словно перед ним была не взрослая девушка, а неразумное нашкодившее дитя.
– Я не собираюсь… – попробовала возразить, но Снек захлопнул дверь.
Насупилась. Подулась немного на невежливого дворецкого, но потом задумалась. Вполне возможно, он действовал по разумным усмотрениям, может быть даже по инструкциям господина Макильских. А раз так, то следует прислушаться к его пожеланию. Решая, что делать дальше, я заковыляла на кухню к Анне – не терпелось поделиться своими злоключениями. Не успела сделать и шагу, как из-за угла вылетела она сама, собственной персоной.
– Девочка моя! Как хорошо, что вы так скоро приехали, – вытирая руки о передник, запричитала она дрожащим голосом.
Острое желание делиться чем бы то ни было у меня резко пропало. От тревожного напряжения, исходившего от кухарки, у меня неприятно сжался живот. Ну что еще приключилось?!
– По аппарату передали от вашей тети сообщение!
Я напряглась. Тетушка по пустякам звонить бы не стала. К тому же не помню, чтобы услышала фразу «звонок от тетушки», Анна четко произнесла «от тети передали сообщение». Звонила не она сама. Наверняка произошло что-то нехорошее. Мое сердце набатом забилось в груди, заполняя уши невыносимым давящим шумом.
– Крепитесь, Мон… – вздохнула Анна и произнесла, будто выстрелила из револьвера: – Вашу тетю арестовали за неуплату налогов и посадили во временную долговую камеру. Однажды моего соседа так же упекли. Мы всей улицей собирали залог…
Она говорила и говорила, а я, открыв рот, отказывалась верить в то, что торопливо сообщала эта добродушная женщина. Признаться, после казни родителей я опасалась ареста тетушки Ойле, но совсем по другим причинам: укрывательство, пособничество, отказ от сотрудничества с жандармами выглядели куда более реальными. Хоть я и не совершила ничего преступного, но у законников свои понятия. Для них «дочь врагов империи» – клеймо, и, останься я в Северном Москинске, не было бы у меня ни единого шанса получить хоть какую-то мало-мальски приличную работу. А тут раз – и исчезла с глаз та самая «дочь врагов». К кому идти, где узнавать, куда подевалась? Конечно же, к родственнице, которая меня приютила. Но тетушку арестовали по другой причине, а значит, со мной не связанной. От этого, конечно, не легче, но арест «за неуплату налогов» ведет меня к совершенно другим размышлениям. Я точно знала, что долгов у тети Ойле не было, она даже умудрялась откладывать деньги, чтобы нас с Дин Доном увезти подальше от столицы. А не приложил ли руку к аресту ее бывший муж? Допустим, чтобы она перестала разыскивать сына. Если это так, то у меня еще одна причина встретиться с этим опасным типом. А где его еще искать, как не в аквалаборатории? Показательное выступление амфибий через неделю. Очень вовремя. Осталось выяснить, как на него попасть.
Вот только что делать с тетушкой? Я представила, как она одна в сырой каменной темнице, и содрогнулась. Сомневаюсь, чтобы моего аванса хватило для залога. Нет у меня, как у соседа Анны, улицы, которая враз помогла бы решить все мои проблемы. Ну что за черная полоса настигла нашу семью?! Как ни крути, как ни изворачивайся, выходит все одно – борьба с ветряными мельницами. С одним не успеваешь разобраться, как другое наваливается. Но выход-то надо искать… И мне в голову закралась такая паршивая идея, что от брезгливости я содрогнулась.
В дверях появились господин Макильских и Снек. Опершись на плечо дворецкого, биомаг нетвердым шагом зашел в холл. Вид у него был тот еще. Противоядия бы ему выпить, отлежаться, в себя прийти, да и мне не мешало с дороги хотя бы умыться. Но нет же, упрямству нанимателя можно было только позавидовать. Сейчас мы должны заархивировать все секретные разработки, а потом, если верить «предсказаниям» господина Макильских, ему предстоит встреча с Сержи и членами Комитета безопасности.
Неожиданно эта программа на вечер мне понравилась. Сосредоточиться на фактах и неторопливо поразмышлять об убийстве супруги господина Макильских у меня все равно не выйдет – в голове бедная тетушка Ойле. Заниматься с близнецами сил тоже нет. Вдруг они захотят прогуляться или вообще закатить музыкальный концерт. Пусть с ними побудет сегодня Анна. А я напоследок, одним глазком, посмотрю, как Ян Макильских собирается свои записи архивировать. Ну и цирк после всего ожидается превеселенький – представляю лицо Сержи, когда он не получит того, что пытается отнять у господина Макильских незаконным путем.
– С тобой все хорошо? – поинтересовался биомаг. – Снек рассказал про плохие вести из дома. Что собираешься делать?
Продолжая удерживать хозяина, дворецкий смутился, направил взгляд под ноги. Ну почему нельзя было мои семейные дела оставить в секрете? Я прикусила губу. Вызывать жалость у своего нанимателя не хотелось, но раз он и так все уже знает…
– Для выплаты залога у меня нет ни гроша. Боюсь, даже целого месячного жалованья не хватит. Мне остается одно – идти в услужение к мадам Баттерфляй.
Сказала и почувствовала, как где-то в центре желудка образовался противный комок из неоправданных ожиданий и разбитых надежд. Биомаг замер в шаге от меня. Его черные брови поднялись, а темные и опасные глаза впились таким проницательным взглядом, что сначала меня бросило в холод, а через секунду обдало жаром.
– Кто такая мадам Баттерфляй?
– Она… она держит салун, – скривилась я.
Мне показалось, что биомага сейчас разорвет от возмущения. Он побелел, потом по его щекам и шее пошли бордовые пятна. Минута у него ушла на то, чтобы обуздать свое эмоциональное состояние. И только после завершения всех внутренних бурных процессов он преувеличенно спокойно произнес:
– Я поражаюсь тебе, Мон. Ты настолько в себе не уверена, что не видишь вокруг себя других возможностей. Я хочу открыть для тебя мир биомагии, а ты, как трусливый заяц, готова забраться в самую глубокую нору, только бы не столкнуться лоб в лоб со своим призванием.
– Это не неуверенность, – заволновалась я, и мое сердце часто застучало. – Это страх за своих близких!
Бедному Снеку ничего не оставалось, как находиться рядом со своим хозяином в качестве костыля и быть невольным свидетелем наших разборок. Но господин Макильских, кажется, дворецкого даже не замечал.
– Не все ли равно? – отмахнулся он. – Послушай, ты играючи оживила мою механическую игрушку, а этого еще никому, понимаешь, никому не удавалось. Мои заклинания мог снимать только я.
– Ну… тут вы преувеличили… не совсем играючи, – призналась я.
– Да какая разница?! – Биомаг терял терпение. – Много раз воровали мои разработки, пытались повторить, но я еще ни разу не слышал, чтобы у кого-то это получилось. О каком салуне может идти речь? Твое место рядом со мной!
Я вздрогнула. Вспомнила нашу первую встречу. Нет, не в папиной мастерской, а гораздо раньше. Тогда, на набережной, господин Макильских поразил меня до глубины души. Перед глазами пронеслись детские мечты, будто не Армина, а я помогала ему в лаборатории, не она, а я стояла рядом во время представлений, помогая осуществлять самые невероятные эксперименты! А потом мы купались с биомагом в нескончаемых и заслуженных овациях. И может быть, даже что-то больше… Хотя нет! Про «больше» додумалось прямо сейчас.
– Может, дело в том, что я загадала желание? – тихо предположила я.
– Желание?
– Когда вы приезжали к нам на представление, я загадала, чтобы с вами снова встретиться. Вот… так и случилось.
Глава 41
Господин Макильских смотрел на меня не моргая.
В холле стало так тихо, что до моего слуха донесся треск лампочек.
– Тем более считаю вопрос закрытым, – выпалил биомаг. – Жалованье и премию я тебе обещал приличные. Надо выплатить раньше или больше – не вопрос. Завтра с Юреком поедете в участок и отдадите залог.
Глупо вышло. Он промолчал на мое откровение. Щеки пылали огнем, пока я корила себя на чем свет стоит. Зачем проговорилась про детское желание?.. Заставила переключить свое внимание на предложение господина Макильских, которое решало очень серьезную мою проблему. И все же сомнения останавливали. Прими я от него помощь, попаду в зависимое положение. Придется не просто работать на него, как было до этого, а понимать, что между нами в первую очередь деньги, которые я должна отдать. Вроде как драгоценные бумажки – камень преткновения, обязывающий находиться рядом со своим нанимателем. Но ведь это не так! Вернее, не только жалованье меня к нему привязало.
– Тетю привезешь сюда, по дому работы хватает, – словно расшифровав мои сомнения, добавил биомаг. – Этой работой она поможет тебе вернуть деньги за залог. И к тому же я планирую перевести тебя на другую работу, а значит, жалованье станет еще выше. По большому счету вы с тетей не заметите, как долг будет выплачен. Так – устраивает?
– Папочка, – прервала наш разговор Ева, не дав мне возможности отреагировать на вопрос нанимателя.
Мы резко посмотрели в сторону лестницы.
Дочь господина Макильских спускалась в холл со второго этажа, глядела она только на отца. Медленно и осторожно перешагивала ступеньки, одну за одной. Во всем ее существе, вытянутой шее, выражении лица, внимательном и настороженном, напряженном голосе, тихом и неровном, ощущалось что-то пугающее.
– Вы с Августом прочитали книги, которые я вам оставила? – всполошилась Анна и сделала шаг к лестнице, словно бы постаралась отвлечь хищницу от своей цели.
– Нет, – не прерывая шествия, холодно ответила Ева. На Анну она не взглянула, как будто та была маленькой букашкой, не заслуживающей внимания. Остановилась на последней ступеньке, направила на меня указательный палец и спросила у отца:
– Что это?
От неожиданного вопроса я растерялась, не понимая, как на него реагировать. Ева ко мне обращается как к неодушевленному предмету? Девочка сжала губы, пока они не побелели, наморщила лоб и медленно произнесла:
– Что она сделала с маминым платьем?
Ах, она про платье!
Я облегченно выдохнула и стала рассматривать, что же такого ужасного я «сотворила» с нарядом ее мамы. Опустила глаза и замерла: бальное платье цвета чайной розы, с завышенной талией и кружевными цветами по глубокому декольте превратилось в грязные лохмотья. Оно походило на чумазую медузу с разорванной и спутанной юбкой-капюшоном, которая невообразимым образом выбралась из морских глубин на сушу и теперь из последних сил пытается сохранить остатки достоинства. Наверное, помимо того, что намокла под дождем, я успела обтереть юбками бока паролета, да еще зацепить и порвать в нескольких местах воланы. Небольшим потайным швом не обойтись.
Дыхание перехватило, стоило вспомнить как я, обезумевшая, карабкалась через Яна Макильских к панели управления паролетом. До сих пор не понимаю, каким чудом мы остались живы. Пока я отчаянно пыталась спасти нас, ни разу не пришла в голову идея позаботиться о сохранности платья.
Вот, кстати, теперь стало интересно мне: а как по логике этой разбалованной девочки я должна была выглядеть после экстремальной посадки?! Даже Снек с Анной и те проявили больше сочувствия, чем родная дочка господина Макильских. Состояние платья волнует ее больше, чем жизнь отца!
На глазах Евы выступили слезы, и я мгновенно стушевалась. Почувствовала себя неуютно.
Ну что за темная сила проникла в мое сердце. Разозлилась на ребенка почем зря. Разве могла малышка знать, что в дороге с нами случилось? Бедная девочка увидела то, что напоминало о маме, и отреагировала совершенно искренним образом.
– Мон сделала это не нарочно, – сдержанно ответил биомаг. – Приведем мы платье в порядок. Не стоит из-за пустяка так расстраиваться.
– Папа, вместо того чтобы выписать ей штраф за ущерб, – Ева шумно перевела дыхание, – ты собираешься забрать ее на работу в свою лабораторию! А кто же тогда будет заниматься с нами?
Я не ослышалась?!
Интересно, господин Макильских подумал сейчас о том же, о чем и я? Мне почудилось, что обида Евы прозвучала не только по поводу платья, хотя она имела полное право высказать претензии – платье я действительно угробила. Не был ли причиной недовольства страх? В доме до меня сменилось семь гувернанток, и ни одна из них не задерживалась более чем на пару дней. Я знала, всем сердцем чувствовала, что со мной Ева была открытая, настоящая. Когда мы вдвоем секретничали в ее комнате, она делилась таким, о чем не знала даже Анна. Разве расскажешь сокровенное тому, кому не доверяешь? Как же приятно было тогда осознавать, что я кому-то нужна, что кто-то ищет моего тепла, внимания, ждет встречи, чтобы рассказать о сновидениях, просто поболтать или прогуляться по парку. С Августом все было не так. Правильнее было бы сказать, что к моему обществу он привык и благосклонно его терпел. Но с Евой я ловила себя на мысли, что становлюсь для нее большим, чем гувернантка. Как и она для меня – большим, чем воспитанница моего нанимателя. Когда Ева услышала, что отец предлагает мне новую работу, по ее мнению, означать для близнецов это могло одно – смену уклада, к которому она прикипела душой.
– Мон останется жить с нами, – мгновенно сообразил господин Макильских. – Все будет по-прежнему.
– Нет, папочка, я тебе не верю! По-прежнему в нашем доме больше никогда не будет! – Ева резко развернулась и стремительно побежала по лестнице наверх.
Коленки мои дрожали от усталости, руки – от волнения после разговора с Евой. Только теперь я почувствовала, как сильно измучилась за сегодняшний день, а до его завершения еще ой как далеко. Хотелось предложить господину Макильских, чтобы ему с архивированием секретных данных помог Снег. А самой броситься вслед за малышкой. Обнять ее, прижать к груди и дать понять, что никуда уже я от нее не денусь. В одной беде побывавшие, мы стали родными. Ева должна об этом знать!
– С минуты на минуту явится Распрыкин, – сердито сообщил господин Макильских и попытался ступить без поддержки, но его ноги подогнулись. – Помогите дойти до подвала, – сказал он дворецкому, едва успевшему хозяина подхватить. – А вы, Анна, займитесь детьми. Мон, за мной.
– Ты иди, иди, я присмотрю за детьми, хозяин не любит ждать, – тихо обратилась ко мне кухарка и пошла на второй этаж за Евой.
Я встрепенулась. Если мы сейчас не сделаем то, о чем предупреждал биомаг, в опасности окажутся и Ева с Августом.
Права маленькая Ева: спокойной и привычной наша жизнь больше не будет. Ее отец ворвался в мастерскую моего отца, такой решительный, бесстрашный и уверенный в себе, и словно вернул меня из сумрачного царства, откуда я никак не могла найти выход. Правда, тогда я зареклась, что ни за что не выберу основной работой занятие, отнявшее у меня родителей. А сейчас стало интересно, как все сложится, если я, как говорит господин Макильских, пойду по пути своего призвания?
Ведь тогда поменяется все-все-все…
Одной рукой Снек придерживал хозяина, второй отворил дверь в подвал, тот самый, откуда мне помог выбраться господин Темников.
Бешено заколотилось сердце, едва не выпрыгивая из груди. В этот самый момент мне впервые после отчисления из колледжа захотелось вновь прикоснуться к тайному миру биомагии. Погрузиться с головой в книги с секретными биомагическими разработками и заклинаниями, узнать, что находится в каждой колбе, баночке и пробирке в лаборатории господина Макильских. Любопытство и исследовательская жажда захватили меня в плен до дрожи, растеклись по всему телу и сосредоточились на кончиках пальцев.
Глава 42
Из подвального помещения мерцал желто-голубой свет. В нос ударил знакомый кисловатый запах химикатов.
– Дальше мы сами, – сказал биомаг дворецкому и отстранился. Уперся руками о стену и медленно стал спускаться по ступенькам вглубь.
– Вам очень больно?
– Закрой дверь, – почти шепотом ответил он мне, вдыхая воздух сквозь стиснутые зубы.
Я мигом закрыла за нами дверь, обитую с обратной стороны серебряным листом, и мы остались отрезанными от целого мира со всеми его нескончаемыми проблемами. Заклинательная руна, которая прежде была нанесена углем в центре двери, исчезла. Остальная обстановка осталась нетронутой: разбросанные по углам странные механизмы и запчасти, машинописное бюро с печатной машинкой, картотечный шкаф, механизм, удерживающий сверкающий кристалл, три костюма с серебряными шлемами и брезентовые мешки.
Я не смогла долго наблюдать за тем, как господин Макильских, сгибаясь в три погибели, спускается по лестнице, того и гляди покатится кубарем. Забросила его руку к себе на плечо и буквально поволокла биомага через два, благо совсем маленьких, в три ступеньки, пролета.
Спустились.
Ногой выдвинула табуретку из-под машинописного бюро. Пододвинула к стене и усадила господина Макильских.
– Подай мне стеклянный флакон с фиолетовой этикеткой в правом верхнем ящике, – кивнул он в сторону шкафа.
Я потянулась к полке, куда он указал.
– Вы справитесь? – с недоверием спросила я. – Вы очень бледный, а до этого щеки пылали. Что с вами происходит?
Биомаг взял протянутый пузырек, смочил губы парой капель эликсира, пахнущего миррой и нардом.
– Посмотрим, – рассеянно ответил Ян Макильских. – Все зависит от того, как подействует антидот.
– А когда он начнет действовать?
– Черт его знает. – Биомаг пожал плечами. – Через пару минут или вообще не подействует.
Я поджала губы.
– Согласно моим подсчетам, шансов у меня немного.
– То есть как?! – Я уставилась на господина Макильских, пытаясь понять, в шутку он говорит или всерьез. – Вы же говорили, что ничего страшного! Что это и не яд вовсе, нейтрализует всего на несколько часов!
– И да и нет, – спокойно ответил биомаг, сделав глоток антидота. – К сожалению, я поздно понял, что анклав сыграл со мной нехорошую шутку. Боюсь, я уже больше оттуда, чем здешний. И близнецы мои… впрочем, ты сама скоро все узнаешь. Темный анклав – это как отдельная вселенная со своими уникальными физическими законами. Люди боятся, потому что не знают предназначения этой природной системы. Она изменчива, капризна и меняет любого, кто туда попадает.
– Вы хотели сказать – убивает?
– Там не только тьма. Та бабочка, что ты оживила заклинанием, – она оттуда.
– Как такое возможно? – недоверчиво покачала я головой. – Там же, кроме страшных демонов, разрывающих людей в клочья, непроглядный туман с молниями и ядовитым излучением! Я вообще не понимаю, как вы оттуда возвращаетесь живым!
Биомаг чуть улыбнулся.
– Ты видишь лишь часть целого. Можно застрять в одном из оптических обманов и пойти по самому страшному порождению анклава. Первое время в анклав я ходил со всем этим снаряжением, потому что боялся. – Он показал рукой на костюмы с серебряными шлемами. – А потом понял: если попытаться войти с системой анклава в унисон, он не опасен. Но людям сложно принять такую простую истину. Потому что таким, как Темников, выгодно снабжать армию. Анклав все энергичнее отражает нашу реальность и все активнее распространяется и захватывает наш мир в свою действительность.
– Это можно остановить в любой момент? – сообразила я.
– Да.
– Но императору не дадут этого сделать? – догадалась следом.
– Нет.
Биомаг опрокинул пузырек и выпил содержимое до последней капли.
– Господин Макильских, почему вы не расскажете все как есть императору?
– Ты не поняла. Наш единственный шанс дать уцелеть обоим мирам – это сделать так, чтобы люди не узнали, что аномальность анклава можно обернуть в обратную сторону. Жили все тысячи лет, не знали, что рядом сокровищница, и пусть дальше остаются в неведении.
– Но почему? – нахмурилась я, сбитая с толку. Выглядело все как-то нелепо. – Это же нечестно! Мы знаем, а остальные нет?
– Ресурсы, – коротко ответил биомаг. – Как в любой вселенной, в анклаве имеются ресурсы. Речь не только о минералах и редких металлах, которые там в таком количестве, что даже императору не приснится. Там есть энергия, превосходящая силу нашего природного благотурина в сотни, а может, тысячи раз. А еще… там есть что-то живое, не знаю, как объяснить, что-то вроде души или сознания. Ты представляешь, что будет, когда все это станет достоянием того, кто не станет задумываться, для каких целей все это создано?
– Тогда как нам быть? – спросила я озадаченно, пораженная словно громом. С содроганием представила, как Темников или Распрыкин вагонами вывозят драгоценные металлы из анклава. Кажется, только сейчас осознала тяжесть положения, в котором находится мой наниматель. Как одному, без единомышленников, приходится противостоять государственному механизму. со всеми его подковерными играми.
– Мы должны рискнуть. – Господин Макильских прислонил затылок к стене. Несколько раз глубоко вздохнул, стараясь справиться с дрожанием рук. – Я начну, а ты выполнишь все мои инструкции, когда я дам знак. Ничего не упусти.
Биомаг встал и выругался.
Колени его не слушались, он с трудом устоял. Остановил меня рукой, чтобы не помогала, и, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, начал выполнять руками какие-то пассы. Я отступила в сторону и зачарованно принялась наблюдать, как дрожащая стена воздуха обозначила границы магической защиты. Словно в подвальной комнате возник прозрачный, но плотный купол – а мы в нем. На куполе под нарисованными биомагом в воздухе линиями проступала голубая светящаяся дымка и переплеталась в сложный узор. Руки биомага задвигались быстрее, отчего линии завертелись вокруг нас, закружились волчком. Сердце мое от волнения в унисон с происходящим застучало с такой силой, что запросто могло бы выпрыгнуть из груди. Когда узоры начали проноситься с такой скоростью, что в ушах послышался гул, господин Макильских поднял руки над головой и резко развел их в стороны. Светящиеся голубые линии в ту же секунду замерли, и вся круговерть, а за ней плотный воздушный купол исчезли.
Словно из ниоткуда проявились каменные стены. Обозначились контуры стеллажей под самый потолок, в центре комнаты – небольшой диван, обтянутый шелковой узорчатой материей, полированный деревянный стол, широкий и основательный, да стул с высокой спинкой. За застекленными дверцами стеллажей из воздуха соткались бутылочки, коробочки, баночки и лабораторное оборудование малопонятного назначения. Под потолком зажглись голубым газовые колбы. Запах химикатов здесь расцвел более явно, чем в подвале. Дверей в комнате не было. Господин Макильских с моей помощью сел на диван и на подлокотнике нажал какой-то рычаг. Стеллаж за моей спиной отъехал в сторону, и за ним показалась узкая потайная дверца метра полтора высотой, прошитая металлическими болтами. Дверца отворилась, повинуясь действию невидимого мне скрытого механизма.
– Вынеси оттуда все и уложи сюда. – Наниматель показал на пол возле дивана.
Я выдохнула, приготовилась выносить неподъемные книги и манускрипты. Сколько же их там может оказаться? Десятки книг, сотни? Тяжелая физическая нагрузка обеспечена до утра или за пару часов уложимся?
– Мон. – Биомаг слегка невнятно окликнул меня. Его лицо вытянулось, было видно, что он гигантскими усилиями воли пытается себя контролировать. – Ты должна знать… я просто обязан тебе сказать. Так будет правильно. И лучше сейчас, чем потом. Сядь, пожалуйста, рядом.
Сделала, как он сказал. Его черные глаза долго разглядывали, буравили меня, выжигали насквозь. Было в диковинку, что господин Макильских не мог подобрать нужных слов. Обычно в его присутствии я терялась и лишалась дара речи.
– Переживаете, что мы не справимся? – тихо предположила я.
– Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть выбор. – Он помассировал себе виски. – Если ты захочешь, мы можем остановиться прямо сейчас. Юрек отвезет тебя домой, и ты навсегда забудешь мой дом и все, что с ним связано.
– Господин Макильских, что вы такое говорите? – встрепенулась я, заволновалась и не заметила, как пододвинулась ближе. Замотала энергично головой, отчего на глаза слетело несколько локонов. – Я не хочу ничего забывать!
