Текст книги "Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

33

– Почему они не любят друг друга?! – воскликнул я, по-хозяйски ввалившись в комнату.

– И тебе добрый вечер, – хмыкнула леди Шийни. – Спасибо большое, что постучался.

Я собирался было ответить, но все слова умерли на языке, когда я понял: она была не одна.

Нет! Она сидела, мило воркуя, за столиком с гаремным кошаком!!!

У меня от такого зрелища шерсть встала дыбом!

– Студент Снежок, – сказал этот… ректор Бонифаций, который нынче благополучно таскал человеческое обличье. – Вы опять гуляете по территории без разрешения?

Я бы сказал, кто тут по чьей территории нагло шляется!

– О, меня вообще-то пригласили, – сказал я. – А вот ректор, который ночами захаживает к незамужним девам с непонятными намерениями…

Леди Шийни, которую в её уважаемые триста назвали “девой”, посмотрела на меня крайне скептически. Ну, то есть, ещё более скептически, чем раньше.

Ну это ничего. Мне главное – отпугнуть вот этого, вконец обнаглевшего! Дайте мне только вернуть себе силы…

– Меня тоже пригласили, вообще-то, – ответил ректор Бонифаций пренебрежительно, демонстративно придвинувшись к моей леди Шийни ближе. – И, в отличие от некоторых, я вообще-то имею полное право здесь находиться!

Шийни тихонько вздохнула и покосилась на меня.

– Снежок, прости, но нам с ректором Бонифацием действительно надо обсудить конфигурацию призывающего заклятья. Это довольно важный вопрос…

– И ты всё ещё должен вернуться в свою комнату!

Леди Шийни вздохнула и потёрла лоб.

– Бонни, пожалуйста, не отсылай его. Я знаю, что с ним бывает сложно, но мы давно знаем друг друга и нам… действительно нужно поговорить.

Гаремный кошак посмотрел на меня без особого восторга, мягко говоря. Но отказать леди Шийни – это сложный трюк, по себе знаю. Если бы она у меня что-то попросила таким тоном, я бы принёс ей всё! Гору! Золотого быка! Дворец в столице! Сердце её врага на платиновом блюде!

Но у меня она никогда ничего не просит.

И “Бонни”?! Серьёзно? Я просто кипел от злости!..

И чего-то ещё.

Чего-то вроде беспомощности.

Чего-то, знакомого с детства, и о чём я не хочу думать.

– ..Снежок, будь добр, помоги себе сам в рамках гостевого самообслуживания. Не могу предложить тебе чай, потому что подозреваю, что это бессмысленно, но на столе в кухонном углу ты найдёшь всё, что пожелаешь.

Я хмуро покосился на стол, только чтобы убедиться: да, леди Шийни подала гаремному кошаку чай. Своими руками.

Чтоб его.

Очень хотелось потребовать чаю (Кто сказал, что коты не пьют чай? Что это за дискриминация?), но я был бы давно мёртв, если бы совсем уж не умел держать свою непревзойдённость в узде. Так что я действительно отправился в кухонный уголок, слушая, как леди Шийни воркует с “Бонни”, и представляя, как брошу наглого кошака в темницу.

Тяжело быть Тёмным Властелином, когда у тебя нет темницы, а есть только усы и лапы!

…

Гаремный кошак покосился на меня недовольно, но всё же переключил своё внимание на разговор с леди Шийни.

– Я не уверен, что готов обсуждать это при посторонних, – отметил он. – Тема деликатная, и…

– Разумеется.

И под шорох паучьих лап любая возможность сконцентрироваться на происходящем, будь то попытки услышать или прочесть по губам, пропала.

Я приуныл: очень хотелось послушать, о чём они говорят. Правильно ли я понял, что до кошачьих мозгов наконец дошло, что с их порталами для призыва фамилиаров что-то глубоко не так? Не прошло и – сколько они там уже играют в эту игру? Триста лет?

А нет, прошло! Но это то, что бывает, когда ты ставишь тупого кота, возвысившегося на гаремной политике, управлять учебным заведением!

Бесит.

Интересно, кому тут принято писать жалобы на недостаточное качество работы государственных служащих?

У нас для этого есть специальный департамент, возглавляемый, собственно, Лит-тиром. Мы с моим (бывшим?) лучшим другом намучились знатно, чтобы посадить его в это кресло вместо моего (очередного) любимого дядюшки из рода Фаэн. И это было отличным решением: за последующие пятьдесят лет Комитет Законных Вопросов, возглавляемый моим другом, стал одновременно одним из самых грозных и самых полезных государственных институтов. Он позволял, с одной стороны, держать полоумных придворных в узде, не развешивая головы на стенах гроздьями (чистеньких на такой высоте не бывает, потому компромат рано ли поздно появляется на всех), с другой, поддерживать выполнение закона – в той мере, которая доступна в наших реалиях, по крайней мере. Скажем, чиновникам надо трижды оглядываться через плечо, чтобы причинить кому-то открытый вред, да и красть они стараются осторожно и в меру – что больше, чем можно было сказать про государственный аппарат на протяжении правления десятка предыдущих императоров…

Сам факт: полагаю, тут должен быть свой Лит-тир. Наверняка есть, потому что, судя по книгам, так называемая “Драконья Империя” управляется в равной мере императорами и сенатом, с правом взаимного вето. Также правом частичного вето обладает “совет заинтересованных”, в который входят представители профессиональных объединений ака маги, строители, преподаватели… Я успел это всё пока что только просмотреть (чтоб его, это кошачье зрение, мешающее быстрочтению), но система выглядела довольно разумной и справедливой. Категорически невозможной для моей родины, правда – в ближайшие лет триста-четыреста, по крайней мере, – но всё же…

Опять же, так ли хороша эта система, если к высокой власти в преподавательских кругах допускают гаремных котов? Я фыркнул.

Что же, я необъективен. И писать жалобы на ректора банально опасно, я не могу привлекать внимание местных драконов, когда я сам застрял здесь в уязвимом состоянии. Да и пищуха… Не то чтобы я знал о его целях и был уверен в его правоте. Строго говоря, будь дело на моих территориях, я бы сделал всё, чтобы запихнуть опасную тварь обратно в могилу. Мёртвое должно оставаться мёртвым, когда дело доходит до таких вещей. Поиски справедливости через поколения ведут только к ещё большему количеству бессмысленного и беспощадного кровопролития.

Однако, по велению судьбы мы с пищухой всё же союзники. И при прочих равных, я не могу сказать, что не сочувствую ему. Если мои предположения верны, то он был предан и подло убит вместе со своими подданными. Это… объяснимый повод для мести.

Так что да, никаких жалоб.

Придётся потерпеть гаремного кошака ещё какое-то время.

Я уселся на стол и опустил голову на лапы.

По крайней мере, заклятие от подслушивания достаточно прозрачно для того, чтобы видеть их силуэты и знать, что они не занимаются ничем… неприличным.

Хоть какое-то, но облегчение.

Я не доверяю этому вознесшемуся комку меха!..

Долго тонуть в злости и жалости к самому себе, впрочем, не получилось: я услышал тихий шелест, и огромный пушистый паук материализовался рядом со мной.

С Брандо, одним из любимых пауков Королевы, мы были знакомы давно и относительно близко. Не так, как с моим другом детства, который вырастил меня и поплатился за это существованием, или лордом Таши – но в достаточной степени, чтобы относиться друг к другу с теплотой.

Брандо был когда-то человеком, погибшим жестокой смертью и заключившим сделку с предыдущей Паучьей Королевой в обмен на справедливость для него. Не знаю подробностей, но, очевидно, убийцы его были наказаны – хотя, зная манеру работы Паучьих Королев, вполне уверен, что за этой историей стояло намного большее, чем чья-то там месть.

Когда статус Королевы перешёл к леди Шийни, Брандо, как и многие другие пауки, не воспользовался возможностью сменить форму существования, но решил продолжить службу.

Ко мне Брандо относился с неизменной теплотой, как к старому другу и подопечному одновременно. Вот и сейчас он слегка постучал лапкой мне по лбу, привлекая внимание.

– Не грусти, – сказал он обычным паучьим шелестом-шёпотом. – Не будь к нему строг. Он – хороший мальчик.

– У тебя все – хорошие мальчики, – буркнул я немного раздражённо.

Не то чтобы я не понимал, почему: Брандо уже перевалил за свой тысячелетний рубеж, и вполне ожидаемо, что все вокруг были для него забавными детьми в лучшем случае. И всё же.

– Тебя послушать, так все хорошие.

– Все хорошие, – согласился паук безмятежно. – Но многие – грустные, запутавшиеся и несчастные.

– Пф. Ты звучишь, как всякие почтенные старцы, познавшие мудрость – ну, или впавшие в маразм.

Паук фыркнул и протянул передними лапками мне кусочек мяса.

– Мне не обязательно есть! Я – дух! – что облегчение.

Полагаю, необходимость испражняться и прочие штучки в таком роде сделали бы моё кошачье существование ещё более печальным.

– Ты всё ещё можешь испытывать вкус, – заметил Бордо. – Ты ведь помнишь это правило на пути туриста, да? в любой непонятной ситуации стоит съесть что-нибудь вкусненькое.

– Тогда я перестану проходить в дверь, потому что вся моя грёбаная жизнь – одна большая непонятная ситуация! – буркнул я, но мясо взял.

Готовили его в этом мире, на мой взгляд, так себе – никакого тебе сладкого соуса или даже нормального перца. С другой стороны, сжевать что-нибудь оказалось действительно на удивление приятно, как будто я снова маленький и сижу в столовой в один из тех редких дней, когда дядя с тётей находили возможность меня навестить и поужинать со мной вместе.

– Всё будет правильно, – сказал Бордо, – просто поверь мне.

– Хм.

– И тебе не стоит так злиться на Бонифация. Он всегда был более чем уважителен к леди Шийни… Собственно, даже после того, как она отказалась выходить за него замуж.

Я подавился.

34

Замуж.

Этот облезлый, жалкий кот предлагал леди Шийни брак.

Да кто он такой? Как посмел? Кем себя считает?!

Какой-то кот, пусть и разумный, пусть и получивший себе человеческую форму… Он что, думает, что действительно стал чем-то достойным, просто научившись притворяться человеком?

Что у него есть такого, чтобы претендовать на саму Королеву Пауков? Что он может ей предложить, жалкий автор книжек, глава захолустного коррумпированного ордена, который тут называют академией – когда я могу бросить к её ногам дворцы и шелка, золото и платину, все услуги и драгоценности мира, войну и мир! Кто он такой?..

От ярости у меня потемнело в глазах, и по-хорошему всему миру вокруг очень повезло, что силы мои были заблокированы, потому что…

Ну повезло, в общем.

– Прекрати, – вздохнул паук, снова постучал по моей шкуре лапкой. – Я же сказал: тебе не стоит злиться. Она сказала ему, что не может согласиться, и между ними нет таких отношений. Но он всё равно заботится о ней, и обсуждает с ней академию, и учеников, и книги. Им есть что разделить… помимо любви.

…

Ну да, мне стоило догадаться. Я всегда упираюсь именно в это, верно? Имея огромную армию прихлебатаев, я никогда не мог предложить ничего стоящего тем, кто правда имеет значение. Я мог только смотреть, как они или уходят, или предают, или умирают – и я не знаю, что хуже, но наверное всё же последнее.

Иногда я мечтаю, чтобы учитель предал меня тогда.

Иногда я думаю, что предатели живут дольше и лучше.

Иногда я думаю…

– ..Не думай слишком много, молодой мастер Кан. Лучше спроси себя, на кого именно ты злишься. Ты ведь помнишь, я учил тебя этому?

Я тихо фыркнул, но послушно прикрыл глаза, потому что – да.

Да, гнев всегда был моей слабой стороной, именно той тонкой точкой, где всегда рвалось. На страх и боль я привык отвечать яростью и нападением, что в принципе позволило мне выжить и стать тем, кем я стал… Но всё ещё оставалось серьёзным недостатком, который может и поглотить, если с ним не бороться.

Не то чтобы я легко и просто пришёл к этому пониманию, конечно. Но опыт, годы, проведённые в заключении под бдительным надзором пауков, и последующие путешествия в среде наёмников сделали своё дело: я осознал и признал, что злость является признаком беспомощности, а не силы.

Больше того, чем больше власть человека (над кем-то конкретным или в целом), тем менее он имеет право давать волю этой слабости… Ярость в сочетании с властью могут завести разум в такие места, из которых возврата как правило нет…

Так что да, под присмотром того же Бордо я вполне научился держать в узде свою ярость. И отстраняться от неё, отдавая себе отчёт в том, на кого злюсь и почему… Чего боюсь и почему – ведь злость всегда будет обратной стороной беспомощности и страха.

И сейчас я отдаю себе отчёт, что злюсь на себя, конечно. В первую очередь. На свою беспомощность в этом дурацком теле и не менее дурацком мире, и на тот факт, что именно здесь внезапно объявился соперник, который…

Леди Шийни смотрела на него. Не сквозь него, как делала частенько с теми, кто не цеплял, не в глубины его, как менталист и маг нитей, изучающий чужие линии предназанчения и воли – нет, она смотрела на дурацкого, жалкого гаремного кошака и видела его. разделяла с ним интересы, улыбалась его шуткам, готовила ему чай. Была с ним очень простой…

Была тем, чего я всегда хотел.

В нормальных обстоятельствах я бы, конечно, убрал его с дороги, так или иначе. Нет, не стал бы убивать, прекрасно зная, что леди Шийни не простит. Но… Так ли сложно разрушить карьеру, столкнуть с пути, создать помехи в магии, из-за которых он застрянет в скрытом царстве, соблазнить, наконец? Да, я не обладаю таким количеством лис в подчинении, как мой брат, и путь соблазна мне не слишком хорошо даётся. Но я всё ещё политик, и разумеется, у меня есть в подчинении маги, следующие пути соблазна. Отказать им, если они действительно взялись за работу… Не думаю, что этот котик смог бы.

Ну а дальше всё решалось бы типично: подарки, провокации, совместное путешествие и сила волшебного хуя. Всегда работало, отвечаю!..

Но я здесь – грёбаный кот. Я ничего не могу ей подарить, мне нечем удивить и даже разозлить, и волшебный хуй тоже не опция. И как же неимоверно это злит!..

– ..Ну ты же не думал, что испытание на твоём пути мага будет лёгким, правда? – хмыкнул Бордо.

И рациональная половина меня, разумеется, не могла с этим не согласиться.

– Я снова чувствую себя маленьким, – признал я, потому что Бордо и не такое от меня слышал.

Он составлял мне компанию в вынужденном заключении, в конце концов.

– Хм, – сказал Бордо. – Но разве это не хорошо?

Мне хотелось рвать на себе волосы, но в кошачьем обличье это было проблемой, потому пришлось ответить словами:

– Да что в этом блядь хорошего?! Дома творится невесть что, леди Шийни окучивает гаремный кошак, а я сижу, совершенно беспомощный, в этом дурацком пушистом теле!

– Беспомощность иногда бывает на удивление полезна. Иногда, чтобы куда-то успеть, надо остановиться, и упасть, чтобы подняться, и потерять, чтобы найти, и проиграть, чтобы победить…

– О нет, только не эта ерунда!!

– Эта ерунда называется жизнь. И не кажется ли тебе, о великий император, объединитель царств, что за столетия ты слишком привык к власти? Возможно, тебе давно нужно было посмотреть на мир глазами маленького существа?

– Время не самое подходящее…

– Для таких вещей не бывает подходящего времени. Они не спрашивают, а просто – приходят.

Я отвернулся, снова переведя взгляд на леди Шийни и кошака.

Всё раздражало.

– Что они хотя бы обсуждают? – в данный момент я предпочёл бы говорить, просто чтобы не слушать собственных мыслей.

– Это конфиденциально.

– Да брось, я заметил! Обойдусь без деталей, но ведь в общих чертах ты можешь мне объяснить?

– В общих чертах… – паук вздохнул. – Ты, я думаю, знаешь, что на этом Древе существуют очень разные миры. Бесконечное количество их, я бы сказал. Некоторые из них плотнее и объёмнее других, они имеют разные внутренние и внешние законы. Единственное, что объединяет их – Древо, или то, что в классических текстах именуется Древом, Стержнем, Осью. С точки зрения паучьих практик, это Древо представляет собой в первую очередь источник нитей, связывающих между собой многочисленные клубки мирозданий. Впрочем, метафора с деревом тоже неимоверно хороша, потому что она очень точно описывает суть вещей. Сначала была первая история, заложившая основу Древа – и с того момента процесс уже было не остановить, миры росли, как ветви, и разделялись, как побеги, на вероятности и отражения…

Я застонал.

– Бордо, я тебя прошу!! Я достаточно часто слушал эту ахинею в тётином исполнении, спасибо большое! Я отлично засыпаю под эти сказки, но они не имеют никакого практического смысла! Все эти загадочные умствования не положишь в рот подданным, это просто кружева. Не мог бы ты перейти к сути, пожалуйста?

Бордо только вздохнул.

– Мысль о том, что у всего на свете должен быть очевидный практический смысл, по сути своей абсурдна, – сказал он. – Смысл по определению есть у всего, но это не значит, что он обязан быть очевиден для тебя… Но как ты пожелаешь. Я всего лишь хочу сказать, что рождение миров и разумов может происходить в итоге разных… оказий. Оно может быть результатом творческого волеизъявления, парадокса времени, который в ходе внутреннего противоречия создаёт два параллельных отражения, поглощения и преобразования, божественного вмешательства… Но, точно так же как миры рождаются, они рано или поздно умирают. И этот конкретный мир весьма уникален в этом смысле, потому что он должен был быть мёртв тысячелетия назад… Однако, он стал примером того, как боги смерти создали тут жизнь. Весьма уникальную жизнь, я бы сказал – по крайней мере, на Древе существует не так уж и много аналогов.

Я мысленно простонал.

Всё же, Бордо слишком много времени провёл с тётушкой; я нежно люблю её, но эта её манера объяснять вещи, в процессе усложняя их до абсурда…

– Ты говоришь об этих так называемых фоморах.

– Да. Сны, духи, воплощения, страхи, обретшие свою собственную плоть, независимые ни от кого. Долгие тысячелетия этот мир принадлежал только им.

– Но потом пришли драконы.

Это звучало двусмысленно, учитывая, что у меня на родине дракон является в первую очередь метафорой, символизирующей императорскую власть. Также мужское начало в творении, но в первую очередь всё же власть и силу, конечно – по крайней мере, если мы говорим об очевидных символах. У нас водятся драконы, преимущественно грозовые и речные. Но это в первую очередь магические животные, полубоги, во многом лишённые человеческих слабостей.

Забавно, что местные драконы объединяли в себе не только два обличья, но и два понимания драконьего символа: их сила была почти божественной, но их слабости оставались всего лишь человеческими.

Как неоднократно показывала история множества миров, это очень опасное сочетание.

– Нет. То есть, драконы пришли, это да; но не сразу. Сначала этот мир нашли дивные, просто потому что у них свои собственные отношения с Древом, дарованные их отцом и создателем. Не уверен, что есть мир куда дивные не могут прийти. Так что да, ши заселили этот мир, но их природа настолько близка к фоморьей, что они сразу стали своими. Потом люди, но они научились сосуществовать… Не без проблем. И именно тогда стало очевидно, что баланс нарушен. Люди были… добычей и агрессорами, проблемой в экосистеме, как принято порой говорить о таких вещах. И именно тогда поднялся вопрос о том, чтобы заключить местный вариант Великого Договора.

Я кивнул, показывая, что понимаю, о чём речь: под “Великим Договором” как правило подразумевался свод принципов, по которым будет возможно сосуществование духов и людей в рамках одного или нескольких миров. Разумеется, всё было намного сложнее, чем только это, но суть такова. Обычно, вспоминая о “Великом Договоре”, подразумевают тот, что запечатал однажды техногенные миры. Однако, в рамках каждого мира возможны варианты. Только логично, что тут есть свой.

– ..Значит, люди, фоморы, духи и ши заключили договор, я понимаю верно?

– Да. После чего этот мир окончательно принял людей.

– ..И вот потом пришли драконы.

– Да.

Тут уже дальше и объяснять-то нечего.

– Дальше, я думаю, нечего объяснять, но сам догадываешься: после всего, что драконы совершили, никто не стал бы добровольно перезаключать с ними Великий Договор. Да и не смогли бы, говоря откровенно: драконы очень уж постарались на ниве истребления местного населения и подавления традиционной магии. А для заключения нового Договора было необходимо выполнения ряда условий, вроде присутствия истинной Королевы Эльфов и как минимум семи фоморьих Королей, рождения уникальных драконов, принадлежащих исключительно этому миру, божественного одобрения и межмировых свидетелей… В общем, это всё не так просто, с сакральной и магической точки зрения. И, тем не менее, лорд Бонифаций был тем, кому доверили эту миссию.

– Кто в здравом уме… – начал я, но под скептическим взглядом многочисленных глаз Бордо примолк.

– Что-то он не похож на великого спасителя мира, – только и отметил я. – Не слишком ли он для этого… жалок?

Бордо хмыкнул.

– Не все великие деяния награждаются соответственно; собственно, зачастую не награждаются. Не притворяйся, как будто ты этого не знаешь.

Не буду.

Мне ли не знать, какие вещи возносят на вершины – и как мало отношения к истинному величию они обычно имеют. И всё же…

– Но неужели существо, занятое такой важной миссией, не заслужило почёта, более устойчивого положения, славы? – меня можно назвать самодуром и даже властным мудаком. Но даже в худшие свои дни я бы постарался держать максимально близко существо, которое является настолько ключевым игроком и носит с собой великую судьбу.

Бордо вздохнул.

– Ну, во-первых, ты удивишься, но далеко не всех по-настоящему интересует богатство и статус. Особенно если тот, о ком мы говорим, и не человек вовсе, а разумный кот-оборотень с миссией. Опять же, лорд Бонифаций провёл при императорском дворе много лет; также ему приходилось жить при дворе недавно коронованной Эдели Болотные Огни. Он твой ровесник, так что за это время успел увидеть достаточно, чтобы очароваться, разочароваться, смириться и разобраться. Если бы он хотел власти, она бы у него была; если бы он хотел признания, мог бы его заслужить. Однако, его миссия из тех, что не предполагает величия или признания. Он добивается равновесия, но, к сожалению, очень мало кого оно интересует: большинство, говоря это слово, предпочитают быть теми, в чью сторону склоняются весы. Опять же, не то чтобы он анонсировал свои подлинные цели; сейчас, как и всегда, лорд Бонифаций именно там, где он нужен, и нигде больше.

– Вот оно как. Значит, в некотором смысле путь этого кота и леди Шийни схож?

– В некотором смысле. И леди Шийни, разделяя его взгляды, с удовольствием помогает ему там, где может.

Я снова покосился на парочку.

Дурацкий гаремный кот! И ведь его, как выяснилось, даже не убьёшь… По крайней мере, не устроив одному отдельно взятому миру “экологическую катастрофу”. Вот ведь как бывает!