Текст книги "Империя атома(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 45 страниц)

Старый ученый помолчал.

– Ваше превосходительство, мне больно видеть, как ваш внук использует почтение людей к храму. Меня беспокоит такой цинизм.

Лорд – правитель бросил критическое замечание.

– И каков же результат? – спросил он. – Я не верю услышанным рассказам, слишком они благоприятны. Лечит ли машина больных и раненых?

– Конечно, нет. – Неллиан говорил нетерпеливо. – Но, ваше превосходительство, вы не поняли. Использование преклонения перед храмами для таких мирских целей ясно… – он запнулся в поисках слов – …кощунственно.

Медрон Линн с любопытством взглянул на него.

– Вы говорите, что Клэйн использует храмовые ритуалы внушения. А как, по – вашему, их можно использовать?

Неллиан был тверд.

– Только в духовных целях. Чтобы привести мужчин и женщин к еще большему почитанию богов. Использовать это в целях лечения… – Он содрогнулся, покачал головой и сказал решительно: – После нового года я не хочу иметь ничего общего с этим экспериментом.

Линн Линнский прогуливался у окна, пытаясь скрыть улыбку. Вот он остановился и спросил:

– Сам ли Клэйн исполняет ритуалы? Кажется, это слишком трудная задача для одного человека?

Учитель, неожиданно повеселев, покачал головой.

– Вначале он так и делал. Но вы, наверное, знаете, что он давно слыл благодетелем мутантов, чем – то вроде покровителя мутантов. Самых разумных из них он обучил ритуалам, связанным с машиной. Теперь они работают с машиной долгие часы, ваш же внук посещает храм лишь раз в неделю. Что хорошо в этой истории, так это изменившееся отношение к мутантам. Потребуется немало времени, чтобы изменения проникли в низшие классы, поскольку Линн полон циников. Но наблюдается постоянное движение к терпимости, правда, пока еще очень медленное. Однако должен существовать и другой способ изменить отношение к мутантам.

– Что ты предлагаешь? – мягко спросил у него лорд – правитель.

– У меня в данный момент ничего нет, – осторожно ответил Неллиан, – но я не сомневаюсь, что может быть найден метод, который не будет связан с таким святотатством.

Правитель задумчиво кивнул и сказал веским тоном:

– Я глубоко уважаю тебя, Неллиан, как ты знаешь. Но меня очень беспокоит проблема мутантов. Я хочу, чтобы ты с терпимостью отнесся к деятельности моего внука, а тем временем подумал бы о другом методе… Принятие мутантов населением… Не будем волноваться об отношении высших классов. – Он ровно закончил: – Как только разработаешь альтернативный метод, приходи ко мне и, если он окажется реалистичным, я полностью поддержу тебя.

Неллиан угрюмо кивнул.

– Очень хорошо, ваше превосходительство. Я не хочу казаться негибким. Всем известна моя терпимость, но это слишком для принципиального человека. Я разработаю такой метод и должным образом представлю его вам. Желаю вам всего наилучшего, сэр.

Медрон Линн окликнул его:

– Скажи Клэйну, чтобы он не попадался на глаза моей жене.

Учитель остановился в дверях, повернулся и серьезно ответил:

– Хорошо, ваше превосходительство.

Лорд – правитель сухо сказал:

– Что же касается лечащей машины, единственное мое сожаление, что я нелегко поддаюсь внушению, немного упрощенности сейчас мне бы не помешало.

Неллиан сказал:

– Почему бы вам не посетить храмы обычным порядком, сэр? Я уверен, что боги дадут успокоение даже благороднейшим умам.

– В этом мы с тобой не согласимся, – последовал сардонический ответ. – Хорошо известно, что атомные боги благоволят только к невежественности, простым, верящим, и, конечно, своим верным слугам, храмовым ученым. До свидания.

Он повернулся и быстро вышел из комнаты.

Глава 11

Однажды, следуя по улице Линна в сопровождении рабыни Селк – охранник незаметно шел в пятидесяти футах сзади, – Клэйн увидел молодого художника за работой. Клэйн остановился.

Художник улыбнулся наблюдателям и продолжал наносить быстрые искусные мазки на полотно. Картина представляла веселый водоворот красок, создающий впечатление городской улицы. Клэйн, чье художественное образование было исключительно религиозным, удивился.

– Сколько? – спросил он.

– Пятьсот сестерций.

Мутант заплатил половину и сказал:

– Когда картина будет окончена, принеси ее мне домой.

Он написал на карточке свое имя и адрес и протянул художнику. У того поднялись брови при виде подписи, но он ничего не сказал.

На следующий день он пришел в городской дом Клэйна в сопровождении темноволосой подвижной девушки и приземистого растрепанного молодого человека. Все они были очень приветливы, увлечены живописью и готовы были обсуждать, в какую раму нужно поместить картину. Клэйн, повинуясь неожиданному порыву, пригласил их остаться на обед.

В ожидании обеда он следил за девушкой. Она непрерывно двигалась, разнося выбранные в баре напитки и смешивая себе другие. Она отказалась от услуг рабов.

– Я не признаю рабства, – холодно сказала она в присутствии трех рабов. – Я считаю это отвратительным варварским обычаем.

Клэйн ничего на это не ответил. Он был знаком с доводами противников рабства, но знал, насколько политически опасна эта тема. Поэтому он продолжал наблюдать за гостьей и заметил, что она внимательно осматривает дорогие занавеси и мебель. Приподняв конец бесценного ковра и ощупывая его, она почувствовала на себе его взгляд. Подойдя к нему, она сказала:

– Я хочу спросить. Все равно это будет оставаться барьером между нами. Вы мутант, Линн?

Его охватил озноб. Но ее манеры были так привлекательны, что оцепенение длилось недолго. Он склонил голову и впервые в жизни вслух рассказал о своей беде:

– Атомные боги отметили меня узкой грудной клеткой, перекрученными руками и скошенными плечами.

– Вас это беспокоит? – спросила она. – Меня нет.

Прежде чем Клэйн смог ответить, объявили, что обед подан. Поскольку он полностью обслуживался рабами, Клэйн следил за реакцией девушки. Но если она и поняла нонсенс, то ничем не проявила этого. Очевидно, высказав свое мнение, она не стала требовать невозможного.

Во время обеда выяснилось, что непричесанный молодой человек – композитор…

– Если хотите, – сказал он, – я сочиню музыку по этому случаю и посвящу ее вам.

Клэйн заинтересовался.

– Партии для каких инструментов будут преобладать в вашем сочинении?

– Для струнных.

– Сочините, – сказал Клэйн. – Я буду счастлив заплатить за это и велю, чтобы для нас сыграл лучший оркестр.

– Заплатить! – сказал молодой человек. Казалось, он рассердился.

Девушка быстро сказала:

– О, мы можем сами собрать оркестр, но будет прекрасно, если вы заплатите Медде. Он ничего не смыслит в деньгах. Его родители торговцы, и с тех пор как отец отрекся от него за то, что Медда стал музыкантом, он говорит, что деньги ничего не значат.

Медда нахмурился и повернулся к Клэйну.

– Ваше превосходительство, – сказал он, – у этой девушки прекрасный голос и великолепная фигура. Она чудесно играет на всех струнных инструментах. Но она так и не научилась не вмешиваться в чужие дела.

Девушка не обратила на это внимания. Она обратилась к Клэйну:

– Сколько вы заплатите за десятиминутное сочинение, приятное и мелодичное?

Клэйн улыбнулся.

– Пятьсот сестерций.

Девушка захлопала в ладоши.

– Договорились, – сказала она. – Медда, у тебя на месяц есть еда.

Медда что – то пробормотал, но не выглядел недовольным. Вскоре он согласился уже через неделю представить композицию.

Позже, когда они уходили, девушка чуть задержалась и сказала Клэйну:

– Я слышала, вы ведете аскетический образ жизни и окружены стариками и рабами. Почему бы вам не встречаться чаще с молодыми художниками? Вы узнаете, что люди создают красоту и сегодня.

Клэйн уже подумал об этом. Он не сделал ошибки, отказываясь от своего прошлого, но вечер был для него приятным сюрпризом. И прежде чем он смог ответить, девушка снова заговорила, на этот раз негромко.

– В городе немало талантливых художников и очень талантливых и привлекательных девушек, включая меня. – Она улыбнулась и отступила на шаг, чтобы он смог взглянуть на нее.

Она была настолько новым типом личности и настолько привлекательна физически, что Клэйн был потрясен. Наконец он с усилием сказал:

– Очень привлекательны.

Она улыбнулась и сказала:

– Я уверена, что девушки с радостью включат вас в нашу группу. Но у нас есть правило, ваше превосходительство, и мы ни для кого его не отменяем. Пока вы дружите с нами, у вас не должно быть рабынь. До свидания.

Она повернулась и легкой походкой пошла к ожидавшим ее товарищам.

Клэйн, оставшись один, думал о своих посетителях. Он догадался, что встретился с представителями безденежной артистической колонии и предположил, что человек, платящий по пятьсот сестерций, будет с радостью принят в их ряды.

Может ли он позволить себе это? Теоретически, как главный ученый, предполагается, что он живет в аскетическом воздержании.

Но как мутант Линн, чья главная задача приобрести контроль над собственным поведением, он вполне может стать покровителем искусств. И он улыбается несовместимости понятий.

Клэйн тщательно и осторожно избегал встреч с Лидией. Когда она находилась в Линне, Клэйн целые месяцы проводил в своих имениях, чтобы не рисковать возможностью встреч с женой лорда – правителя. Только когда она уезжала в один из отдаленных дворцов, он возвращался в свой городской дом.

Сохраняя такую дистанцию, он беспристрастно оценивал опасность для себя. Он знал, чего от нее ожидать, и действовал соответственно.

Он продолжал учиться. Ресурсы храмов и библиотеки Джоквина были им исчерпаны. Знаменитые ученые, которых одного за другим приглашали к нему, один за другим отдавали свои мысли и знания. Среди прочего он узнал, что величайшим хранилищем знаний в империи является библиотека его деда в Капитолийском дворце.

Здесь, сказали ему, хранится много недоступных древних книг, которые агенты Деглетов и Линнов собирали сотни лет по всей Солнечной системе. Некоторые из этих книг никем не были прочитаны за последние десятилетия. Происходило это потому, что лорд – правитель сохранял их для себя, надеясь когда – нибудь пополнить свое образование. Но, как и следовало ожидать, у такого занятого человека это время никак не наступало.

Клэйн подождал, пока леди Лидия выехала из города на отдых. Потом вернулся в Линн и попросил разрешения лорда – правителя на чтение редких книг. Великий человек, который давно перестал интересоваться книгами, дал разрешение, и Клэйн в сопровождении трех секретарей – рабов (двух мужчин и одной женщины) ежедневно в течение нескольких недель приходил в дворцовую библиотеку и читал о прошлом. Книги были написаны после золотого века, но прежде, чем многие подробности забылись или были объявлены бессмысленным вздором.

Книги добавили немногое к тому, что он уже знал, но их авторы передавали слухи, которые через отца к сыну прошли через многие поколения от самых туманных дней. И они указывали направление. Они прибавили ему уверенности, что он на правильном пути и впереди еще более ценные открытия.

Однажды он увлеченно читал, когда краем глаза заметил входящую в библиотеку свою неродную бабушку. Он не знал, что она в городе.

Для леди Лидии встреча была такой же неожиданностью, как и для Клэйна. Она почти забыла о его существовании, а вернулась в Линн, потому что получила сообщение о болезни лорда – правителя. Получив сообщение, она поняла, что больше нельзя тратить время. Нужно добиваться возвращения Тьюса из изгнания.

Она увидела Клэйна в благоприятных для его внешности условиях. Он был скромно одет в одежду храмового ученого. Этот костюм очень хорошо скрадывал его физические недостатки.

Складки костюма искусно скрывали изуродованные руки. Ладони казались продолжением нормального тела здорового юноши. И плащ был перевязан у шеи узкой красивой лентой, скрывая шею и грудь. Над воротником возвышалась прекрасная юная голова Клэйна.

Такая голова заставляла любую женщину взглянуть вторично – красивая, благородная и с изумительно чистой кожей. Лидия, никогда не видевшая внука своего мужа, разве что на расстоянии – Клэйн заботился об этом, – почувствовала страх в сердце.

«Клянусь кураном, – подумала она, – еще один великий человек. Как будто мне мало забот вытягивать Тьюса из изгнания».

Казалось маловероятным – заботиться о гибели мутанта. Но если она хочет, чтобы Тьюс унаследовал империю, нужно присматривать за всяким прямым наследником. И она добавила этого нового родственника к списку наиболее опасных родных больного лорда – правителя.

Она видела, что Клэйн смотрит на нее. Лицо его изменилось, и она вспомнила то, что слышала о нем. Его легко вывести из себя эмоционально. Эта перспектива заинтересовала ее. Она с тонкой улыбкой пошла к нему.

Он дважды пытался уйти и не смог. Все краски сбежали с его щек. Лицо его еще больше исказилось, исчезли последние следы красоты. Губы его шевельнулись, но только нечленораздельные звуки донеслись до нее.

Лидия заметила, что стоявшая рядом юная рабыня почти так же встревожена, как и ее хозяин. Девушка умоляюще смотрела на Лидию и наконец сказала:

– Можно мне говорить, ваше превосходительство?

Это шокировало Лидию. Рабы говорят только тогда, когда к ним обращаются. Это не просто порядок, устанавливаемый отдельными владельцами, – это закон государства, и всякий, кто сообщит о подобном проступке, получит половину штрафа, налагаемого в таком случае на владельца. Леди Лидию поразило, что именно она стала предметом такого унижения. Она была настолько ошеломлена, что девушка успела выговорить:

– Вы должны простить его. У него бывают приступы нервного паралича, когда он не может ни двигаться, ни говорить. Неожиданное появление его благородной бабушки…

И тут к Лидии вернулась речь. Она выпалила:

– Плохо, что у рабов нет подобного паралича. Как ты смеешь обращаться ко мне?

Но тут же спохватилась. Не так часто позволяла она выходить из себя. Девушка отшатнулась, как будто ее ударили. Лидия теперь с любопытством разглядывала ее. Может быть только одно объяснение, почему рабыня так смело говорит в присутствии хозяина. Должно быть, это его любимая наложница. Странно только, что сама рабыня как будто довольна отношением, иначе она не беспокоилась бы так о нем.

«Похоже, этот мой родственник – мутант, может быть привлекательным, несмотря на свое уродство. И привлекателен не только для рабыни, побуждаемой обстоятельствами».

В этом скрывались какие – то возможности.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Селк, – хрипло ответила молодая женщина.

– А, марсианка.

Марсианская война дала несколько тысяч юношей и девушек для рабских школ.

В голове Лидии сложился план. Девушку надо убить и тем самым вселить в мутанта страх. Этот страх ограничит его, пока ей не удастся вернуть Тьюса из изгнания. В конце концов, мутант не так уж важен. Невозможно презренному мутанту стать лордом – правителем. Но все же его нужно убрать, так как партия Линнов сможет как – нибудь использовать его в борьбе против Тьюса и ее самой.

Она снова взглянула на Клэйна. Тот сидел неподвижно, с остекленевшими глазами, с бесцветным и неестественным лицом. Лидия не пыталась скрыть свое презрение, когда, шурша оборками, повернулась и вышла в сопровождении свиты и личных рабов.

Рабов иногда делали убийцами. Выгода их использования заключалась в том, что рабы не могли быть свидетелями в суде, высказываться ни за, ни против обвиняемого. Но Лидия давно обнаружила, что рабам не хватает решительности в преодолении препятствий. При малейшей опасности рабы отступали, а вернувшись, сочиняли фантастические истории о вставших перед ними препятствиях. Лидия использовала бывших рыцарей и сыновей рыцарей, чьи семьи из – за безденежья были лишены знаний. Такие люди отчаянно нуждались в деньгах, и когда их постигала неудача, то для этого всегда были достаточные основания.

Лидия боялась незнания подробностей. Больше тридцати из ее шестидесяти лет жизни мозг ее служил ненасытной губкой, впитывавшей подробности и подробности подробностей. Поэтому необычайный интерес для нее представлял случай, когда два рыцаря, нанятых ею для убийства любовницы внука ее мужа – Селк, доложили, что они не смогли найти девушку.

– В доме лорда Клэйна такой нет.

Ее информатор, стройный юноша по имени Меерл, говорил со смесью храбрости и почтительности, с какой наемные убийцы обращались к своим высокопоставленным нанимателям.

– Леди, – продолжал он с поклоном и улыбкой, – я думаю, вас перехитрили.

– Думать буду я, – резко ответила Лидия. – А ты лишь нож с приданной ему крепкой рукой. И больше ничего.

– И хороший мозг, чтобы направлять руку в цель, – сказал Меерл.

Лидия почти не слышала. Ответ ее был автоматическим. Потому что… может ли это быть? Возможно ли, чтобы Клэйн догадался, что она хочет сделать?

Ее удивила решительность и быстрота действий, предпринятых на основе одного подозрения. Мир полон людей, которые ничего не делают по поводу своих подозрений. Коли Клэйн сознательно обманул ее, значит, он гораздо опаснее, чем она думала. Следующий шаг придется спланировать более тщательно.

Она заметила, что двое убийц все еще стоят перед ней. Взглянула на них.

– Ну чего вы ждете? Вы не знаете, что за неудачу не платят?

– Великодушная леди, – сказал Меерл, – но неудача не наша, а ваша.

Лидия колебалась, пораженная правдивостью и прямотой ответа. Некоторые убийцы вызывали у нее уважение.

– Пятьдесят процентов, – сказала она.

И бросила им кошелек. Он был искусно пойман. Мужчины быстро поклонились, сверкнули зубами, звякнули металлом, повернулись и исчезли за тяжелым занавесом, что скрывал вход.

Лидия погрузилась в мысли, но ненадолго. Послышался стук в другую дверь, вошла одна из ее фрейлин с запечатанным письмом в руке.

– Письмо пришло, мадам, когда вы были заняты.

Лидия слегка подняла брови, увидев, что письмо от Клэйна. Поджав губы она прочла.

«Моей благороднейшей бабушке.

Благородная леди!

Приношу искренние извинения за оскорбление и расстройство, причиненные Вам вчера в библиотеке. Могу лишь винить свою болезнь, хорошо известную в семье. Когда меня настигает приступ, я не могу себя контролировать.

Приношу также свои извинения за действия рабыни, заговорившей с Вами. Первым моим намерением было отослать ее к Вам для наказания, но мне пришло в голову, что Вы чрезвычайно заняты. Соответственно, я продал рабыню в сельскую местность, где ее, несомненно, отучат от наглости.

Еще раз приношу извинения и остаюсь Вашим послушным внуком.

Клэйн».

Лидия неохотно призналась, что восхищается этим письмом. Теперь она так никогда и не узнает, на самом ли деле ее перехитрили.

«Возможно, – сухо подумала она, – с определенными затратами я сумею определить, действительно ли он продал ее или просто отослал в имение, пока я не забуду о случившемся и о том, как она выглядит. Могу ли я это сделать?!»

Она задумалась. Придется послать на расследование кого – то из видевших девушку. Кого? Она подняла голову.

– Далат!

Женщина, принесшая письмо, присела.

– Да?

– На кого похожа вчерашняя рабыня в библиотеке?

Далат была обескуражена.

– Ну… я не помню, ваше превосходительство… Кажется, блондинка.

– Блондинка! Ну, ты тупоумная! У девушки были прекрасные золотистые локоны, а ты и не заметила.

Далат пришла в себя.

– Я не привыкла запоминать внешность рабов, – сказала она.

– Убирайся отсюда! – Лидия произнесла это спокойно, без эмоций. Она признала свое поражение.

В конце концов ее главная задача – возвращение Тьюса в Линн. Лорд Клэйн, единственный мутант в семье лорда – правителя, может подождать.

Тем не менее досада от поражения осталась.

Глава 12

В течение года лорд – правитель превратился в больного старца. К семьдесят первому году он почти ослеп на левый глаз, и лишь голос его оставался сильным. У него был громовой баритон, который вселял ужас в сердца преступников, когда он занимал свое судейское кресло – обязанность, которую он благодаря сидячему образу жизни исполнял все чаще и чаще, по мере того, как мелькали месяцы.

Но государственными делами он тоже продолжал заниматься. Иногда, приняв решение, хотя в совете продолжался спор, он позволял себе задуматься о будущем своей семьи.

«Я должен сам увидеть молодых людей и оценить, кто из них со временем сможет стать лордом – правителем», – решил он однажды.

Совершенно сознательно он включил в число тех, кого собирался посетить, и мутанта.

В этот вечер он совершил ошибку, слишком долго просидев на балконе без одеяла. Он простудился и весь последующий месяц провел в постели. Беспомощно лежа на спине, остро сознавая слабость своего тела, ясно понимая, что жить ему осталось немного, лорд – правитель окончательно понял, что не может больше откладывать выбор наследника. И, хотя не любил Тьюса, он начал прислушиваться к словам своей жены, вначале неохотно, затем с большим согласием.

– Вспомним свою мечту об объединенной империи, – говорила она ему снова и снова. – Ты не должен в последнюю минуту давать волю чувствам. Лорды Джеррин и Дрейд еще слишком молоды. Джеррин, конечно, самый выдающийся молодой человек в своем поколении. Он будущий лорд – правитель и так должен быть назван в твоем завещании. Но еще рано. Нельзя вручить Солнечную систему 24–летнему юноше.

Лорд – правитель беспокойно зашевелился. Он заметил, что она ни словом не упомянула о причине изгнания Тьюса. И не позволила ни малейшего намека на тот эмоциональный факт, что Тьюс ее сын.

– Конечно, – продолжала Лидия, – есть еще дяди юношей с материнской стороны, оба способные администраторы, но им не хватает воли.

Она помолчала.

– И есть еще твои дочери и зятья и их дети.

– Забудь о них, – лорд – правитель слабо взмахнул рукой. Второе колено родства его не интересовало. – Но ты забыла Клэйна.

– Мутант?! – удивленно воскликнула Лидия. – Ты это серьезно?

Лорд – правитель молчал. Он понял ход мыслей Лидии. Отсрочка. Он знал, что его упорно толкают к признанию наследником толстого сына Лидии от первого брака.

– Если ты будешь рассматривать только своих кровных родственников, – настаивала Лидия, – это будет лишь наследование, обычное для наших подчиненных монархов и варваров Венеры и Марса. Политически это бессмысленно. Но если ты примешь во внимание интересы группы, то твои действия будут свидетельствовать об истинном патриотизме. Нет другого способа убедить мир, что у тебя в сердце лишь интересы империи.

Но старый пройдоха, хоть его дух и разум ослабили болезни и возраст, был не так прост. Ему было известно, что о нем говорят за спиной, будто Лидия делает из него все, что хочет, как из замазки. Подобное мнение его не очень волновало. Больше пятидесяти лет слушал он непрестанную пропаганду врагов и сплетни друзей и выработал к ним иммунитет.

В конце концов решающим фактором оказалось отчаянное сознание, что у него нет выбора. Неожиданным фактором послужило посещение больного младшей из двух дочерей от первого брака. Она попросила разрешение на развод со своим мужем и позволения выйти замуж за изгнанного Тьюса.

– Я всегда любила Тьюса, – заявила она, – и теперь хочу присоединиться к нему в его изгнании.

Перспектива открылась столь ослепительная, что старик был озадачен. Ему не пришло в голову, что Лидия целых два дня уговаривала осторожную Гудрун, что это ее единственный шанс стать первой леди Линна.

– В противном случае, – сказала ей Лидия, – ты вечно будешь лишь одной из родственниц, зависящей от каприза жены лорда – правителя.

Линн Линнский не подозревал об этих закулисных переговорах. Его дочь выйдет замуж за лорда Тьюса! Эта возможность согревала его холодную кровь. Конечно, она слишком стара, чтобы иметь еще детей, но она будет служить Тьюсу, как служила ему Лидия, совершенным фоном, совершенным представителем его собственной политической группы. Его дочь!

«Я должен узнать, что думает Клэйн, – решил он. – А тем временем пошлю за Тьюсом».

Он не сказал этого вслух. Ни один из членов семьи, кроме него самого, не сознавал, какие огромные знания давно умерший храмовый ученый Джоквин завещал Клэйну. И лорд – правитель предпочел сохранить эту информацию при себе. Он знал привычку Лидии нанимать убийц, а Клэйн и так подвергается опасности из этого источника.

Он рассматривал мутанта, как неожиданную стабилизирующую силу во время хаоса, который может последовать за его смертью. Он написал письмо, приглашающее Тьюса вернуться в Линн, а неделю спустя, оправившись наконец от болезни, приказал отнести себя в резиденцию Клэйна в западном пригороде. Там он провел ночь, а вернувшись на следующий день, сместил два десятка ключевых чиновников, которых Лидия умудрилась протащить во время его болезни: он тогда слишком уставал, чтобы вчитываться в бумаги, которые давали ему на подпись.

Лидия ничего не сказала, но заметила последовательность событий. Посещение мужем Клэйна, затем действия против ее людей. Она размышляла над этим несколько дней, а затем, накануне возвращения Тьюса, сама впервые отправилась в скромно выглядевший дом лорда Клэйна, позаботившись, чтобы ее не ждали.

По пути ей пришло в голову, что ситуация ее не устраивает. Десяток ее планов близок к завершению, а тут вмешивается совершенно неучтенный фактор – лорд Клэйн. Думая об этом, она не могла успокоиться. Какую опасность для нее, спрашивала она себя снова и снова, может представлять мутант?

В глубине души она сознавала: в этом что – то есть. Старик не стал бы беспокоиться из – за пустяка. Он либо спокоен спокойствием усталости, либо абсолютно нетерпелив. Молодые люди особенно легко выводили его из себя, и если Клэйн – исключение, то для этого должна быть причина.

С расстояния жилище Клэйна выглядело небольшим. Вначале кусты, а затем сплошная стена деревьев окружали подножие холма. Крыша дома виднелась за соснами и другими вечнозелеными растениями. Когда ее носилки приблизились, Лидия решила, что дом трехэтажный, что значительно меньше дворцов других Линнов. Носильщики, тяжело дыша, поднимались мимо прекрасной рощи и наконец остановились у низкой массивной изгороди, не видной снизу. Лидия, всегда обращавшая внимание на защитные устройства, подняла голову.

Она вышла из носилок, почувствовав прохладный ветерок вместо жара летнего дня. Воздух был полон запахов сосен и лесной свежести.

Лидия медленно пошла вдоль изгороди, отметив, что она искусно скрыта растительностью, так что снизу, с улицы, ее нельзя было увидеть. Материал похож на тот, из которого сооружены храмы ученых, только здесь заметна свинцовая оболочка. Высота изгороди примерно три фута, а толщина – три с половиной. Толстая, низкая и бессмысленная для обороны.

«В молодости я могла бы через нее перепрыгнуть», – подумала она. Лидия, раздраженная, вернулась к носилкам: так и не могла понять цели изгороди и в то же время не верила, что у нее нет цели. Еще более обескураженно почувствовала она себя, когда поняла, что ворота представляют собой простое отверстие в стене, причем не было видно никакой охраны. Через минуту носильщики по туннелю из разросшихся кустов пронесли ее мимо деревьев за ограду и вышли на открытую лужайку. И здесь начались настоящие сюрпризы.

– Стойте! – сказала леди Лидия.

Перед ней раскинулось нечто среднее между лугом и садом.

Приблизительно пятьдесят акров открывались с этой точки. Грациозный ручей пересекал луг по диагонали. Вдоль ручья выстроились десятки гостевых домиков, стройных сооружений, каждый под навесом деревьев. Справа от нее возвышался главный дом. В дальнем углу луга аккуратно в ряд стояли пять космических кораблей. И повсюду виднелись люди, мужчины и женщины, в одиночку и группами, сидели и прогуливались, работали, читали, писали, чертили, рисовали. Лидия задумчиво подошла к художнику, который сидел в десятке ярдов от нее. Она не привыкла к тому, что на нее не обращают внимания.

Она резко сказала:

– Что это? – И взмахом руки указала на луг. – Что тут происходит?

Молодой человек пожал плечами. Он задумчиво добавил несколько легких мазков на холст и, все еще не глядя на нее, сказал:

– Здесь, мадам, сердце Линна. Здесь создается мысль и мнение империи и затем передается общественности. Здесь рождаются идеи и потом, распространяясь, становятся обычаями народов по всей Солнечной системе. Быть приглашенным сюда – беспримерная честь; это означает, что ваша деятельность в искусстве или науке получает признание, какое только могут дать власть и деньги. Мадам, кем бы вы ни были, я вас приветствую в интеллектуальном центре мира. Вы бы не были здесь, если бы у вас не было непревзойденных достижений в какой – либо области. Но прошу вас, не рассказывайте об этом до вечера. Тогда я счастлив буду вас выслушать. А сейчас, старая, добрая, мудрая женщина, добрый вам день.

Лидия задумчиво отошла. Она подавила в себе желание приказать раздеть и выпороть наглеца. Ей неожиданно захотелось как можно дольше оставаться инкогнито, пока она не исследует этот странный салон под открытым небом.

Это была вселенная незнакомцев. Ни разу не встретила она знакомое лицо. Какими бы ни были их достижения, эти люди не принадлежали к знати империи. Патронов не было, и лишь у одного мужчины она заметила на плаще герб рыцаря. Подойдя к нему, Лидия поняла по чуждому религиозному символу, что его рыцарство провинциального происхождения. Он стоял у фонтана, выпускающего струи воды и дыма. Прекрасное зрелище – дым, поднимающийся тонким, подобно ручью, облаком. Когда она остановилась у фонтана, прохладный ветерок на мгновение стих, и она ощутила волну жара. Лидия сосредоточилась на рыцаре и на своем желании получить информацию.

– Я здесь недавно, – очаровательно сказала она. – Давно ли действует этот центр?

– Около пяти лет, мадам. В конце концов нашему юному принцу всего двадцать четыре года.

– Принцу? – переспросила Лидия.

Рыцарь, бородатый краснолицый мужчина, извинился.

– Прошу прощения. В моей провинции это древнее слово означает предводителя высокого рода. В своих путешествиях в ямы, где живут атомные боги, а некогда существовали города, я обнаружил, что у этого слова легендарное происхождение. Так утверждают старые книги, найденные мною в развалинах зданий.

Лидия, ошеломленная, спросила:

– Вы спускались в дома богов, где горит вечный огонь?

Рыцарь засмеялся.

– Некоторые из них совсем не вечные, как я установил.

– А вы не боялись?

– Мадам, – пожал плечами рыцарь, – мне 50 лет. К чему мне беспокоиться, если моя кровь будет чуть повреждена сиянием богов?

Лидия колебалась, заинтересованная. Но позволила себе отвлечься от своей цели… «Принц», – угрюмо повторила она. Применительно к Клэйну титул этот имел отзвук, который ей не нравился. Принц Клэйн. Странно подумать, что есть люди, считающие его своим руководителем. Что произошло со старыми предрассудками относительно мутантов? Она хотела снова заговорить, но тут впервые по – настоящему взглянула на фонтан.