Текст книги "Империя атома(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Глава 5

Еще ребенком Клэйн постоянно чувствовал: «Я никому не нужен. Меня никто не любит».

Рабыни, ухаживающие за ним, переняли отвращение его родителей. Они прекрасно видели, что отец и мать редко навещают новорожденного. Бывало, часами маленький мутант оставался один. А когда ребенка обнаруживали плачущим в мокрых, грязных пеленках, с ним никто не благодушествовал.

Руки, способные на нежность, грубели, прикасаясь к нему. И тысячи случаев грубого обращения усваивались мышцами и нервами, становясь частью привычного восприятия окружающего. Он приучался раболепствовать.

Странно, но когда слова начали приобретать смысл, в условиях его жизни наступило некоторое изменение. Клэйн вполне невинно обронил несколько слов, из которых Джоквин заключил, что рабы не выполняют его приказов. Несколько вопросов при каждом посещении прояснили картину, и рабы тут же поняли, что неразумные действия несут за собой наказание кнутом. Мужчины и женщины узнали, что когда ребенок становится старше, он может рассказать о том обращении, которому подвергается.

Однако способность ребенка понимать имела и свои неприятные последствия. В возрасте между тремя и семью годами Клэйн понял, что он не такой, как другие. Между четырьмя и шестью его рассудок терпел ужасные удары, и стареющий ученый каждый раз пытался ликвидировать их последствия. Вскоре, однако, Джоквин понял, что, если он хочет спасти рассудок мальчика, нужны более решительные действия.

– Это все другие дети, – сказал однажды Джоквин, белый от гнева, лорду – правителю. – Они мучают. Они стыдятся его. И сводят на нет все, что я делаю.

Линн Линнский с любопытством смотрел на него.

– Но я тоже стыжусь его, стыжусь самой мысли, что у меня есть такой внук. – И он добавил: – Боюсь, Джоквин, твой эксперимент не удался.

Теперь Джоквин с любопытством смотрел на правителя. За шесть лет, прошедших со дня храмового кризиса, он научился по – новому смотреть на лорда – правителя. Ему пришло в голову, что перед ним величайший гражданский администратор. Иногда сквозь внешнее спокойствие, с которым лорд – правитель смотрел на мир, проглядывала его главная цель – объединение империи. Перед Джоквином был человек, достигший почти полной объективности во взгляде на мир. Если Клэйн будет спасен, то только с помощью лорда – правителя. Лорд понял, что посещение Джоквина имеет особую цель. Он угрюмо улыбнулся.

– Что же я должен сделать? Отослать в провинцию, где он вырос бы в изоляции и окруженный рабами?

– Это было бы смертельно для него, – ответил Джоквин. – Нормальные рабы презирают мутантов так же, как свободные рыцари и патроны. Борьба за разум должна вестись здесь, в городе.

Правитель нетерпеливо ответил:

– Ну что ж, забирай его в храм и делай с ним, что хочешь.

– Храмы полны шумных посвященных и младших, – ответил Джоквин.

Лорд – правитель сердито посмотрел на него. Он медлил, это значило, что Джоквину трудно будет получить согласие.

– Боюсь, старик, – серьезно сказал правитель, – что ты в этом вопросе не проявляешь разумности. Мальчишка похож на оранжерейное растение. Нельзя из детей выращивать мужчин таким путем. Они должны выдерживать тяготы существования еще в молодости.

– Но ведь ваши дворцы как раз и есть такие теплицы, где молодые люди растут, не зная тягот существования, – ответил Джоквин.

Странный ученый махнул рукой в сторону окна, которое выходило на столицу. Правитель улыбнулся, признав правоту сравнения.

– Скажи, чего ты хочешь? Если можно, это будет сделано.

Джоквин не колебался. Он коротко заявил, что во дворце у Клэйна должно быть убежище. Святыня, куда другие дети не смели бы входить под страхом сурового наказания.

– Вы здесь, во дворце, воспитываете всех своих внуков, – говорил Джоквин. – И вдобавок несколько десятков других детей – сыновей заложников, союзных вождей и патронов. Против этой толпы нормальных детей, грубых и бесчувственных, как все мальчики, Клэйн совершенно беззащитен. Они все спят в одной спальне, поэтому у него нет убежища даже в своей комнате. Пусть ест и спит по – прежнему с остальными, но у него должно быть место, где его не смогут преследовать.

Джоквин замолчал, лишившись дыхания. Голос был уже не тот. Да он и понимал, насколько необычна его просьба. Он просил, чтобы на высокомерных, гордых маленьких людей, из которых в будущем вырастут руководители Линна – патроны, генералы, вожди и даже лорды – правители, было наложено ограничение. И ради чего? Да чтобы бедный мутант мог показать, есть ли у него разум.

Джоквин видел, что лорд – правитель хмурился. Сердце его сжалось. Но он неверно понял причину гнева. В действительности он не мог бы выбрать для своей просьбы более подходящего времени. Накануне, гуляя по саду, лорд – правитель обнаружил, что его преследует непочтительно ржущая группа мальчишек. Такое случалось уже не впервые, и именно это воспоминание заставило его рассердиться.

Он решительно поднял голову и сказал:

– Этим юным негодяям необходима дисциплина. Небольшое ограничение пойдет им на пользу. Строй свое убежище, Джоквин. И я поддержу тебя.

Дворец правителя размещался на Капитолийском холме. Поверхность холма была искусно преобразована. Всю ее заняли террасы с садами и кустарниками, так что старики, такие, как Джоквин, почти не узнавали прежнего холма.

В западном углу территории дворца находилась голая скала на возвышении. Чтобы добраться до нее, нужно было пройти узкой тропой по крутому склону, а затем подняться по вырубленным в скале ступеням.

Скала оставалась голой, пока ею не занялся Джоквин. Под его руководством рабы быстро наносили почвы, садовники посадили кусты, траву и цветы, чтобы была защита от горячего солнца, приятная зелень, на которой можно было полежать, и прекрасный вид. Была поставлена прочная ограда поперек тропы, а у ворот – солдат, свободный, шести футов шести дюймов ростом и с соответственно мощной фигурой. Этот солдат был выбран еще и потому, что четыре года назад его жена тоже родила ребенка богов. Солдат оказался веселым, добродушным парнем, который не пропускал даже самых настойчивых мальчиков, загораживая своим телом ворота.

Несколько недель после завершения строительства орлиного гнезда и введения запрета на его посещение мальчишки руганью и криками выражали свое негодование. Они часами стояли у ворот, выкрикивая угрозы и оскорбления. Но безразличие стражника к их проказам в конце концов вынудило их отступить. И тогда дрожащий мальчик в орлином гнезде смог успокоиться и перестать чувствовать себя вечно преследуемым. С этого времени на нею перестали обращать внимание. Никто не играл с ним, и хотя это равнодушие тоже было жестоким, оно, по крайней мере, оставалось пассивным. Он смог жить своей собственной жизнью.

Его мозг, этот раненный, испуганный и тонкий комплекс интеллекта и эмоций, медленно выходил из тьмы, в которую бежал. Джоквин выманивал его оттуда тысячами уловок. Повествовал ему о великих деяниях, больших сражениях, рассказывал длинные волшебные сказки с продолжением. Он давал мальчику вначале тщательно смягченные, а потом все более правдивые сведения о политической атмосфере внутри дворца, снова и снова с нарастающей убедительностью внушая, что рождение мутанта – очень важное, особое событие. Любой человек может родиться нормальным, но мало кто бывает избран богами атома.

Джоквин знал, что это опасный путь – мальчик над другими членами семьи Линнов.

– Но он быстро узнает свои возможности, когда станет старше, – объяснил как – то Джоквин лорду – правителю. – Самое важное, что теперь его восьмилетний мозг может противостоять вульгарному преследованию со стороны других мальчиков. Он все еще запинается и заикается, когда пытается ответить, и любой контакт со взрослыми для него болезнен. Но если его не захватить врасплох, он научится справлягься с собой. Я хочу, – заключил Джоквин, – чтобы мальчик мог изредка навещать вас.

Он часто повторял эту просьбу и всегда получал отказ. Эти отказы беспокоили Джоквина, которому уже исполнилось восемьдесят лет. И он часто думал о том, что будет с мальчиком после его смерти. Чтобы не погубить мальчика, он связался со многими известными учеными, поэтами и историками. Он убеждал их своими аргументами, а потом приставлял к мальчику как платных учителей. Он тщательно следил за этими людьми и быстро отсылал тех, кто не понимал всей важности предпринимаемой попытки.

Обучение мальчика оказалось чрезвычайно дорогостоящим: содержание, которое давали дед мальчика, лорд – правитель, и его отец, лорд Крег, не покрывало платы многочисленным учителям, нанимаемым Джоквином. Когда Джоквин умер, как раз перед одиннадцатилетием Клэйна, почти весь доход с его имений пошел на содержание мальчика.

Джоквин оставил десять миллионов сестерций младшим, посвященным и старшим различных храмов. Пять миллионов он завещал своим личным друзьям, еще два миллиона – историкам и поэтам, чтобы они завершали начатые им работы и, наконец, его пятеро правнуков получали по миллиону сестерций каждый.

Эти суммы почти полностью составляли все денежное наследство. Около пятисот тысяч сестерций оставалось по имениям и фермам до следующего урожая. Так как все имения, вместе с тысячами рабов, были завещаны Клэйну, был короткий период, когда новый владелец, сам того не зная, оказался на грани банкротства.

Об этом было доложено лорду – правителю, и он выдал из своего собственного состояния заем для поддержания имении Он предпринял и другие шаги. Он узнал, что рабы Джоквина недовольны тем, что принадлежат мутанту. Он разослал своих шпионов, чтобы выявить зачинщиков, и потом, для примера, четверо были повешены. До лорда – правителя дошло также, что правнуки Джоквина, рассчитывавшие получить имения, делают темные намеки по адресу «узурпатора». Лорд – правитель конфисковал их часть наследства и отправил всех пятерых в армию лорда Крега, которая готовилась к вторжению на Марс.

Совершив все это, старый правитель забыл о своем внуке. Лишь два года спустя, когда мальчик случайно прошел мимо окна его кабинета, он почувствовал любопытство.

В тот же день он отправился к орлиному гнезду, где жил самый странный отпрыск из семьи Линнов.

Глава 6

Он тяжело дышал, добравшись до основания скалы. Это удивило его. «Клянусь атомными богами, – подумал он, – но я старею». Через два месяца ему исполнялось шестьдесят четыре года.

Шестьдесят четыре. Он взглянул на свое худое тело. «Ноги старика, – подумал он, – не такие слабые, как у некоторых в этом возрасте, но, несомненно, расцвет позади. Крег был прав, – подумал он ошеломленно. – Пришло для меня время экономии. Больше никаких войн с Марсом, за исключением оборонительных. И пора произвести Крега в наследники и соправители». Мысль о наследнике напомнила ему, где он. Там, вверху, один из его внуков с учителем. Он слышал бормочущий баритон мужчины и отдельные замечания мальчика. Все звучало нормально, по – человечески.

Лорд – правитель нахмурился, думая об обширности мира и малочисленности семьи Линнов. Стоя здесь, он понял, почему пришел сюда. Все Линны нужны, чтобы удержать власть. Даже тупоумные, даже мутанты должны исполнять обязанности, соответствующие их способностям. Ужасно сознавать, что он приближается к самой одинокой вершине своей жизни, способный доверять только кровным родственникам. И даже они держатся вместе только из – за честолюбия.

Старый человек отрешенно улыбнулся. Что – то в форме его челюстей и подбородка говорило о стальном нраве. Это была внешность человека, выигравшего кровавую битву при Атмуне, которая отдала ему Линн; улыбка человека, который смотрел, как его солдаты боевыми топорами на куски разрубили Рахейнла. «Вот это был человек! – подумал он, еще и через тридцать лет удивляясь упорству противника. – Почему он отказывался от всех моих предложений? Впервые в истории гражданской войны была сделана попытка перемирия. Я предлагал ему компромисс. Он хотел весь мир, а я нет, во всяком случае, не таким путем, но волей – неволей пришлось звать его, чтобы спасти свою жизнь. Почему человеку нужно все или ничего?»

Конечно, Рахейнл, холодно и спокойно ожидавший первого удара топором, должен был осознать тщетность своих стремлений. Должен был знать, что ничего его не спасет, что солдаты сбежали, а терявшие кровь и боявшиеся за свои жизни не будут милосердны к своему главному врагу. Правитель с пристальной ясностью помнил свой выбор палачей. Он приказал, чтобы первый же удар был смертельным. Толпа хотела пытки, зрелища Они как будто получили его, но на самом деле перед их взорами разрубили на куски мертвеца.

Зрелище смерти великого Рахейнла навсегда вызвало холод в душе правителя. Сам он никогда не чувствовал себя убийцей. Убийцей была толпа. Толпа с ее безмозглыми эмоциями, с ее силой численности, которую ни один человек не может игнорировать, не подвергая смертельной опасности себя и свою семью. Толпа с ее примитивной кровожадностью путала его, хоть он и презирал ее; она влияла на него, хоть он всегда использовал ее в своих целях. Ужасно думать, что каждый шаг его жизни делается с учетом мнения толпы.

Он родился в мире, опустошенном двумя могучими враждующими группами. Не возникало вопроса, к какой группе присоединиться. Когда оппозиция захватывала власть, она старалась убить, обесчестить или изгнать всех приверженцев другой партии. В такие периоды детей многих известных семей тащили по улицам на крючьях и швыряли в реку. Позже, если вам удавалось выжить, вопросом жизни и смерти для вас становилось захватить власть и влияние в своей группе. И это тоже предоставлялось случаю или чувствам. Существовали группировки среди групп, интриговали против тех, кто мог соперничать в борьбе за власть. Убийства и предательства становились все изощренней.

Лорд – правитель с трудом оторвался от своих раздумий и начал взбираться по ступеням на саму скалу. Вершина скалы – площадка длиной в двадцать футов и почти такой же ширины. Рабы Джоквина натаскали туда плодородной почвы, на ней цвели кусты; два из них достигали пятнадцати футов в высоту. Мутант и его учитель сидели в легких креслах в тени самого высокого куста и не заметили появления лорда – правителя.

– Хорошо, – говорил учитель, ученый по имени Неллиан, – мы согласились, что слабость Марса в его водной системе. Различные каналы, по которым поступает вода с северного полюса, единственный источник водоснабжения. Неудивительно, что в марсианских храмах поклоняются воде, как мы атомным богам. Другое дело, – продолжал Неллиан, – знать, как использовать эту слабость Марса. Каналы Марса так широки и глубоки, что их невозможно, например, отравить, даже временно.

– Макроскопически рассуждая, – сказал мальчик, – это верно. Молекулярный мир предоставляет мало возможностей, кроме тех сил, которые может перенести человеческое тело.

Лорд – правитель опешил. Правильно ли он понял и расслышал? Неужели тринадцатилетний мальчик может так рассуждать? Он хотел уже войти, но теперь передумал и, заинтересованный и удивленный, ждал продолжения.

Клэйн продолжал:

– Беда моего отца в том, что он слишком доверчив. Я не знаю, почему он считает, что ему просто не везет в этой войне. На его месте я внимательно отнесся бы к возможности предательства и тщательно проверил бы свое ближайшее окружение.

Неллиан улыбнулся.

– Вы говорите с убежденностью юности. И если вам когда – нибудь доведется побывать на поле битвы, вы убедитесь, что мыслями трудно охватить реальность. Смутные теории опрокидываются под дождем стрел и копий, под ударами мечей и топоров.

Мальчик невозмутимо сказал:

– Никто не сумел сделать правильного заключения из взрывов космических кораблей, перевозящих воду. Джоквин знал бы, что думать об этом.

Разговор, как показалось лорду – правителю, приобретал несерьезный характер. Правитель сделал шаг вперед и кашлянул.

При этом звуке ученый повернулся и, увидев подошедшего, с достоинством встал. Реакция мутанта была более быстрой, хотя и не вся заключалась в движении. При первом же звуке он повернул голову. И все. Несколько мгновений он сидел неподвижно. Вначале выражение его лица оставалось прежним – спокойным. У лорда – правителя было время рассмотреть внука, которого он не видел со дня его рождения.

Голова мальчика была нормальной с явно линнским носом и голубыми глазами Линнов. Но было и нечто большее. Тонкая красота матери отразилась в этом лице. Ее рот, ее уши и подбородок. Лицо и голова были прекрасными, почти ангельскими. Но все остальное отличалось от нормального. Общая форма очень человеческая. Тело, ноги, руки – все было на месте, но все искажено.

Лорду – правителю пришло в голову, что если мальчик наденет длинную одежду ученого, а руки спрячет в складки мантии – а кисти у него нормальные – никто не заподозрит правды. Не было ни малейшей причины, почему это лицо нельзя было бы изобразить на серебряной или золотой монете, которые найдутся среди отдаленных высокоморальных племен. Ангельское лицо Клэйна согрело бы сердца варваров.

«Слава богам, что у него не четыре руки или ноги», – подумал правитель.

И в это мгновение мальчик очнулся от оцепенения. (Лишь тут лорд – правитель сообразил, что Клэйн буквально замер на месте). Произошла мгновенная трансформация. Прекрасное лицо изменилось. Глаза остекленели, рот дернулся и утратил свою форму. Лицо приобрело идиотское выражение, на него было больно смотреть. Медленно тело мальчика сползло со стула, и он застыл полусогнувшись и глядя на деда. Он начал скулить, а потом что – то неразборчиво бормотать. Неллиан резко сказал:

– Клэйн, овладейте собой!

Эти слова были подобны ключу. С криком мальчик метнулся вперед и промчался мимо лорда – правителя. С безрассудной скоростью, почти скользя, сбежал он по каменным ступеням и исчез на тропе.

Наступило молчание. Немного погодя Неллиан спокойно спросил:

– Можно ли мне сказать?

Лорд – правитель заметил, что ученый не обращается к нему по форме, и мимолетная улыбка коснулась его губ. Антиимпериалист. Через мгновение он почувствовал раздражение – эти проклятые республиканцы! – но коротко кивнул в знак разрешения.

Неллиан сказал:

– Он так же вел себя со мной, когда Джоквин впервые привел меня к нему. Это возвращение к эмоциональному состоянию, которое он испытывал ребенком.

Лорд – правитель ничего не ответил. Он смотрел на город. День был туманный, и дымка затягивала пригороды. С высоты они, казалось, расплывались в голубизне – дома, улицы. Но все же за ними он видел вьющуюся реку и местность, частично скрытую вуалью тумана. На местности виднелись крупные ямы, теперь пустые: большая война истощала человеческие ресурсы Земли, население которой достигло громадного числа в шестьдесят миллионов жителей. За время его жизни население Земли почти удвоилось. Удивительно, как раса, будто на невидимой привязи, устремлялась вперед, глядя своим коллективным взглядом в ослепительно яркое будущее, скрытое за горизонтом.

Лорд – правитель вернулся мыслью и взглядом на скалу. Не глядя на Неллиана, он спросил:

– Что он имел в виду, когда сказал, что мой сын, лорд Крег, должен проверить возможность предательства в своем окружении?

Неллиан пожал плечами.

– Вы слышали это? Можно не объяснять, что мальчик окажется в серьезной опасности, если кто – нибудь услышит о его словах. Откровенно говоря, я не знаю, где он получает информацию. Но у него очень хорошее представление о дворцовых интригах и политике. Он очень скрытен.

Лорд – правитель нахмурился. Скрытность он мог понять. Люди, слишком много знающие о делах других людей, имеют обыкновение умирать неожиданно. Если мутант действительно знает, что в ход марсианской войны вмешалось предательство, даже намека на такое знание достаточно для его гибели. Правитель колебался.

– А что он говорит о космических кораблях с водой, взрывающихся перед посадкой? Что он знает о таких вещах?

Теперь заколебался ученый. Наконец Неллиан сказал:

– Он говорил об этом несколько раз. Несмотря на всю свою осторожность, мальчик тоже нуждается в товарище, так как хочет произвести впечатление, сообщая свои мысли людям, которым доверяет. Вроде меня.

Ученый украдкой взглянул на лорда – правителя.

– Естественно, я держу такую информацию при себе. Я не занимаюсь политикой.

Великий человек слегка поклонился.

– Я вам очень признателен за это, – сказал он.

После небольшой паузы Неллиан заметил:

– Он много раз говорил о происшествии в храме Рахейнла, случившемся при его рождении. Тогда взорвалось четыре храма. Я узнал, что Джоквин рассказывал ему об этом. Джоквин оставил в своем имении тайный архив, к которому мальчик имеет доступ. Он трижды навещал главное имение после смерти Джоквина.

Лорд – правитель смутно припомнил, что давал по просьбе Неллиана разрешения на эти поездки.

– Мне нет необходимости говорить, – продолжал Неллиан, – что у мальчика, несмотря на эмоциональное состояние, вполне взрослый интеллект на уровне девятнадцати лет.

– Гм… – сказал лорд – правитель.

На его лице выступила решимость.

– Мы должны вылечить его от этой эмоциональной слабости. Есть несколько методов.

Он улыбнулся, вспоминая.

– На войне, когда мы хотим покончить со страхами солдата, мы подвергаем его повторяющейся опасности в сражениях. Конечно, он может быть убит. Но если выживет, то приобретет уверенность и храбрость. Точно так же оратор вначале тренирует свой голос, но только настоящие выступления дают ему уверенность.

Правитель задумчиво улыбнулся.

– На войну его, пожалуй, не пошлешь. Солдаты, к сожалению, считают мутанта дурным предзнаменованием. Что касается публичных выступлений, то можно поместить его в один из отдаленных храмов. Одетый в одеяние ученого, он сможет читать ежедневную службу, вначале только наедине с атомными богами, потом в присутствии младших ученых и посвященных и, наконец, перед публикой. Я прикажу, чтобы подготовку начали завтра же. И ему вовсе не обязательно жить в храме. Примерно через год мы отведем ему отдельную резиденцию и закрепим за ним привлекательных рабынь. Я отберу кротких, мягких девушек, которые не будут пытаться управлять им. Я их сам отберу и поговорю с ними.

И добавил:

– Позже их можно будет продать в отдаленные районы.

Лорд – правитель помолчал и пристально взглянул на Неллиана.

– Что вы думаете о таком начале?

Ученый кивнул.

– Прекрасно. Я рад, что вы лично заинтересовались мальчиком.

Лорд – правитель был доволен.

– Будете сообщать мне о нем раз в три месяца.

Он уже отворачивался, когда его взгляд остановился на чем – то полускрытом в кустах на краю скалы.

– Что это? – спросил он.

Неллиан выглядел смущенным.

– Это… гм… это… прибор, сооруженный Джоквином.

Замешательство ученого удивило правителя. Он подошел ближе и взглянул. Он увидел металлическую трубу, уходящую вниз. Ее почти скрывали лианы, но кое – где на склоне ее можно было разглядеть.

Правитель все еще рассматривал трубу, когда из нее послышался хриплый женский голос:

– Целуй меня, поцелуй меня снова.

Лорд – правитель прикрыл травой конец трубы и встал.

– Будь… – начал он. – Подслушивающее устройство, другой конец размещен где – то на месте свиданий.

Неллиан сказал:

– По другую сторону еще одна.

Лорд – правитель уже хотел уходить, когда заметил возле грубы блокнот. Он поднял его и просмотрел. Страницы чистые. Внизу, в траве, увидел бутылочку чернил и ручку.

Теперь он по – настоящему заинтересовался. Взяв бутылочку, он вытащил пробку. Вначале он разглядывал чернила, потом понюхал их. Наконец с улыбкой закрыл бутылочку и поставил ее в траву.

Спускаясь, он думал: «Джоквин был прав. Мутант может быть нормальным, даже сверхнормальным».