Текст книги "Империя атома(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

Глава 3

Они остановились у стеклянной комнаты на этаже Гросвенфа. Впрочем, это было не стекло, как и не комната. Это была ниша во внешней стороне корпуса, а «стекло» – разновидность сплава прочного металла. За ним находился вакуум и беспредельность пространства.

Гросвенф рассеянно отметил, что корабль оставил за собой маленькое созвездие, которое проходил недавно. Были видны лишь некоторые из пяти тысяч солнц системы. Она разжал губы, чтобы сказать: «Я бы хотел еще раз поговорить с вами, мистер Корита, когда у вас будет свободное время».

Но он не успел сказать этого. В стекле напротив него появилось неясное движущееся изображение женщины в шляпе с перьями. Изображение колебалось и мерцало. Гросвенф почувствовал, как сильно напряглись мышцы его глаз. На мгновение его сознание потухло, но затем на него обрушился шквал звуков, перед глазами замерцали световые блики и резкая боль пронзила тело. Гипнотические галлюцинации! Эта мысль была подобна разряду электрического тока. Однако она его и спасла. Благодаря умению руководить своими физическими способностями он смог мгновенно рассеять механический соблазн световых пятен. Резко повернувшись, он закричал в ближайший коммуникатор:

– Не смотреть на изображения! Это гипноз! На нас напали!

Отвернувшись от коммуникатора, он споткнулся о бесчувственное тело Кориты. Остановившись, он опустился на колени.

– Корита! – настойчиво позвал он. – Вы меня слышите?

– Да.

– Вы повинуетесь моим словам, ясно?

– Да.

– Вы начинаете расслабляться, все забываете. Ваше сознание спокойно. Действие образов слабеет. Теперь оно совсем прекратилось. Образы исчезли. Вам ясно? Совсем исчезли…

– Понимаю…

– Они не смогут на вас воздействовать. Каждый раз, видя изображение, вы вспоминаете одну из приятных домашних сцен. Вам ясно?

– Да.

– А теперь пробуждайтесь. Буду считать до трех. Раз… два… три… просыпайтесь!

Корита открыл глаза и озадаченно спросил:

– Что со мной случилось?

Гросвенф в нескольких словах объяснил ситуацию и приказал:

– А теперь идемте, быстро! Несмотря на встречное внушение, цветовые пятна продолжают попадать в поле моего зрения.

Он потащил ошеломленного археолога к «Некзиальному отделу». За первым же поворотом они натолкнулись на неподвижное человеческое тело, лежащее на полу.

Гросвенф пнул его ногой, причем не слишком осторожно. Он хотел получить ответную реакцию.

– Вы меня слышите? – резко спросил он.

Человек шевельнулся.

– Да.

– Тогда слушайте. Световые изображения на вас больше не действуют. А теперь вставайте, вы проснулись.

Человек вскочил и, пошатываясь, ринулся на него. Гросвенф отпрянул, и нападающий пронесся мимо. Гросвенф приказал ему остановиться, но тот, не оглядываясь, продолжал идти вперед. Эллиот схватил Кориту за руку.

– Кажется, я занялся им слишком поздно.

Корита изумленно покачал головой. Его взгляд обратился к стене, и из произнесенных им слов стало ясно, что внушения Гросвенфа не оказали полного действия или были уже поколеблены.

– Но что они такое? – спросил он. – Разве вы на них не смотрите?

Не делать этого было чрезвычайно трудно. Гросвенфу приходилось держать глаза закрытыми, чтобы бьющие от изображений лучи не попадали в глаза. Сначала ему казалось, что изображения повсюду. Потом он заметил, что женские силуэты, как – то странно раздвоенные, занимают прозрачные и полупрозрачные секции. Таких секций было сотни, но все – таки было какое – то ограничение.

Затем они увидели еще несколько людей. Жертвы лежали на неравных расстояниях друг от друга. Дважды они наталкивались на людей, находящихся в сознании. Один из них стоял у стены на их пути, уставившись куда – то невидящим взглядом, и не двинулся с места, когда Гросвенф и Корита проходили мимо.

Другой испустил вопль и, схватив вибратор, выпалил из него. Луч ударил в стену за спиной Гросвенфа. Тогда он бросился на человека и свалил его на пол. Человек – Эллиот узнал помощника Кента – злобно уставился на него и прохрипел:

– Чертов шпион! Мы еще доберемся до тебя!

Гросвенф не стал задерживаться, чтобы уяснить причины удивительного поведения человека. Но, подходя вслед за Кори – той к двери «Некзиального отдела», он весь напрягся. Если тот химик мог так быстро поддаться чувству ненависти к нему, то чего можно ожидать от тех пятнадцати, которые расположились в его комнатах.

К своему облегчению он увидел их лежащими на полу без сознания. Он торопливо достал две пары темных очков – одну для Кориты, другую для себя, потом включил полное освещение, и потоки огня залили стены, потолок и пол. Изображения были мгновенно поглощены светом. Гросвенф проследовал в техническую комнату и принялся давать команды, надеясь, что сумеет освободить тех, кого он лично загипнотизировал. Сквозь стеклянную дверь он наблюдал за двумя из них. По истечении пяти минут они все еще не подавали признаков жизни. Он понял, что мозг загипнотизированных находится в таком состоянии, что любые слова были бесполезны. Существовала возможность, что через некоторое время они очнутся и переключатся на него. С помощью Кориты он перетащил их в ванную комнату и запер дверь. Был очевиден случай механически – визуального гипноза такой силы, что сам он спасся лишь благодаря решительным действиям. Но случившееся не ограничивалось видением. Изображения пытались взять над ними контроль, стимулируя через зрительные органы их мозг. Он был в курсе всего, что было сделано в этой области, и знал, хотя нападающие, по – видимому, этого не знали, что чужой контроль над нервной системой человека почти невозможен. Судя по тому, что произошло с ним, остальные были погружены в глубокий сон, транс, или же их сознание было помрачено галлюцинациями, и они не могли отвечать за свои действия.

Его задачей было проникнуть на контрольный пункт и включить энергоционный экран корабля. Неважно, откуда велось нападение – с другого корабля или с другой планеты – такая мера помогла бы отрезать путь любым лучам, посылаемым врагами.

С сумасшедшей быстротой Гросвенф начал приводить в действие переносной световой агрегат. Ему нужно было что – то, что могло помочь в борьбе с изображениями на пути к контрольному пункту. Он заканчивал последнее соединение, когда ощутил безошибочную реакцию организма – легкое головокружение, которое потом исчезло. Это было чувство, которое возникает при существенном изменении курса в результате анти – акселерации.

Действительно ли был изменен курс? Это он проверит чуть позже.

– Я хочу произвести эксперимент, – обратился он к Корите. – Останьтесь, пожалуйста, здесь.

Гросвенф вытащил собранное им световое устройство в ближайший коридор и поместил его в задний отсек электротележки для перевозки различных грузов. Потом сел в нее сам и направил ее к лифту. Он подсчитал, что с того времени, когда он впервые увидел изображение, прошло десять минут.

Гросвенф свернул в коридор, в котором находился лифт, на скорости двадцать пять миль в час, что было хорошо для этих сравнительно узких мест. Напротив входа в лифт двое схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть. Не обратив внимания на Гросвенфа, они продолжали, бранясь и тяжело дыша, колошматить друг друга. Световая установка Гросвенфа не повлияла на их чувство ненависти друг к другу. Какого бы рода галлюцинациям они ни были подвержены, гипноз захватил их слишком глубоко. Гросвенф направил машину к ближайшему лифту и спустился вниз. Он наделся, что найдет контрольный пункт пустым.

Надежда исчезла, как только он въехал в центральный коридор. Он кишел людьми, ощетинился баррикадами, и в воздухе явственно ощущался запах озона. Тут и там вспыхивало пламя вибраторов. Гросвенф осторожно выбрался из лифта, пытаясь понять, что происходит. Ситуация была ужасной. Оба подхода к контрольному пункту блокированы перевернутыми тележками. За ними прятались люди в военной форме. Гросвенф различил среди защитников баррикады капитана Лича, а в одной из нападающих групп увидел директора Мортона.

Это несколько проясняло картину. Для него это не было открытием. Ученые дрались с военными, которых всегда подсознательно ненавидели. Те же галлюцинации подстегнули военных, обострив обычно скрываемое презрительное и насмешливое отношение к людям науки.

Гросвенф понимал, что это не было истинной картиной их чувств. В нормальном состоянии человеческое сознание балансирует между многочисленными противоположными импульсами, так что средний индивидуум может прожить свою жизнь без того, чтобы одно какое – то его чувство одержало верх над другими и стало преобладающим. Теперь это сложное равновесие было нарушено, что грозило уничтожением для всей экспедиции и сулило победу врагу, о целях которого можно было лишь догадываться.

Как бы там ни было, путь в контрольную был отрезан, и Гросвенф вернулся в свой отдел.

У дверей его встретил Корита.

– Посмотрите, – произнес он, указывая на экран настенного коммуникатора, настроенного на находящийся в носовой части корабля механизм управления. Расположенный там экран передачи был нацелен на цепочку звезд. Устройство выглядело более сложным, чем оно было на самом деле. Гросвенф посмотрел в окуляры и обнаружил, что корабль описывает плавную дугу – кривую, которая в верхней своей точке могла привести корабль прямо к яркой белой звезде. Вспомогательный механизм управления должен был давать периодические толчки, чтобы удержать корабль на курсе.

– Могли это сделать враги? – осведомился Корита.

Гросвенф показал вперед и покачал головой, более озадаченный, чем встревоженный. Он изменил положение окуляров и нацелил их на вспомогательный механизм. Согласно спектральному классу звезды, ее величине и яркости, она находилась на расстоянии около четырех световых лет. Корабль летел со скоростью примерно световой год за каждые пять часов. Поскольку следовало принять во внимание ускорение, рассчитанная кривая должна была еще увеличиться. Он подсчитал, что корабль должен был достичь окрестностей солнца приблизительно через одиннадцать часов.

Гросвенф резко выключил коммуникатор. Он был поражен, но сомнения в нем не было и следа. Уничтожение могло быть целью обманутого человека, который изменил курс корабля. А если так, то на предотвращение катастрофы оставалось только десять часов.

В эту минуту у него еще не было ясного плана, но ему казалось, что только нападение врага, использующего гипнотическую технику, могло быть причиной происходящего.

Он стоял, размышляя. Следовало предпринять вторую попытку проникнуть в контрольный пункт. Ему нужно было нечто, что действовало бы непосредственно на клетки мозга. Имелось несколько аппаратов, способных оказать подобное воздействие. Большая их часть применялась лишь для сугубо медицинских целей. Исключение составлял прибор – энцефало – регулятор, который мог быть использован для перенесения импульсов из одного сознания в другое.

Даже с помощью Кориты Гросвенфу понадобилось несколько минут на сборку такого агрегата. Его проверка заняла еще некоторое время, а поскольку машина была исключительно хрупкой, то, размещая ее на тележке, ему пришлось прибегнуть к помощи рессорных подушек. В общем, приготовления заняли тридцать семь минут.

Затем у него произошел бурный спор с археологом, который обязательно хотел его сопровождать. В конце концов Корита согласился остаться на страже опорного пункта их операции.

Непрочность груза заставила Гросвенфа уменьшить скорость продвижения, когда он направлялся к контрольному пункту. Эта вынужденная медлительность раздражала его, но в то же время давала ему возможность замечать происшедшие в коридоре перемены.

Неподвижные тела попадались теперь реже. Гросвенф понял, что большая часть из тех людей, кто оказался погруженным в глубокий сон, теперь самопроизвольно вышли из него. Подобные пробуждения были обычным для гипноза явлением. Теперь они подвергались другой стимуляции на той же основе, их действия находились под контролем глубоко скрытых импульсов. Поэтому люди, которые в обычном состоянии лишь чувствовали друг к другу умеренную неприязнь, сейчас испытывали убийственную ненависть.

Самым страшным было то, что им самим об этом не было известно, поскольку сознание могло быть изменено без знания об этом со стороны индивидуума. Все было усилено атакой, предпринятой сейчас против находящихся на борту корабля людей. Каждый человек действовал так, как будто его новое «я» было столь же прочным, сколь и старое.

Гросвенф открыл дверцу лифта, находящуюся на уровне контрольного пункта, и тут же поспешно захлопнул ее. Нагревательная установка изрыгала пламя, разливавшееся по коридору. Металлические стены плавились с резким свистящим звуком. На видимом пространстве лежало три трупа. Пока он выжидал, раздался громкий взрыв. Внезапно пламя пропало. В воздухе повис голубой дым, жара стояла невыносимая. Но в течение нескольких последующих секунд и дым, и жара исчезли. Вентиляционная система работала надежно.

Гросвенф осторожно выбрался из лифта. На первый взгляд коридор казался пустым. Потом он увидел Мортона, полускрытого выступом стены, менее чем в двух десятках шагов от себя. Почти в ту же секунду директор заметил его и поманил к себе рукой. Гросвенф поколебался, но решил рискнуть. Он отвел тележку от дверцы лифта и направил ее к директору, который энергично приветствовал его.

– Именно вас я и хотел видеть, – заявил он. – Мы должны отобрать у капитана Лича контроль над кораблем, прежде чем Кент и его группа устроят нападение.

Взгляд Мортона был спокойным и умным. Это был взгляд человека, борющегося за правое дело. Казалось, ему и в голову не приходило, что его поведение и слова требуют объяснений. Директор с напором продолжал:

– Нам особенно необходима ваша помощь против Кента. Они использовали химический препарат, о котором я раньше не слышал. Пока мы одержали над ними верх, но они готовят новый удар. Главное сейчас успеть сокрушить капитана Лича, прежде чем Кент соберет свои силы.

«Главное успеть!» – пронеслось в мозгу Эллиота. Как бы невзначай он поднес правую руку к левой кисти и тронул активированное реле, контролировавшее направление пластинки аджустера, произнося при этом:

– У меня есть план, сэр. Полагаю, что может быть эффективным в борьбе с противником.

Мортон посмотрел вниз и сказал:

– Вы принесли с собой аджустер, и он действует. Для чего это вам понадобилось?

Гросвенф напрягся в поисках ответа. Он надеялся, что Мортон не слишком близко знаком с аджустерами, но теперь эта надежда рухнула, а он должен был все же попытаться использовать инструмент, хотя и лишенный преимущества неожиданности. Он проговорил натянутым против его желания голосом:

– Да, я хочу использовать эту штуку.

Поколебавшись, Мортон заметил:

– Мысли, возникшие в моем мозгу и переданные вами, весьма интересны… – он замолчал, и его лицо зажглось интересом: – Так, хорошо… Если вы сможете на этот раз передать известие о том, что мы подверглись нападению чужаков… – Он смолк, и его губы нервно сжались. Интенсивность мысли заставила сузиться его глаза. – Капитан Лич однажды пытался заключить со мной соглашение. Теперь мы сделаем вид, будто согласились, и вы придете к ним с вашей машиной. Вы понимаете, что я не пойду на перемирие ни с Кентом, ни с капитаном Личем, иначе как в целях достижения победы и сохранения корабля. Надеюсь, что вы это оцените, – с достоинством закончил он.

Гросвенф нашел капитана Лича на контрольном пункте. Командир приветствовал его со сдержанным дружелюбием.

– Борьба против ученых, – честно признался он, – поставила военных в сложное положение. Мы обязаны защитить контрольный пункт и аппаратную, так что наш минимум обязанностей превратился в максимум. – Он серьезно качнул головой. – Нечего и думать о том, что кому – нибудь из нас удастся одержать победу. В крайнем случае мы готовы пожертвовать собой, но не позволить ни одной из групп одержать верх.

Объяснение отвлекло Гросвенфа от собственной цели. Он спросил себя, мог ли капитан Лич быть ответственным за намеренное изменение курса корабля. По крайней мере, он дал ему частичное объяснение. Казалось, командиром двигала уверенность в том, что победа какой – либо группы, кроме военных, была немыслима. Если брать ее за исходную мысль, то оставался лишь крошечный шаг к заключению о том, что необходимо уничтожить всю экспедицию. Незаметным движением Гросвенф направил передатчик аджустера на капитана Лича.

Мозговые волны, минутные пульсации, транспортированные от дендрита к эксону и от эксона к дендриту, с предусмотренной обратной связью, – это и был процесс, идущий бесконечно между девяносто миллиардами нейронных клеток головного мозга человека. Каждая клетка находилась в состоянии собственного электроколлоидного баланса, сложного взаимодействия напряжения и импульсов. Лишь постепенно, за долгие годы, были созданы машины, которые смогли с высокой точностью обнаружить значения энергетических потоков внутри мозга.

Ранние энцело – аджустеры были косвенными потомками известного энцефалографа. Но его функции были диаметрально противоположными. Он производил искусственные мозговые волны любого требуемого образца. Используя их, опытный оператор мог стимулировать любую часть мозга и, таким образом, рождать эмоции и мечты, вызывать воспоминания из прошлого. Он не являлся сам по себе контролирующим прибором. Он лишь поддерживал собственное «я» испытуемого. Тем не менее он мог передавать импульсы мозга от одного лица к другому. Поскольку импульсы варьировались согласно мыслям посылающего, реципиент стимулировался в высшей степени легко.

Не подозревающий о присутствии аджустера, капитан Лич не догадывался, что его мысли больше не принадлежат ему.

– Нападение, совершенное на корабль, сделало среду ученых предательской и вероломной, – капитан Лич умолк и задумчиво произнес: – Вот мой план…

План включал в себя плавящие установки, акселератор мускульной напряженности и частичное обследование обеих групп ученых. Капитан Лич даже не упомянул о чужаках. Казалось, ему даже не приходит в голове, что он описывает свои намерения эмиссару тех, кого он считает своими врагами. Закончил он так:

– Где ваши действия будут важными, мистер Гросвенф, так это в научном отделе. Как некзиалист с согласованными знаниями многих наук, вы можете сыграть решающую роль в борьбе против других ученых…

Утомленный и потерявший терпение, Гросвенф махнул на него рукой. Хаос был слишком велик, чтобы с ним мог справиться один человек. Куда бы он ни посмотрел, везде были вооруженные люди. В общей сложности он видел двадцать с лишним убитых. Шаткое перемирие между капитаном Личем и директором Мортоном могло в любой момент взорваться. Уже сейчас он слышал ропот среди людей Мортона, сдерживающих атаку Кента.

Тяжело вздохнув, он повернулся к капитану.

– Мне понадобится некоторое оборудование из моей лаборатории. Переправьте меня на заднем лифте, я через пять минут вернусь.

Когда Гросвенф вносил свой аппарат через заднюю дверь своего отдела, он ощутил, что относительно его будущих действий сомнений больше нет. То, что по первом размышлении показалось ему притянутым за волосы аргументом, было сейчас главной сутью его плана. Он должен атаковать чужаков через их миражные образы, их собственным, гипнотическим, оружием.

Глава 4

Гросвенф сознавал, что Корита наблюдает за лихорадочными приготовлениями какой – то новой машины. Археолог смотрел на массу деталей, которые он присоединял к энцефало – аджустеру, но вопросов не задавал. Казалось, он полностью избавился от любопытства. Гросвенф то и дело утирал с лица пот, хотя температура в помещении была нормальной. К тому времени, когда предварительная работа была закончена, он осознал, что ему пришлось прекратить анализ причин своего беспокойства. Дело в том, заключил он, что ему очень мало известно о врагах.

Он располагал лишь теорией о том, как они могли действовать, и этого было недостаточно. Нечто страшно таинственное было во врагах с такими удивительно женственными телами и лицами, иногда раздвоенными, а иногда нет. Для действий ему была необходима разумная философская база. Его план требовал такого противовеса, который ему могло дать только знание.

Он повернулся к Корите и спросил:

– На какой стадии развития культуры могли находиться эти существа, согласно данным теории цикличности?

Археолог сел на стул, поджал губы и попросил:

– Опишите мне ваш план.

Когда Гросвенф сделал это, японец раздраженно проговорил:

– Как случилось, что вы смогли спасти меня и не смогли разгипнотизировать других?

– Я отвлек вас сразу. Нервная система человека познается повторением. В вашем случае их образы не успели повториться такое количество раз, как для остальных.

– Был ли для нас какой – нибудь способ избежать этого бедствия? – мрачно осведомился Корита.

Гросвенф печально улыбнулся.

– Это можно было сделать с помощью некзиального обучения, поскольку оно включает в себя возможность обучения в гипнотическом состоянии. Есть только одна действенная защита против гипноза и заключается она в тренировке… Мистер Корита, ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. История циклична?

Над бровями археолога выступили капельки пота.

– Друг мой, – вздохнул Корита, – вы никак не можете разобраться в этом и провести нужные параллели. Что вам известно об этих существах?

Гросвенф тоскливо вздохнул. Он понимал необходимость дискуссии, но ведь утекало драгоценное время. Он нерешительно сказал:

– Существа, умеющие использовать гипноз на расстоянии, стимулировать сознание друг друга, должны стоять на довольно высокой ступени развития, так что вполне естественно ожидать от них телепатических способностей. Люди могут обрести эти способности лишь с помощью энцефало – аджустера, – он подался вперед, ощутив неожиданное волнение. – Корита, какой эффект могла бы произвести на состояние культуры способность читать в умах без помощи приборов?

Археолог выпрямился.

– Ну конечно же у нас есть ответ. Способность читать в умах должна уничтожить развитие любой расы на феллаханской стадии, – его глаза блестели, когда он смотрел на озадаченного Гросвенфа. – Неужели вы не понимаете? Способность читать чужие мысли вызовет у вас чувство уверенности в том, что вы его знаете. На этой основе будет развиваться система абсолютной уверенности во всем. Как можно сомневаться, когда вы знаете? Подобные существа мгновенно пройдут через ранние периоды культуры и в кратчайшее время достигнут феллаханского периода.

Гросвенф хмуро слушал, Корита быстро описал, как различные земные и галактические цивилизации истощали себя, а потом коснели в состоянии фаллаха. Как общество они не были особенно жестоки, но по причине бедности во всех них часто развивалось безразличие к страданиям отдельных личностей.

Когда Корита кончил, Гросвенф предположил:

– Возможно, их возмущение переменами, к которым такие культуры нетерпимы, и явилось причиной нападения на корабль?

Археолог был осторожен:

– Возможно.

Наступило молчание. Гросвенф подумал, что ему придется действовать, исходя из того, что общий анализ Кориты верен, так как других гипотез у него не было. Имея отправным пунктом такую гипотезу, он мог попытаться получить подтверждение от одного из изображений.

Взгляд на хронометр заставил его встрепенуться. У них оставалось меньше семи часов на спасение корабля. Торопясь, он сфокусировал луч света на энцефало – аджустере. Быстрым движением он установил экран против света так, чтобы маленькая стеклянная поверхность была погружена в тень, получая от аджустера лишь прерывистые лучи.

Сразу же появилось изображение. Это было одно из частично раздвоенных изображений, и благодаря энцефало – аджустеру он мог изучить его, ничем не рискуя. Первый же внимательный взгляд поверг его в изумление. Изображение лишь смутно напоминало гуманоида. И все же стало понятым, почему раньше оно казалось ему женским. Полускрытое, раздвоенное лицо было увенчано аккуратным пучком золотистых перьев. Но птичья голова, как это было ясно видно сейчас, имела некоторое сходство с человеческой. На лице, покрытом сеткой того, что походило на вены, перьев не было. Сходство с человеческой внешностью достигалось тем, что отдельные участки лица давали эффект щек и носа. Вторая пара глаз и второй рог были в каждом случае примерно двумя дюймами выше первых. Была также двойная пара плеч с двойной парой рук, коротких и оканчивающихся восхитительно нежными и удивительно длинными кистью и пальцами. Этот эффект тоже был женским. Гросвенф поймал себя на мысли о том, что руки и пальцы двух тел были, вероятно, вначале нераздельными. Партеногенез, подумал Гросвенф, бесполое размножение. Отпочкование от родителя нового индивида.

Изображение на стене перед ним имело рудименты крыльев. Кончики крыльев виднелись на кистях. Существо носило ярко – голубую тунику на удивительно прямом, очень похожем на человеческое тело. Если и были другие рудименты оперения, то они были прикрыты одеждой. Ясно было одно, что эта птица не летала и не могла летать сама по себе.

Корита заговорил первым, и тон его голоса был безнадежным:

– Как вы собираетесь дать им знать, что вы желаете быть загипнотизированным? Ради обмена информацией хотя бы.

Гросвенф не стал отвечать. Он поднялся и нарисовал на доске приблизительное изображение образа и себя. Через сорок семь минут – время, необходимое для того чтобы нарисовать несколько десятков набросков, изображение птицы исчезло, а на его месте появилось изображение города. Оно было небольшим, и с первого взгляда казалось, будто он смотрит на город с удобной для обозрения верхней точки. Он увидел очень высокие и узкие здания, так близко расположенные друг к другу, что все находившееся внизу должно было большую часть времени теряться во мраке. Гросвенф подумал, что в этом сказываются привычки древних. Но он тут же переключился на другое. Он оставил без внимания индивидуальность зданий, стремясь охватить взглядом всю картину Гросвенф хотел выяснить степень развития их машинной культуры, средств коммуникации, определить, был ли это тот самый город, из которого велась атака на их корабль, или нет.

Он не увидел ни машин, ни самолетов, ни автомобилей. Не было также ничего, что можно было бы принять за средства межзвездной связи, подобные тем, что использовались человеческими существами – на Земле подобные станции занимали несколько квадратных миль. Тем не менее казалось вполне вероятным, что способ нападения не имел ничего общего с подобными машинами. Как только он пришел к такому выводу, вид изменился. Теперь он обнаружил себя уже не на холме, а в здании неподалеку от центра города. То, что составляло это прекрасное цветовое изображение, сдвинулось вперед. Его сознание было захвачено разворачивающейся перед ним картиной. И все же он успел подумать, что способ показа ему непонятен. Переход одной картины в другую происходил в мгновение ока. Меньше минуты прошло с тех пор, как его иллюстрации на доске окончательно дали понять, что он желает получить информацию.

Эта мысль, как и другие, была мгновенной вспышкой. Пока она проносилась в его мозгу, он жадно смотрел со здания вниз. Расстояние, отделявшее его от соседнего строения, казалось не шире десяти футов. Но теперь он обнаружил нечто, чего не мог заметить с холма. На разных уровнях находились дорожки в несколько дюймов шириной. По ним осуществлялось пешеходное движение птичьего города. Прямо под Гросвенфом два индивида двигались навстречу друг другу по одной узкой дорожке. Они, казалось, совершенно игнорировали тот факт, что она располагалась в ста или больше футах от поверхности улицы. Они шли свободно и легко. Каждый развернул ту ногу, что находилась ближе к внутренней стороне дорожки и обогнул другого. По другим уровням шагали другие существа. Они проделывали те же хитрые маневры и двигались так же непринужденно. Наблюдая за ними, Гросвенф догадался, что их кости тонкие и полые и что тела их очень легкие.

Картина вновь изменилась, потом еще раз. Место действия переносилось с одной улицы на другую. Он увидел, как ему показалось, возможную вариацию условий воспроизводства. Некоторые изображения выдвинулись вперед, так что ноги, руки и большая часть тела оказались свободными. Другие оставались в прежнем состоянии раздвоения. Родитель казался безучастным к росту нового тела.

Гросвенф пытался разглядеть внутренность одного из зданий, когда картина начала исчезать со стены. Через мгновение город исчез совсем, а на его месте появилось двоящееся изображение. Пальцы изображения указывали на энцефало – аджустер. В значении этого жеста не приходилось сомневаться: свою долю сделки они выполнили. Настало время для Гросвенфа выполнить свою.

С их стороны было наивно ожидать, что он это сделает, но беда была в том, что он должен был это сделать. У него не было иного выхода.