Текст книги "Империя атома(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

Глава 18

На экране появилось лицо Питера Кадрона. Он сидел вполоборота к экрану и с воодушевлением разговаривал с кем – то, кто находился вне поля зрения Хедрука. Звука не было, и Хедрук не стал гадать, о чем говорит бывший советник, думая, как Кадрон отнесется к нему.

Почти месяц прошел с той ночи, когда он был вынужден действовать против оружейников с целью самозащиты. Несмотря на его личное уважение к большинству советников, он не жалел ни о чем. Единственный бессмертный человек Земли мог считать свою жизнь достаточно ценной для ее спасения. Плохой или хороший, но он был самим собой, и весь мир должен считаться с ним, пока он может защитить себя.

Кадрон повернулся к экрану и замер, когда увидел, кто перед ним. Затем торопливо включил звук.

– Хедрук, – воскликнул он, – это вы! – Улыбка заиграла на его лице. Глаза сияли. – Хедрук, где вы были? Мы пытались связаться с вами всеми средствами!..

Хедрук ответил:

– Каков мой статус по отношению к оружейникам?

Кадрон выпрямился.

– Меня уполномочили, – произнес он, – извиниться перед вами за наши истерические действия. Мы можем только полагать, что были просто охвачены паникой. Я приношу личные извинения за то, что произошло.

– Благодарю. Это означает, что больше, вне всяких сомнений, не будет никаких интриг?

– Наше слово чести, – воскликнул Кадрон. – Хедрук, послушайте, мы сидим, как на иголках, ожидая, когда вы позвоните. Императрица, к, ак вы знаете, отдала межзвездный двигатель без всяких условий на следующее утро после атаки!

Хедрук узнал об этом на корабле по пути на Землю.

– Продолжайте.

Кадрон был возбужден.

– Мы получили от нее самое замечательное предложение. Признание магазинов и участие в правительстве. Это капитуляция по первому разряду.

– Вы отказались, конечно?

– Э? – Кадрон непонимающе уставился на него.

Хедрук продолжал твердо:

– Вы не имеете, конечно, в виду, что Совет решил принять предложение? Вы должны понимать, что никогда не может быть достигнуто согласие между двумя такими диаметрально противоположными силами.

– Но, – запротестовал Кадрон, – это было одной из причин вашего визита во дворец.

Хедрук сказал:

– Это заблуждение. Во время кризиса цивилизации мы должны иметь кого – то одновременно и в магазинах, и во дворце. Подождите!

Он продолжал звонким голосом:

– Оружейные магазины представляют собой постоянную оппозицию. Недостатком оппозиции в старые времена было то, что она строила планы прихода к власти, слишком часто их критицизм был нечестным, их намерения – злыми, они просто жаждали власти. Оружейные магазины никогда не должны допустить таких эмоций у своих сторонников. Пускай Императрица перестраивает свой собственный хаос. Я не говорю, что она ответственна за развращенное состояние Империи, но для нее пришло время предпринять энергичную чистку. В течение всего этого времени оружейные магазины должны оставаться в стороне, заинтересованные, но поддерживающие повсюду, сквозь всю галактику, свои великие принципы защиты тех, кто угнетен. Изготовители оружия должны только продавать свое оружие и оставаться вне политики.

Кадрон сказал медленно:

– Вы хотите, чтобы мы…

– Продолжали свой обычный бизнес, не более, не менее. А теперь, Кадрон, – Хедрук улыбнулся, – передайте мои лучшие пожелания бывшему Совету. Я намерен отправиться во дворец через час, и никто из вас не услышит от меня больше ни слова. Прощайте и всего хорошего.

Он выключил пульт резким движением и остался наедине со своей старой – старой болью. Еще раз он отстранялся от всего… Наконец он подавил гнетущее чувство одиночества и привел свой карплан во дворец точно через час. Он уже позвонил Иннельде и был тотчас допущен в ее апартаменты.

Хедрук смотрел на нее через полуприкрытые веки. Она напряженно сидела возле него, высокая, изящная женщина с удлиненным лицом, чьи зеленые глаза надежно скрывали ее мысли. Они сидели под пальмой в саду, который был залом для приемов на тридцать четвертом этаже. Мягкий ветерок обдувал их. Он дважды поцеловал ее и понял, что ее скованность имеет внутренние мотивы, которые он должен узнать. Она приняла поцелуи с пассивностью рабыни.

Хедрук выпрямился:

– Иннельда, в чем дело?

Она молчала, и он настойчиво продолжал:

– Первое, что я увидел, вернувшись, было то, что принц дель Куртин, который был буквально твоей правой рукой, изгнан из дворца. Почему?

Слова, казалось, вернули ее из какой – то глубины.

– Мой кузен имел безрассудство критиковать меня и выступать против моего проекта. Меня не должны травить даже те, кого я люблю.

– Травить тебя? Он? Это не похоже на принца.

Молчание. Хедрук посмотрел на нее искоса, затем настойчиво произнес:

– Ты практически махнула рукой на межзвездный двигатель, и сейчас, когда я с тобой, я не чувствую, что это хоть что – нибудь для тебя значит.

Последовало долгое молчание, и к нему впервые пришла мысль о причине ее скованности. Возможно ли, что она узнала правду о нем? Прежде чем он заговорил, раздался ее тихий голос:

– Возможно, все, что мне нужно действительно сказать, Роберт, это то, что будет наследник Ишеров.

Упоминание о ребенке почти не задело его. Она узнала, вот что имело значение. Хедрук вздохнул.

– Я забыл. Ты захватила Гениша, не так ли?

– Да, я захватила его, и ему не понадобилось намного больше информации, чем он уже имел. Несколько слов, и интуиция сработала.

– Что ты собираешься делать?

Она ответила отстраненным голосом:

– Женщина не может любить бессмертного человека. Такая связь уничтожит ее душу, ее разум. – Она продолжала: – Я поняла сейчас, что никогда не любила тебя. Ты очаровал меня и, возможно, пробуждал во мне какое – то противоестественное любопытство. Хотя я и горжусь, что избрала тебя, не зная ни о чем. Это говорит об огромном жизненном инстинкте нашей линии. Роберт!

– Да?

– Те, другие Императрицы… на что была похожа твоя жизнь с ними?

Хедрук покачал головой.

– Я не скажу тебе. Я хочу, чтобы ты не думала о них.

Она усмехнулась:

– Ты думаешь, я ревную? Нет… совсем нет. – Она добавила отстраненно: – С этого момента я – семейная женщина, которая намерена заслужить уважение и привязанность своего ребенка. Императрица Ишер не может жить по – другому. Но в глубине души я всегда буду осуждать тебя. – Ее глаза потемнели. Она сказала с неожиданной суровостью: – Я должна все это обдумать. Оставь меня сейчас, слышишь?

Ее рука показалась под его губами мягкой и безвольной. Хедрук, нахмурившись, прошел в свои апартаменты. И здесь, в одиночестве, он вспомнил о Генише. Он сделал вызов через Информационный центр оружейников и попросил А – человека прийти во дворец.

Часом позже двое мужчин сидели друг перед другом.

– Я понял, – сказал Гениш, – что мне не следует ожидать никаких объяснений.

– Позже, – сказал Хедрук. – Что вы собираетесь делать? Или, скорее, что вы уже сделали?

– Ничего.

– Вы имеете в виду…

– Ничего. Я пенял, что это знание может сделать со средним или даже высшим человеческим существом. Я никогда не скажу ни слова Совету и никому другому.

Хедрук почувствовал облегчение. Он слишком хорошо знал этого выдающегося человека. За этим обещанием не было страха, просто абсолютная честность мировоззрения. Он увидел, что глаза Гениша внимательно изучают его. А – человек сказал:

– С моими способностями я, вполне естественно, не нуждался в реальной проверке воздействия эффекта бессмертия на человека. Но вы сделали это, не так ли? Где это было? Когда?

Хедрук с трудом сглотнул. Память обжигала как огонь.

– Это было на Венере, – сказал он ровным голосом, – в самом начале эры межпланетных путешествий. Я организовал изолированную колонию ученых, рассказал им всю правду и посадил их работать, чтобы помочь мне открыть секрет бессмертия. Это было ужасно… – В его голосе звучало смятение. – Они не могли спокойно наблюдать мою вечную молодость, в то время как сами старели. Этого не должно повториться.

Он содрогнулся, и А – человек быстро сказал:

– Как будет с вашей женой?

Хедрук молчал несколько минут.

– Императрицы Ишер в прошлом всегда гордились связью с бессмертным человеком. И ради детей мирились со мной. Больше я ничего не могу сказать. – Его мрачность усилилась. – Я иногда думаю, что должен жениться чаще. И, может быть, бессмертие повторится. Это всего лишь моя тридцатая женитьба. У меня как – то не хватает решимости, хотя, – он поднял голову, – я разработал отличный метод старения моей внешности, чтобы производить психологический эффект на тех, кто на самом деле знает правду.

Выражение лица Гениша заставило Хедрука спросить:

– В чем дело?

А – человек сказал:

– Она любит вас, я думаю, и это ухудшает дело. Видите ли, она не может иметь ребенка.

Хедрук встал со своего кресла и шагнул к А – человеку, как если бы намеревался столкнуться с ним.

– Вы серьезно? Почему же она сказала мне…

Гениш был бледен.

– Мы, оружейники, изучаем Императрицу с детства. Сведения о ней, конечно, доступны только трем А – людям и членам Совета. В этом нет сомнения.

Взгляд его был прикован к Хедруку.

– Я знаю, это разрушает ваши планы, но не воспринимайте все так серьезно. Принц дель Куртин – следующий в семейной линии и может продолжить ее. Я думаю, что появится другая Императрица через несколько поколений, и вы сможете жениться на ней.

Хедрук вернулся в кресло.

– Не будьте таким черствым, – сказал он, – я думаю не о себе, а о женщинах Ишеров. Их черты не видны ясно в Иннельде, но они в ней есть. Она не отдаст ребенка, и это именно то, о чем я беспокоюсь. – Он повернулся к А – человеку. – Вы абсолютно уверены? Не играйте со мной, Гениш.

– Хедрук, я не играю. Императрица Ишер умрет при рождении ребенка и… – Он запнулся, уставившись мимо собеседника.

Хедрук медленно повернулся и увидел женщину, которая стояла там. Женщина сказала холодным голосом:

– Капитан Хедрук, вы возьмете вашего друга, мистера Гениша, и покинете дворец в течение часа, чтобы не возвращаться до тех пор, пока…

Она остановилась и стояла мгновение как статуя. Затем закончила поспешно:

– Никогда не приходите сюда, я не могу этого выдержать. Прощайте!

– Подожди, – резко воскликнул Хедрук, – Иннельда, ты не должна иметь этого ребенка!

Он говорил перед закрытой дверью.

Глава 19

Именно дель Куртин вызвал Хедрука во дворец в последний день.

– Мы хотим, – прошептал принц, – послать кого – нибудь к ней. Она должна послушаться здравого смысла. Мои друзья собираются посоветовать ее новому доктору Телингеру допустить вас к ней. Оставайтесь в своих комнатах, пока вас не позовут.

Ожидание было тягостным. Хедрук расхаживал по ковру, покрывающему пол, думая о месяцах, прошедших со времени его изгнания из дворца. Фактически, хуже всего были последние дни. Официальных известий не было, слухи широко распространялись. Он слышал их, идя в ресторан, который посещал иногда. Он слышал их, проходя по тихим улицам. Они разносились слабым ветерком и возникали едва слышно над гулом разговоров в карпланах. Они не были злыми. Просто сообщалось, что скоро появится наследник Ишеров, и возбужденный мир ждал объявления. Они не знали, что этот день настал. Кризис начался в десять часов вечера. Сообщение от доктора Телингера привело Хедрука в королевские апартаменты.

Телингер оказался человеком среднего роста, с тонким лицом, которое сморщилось от неудовольствия, когда он приветствовал посетителей. Хедрук знал, что доктор Телингер был не виноват ни в чем, кроме беспомощности. Он был доставлен во дворец на смену доктору Сноу, которого удалили после тридцатилетней службы придворным врачом. Хедрук вспомнил, как однажды за обеденным столом Иннельда ругала доктора Сноу, называя его «устаревшим практиком, который все еще представляет себя доктором на основании того, что помог мне появиться на свет».

Не было сомнения, что старый доктор Сноу точно обрисовал ей ситуацию. И Иннельде не понравилось это. Также не было сомнений, как понял Хедрук, слушая доктора Телингера, что новому доктору ни разу не позволили слишком тщательного осмотра. Она хорошо выбрала. Он выглядел человеком, который слишком благоговел перед ней, чтобы преодолеть сопротивление коронованной пациентки.

– Я только что обнаружил правду, – лепетал он Хедруку. – Она находится под воздействием обезболивания. Принц Хедрук, вы должны уговорить ее. Или ребенок, или она, а ее убеждение, что она останется жить, крайне необоснованно. Она угрожает мне, – закончил он растерянно, – смертью, если ребенок не выживет.

Хедрук сказал:

– Разрешите мне поговорить с ней.

Она лежала в постели, неподвижная и бледная. Ее дыхание было настолько незаметным, что она казалась уже мертвой. Доктор поместил маску с микрофоном над ее спокойным, но внимательным лицом. «Бедный тиран, – подумал Хедрук, – бедный несчастный тиран, сломленный внутренними силами, слишком огромными, чтобы она могла справиться с ними».

Он сказал нежно:

– Иннельда…

– Это… ты… Роберт… – произнесла она медленно. – Я говорила… им… не… разрешать… тебе… приходить…..

– Твои друзья любят тебя. Они хотят сохранить тебя.

– Они… любят… меня… Они думают, что я… дура… Но я докажу им. Я останусь жить, но и ребенок должен жить тоже…

– Принц дель Куртин женат на чудесной красивой женщине. У них будут замечательные дети, будущие наследники.

– Никакой ребенок, кроме моего… и твоего… не будет править Ишером… Разве ты не видишь, что только прямая линия имеет значение. Здесь никогда не было разрыва. Его не должно быть и теперь. Разве ты не понимаешь?

Хедрук стоял, опечаленный. Он видел это даже более ясно, чем она. В древние времена, когда под различными вымышленными именами он уговаривал Императоров Ишер жениться на женщинах, которые были жизненно важными для династии, казалось невероятным, что черты характера Ишеров станут настолько сильными. И эта несчастная женщина не понимала, что ее ссылки на «линию» были только предлогом. Она хотела своего собственного ребенка. Такова была простая правда.

– Роберт… ты останешься… и подержишь мою руку?

Он остался и наблюдал, как убывают ее жизненные силы. Ждал, пока смерть не пришла к ее холодеющему телу, а младенец не начал раздражать его своим хриплым плачем.

На расстоянии в половину светового года летел корабль в несколько миль длиной. И мысли его обитателей передавались от мозга к мозгу:

«…Второе исследование почти так же тщетно по своим результатам, как и первое. Мы знаем некоторые законы, но почему эта правительница, обладая целым миром, отдала свою жизнь за ребенка? Ее доводы, что именно она должна продолжить свою линию, логически необоснованы. Это только вопрос незначительной разницы в атомной структуре. Многие мужчины и женщины могли бы сохранить ее племенную прогрессию».

«Может быть, вернуть ее к жизни и сделать запись эмоциональной реакции на ее окружение…»

«… [5]5
  Имя невоспроизводимо.


[Закрыть]исследовал нашего бывшего пленника Хедрука и оказалось, что тот гениальным методом аннулировал логику, которая требовала его уничтожения. Соответственно, мы должны покинуть галактику в течение одного периода…»

«Все, что мы узнали… это то, что это раса, которая будет править Вселенной».

Путешествие «Космической гончей»

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Керл медленно шел вперед, все дальше и дальше. Темень безлунной, беззвездной ночи неохотно уступала место сумрачному красноватому свету зари, заполняющему небо слева от керла. Свет был скучным, тусклым и не нес в себе тепла. Мало – помалу обнажался ландшафт, нереальный, будто из ночного сновидения: безлесная черная равнина, черные зубчатые скалы вдали. Над причудливой линией горизонта поднималось розовое солнце, щупальца света неуверенно прокладывали себе дорогу средь утренних теней.

Вот уже почти сто дней он занимается поисками идов – и нигде ничего. Его силы и терпение были уже на исходе.

Внезапно он остановился, насторожившись. По его огромным передним лапам пробежала дрожь, острые когти изогнулись дугой. Растущие из плеч толстые щупальца волнообразно заколыхались. Он повел туда – сюда головой, очень похожей на кошачью, в то время, как состоящие из маленьких тоненьких волосков усики, образовывавшие по бокам его огромной головы нечто вроде ушей, отчаянно завибрировали, изучая каждый звук и шорох в эфире. Ответа не было. Его сложная нервная система не приняла ничего, что напоминало бы ответный сигнал. Никакого намека на присутствие ид – существ, его единственного источника питания на этой пустынной равнине. Керл безнадежно припал к земле. Его огромный силуэт вырисовывался на пурпурном фоне неба как выгравированная на камне фигура тигра или гигантской кошки. Керла беспокоила потеря контакта. Его органы чувств, когда все было в порядке, обнаруживали ид – существа на расстоянии нескольких миль в окружности. Теперь же порядок был, по – видимому, нарушен. Его неудавшаяся попытка установить контакт указывала на физическое расстройство, на смертельную болезнь, о которой ему приходилось слышать. Семь раз за последние сто лет он натыкался на керлов, таких слабых, что они уже не могли передвигаться. Он без труда убивал их и забирал то малое количество идов, что еще поддерживало их жизнь.

При воспоминании об этом керл вздрогнул. Потом он громко зарычал, звуки его голоса завибрировали в воздухе, отдаваясь эхом в горах – инстинктивное выражение его воли к жизни. И вдруг высоко над линией горизонта он заметил крошечную светящуюся точку. Она быстро приближалась и так же быстро вырастала во все увеличивающийся металлический шар. Потом шар превратился в круглый корабль. Огромный, сверкающий, как отполированное серебро, он явно замедлял свой ход, просвистев над самой головой керла. Затем корабль отклонился вправо за черную линию холмов, секунду повисел неподвижно и скрылся из виду.

Керл вышел из оцепенения и с быстротой тигра понесся вниз по склону. Его круглые черные глаза горели алчным огнем. Усики – антенны, будто забыв о своей уменьшающейся активности, так сильно вибрировали, посылая сигналы об идах, что тело ответило им острым приступом головной боли.

Далекое солнце, теперь розоватое, висело высоко в пурпурно – черном небе, когда он припал к скале и уставился из – за нее на простиравшиеся внизу перед ним развалины. Серебряный корабль показался ему совсем маленьким посреди пустынного, лежащего в руинах города. И все же в нем, в корабле, было столько живого, угадывалась такая сила затаившегося движения, что он казался властелином этой пустыни. Словно в колыбели, он покоился во впадине, возникшей под действием его веса при посадке, являя разительный контраст с мертвыми линиями города.

Керл, не мигая, смотрел на двуногие существа, появившиеся изнутри корабля. Небольшими группками они стояли у подножия лестницы, тянувшейся из ослепительно – яркого отверстия, находящегося в сотне футов над землей. Его глотка сжалась. Его сознание помутилось от дикого желания броситься и смять эти, казавшиеся игрушечными, существа. Их тела испускали свойственную для идов вибрацию. Клетки памяти затормозили этот импульс, пока он не успел подобраться к мускулам. Это было давнее воспоминание о прошлом его расы, о машинах, умеющих уничтожать, об энергии, превосходящей мощь его собственного тела. Он успел заметить, что тела этих существ окутаны прозрачным блестящим материалом, сверкающим под лучами солнца.

Память перегрела каналы его схем. Только теперь керл подумал о том, что это, должно быть, экспедиция с другой звезды. Ученые будут исследовать, а не разрушать. Если он не нападет, ученые не станут его убивать. Ученые тоже глупы на свой лад!

Осмелев от голода, он вышел на свободное пространство. Он увидел, что существа сразу его заметили и стали смотреть в его сторону. Трое, находившихся к нему ближе, медленно повернули к более удаленным группам. Самый маленький из них вытащил из футляра на боку металлический прут и держал его в руке.

Все это насторожило керла, но он продолжал продвигаться вперед. Поворачивать назад было слишком поздно.

Эллиот Гросвенф остался там, где стоял, возле трапа. Он уже привык держаться на заднем плане. Единственный некзиалист на борту «Космической гончей», он месяцами игнорировался специалистами, которые не слишком понимали, что такое некзиалист, и вообще очень мало об этом беспокоились. Гросвенф планировал исправить такое положение дел, но пока подобной возможности не представлялось.

Передатчик, вмонтированный в шлем его скафандра, ожил. Кто – то негромко рассмеялся и произнес:

– Что касается меня, то я не пойду на риск близкой встречи с таким великаном.

Гросвенф узнал голос Грегори Кента, главы химического отдела. Слабый физически, Кент был, однако, сильной личностью. На борту корабля у него имелось много друзей и сторонников, и он уже выставил свою кандидатуру на пост директора экспедиции на предстоящих выборах. Их ожидали с нетерпением, они вносили определенное оживление в монотонную жизнь корабля. Из всех, кто следил за приближающимся чудовищем, лишь Кент вытащил оружие и теперь держал его в руке.

Ему ответил другой голос, более низкий и спокойный, принадлежавший, как распознал Гросвенф, Хэлу Мортону, директору экспедиции.

– Вы слишком мало оставляете места случайностям, Кент; по всей вероятности, это и привело вас в экспедицию.

Замечание было дружеским. Оно оставляло без внимания тот факт, что Кент уже реально претендовал на пост директора, который занимал сейчас Мортон. Конечно, его можно было рассматривать и как некую дипломатическую уловку, если принять во внимание, что таким образом наивные слушатели оповещались о том, что Мортон не питал злых чувств к сопернику. Гросвенф не сомневался в том, что директор способен на подобный ход. Он считал Мортона умным, честным и весьма проницательным человеком, который мог без труда управлять любой ситуацией.

Гросвенф заметил, что Мортон продвигается вперед, стараясь держаться чуть впереди остальных. Его крупное тело сквозь прозрачный металлический костюм казалось еще крупнее.

Ушей Эллиота Гросвенфа достигли комментарии остальных:

– Не хотелось бы мне повстречаться с этой малышкой в темноте один на один.

– Не будь дураком! Это явно высокоразвитое существо, возможно, из господствующей расы.

– Его физическое развитие, – произнес голос, принадлежавший психологу Сидду, – указывает на свойственную животным адаптацию к окружающей среде. С другой стороны, направляясь к нам, зверь действует не как животное, а как умное существо, знающее о нашем умственном развитии. Вы заметили, что оно сковано в движениях? Это указывает на то, что оно понимает, что мы вооружены, и поэтому осторожничает. Я бы хотел как следует разглядеть концы щупалец, расположенных на его плечах. Если они суживаются в рукоподобные отростки или чашечки, то я, пожалуй, рискну утверждать, что мы имеем дело с потомком жителей этого города. – Он смолк на минуту, после чего заключил: – Было бы очень полезно установить с ним связь, пока же я склонен к предположению, что оно выродилось в первобытное состояние.

Керл остановился в десяти футах от ближайшего к нему существа. Потребность в идах угрожала завладеть им целиком. Его сознание готово было ввергнуться в хаос, и ему стоило огромных усилий удержать себя от этого. Он чувствовал себя так, как будто его тело погружено в раскаленную жидкость. Перед глазами возникла пелена.

Его окружили люди. Керл знал, что они изучают его благожелательно и с любопытством. Когда они говорили, их губы двигались под прозрачными шлемами. Форма их общения – он был уверен, что чувства его не обманывают, – была ему недоступна, поскольку происходила на частоте, принимать на которой он не мог. Все его сигналы оказались бесполезными. Силясь казаться дружелюбным, он передал по усикам свое имя, одновременно указывая на себя щупальцем.

Голос, которого Гросвенф не узнал, протянул:

– Когда он шевелит этими волосами, Мортон, в моем приемнике возникает нечто вроде помех. Вы не думаете…

Спрашивающий назвал Мортона по фамилии, и это отличало его от остальных. Это был Гурлей – начальник отдела связи.

Гросвенф, записывающий разговор, был доволен. Эпизод со зверем помог ему записать голоса многих людей, имеющих вес на корабле. Он пытался это сделать с самого начала экспедиции, но без особого успеха.

– Ага, – произнес психолог Сидл, – щупальца оканчиваются чашечками – присосками. Это указывает на достаточно сложную нервную систему. При соответствующей тренировке он мог бы управлять любой машиной.

– Думаю, нам следует подняться на корабль и позавтракать, – предложил директор Мортон. – Нам предстоит много работы. Мне бы хотелось получить сведения о развитии этой расы и особенно о причинах ее уничтожения. На Земле, в ранний период, одна культура за другой достигали вершины и разрушались. И на их обломках возникали новые. Что же случилось здесь? Каждому отделу будет поручена особая область для исследования.

– А как с котенком? – спросил кто – то. – Мне кажется, что он жаждет подняться к нам.

Мортон хмыкнул и серьезно сказал:

– Я бы хотел, чтобы существовала возможность взять его с нами, но только не силой. Кент, что вы об этом думаете?

Маленький химик в раздумье покачал головой.

– Здешний воздух содержит больше хлора, чем кислорода, хотя и того и другого не так много. Наш кислород явился бы для его легких настоящим динамитом.

Для Гросвенфа было ясно, что кошкообразное существо не понимает этой опасности. Он наблюдал за тем, как чудовище последовало за первой группой людей наверх по лестнице, к большой двери.

Все оглянулись на Мортона, но тот махнул им рукой и заявил:

– Снимите второй замок и дайте ему вдохнуть кислорода. Это его излечит от излишнего любопытства.

Минутой позже в приемнике послышался удивленный возглас директора:

– Будь я проклят! Он даже не заметил разницы! Это означает, что у него нет легких или что его легкие поглощают вовсе не хлор. Держу пари, что он сможет к нам войти! Для биологов это будет кладом, и достаточно безопасным, если мы проявим осторожность.

Биолог Скит был высоким, худым, костлявым человеком с длинным печальным лицом. Его голос, необычайно контрастирующий с наружностью, зазвучал в приемнике Гросвенфа:

– За все исследования, за все полеты, в которых мне приходилось бывать, я видел только две высшие формы жизни. Представители одной зависят от хлора, представители другой нуждаются в кислороде – эти два элемента поддерживают горение. Я слышал весьма смутные отчеты о жизненных формах, живущих на фторе, но сам подобного примера не видел. Я готов поручиться репутацией ученого, что ни один сложный организм не может приспособиться к использованию обоих газов одновременно. Мортон, если только это возможно, мы не должны позволить этому существу нас покинуть.

Мортон довольно рассмеялся и рассудительно заметил:

– Кажется, он озабочен лишь тем, как бы остаться.

Он уже поднялся по лестнице. Теперь он проходил сквозь герметизированный шлюз вместе с керлом и двумя другими людьми. Гросвенф заторопился вперед, но он был лишь одним из дюжины людей, вышедших в вестибюль. Огромная дверь захлопнулась, и воздух со свистом хлынул в помещение. Гросвенф наблюдал за чудовищем с растущим чувством тревоги: у него возникли кое – какие мысли. Ему хотелось сообщить о них Мортону. Согласно правилам, действующим внутри корабля, всем главам отделений должна быть обеспечена удобная и быстрая связь с директором. Это касалось и главы некзиального отдела – хотя он и был единственным его членом. Вмонтированный в его скафандр превосходный передатчик был устроен таким образом, что он мог разговаривать с Мортоном напрямую подобно главам других отделов. Однако на самом деле он обладал лишь мощным приемником. Это давало ему привилегию в слушании разговоров «руководителей», когда они занимались работой вне корабля. Если же он хотел с кем – нибудь поговорить или дать сигнал об опасности, ему необходимо было щелкнуть переключателем, открывавшим выход в центральный канал связи.

Гросвенф не подвергал сомнению ценность такой системы. Он был лишь одним из тысячи людей, находящихся на корабле, и было очевидным, что все они не могли болтать с Мортоном, когда им вздумается.

Наконец, отворилась внутренняя дверь. Гросвенф двинулся вперед вместе с остальными. Через несколько минут все уже стояли у основания лифтовой системы, ведущей к жилым отсекам корабля. Между Мортоном и Скитом произошла краткая беседа, после которой директор решил:

– Если он поедет, пошлем его наверх одного.

Керл не выказал никаких возражений, но когда услышал, что дверца за ним захлопнулась и лифт пошел наверх, он с рычанием развернулся. Его разум мгновенно пришел в хаотическое состояние, и он ударил по двери. Под его напором металл прогнулся, отчаянная боль обезумила его. Ощущая себя пойманным в ловушку зверем, керл загрохотал когтями о сталь. Прочно пригнанные панели подались под действием его сильных щупалец. Машина резко загудела, протестуя, но несмотря на то что выступающие части лифта царапали по стенкам шахты, неумолимая сила продолжала тащить лифт наверх. В конце концов лифт достиг места назначения и замер. Керл сорвал остатки двери и вывалился в коридор. К нему подбежали люди с оружием наготове.

– Мы дураки! – заявил Мортон. – Нам следовало показать ему, как работает лифт. Он же решил, что мы его обманули или что – то в этом роде.

Он решительно подошел к чудовищу. Гросвенф увидел, что, когда Мортон несколько раз открыл и закрыл дверцу ближайшего лифта, дикий огонь погас в угольно – черных глазах чудовища. Когда урок закончился, керл направился в примыкавшую к коридору огромную комнату. Там он разлегся на покрытом ковром полу и утихомирил электрическое напряжение нервов и мускулов. Керл был страшно зол на себя за выказанный им страх. Ему казалось, что спокойное и мирное поведение было бы ему выгоднее и дало бы ему преимущества. Его злобное поведение в лифте, вероятно, встревожило и обескуражило их не на шутку. А это могло помешать осуществлению его планов: керл задумал захват корабля. На планете, с которой явились эти существа, наверняка было сколько угодно идов.