Текст книги "Миры Альфреда Бестера. Том 3"

Автор книги: Альфред Бестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Грабить, говоришь? Сейчас я убью его! И не вздумайте меня удерживать, я все равно размозжу ему голову. Не ты ли сам явился ко мне, фигляр убогий? Ты заказывал идеальную жену, сирену? Такую, чтобы ни один мужчина не устоял, короче, из тех морских дев, что соблазняли Улисса, и бедняга должен был привязывать себя веревками к мачте, дабы не поддаться искушению.

– Я и не отказываюсь, все так.

– Хорошо. Я изготовил биоробота, гарантия стопроцентная, чудо красоты и очарования, точную копию мифической сирены.

– Так, так, домини.

– И спустя неделю после того, как ты получил ее, я нахожу свой лучший экземпляр в цирковом шоу уважаемого профессора. Мою красавицу бесстыдно выставляют в ярмарочном балагане. Эти классические черты, стройная шея, соблазнительные бедра, грудь…

– Она сама захотела.

– Это правда, Санди?

– Стыдно, девочка. Тщеславием я тебя не обделил, тут, пожалуй, промашка вышла. Но не до такой же степени заниматься самолюбованием! Эксгибиционистка несчастная… Впрочем, тебя это все равно не оправдывает, – снова бросил он Джезами. – Какого дьявола тебе это надо было?

– Она рвала мне покрывала.

– Что-о?!

– Ваше лучшее творение изодрало в клочья мои шелковые покрывала с монограммами, за которые я платил бешеные деньги. Ручная вышивка, монастырская работа. Ваша копия мифологической сирены изодрала их своими ногами. Вы только посмотрите на них!

Присматриваться не было нужды. Отрицать очевидное невозможно: стройные ножки соблазнительнейшей из сирен от коленей книзу покрывали фазаньи перья.

– Ну и что? – нетерпеливо осведомился Мэнрайт.

– Я весь исцарапан.

– Черт бы тебя побрал! – взорвался Мэнрайт. – Ты просил сирену? Ты получил ее за свои денежки.

– С птичьими лапами?

– А ты чего хотел? Не слышал, что сирена – наполовину женщина, наполовину птица? Можно подумать, Булфинча [112]112
  Булфинч Томас (1796–1867) – американский писатель, автор популярных пересказов классической мифологии.


[Закрыть]никогда не читал. Еще Аристотель писал об этом. И сэр Томас Браун [113]113
  Браун Томас (1605–1682) писатель, врач, один из наиболее известных прозаиков английского Ренессанса.


[Закрыть]тоже. Скажи спасибо, что у нее только ноги фазаньи, а то могла бы оказаться в перьях от талии и ниже. Ха-ха!

– Занятно, – пробормотал Джезами.

– Имей в виду, тебе не просто повезло, – продолжал Мэнрайт. – Все дело в моих гениальных способностях. И в глубочайшем понимании сексуальных потребностей.

– Не нахальничай, девочка. Я, конечно, тоже не монах, но если я гарантирую девственницу, то… ну да ладно, неважно. Забирай ее домой, Джезами. И не спорь, не то я убью тебя. Черт, где мой огнетушитель? Только что держал в руках… Неустойку профессору я уплачу сам. Не хватало, чтобы страдали его исследования. А ты, Санди, ради всего святого, подстриги свои коготки. Спокойствие и еще раз спокойствие, девочка.

А вы, профессор, собирайтесь и приезжайте ко мне. Вот мой адрес на карточке. Ну так какого черта вы крутите в руках этот идиотский огнетушитель?

– …Вот такая у меня здесь картина, Чарльз. Жаль, что именно сейчас у меня в работе нет ничего интересного. Вы же понимаете, я не из породы ремесленников вроде этой швеи, которая только и может, что кромсать на части взрослых особей да как попало сшивать куски. Все это вы уже видели в балагане. Нет, такое не для меня. Свои творения я генерирую собственными руками, я создаю их на клеточном уровне из настоящей ДНК. Мои младенцы, представьте себе, созревают в колбах: биороботам, как и зародышам человека, не обойтись без материнского чрева.

– Потрясающе, Редж, необыкновенно! Но я совершенно не представляю, как вы регулируете действие РНК.

– Вы имеете в виду посредническую функцию РНК?

– Именно. Общеизвестно, что ДНК – источник жизни…

– Общеизвестно? Скажете тоже! Жалко времени, а то бы я показал вам ту ахинею, что пишут наши академические светила.

– И все-таки нам известно, что РНК служит передатчиком команд в развивающейся клетке.

– Прямо в точку, Чарльз. Вот здесь у нас и появляется возможность вмешаться в клеточные процессы.

– Но как вам удается управлять командами, передавать через посредство РНК команды, необходимые вам? И каким образом вы отбираете эти команды?

– Пойдемте в инкубатор.

– Куда?

– Сейчас мы посмотрим мое тепличное хозяйство, потом я вам все объясню.

Мэнрайт и его коллега вышли из просторного помещения в цокольном этаже, освещенного красноватыми лампами, чей мягкий отблеск множился в лабораторных склянках, окрашивал жидкости в цвет рубина. («Мои младенцы должны быть надежно защищены от шума и яркого света».) Они поднялись этажом выше, туда, где располагались жилые комнаты, отделанные в несуразном вкусе, свойственном домини. Убранство этажа являло собой ужасающую смесь античности, ренессанса, африканского искусства и стиля эпохи Регентства. Венчал все это великолепие мраморный бассейн, в котором обитала переливчатая рыбина, тут же с выжидательным любопытством воззрившаяся на гостей.

– Надеется, что один из нас нырнет в воду, – пошутил Мэнрайт. – Одна из моих причуд, гибрид пираньи и карпа золотистого.

Весь второй этаж – двадцать пять на сто метров – занимал кабинет Мэнрайта, одновременно служивший библиотекой. Все четыре стены до самого потолка были увешаны полками, забитыми книгами, кассетами, научной документацией. У каждой стены – переносная лестница. В качестве рабочего места хозяин кабинета использовал громадный плотницкий стол, заваленный всякой всячиной.

На третьем этаже помещались столовая, кухня; кладовая и комнаты слуг в дальней части здания, выходящей на сад.

Следующий этаж, светлый и просторный, был отведен под спальни. Четыре большие спальни, по соседству с каждой – ванная и туалетная комната. Здесь обстановка отличалась спартанской простотой. Сон рассматривался Мэнрайтом как досадная необходимость, с которой нужно смириться, если уж нельзя получить от нее удовольствие.

– Девять месяцев зародыш человека проводит в глубокой спячке в утробе матери. Да и на том свете отоспимся, – ворчал он. – Впрочем, что я говорю? Я же сам работаю над проблемой бессмертия. Вся беда только в том, что ткани оказываются недолговечными.

По узенькой лестнице, ведущей на крышу, они поднялись в светлую комнатку с куполообразным пластиковым потолком, надежно защищавшим теплицу от ветра и непогоды. Сверкающая конструкция в центре комнаты более всего походила на один из фантастических аппаратов Леонардо да Винчи. Сооружение напоминало неуклюжего сломанного робота, застывшего в ожидании чудо-мастера. Корк внимательно рассмотрел груду металла и перевел взгляд на хозяина.

– Нейтриноскоп, – объяснил домини. – Изготовил собственноручно, вариант электронного микроскопа.

– Неужели нейтрино? Процесс распада бета-частиц?

Мэнрайт кивнул.

– Присоединен к циклотрону. Вот таким образом я произвожу отбор определенных частиц, придаю им ускорение до десяти мегаэлектронвольт. Отбор частиц – самое трудное, Чарльз. Каждая молекула в цепочке РНК по-своему реагирует на бомбардировку теми или иными частицами. Мне удалось выделить до десяти тысяч передаточных команд-инструкций.

– Невероятно, дорогой Редж.

– Еще бы! На это у меня ушлодесять лет.

– А я и понятия не имел. Почему ваши результаты до сих пор не опубликованы?

– Вот еще, – презрительно фыркнул Мэнрайт, – не хватало, чтобы любой шарлатан из кретинского университета развлекал публику моими опытами. Отдать им самое грандиозное и необыкновенное из того, что создано творческим гением! Никогда.

– Но вы же продолжаете заниматься этим, Редж.

– Зато я не занимаюсь трюкачеством, сэр.

– Простите, Редж…

– Никаких простите, профессор. Клянусь небесами, даже если Иисус Христос, в которого я, впрочем, не верю, сойдет на землю и появится в этом самом доме, то и тогда я не раскрою секретов своей лаборатории. Вы-то понимаете, какой ад ожидает человечество, если оно получит результаты моих экспериментов? Это будет новая Голгофа.

Пока профессор размышлял над тем, к чему именно относились последние слова Мэнрайта о Голгофе – к его биороботам, к воскресению Христа или к тому и другому, – за стеной послышались странные звуки. Казалось, будто наверх по ступенькам втаскивают неподъемный куль.

Нахмуренное лицо Мэнрайта разгладилось. Он улыбнулся и довольно произнес:

– Мой слуга. Вчера вы не успели его увидеть. Настоящее сокровище.

В дверь просунулась голова дебила, затем показалась уродливая горбатая фигура с непомерно большими руками и ногами. Чудовище открыло скособоченный рот и просипело:

– Гоффподин!

– Да, Игорь?

– Украфть вам фегодня мофги?

– Спасибо, Игорь. Сегодня не нужно.

– Хорофо, гоффподин. Заффтрак готов.

– Благодарю, Игорь. Вот наш уважаемый гость, профессор Корк. Постарайся, чтобы у него ни в чем не было нужды. Слушайся его во всем.

– Да, гоффподин. К вафим уфлугам, профеффор. А вам украфть мофги фегодня?

– Нет, не стоит.

Игорь мотнул головой, повернулся и выкатился из комнаты. За стеной снова послышался звук спускаемого с лестницы тяжелого мешка.

Корк затрясся в беззвучном смехе.

– Какого дьявола вы тут натворили, Мэнрайт?

– Производственный брак, – ухмыльнулся тот. – Первый и последний за все время моей работы. Нет, вру, не последний, потом была Санди. Не думаю, что Джезами все-таки оставит ее себе… Знаете, – продолжал он свой рассказ, спускаясь по лестнице вместе с гостем, – один мой заказчик свихнулся на легенде о Франкенштейне [114]114
  Герой романа английской писательницы Мэри Шелли (1797–1851) «(Франкенштейн, или Современный Прометей», создавший в своей лаборатории человеческое существо.


[Закрыть]. Вынь да положь ему слугу барона Франкенштейна! Через пять месяцев он снова пришел ко мне, теперь его обуяла другая навязчивая идея – Робинзон Крузо, и он хотел иметь собственного Пятницу. Ну, Пятницу я ему сделал, а сам тут зашился с Игорем.

– Неужели вы не могли разложить этого монстра на химические компоненты?

– Бог мой, Чарльз! Ни за что на свете. Вдумайтесь в это: я создаю жизнь. Как же я могу уничтожить ее, даже если она появилась в самой безобразной форме? Так ли иначе, Игорь оказался великолепным слугой. Есть у него, правда, один заскок насчет украденных мозгов, но это входило в базовую программу. Ну, еще пустяки вроде того, что во время грозы его приходится запирать на ключ. Но готовит он, как истинный шеф-повар.

– Не знал, что гомункулус барона был силен в кулинарии.

– Если быть честным, то нет, это отклонение от программы. Я тоже не застрахован от ошибок. Впрочем, результат более или менее благополучный. Единственная загвоздка заключается в том, что Игорь, занимаясь готовкой, думает, что из-под его рук выходят фантастические чудовища.

Визитная карточка белела на подносе рядом с томатно-луковым пирогом (спелые томаты, мелко нарезанный лук, петрушка, базилик: посыпать острым сыром, запечь при температуре триста семьдесят пять градусов по Фаренгейту).

– Что это, Игорь? – спросил Мэнрайт и прочитал: «Энтони Валера. Президент синдиката «Вортекс», Олд Слип, 69. Тел.: 0210-0012-036-216291».

– Он фдет в холле, гоффподин.

– Вот это да! К нам клиент, Чарльз! У вас появился шанс увидеть весь цикл биогенерации от начала и до конца. Пойдемте со мной.

– Помилуйте, Редж. Президент подождет. Чудовище, приготовленное вашим поваром, выглядит на редкость аппетитно.

– Фпафибо, уважаемый профеффор Корк.

– Ну что ты, Игорь, тебе спасибо.

– Свиньи вы оба, – бросил Мэнрайт, сбегая по лестнице.

Корк подмигнул Игорю, отхватил кусок пирога и, блаженно заведя глаза, прожевал, однако ему ничего не оставалось, как последовать за хозяином.

Любой на месте президента синдиката, имеющего семнадцатицифровой собственный кодовый номер связи, держался бы с достоинством предводителя гуннов Аттилы. Мистер Валера и держался, и выглядел с изысканностью испанского гранда. Весь в черном с серебром, даже серебристый парик перетянут черной ленточкой. По всей видимости, он неплохо ориентировался в университетских делах, так как, увидев Корка, с улыбкой поклонился и произнес:

– Какой счастливый случай, профессор Корк. Весьма рад. Имел удовольствие слышать ваше выступление на Гуманитарном конгрессе.

Мистер Валера тактично протянул левую руку, заметив, что в правой руке собеседника кусок пирога. Мэнрайт не тратил времени на обмен любезностями.

– Ему нужен хороший исполнитель. Секретарь. Я предупредил его, что биороботы чертовски дорого стоят.

– Я уже готов был ответить в ту самую минуту, когда вы так удачно вошли, профессор. Наша фирма абсолютно платежеспособна.

– Значит, речь идет о коллективном заказе?

– Нет, домини, контракт будет индивидуальным, – ответил Валера. – Я лично также абсолютно платежеспособен.

– Прекрасно. Нет ничего хуже коллективного бизнеса. Надеюсь, вы знаете присказку о верблюде? Ну что ж, давайте обсудим детали и посмотрим, хорошо ли мы понимаем друг друга. Итак, пол?

– Женский, разумеется.

– Разумеется. Внешность?

– Вы не записываете?

– Стопроцентное запоминание.

– Вам везет. Тогда так: блондинка, рост средний. Изящество и грация движений. Мелодичный голос. Голубые глаза. Нежная кожа. Красивые руки. Стройная шея. Золотистые волосы.

– М-м-м. Вы не могли бы привести пример?

– Венера Боттичелли.

– Ага. Венера, выходящая из створки раковины. Достойная модель. Характер?

– Все, что обычно требуется от секретаря: гарантированная надежность, верность… интересам дела, разумеется.

– Понятно, интересам дела.

– Ум, эрудиция.

– Уточните все-таки: то или другое?

– Это почти одно и то же.

– Не скажите. Умный человек непременно обладает чувством юмора, что для эрудита вовсе не обязательно.

– Пусть будет умная. Эрудицией я займусь сам. Так, способности. Она должна все схватывать на лету. Ей придется приобрести множество разнообразных навыков, необходимых для работы у меня. Добрая, отзывчивая. Должна хорошо понимать, что жизнь председателя компании напряженная и полна сложностей.

– Такую девушку несложно отыскать, – заметил Мэнрайт. – Что заставило вас обратиться ко мне?

– Еще не все, домини. Она не должна иметь никакой личной жизни, в любую минуту быть под рукой.

– Для чего, простите?

– Мало ли. Деловые завтраки, обеды, импровизированные встречи. Иной раз возникает необходимость развлечь клиента и все такое. Элегантна, это обязательно, пусть даже шикарна. Наконец, пусть кружит мужчинам головы. Вы не поверите, в какие рискованные авантюры готов кинуться солидный клиент, которого обрабатывает хорошенькая секретарша.

– Вы упустили важный момент. Красивой женщине, для того чтобы всегда быть на уровне, нужны деньги, много денег. На какое жалованье может она позволить себе быть шикарной?

– Я полностью оплачиваю туалеты, косметику и все прочее. От нее требуется только хороший вкус, обаяние, остроумие, умение занимать собеседников.

– Значит, девушка должна быть разговорчивой?

– Лишь в тех случаях, когда я этого хочу, и молчать во всех остальных случаях.

Корк негромко присвистнул.

– Но, уважаемый сэр, вы нарисовали идеальный образ.

– Скорее даже чудо, профессор. Недаром ведь домини Мэнрайт известен своими чудесами.

– Вы женаты? – неожиданно задал вопрос Мэнрайт.

– Был. Пять раз.

– Вы большой любитель женщин.

– Домини!

– И к тому же вас легко соблазнить.

– Вы так считаете? Что ж, а вы, на удивление, бестактны. Я бы скорее отнес себя к увлекающемуся типу.

– Должен ли я сделать так, чтобы секретарша… иногда проявляла к вам личный интерес? Вносить ли этот пункт в программу?

– Если у меня вдруг возникнет такое желание. В таком случае я хочу иметь идеальную любовницу. И чтобы никаких претензий. При обязательном условии сохранять верность мне.

– Ну, это уж слишком! – возмутился Корк.

– Не кипятитесь, Чарльз, – остановил его Мэнрайт. – Мистер Валера просто-напросто высказал затаенное желание любого мужчины, которому хочется иметь рядом с собой Аспасию [115]115
  Аспасия (ок. 470 до н. э.) – гетера в Древних Афинах. Отличалась красотой, умом, образованностью. В ее доме собирались художники, поэты, философы. С 445 г. жена Перикла.


[Закрыть], прекрасную даму, страстную любовницу и мудрую советчицу, какой была жена Перикла. В жизни таких женщин все равно не бывает, так что наш гость обратился по адресу. Превращать мечту в реальность – мое основное занятие. Быть может, эта девушка станет венцом моих творений.

Внезапно мысли Мэнрайта приняли иное направление, и он заявил:

– Вы быстро соскучитесь с ней, мистер Валера.

– Почему вы так думаете?

– Через полгода вы на стену полезете от своей любящей и преданной рабыни.

– Как же это может быть?

– Вы упустили из виду главное, ту самую изюминку, благодаря которой любовница всегда остается желанной и притягивает мужчину… Э, бросьте, Валера, ребенку ясно, что вы заказываете любовницу. Моральная сторона этого дела меня не касается, но я скажу вам: вы забыли добавить чуть-чуть перчику.

– Я протестую, домини…

– Послушайте, вы заказываете очаровательную любовницу. Мое дело – изготовить такую, чтобы она постоянно сохраняла для вас привлекательность. Поймите, даже в изысканные сладости порой добавляют горчинку. Только так и можно оттенить изысканный вкусовой букет, и человек никогда не пресыщается сладким. Так и в натуре вашей Аспасии должна быть какая-то пикантная горчинка, иначе ее совершенство вам быстро надоест.

– В ваших словах есть логика, – проронил Валера. – Что вы предлагаете, домини? Я весь внимание.

– В женщине, которая умеет привязывать мужчину, таится эдакая чертовщинка. Такую женщину нельзя предсказать заранее, ее никогда не разгадаешь до конца, а потому жизнь без нее невыносима. Как, впрочем, и с ней тоже.

– Какой же сюрприз преподнесет мне моя… э-э… секретарша?

– А черт ее знает, – огрызнулся Мэнрайт, – хорош сюрприз, если знаешь о нем заранее. Я пока и сам не имею понятия. Во всяком случае, гарантировать вам что-либо с женщиной не могу. Все, что в моих силах, – предусмотреть незначительную погрешность в программе, погрешность, которая со временем проявится в характере, но когда и как, неизвестно. Зато вы получите массу удовольствия, обнаружив нечто неожиданное в своей идеальной Аспасии. Вот и будет вам женщина с перчиком. Ясно?

– Азартный вы человек, домини.

– Азарт, как и риск, неизбежен, когда вступаешь в область, неподвластную природе и разуму.

Помолчав, Валера произнес:

– Вы хотите и меня толкнуть на риск?

– Я тоже ставлю многое на карту. Вы заказываете мне идеальную любовницу, я со своей стороны должен проявить чудеса изобретательности, чтобы выполнить ваш заказ и сделать ее в точности такой, как вам хочется.

– И как хочется вам, Редж, – пробормотал Корк.

– Почему бы и нет? Я профессионал, и хорошо сделанная работа приносит мне не меньшее удовлетворение, чем моему клиенту. Ну как, Валера, по рукам?

После нескольких мгновений сосредоточенного раздумья гость наконец кивнул.

– Отлично. Тогда мне нужно получить от компании ваш Curriculum vitae [116]116
  Сведения о биографии, краткое жизнеописание (лат.).


[Закрыть].

– Совершенно исключается. Сведения подобного рода обо всех служащих составляют секретную информацию. Я не могу обратиться в «Вортекс» с просьбой сделать для меня исключение.

– Черт вас побери, вы так ничего и не поняли.

Несговорчивость клиента бесила Мэнрайта, но, понимая, что необходимо взять себя в руки, он продолжал более спокойно:

– Дорогой президент, я должен спроектировать каждую черточку нашей прекрасной дамы в расчете исключительно на ваши вкусы. Пусть мужчины роем вьются вокруг нее – я сделаю так, чтобы она по-настоящему подходила вам одному и только ваши достоинства привлекали ее.

– Возможно ли это? Я весьма далек от совершенства.

– Тем более. Вам со всеми вашими слабостями будет нужна именно такая женщина. Тогда, может быть, вы и в самом себе обнаружите что-то новое. Приходите через двадцать одну неделю.

– Удивительная точность.

– К этому времени она достигнет двадцати одного года – возраст совершеннолетия. Каждая неделя созревания моих биороботов равняется году человеческой жизни. Стало быть, неделя уйдет на то, чтобы вырастить взрослую собаку, а для нашей Аспасии необходима ровно двадцать одна неделя. Всего хорошего, мистер Валера.

Когда дверь за гостем закрылась, Мэнрайт с улыбкой подмигнул Корку.

– Вот это шанс испытать свои силы! До сих пор в моей коллекции не было современных биороботов. Ярассчитываю на вашу помощь, Чарльз.

– Вы предлагаете мне сотрудничество, Редж? Весьма польщен. – Корк хитро усмехнулся. – Хотя мне далеко не все понятно в том, что вы тут рассказали.

– Пустяки! Мы с вами начнем прекрасно понимать друг друга, когда сработаемся. Что вам неясно?

– Вы упомянули какого-то верблюда. Мэнрайт расхохотался.

– Неужели вы не слышали эту поговорку? Вот расплата за то, что вы проводите все время на других планетах. Итак, вопрос: «Что такое верблюд?» Ответ: «Это лошадь, которую создавал коллектив». – Он снова посерьезнел. – Но черт побери, к нашей малютке это не относится! Мы создадим такую красавицу, что ни один мужчина не устоит.

– Простите мое любопытство, Редж, но может ли случиться, что и вы тоже?

– Я? Дудки! Знали бы вы, сколько прошло через мои руки этих мифологических девственниц, богинь, наяд, дриад и прочих. Und so weiter. Меня голыми руками не возьмешь. Я закаленный боец, и к тому же после стольких лет экспериментов у меня стойкий иммунитет к чарам собственных подопечных. А знаете, – добавил Мэнрайт с отсутствующим видом, – одна из самых сложных проблем – это груди.

– Ради Бога, Редж, что вы хотите сказать?

– Что же тут непонятного? У боттичеллевской Венеры они слишком малы. Думаю, нужно сделать их более пышными. Но как выбрать размер и форму? Грушевидные? Округлые, как спелый гранат? Тяжелые и крепкие, словно созревшие дыни? Боюсь нарушить гармоничность пропорций.

– Не поможет ли здесь та самая неожиданность, которую вы собираетесь запрограммировать?

– Будем надеяться, хотя одному Богу известно, в которого я, впрочем, не верю, когда и как аукнется нам эта неожиданность. Поздравляю вас, Корк. Мы приступаем к созданию идеальной женщины или нашей Бэби-малышки, говоря словечком современной молодежи, которое есть не что иное, как забытое старое выражение.

В программе, составленной Мэнрайтом для своей необыкновенной Бэби, предусматривалось: обаяние, верность, честность, сердечность, терпение, изысканность, преданность, веселый и добрый нрав, красота, шик, соблазнительные формы, остроумие и блеск в разговоре, умение развлечь, когда того требуют обстоятельства. Программа имела следующий вид [117]117
  Сделано в виде сноски т. к. не все программы, просмотра FB2, поддерживают отображение таблиц…


[Закрыть]:

A	12—1	0	0	(Довести до кипения)
B	12—2	1	1
C	12—3	2	2	(Многолетней выдержки, высшей марки)
D	12—4	3	3
E	12—5	4	4
F	12—6	5	5	(1/4 драхмы) [118]118   Драхма – единица массы, применявшаяся в аптекарской практике, равна 3,89 грамма. [Закрыть]
G	12—7	6	6
H	12—8	7	7	(Вьющиеся)
I	12—9	8	8
J	11—1	9	9	(1/2 скрупула) [119]119   Скрупул – единица массы в аптекарской практике, равна 1,3 грамма. [Закрыть]
K	11—2
L	11—3			8—3
M	11—4			11—8—2
N	11—5			8—4
O	11—6			11—8—3
P	11—7			0—8—4
Q	11—8			12—8—2
R	11—9			12
S	0—2			11—8–4 (щепотку)
T	0—3			0—8—3
U	0—4			12—8—3

Und so weiter. И так на ста сорока семи страницах. Унд майн Готт, и дай Бог, чтобы сложнейшая программа биогенерации, мало кому интересная во всех деталях, сработала, как задумано.

– Короче говоря, Чарльз, нет смысла разбирать эту китайскую грамоту до конца. Цифры вам ничего не скажут: я применяю числовое кодирование источников, из соединения которых получится наша Бэби-малышка. Возможно, не каждое имя покажется вам знакомым, но даю голову на отсечение, все они в свое время гремели.

– Послушайте, Редж, что за выговор вы сделали вчера Игорю? «Повар ничем не лучше своих продуктов», о чем это вы?

– Именно так. А у меня продукты высшего качества. Классическая красота – Венера Боттичелли, но груди египетской царицы. Правда, сначала я думал взять за образец бюст Полины Боргезе, но мне попался известковый барельеф царицы из рода Птолемеев. Великолепно, вот это модель! Стройность бедер античная. Так, дальше. Линейный живот… Вы что-то сказали, Чарльз?

– Нет, нет, Редж.

– Знаете, насчет Аспасии я поторопился, ни к чему она нам.

– Но вы же говорили, что Валера хотел именно такую.

– Я ошибся. Историческая Аспасия была чертовой допотопной феминисткой. Президенту «Вортекса» такой орешек не по зубам.

– Да и вам, наверное, тоже?

– Такого добра никакому мужчине не нужно. Возьмем вместо нее Эгерию.

– Кто это? Я, знаете ли, не специалист по античности.

– Легендарная нимфа ручья, пророчествам которой во многом был обязан древнеримский царь Нума. Кстати, секретарша с даром прорицательницы может оказаться полезной нашему президенту синдиката. Подведем итоги. Изысканность, шик возьмем от известной французской модельерши Шанель Коко. Понимание сокровеннейших пружин человеческой природы нам даст несравненная Джейн Остин [120]120
  Джейн Остин (1775–1817) – английская писательница.


[Закрыть]. Берущий за сердце голос, артистизм – это, конечно, Сара Бернар. И еще от нее же – самую чуточку еврейской крови.

– Какого дьявола, Редж?

– Думаю, в своих межпланетных странствиях вы не часто сталкивались с еврейками, а то бы не задавали глупых вопросов. Удивительная нация – творческая, свободолюбивая, упрямая и самобытная. С ними ужиться непросто, но и без них не обойтись.

– Кажется, именно так вы и определили идеальную женщину, не правда ли?

Мэнрайт кивнул.

– Если наша Бэби с характером, вряд ли она будет плясать под дудку заказчика.

– И здесь у нас есть пример для подражания. Лола Монтес [121]121
  Лола Монтес (1818–1861) – танцовщица, искательница приключений, уроженка Ирландии, фаворитка Луи I, короля Баварии.


[Закрыть], вот уж была дама с характером!.. Пойдем дальше. Деловая хватка – Виктория Вудхалл [122]122
  Виктория Вудхалл (1838–1927) – американская феминистка, деловая женщина. Основала первую биржу, где работали женщины.


[Закрыть]. Стойкость духа – Пассионария. Золотые руки – Эстер Бейтман, первая женщина-ювелир. Ум – Дороти Паркер [123]123
  Дороти Паркер (1893–1967) – американская писательница.


[Закрыть]. Жертвенность – конечно же Флоренс Найнтингейл [124]124
  Флоренс Найнтингейл (1820–1910) – английская медсестра.


[Закрыть]. Обязательно загадочность, тут не перещеголять Мату Хари. Ничего не забыли?

– Умение блеснуть в разговоре.

– Отлично. Пусть будет Оскар Уайльд.

– Как так?

– Подумаешь, а что особенного? Уайльд известен как неподражаемый собеседник, его обеды славились искрометностью речей. Между прочим, руки, ноги и шейка нашей Бэби будут, как у балерины. Талант устраивать приемы – от Долли Мэдисон [125]125
  Долли Мэдисон (1768–1849) – жена президента США Джеймса Мэдисона.


[Закрыть]. И еще одно… чуть не упустили.

– Тот самый сюрприз, который того и гляди поставит нас в тупик.

– Вы совершенно правы, – Мэнрайт углубился в свои записи. – Самое любопытное, что эта неожиданность запрятана где-то здесь. Нет, нет, это curriculum vitae нашего заказчика. Вы не можете представить себе, Чарльз, какой замшелый ортодокс, самовлюбленный и напыщенный эгоист скрывается под маской холеного денди. Думаете, мне легко вложить в подсознание нашей девочки влечение к подобному типу? Ага, вот же она, эта самая загвоздка в ее характере. Написано черным по белому:

– Погодите, погодите, – медленно произнес Корк, – что-то знакомое.

– Ну конечно!

– Кажется, припоминаю со студенческих времен: наиболее вероятное расстояние до фонарного столба после некоторого числа произвольных поворотов, – Корк медленно подбирал слова, – будет равняться средней длине шага…

– Пройденного по прямой, Чарльз.

– Правильно, длине шага, пройденного по прямой, помноженной на корень квадратный из общего числа шагов.

Корк смотрел на Мэнрайта со смешанным выражением тревоги и любопытства.

– Будь я проклят, Редж! Это решение знаменитой задачи «Прогулка пьяницы». Есть такая в теории неупорядоченности. Вот где нужно искать вашу неожиданность, так, Редж? Вы гений или сумасшедший.

– И того и другого понемножку. В целом вы правы, Чарльз. Наша Бэби-малышка по условиям программы будет двигаться точно по прямой, но в один прекрасный момент, который заранее предсказать невозможно, ее занесет вправо или влево.

– Если я правильно понял вас, ориентир ее движения вперед – мистер Валера.

– Несомненно. Он-то и олицетворяет собой пресловутый фонарный столб, расстояние до которого требуется определить. Но какие коленца выкинет она по дороге к своей цели, представить трудно.

Мэнрайт хмыкнул и затянул надтреснутым, хрипловатым голосом:

 
Фонарь качался на столбе,
Светил в ночную тьму.
Он. Он. Она. Она. Он. Она. Она.
И в снег, и в дождь, в вечерней мгле,
Лишь бы не одному.
Он. Он. Она. Она. Он. Она. Она.
 

Лабораторный дневник Мэнрайта сохранил суховатый, лишенный приличествующего случаю драматизма отчет о том, как происходило зачатие и внутриутробное развитие прекрасной Галатеи, Бэби-малышки, идеальной женщины.

Зародышевая стадия:

День первый. Колба 100 мл.

День второй. Колба 500 мл.

День третий. Колба 1000 мл.

День четвертый. Колба 50 000 мл.

День пятый. Фильтрация.

(Э. и А. дерут бешеные деньги за специальные колбы. Наш младенец появился на свет. Чарльз в восторге. На мой взгляд, ничего особенного, красное личико. Едва освободившись от зародышевой оболочки, принялась болтать и пускать пузыри. Утихомирить ее не могу. Жизнерадостный большеротый галчонок.)

– Редж, нашей Галли необходима нянька.

– Глупости, Чарльз. Через неделю ей уже сравняется год.

– Все равно, за ней нужен хороший уход.

– Ну ладно, ладно. Давайте положим ее в комнате Игоря.

– Ни в коем случае. Он малый что надо, но уходу за детьми не обучен.

– Хотите, я внушу ему, что он сам ее изготовил? Тогда уж он от нее ни на шаг.

– Не делайте этого, Чарльз, прошу вас. Ему нельзя доверять ребенка.

– Давайте поищем, кому можно доверить малышку. Гм-м. Вот именно то, что вам нужно. Однажды я сотворил Старушку, которая жила в Башмаке по заказу Абсолютно Непревзойденной Компании Имитационных Пластиков. Потом они использовали ее в своей рекламе.

– Это из старинного английского стишка, если я не ошибаюсь? Помнится, у нее было несметное количество детей.

– Она самая.

Мэнрайт нажал на кнопку видеотелефона. Экран засветился, показалась сморщенная цыганка, которая немедленно протянула руку за подаянием.

– Это Реджис, Старуха. Как дела?

– Scanruil aduafar [126]126
  Ужасно (ирландск.).


[Закрыть].

– Почему?

– Briseadh ina ghnoe [127]127
  Все сломалось (ирландск.).


[Закрыть].

– Да что ты! Компания Пластиков обанкротилась? Значит, ты опять без работы?

– Deanfaidh sin [128]128
  Как пойдет (ирландск.).


[Закрыть].

– Возможно, у меня для тебя кое-что найдется, у меня появилась…

– Перестаньте молоть чепуху, Редж, – оборвал его Корк.

Грубость была настолько не свойственна неизменно корректному профессору, что Мэнрайт, оборвав себя на полуслове, изумленно воззрился на своего коллегу.

– Будь оно неладно, Мэнрайт. Вы что же, хотите подсунуть эту старую ведьму?

– Какая она старая? – возразил Мэнрайт. – Ей от силы лет тридцать. Просто компании нужна была старуха, вот и пришлось делать по их образцу – семидесятилетнюю ирландскую цыганку. Там их называют тимкеры [129]129
  Тимкеры – ирландские цыгане, промышляющие лудильным делом.


[Закрыть]. Заметьте, понимает только по-ирландски, но сладит с любым малолетним разбойником, у которого шило в одном месте.

– И слушать не хочу. Поищите кого-нибудь другого.

– Чарльз, этот чертов ребенок уже успел влезть вам в душу.

– Не выдумывайте.

– Нашу Бэби можно поздравить с первой победой, а ведь соплячка только-только из колбы. Представляю, как она будет крутить мужчинами через двадцать недель. Сколько драк и дуэлей предстоит еще из-за нашей Бэби. Ха-ха! И все-таки, согласитесь, я – гений!

– Вернитесь на землю, Редж. Пока нам нужна хорошая нянька для Галли.

– Ай-яй-яй!

– Да, ребенку просто необходимы тепло и забота. Особенно при вашей воспитательной методе.

– Не возьму в толк, что вы хотите сказать. Ну так и быть. Устрою я вам кормилицу у колыбельки. Позвоню Клаудии. – Мэнрайт снова нажал на кнопку видео-телефона. – Она ей лучше родной матери будет. Эх, мне бы самому такую няньку. Добрее и нежнее я не знаю. Алло, Клаудиа? Реджис говорит. Включайся, дорогуша.

На экране возникла великолепная массивная голова черной гориллы.