Текст книги "Миры Альфреда Бестера. Том 3"
Автор книги: Альфред Бестер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Лишь сказать, что да, новые преступления свершились, жуткие деяния, которые, бесспорно, только Сторукому можно приписать.
– Что это было?
– Истязания и Смертельные. И есть удивительные свидетельства – устные показания видов, принятых Сторуким во время совершения. – Индъдни на мгновение запнулся и продолжал, как ни в чем не бывало: – Очень вероятно, но самое интересное – описание насильника из новой термокупальни.
– Да?
– Это доктор Шима.
– Что!
– Это были вы, доктор Шима.
– Не верю.
– Увы, придется. Жертва описала преступно напавшего на нее – безошибочно все узнали. Чтобы еще увериться, ей показали много стереоснимков разных лиц. Она без малейшего сомнительного колебания сразу выбрала ваш.
– Индъдни, черт бы вас побрал, это подставка!
– Нет, уверяю. Она вас описала точно.
– Невероятно! Преступное нападение!.. Я и близко не подходил к термокупальне. Знать не знаю даже, где это. Когда было нападение? Я докажу, что я…
– Перестань, Блэз, – оборвала его Гретхен. – Охолони, парень, пока мы не выясним все до точки. Субадар, сложилась зверски неприятная история с самого начала, и чем дальше, тем хуже. Давайте играть честно. Предоставьте нам все сведения об этих новых кошмарах – всех до одного.
– О них еще не оповестили общественность.
– Это так важно? Если доктор Шима связан со Сторуким – как вы, я уверена, уже заподозрили, – тогда вы не откроете ему ничего нового.
Индъдни отсалютовал ей, подобно фехтовальщику, признающему попадание.
– И это меня назвал хитроумным доктор Шима! Я преклонен, мадам. Вот что произошло…
Когда субадар покончил с подробнейшим докладом, они посидели молча, усваивая полученную информацию, затем Шима сдавленно произнес:
– Бог мой, Гретхен, думаю, нам пора…
– Закройся! – отрезала она.
Душераздирающий рассказ Индъдни поначалу ужаснул ее, но потом влил в нее новые силы, к ней вернулись уверенность и напор.
– Субадар, почти наверняка у вас есть ключ к тайне Голема-100. Просто вы этого не знаете. Блэз, уверена, сможет собрать головоломку, когда у него пройдет шок. Я это знаю – не потому, что умнее вас обоих, просто я сталкивалась с тем лицом и с теми структурами личности, которые вам недоступны. Интуиция психотеха. Я верю, что вся конструкция у меня на ладони.
Индъдни опять посмотрел на нее со смешинкой в глазах.
– Вы уверены, мадам? И что же?
– Я основываюсь на первичном состоянии психики по Фрейду. – Она чеканила слова. – Прорыв инстинктов! Энергетический взрыв! Эротическая энергия и энергия смерти. Эрос! Танатос!
– Ну-ну. По работе мы должны знакомы быть с психиатрией. И что?
– Сначала я должна знать, в каком положении доктор Шима. Ему предъявят обвинение и арестуют на основе опознания той потерпевшей?
– Он заявляет, что невиновен.
– Да Боже ж мой! Конечно! – взорвался Шима.
– Тогда что вы хотели сказать мне, когда вас оборвала госпожа Нунн? Уже поздно сейчас. Вы ему верите, мадам?
– Да.
– И возражаете, значит, против ареста?
– Безусловно.
– Основания? Личные?
– Нет, сугубо по работе – мне нужна его помощь.
– Трудно очень с вами, госпожа Нунн, когда мы сотрудники-люди-коллеги. – Субадар нехотя улыбнулся и задумался. – Так, доктору Шиме предъявлено такое же, что и вам, Преступление-Пять. Он под арестом внутри Гили.
– Благодарю вас!
– Так окажите мне, будьте добры, ответную любезность. Чем он вам поможет?
– Меняне спрашивайте, – буркнул Шима. – Нет меня! Я – пустое место. Боже милосердный! Преступное нападение! Изнасилование!
– Что вы собираетесь делать, госпожа Нунн? Каков тот ключ, что, по-вашему, вы знаете?
Гретхен покачала головой.
– Ни опыт, ни деликатность, субадар, не приблизят вас к пониманию психодинамики интуиции.
– Все же любезно испытайте меня.
– Вы никогда мне не поверите.
– Культура индусов допускает веру в невероятные вещи.
– А «Знаток Убийств из Гили» никогда не допустит.
Индъдни передернулся.
– Как нелюбезно с вашей стороны навешивать этот ярлык, госпожа Нунн, – сказал он с укоризной. – Вы собираетесь совершать вне закона?
– А это, субадар, зависит от того, что вы определите как незаконное. Скажем так: нам запрещено покидать район Гиль без вашего ведома и согласия, верно?
– Моего hukm [51]51
Соизволения (хинди).
[Закрыть]. Да. Это наложение по изобретенной статье Преступления-Пять.
– Ну, а если мы уйдем, не уходя?
– Парадокс.
– Нет, это возможно исполнить.
– Уйти? Не уходя? Не можете вы, подтвердите, отбыть посредством смертоубийственного самоуничтожения?
– Нет.
– Тогда как и куда отбыть?
– В ту реальность, которую не распознала и не признавала ни одна культура. В тот мир, где таится неведомая часть айсберга – восемь девятых истории человечества: Суб-мир, Sous-monde, eine Unterwelt, Инфрамир, Фазма-мир.
– Ах так. От греческого phainein – выявляться. Вы озадачиваете меня на разных языках, мадам.
– Тогда вот вам еще задачка, – Гретхен трясло от волнения. – Я считаю, что этот сокрытый, укромный Фазма-мир прорвался сквозь верхушку айсберга и вышел наружу.
– А вы хотите ответный визит ему нанести? Таково ваше отбытие?
– Да.
– Как отбывать?
– По паспорту прометия.
– Ах да, радиоактивная соль в тех костях, которые произошли от… вашего «заказного» оружия? – Прежде чем Гретхен отреагировала на иронию, субадар повернулся к Шиме. – Моих экспертов ваш впечатлил профессионализм, доктор. – Никогда еще его мягкость не скрывала, кажется, такой угрозы.
– Если хотите, то вот вам еще, – подавленно сказал Шима. – Это 145Рm 2O 3с периодом полураспада в тридцать лет.
– Благодарю, – поклонился, улыбаясь, Индъдни и снова повернулся к Гретхен. – От меня потребно содействовать вашему предприятию, такому зыбкому?
– Нет, всего лишь дать ваше hukm.
– Это будет опасно?
– Не исключено.
– Для кого?
– Только для нас. Больше ни для кого.
– Тогда зачем постижно проникать тайный этот Фазма-мир из ваших грез, госпожа Нунн? Вы на что надеетесь, проволочки эти зачем?
– Так вы мне не верите, субадар?
– Мне очень жаль, но уверенно ответить могу – нет.
– Тогда вы не поверите и тому, в чем я твердо убеждена: именно там живет Голем-Сторукий.
Глава 12Гретхен с нежной насмешкой поглядела на остолбеневшее пустое место.
– Нечего тебе у меня делать, – сказала она. – Отведу-ка я тебя обратно в твою стекляшку. Там ты скорее оклемаешься.
– Le pauvre petit, – пробормотал Шива.
– Возможно, но сейчас, мальчик мой, придется управляться самому. Мы влезли во что-то грандиозное. Так что давай, пошли.
Когда они добрались до пентхауза, Гретхен раздела Шиму и втолкнула в облицованную зеркалами римскую ванную. Воду она напустила такую горячую, как только можно было вытерпеть.
– С комплиментами от всей мощи «ФФФ», – заметила она. – Клево-здорово, когда тебя тетешкает вся элита.
– И ты залезай, а?
– Сейчас не до баловства. Сейчас я тебя ошарашу кофе с коньяком по собственному рецепту – да мне бы за него Нобелевскую премию дали, открой я только секрет состава!
– После того, чем накормил меня Индъдни, мне в горло ничего не полезет.
– Подожди, пока я тебе преподнесу свою версию Голема, – ты пожалеешь, что не в дурке с маньяками-хрониками.
– Куда меня еще пугать!
– Просто хочу тебя подготовить. Мокни. Балдей. Расслабляйся. Скоро вернусь.
Когда она вернулась с подкреплением на блюдечке, то поняла, что ему уже лучше, – он сел в ванне, прикрывшись полотенцем. Шима, который вел себя без малейшего стыда в постели, встав с нее, сразу делался застенчивым.
«Французы, японцы, ирландцы кровь, – думала Гретхен, – все они помешались на этом Евином фиговом листочке. Забавно, что в старушке Библии ни слова о лифчике». Вслух же она сказала:
– Выпей это.
– Твой секретный состав?
– Остерегайтесь подделок.
– Я погибну для работы.
– Ни в какую лабораторию ничего нюхать не пойдешь. Я тоже сегодня не работаю. Нам нужно управиться с черт знает каким клубком.
Она присела на крышку унитаза, лицом к нему.
– Ты меня слушаешь?
Он кивнул, отхлебывая из чашки.
– И можешь понять? Нужно пораскинуть мозгами – такая выходит смесь из Фрейда и фактов.
– Я о старике что-то слыхал.
– А помнишь, я сказала субадару, что ключ к загадке Сторукого-Голема находится в первичном состоянии психики?
– Да. Только ничего не понял.
– Он так плавно это спустил на тормозах, что, кажется, тоже ничего не понял. Так слушай, Блэз, это один из краеугольных камней учения Фрейда. Он назвал это Пси-системой, или, вкратце, П-системой.
– Пси? Экстрасенсорное восприятие, хочешь сказать?
– Нет, жулики в двадцатом веке взяли себе Пси и обозначили им экстрасенсорное восприятие. Они, вероятно, и не слышали об определениях папы Фрейда. Короче, старик утверждал, что П-система, первичные состояния психики, является определяющей для любого человеческого существа и направлена только на одно – высвобождение возбуждения.
– Гос-с-с-поди!
– Именно.
– А не объяснишь поподробней?
– Хорошо, слушай. Все мы обладаем половой возбудимостью – либидо. Это П-система, которая служит источником всякого творчества: литературы, любви, искусства, чего угодно.
– Наука?
– Конечно, наука тоже. Это динамо вырабатывает всю наполняющую нас энергию, которая направляется на соединение и укрупнение каких-то проявлений жизни. Так психдоктор разъясняет процесс творения. Мальчик встретил девочку – они соединились и создали любовь и семью. Ученый, например ты, соединяет химикалии и создает духи. Я соединяю факты и создаю решение проблемы. Все это – либидо, психическая энергия в действии. А теперь врубайся, парень: дамы-пчелки направляют свои потоки энергии в одно русло, соединяют все либидо улья и создают большое целое – Голема 100.
– Как это?
– Как! Ну… представь себе… Да, вот хотя бы – кондитерский шприц для крема. Ты смешиваешь все продукты, взбиваешь, варишь, закладываешь в шприц и давишь. Крем выходит из насадки. Так и перемешай либидо дам, взбей, приготовь, перенеси в шприц сатанинского обряда и надави. Выходит Голем.
– Но я же… Послушай, а Голем – настоящий или только тень, проекция?
– А что такое настоящий? Если в лесу падает дерево и никто это не слышит, то звук падения будет настоящим? Другими словами, обязательно ли стороннее восприятие для объективного существования?
– Ни сном, ни духом…
– И никто не знает.
– Но слушай, Гретхен, раз Голем смог совершать свои жуткие нападения, то он настоящий. Только он все время другой. Значит, он ненастоящий.
– Верно – если пользоваться нашей терминологией.
– Но что же он?
– И то, и другое – псевдожизнь. Адам на втором часу творения – бесформенный и без души. Нам нужен новый словарь, чтобы дать ему имя. Он, как Протей, может принять любой облик, какой захочет.
– А что заставляет его захотеть принять то или иное обличье?
– Ага! Наконец-то добрались! Вот теперь мы пришли к самой доподлинной сути – придется заняться личностями и лицами. Ты знаешь разницу?
– Наверное, да. Личность – это то, что ты есть внутри. А лицо – как тебя воспринимают другие.
– Вот именно. Общественное лицо – это маска, которую мы носим. Вот так! – И прежде, чем Шима успел поднять крик, она схватила его полотенце и кинула ему обратно.
Пристраивая его на место, он ворчал:
– Позволь женщине перейти на дружескую ногу, и она утрачивает всякое понятие о приличиях!
– Нет, мы просто-напросто снимаем маску… Если хватает сил бухтеть, значит, ты пошел на поправку. Давай рассмотрим факты. Возьмемся за все ужасы по порядку.
– Попрошу без подробностей – для такого неженки, как я, одного раза хватило.
– Никаких подробностей – только рисунок личностей, чем внутри были жертвы. Девушка с биржи и Голем – механик по компьютерам…
– Та, которая хотела заразиться гениальностью?
– Да. Кто она?
– Откуда я знаю! Индъдни не называл имен. Он даже не описал их.
– Но внутренне она была близнецом другой девушки. Ты не знаешь кого?
– Ну… знаю только, что она была дурочкой и хотела поумнеть.
– Именно так! А о ком я тебе рассказывала, кто всегда была дурочкой и хотела поумнеть?
– О ком ты мне?.. – Шима сосредоточенно принялся вспоминать, и наконец до него дошло. – Боже мой! Улей! Да. Белокурая балерина с волосами как шлем.
– Мери Наобум, верно.
– А что, жертвой была сама Мери, та, кого ты видела?
– Нет, просто тот же типаж. Мы не уникальны; у всех нас есть психологические и/или физические двойники. Так, теперь второе надругательство в театертоне – Голем-актер.
Шима начал разбираться в том, как она разложила свою конструкцию.
– Ну конечно же, Сара Душерыжка, непризнанная актриса.
– Девица, искавшая спасения в церкви Св. Иуды?
– Та хорошо воспитанная, которая возражает против скверных слов, кажется, барышня Ган?
– Нет, барышня Гули, как в слове «хулиган». Светская львица, принимавшая гостей в ресторане «Франко-Порт»?
– Сама царица Реджина, разумеется. А девица на гонках, которую трахнул Голем-лесбиянка, напоминает Енту Каленту. Но кто соответствует ПоДи в Студии 2222?
– Нелли Гвин.
– Ильдефонса? Невозможно! Илди красотка, ты и сама так сказала. А эта ПоДи была страшилой.
– Но двойник по складу личности.
– Откуда это видно?
– Подожди, потом скажу. И последняя – деловая дамочка в термокупальне?
– Та, которую я уделал, по мнению Индъдни?
– Да, потому что опознала тебя.
– Не понимаю, как она могла так ошибиться.
– Она не ошиблась. У Голема было твое лицо.
– Откуда?
– Потому что деловая дамочка – это я.
– Ты!
– Разумеется, по рисунку личности. Так я и догадалась. – Гретхен уверенно кивнула и наклонилась к нему, чтобы лучше войти в контакт. – А теперь старайся изо всех сил, Блэз, это будет непросто. Мы уже разобрались с фактами и входим в психику Фазма-мира.
– Твой Суб-мир. Ладно, постараюсь.
– Дано: аморфное, изменчивое существо, выступающее в самых разных человеческих обличьях. Дано: семь его жертв, каждая из которых – психологическая копия одной из дам-пчелок.
– Ты собрала левую сторону уравнения, но что будет после знака равенства?
– Каждую из жертв атаковало создание, порожденное и сформированное потоком либидо одной из дам-пчелок.
– О Боже!
– Ода!
– Ты хочешь мне всучить твою фазма-фантазию?
– Я ничего тебе не всучиваю! Посмотри на факты. Мери Наобум страдает по мужчине, который поможет ей поумнеть. Сара Душерыжка – подвижная, артистичная. Барышня Гули – богомольная, приличная, влюбчивая. Реджина – лорд Нельсон. Нелли Гвин – это жеребец Карл II [52]52
Король Англии Карл II Стюарт (1660–1685), прославившийся обилием любовных похождений. Одной из его любовниц была актриса Нелл Гвин.
[Закрыть]. Я так и поняла, что ПоДи – это Ильдефонса, ведь у Голема на руках сидел карликовый спаниель [53]53
Эту породу собак завез в Англию король Карл II, и по-английски она так и называется «спаниель короля Карла».
[Закрыть], Ента – активная лесбиянка. Я – ты. Q.E.D.
– А как насчет близнецов с русскими именами? Почему их не тронули?
– А ты не знаешь – может быть, Индъдни просто не сообщили, или надругательство прошло незамеченным, как сотни других в нашей безумной Гили, где все уже притерпелись к ужасам.
– Но…
Гретхен, однако, было уже не остановить.
– Тебе известно, что такое id. Хранилище энергии либидо в человеке, адов котел примитивных страстей. Помнишь, наверное, строчку из «Гамлета»? «Блудливый шарлатан! Кровавый, лживый, злой, сластолюбивый!» Вот тебе id – это скрыто в глубине самой сущности человеческого скотства: у тебя, у меня, у всех нас.
– Но не все же мы – чудовища, – запротестовал Шима.
– Глубоко внутри, в нашем Подмире – все. Здесь, снаружи, на верхушке айсберга мы смягчаем и держим в узде эту суть, но что, если зверь вырвался из клетки, порвал ошейник и разгуливает на свободе? Тогда и получается Голем-100.
– Как же он вырывается из оков?
– Раскинь мозгами, детка. Дамы-пчелки собираются у Реджины в улье и затевают колдовские игры. Конечно, они не могут вызвать Дьявола – его не существует, он всего лишь бабьи сказки.
Шима согласно кивнул.
– Но их личные id соединяются и образуют нового демона. Нет никакой преисподней, но есть Подмир, населенный всеми нашими кровавыми, лживыми, злыми, сластолюбивыми id. Либидо дам объединились глубоко в этом подполье, и так был рожден Голем. Он принимает облик какого-то или нескольких из обитающих в них зверей и является в наш реальный осознаваемый мир, чтобы насиловать и убивать – бессмысленно и беспричинно… просто ради скотского удовольствия. Эротическое либидо и смертельное либидо.
– Так, по-твоему, это дамы-пчелки докатились до Голема-100?
– Да, это глубинная истина. Энергетический взрыв.
– А почему именно твои пчелки? Почему мы все не вырабатываем Големов из нашего подсознания?
– Заветное словечко – катализатор!
– Бог мой! Прометий?
– Чертовски трудно нам будет, Блэз. Пока они не включили в свое представление радиоактивный Pm, миру никогда не представали глубинные восемь девятых айсберга.
Шима вздохнул.
– Какая гнусная концовка к чудному мифу! – печально сказал он. – Прометей, принесший огонь, учитель, друг и благодетель человечества. А теперь посмотри, какое гадостное пламя он возжег в этих мерзких бабах!
– Они все равно очень милые, Блэз.
– Как ты можешь так говорить!
– Они не ведают, что творят.
– Но что-то же они делают сознательно!
– Они даже не знают своих глубинных побуждений.
– В наше время все знают, что они есть.
– Сам факт, но не кошмарные подробности. Сознательно мы не можем заставить себя взглянуть на примитивного зверя, затаившегося внутри, поэтому люди годами мучаются у психоаналитиков, чтобы набраться сил посмотреть на свою суть.
– А ты свою видела?
– Вряд ли. А вот ты своей точно не видел.
– Я?
– Ну конечно. Разве ты знаешь, какие первобытные страсти заталкивают тебя в шкуру господина Хоча?
Шима лишился языка.
– Тебя что-то неодолимо толкает, верно? А ведь ты такой славный парень… Такой же хороший, как и дамы-пчелки.
– Иисусе! Иисусе Христе! Значит, Индъдни прав – я и вправдуГолем.
– Успокойся, малыш. Ты в этом не одинок. Большинство из нас – големы, тем или иным образом. Редчайшие исключения попадают в святые. Поэтому остынь немного, а я приготовлю тебе еще глоточек тайного пойла, прославленного у cognoscenti [54]54
Знатоков, ценителей (итал.).
[Закрыть]и воспетого в балладах и сказаниях.
Она отправилась на камбуз – им так редко пользовались, что все сверкало стерильной чистотой, словно в лаборатории Блэза в «ФФФ». Секретной смесью Гретхен был причудливый состав, заменявший две недели отдыха на курорте: кофе, масло, сахар, желтки, сливки, коньяк. Разогревая и взбивая адский декокт в пароварке, она вдруг почувствовала, что в глазах у нее все меркнет.
– Эй, открой глаза, – весело крикнула она, – а то я слепну!
Блэз не отвечал. Ее первичное глазное зрение полностью пропало, и остался только калейдоскоп вторичного восприятия. «Черт бы его побрал – он заснул!» Гретхен ощупью добралась из кухоньки в ванную.
– Блэз! Проснись!
Молчание. Она потыкала пальцем в ванну – пусто. Потрогала кафельный пол – мокрый. «Он одевается, наш господин Скромник!»
Она прошла в спальню.
– Блэз?
Молчание. В гостиной она позвала:
– Блэз Шима! Выходи, выходи, где бы ты ни был! Ничего. Пошла на террасу – ничего, кроме отдаленного гула вечно шумной Гили.
– Черт его побери, он сдрейфил и пошел прятать задницу у себя в лаборатории! Спокойно, Гретхен, спокойно. – Она заставила себя потерпеть очень неспокойные полчаса – ему на дорогу – и позвонила в «ФФФ». Нет, лаборатория доктора Шимы не отвечала. Нет, доктора Шиму нигде на территории «ФФФ» не найти.
Она позвонила в «Натуральный Питомник». Нет, доктор Шима у них не обедает. Кроме того, доктор Шима всегда заказывал доставку на дом.
Она позвонила на биржу, в театертон, в церковь Св. Иуды, в ресторан «Франко-Порт», в «ВГА», на трек в Овечьем Логе, в термокупальню. Нигде не было никого, похожего на Блэза Шиму или откликнувшегося на это имя.
Она уже испугалась всерьез и хотела звонить Салему Жгуну или в ООП, но остановилась на полицейском участке Гили и попросила к телефону субадара Индъдни.
– Вы звоните из своего таинственного Подмира, госпожа Нунн? Из того, что вы сказали, я никак не понял, что там есть связь с реальным миром.
– Господин Индъдни, я в беде.
– То, что уже было, мадам, или хуже еще?
– Хуже. Пропал доктор Шима.
– Да, вот так? Лучше опишите, как было.
Когда Гретхен закончила тщательно подредактированный отчет, Индъдни вздохнул.
– Так. Понятно есть. Вероятное самое, что доктор Шима, как ваш покорный, счел фантастические выводы о делах со Сторуким вовсе неудобоваримыми. Он спрятался от вас, и я ему полностью сочувствую. Он в бегстве не должен покинуть Гиль. Придется нам вставить его в оперативную сводку на розыск.
– Нет, субадар, не надо!
– А что же, увы мне, еще? Я, однако, обещаю: все усилия положим, чтобы скандальные подробности не попали в СМИ. Код НЕМО будет пользован.
– Что за код НЕМО?
– Да. Вы даже не слышали о коде НЕМО. – Она почувствовала в голосе Индъдни сдерживаемую улыбку. – Я предупреждал о некоторых своих имеющихся возможностях, госпожа Нунн.
Связь закончилась. Гретхен буркнула:
– К чертям его оперативный розыск и код НЕМО. Мои служащие всегда заткнут за пояс полицейскую команду.
Она кое-как выбралась из пентхауза, поставила дверь на запоры и вышла на улицу. Здесь к ней вернулось полное зрение.
Дома она вновь появилась как раз вовремя, чтобы застать драматическую картину: вся ее гвардия была в сборе, сгрудившись вокруг Шимы, выпучив глаза и пытаясь его удержать. Шима был совершенно голый и вежливо вырывался.
– Блэз!
– Меня зовут Хоч, моя дорогая. Можете обращаться ко мне «господин Хоч». – Он обернулся к ней с застывшей улыбкой.
Гретхен замотала головой, как животное, отгоняющее назойливую муху.
– Он только что вломился, госпожа Нунн. Охрана внизу говорит, что он спросил вас по имени.
– По имени? Он спросил Гретхен Нунн?
– Нет, госпожа. Просто «Гретх». Он сказал, что здесь живет Гретх из Гили и она знает господина Хоча. Охрана решила, что это один из наших кодов, и разрешила ему пройти.
– Можете отпустить меня, – сказал господин Хоч с улыбкой. – Я ничего не могу сделать – никому из вас.
Она поняла.
– Да, никому. Отпустите его. Он безобидный.
– Госпожа Нунн, почему он называет себя Хочем? Мы знаем, что он…
– Вы никогда никого такого не видели и не слышали. Здесь не было никакого господина Хоча. Понятно? Слава Богу, что всем вам можно доверять. А теперь ушли, быстро!
Когда приемная опустела, Гретхен закрыла дверь и молча посмотрела на любезнейшего господина Хоча.
– Никому из нас… Бедняга, ты шел по следу собственной тяги к смерти. Здорово тебя шарахнуло, да? Сразу крыша напрочь съехала.
– Я тебя помню, Гретх, – улыбнулся ей господин Хоч. – Я как-то пытался тебе помочь. Ты помнишь меня?
– Это тебе надо помочь, Блэз. Там на тебя разослана оперативка, и если тебя задержат в этом образе – пиши пропало. «Летит колыбелька с ребеночком вниз! [55]55
Из детской английской песенки.
[Закрыть]» – Она достала огромную купальную простыню и кинула ему на колени. – Вот, завернись.
Гретхен села и перевела дух.
– Ну, и как, черт возьми, мне тебя из этого вытаскивать? Состряпать самоубийство господина Хоча? А что толку? Чем-нибудь уколоть? Я не знаю чем. Тебе нужен психошок, в гомеопатической дозе, но как, как, КАК это сделать!
Господин Хоч оправил складки своей тоги и произнес:
– Вообще-то я, наверное, и не смог бы помочь той особе, за которой я шел следом.
– Ну раз не догнал…
– Нет, не поэтому. Я не могу найти подсобные средства. Кажется, я не взял их с собой.
В улыбке Гретхен появился оттенок отчаяния.
– А в кармане не искал?
– Должно быть, где-то оставил. Разумеется, под замком. Следует быть весьма осторожными со смертельными орудиями. Хотелось бы вспомнить, где.
– К счастью, могу заметить, что не в состоянии помочь, господин Хоч.
– Несущественно, милочка. Сначала я должен найти ключ.
– Ну конечно. Сначала, разумеется, ключ, а потом смертельные орудия, которые…
Гретхен осеклась. Понадобилось целых пять секунд, чтобы осознать, какая чудовищная мысль пришла ей в голову. Она задрожала и покачнулась, встряхнула головой, отгоняя наваждение: «Нет, не могу. Не буду. Сил таких нет!» Но она ясно понимала, что станет, сможет и должна найти силы.
Потянулись долгие минуты, пока Гретхен старалась прийти в себя. Она прошла в спальню, достала что-то из ночного столика и зажала в кулаке. Потом, улыбаясь почти такой же стеклянной улыбкой, как у господина Хоча, набрала номер Ильдефонсы Лафферти.
– Нелли? Это ЧК. Нет, не из улья – от себя. Нелл, у меня crise psychologique [56]56
Психологическая проблема (фр.).
[Закрыть], и я… Нет, душенька, это не умничанье, это неприятности, только по-французски. Моя проблема сейчас здесь сидит, совсем рядом, и я не хочу, чтобы он понимал мой разговор. Да, конечно, «он». Я не могу с ним управиться, а знаю, что ты сможешь, – это твой особый дар. Ты не приехала бы прямо сейчас? Нет, ни намека – увидишь все сама. Спасибо, Нелл. – Она закончила разговор. – Хорошо, Блэз, я открою тот ящик.
У Гретхен был заведен следующий порядок приема: самых почетных клиентов она встречала у входа в Оазис. Менее важных она встречала у внушительного входа в свои апартаменты, в окружении своего штата. Рядовых (т. е. большинство) клиентов проводили к ней в кабинет, где они заставали ее работающей за письменным столом. (Знай все это Миллс Коупленд из «ФФФ», он был бы крайне оскорблен!) Гретхен встретила Ильдефонсу у дверей своей квартиры и провела ее в комнаты.
– Спасибо, что поспешила на помощь, Нелл. У меня полный завал.
Ильдефонса переливалась салатного цвета блестками.
– Кто может сопротивляться подначке, ЧК? Конечно, ты меня интриговала – я тебя вычислила. Во всех твоих поступках всегда что-то еще скрывается.
– Решительно возражаю, Нелл.
– Но почему? В этом твоя привлекательность – меня берет за живое, когда я начинаю гадать, что ты еще затеяла. Мне хочется это выяснить.
– Клянусь, что просто нуждаюсь в помощи.
– А я, значит, должна тебе поверить? Это вот и есть твоя crise psychologique? – Ильдефонса двинула бедром в сторону остекленевшего господина Хоча.
– Это оно.
– Ты говорила «он». Ты не сказала «нуль в тоге».
– Он в шоке, и его нужно силком из этого вывести… Привести в норму.
– Ну и чем так хороша норма? Почему не позволить ему радоваться тому, что он есть сейчас?
– Мне нужны его свидетельские показания по делу.
– А я тут при чем?
– Потому что тебе известно что-то, чего я не знаю.
– Что именно?
– Как устраивать встряску мужчинам. – Что ж, мне еще не приходилось тыркаться с зомби, но всегда что-то бывает в первый раз. Гретхен натянуто улыбнулась.
– Если нужно именно это, то у тебя полная свобода действий.
– А что, есть другой способ? – Ильдефонса небрежной походкой приблизилась к господину Хочу, скользнула по нему равнодушным взглядом, внезапно наклонилась и посмотрела пристально. – Быть не может! Господи, да это Херой!
– Какой Херой? Это доктор Блэз Шима!
– Герой-херой, сокращенно от Хирошимы. Замани его в постель, ЧК, и узнаешь почему.
Гретхен плотнее сжала губы.
– Так вот какое твое скрытое намерение, – заметила Ильдефонса. – А что с ним произошло?
– Не знаю. Поэтому ничего не могу сделать. Ильдефонса заскользила, примериваясь, вокруг Шимы.
– Так-так, Херой. Давненько с тех пор… Соскучился, козлик?
– Меня зовут Хоч, дорогая. Можете обращаться ко мне «господин Хоч».
– Богу известно, что раньше любая девица завопила бы «Хочу!», козлик. Он что, не узнает меня? – бросила через плечо Ильдефонса.
– Он никого не узнает.
– И себя самого?
– Он думает, что он – какой-то придуманный им тип по имени Хоч.
– А ты желаешь избавиться от этого типа?
– Это было бы лучше всего – чтобы он пришел в себя.
– Есть идеи?
– Ты – моя единственная идея. Я подумала: «Только Нелл сможет привести его в сознание».
– Благодарю, но я обычно довожу их до полной потерисознания. Я не очень-то разбираюсь в обратном. Возможно, меня это позабавит. Хочешь, чтобы он вспомнил, что он – Шима?
– В том-то и загвоздка.
– М-м-м… – задумалась Ильдефонса. Г-н Хоч излучал на нее улыбки, напоминая симпатичного римского сенатора. – Погоди-ка. Херой, а это помнишь?
Она затянула своим пронзительно-высоким голоском:
Мамаша наказала мне:
«Не прыгай с дядькой при луне
Неслух ты, – сказала мать, —
Ты не смей нарушать!
Нарушать, нарушать,
Будет мужу не сказать!»
Ильдефонса хихикнула.
– Ты всегда от этого тащился, помнишь, Херой? Балдел, когда я пела и танцевала под эту песенку.
– Меня зовут Хоч, дорогая. Можете обращаться ко мне «господин Хоч».
– Слушай, ЧК, да он совсем съехал. Этим номером его всегда можно было довести до того, что он из штанов выпрыгивал. Херой считал, что я – невинная крошка, распевающая похабщину, которую сама не понимаю.
– Ну и промазал!
– Это только для примера. Он и вообще не очень-то соображал. Может, мне станцевать? Танец с раздеванием.
– Можно, конечно. Погоди. Надень вот это. Ильдефонса поглядела на кабошон в руке Гретхен.
– Что это?
Гретхен почувствовала некоторое облегчение.
– Неограненный алмаз.
– Ты хочешь, чтобы я его надела?
– Пожалуйста.
– Куда? На мне и нитки не останется.
– Вставь в пупок.
– Боже… Сюда? Но как?
– На гримерном клее.
– И зачем мне его надевать?
– Это ключ к запертому ящику.
– Чей ящик-то?
– Его.
– Похоже, что со времени нашего знакомства он обзавелся Чудными замашками.
– Именно так. Нет, Нелл, он не должен видеть, как ты его нацепляешь; нужно, чтобы камень сверкнул для него неожиданно. Зайди ко мне в спальню.
Ильдефонса кивнула и прошла в дверь, которую Гретхен придержала для нее. Она вышла очень скоро, позаботившись, чтобы дверь осталась открытой.
– Крутая постелька, – одобрила она. – Вполне может сделать лечение захватывающим. Эти зеркала!.. Ну-с, начинайте отсчет!
– Мне оставить вас?
– Зачем? Вдруг узнаешь что-нибудь полезное.
– Всегда есть место для усовершенствования, – сквозь стиснутые зубы согласилась Гретхен.
Ильдефонса стала в позу перед господином Хочем и снова запела, довольно неуклюже подтанцовывая. («Паршивая координация в вертикальном положении».) Чешуйный доспех из салатных блесток мог сниматься по частям – в стратегическом порядке («Задумка была вовсе не для танцев».) Ильдефонса, не глядя, разбрасывала куда попало клочья чешуи, пока не обнажилась до слепяще розовой наготы – для бравурного финала. Она томно извернулась, выставляя на обозрение все свои сочные выпуклости, и внезапно застыла в призывной позе – прямо перед господином Хочем. Гретхен подавила рычание.
Алмаз замер перед его глазами. Господин Хоч уставился на камень. Потом глаза его скользнули к венерину холмику, поднялись к грудям и остановились наконец на лице Ильдефонсы. Он позеленел.
– Но… но ты ведь Илди, – неуверенно начал он. Глаза его устремились к алмазу. – Как… Что ты… Почему на тебе камень Гретхен? – Он встал, покачиваясь, озираясь в недоумении. – У меня ничего не связывается.
Ильдефонса протянула к нему пухлые ручки.
– Пошли, козлик. Свяжем все по новой.
– Но ведь… Я… Это же сейчас. Это не тогда. Сейчас. – Голос его окреп. – Боже милосердный, что у нас с тобой происходит, Илди? Почему ты здесь? В таком виде? С алмазом Гретхен. С этими твоими штучками времен Ипанемы. Господи, да я год назад от тебя отделался!
