Текст книги "Голливудская Грязь (ЛП)"
Автор книги: Алессандра Р. Торре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Мы не думали, что нужно делать полную проверку, – заговорил, нервно поправляя очки, какой-то мужчина, которого я никогда раньше не видела. – Ну, вы только посмотрите на неё, – он махнул рукой в мою сторону, и я, словно наказанный ребёнок, опустила глаза на стол. – Мы пропустили её по криминальным базам, покопались в биографии, выяснили, не снималась ли она в порно, сделали анализ крови. Всё чисто.
Порно? Они говорили обо мне, как о реквизите на сцене, без чувств, эмоций и объяснений. Хотя, что касается объяснений, у меня их тоже не было. То, что я сделала, было ужасно. И что бы там не напечатали в этом журнале… оно, вероятно, рисовало произошедшее именно в этом свете.
– Это было не так уж и важно, – заговорила я со своего угла. – И случилось несколько лет назад.
– Значит, ты уже поняла, в чём дело? – Кейси оперлась на стол рукой с длинными красными ногтями, цвет которых соответствовал цвету помады на её губах.
– Мой предсвадебный ужин? – предположила я.
– Предсвадебный ужин в аду, – громко прочитала она, отчётливо произнося слова, и толкнула пальцами в мою сторону глянцевую обложку. Журнал скользнул по столу и остановился на середине. Никто не подвинул его дальше, но с того места, где я сидела, мне стала видна фотография на обложке. Это была фотография нашей со Скоттом помолвки. Чей-то креативный ум в журнале пририсовал дьявольские рожки на моей голове и хвост. Я глянула в сторону и увидела Коула, который, привалившись к стене, уставился на меня. Наши глаза встретились, и я не могла отвести взгляд. Попыталась. И потерпела неудачу.
– Почему ты не рассказала нам об этом? – разнёсся по комнате голос Кейси, и я почувствовала себя восьмилетней девочкой из класса миссис Уилсон, сознавшейся, что забыла покормить золотую рыбку Спарки. Мне очень хотелось смотреть на Кейси, хотелось смотреть в пол, хотелось смотреть куда угодно, но я не могла оторвать своих глаз от глаз Коула.
– Освободите комнату, – сказал Коул, сминая в кулаке журнал. – Мне нужно поговорить с Саммер. Наедине.
Никто не двинулся с места, если не считать того облитого кока-колой ассистента режиссёра, который начал было подниматься, но потом понял, что все остались на месте, и плюхнулся обратно.
– Я не шучу, – Коул, сжав руками виски, повернулся к Дону, который сидел рядом с Кейси. – Снимайте вступительные сцены. У нас же есть дублёры. Я хочу поговорить с ней наедине.
Дон долго смотрел на Коула, потом встал. Никто из десяти вышедших вслед за ним не взглянул на меня. Также было и три года назад, история повторялась.
Когда дверь закрылась, я заговорила:
– Коул…
Я даже не знала, что собиралась сказать. Понимала только, что должна говорить; между нами должно быть что-то, кроме пустоты.
– Тебе надо было всё рассказать. Мы можем контролировать только то, о чём знаем. Это… – он положил смятый журнал на стол и постучал по нему, – это мы не можем контролировать. Не сейчас. Прямо в эту минуту, пока мы с тобой говорим, от каждого таблоида и развлекательного издания кто-то садится в самолёт и летит в Куинси. И они поговорят с каждым из твоих друзей, и с каждой болтливой сорокой, которую смогут найти, и до конца недели ты станешь ходячим объектом преследования.
С каждым из твоих друзей. Ха. Удачи тебе в их поиске.
– Мне плевать, – пока говорила, я рассматривала засохшее пятно чего-то… кетчупа?… на поверхности стола. Даже со всеми деньгами Френкса, никто и не подумал здесь всё убрать.
Послышался звук скольжения по деревянной поверхности. Я повернула голову, наблюдая, как Коул идёт вдоль длинного стола, его пальцы упёрлись в мятый журнал, двигая его ко мне.
Ближе.
Журнал уже в метре от меня.
Ещё ближе.
В полуметре.
Коул остановился.
– Повтори?
Я посмотрела ему в лицо и на мгновение забыла, как сильно его ненавижу.
– Мне плевать.
– Нет. Может быть, прямо сейчас тебе и плевать, но очень скоро это изменится.
– Не думаю, – пожала я плечами. – В течение трёх лет я была изгоем в этом городе. И не могу представить, что меня будет волновать, если какая-то домохозяйка в Небраске тоже станет думать, что я психичка.
– Не только домохозяйка из Небраски. Каждый в этой сфере.
– Не обижайся, но я ненавижу твоё ремесло. Просто для меня это одноразовое событие. Потом я возьму свои деньги и смоюсь отсюда.
– Правда? – рассмеялся он. – Ты получила главную роль в художественном фильме, а потом просто собираешься исчезнуть?
Я не улыбалась, не ухмылялась, а просто смотрела на него, чтобы убедиться, что он понял мои слова.
– Да.
Коул подвинул ко мне журнал, преодолевая последние сантиметры, и остановился. Моё бедро подпрыгивало на сиденье, и я хотела встать, хотела изменить динамику его пристального взгляда, но не сделала этого. Я сидела в кресле, как хорошая девочка, и старалась не смотреть на его брюки. Коул опустился на край стола, развернув передо мной журнал, и его новое положение сделало всё ещё хуже. Коул полусидел, задрав колено одной ноги и уперевшись в пол другой, и мне хорошо была видна выпуклость в его штанах. У него не было стояка, но я… в этой ужасной ситуации, почувствовала возбуждение. И ничего не могла с собой поделать. Между нами возникла неосознанная химическая реакция.
Он убрал руку с журнала, и я заставила себя отвести от него взгляд и посмотреть на глянцевую фотографию тех времён, когда я считала, что с начёсанными волосами выгляжу сексуальнее. Но, к сожалению, это было не так. Я выглядела вульгарно. Теперь-то я это понимала и не сомневалась, что кто-нибудь, вроде Нэнси Грейс1 или Келли Осборн2, или… не забудут непременно любезно на это указать. Я через силу сглотнула. И хотя сказала ему, что мне плевать, но часть меня беспокоилась из-за этого. Часть меня только недавно оправилась от того, что все меня игнорировали. И неизвестно, хватит ли сейчас у меня сил, если надо мной снова будут смеяться.
– Саммер… – раздражённо выдохнул Коул моё имя и откинул голову назад. Я подняла голову и увидела, как он потирает шею. Глаза закрыты, черты лица напряжены. – Ты так отличаешься от всех женщин, которых я знаю.
– Спасибо, – сказала я без малейшего сарказма, и он рассмеялся.
– Дорожишь ты своей репутацией или нет, но нужно, чтобы ты встретилась с Кейси. Позволь ей сделать свою работу. Возможно, тебе придётся пойти на пару ток-шоу и рассказать свою версию случившегося.
– Я не хочу об этом говорить, – нахмурилась я, ковыряя заусеницу на большом пальце левой руки, которая дёргалась всякий раз, когда ноготь впивался слишком глубоко.
Дело в том, что это никого не касалось. И к тому же, разводить канитель из-за драмы со Скоттом сейчас… когда у него была жена и ребенок… казалось нечестным. Низким. Простила я его или нет, это имело второстепенное значение по сравнению с той жизнью, которую он вёл сейчас. Жизнью, которая, скорее всего, уже пострадала из-за этой статьи.
– Ты не хочешь говорить об этом на камеру? Или со мной?
– С тобой? – подавила я смешок. – Почему тебя это волнует?
– Мне нужно знать, должен ли я держать на быстром наборе номер вызова скорой помощи для съёмочной группы.
Я сжала губы, пытаясь скрыть улыбку. Сидя там, Коул находился слишком близко. Я чувствовала запах его одеколона, и мне захотелось податься вперёд и вдохнуть глубже.
– Для съёмочной группы? Я бы больше беспокоилась о вас, мистер Мастен.
– Не делай этого, – произнёс он слова хриплым голосом, и, удивлённо подняв голову, я забыла о заусенице, когда увидела его устремлённые на меня глаза, а в них… я уже видела этот взгляд раньше. В моей спальне. Прямо перед тем, как… Ну…
– Не делать чего? – мне не следовало задавать этот вопрос. Мне следовало опустить глаза и сменить тему. Но я этого не сделала. Я надавила на него.
– Не называй меня так. Во всяком случае, не здесь, – Коул откинулся на спинку стула, не сводя с меня дикого, властного взгляда, ясно говорившего, что у него на уме.
– Тогда, где, мистер Мааастен? – растянула я фамилию Коула, и его глаза потемнели, а левый уголок рта приподнялся. Серьёзно. Я попаду в ад.
– Я не собираюсь играть с тобой в эту игру, – усмехнулся он. – В прошлый раз, когда я вошёл в свой дом с эрекцией размером с Техас, тебя там не было.
– Прямо сейчас я здесь, – женщина, которую я не знала, которая долгое время пряталась внутри меня, возродилась, ободрённая его взглядом и его словами. Я подняла руки и расстегнула верхнюю пуговицу блузки, затем вторую. Коул, прикрыв глаза потянулся вперёд.
– Остановись, – его руки, такие тёплые, такие сильные, сомкнулись на моих руках. Я посмотрела в лицо Коула, на котором застыло сожаление. – Не здесь. В прошлый раз всё вышло по-дурацки. Мне не хочется повторять эту ошибку.
Я переварила слова, затем медленно кивнула.
– Это было очень по-дурацки.
– Полегче, деревенская девчонка, – рассмеялся Коул. – Ты имеешь дело с кинозвездой. А всем известно, что у нас хрупкое эго.
Я высвободила руки и потянулась к пуговицам, но он отвёл их, его пальцы сами принялись за дело. Эти простые действия мужчины, застёгивающего мою блузку, заставили что-то во мне смягчиться.
– Почему ты вдруг стал со мной таким милым? – я не смотрела на Коула, задаваля вопрос. Не могла.
Руки Коула оторвались от верхней пуговицы и обхватили моё лицо, поднимая его вверх и заставляя наши глаза встретиться.
– Я сломал керамического слоника о голову мужчины, когда поймал его трахающим мою жену, – пожал он плечами. – Кажется, мы с тобой больше похожи, чем я думал.
– Вряд ли.
Коул потянулся вперёд и коснулся моих губ поцелуем, совершенно отличном от других – спокойным и нежным поцелуем, которым он попробовал меня на вкус, а затем отпустил. Когда его руки покинули меня, мои глаза всё ещё оставались закрытыми.
– Не отталкивай меня, Саммер, – сказал он. – Сейчас тебе очень нужен друг.
– Друг? – я открыла глаза, и Коул оказался так близко, смотря на меня своими знаменитыми зелёными глазами. Я рассмеялась, чтобы исключить любой намёк на отношения, которые могли бы прийти ему на ум. – Ты?
– Да.
– Тот, кто будет моим другом, должен мне нравиться, – я отступила назад, ударилась о стул и споткнулась. Конечно, должен. У меня не нашлось ни одного изобретательного и мало-мальски остроумного ответа.
– Может, тебе нужен кто-то, кто тебе нравится, чтобы трахнуть его? Сегодня вечером? – моё внимание переключилось с исполнения моего драматического отступления обратно на Коула. Он сидел на столе, подавшись вперёд, его руки теперь стискивали его край, а глаза неотрывно смотрели на меня.
– Сегодня вечером? – протянула я и буквально почувствовала, как к телу прилипли ставшие влажными трусики.
– Да, – если бы его взгляд мог накидывать поводок, он бы крепко обхватил моё сердце.
У меня было множество вариантов ответа:
О… прости. Сегодня вечером у меня девичник.
Я должна выучить свою роль, потому что ты постоянно изменяешь сценарий.
Да, мне должен нравиться тот, с кем я буду трахаться, так что нет, сегодня вечером не получится.
Но ничего из этого я не сказала. Когда пришло время для моего ответа, я смогла только кивнуть. Спрыгнуть прямо с обрыва, с которого я, в конце концов, в любом случае сорвусь.
– Увидимся вечером, мистер Мастен.
Его губы дрогнули, а плечи немного расслабились.
– Хорошо.
У меня не нашлось абсолютно ничего умного сказать в ответ. Я сглотнула, потянулась за бутылкой воды и направилась к двери.
Открыв её, увидела Кейси, которая стояла, скрестив руки на груди и постукивая по руке ногтями.
– Пойдём, Саммер. Прямо сейчас. Нам нужно выработать стратегию действий.
Я глубоко вздохнула и позволила ей меня увести. Через кухню в кабинет. Позволила ей провести меня через процесс предотвращения распространения слухов и восстановления репутации, который не будет требовать от меня практически ничего, кроме должного поведения. Я вежливо кивала, стараясь внимательно слушать, но всё, о чём могла в этот момент думать, только о моём лице на обложке, о словах на тех страницах, о том, что они говорили и в каких красках меня рисовали.
И впервые с тех пор, как Коул приземлился на пыльной взлётной полосе в нашем захолустье, я оценила его магнетическую сексуальность, одержимость моей кожи его прикосновениям. Потому что единственное, на чём я могла сосредоточиться – единственный свет в конце туннеля, проходящего сквозь лекции Кейси, скрип ручек и гримасы ужаса – был тот факт, что через несколько часов я окажусь в его доме. Его руки и губы будут на мне. И знала, что в этот момент я не вспомню ни о Скотте, ни об адской репетиции свадебного ужина, ни о статье, вообще ни о чём.
Он станет моим отвлечением. Коул станет, на одну эту ночь, моим спасением.
ГЛАВА 94
Я уже во второй раз за четыре недели бреюсь ради этого мужчины. Понимаете, реально бреюсь там, куда хорошая девочка не позволяет проникать дневному свету.
Сможет ли Секс-С-Коулом-Мастеном исцелить, согласно случившемуся ранее великому прозрению, все мои раны? Этот мыслительный процесс потерял силу, выдохся и находился на грани смерти. Мне не нужно туда идти. Я должна плюнуть на всё и вернуться. Сесть на диван рядом с мамой, есть банановый пудинг и смотреть, как милашка Джейкоб отдаёт свою последнюю розу той шлюхе, которая дрочила ему на их таинственном свидании, хотя бывшая монашка Анита явно подходила ему намного лучше. Да, я определённо могла бы сбежать. Но каковы будут последствия? Он обо мне плохо подумает? Эта галочка уже стоит. И теперь я сидела на своей заднице и думала о том, зачем мне прихорашиваться ради ночи с мужчиной, который мне не нравился? И которому на самом деле я тоже не нравлюсь?
А, точно! Потому что он Коул Мастен. Потому что он своим последним предложением подлил бензина в огонь моего возбуждения, и во всём мире не найти другого такого мужчины, который смог бы это повторить. Потому что, хотя мне и нравилось притворяться, что я этого не видела, но иногда сквозь придуманный образ проглядывали частички настоящего Коула. Моменты с Коки. Моменты со мной. Моменты, когда я видела человека, а не миф. И, прежде чем он запрыгнет в свой большой самолёт и вернётся в Калифорнию, прежде чем он продолжит свою жизнь и забудет о Саммер Дженкинс, мне хотелось ещё один глоточек того мужчины. Даже если это погубит меня на всю оставшуюся жизнь. Поразительно, но он должен стать моим проклятием. Иначе всё будет просто очередной ложью, которую легко забыть, легко оставить в прошлом. Забавно, как всё складывается. Секс с Коулом был моим наркотиком, и чем лучше кайф, тем больше я буду его жаждать, когда он исчезнет. Сегодня ночью я поддамся своей зависимости и приму удар, несмотря на последствия.
Так что не будет ни бананового пудинга, ни девичника, ни кроссворда с мамой. Не-а. Я сполоснула бритву под краном в ванне и активно занялась размышлением о принятом решении.
– Мне нужна твоя помощь, – быстро проговорила я по домашнему телефону, мои нервы были на таком уровне стресса, который не мог быть полезен для моего психического здоровья.
– Я так и знал! – заверещал Бен. – Наконец-то ты последовала моему совету и позволила себе окунуться в его сексуальные волны. Пожалуйста, скажи мне, что ты уже тратишь наличку, как все эти кинозвезды, и звонишь, чтобы я прилетел к тебе и сам использовал выпрямитель для волос.
Я замолчала, нащупав засунутую в дальний угол шкафа матерчатую сумку, которой не пользовалась со школы.
– Нет.
– Чёрт, – сказал Бен мрачно. – Может, тебе нужен совет о моде? – в его голосе появилась надежда.
– Я вроде как, – дёрнув за ручку сумки, я вывалила из шкафа половину вещей, – собираюсь провести сегодняшний вечер с Коулом и не знаю, стоит ли мне брать с собой сумку с вещами.
Наступила звенящая тишина. Возможно, самая долгая за всё время, что я знаю Бена.
– Повтори? – наконец попросил он.
– Лучше заткнись и помоги мне, – простонала я, вытаскивая из сумки пару старых найков и с сомнением их рассматривая.
Последовала долгая пауза, затем он заговорил:
– У тебя с ним отношения, или это просто секс? Другими словами, стоят ли за этим чувства?
– Нет. Кроме сильной неприязни. Если считать это за чувства.
– Ох… секс из ненависти, – театрально вздохнул Бен. – Я бы пожертвовал своими яйцами за такой секс с этим мужчиной.
– Сосредоточься, Бен, – поморщилась я.
– Ты можешь оставить сумку в машине и забрать её, если он пригласит тебя остаться на ночь?
– Нет.
Ни за что на свете я не поеду к Коулу на своём грузовике и не оставлю его припаркованным перед домом на весь вечер или, что ещё хуже, на всю ночь. Если я это сделаю, то к завтрашнему утреннему кофе каждый в Куинси будет в курсе наших дел.
– Тогда не бери вещи. Засунь в сумочку только зубную щётку и смену белья. Всё остальное может подождать до завтра, – он помолчал, затем продолжил: – Что ты скажешь маме Дженкинс?
– Мама Дженкинс, – рассмеялась я, – практически вытолкнула мою задницу за дверь. Она думает, что Коул её единственный шанс на внуков. Она нашла презервативы, что я купила, и выбросила их в мусорное ведро.
Я так смутилась, когда открыла крышку и увидела маленькую золотую коробочку. У меня не хватило духу сказать ей, что презервативы предохраняют не только от беременности. Вместо этого осторожно вытащила коробку, вытерла её и спрятала в резиновые сапоги. Очевидно, ящик с нижним бельём больше не считался подходящим укрытием.
– А что случилось с девственными вагинами, которые были для неё одним из условий брака?
Я села на край кровати, скинула шлёпанцы и рассмеялась.
– Мне кажется, она отказалась от этого сценария, когда вошла в дом и услышала вой гиены-Скотта, когда тот кончал.
– Кого?
На мгновение я забыла, что никогда не рассказывала Бену о Скотте. И вслед за этим забыла о статье в журнале.
– Моего бывшего. Ты заходил сегодня в интернет?
Я вот – нет. Кейси заставила меня поклясться держаться подальше от всех социальных сетей и веб-сайтов. Прежде чем покинуть дом Фрэнксов, я прочитала статью. Меня от неё затошнило, ожидание каждого высказывания придавало им дополнительный вес, хуже всего были цитаты от местных «анонимных источников». Это заставило меня возненавидеть каждого в Куинси, их низкое мнение обо мне выглядело намного сильнее, когда было напечатано чёрным по белому и разглашено на всю страну. Когда я уходила, Коул повернул голову в мою сторону, но я не остановилась, не встретилась с ним взглядом, мне не хотелось ничего, кроме как сесть в грузовик, поехать домой и забраться в постель.
Мама встретила меня в дверях, и я не стала спрашивать, почему она не на работе. Просто нырнула в её объятия и зарыдала. Зарыдала, как маленькая девочка. Она сидела рядом со мной в постели, протягивала салфетки и слушала мою бессвязную болтовню, поглаживая мне спину. В какой-то момент, пока её рука гладила мои волосы, я заснула. А когда проснулась от запаха курицы и овощного супа, то больше не была расстроена. Вместо этого я разозлилась. На Скотта, на Бобби Джо, на долбаный журнал Variety. Мне необходимо было срубить десять деревьев, пробежать сто километров, поднести пистолет к большому дубу и разрядить сотню обойм. Мне было необходимо трахнуть Коула Мастена и быть оттраханной им в это воскресенье десятью разными способами, и немедленно.
Я пошла на кухню и поцеловала маму в щёку. Съела пару ложек супа, потом извинилась и скрылась в ванной. Использовала две бритвы и полбанки крема для бритья. Сунула в сумочку презервативы и оделась, натянув единственные сексуальные трусики, которые у меня нашлись, и синий сарафан от Tommy Hilfiger, который купила со скидкой в универмаге «Росс». И в этот момент меня осенило, мозг заработал лучше либидо, сработала простая логистическая схема, что обычно мне не свойственно. Тогда я и позвонила Бену. Бен до сих пор находился в Ванкувере и ещё не слышал новостей обо мне. Либо в Канаде никто не интересовался полнейшим бредом, распространяемым СМИ о никому неизвестной актрисе из Джорджии, либо Бен был слишком занят, но в любом случае, я не стала развивать столь щекотливую тему. Вместо этого я извинилась и как можно скорее отключилась, пообещав, что позвоню ему завтра.
Бен оказался прав. Было бы странно, если бы я появилась с сумкой. Действительно странно. Поскольку мы чётко обговорили в столовой Фрэнксов, что это не было свиданием. Всё делалось ради одной вещи. Одной очень нужной мне вещи, чтобы разобраться с депрессией, в пучину которой я погружалась. Мои размышления высветили самую суть процесса. Он станет моим отвлечением. Потрясающим, сводящим с ума и заставляющим поджимать пальцы ног отвлечением.
Я схватила сумочку и поцеловала маму на прощание. Затем открыла заднюю дверь и сбежала вниз по ступенькам, направляясь к полю Его дом был виден в лучах заходящего солнца, внутри горел свет, перед домом стоял грузовик. Позади меня, в конце длинной подъездной дороги к дому Холденов за запертым забором без всякого разрешения припарковалась группа незнакомых автомобилей. Мы никогда не запирали этот забор, ни разу за те шесть лет, что я провела на плантации. Но пока я спала позвонила Кейси и предупредила маму. Велела передать, чтобы я оставалась на месте, ни с кем не разговаривала и избегала контактов. Глубоко вздохнув, я вышла к полю, выкидывая из головы ненужные мысли и с каждым шагом всё быстрее удаляясь от стервятников.
Отвлечение. Вот что это было.
Может быть, целая коробка презервативов выглядела немного пугающе. Надо было просто открыть её и вытащить один или два. Или три. Или хватит одного? Мы со Скоттом никогда не занимались сексом чаще одного раза в сутки. Но я читала книги, смотрела «Шоутайм»1 и знала, что другие пары не такие скромные, как мы со Скоттом.
Не то чтобы мы с Коулом были парой. Всего лишь образное выражение.
Кажется, было глупостью надеть шлёпанцы. Я прошла только полпути, а пальцы ног уже покрылись пылью. Вряд ли Коул станет заниматься сексом с девушкой с грязными ногами. И уж совсем глупо было бы зайти в дом, а затем попросить разрешения вымыть ноги.
Резиновые сапоги. Они подошли бы к моему сарафану и сохранили ноги чистыми. Хотя процесс снятия обуви станет настоящим наказанием. И жутко несексуальным. Представляю, как мои руки сжимают один сапог, в то время как я хрюкаю и хриплю, извиваясь, чтобы стянуть резиновую вещицу с потной ноги.
И надо было больше поесть. Я уже проголодалась, а те две ложки супа были крошечными. Когда я оставалась у Коула присматривать за Коки, то совершила набег на его кухню, и это оказалось безнадёжным делом. Мужчина, похоже, питался молоком, пивом и бутербродами с ветчиной.
Я дошла до конца поля и остановилась. Передо мной открылся задний двор Кирклендов, зелёная трава тянулась на пятьдесят метров в обе стороны, за белой оградой росли полевые цветы, очертания большого дома разрезали холст ночного неба. А посреди двора уперев руки в бока в белой футболке, туго обтягивающей мускулистую грудь, и в тренировочных шортах стоял Коул и не сводил с меня глаз. Застыв на месте, я и мои грязные ноги решили выждать, пытаясь придумать, что сказать.
ГЛАВА 95
Коул сильно волновался, опасаясь, что она не появится. Из дома Фрэнксов она вышла с опущенной головой и не поднимая на него глаз. Коул был уверен, что она передумает и поставит его в дурацкое положение. Но сейчас она была здесь, остановившись позади забора. Коул обогнул Коки и подошёл к воротам, опершись на них всем весом и глядя на неё.
– Ты пришла, – сказал он.
– Да, – она поправила сумочку на плече. – Я принесла презервативы. То есть… – покраснела Саммер. – Презерватив. Понимаешь. Если… – она поднесла руку ко рту и захихикала. – О Господи! Я идиотка.
– У меня есть презервативы, но спасибо, – рассмеялся Коул. В сумеречном свете её волосы казались розовыми, ветер подхватил пряди и мазнул ими по её лицу, и Саммер вдруг стала выглядеть уязвимой. Это был новый взгляд на неё, и он пробудил в нём инстинкт альфа-самца, наличие которого Коул никогда раньше в себе не подозревал. Он поставил ногу на забор. – Прежде чем ты войдёшь, я хотел кое-что предложить.
– Я не хочу говорить о том ужине, – быстро сказала она. – Мы можем сейчас о нём забыть?
– Меня это устраивает, – пожал Коул плечами. – Это твоё дело. Если передумаешь, я буду здесь.
– Что за предложение? – подозрительно прищурилась она, и на какой-то безумный миг Коул представил, какие глаза могли бы быть у их ребёнка, карие или зелёные.
– Двадцатичетырехчасовое перемирие, – помахал он между ними рукой. – Мы оба с тобой испытываем некоторое отвращение к вежливости. Сегодня вечер пятницы. Завтра нам не нужно работать. Следующие двадцать четыре часа никаких сражений.
– А если ты станешь вести себя как мудак? – скрестила на груди руки Саммер.
– Не стану, – улыбнулся Коул. – Обещаю.
Будет трудно её не провоцировать, особенно когда ему так нравилось видеть Саммер раздражённой. Но он будет вести себя хорошо все двадцать четыре часа. Ему хотелось больше узнать о девушке, которая пряталась за всем этим огнём.
– Не знаю, верить ли твоим обещаниям, – Саммер подошла ближе, опустила руки и положила их на калитку.
– Тогда можешь обозвать меня придурком и уйти, – пожал Коул плечами. – Что ты, собственно, уже запланировала сделать после того, как используешь все презервативы. Или один презерватив. Или… – его улыбка стала шире. – Не важно.
– Так и есть… – задумчиво произнесла Саммер, лукаво сверкнув карими глазами. – Я репетировала свой драматический уход и всё такое.
– Ну, меня тоже сложно назвать пай-мальчиком, – Коул наклонился вперёд, облокотившись на перила, и заговорщицки произнёс: – Так что не волнуйся. Уверен, в нужный момент ты этим воспользуешься, – он приоткрыл калитку и остановился. – Договорились?
– Ты меня прогонишь, если не соглашусь?
– М-м-м… да, – Коул продолжал держать калитку наполовину открытой, блокируя вход телом.
– Ты ужасный лжец, – поддразнила Саммер, подходя ближе.
– Ну, знаешь. У меня было мало практики, – ухмыльнулся Коул и протянул руку. – Так мы договорились?
– Договорились, – протянула Саммер свою руку в ответ, и несмотря на такую крошечную ладонь её рукопожатие оказалось сильным.
– Где твоя сумка? – он посмотрел на её сумочку, которая была слишком маленькой, чтобы что-либо вместить.
– Я её не принесла. Решила, что… ну, понимаешь. Что будет просто секс, – Саммер потянула за подол своего сарафана.
Боже, она была восхитительна.
– Ты остаёшься на ночь.
– Возможно, – прищурила глаза Саммер.
– Остаёшься, – улыбнулся он и отступил в сторону, распахивая калитку. Коки пронзительно закукарекал из дальнего конца двора и, хлопая крыльями, наполовину подпрыгивая, наполовину летя, побежал к ней. Саммер встретила Коки на полпути, опустившись перед петухом на колени, её руки нежно скользнули по его спине и гребешку. Коул смотрел на неё, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Он прочистил горло, сильно кашлянув, закрыл калитку и повернулся к Саммер.
– Ты ела? Я как раз собирался жарить стейки.
– Стейки? – удивлённо подняла глаза Саммер.
– Мы можем не есть. – Боже, как неловко.
– Нет, – поднялась она на ноги. – Стейк – звучит здорово. Хочешь, я быстренько что-нибудь соображу к мясу?
– М-м-м… Давай.
Саммер отряхнула руки, схватила сумочку и решительно направилась к заднему крыльцу. Коки возмущённо закричал, выражая своё негодование тому, что его оставили.
– Тише, – упрекнул его Коул. – Ты уже получил больше внимания, чем я, – Коул глянул на дом, на светящиеся окна, в которых хорошо просматривалось, как Саммер вошла на кухню, как закрутила наверх волосы, затем включила воду и, опустив голову, стала мыть руки.
Двадцать четыре часа. Перемирие было всего лишь предлогом провести с ней больше времени. Опасная авантюра, но он должен рискнуть. В Саммер было что-то такое, что притягивало его с момента их встречи. Состязание, которое стало зависимостью. Зависимостью, от которой ему необходимо исцелиться. Двадцать четыре часа без отвлечения на борьбу – вот что ему нужно. Время, проведённое вместе, сотрёт с неё сияющий блеск. И, лишившись притягательной силы недосягаемости, она потеряет свою тайну, потеряет своё очарование. Потом, когда до конца съёмок останется всего месяц, он выкинет из головы все мысли о ней и будет готов вернуться в Лос-Анджелес.
Оставив петуха на крыльце, Коул поднялся по ступенькам и открыл заднюю дверь.
Они готовили в тишине. Саммер нашла в морозильнике немного замороженной окры и кукурузы, её руки быстро, как будто тасуя карты, пробежались по кухне Кирклендов, расставляя сковородки, хватая продукты, открывая окно над раковиной. Коул, прислонившись спиной к одному из столбов, наблюдал за ней со своего места на заднем крыльце, где на медленном огне поджаривались стейки. Надия никогда не готовила. У неё было много других дел, и она больше была заинтересована поесть в таком месте, где её могли увидеть, а не дома. К тому же их шеф-повар знал, что им обоим нравится, так что в готовке не было необходимости. В оправдание Надии надо сказать, Коул тоже никогда не готовил. Положить мясо на гриль и снять, пока оно не подгорело. Это был предел его талантов.
Закончив сразу после него, Саммер выложила на его тарелку жареную кукурузу и смесь окры с помидорами. Они поели на заднем крыльце, вентилятор поддерживал комфортную температуру, а во дворе разгуливал Коки.
– Он воспитанный цыплёнок, – задумчиво произнёс Коул, отправляя в рот кусок стейка.
– У Коки хорошая порода. Его мама очень красивая.
– Ты знакома с его мамой? – удивлённо посмотрел на неё Коул, и она рассмеялась.
– Не знаю, подходит ли здесь слово «знакома», но да. Она с нашей плантации. И уже вывела для нас около двадцати братиков Коки. Хочешь с ней познакомиться?
Коул удивил её, кивнув.
– Интересно, узнает ли она его?
– Понятия не имею, сколько мыслительных процессов происходит в голове курицы. Но меня она узнаёт. Узнаёт, потому что я приношу для них всякие вкусняшки. Она или не узнает его, или ей будет всё равно. Они не самые заботливые матери по отношению к подросшим птенцам.
– Понимаю, – пробормотал Коул и был благодарен, когда она не стала настаивать. – Вкусняшки? – спросил он, наклонив голову. – Я попросил в магазине кормов продать мне что-нибудь вкусненькое для Коки, и надо мной только посмеялись.
Она засмеялась, слизывая с пальца сок от стейка, и его мысли на мгновение улетучились.
– Пищевые отходы. Варёные яйца, макароны, кукурузные початки… они любят это. Да, и плетённый сыр.
Коул посмотрел на Коки и почувствовал себя худшим родителем в мире.
Коула заметили в семнадцать лет, когда он, стоя возле клуба на Бульваре Сансет с фальшивым удостоверением в кармане, застенчиво улыбнулся женщинам в очереди. Затем подошёл ближе и спросил, как их зовут. Они были старше его, но очень привлекательные. Казались ему дружелюбными. Смеялись над его попытками флирта, но потом одна из них протянула ему свою визитку. Сказала, чтобы он шёл домой и позвонил ей в понедельник утром. Этой женщиной оказалась Трейси Вашингтон, и она набирала актёров для подросткового ромкома. Прежде чем позвонить, Коул целую неделю носил её визитку в бумажнике. Но как только он это сделал, всё изменилось. На него обратили внимание, и этот подростковый фильм превратился в серию фильмов, которые в свою очередь превратились в Империю Коула Мастена.
