Текст книги "Голливудская Грязь (ЛП)"
Автор книги: Алессандра Р. Торре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– У тебя красивые глаза. – Это была первая фраза после их первого секса, случившегося спустя несколько минут вслед за тем, как он вошёл в трейлер и обнаружил её растянувшейся на кровати. Она робко произнесла эти слова, её ноги соскользнули с кровати, на что он пожал плечами.
– Спасибо, – таким был его прозаичный ответ. Ему не требовалось воображение.
– Они отвлекают внимание от носа, – сморщила Надия собственный носик и приподнялась на цыпочки, выставив вперёд обнажённую грудь. Со своего теперь уже более высокого роста она посмотрела на его нос, затем снова опустилась на пятки. Её груди качнулись, он не мог отвести от них глаз.
– У меня есть знакомый парень, если хочешь, можешь обратиться к нему. Он сделал нос моему соседу по комнате. Действительно отличная работа.
– Мой нос? – это заставило перевести его взгляд с груди на её глаза. – Ты шутишь? – уже тогда он был суперзвездой, и имел в своём багаже один “Оскар”. И его нос, сломанный дважды – один раз в драке, другой раз он травмировался при катании на сноуборде, – был одной из его главных фишек. Этот изъян стёр блеск с его милых юношеских черт и придал лицу мужественности. Теперь, оглядываясь назад, он смог понять, что она всё просчитала. Играя роль классной девчонки, не впечатлённой большой звездой. Она манипулировала им, то подпуская ближе, то отталкивая, не спала с ним до третьего свидания, а на пятом он попался на её крючок. Она была порнозвездой в спальне и использовала все его деньги, власть и имя, чтобы зажечь свою собственную звезду. В том первом фильме Надия была в массовке. Во втором она уже сыграла эпизодическую роль со словами. Затем перешла на второстепенные роли. Через пять дней после их свадьбы – пышного празднества, фотографии которого попали на обложки всех журналов, – она получила свою первую главную роль в высокобюджетном фильме. От неизвестности до славы всего за год.
Коул не был глуп; он знал о её амбициях. Это была одна из тех вещей, которые привлекали его в Надии. И Коул был счастлив помочь. Но теперь, взглянув на соглашение, испещрённое красными пометками, он задумался, а была ли между ними когда-нибудь любовь. Или он просто стал жертвой, идеально разыгранной?
– Окей, мы проработали все активы. Коул получит яхту, самолёт и ранчо в Монтане, а Надия – недвижимость в Калифорнии и на Гавайях. Все банковские счета перейдут соответственно к их владельцам, совместные счета будут поделены, кроме пятисот тысяч для неурегулированных позиций и гонораров адвокатов. Гонорары адвокатов также поделят. Будущие заработки Надии будут принадлежать ей, то же самое относится и к заработкам Коула, – медиатор замолчала, остановившись и посмотрев на ДеЛуку, а потом продолжила: – Надия согласилась отказаться от всех прав собственности или претензий на «Бутылку удачи» в обмен на пять процентов периодических роялти от гонораров за уже снятые фильмы и рекламные сделки Коула, – женщина глубоко вздохнула. – Все ли согласны с основными положениями?
Коул посмотрел на Надию, которая кивнула, плотно сжав губы. Она была в бешенстве; он видел это по маленьким морщинкам, появившимся вокруг её рта, по блеску её глаз. Ему надо бы радоваться этому, но он не мог. Коулу было больно из-за дневных споров, из-за превращения их отношений в ничего не значащие статьи расходов и схватку за то, кто получит грёбаного Пикассо. Слава Богу за ДеЛуку, опытность которого ценилась на вес золота, и посредника, женщину с глазами-бусинками, которая действительно была компетентна.
– Коул? – поторопила его медиатор. – Согласны ли вы с основами этого соглашения?
– Да, – не сводил он с Надии глаз. Если она сейчас откажется, если доведёт дело до суда и пойдёт дальше, он спустит ДеЛуку с поводка, чтобы тот сделал всё, что хотел с тех пор, как его наняли.
– Надия?
Пауза между вопросом и её ответом длилась годы. Коул затаил дыхание, не сводя с неё глаз, и вызов в них исчез в тот момент, когда её взгляд упал на стол.
– Да, – сказала она обиженно, как будто не выходила из всего этого богатой женщиной. Но она не получит «Бутылку удачи». По крайней мере, хоть одна вещь в его жизни осталась нетронутой.
Он вспомнил о Саммер, но тут же выкинул её из головы, когда перед ним положили лист для подписи.
– Документ носит юридически обязательную силу, – напомнила им медиатор. – Он даст суду знать о вашем решении и оставит всё в текущем состоянии, пока ваши адвокаты не составят все соответствующие бумаги.
Коул нацарапал своё имя и подумал, сколько времени понадобится, чтобы его небрежная подпись появилась в интернете, чтобы детали их развода стали открыты для всех, у кого есть подключение к интернету. Надия так же, как и он, понимала, какой ущерб это может нанести их репутациям – спрятанные скелеты способны утопить в лживой грязи. Вот почему во время процесса им пришлось поддерживать относительно дружеские отношения. И это было единственной причиной, по которой им удалось достичь соглашения во время медиации, они оба выступали против суда.
ДеЛука подождал, пока Надия поставит свою подпись, аккуратную и совершенную, и потом заговорил:
– Предварительный проект соглашения будет готов на следующей неделе. Тогда мы свяжемся.
– Торопимся? – не сводя глаз с Коула, произнесла Надия со своего места за столом. Интересные слова от женщины, которая с такой поспешностью вручила ему документы на развод. Он не ответил, просто встал, взял со стола солнцезащитные очки и надел их.
– Надия? – улыбнулся Коул, когда она повернулась и дёрнула ручку своей сумочки Hermes. – Я получил огромное удовольствие. – Надия широко улыбнулась, и все их отношения можно кратко описать словами: два актёра, в совершенстве играющие свои роли.
Печально, что ему потребовалось так много времени, чтобы это понять.
ГЛАВА 79
Коки был чертовски очарователен. Избалован и очарователен. Коул, очевидно, не знал, что ночи цыплёнок может проводить во дворе. Он оборудовал для него ванную на первом этаже, и я даю стопроцентную гарантию, что Синди Киркленд самолично кастрирует его, когда увидит, в каком состоянии она находится. Я стояла в дверях и разглядывала пол (покрытый газетой), стены (раздолбленные в клочья клювом) и куриный помёт, который успел перепачкать унитаз, раковину, держатель для салфеток и подоконник. Проказник стоял на сиденье унитаза и смотрел на меня, склонив голову набок.
От какого-то менеджера-чудака по имени Джастин я получила подробный список пунктов, касающихся ухода за Коки. В список вошли такие нелепости:
#8 Коки пугается громких звуков (лай собак и работа сушильного автомата). Пожалуйста, будь с ним рядом, когда такое случится, и не включай сушилку с загруженной в неё одеждой.
И ещё:
# 17 Коки привык, что его один раз за ночь выносят на воздух. Пожалуйста, отведи его на задний двор между полуночью и шестью утра и дай пятнадцать минут погулять по двору. УБЕДИСЬ, что заграждение закрыто и не позволяй ему перепрыгивать или перелетать через забор.
Кто держит курицу за заграждением? Я закрыла глаза, представив Коки, убегающего в хлопковые поля, себя, стоящую у забора и зовущую, словно сумасшедшая, петуха по имени.
Коулу повезло, что это я смотрю за цыплёнком. Будь вместо меня кто-нибудь другой, и его репутация в этом городе точно пострадает. Местные жители, особенно мужчины, его за это распнут. Я закрыла дверь. Согласно указаниям Джастина, Коки ложится спать в девять. Прошлой ночью я была сумасбродной и классной няней, которая позволила ему бегать по заднему двору до десяти. Этой ночью, когда Коул собирался вернуться домой, я загнала его в ванную пораньше. Всё никак не могла собраться с мыслями, пока прямо передо мной покачивались его маленькие серёжки. Закрыв дверь и выключив в коридоре свет, направилась вверх по лестнице в спальню Коула.
Это было так глупо. Сидеть здесь и ждать, когда он вернётся. Я не собиралась с готовностью исполнять все распоряжения Коула Мастена. Он попросил остаться в пылу страсти во время секса по телефону. Коул, скорее всего, не это имел в виду. Сейчас, наверное, войдёт в дверь и начнёт надо мной издеваться, требуя убраться из его дома. Я зашла в его комнату и разгладила край покрывала. Пришлось перестелить постель, я ничего не могла с собой поделать. Делала это и, подтыкая, разглаживая и натягивая бельё, представляла, как сминаются простыни под нашими телами.
Мои пальцы зудели от желания что-нибудь сделать. Если бы я была в своём доме, то взялась за готовку. Испекла бы побольше шоколадного печенья и принесла бы целую коробку для съёмочной группы. Даже несмотря на то, что, когда я притащила на день рождения реквизитора морковный пирог, Мэри, в смятении подняв брови, сказала, что у них так не принято. По-видимому, между «актёр» и «команда» была проведена какая-то бредовая граница, и все сгорели бы в пламени, если бы между ними существовали тёплые дружеские отношения. Я должна была обращаться с ними как с наёмными работниками, и им это должно было нравиться.
Мне не хотелось готовить в его доме. Я уже чувствовала себя какой-то домохозяйкой из пятидесятых. Подойдя к окну, я посмотрела на тёмное поле и на аэропорт. Мне нужно на улицу. Оттуда можно увидеть его самолёт.
Оказавшись вне дома, поняла, что забыла надеть туфли. Кажется, они остались около ванной Коки, где я их сняла. Подумала, не вернуться ли, но вышла на крыльцо и села на верхнюю широкую ступеньку. Дерево было влажным после полуденного дождя, я обхватила руками колени и подняла голову к небу. На небе сгустились облака, ярко подсвеченные луной, чёрный холст между ними был усеян сверкающими точками звёзд. Однажды я прочитала в журнале о световом загрязнении. Миллионы искусственных источников света пожирают темноту ночного неба и разрушают возможность видеть галактики за пределами нашего мира. Похоже на смог, но вместо того, чтобы уничтожать чистый воздух, световая дымка разъедает кромешную темноту и погружает всех нас в туман сумерек. Такую картину можно увидеть, если посмотреть на юг в сторону Таллахасси. Весь горизонт окутан свечением; огни города снижали шансы жителей большого города полюбоваться прекрасной звёздной панорамой.
Не думаю, что у нас в Куинси когда-нибудь возникнет такая проблема. Даже с постоянно работающими на площадке с трейлерами яркими прожекторами, со съёмочной группой, работающей до позднего вечера чтобы подготовиться к следующему дню… наше небо всё ещё оставалось идеальным, звёзды ярко сверкали на небосводе.
Уже не в первый раз после обналичивания чека с зарплатой за съёмки, я задавалась вопросом, куда поехать. У меня денег было больше, чем когда-либо, и не находилось поводов остаться. Я могла бы купить маме дом и жить своей жизнью. Могла двигаться куда угодно, делать что угодно. Учиться в колледже, брать уроки рисования, купить лошадь.
Всё, что захочу.
Ужасающее положение.
Я заметила в небе надо мной снижающийся самолёт.
– Ну да, Скотт ей изменил. Он мужчина… они совершают ошибки. Но знаешь, Библия говорит, что нужно уметь прощать. А не обрушивать на него гнев ада. Это должен делать Бог, а не мы. Наша работа – прощать и не вспоминать.
– Твоя семья простила Саммер?
– Ну, нет. Некоторые вещи решительно нельзя прощать, и то, что сделала она – одно из таких. Если мы её простим, она не усвоит урок.
ГЛАВА 80
– Поздравляю, мужик, – Джастин вышел из туалета самолёта и, проходя мимо Коула, похлопал его по плечу. Усевшись напротив, он откупорил бутылку пива и протянул её.
– Я не буду, – отмахнулся Коул. – Ты хорошо поспал?
– Да, пока мы не попали в турбулентность, – пожал плечами помощник. – Всё будет в порядке. Болеутоляющие меня усыпили, так что, когда мы доберёмся до твоего дома, я выпью несколько таблеток.
– Нет, – покачал головой Коул. – Ты не останешься со мной.
– Не останусь? – пиво Джастина замерло у его губ, а брови поползли вверх.
– Нет. Извини. В городе есть гостиница. Ты можешь остановиться там, – Коул отодвинул занавеску и выглянул в окно.
– Не терпится туда попасть? – усмехнулся Джастин.
– Просто устал от путешествий. К тому же, не могу дождаться твоей реакции на Куинси.
– Здесь не может быть так же плохо, как в Бисмарке1. По крайней мере, нет снега.
– Это не Бисмарк, – улыбнулся Коул. – Завтра после съёмок я устрою тебе экскурсию.
– Ты действительно не позволишь мне остаться у тебя? – взглянул на часы Джастин. – Я надеялся увидеть «Петушиный Дом».
– Прости, – Коул откинулся на спинку кресла, постукивая пальцами по ноге, и выглянул наружу, стремясь увидеть огоньки Куинси.
Коул высадил Джастина у «Рейн Хауса» и поехал к себе, на улицах царила тишина, тускло горели фонари, в темноте светились часы на здании суда. Он и не подозревал, что с учётом разницы во времени вернётся так поздно. Потирая затылок из-за возникшей боли, Коул подумал о том, чтобы позвонить Саммер. Этот внутренний спор длился весь день. Он с трудом сдерживал зудящие пальцы с тех пор, как она повесила трубку. Спокойной ночи, Коул. Он поёрзал на своём сидении.
Свернув на подъездную аллею, он увидел, что в задней части дома горел свет, освещая несколько комнат, и с минуту сидел в грузовике с выключенным двигателем и смотрел туда. Она его ждала? Он не думал, когда говорил, просто выразил словами то, что хотел сделать с того дня, как она открыла входную дверь.
Как только я сойду с самолёта, я приеду туда, прижму тебя к своей кровати и буду поклоняться твоей киске. И не остановлюсь, пока мой рот не отпечатается в твоём сознании, а твой вкус не станет моим грёбаным вторым именем.
Он поморщился, вспоминая свои слова. Может, она не слышала. Может, она забрала Коки и сидела сейчас у себя дома, даже не думая о возможности ночи, полной секса. Он поправил джинсы, желая, чтобы его член успокоился. Точно, она, наверное, дома, занимается своими делами, не подозревая о мыслях, которые весь день посещали Коула.
Он открыл дверцу, вылез, схватил с заднего сиденья кожаную сумку и поднялся по лестнице. Открыв входную дверь, он сразу понял, что Саммер в доме нет.
ГЛАВА 81
Я не могла этого сделать. Не могла, как бы мне это ни нравилось, ждать там и стать его секс-игрушкой. Коул Мастен был опасен для моего сердца, для моей самооценки, для моего будущего.
Я снимусь с ним в этом фильме.
Обналичу свой чек.
А потом уберусь из Куинси.
ГЛАВА 82
На следующее утро, как только вошёл Коул, я с особым интересом стала разглядывать свой рогалик. Мы расположились в конференц-зале, на одной из тех стихийных встреч, запланированных без ясной цели. Я с самого утра боялась встречи, не зная, как вести себя с мужчиной, с которым не так давно занималась сексом по телефону. То есть, мне так кажется, что это был секс по телефону. Я-то всегда думала, что секс по телефону должен быть более сложным, требующим детального описания с обеих сторон, включающим больше аспектов и длящийся намного дольше, чем наше быстрое действо. Но я кончила. И он, видимо, тоже. И всё это происходило по телефону. Так что… да. Я вполне уверена, что между нами был секс по телефону.
Мой рогалик был из пшеничной муки. Я ненавидела пшеничные рогалики. Разве что с черникой. Но Мэри сказала, что у них нет с черникой, хотя один из ассистентов режиссёра, сидящий через два места от меня, ездил в город за ними, и я видела в его рогалике синие вкрапления. Мэри, пытаясь загладить вину, намазала мой сверху клубничным сливочным сыром, но мне не нравился ароматизированный сливочный сыр, и, если я сейчас обозначу свои предпочтения, то только буду выглядеть капризной. Поэтому я застряла с этим ублюдочным подобием завтрака, а глаза-бусинки моей помощницы приклеились ко мне, тупо ожидая, когда я его надкушу, чтобы она могла вычеркнуть из своего списка очередной аккуратно написанный пункт: накормить Саммер. Я откусила маленький кусочек. Так и есть. Гадость.
Я почувствовала, когда он сел на соседний стул, вытянув под столом длинные ноги, одна из которых наткнулась на мою, и мне пришлось сдвинуться, подобрав свои ноги под стул. Коул наклонился, его плечо попало в моё периферийное зрение. Я проигнорировала его, со всем пылом пристально изучая верхушку рогалика.
– Доброе утро, – голос Коула был хриплым, как будто он недавно проснулся и ещё не разговорился.
Вежливо улыбнувшись, я откусила кусочек рогалика, скосив глаза влево, подальше от Коула, ища что-нибудь, неважно что, на чём можно сосредоточиться. Я не была готова к разговору и надеялась, что он будет так же не заинтересован в нём, как и я. Мои глаза нашли Бекки, одну из продюсеров, которая проводила эту встречу, внушая ей мысль, что пора начинать. Мне не следовало приходить раньше. Я хотела избежать появления здесь до последней минуты, и так бы и поступила, если бы Мэри не была долбаным сержантом-инструктором, её график был расписан с точностью до минуты, и любая надежда на отставание от него исчезла с первым же щелчком её «Таймекса»1.
– Как поздно ты ушла от меня прошлым вечером? – о, честное слово. Он не собирался спускать это на тормозах.
– Ш-ш-ш… – зашипела я, оглядываясь вокруг, и боясь, что кто-нибудь может услышать. Но он поступил неправильно – сдвинулся со своего места и наклонился ближе, его голова оказалась близко к моему уху.
– Это невинный вопрос. Как поздно ты оттуда ушла?
– Не помню. Кстати, не за что. За то, что присмотрела за Коки, – пожала я плечами и чуть повернула к нему голову, не слишком сильно, чтобы коснуться его, но достаточно, чтобы увидеть изгиб его рта, когда он усмехнулся.
– Спасибо.
– Не за что, – я откусила последний, ненавистный кусочек рогалика и отодвинула оставшийся кусок в сторону. Я сознательно рассчитала его величину. Он был достаточно маленький, чтобы не обидеть, и не слишком маленький, чтобы Мэри подумала, что мне понравилось.
– Жаль, что ты ушла.
Сердце от этих слов замерло. Я постаралась успокоиться, нормально дышать, вести себя нормально. Жаль, что ты ушла. Простое объединение четырёх обычных слов. Но они были как печенье с арахисовым маслом. Четыре простых ингредиента: арахисовое масло, сахар, мука и яйцо. Вместе они создали то, что любят большинство женщин.
Я ненавидела печенье с арахисовым маслом. И ненавидела эту фразу из его уст.
Потому что неважно, насколько всё бы усложнилось, неважно, насколько это было бы ошибкой…
Только мне тоже жаль, что я ушла.
Бекки откашлялась и начала собрание, и я, чуть позже, но всё-таки была спасена.
ГЛАВА 83
Саммер вела себя странно. Даже для неё странно. Нервно. Настороженно. Избегала зрительного контакта. Любой ценой избегала разговоров. Коул уставился на стену своего трейлера и попытался вспомнить, когда они в последний раз напрямую разговаривали друг с другом. В конференц-зале? Сразу после того, как он вернулся из Лос-Анджелеса в пустой дом. Так и есть. Но это сложно было назвать разговором. И произошло это неделю назад.
Он попытался вывести Саммер из себя, но она не клюнула на приманку. Он попытался быть дружелюбным, но она тут же оборвала разговор. У него не оставалось другого выбора, кроме как затащить её в трейлер и заставить выслушать.
– Ты здесь?
Коул вздрогнул от неожиданности и повернулся к Джастину, который сидел напротив него, разложив между ними страницы сценария.
– Что?
– Ты отключился. Ты слышал, что я только что сказал? Насчёт Токио?
– Нет.
– На следующей неделе в Токио состоится премьера «Ренто». Нужно изменить твой график съёмок, чтобы согласовать расписание, поэтому Дон хочет знать, сколько дней ты будешь отсутствовать, – он выгнул бровь, теребя над календарем ручку, которую держал руке. – Пять?
– Японская премьера состоится сейчас? Я думал, нам придётся подождать.
– Они перенесли сроки обратно на июль, – вероятно, это случилось примерно во время аварии с Джастином.
– Я не поеду, – качнул головой Коул.
– Почему?
– То, что мы тут делаем – важнее. Когда мы снимаем тридцать восьмую сцену? – тридцать восьмая сцена. Откровенная сцена между Ройсом и Идой.
– Мы собирались сдвинуть её и снять после японской премьеры. Дон хочет дать Саммер ещё немного времени…
– Нет, – перебил его Коул. – Мы не можем ждать, – он не мог ждать. Ни одной лишней минуты, не говоря уже о неделе. Сексуальная сцена была ещё одним дополнением, к которому он подталкивал сценаристов. И против чего отчаянно сражалась Саммер. – Мы снимем её на следующей неделе, и я не полечу премьеру. Пусть едет Шарлиз, она любит такие вещи.
– Когда ты наконец признаешься себе, что она тебе нравится? – Джастин положил ручку, и Коул отвёл глаза.
– Она мне нравится. Для меня это не проблема. Ты мне тоже нравишься, хоть и ненавижу это признавать, – усмехнулся он, но Джастин в ответ даже не улыбнулся.
– Хватит страдать хернёй.
Улыбка Коула погасла, взгляд стал жёстким.
– Я не страдаю хернёй. Она горячая штучка, я вроде тоже. Между нами только флирт. Если мне захочется трахнуть её, я её трахну. Если я хочу ей симпатизировать, я буду симпатизировать. Если захочу возненавидеть её, я это тоже сделаю. Самое важное здесь – это фильм, и всё, что я делал по отношению к ней, – только для достижения конечной цели. Благодаря этим сценам «Бутылка удачи» будет иметь успех. Ты же сам всё видел.
– Так вот что это? Ты играешь на сердечных струнах маленькой южанки, чтобы получить статуэтку за свой фильм? – взгляд Джастина не отрывался от Коула, сила не покидала его плеч, голос не сдавался, и Коул уважал это. Даже, если ненавидел.
– Никто не играет с сердцем этой девушки. Она не даёт мне и шанса.
Джастин засмеялся, отодвигаясь от стола, и встал, положив руки на его стеклянную поверхность.
– Она защищает себя, Коул. Лучшее, что она может сделать. Чёрт, если бы у меня была киска, то прежде, чем войти в ту же комнату, где находишься ты, я бы поставил на неё стальной замок.
– Она не защищает себя, – сказал Коул, подняв голову, чтобы видеть Джастина, его руки сжались на подлокотниках кресла. Холодность Саммер связана не с этим. А с тем, что ей не нравился Коул, несмотря на влечение между ними.
Но когда он произносил эти слова, обдумывая их в процессе, где-то в глубине его сознания возникло сомнение.
ГЛАВА 84
СЦЕНА 38: РОЙС И ИДА: ЛЮБОВНАЯ СЦЕНА В ДОМЕ РОЙСА
Когда Мэри постучала в мою дверь, я проигнорировала её и осталась сидеть, обхватив руками колени и бездумно нажимая большим пальцем на кнопки пульта. Раньше я удивлялась, зачем в моём трейлере поставили телевизор; у меня не было времени, чтобы бездельничать и смотреть кабельное телевидение. Но теперь поняла. Это сделали специально для нервных актрис в моменты паники, последняя линия защиты для тех, кто испытывал непреодолимое желание скрыться. Мэри снова забарабанила, её изящные маленькие кулачки нанесли впечатляющее количество ударов в запертую дверь. За последние пятнадцать минут телефон на кухне звонил уже третий раз
Я знала для чего эта сцена, понимала, что она нужна, я, наконец, перестала жаловаться и стала большой девочкой, но час пробил. Время настало. И все мои ободряющие речи исчерпали свой потенциал. Я не могу это сделать. И не стану. Нет.
Я крепче сжала колени, когда к хору за моей дверью присоединился новый голос. Его. Прибавила громкость в телевизоре, где судья Джуди катила бочку на какого-то деревенщину, который обещал присмотреть за собакой, но не сделал этого. Пока я бормотала слова одобрения её действиям, чуть не пропустила поворачивающуюся ручку, распахивающуюся дверь моего трейлера, яркий солнечный свет, рассечённый мускулистой мужской фигурой. Мой взгляд упал на гигантскую связку ключей, свисающую с моего замка. Я ожидала чего-то подобного. Это был лишь вопрос времени. Только надеялась, что появится Дон. Или Эйлин. Или кого угодно, но не он.
– Я не буду этого делать, – повторила я, снова уставившись в телевизор, и во всём этом безумии до сих пор тлела надежда, что я не запла́чу.
– Ты должна. Ты подписала контракт, – говорил он, стоя в середине комнаты с повисшими вдоль тела руками и слегка расставив ноги. Дверь за ним закрылась. Первый раз он находился в моём трейлере, который оказался слишком мал для нас обоих.
– В контракте ничего не говорилось о том, что я должна быть голой перед камерой.
– Поправка. В контракте ничего не сказано о том, что ты не должна быть голой перед камерой. Очень важное отличие, и я не виноват, что твой тупой бывший это пропустил.
Для меня наступил ужасный момент слабости, когда моя нижняя губа задрожала, а нервы внутри меня стали рваться, один за другим.
– Пожалуйста, уходи, – голос сорвался на первом же слове, и краем затуманенных глаз я увидела, как Коул придвинулся ближе и со стуком опустился на колени рядом с диваном.
– Саммер, – он говорил тихо и мягко, но я не оглянулась, не доставила ему удовольствия видеть мою слабость.
– Я не буду этого делать. Я не… – уставившись на макушку судьи Джуди, я быстро заморгала. – Меня уже давно никто не видел голой. Кроме… Ну, ты знаешь…, – кроме тебя. Озвучивать этот факт было бы глупо. Я провела ладонью по щеке, мизинец нащупал влагу от непролитых слёз. – И я не собираюсь делать этого сейчас, не перед всеми этими людьми… – слова вырвались чуть ли не со всхлипом, и я замолчала. Задрала подол футболки до подбородка и прижала её к мокрым глазам. Ещё это освещение. Боже, когда нас с ним снимали, там был такой сильный свет, что даже стоя в “Томасвилле”, можно было разглядеть каждую морщинку на наших лицах. Каково это – выйти голой под эти огни?
– Ты будешь не совсем голая… – начал было Коул, но я фыркнула, уткнувшись носом в рубашку. Всё, что мне принесли из костюмерной, – это набор накладок: две телесного цвета для груди, и ещё одну длинную, похожую на прокладку, которую я должна была закрепить между ног. Я решила попробовать, сняла подложку и сначала мягко, затем сильнее прижала холодные наклейки к телу, видеть своё отражение в зеркале было для меня уже слишком. Это был тот момент, когда ты осознаёшь, что делаешь что-то неправильное, когда ты без страха не можешь посмотреть на себя в зеркало. Теперь накладки под моей футболкой при движении немного стягивали кожу, постоянно напоминая о надвигающейся катастрофе.
– Саммер… – голос Коула был успокаивающим и мягким, умоляющим, и это заставило меня рассвирепеть сильнее, чем заклеймённый бык. Я оторвала руки от лица, из-за чего подол футболки упал вниз, и повернула к нему голову. Он всё ещё стоял на коленях и хотел протянуть ко мне руку, но пойманная на полпути, его рука вернулась на бедро. Коул посмотрел на часы. Вся слабость во мне исчезла, я ухватилась за свой гнев и выставила его как щит. Коул смотрел на свои часы. К чёрту озабоченное лицо, дружелюбную и заботливую позу, к чёрту Коула Мастена, стоящего на коленях рядом со своей уязвлённой партнёршей, его голос, заставляющий её держать себя в руках. К чёрту контракт! Если я не хочу, то не обязана это делать. Мы сняли слишком много сцен, и будет очень дорого начать всё сначала с новой Идой.
– Убирайся из моего трейлера, – мой тон был твёрд и остёр как нож, и Коул удивлённо посмотрел на меня. Я спустила ноги с дивана и встала, наклейка между ног, скрытая спортивными штанами, больно тянула волоски.
Коул не сдвинулся. Конечно. Этот мужчина не мог – не желал – делать то, что ему говорили. Он просто смотрел на меня, а я остановилась перед окном трейлера и глянула сквозь жалюзи. Съёмочная группа всё ещё находилась на площадке. Там были Дон и Эйлин, и необходимые помощники режиссёра, и Мэри, чья ручка яростно двигалась по новой пачке бумаги для заметок, и я представила, как она прилепила к зеркалу в своей ванной комнате в отеле стикер с безумным сообщением – ярко-красное на жёлтом. Найти Новую Работу.
Я убрала руку с жалюзи, и ламели снова опустились на место.
– Фильму не нужны сексуальные сцены.
– Это кульминация их отношений. Конечно, нужны, – Коул, наконец, встал, медленно расслабляясь, и когда он заговорил, встретившись со мной взглядом, в его голосе снова появилась властность, нежный тон исчез.
– Дублёрша, – идея была внезапной и блестящей, и я возненавидела себя за то, что не подумала об этом раньше. Ведь такое встречалось сплошь и рядом. Я вспомнила, как специально пересматривала «Красотку» после того, как прочитала, что Джулия Робертс использовала дублёршу. Всматривалась в каждый кадр любовных сцен, но ни разу не смогла увидеть то, что это бы выдавало. – Должен же быть какой-то пункт, который я могу подписать, и тогда ты сможешь использовать дублёра. Легко! – моя рука, лежащая сверху на кондиционере, дрожала, и пришлось сжать её в кулак, чтобы остановить дрожь. Это было бы замечательно, всё можно исправить. Я двинулась к двери, Коул шагнул вслед, словно хотел меня остановить, но я рывком распахнула её. – Дон! – крикнула я, и режиссёр отвернулся от толпы, склонив голову набок. Я помахала ему, а Коул застонал, поднял руки и, сцепив пальцы, опустил на макушку. Дон нырнул в трейлер, дверь закрылась, и теперь в нём стало действительно тесно.
– Мне нужна дублёрша, – пропищала я, выдавая свою новую идею, затем остановилась рядом с Доном, скрестив руки на груди, и стала внимательно наблюдать, как он переглядывается с Коулом.
Коул пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным и упрямым.
– Ничего не получится. У нас нет блондинки метр шестьдесят восемь ростом, схожего телосложения, которая прохлаждается без дела на съёмочной площадке и только ждёт момента, когда ей надо будет раздеться и встать перед камерой. И у нас нет времени проводить кастинг. Это может занять неделю или больше, что мы не можем себе позволить.
– Штат Флорида в сорока пяти минутах езды, – я сосредоточилась на Доне, махнув рукой в сторону Таллахасси. – Там двадцать тысяч студенток. Поверь мне, среди них обязательно найдётся кто-нибудь, кто будет более чем счастлив раздеться догола и прыгнуть к нему в койку, – слишком ясно представив в голове эту картинку, я почувствовала, как что-то странное и тёмное разгорается внутри, но отодвинула свои мысли в сторону.
– Рад, что наша королева пеканов так хорошо знает нюансы проведения кастинга.
– Я знаю, что если поставить палатку на Лэндис Грин, то в течение двух часов двести девушек разденутся на камеру, – пристально глянула я на Коула. – И если до обеда не найдётся кто-нибудь похожий на меня, то я…
– Что ты? – вмешался Коул. – Станешь сниматься сама? – Коул шагнул вперёд, опустив с головы руки, на его лице появилась улыбка. – Давай поспорим, деревенская девчонка, – он посмотрел на часы, словно не мог вспомнить, который час. – Сейчас восемь тридцать. Мы сделаем это немедленно, соберём несколько камер и команду и едем. Принимаю твоё нелепое предложение, и давай посмотрим. Но если мы не найдём девушку к шести часам вечера, то завтра утром будешь сниматься сама, и больше я ни черта не хочу об этом слышать. Никаких слёз, никаких головных болей – это всё чушь собачья. Ты покажешь характер и будешь профессионалом.
