Текст книги "Голливудская Грязь (ЛП)"
Автор книги: Алессандра Р. Торре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– Не понимаю, о чем вы, мистер Митчелл, – я посмотрела на него и почувствовала беспокойное движение в комнате. Я не знала, что делать. То ли подыграть его импровизации, то ли повернуться к Дону и спросить, что, чёрт возьми, происходит. Но тут увидела на краю площадки Денниса, и он махнул мне рукой, чтобы я продолжала. Оглянувшись, заметила, что Коул задвинул ящик, встал и поставил стакан на стол.
В комнате, в которой раньше было просто жарко, внезапно наступило настоящее пекло: осветительные приборы, свисающие со всех сторон с потолка направлены вниз, тридцать человек в комнате усугубляли напряжение, слишком много глаз наблюдало за этим кошмарным моментом. На какую-то ужасную секунду я почувствовала, что вот-вот упаду в обморок – слишком много дублей, слишком сильное напряжение, презерватив, всё ещё спрятанный под моими ладонями, Коул, обогнувший стол и шагнувший ко мне. Я понятия не имела, что он собирается сказать, не представляла, как отреагировать, как Ида Пинкертон – какое ужасное имя – должна реагировать, а потом он оказался прямо передо мной, протянул руку, пробежался по накрахмаленной белой рубашке, погладил изгиб моего…
И тогда я влепила ему пощёчину. Звук был громким, как щелчок кнута в тихой комнате. Когда тридцать с лишним человек услышали шлепок моей ладони, по комнате пронёсся коллективный вдох.
– Не смей ко мне прикасаться, – вскипела я, мой палец словно зажил собственной жизнью и сам по себе ткнулся ему в грудь. Это было ошибкой, его грудные мышцы были жёсткими и твёрдыми, что заставило меня представить, как мой рот накрывает его… руки Коула стискивают меня, прижимая к груди. Я не должна была переворачиваться тогда в кровати, не должна была делать это последнее движение, погружая его в себя, прижимаясь губами к его губам. Это сделало тот момент в моей спальне, ту ошибку, ещё более личной.
Коул отступил назад, его щека покраснела от пощёчины, а мою руку засаднило, когда она коснулась бока.
– Прости, деревенская девчонка, – сказал он так тихо, что мне пришлось напрячь слух. – Я думал, тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь, – он одарил меня дерзкой улыбкой, и моя ладонь зачесалась от желания вновь соединиться с его лицом. Коулу повезло, что это была всего лишь пощёчина.
– Снято! – закричал Дон, и его тело внезапно оказалось между нами, одна его рука на груди Коула, другая на моей руке. – Что это за хрень сейчас была? – замечание было адресовано нам обоим, и я резко отдёрнула руку.
– Спроси своего золотого мальчика, – кивнула я в сторону Коула. – Это он забил мой портфель презервативами.
– О, прости, – насмешливо произнёс Коул. – Что, слишком оскорбительно для вас, южных красавиц? – рассмеялся он, отводя от меня взгляд. – Господи, Саммер, это просто шутка. Считай это своим посвящением.
– Это дорогая шутка, – сказал Дон, пристально глядя на Коула. – Не забывай, что теперь ты оплачиваешь счета за каждый дубль.
– И это стоило того, чтобы увидеть её лицо. Никогда прежде не видела презерватива, Саммер?
Мне ненавистна сама мысль, что мы не использовали презерватив. Мне ненавистно, что позволила ему войти в меня без всякого барьера. Если выкинуть из головы проблемы с возможной беременностью, то стоит задаться вопросом, со сколькими женщинами он был? И что это говорит обо мне, если защита была последней мыслью в моей голове? Прошло слишком много времени с тех пор, как ко мне прикасались, мой единственный сексуальный опыт до него случился со Скоттом, и мы никогда ничего не использовали. Та сцена, где я копалась в целой горе презервативов, чтобы добраться до пачки денег, оказалась первым разом, когда мне пришлось дотронуться до одной из этих чёртовых штук, а моя недавняя покупка всё ещё была упакована в коробку. Но будь я проклята, если Коул об этом узнает. Я уставилась на его идеальный нос и представила, как он трещит под ударом моего кулака.
Дон испустил едва сдерживаемый вздох, сопровождаемый проклятием.
– Вы двое, прекратите. Я не подписывался на то, чтобы быть судьёй между вами. Саммер, иди в гримёрную, пусть тебе освежат прическу и грим, а потом мы снимем прямо здесь двенадцатую сцену. Коул, ты сейчас свободен. Джек пришлёт тебе новое расписание через пятнадцать минут.
Мой взгляд переместился с нетронутого носа Коула на его глаза, которые он не отводил от меня. Периферическим зрением я могла видеть его улыбку. Я ненавидела эту улыбку. Ненавидела ту лёгкость, с которой он вписывался в любую обстановку. Ненавидела его уверенность.
Но больше всего я ненавидела то, что хотела вернуть руку Коула, его прикосновение к моей рубашке, чтобы он спустил руки ниже талии. Мне захотелось, чтобы он поднял меня на этот стол, чтобы его руки задрали мою юбку, а пальцы обнаружили, что на мне не колготки, а чулки. Я ненавидела что прямо здесь и сейчас, с Доном, стоящим между нами, стала мокрой для него. И я была в ужасе, глядя в его глаза и понимая, что он это знал.
– Саммер, – сказал Дон, мягко похлопывая меня по руке. – Прическа и грим.
Я встретилась взглядом с Доном и улыбнулась.
– Конечно. Спасибо, Дон.
Отвернувшись от них, я направилась к выходу, толпа расступилась передо мной в полной тишине.
ГЛАВА 64
Коул сидел в просмотровой комнате, водрузив теннисные туфли на край стола с тремя телевизионными экранами и приборной доской под ними с целым рядом кнопок и ползунков. На каждом из мониторов проигрывалось разное видео, представляя их с Саммер лица в разных ракурсах.
– Ну что, получилось или нет? – Коул повернул голову и посмотрел на часы. 11:15 вечера. Он поискал ближайшего ассистента и щёлкнул пальцами. – Найди машину с едой и принеси мне сэндвич. Ветчина и швейцарский сыр на пшеничном хлебе.
– Мобильная кухня закрывается в десять, – пренебрежительно сказал Дон, бегло просматривая видео.
– Тогда найди мне что-нибудь другое, – отрезал Коул. – Какого чёрта мобильная кухня закрывается так рано?
– Оглянись вокруг. Все ушли, – Дон взглянул на ассистента режиссёра. – Не обращай на него внимания, с ним всё будет в порядке.
– Да ну на хрен, – Коул порылся в кармане и вытащил пачку денег. – Сэндвич. Найди или сделай, мне плевать. И Пепси.
– Колу, – поправил Дон.
– Хорошо. Неважно. Кому-нибудь ещё что-нибудь нужно? – Коул посмотрел на других в киноаппаратной, полной кучей звуковых и видеомикшеров. Никто не произнёс ни слова, тогда Коул передал деньги ассистенту, потом опустил ноги и подался вперёд. – Так, покажи мне. У нас получилось?
– Думаю, да, несмотря на все ваши усилия.
– Её нужно было немного вывести из себя, взъерошить её пёрышки. Она становилась слишком напряжённой, – усмехнулся Коул, вспомнив лицо Саммер, широко раскрытые глаза, и то, как они прожигали его с другого конца комнаты. Наверное, ему не следовало этого делать, но она хорошо справилась, не остановившись, не отреагировав. Это было своего рода испытанием, и с его стороны чистым развлечением. С тех пор как они занимались сексом, Саммер до определённой степени игнорировала его, её отношение становилось всё более безразличным. А он нуждался в огне, в её внимании, в той искре, которая, казалось, становилась всё сильнее по мере того, как между ними вспыхивал гнев. Поэтому он зажёг спичку. И наслаждался каждым нюансом достигнутого результата.
Дон пробормотал что-то в ответ, нажал кнопку, и на экране плавно начал проигрываться короткий отрывок, смена планов между Коулом и Саммер была склеена из фрагментов более чем дюжины дублей. Так как вся отсебятина Коула была удалена, запись получилась меньше по времени, чем отснятый материал.
– Хорошо, – кивнул Коул, его глаза смотрели на лицо Саммер, в каждой чёрточке которого угадывался вызов. Она становилась красивее, когда злилась. Ещё одна причина надавить на её слабые места.
– Согласен, – сказал Дон.
– Показать ему другой ролик? – заговорил один из монтажёров, сидящий через два человека от них.
Дон провёл рукой по затылку и ничего не ответил.
– Какой ролик? – спросил Коул, глянув на режиссёра. – Дон? – толкнул он его.
– Да, – коротко сказал Дон. – Прокрути, – он поднял руки к лицу и потёр лоб.
Коул взглянул на экран, на котором проигрывался новый фрагмент. Это был момент после его розыгрыша. Когда он встал и подошёл к Саммер. Кто-то соединил отснятые с разных камер кадры вместе, чтобы записать один короткий непрерывный ролик. Он поёрзал на стуле, наблюдая крупный план своей руки плавно, как при замедленной съёмке, скользящей по её блузке. Увидел с высокой чёткостью, как она сглотнула, как вспыхнули щёки девушки, как слегка изогнулась спина, когда за мгновение до пощёчины она выгнулась навстречу его прикосновению. Сотни деталей, которые он пропустил, потому как его мысли были слишком сосредоточены на одной вещи, жгучей потребности сорвать с неё белую блузку, и исследовать кожу под ней. Затем была пощёчина, ярость, которая более отчётливо проявилась на экране, потемневшие глаза Коула, начало его движения вперёд… Коул посмотрел в свои глаза на экране, и увидел то, что мог видеть каждый. Похоть. Грубую животную похоть. Ролик закончился, и в комнате на мгновение стало темно, а потом начался следующий кадр.
– Итак, – тихо произнёс Дон.
– Какова цель этой нарезки? – нервно спросил Коул.
– Это было горячо, – сказал один из парней, получающих неоправданно высокую зарплату, поворачиваясь лицом к Коулу. – У меня встал от одного только просмотра, мистер Мастен. Я имею в виду, что другие сцены тоже хороши, но у этой есть эмоции, это было горячо. Вы, ребята, выглядите так, будто находились в нескольких шагах от того, чтобы заняться сексом прямо на столе, – и уставился на Коула через очки в роговой оправе, как будто имел право голоса.
– Он прав, – Дон откинулся на спинку стула и уставился в потолок. – Мне чертовски неприятно это говорить, но он прав. Другая сцена по сравнению с этой выглядит как куриное дерьмо.
– Что? – пробормотал Коул, указывая на застывшее изображение Саммер с раскрасневшимися щеками. – Ты не можешь использовать это. Это слишком…
– Настоящее? – спросил Дон, поворачиваясь к нему.
– Нет, – быстро ответил Коул. – Дело не в этом. Просто я не вижу в сценарии сюжетной линии, где…
– Ида и Ройс ненавидят друг друга, – сказал Дон. – Это уже есть. Чёрт, это факт. Но если мы используем эту ненависть… и создадим сексуальное напряжение… – он взглянул на Коула. – То сможем добавить в фильм ещё один элемент. И привлечём зрительниц, для которых в настоящий момент у нас нет ничего, кроме твоей хорошенькой мордашки.
– Она не согласится, – решительно заявил Коул.
– С каких пор это имеет значение? – рассмеялся Дон. – Нам не нужно её одобрение сценария!
– Ей это не понравится. – Коул взглянул на экраны. – Включи ещё раз.
– Я не в восторге от этой идеи, Коул, но чем больше думаю об этом… – Дон постучал пальцами по подлокотнику кресла.
– Включи ещё раз, – повторил Коул, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.
Нажали кнопку, и ролик запустился снова.
Монтажёр прав. Было горячо. И Дон прав: романтический элемент или, чёрт возьми, просто сексуальный элемент между Идой и Ройсом привлечёт женскую аудиторию.
Саммер это очень не понравится. Но Дон и в этом прав. У Саммер нет выбора. Она должна согласиться, что бы не сказал Коул. И это, несмотря на все возможные моральные последствия, заставило его улыбнуться.
Отрывок закончился, и Коул подался вперёд, повернувшись к Дону.
– Давай сделаем это, – сказал Коул. – Звони сценаристам. Тащи их сюда сейчас же.
ГЛАВА 65
– Как всё прошло? – мамин вопрос донёсся из её спальни, голос со сна был приглушённым.
– Всё хорошо, – тихо сказала я, просовывая голову внутрь. – Долго, но хорошо. Я молодец.
– Конечно, – пробормотала она, перевернувшись на кровати. – Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – я выключила свет в коридоре, комнату поглотила темнота, и маму не стало видно. Вернувшись в гостиную, плюхнулась на диван, стянула со спинки плед и укрылась по грудь. День выдался не из приятных. Было тяжело, долго, жарко и ужасно. Я думала, что смогу с ним работать. Думала, что мне раз плюнуть оттарабанить свой текст, остаться в образе и быть в порядке. Думала, поскольку съёмочная площадка находилась на земле Джорджии, это будет моя территория. Я не представляла, насколько мне чужд этот мир. Не знала стольких терминов, которыми без труда перебрасывались между собой сотни незнакомцев, даже не пытаясь подсказать новенькой о чём речь. Южане, которых привезли из Атланты, не были новичками в кинобизнесе, поэтому они с лёгкостью освоились, без проблем понимая все команды, зная свои места. Я оказалась здесь случайно и выглядела как идиотка. Я ясно, как день, замечала косые взгляды и поднятые брови, спрашивающие, что она здесь делает? К обеду моей уверенности как не бывало. Я исчерпала все свои ободряющие речи. И к тому времени, когда Коул Мастен устроил идиотскую шутку с презервативами, моя защита рухнула. И причина моей слабости, когда он обошёл вокруг стола и прикоснулся ко мне, была в этой усталости.
После его прикосновения, по пути в гримёрку, я избавилась от Мэри и нырнула в туалет. Позвонила Бену на сотовый и оставила слёзное голосовое сообщение. Утром он улетел в Ванкувер для работы в следующем проекте. Я умоляла его остаться ещё на неделю, предлагала деньги, пельмени, свободно пользоваться моей косметикой… но ему пришлось уехать. В семь утра мы обнялись перед зданием «Рейн Хауса», прежде чем он выпроводил меня и заставил уйти на съёмочную площадку. Через полчаса после моего жалкого голосового сообщения я получила от него эсэмэс.
Я в воздухе. Возьми себя в руки. Где та Саммер, которую я знаю?
Я улыбнулась его сообщению. Промокнула глаза, боясь, что визажист сдерёт с меня три шкуры, и глубоко задумалась. Он был прав. К чёрту все косые взгляды и перешёптывания. Коул и Дон взяли меня на роль не просто так. Я научусь всему, что мне нужно. А пока мне нельзя проявлять слабость – ни к кому из них, и особенно к Коулу. Я сильнее этого. Я лучше.
Встав с гримёрного кресла, я уже была готова к битве. Но сейчас, пять часов спустя, я смертельно устала.
В следующие дни будет лучше. Это понятно. Первый день всегда самый тяжёлый.
Я протянула руку, чтобы протереть глаза, но не успела дотянуться до лица, как заснула.
– Саммер повезло, что она смогла найти шесть подружек невесты. На самом деле единственной причиной, по которой девушки согласились, был Скотт. Они просто святые! А потом Саммер пошла и сделала это с ними. Белая шваль, вот кто она. Я говорила своей Бриджит. Говорила ей не связываться с этой девицей, но моя дочь слишком хорошая, всегда была такой. И вот посмотрите, я была права.
– Бриджит – ваша дочь?
– О да. Теперь она Бриджит Андерсон. Она вышла замуж за врача. Я дам его визитку на случай, если у вас возникнут проблемы с ногами.
ГЛАВА 66
Первое, что я увидела во второй день на съёмочной площадке, был петух Коула. Он стоял на траве внутри огороженного участка, которого вчера не было. Я вышла из машины, захлопнула дверцу и подошла к загончику. Пэт и Гас из «Колтон Констракшн» мастерили что-то похожее на открытый курятник, работа была в самом разгаре.
– Привет, Саммер, – поприветствовал меня Пэт, Гас поднял голову и кивнул.
– Привет, ребята, – я посмотрела на их творение, на травяной газон, уложенный из дерновых квадратов. – Ты снимал асфальт отбойным молотком?
– Ага. Начал в семь. Шериф Пратт уже припёрся из-за шума.
– Держу пари, так он и сделал, – я перешагнула через заборчик высотой по колено и присела, петух внезапно оказался рядом со мной и начал клевать блёстки на моей сумке, висящей на руке. – Прекрати, – упрекнула я его, поглаживая рукой спинку. Он вырос, его красный гребень стал больше. Петух попытался наступить на моё колено, поглядывая гордо и настороженно, и мне пришлось удерживать его.
– Дружелюбный какой, – заметил Пэт, вставляя сверло и закрепляя его.
– Он такой и должен быть, – усмехнулся Гас. – Ходят слухи, что Коул Мастен держит его в доме.
– Где ты это слышал? – вскинула я брови.
– Все говорят. Он привёз его сюда сегодня утром на своём грузовике. Внутри грузовика, – уточнил он.
– Киркленды взбесятся, – вмешался Пэт.
– Ты делаешь открытый курятник? – кивнула я на недостроенный загон.
– Ага. Мы сказали мистеру Мастену, что петух запросто перелетит через этот низкий заборчик, и он попросил накрыть всё это проволочной сеткой.
– Всё это? – я оглядела травяной газон, покрывающий три парковочных места. Три драгоценных парковочных места на участке земли, переполненном, как «Уолмарт»1 в «чёрную пятницу».
– Ага, – взгляд, которым обменялись двое мужчин, ясно выразил их мнение о Коуле Мастене. Я рассмеялась и, прежде чем встать, в последний раз погладила петуха.
– Мне надо идти, – я помахала им рукой и перешагнула через забор, петух мне вслед пронзительно закукарекал.
Я вошла на территорию безумия, улыбаясь про себя, и начала петлять между группой тесно стоящих трейлеров, прокладывая себе дорогу. Моя крошка была припаркована примерно в середине стоянки, зажатая между трейлером со звуковой аппаратурой и грузовиком с кофе, около последнего образовалась длинная очередь, которую пришлось обойти. Когда я потянула на себя дверь, то увидела, что Мэри уже была внутри и, повернув ко мне голову, вежливо улыбнулась.
– Доброе утро, – весело поздоровалась я, решив сегодня, во-первых, быть бодрой и энергичной, а во-вторых, избегать всего, что влияет на первое. В основном, это касалось Коула. Вчера я получила списки актёров, которые будут участвовать в дневных сценах, и ни в одном из них не увидела Коула, так что мои перспективы были радужными.
– Доброе утро. Я хочу заказать тебе завтрак. Ты что предпочитаешь?
– Завтрак? – Я бросила сумку на пол и подошла к столу, думая об остатках печенья, которые я намазала толстым слоем желе и потом проглотила по дороге сюда. – А что есть?
– Тебе сделают всё что захочешь, – она держала серебряную ручку над своим неизменным блокнотом и ждала.
– Ммм… наверное, омлет? Ветчина, перец и сыр. С кукурузной кашей и беконом. Пожалуйста.
Её ручка не двигалась, и я ждала. Наконец она отвела взгляд от меня и посмотрела в блокнот.
– Окей. Омлет с ветчиной, сыром и перцем, кукурузной кашей и беконом. Что бы ты хотела выпить?
– Молоко. Цельное, если у них есть.
На странице появилась ещё одна строчка, затем она подняла глаза, передавая мне папку.
– Я положила сюда текст твоей роли и обновлённый вызывной лист2 . Если график изменится, я буду приносить новый по мере надобности.
– Текст? – спросила я.
– Это сценарий для сегодняшних сцен. Есть несколько новых, так что ты, наверное, захочешь познакомиться с ними до начала съёмок.
Новые сцены. Новый сценарий. Мой жизнерадостный взгляд резко свернул в сторону паники.
– Что ещё за график?
Её улыбка стала менее терпеливой.
– График учёта рабочего времени актёров. Мы обычно называем его просто график. Это общее расписание для всего актёрского состава. Только не волнуйся об этом, я прослежу, чтобы ты вовремя оказалась там, где нужно.
Я села за стол, открыла папку, вытащила новый листок и просмотрела его. Мой недавно наманикюренный ноготь пробежал по графику съёмок, по списку знакомых сцен, а затем остановился на сцене № 14: Ройс и Ида: офисный поцелуй. Дыхание перехватило, пальцы потянулись за сопроводительным текстом, Мэри аккуратно налепила на страницу с этой сценой ярко-оранжевый стикер. Это была длинная сцена, я пролистала её, и мой желудок скрутило, когда глаза пробежались по строчкам. Ноги сами понесли меня к выходу до того, как я дочитала до конца, хлопок двери трейлера при моём уходе прервал разговор Мэри, заказывающей завтрак.
Кажется, я распугала всю в очереди за кофе, когда в гневе промчалась мимо как фурия.
ГЛАВА 67
Дверь в трейлер съёмочной группы распахнулась, и внутрь хлынула волна жара, принося с собой красотку. Коул оторвался от раскадровок1 и встретился взглядом с Саммер, которая словно торнадо в бешенстве пронеслась по комнате.
– Между Идой и Маркусом нет никакой любовной истории, – отрезала Саммер, бросая сценарий, страницы разлетелись и упали на пол между ними. Разговоры в маленьком трейлере прекратились, и он почувствовал, как внимание переключилось на них. – Я прочла книгу. Три раза!
Было приятно узнать, что хоть кто-то прочёл эту чёртову книгу. Коул опустил взгляд на устроенный ей в приступе ярости беспорядок и снова посмотрел на Саммер, слегка приподняв брови.
– Это кино, – сказал он, возвращаясь к раскадровкам. – Сценаристы добавили немного эмоциональности. Это нормально. Если бы ты крутилась в этом бизнесе, то знала бы это, – в издёвке не было необходимости, но он ничего не мог поделать. Эта женщина превращала Коула в дьявола.
– Я прочла первый сценарий. Тот, что ты прислал с моим контрактом. Ида и Ройс ненавидят друг друга. Зачем тогда Ройс… – она схватила с пола листок и прочла строчку: – …прижимает Иду к шкафу и страстно целует? – Саммер скомкала страницу и бросила её на землю, и Коул увидел в её глазах панику. Панику. Неожиданная реакция.
– Мы как раз это и используем здесь, – Дон сделал опасный шаг, приблизившись и мягко положив руку ей на плечо. – Ты не понимаешь. Страсть, возникшая из их ненависти, сделает фильм горячее и увлекательнее.
– Нет, – сказала Саммер, её лицо ожесточилось, глаза не отрывались от Коула. – Это не сделает фильм горячее. Это сделает его идиотским.
– Ой… да ладно тебе, Саммер, – проворчал Коул, придвигаясь ближе и протягивая руку, чтобы схватить её за запястье. Саммер отступила от него, отдёрнув руку, встречи их тел не произошло. Тогда Коул наклонился и прошептал ей прямо в ухо, запах яблочного лосьона Саммер был настолько силён, что ему захотелось немедленно выгнать всех из трейлера. – Уверен, это будет горячо.
Она отпрянула и отвернулась.
– Если он поцелует меня перед камерой, я за себя не ручаюсь, – бросила она Дону, осуждающе ткнув пальцем в сторону Коула.
– Знаю, так и будет, – рассмеялся Коул, скрестив на груди руки. – Ты развалишься на части от моего поцелуя, детка.
Саммер зарычала в ответ, в отчаянии всплеснув руками, развернулась и ушла, оставив сценарий валяться на полу, и громкий хлопок двери выстрелом прозвучал в полном людей трейлере.
– Хорошо поговорили, – задумчиво произнёс Коул. Он поднял сцепленные руки и положил их на голову, расправив плечи. Паника. В её глазах была паника. Твою мать.
– А чего ты ожидал? – сказал Дон. – Ты взвалил это на неё без всякого предупреждения. Я говорил, что нужно было встретиться с Саммер сегодня утром, обсудить изменения, чтобы подготовить. Но нет, ты решил переписать её роль, изменить сцены и просто свалить всё это на неё.
– Свалить всё это на неё? В прошлом году я был признан журналом People самым сексуальным мужчиной в мире. Я тебя умоляю, она что, не в состоянии переступить через себя? Так трудно меня поцеловать?
– На самом деле он должен поцеловать её три раза, – заметила темноволосая ассистентка слева от него. – А ещё потискать и прижать к себе.
Дон сурово посмотрел на девушку, и та слегка сникла.
– Пойду поговорю с ней, – сказал Дон. – Эйлин, у тебя сцена номер четыре, а я поговорю с Саммер. Хочу попытаться отснять четырнадцатую сцену в одиннадцать, так что давайте приведём наши задницы в порядок и сделаем это.
– Я сам поговорю с ней, – вмешался Коул. – Ты снимай четвёртую сцену, а я пойду и разберусь с ней.
– Нет, – отрезал Дон. – С моим-то везением вы точно двое помиритесь, и достоверность этой сцены исчезнет. Держись от неё подальше и будь готов к одиннадцати.
Коул пожевал щёку и кивнул.
– Хорошо. Дон был прав. Коул должен держаться от неё подальше. Потому что единственное, что стояло перед его глазами – паника на её лице. А этот взгляд, эта уязвимость? Ему захочется утешить её, защитить. И эти порывы очень опасны, они всё поменяют между ними. Поменяют так, что сделают его слишком уязвимым.
ГЛАВА 68
СЦЕНА 14: РОЙС И ИДА: ПОЦЕЛУЙ В ОФИСЕ
– Лучше голубой. Есть в этом что-то прохладное и освежающее, – Коул подтолкнул ко мне рекламный экземпляр, и я заёрзала, почёсывая ногу в чулке носком винтажных туфель фирмы Mary Jane.
– Фокус-группам красный понравился больше, – сказала я, избегая его взгляда, и провела пальцем по краю стопки карт, выравнивая их. В этой сцене моя героиня должна была сомневаться, чувствовать себя неловко. Играть – это было легко. Я чувствовала себя такой потерянной. На съёмочной площадке, в роли актрисы, в отношениях похоть/ненависть, которые, видимо, были и у нас с Коулом.
– Красный означает «стоп», – голос Коула звучал устало, одной рукой он тёр глаза, другой теребил галстук. Мне очень не хотелось, чтобы мы снимали эту сцену сегодня. Когда Дон пришёл в мой трейлер, я просила его, умоляла, – умоляла перенести эту сцену – чтобы мы сняли её через несколько недель, как только я закончу изучать актёрское мастерство, и решу все свои проблемы. Но я не сказала Дону главное – мне нужно, чтобы прошло больше времени от нашего с Коулом секса до сцены с поцелуями. Двенадцать дней. Вот как давно это случилось. Двенадцать дней, а мне казалось, что прошло всего двенадцать часов. Когда же забыть, как его пальцы ласкали мою кожу? Каким голосом он выдохнул моё имя? Когда же забыть, как он чувствовался внутри меня? Когда же забыть то невероятное ощущение, от которого дрожало моё тело? С одной стороны, я хотела, чтобы ответом было «никогда». С другой – чтобы этого просто никогда не было. Нельзя тосковать по тому, о существовании чего не знаешь.
– Никто не использует цвет, который означает «стоп», когда хочет, чтобы кто-то что-то купил, – его голос стал жёстче. – Это здравый смысл, Ида. Включи мозги.
– Мне плевать, если в твоих книжках говорится, что красный означает «стоп». Синий… в сочетании с тёмной колой, выглядит неубедительно. Красный смотрится более мощно, более зна́ково, – я поднимаю карточку с макетом, где на красном фоне выделяется белый курсив логотипа. – Выглядит патриотично.
– Синий цвет тоже патриотичный.
– Синее носят янки, – заметила я, и это было просто, слова легко произносились и вставали на свои места.
– Мы не станем делать красный цвет, – решительно сказал он.
– Давай спросим других инвесторов.
Он перестал возиться с галстуком и посмотрел на меня.
– Нет, не спросим.
Мой палец, карябающий зудящую кожу на руке, замер. Вот оно, сейчас начнётся. Коул качнулся на кресле, сначала в одну сторону, затем медленно обратно, рассматривая меня.
Я ждала следующие слова его роли, лёгкие сжались, простой акт вдоха и выдоха обычным способом давался весьма тяжело.
– Иди сюда, – мягко сказал он, отталкиваясь от края стола классической туфлёй с гладкой подошвой, и откатил тяжёлое кресло. Он ждал, скрестив руки на руки и расставив колени, отчего его брюки натянулись.
– Что? – выдохнула я вопрос в лёгкой панике. Этого не было в сценарии. Он должен был спросить о наличие у меня мужа или об отсутствии такового.
– Иди сюда, – кивнул он на место перед собой.
– Мне и здесь хорошо, – я отложила рекламные карточки.
– Я не укушу тебя, Ида. Иди сюда.
Мне не следовало двигаться. Ида бы не стала этого делать. Ида чопорно сказала бы мистеру Митчеллу, куда он мог бы засунуть свои слова.
Я шевельнулась. Нетвёрдыми шагами подошла и остановилась метрах в полутора от него, сцепив перед собой руки. Я чувствовала рядом с собой мягкое жужжание камеры, слышала, как позади перемещается съёмочная группа, уловила громкий щелчок чьей-то рации. Коул не сводил с меня глаз, его взгляд прожигал пространство между нами, он слегка повернулся на стуле, пока не оказался ко мне лицом.
– Ещё ближе, – слова вышли немного хриплыми, и он откашлялся. – Ближе, – повторил он.
Я подходила ближе, шаг за шагом, мои каблуки громко стучали по деревянному полу, затем я оказалась перед ним, и Коул откинул голову на спинку кресла, посмотрев на меня.
– Садись. На край стола.
Мои руки потянулись назад, нащупали выступ столешницы, и я оперлась на него, благодарная за поддержку.
– Нет, – поправил он. – Садись на стол. Или я сам посажу тебя на него, – приказной тон его голоса, опасность, исходящая от Коула… всё это всколыхнуло во мне женское начало, которое в этот момент, в окружении свидетелей, никак не должно было быть затронуто. Чтобы забраться на стол, мне пришлось приподняться на цыпочки, в процессе чего юбка моя задралась. Я как могла потянула её вниз, прикрываясь, и скрестила ноги. Дон непременно заставит остановить съёмку. Кто-то же должен прекратить попусту тратить ценную плёнку.
– Знаешь, почему я нанял тебя, Ида?
Я подняла глаза от кисточек на его ботинках.
– Нет.
– Нет, сэр, – поправил он.
Я поджала губы и ничего не сказала.
– Ты хочешь знать, почему я нанял тебя, Ида?
– Не особенно, – язвительно ответила я. – Сэр.
Коул оттолкнулся от подлокотников кресла и встал одним плавным движением. Я напряглась, ожидая, что он сделает шаг вперёд, но он этого не сделал. Коул остался на месте, и медленно и неторопливо закатал один рукав белой рубашки до локтя, затем перешёл к другому.
– Я нанял тебя, – тихо сказал он, сделал шаг вперёд и остановился передо мной, опустив взгляд на мои ноги. Когда рука Коула легла на моё колено, я затаила дыхание и села прямо, сжав ноги вместе, а моя рука потянулась к юбке, натягивая её ещё ниже. – Я нанял тебя, потому что ты вошла в мой офис в своём дешёвом платьице, и я подумал: «Держу пари, эта женщина чертовски хороша в постели», – рука Коула двинулась выше, под юбку, я напряглась, упёрлась рукой в его предплечье и попыталась оттолкнуть. Коул усмехнулся, другой рукой раздвинув мои ноги, и внезапным рывком подтянул меня к краю стола. Мои колени оказались широко разведены, юбка задралась так высоко, что стали видны нелепые подвязки. Его глаза на мгновение встретились с моими, пальцы мягко и медленно прочертили линии на обнажённой коже бёдер, прослеживая край подвязок вверх к месту, где они пересекались с моими кружевными трусиками. – Я нанял тебя, потому что представлял, как ты здесь на моём столе стонешь и выкрикиваешь моё имя.
Руки крепко вцепились в его запястья за мгновение до того, как пальцы Коула снова двинулись вверх, край трусиков был слишком близко, потребность слишком велика, самообладание в крошечном шаге от того, чтобы умолять продолжить. Он понял мой отказ, послушался и стал медленно убирать руки, возвращаясь сначала к чулкам, потом к коленям. Когда Коул посмотрел на меня, его руки уже вернулись к галстуку, затягивая шёлк на шее. – Я нанял тебя совсем не потому, что меня интересовало твоё мнение или совет. Ты делаешь довольно приличный кофе и хорошо выглядишь в юбке. Поэтому ты здесь. Не забывай об этом.
