Текст книги "Красная туфелька (СИ)"

Автор книги: Алексей Супруненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Потому что там реальное болото. Большое и дурнопахнущее. Прикрывающееся святостью и иже с ним. Нет, я не говорю, что так было всегда, но с некоторых пор... Да ещё пятьдесят лет назад всяческим группировкам, вроде масонов и иже с ними хода туда не было! И что? Тот же Драги – открытый масон.

Нет, хорошо, что мы в своё время обособились от этого, вытеснили иностранное духовенство, создали свой свод святых, начиная с Бориса и Глеба. И деньги перестали на сторону утекать, и власть внутри страны укрепилась. Хотя, чего это я, всё одно гниль просачивается, но масштабы уже не такие.

– Вообще, я собираюсь выходить на европейский рынок, как раз веду переговоры с парочкой людей, – задумчиво пробормотал Рыбоедов.

– Тогда соглашайся, тебе сразу все двери туда откроются. – Я бросил ручку, ибо список плюсов и минусов был завершен.

Осталось только его изучить, тщательно всё взвесить и принять решение.

– Я слышал, что там любят замазывать, – поморщился Константин.

– Ещё как, – хмыкнул я. – Там вообще масса любопытного происходит, впрочем, у нас тоже грязи полно, пусть мы её и вычищаем.

Вычищаем, да не до конца. Ибо старые рода – это старые рода. С большими деньгами, сильной властью и массой тайн.

 – Я слышал о жертвоприношениях, в том числе и у нас, – Рыбоедов откинулся на спинку стула, задумчиво уставился в окно. – И я тоже жертвоприносил. Врагов.

– Тогда в чём вопрос? – мне передёрнуло.

Нет, я понимал, что жизнь – это не бутерброд с мёдом, особенно у тех, кому пришлось пробиваться, но всегда предпочитал быть по другую сторону баррикад. Как с той картиной, которую наверняка досконально изучили бы, попробовали если не использовать, то воссоздать нечто подобное. Чтобы тоже не стареть, быстро восстанавливаться, подумаешь, для этого надо кого-то раз в год убивать. Или чаще, если у тебя жизнь особо ретивая.

Потому и уничтожил её. Не побоялся гнева, того, кто шепнул на ушко о доставке её в целости и сохранности. Как оказалось, не зря. Меня всё равно повысили, а того, кто жаждал заполучить картину, отправили в ссылку. Не знаю, по этому делу что-то вскрылось, или какому другому, то была закрытая информация, а я не особо стремился её заполучить. Мог бы, конечно, если бы связи подтянул, но зачем?

Человек уже не жилец, да и предъявить мне по сути нечего.

 – Да знаешь, как-то за…долбало. – Рыбоедов встал.

Прошёлся туда-сюда, снова сел.

– У меня два сына и дочь, и никого из них я терять не хочу. И в грязь эту вплетать нет желания. Внуков хочу. И Драги придушить на посошок.

– Ну, придушить Драги можно и в частном порядке, – хмыкнул я. – Причём не столько физически, сколько морально. И материально.

– И то верно, – осклабился Константин. – Пусть живёт и страдает. Да, соглашусь, пожалуй, на это предложение. Съезжу в Ватикан, разузнаю, что там да как… А вы всё-таки доделайте экспертизу. Пусть будет.

– Позвольте один совет, – взглянул на него, ища одобрения, после кивка же продолжил: – Перед тем, как туда соваться, поставьте защиту у Белозёрского.

– Хмм, – потёр подбородок Рыбоедов. – О Белозёрском я слышал, но пока не обращался. А что, он действительно так хорош?

– О да, особенно от ментальных атак.

– Что ж, не откажусь от протекции с вашей стороны.

На том и порешили. Под конец я всё-таки дал ему тот список, который составил. С плюсами и минусами. Пусть потом на трезвую голову перечитает. Там много интересного и о культе Бафомета, столь популярном в Европах, и об особой любви к Сатурну, и о занимательных организациях вроде Приората Сиона и Опус Дэй. Пусть имеет весь расклад, прежде чем соваться в чан с дерьмом.

После того, как мы расстались, наконец, с Рыбоедовым, у меня разболелась голова. Пришлось принять отрезвляющую микстуру, а после и вовсе вколоть стимулятор. А ещё почистить зубы, потому что сегодня вечером мне нужна ясная голова и чистое дыхание. Мало ли, вдруг дело дойдёт до поцелуев?..

Глава 17. Контрольная проверка

Полина Андреева

Домой я приехала в растрёпанных чувствах. Серьёзно, я не знала, что и думать! К счастью, вскорости меня отвлекли дети, освободившиеся после занятий. Мы вместе пообедали, а потом к ним пришёл педагог по фортепиано, и они закрылись в музыкальной комнате. Идти с ними не рискнула, предпочла уединиться в своей комнате и полежать.

Разумеется, я не перетрудилась бы, если бы их сопровождала, но с некоторых пор стала попросту бояться личных хозяйских комнат. А вдруг мне опять станет плохо? Упаду снова в обморок, напугаю детей – зачем всё это? Как бы это грустно ни звучало, но по-хорошему мне надо отсюда уезжать. Залечить травму в самом обычном доме, чтобы не ловить магические вибрации, вот только…

Боюсь, что умру от тоски по детям. По Олегу Степановичу. Да даже по коту, который вновь устроился на мне и принялся мурчать.

– Я всё понимаю, но губы мне лизать не надо. – Увернулась от страстных поцелуев Мурзика, подставляя щёку. – Всё же ты кот, а не князь.

Собственно, то, что я жажду поцелуев князя, тоже так себе обстоятельство. А ведь будь он простым человеком, было бы куда как легче. Спокойнее. На брак можно было бы надеяться, а тут…

Нет, не хочу быть любовницей, пусть всё моё нутро жаждет его! Надо успокоиться. Поспать. Авось, и остыну, приду в себя.

Разбудил меня Акита. Не знаю, сколько прошло времени, но чувствовала я себя лучше, а положение солнца за окном, куда я глянула одним глазом, явственно говорило, что дело близится к ужину. М-да, что же я ночью буду делать, раз выспалась? Подумать об этом мне не дали, ибо собака радостно прыгала возле кровати и задорно лаяла, тогда как кот выгнул спину и сердито шипел. Причём делал это, стоя на мне!

– Эй, можно потише? – сонно пробурчала я.

– Полина, вставай, пойдём на прогулку! – воскликнул Павлуша.

– Да подожди ты, видишь, она плохо себя чувствует, – пыталась унять его азарт Людмила.

– Дети, пыстро фышли из чушой комнаты! – рычала Генриетта Марковна.

Я заметила, что чем больше злилась гувернантка, тем сильнее становился её акцент.

Дети, разумеется, её игнорировали, меня же начал разбирать смех. Да такой, что я, несмотря на то, что пыталась сдержаться, дабы не подавать им плохой пример, всё-таки расхохоталась. Мой смех подхватил Павлуша, потом и Людочка, а Акита ещё шибче стал лаять. Сквозь этот гам гневные вопли гувернантки звучали где-то на периферии.

– Что случилось? – Раздался голос князя.

Мы не сразу на него отреагировали, продолжали смеяться, разве что Мурзик возмущённо мявкнул, мол, он не виноват, это мы тут бесчинствуем.

– Я ещё раз повторяю, что здесь происходит? – в этот раз голос Олега Степановича прозвучал особенно громко, отчего мы резко замолчали.

Немного испугались, потому что привыкли, что чаще всего он не повышает тон.

Детишки тут же забрались ко мне на кровать, Акита шмыгнул под неё, кот же стоял статуей самому себе. Весь его вид говорил об оскорблённых чувствах. И только Генриетта Марковна визгливо вещала:

– Они как с цепи сорфались! Эта дефица плохо на них флияет! Разфе мошно фрыфаться в чужую комнату и так отфратительно себя фести? А эта… эта дефка даше не фстала, только и делает, что лешит на крофати целыми днями. Да ф борделе и то федут себя приличней! И на ногах чаще ходят, а не… – далее немка многозначительно промолчала, позволяя додумать, как же ещё могут использовать ноги в борделе.

От её слов лицо князя, обычно спокойное, лучащееся добродушием, исказилось от гнева. Он вообще стал сам на себя не похож. Признаться, такой Олег Степанович нравился мне куда меньше. Хотелось укрыть детей одеялом, встать, упереть руки в бока и… гаркнуть, чтобы они оба выметались из моей комнаты. И гувернантка, и князь.

Где-то на периферии сознания билась мысль, что это не просто неприлично, а грозит мне мгновенным увольнением, но я ничего с собой поделать не могла. Моё тело словно что-то щекотало изнутри. Оно само подскочило с постели, и плевать мне было на помятое платье и встрёпанную причёску. Да у меня даже рёбра ныть перестали и голова не закружилась, хотя в последнее время часто этим грешила.

Всё, держите меня семеро!

Я многозначительно закатала рукава платья. Грозно взглянула на обоих. Наклонила голову сначала в одну сторону, потому в другую, многозначительно хрустя шеей.

– То есть вы оспариваете моё решение по поводу кандидатуры няни? – грозно прорычал Олег Степанович на… гувернантку. – Более того, смеете сравнивать мой дом с борделем? Судя по тому, с какой уверенностью вы об этом говорите, с какими нюансами рассуждаете, кто, где, как и каким образом использует свои ноги, у вас явно имеется личный опыт. Вероятно профессиональный?

Каждое его слово, несмотря на довольно вежливые формулировки, звенело сталью. Лицо заледенело, и только глаза пылали льдистой яростью.

Уф, он сердится не на нас! Более того, он так прекрасен в своём гневе, что хочется…

Так, не думать, что тебе хочется! Вот вообще! Стоять и не двигаться, а ещё лучше вернуться к детям и взять их под своё крылышко.

Легко сказать, да трудно сделать. Ноги словно приросли к полу, а глаза не желали отрываться от лица князя. Даже на гувернантку смотреть не хотели, а ведь было любопытно, как она отреагирует. Видимо, не настолько…

– Да как фы… да что фы такое гофорите! – воскликнула Генриетта. – Я немедленно расторкаю контракт и покитаю этот дом! Так меня ещё никто не оскорблял!

– Каков привет, таков и ответ, – ехидно выгнул бровь Олег Степанович. – Я лишь указал вам на некоторые нюансы вашего же спича.

Фух, кажется, его ярость стала спадать. Губы уже не похожи на линию, кулаки разжались, можно даже рискнуть подойти. Зачем? Сама не знаю.

– Олег Степанович. – Почему-то голос хрипел. Пришлось прочистить горло, чтобы продолжить, правда, это стало гораздо труднее, когда он перевёл на меня свой льдистый взгляд. – Пожалуйста…

Я и сама не знала, что хотела ему сказать. О чём попросить. Мыслей в голове толпилась тьма. И о том, что если сейчас Генриетта Марковна уйдёт, то детьми некому будет полноценно заниматься, ведь я пока и ломаного гроша не стою – то сплю, то падаю в обморок, то ещё что. И о том, что ребятишки действительно не очень-то хорошо себя повели, ворвавшись ко мне в комнату во время моего сна. И о том, как он прекрасен, и как хочется его поцеловать, чтобы губы окончательно перестали быть похожими на линию.

Ой, кажется, о последнем точно говорить не стоит.

– Ничего, справимся, – разом ответил он на все мои невысказанные вопросы. – Я и так слишком долго это терпел, не говоря уже о детях.

Нет, вот зачем он так хорош? Да рядом с ним… рядом с ним даже становится всё равно, что он никогда на мне не женится. Хочется просто быть с ним. Принадлежать ему. Отдаться и не задумываться ни о чём.

Так, плохая мысль. Определённо. Но такая манящая…

Гувернантка собралась со скоростью свиста. Не прошло и получаса, как она, поджав губы, получила плату за отработанные дни в этом месяце, отдала защитный браслет и покинула особняк Репниных с гордо поднятой головой. Все только выдохнули, стоило ей скрыться из глаз.

– Ничего, я подсоблю с ребятишками, пока ты выздоравливаешь, – прогудела Глаша, которая, как и прочие слуги, пришла в холл.

Да-да, тут были все: дворецкий, экономка, горничные, садовник, Михай с помощниками и даже водитель выглянул, хотя предпочитал по большей части проводить время за полировкой автомобиля. Только Ивана не хватало, а нет, вот и он спускается.

– Я позвонил Галине Ильиничне, справился о её здоровье, – успокаивающе улыбнулся князь. – У неё практически закончился курс реабилитации, скоро она будет уже с нами.

– Ура! – дружно завопили Павлуша с Людочкой.

У меня отлегло от сердца, остальные работники тоже просияли. Стало очевидно, что всем-то Галина Ильинична нравилась, отчего на душе стало тепло. Словно и я знала эту женщину, более того – дружила с ней. Впрочем, я уже привыкла к собственным странностям, тем более что врачи сегодня мне окончательно всё объяснили. Вот только тот вопрос о заднике картины, который мне задал Олег Степанович, не вписывался в эту версию. Да и сам он, похоже, не верил в неё.

Впрочем, долго размышлять об этой странности мне не дали – позвали ужинать, а после играть в настольную игру. Готовить детей ко сну отправилась Глаша, а меня начала грызть совесть. Вот какая из меня няня, если я даже в их комнату боюсь войти? Похоже, я совершенно непригодна для этой должности, и пора признать это вслух. Желательно при Олеге Степановиче, чего о-очень не хотелось.

Нет, ты Полина – девушка честная, не привыкшая водить людей за нос, поэтому кулаки сжала, выдохнула и…

– Олег Степанович, вам не кажется, что я со своими заморочками плохо гожусь на роль няни?

Так, а как теперь вдохнуть, если тело замерло от напряжения? Не получается. И глаза открыть не получается, потому что я их зажмурила, чтобы настроиться.

– А это мы сейчас и проверим, – проговорил князь таким многозначительным тоном, что у меня мурашки по телу поскакали. – Дыши, Полина, ты нам нужна живая и здоровая.

А вот сейчас он уже посмеивался, без каких-либо намёков.

– Не могу, – пробормотала я и тут же вдохнула.

Фух, получилось!

– Вот видишь, всё хорошо, – буквально промурлыкал князь.

Я тут же распахнула глаза, чтобы посмотреть, не превратился ли он в кота. Нет, всё, как и прежде, значит, показалось. Да и вряд ли он – оборотень. Те предпочитают жить за городом, среди них больше военных, нежели искусствоведов.

– Я вправду вам нужна? – сказала и только потом осознала, как двусмысленно прозвучал вопрос. – В смысле как няня…

Стушевалась, опустила взор, принялась старательно рассматривать подол платья.

– Нужна, – решительный тон заставил сердце буквально петь. А вот то, что прозвучало после, заставило его замереть. – Правда, терзают меня смутные сомнения, что ты будешь именно няней…

С этими словами он подхватил меня под руку и потянул в сторону лестницы.

Оглушённая его заявлением, я шагала, словно во сне. Очнулась уже на третьем этаже, стоя перед какой-то дверью. Вопросительно взглянула на князя, тот ободряюще улыбнулся, кивнул в сторону входа в таинственную комнату. Кажется, вовсе не ту, где я была в прошлый раз.

– Попробуй открыть, – мягко попросил он.  – Только медленно, чтобы я успел зафиксировать колебания. Да, и защитный браслет лучше снять.

С этими словами он достал из кармана брюк жёлтые окуляры, надел их, действительно став похож на большого кота, махнул мне рукой, мол, начинай. Я поёжилась. С трудом совладав с достаточно простой застёжкой, всё же сняла браслет, который он надел на меня, кажется, целую вечность назад.

Кстати, сколько же прошло дней с тех пор, как я подписала контракт? Не могу сосчитать, надо на календарь смотреть, ведь график сна и бодрствования сильно сдвинулся. С головой и вовсе творится непонятное.

– Возьмите, – подала браслет князю.

С трудом разжала пальцы, чтобы окончательно с ним расстаться. Вздрогнула, когда его рука прикоснулись к моей…

– Не бойся, вреда тебе точно никто не причинит, – он погладил большим пальцем венерин бугор, улыбнулся и убрал браслет в карман.

Я рвано выдохнула, пытаясь унять бешеный стук сердца. Зажмурилась, протянула руку к ручке двери и… прикоснулась к ней. Постояла так несколько секунд, ожидая последствий, но ничего-то не произошло. Тогда я приоткрыла один глаз, аккуратно нажала на эту самую ручку, раздался лёгкий щелчок – то отжался язычок замка.

Замка, явно закрытого для посторонних. Заговоренного.

Глубоко вздохнув и открыв второй глаз, я толкнула дверь, и она поддалась. Легко, словно я здесь полноправная хозяйка. Да-да, именно такая мысль мелькнула, тут же сменившись восхищением. Потому что моим глазам предстала самая настоящая сокровищница! Нет, горы золота здесь не имелось, вдоль стен стояли дубовые шкафы со стеклянными дверцами, а вот внутри них… Внутри обнаружилось столько артефактов, что глаза разбежались. Завороженная, я шагнула внутрь, подошла к одной из полок, открыла дверцу, протянула руку к красивой малахитовой шкатулке, на которой вольготно разлеглась золотистая ящерка…

Я даже прикоснуться к ней не успела, а крышка сама собой раскрылась, испугав меня до полусмерти.

– Ой! – вырвалось у меня. – Я не специально! Я даже пальцем не успела к ней дотронуться!

– Посмотри, что там лежит, – раздался за спиной сдавленный голос князя.

Пригляделась. На кремовом бархате, лежало чьё-то яйцо. Небольшое, голубоватое в зелёную крапинку. Миг, и скорлупка треснула, из-под неё показался маленький клювик, который начал активно работать над разрушением своего «дома». С каждым движением проворного существа мне открывались новые нюансы.

Мягкие голубые пёрышки на голове.

Маленькие крылышки, прижатые к спине.

Четыре перепончатые лапки.

Подвижный чешуйчатый хвостик.

– Что это? – вырвалось у меня.

– Химера, яйцо которой мы с тобой нашли во время медового месяца, дорогая, – низкий будоражащий голос князя раздался возле самого уха.

Его горячее прерывистое дыхание опаляло кожу, до сознания не сразу дошёл смысл его слов. А вот когда дошёл…

– Что? – дрожащими руками я вернула шкатулку на полку, ибо побоялась выронить.

Всё же в ней сидит маленькое живое существо, сколь бы странно оно ни выглядело.

– Что слышала, милая, – руки князя обвили мою талию, отчего тело вспыхнуло, словно свечка. – Добро пожаловать домой, Катюша.

С этими словами он повернул меня к себе, я только успела заметить, что окуляры он уже снял, а потом… Потом его губы накрыли мои, и остальной мир подёрнулся пеленой. Остались только он, я и одно дыхание на двоих.

Глава 18. Он, она и…

Князь Репнин Олег Степанович

Признаться, тот факт, что Полина легко открыла дверь в хранилище артефактов, меня не удивил. Удивило то, что выявилось через жёлтые окуляры, с помощью которых удобно было смотреть на магические потоки. Её аура всколыхнулась, соприкоснулась с магической структурой дома, озарила её и… подчинила себе. Причём о сознательном воздействии говорить не приходилось.

Похоже, не только кровь действует на умный дом, а ведь раньше такого не было. Впрочем, не было и подобного прецедента.

Чем больше я смотрел на ауру Полины, тем больше узнавал в ней Катерину. Да, она немного изменилась, но если отбросить некоторые нюансы, то сомнений не осталось. Это моя жена.

Стоило мне увериться в этой мысли, как Полина вновь удивила меня. Действуя явно по наитию, она нашла малахитовую шкатулку, изготовленную мастером с Урала. В ней хранилось редкое яйцо химеры. Мы нашли его случайно, когда решили съездить в Ильменский заповедник, находившийся относительно недалеко от родного города Катерины. Тёща настояла, дабы ускорить моё выздоровление, ведь там...

Впрочем, расскажу всё по порядку.

Заповедник, раскинувшийся вокруг большого и невероятно глубокого озера Ильмень – самый настоящий кладезь драгоценных и полудрагоценных камней, минералов и магических тварей. Простые животные там тоже водятся, но едва ли их можно сравнивать с сородичами, живущими по соседству. Эти куда как крупнее, сильнее и умнее. Потому что магии там столько, что хоть ложкой ешь.

Природный феномен, один из многих в Империи, до которого жаждут добраться все, кому ни лень. Те же франки, норовящие купить то тут, то там участок земли, да желательно возле озера, леса, а то и вовсе – такой вот зоны с повышенной концентрацией магии. Англы, которые наглы. В основном все они действуют через подставных лиц. Подкупают кого-нибудь из аристократии, что победнее, заключают династические браки, иных подсаживают на запрещённые вещества, а кого-то даже включают в тайные общества, типа масонских лож.

На деле это сборище ушлых дельцов, чинуш и иже с ними, которые любят на своих собраниях обстряпать грязные делишки, не таясь от чужих глаз.

Но что такое на самом деле масон? Вольный каменщик, если переводить с древнефранкоского. Вот только в их составе давно таковых не имеется, сейчас там обретаются те, кто за жирные плюшки выполняет приказы вышестоящих иллюминатов. Этакое тараканье войско, готовое сожрать кого угодно по высочайшей указивке. Им плевать на всех, кроме себя любимых, во главе угла у них стоит варварская нажива, о справедливости они слышали лишь с экранов телевизоров, да и то с циничной усмешкой.

Так в своё время они сожрали производство Особинского, правда, под конец всё же подавились.

Я не зря назвал их тараканами, потому что периодически, когда та или иная ложа вдруг начинает считать себя безнаказанной и творить откровенные бесчинства, то её членов давят. Вытравливают, как простых инсектоидов. И чаще всего за этим стоит организация «Опус Дэй», но иногда и «Приорат Сиона» – та самая тайная власть, основы которой заложил ещё Козимо Медичи в четырнадцатом веке, начитавшись трудов Платона[1].

В общем, дело давнее и с душком. Нет, то, что многое следует держать в тайне от простого люда, да и не от простого тоже – факт. Но есть масса нюансов, о которых даже думать тошно, не то, что говорить.

Впрочем, я отвлёкся от темы. Яйцо химеры мы нашли возле корней могучего дерева. Поискали гнездо, но ничего в округе не нашли. По идее надо было отдать его руководству заповедника, но… Антонида Георгиевна разрешила оставить себе. Оказалось, она не просто зналась, но и дружила с директором, а ещё много чего чувствовала. Сказала тогда, что однажды эта находка поможет нам. Как именно, она и сама не ведала, но ощутила её значимость.

Стыд мне и позор, что я так поздно спохватился о ней! Не позвонил, не спросил, как добралась до дома. Замотался с массой дел, начиная с работы, заканчивая наймом прислуги, будь она неладна. Нет, хорошо, что мы наконец-то избавились от душного присутствия Генриетты Марковны!

Впрочем, мысли о гувернантке мгновенно улетучились, стоило мне взглянуть на клювик пробивающего себе дорогу в жизнь существа. Крохотного и в то же время сильного.

После возвращения с задания в Невоград я перелопатил массу информации об этом яйце, о химерах – магических животных, которые при определённых обстоятельствах могут стать хранителями человека, а то и целого рода. Эти сведения нам с Катериной очень понравились, более того, мы тщательнейшим образом воссоздали комфортные условия для созревания, долго ждали, когда же птенец вылупится, но… так и не дождались. Потом случилась беременность, роды, яйцо убрали в шкатулку, которую купили там же, в заповеднике у местного умельца.

Так оно тут и лежало, ждало своего часа, который, наконец, настал!

– Что это? – прервал мои размышления дрогнувший голос Полины.

– Химера, яйцо которой мы с тобой нашли во время медового месяца, дорогая, – ответил ей, сам же не смог удержаться, приблизился к ней максимально близко.

Опустил голову, вдохнул нежный девичий аромат, от которого всё моё тело напряглось. Да, пахла она не как Катерина, но не менее притягательно. В конце концов, какая разница, в какой оболочке она находится? Главное, что вот она – моя любимая и единственная.

– Что? – голос Полины ощутимо понизился, наполнился истинно женским томлением.

Интонации говорили сами за себя – она хочет меня. Ей нравятся мои прикосновения, наверняка её влечёт ко мне, вот только осознаёт ли она истинные причины своих чувств? Надо бы нормально поговорить, но… руки сами тянутся к её талии, разворачивают, губы бормочут о возвращении домой, а потом сливаются с ней, чтобы вновь позволить мне ощутить себя живым. Не одним. Цельным!

О, как податливо её тело, как сладки уста, как горячи объятья…

И как, оказывается, пронзительно может верещать свежевылупившаяся химера!

Да, не так я планировал провести этот вечер. В мыслях роились образы долгого разговора, поцелуев, возможно близости. Насчёт последнего я не собирался настаивать, но, что скрывать, надеялся. Хотелось, чтобы её память пробудилась окончательно, чтобы она рассказала, как же так вышло. Как именно она смогла поселиться в теле Полины, да так органично, что не чувствуется диссонанс.

Держи карман шире!

Вместо этого мы с выпученными глазами пытались накормить химеру. Причём я поднял собранный материал, вычитал, что необходимы свежие комары и мухи, после чего мы отправились в сад их ловить. На мёд и кровь. Мёд мы налили в блюдце, а кровь… Я просто-напросто оголил руку и ловил комаров на живца. Разумеется, нам было совсем не до душещипательных разговоров.

Но самое дурацкое, что малыш отказывался есть пойманное! Тогда мы, отчаявшись, вынесли его на улицу, сели на скамейку и аккуратно, стараясь не повредить, держали его по очереди в руках, пока он сам не насытился.

А жрал он много, даром что только вылупился.

– Знаете, а я вспомнила, как мы его нашли, – неожиданно прервала усталое молчание Полина.

Или Катерина. Даже и не знаю, как теперь её называть, чтобы ненароком не обидеть. Мало ли, женская логика малопостижима для нас, мужчин.

– Это очень хорошо, – улыбнулся я. – Надеюсь, память быстро восстановится, потому что у меня на тебя серьёзные планы.

И так на неё многозначительно посмотрел, что она смутилась. Эх, если бы руки не были заняты голодной зверушкой, я бы сейчас взял её личико в ладони, погладил бы пальцами тонкий носик, очертил бы губки, а потом…

– Кри! – прервал мои влажные мечты малыш.

Потом он сыто рыгнул, свернулся калачиком в чаше ладоней и… заснул.

– К-какие планы?– Полина удивлённо моргнула.

– Восстановить твой статус-кво, например, – начал я издалека. – Насчёт твоего феномена я склоняюсь к мысли, что лучше не рисковать и оставить всё в тайне, поэтому нам предстоит новая свадьба.

– Что? – прошептала девушка, явно не веря своим ушам.

– Свадьба, говорю, и первая брачная ночь… – Плотоядно облизнулся, ибо ночь хотелось реализовать уже сегодня. – Да, определённо со свадьбой тянуть не стоит. Но сначала нужно найти твою мать.

– Мою мать? – Полина задумалась, аккуратно погладила химеру указательным пальчиком, а потом подняла на меня сияющий взгляд. – Я вспомнила! Да, у меня есть мать!

Сказала и… заплакала. А я сидел дурак-дураком и даже обнять её не мог из-за спящей химеры. Подумав, решительно встал, аккуратно положил малыша в тёплое тряпичное гнёздышко, которое мы устроили ему из махрового полотенца и в котором он не особо-то желал сидеть, притянул Полину к себе. Принялся гладить её тонкие плечи, спину, содрогавшуюся от рыданий.

– Вам не понять, – очередной всхлип. – Я всю жизнь была одной. Не помнила ни папы, ни мамы, не говоря уже о ком-либо ещё.

Жгучие слёзы тут же промочили тонкое полотно рубашки, вызывая сочувствующий вздох.

– Любимая, очнись. – Я провёл руками по её встрёпанным волосам, взял в ладони заплаканное личико. – Это не твоя жизнь, Катя, а просто воспоминания Полины. Да, девушку безумно жаль, особенно учитывая, что она в какой-то момент умерла, а душа её ушла из тела, но ты как-то умудрилась его занять! И суметь оживить! И крайне важно вспомнить всё, потому что это настоящий прорыв.

Кажется, её взгляд начал проясняться. В тусклом свете фонаря мне показалось, что глаза наливаются зеленью… Надеюсь, что всё-таки не показалось.

– Олежа, – прошептала она изумлённо. – Ты… Я… А дети?

– Дети ждут тебя, дорогая, но к ним пойдёшь завтра, они спят, а сейчас тебя жду я! – Наклонился к её покрасневшему от слёз личику, приник к губам, и в какой-то момент мне показалось, что даже её вкус изменился.

Стал таким же, каким бы у Катерины. Ну, или я выдаю желаемое за действительное.

Собственно, это всё неважно, важно, что мы снова вместе!

Нас так захватили эмоции, что мы не сразу вспомнили, что находимся не в спальне, а в саду. А на скамейке и вовсе спит маленькая химера, которая умудрилась вылупиться в самый важный момент. Кстати, насколько я помню записи, одно из её свойств – это проявление истинной сути окружающих. Удобно, особенно когда хочешь вывести кого-либо на чистую воду. Или помочь душе вспомнить, кто она такая.

Химеру мы забрали с собой в спальню. Положили на комод, а потом… потом все условности просто пали пред ликом нашей любви. Да, официально Полина всего лишь сирота и служанка, да, до сегодняшней ночи она была невинна, но какое кому дело? Завтра же поедем в храм и обвенчаемся. А сейчас между нами ничего, каждой клеточкой кожи мы ощущаем друг друга, каждой частичкой души переплетаемся, сливаемся, чтобы вспомнить всё.

Чтобы вновь стать единым целым.

Черпать друг в друге силы.

Радоваться жизни, как делали это прежде!

Глава 19. Утро старой-новой жизни

Полина Андреева – княгиня Катерина Репнина

Солнечный лучик ласково скользил по лицу. Пригревал. Светил в глаза сквозь сомкнутые веки, пробуждая ото сна. А сон-то был просто невероятный! Вылупившийся детёныш химеры, ловля для него мух и комаров на живца, поцелуи Олега Степановича.

И не только поцелуи…

Сладко потянулась, чувствуя приятную ломоту в мышцах. Рёбра, что характерно, не болели, а вот в том самом сокровенном месте саднило. Причём достаточно сильно, чтобы показаться сном.

– Доброе утро, любимая, – раздался голос князя возле уха.

Я чуть не подскочила от неожиданности, но мой порыв сдержали сильные руки. Мужские. Их прикосновение показалось таким знакомым, таким родным… А потом на меня лавиной обрушились воспоминания вчерашнего вечера. Точнее ночи. Долгой, полной страсти и разврата.

О, Боже, а ведь я сама к нему приставала после того, как лишилась невинности! Причём явно со знанием дела…

Кто-то пискнул, прерывая мои судорожные попытки дышать ровнее.

– Кстати, как химерёныша назовём?

Химера! Точно, я помню, как мы его положили на комод, как трогательно он жался к моим ладошкам, когда я впервые взяла его в руки. А ещё вспомнилось, что именно после контакта с ним я начала чётко осознавать, что вовсе не Полина. Нет, её воспоминания никуда не делись, но как-то притупились, на поверхность вырвалась другая личность. Катерина. Супруга Репнина Олега Степановича и мать двух замечательных ребятишек.

– Нельзя такое важное решение принимать без Павлика и Людочки. – Я таки решилась открыть глаза.

Моему взору предстал взъерошенный муж (о, как приятно так его называть!) с такой счастливой улыбкой, что не удержалась и улыбнулась сама. А потом потянулась к нему, зарылась пальцами в волосы, прижалась к губам…

– Нет, дорогой, пока не стоит углубляться, – пробормотала я, когда его рука пробралась к заветному местечку. – Полина была девушкой, а мы не особо осторожничали, так что теперь там всё саднит.

– Прости, Катюша, я слишком увлёкся, – покаянно покачал головой Олег.

– Ну, я тоже не особо учитывала состояние этого тела. Кстати, надо маме позвонить!

Попыталась вскочить, но мне опять не дали. Писк со стороны комода усилился.

– Подожди, не так быстро, – хмыкнул Олег. – Давай сначала этого оглоеда покормим, а потом займёмся делами.

Он немного неуверенно закончил свою речь, от чего я почувствовала неладное.