Текст книги "Красная туфелька (СИ)"

Автор книги: Алексей Супруненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– За стол я заплачу, – успела вставить хотя бы несколько слов, пока Аннушка и эту ношу на себя не взяла. – Мне же жалованье выплатили и даже премию дали.

– Потом поговорим, – подруга коротко взглянула на меня, потом на госпожу Богодубскую. – Насчёт столования, Полина, как и я, будет только завтракать и ужинать. Без обеда. И да, мы с вами это уже обговаривали, возможно, вы запамятовали…

Многозначительно замолчав, она развернулась, подцепила мой саквояж и бодро повела меня в свою комнату, пока я снова не сболтнула лишнего.

А лишней оказалась тема денег, до которых Ольга Вячеславовна была страсть как охоча. Вроде бы приличная дама, благообразная, блюдущая порядок в своём пансионе, но лучше было не говорить, какими средствами ты располагаешь.

– Но как же, а если жилец, к примеру, сильно задолжает ей? – удивилась я. – Надо ведь знать, насколько платёжеспособен клиент.

– Достаточно того, что оплата идёт вперёд, – покачала головой Аннушка. – А вот о размере зарплаты, не говоря уже о премии, лучше держать рот на замке. Нет, по комнатам в наше отсутствие она не ходит, но так навязчиво начинает предлагать всевозможные услуги вроде стирки и глажки у её племянницы, заказе одежды у старшей дочери и много чего ещё, что потом не знаешь, как отвертеться. Грубить неудобно, да и цены вроде как приемлемые, но качество…

Она сморщила носик и достала с нижней полки большого, тёмного дерева комода старое застиранное платье. Если абстрагироваться от его состояния, когда-то оно было премиленьким.

– Ему нет и года, – вздохнула она. – Когда шила, ткань выглядела отлично, а вот через несколько стирок стала выцветать и терять форму. Швы опять же так и норовили расползтись, приходилось по вечерам их дублировать, а у меня нет машинки. Даже старенькой, какие были у нас в школе. Помнишь?

– Конечно, помню. – Я с сожалением погладила некогда красивое платье. – Думаешь, тебе ткань плохую подсунули, или это от неправильной стирки?

– Думаю, и то и другое, – вздохнула Аннушка.

Поправила выбившийся из-под шляпки рыжий локон, потом вспомнила, что мы уже пришли, и принялась раздеваться. Сняла летнее пальто, повесила его на крючок позади двери, туда же пристроила кокетливую шляпку. Сняла туфли, пристроив их около входа, открыла двери скрипучего массивного шифоньера и приглашающе махнула рукой.

– Я освободила тебе пару полок и несколько вешалок, располагайся. Переодевайся, я пока спущусь вниз, заплачу Ольге Вячеславовне, сегодня как раз середина месяца, время расчёта за следующий период. За тебя тоже отдам, и не вздумай давать мне деньги! – она строго посмотрела на меня. – Ты не представляешь, как быстро высасывает столица сбережения, особенно когда приезжаешь из провинции.

– Но как же, а если тебе самой не хватит потом? – Я искренне переживала за Аннушку, особенно когда увидела испорченное платье.

– Поверь, в типографии мне платят более чем щедро, я могла бы даже отдельную квартиру снимать, но пока не нашла подходящую. Чтобы и от работы недалеко, и ремонт был нормальным, и цена при этом не заоблачная. А вообще, у меня ухажёр есть, может, даже замуж позовёт, а нет, так и ладно.

Она лихо мне подмигнула, надела удобные домашние туфельки, достала из шкатулки, которую хранила в верхнем ящике комода, деньги и двинулась к выходу.

Голова шла кругом от обилия нюансов, но я взяла себя в руки и принялась разбирать свой саквояж и частично чемодан. Вещей у меня не сказать, чтобы много, ведь большую часть жизни я проводила в форме. Сначала школьной, потом рабочей. На одну из полок легла стопочка белья, пара ночных сорочек и чулки, на второй я разместила более тёплые вещи: колготки, кофту и вязаную домашнюю юбку. Да, на дворе лето, но всегда может случиться прохладный день, поэтому бдительность лучше не терять. На плечики я повесила платье на выход, в котором и прибыла, а также блузку и юбку, которая досталась мне от прошлой хозяйки.

В день небывалой щедрости, то есть в канун Рождества, она одаривала служанок своей одеждой. Разумеется, той, которую уже не носила. Вещи были хорошими, малоношеными и в то же время не особо роскошными, что тоже плюс. Хотя, конечно, никто бы из нас не отказался заиметь одно из бальных платьев, пусть и выйти в нём особо некуда. Разве что дома на праздник надеть.

Дома…

Не было его у меня никогда, если только в самом раннем детстве, о котором я ничегошеньки не помню. Как не помню лица мамы, папы и прочих родственников, ежели таковые у меня имелись. У меня и фамилии-то своей нет, Андреева я. По покровителю монастыря, куда меня подкинули.

Жаль, конечно, что так вышло, но кто знает, что случилось тогда, восемнадцать лет назад? Я попала в монастырь в два года, сейчас же мне исполняется двадцать. Возраст, когда ещё пару лет, и уже перестарок. Впрочем, мне ли переживать на эту тему? Всё при мне: и лицо миловидное, и волосы густые, красивого каштанового цвета с рыжим отливом. Стройная фигура, голубые глаза и даже совесть в наличии.

Осталось только найти мужчину, который пришёлся бы мне по сердцу. К сожалению, пока никто мне особо не приглянулся, хотя не скрою, я многих привлекаю. Были и приглашения на свидание, один раз даже замуж позвали.

Не пошла я. Дура, наверное, вполне приличный, серьёзный был парень – сын хозяина кожевенной лавки. Точнее даже мужчина около двадцати пяти лет. Широкий, румяный, крепкий. Ни в одном месте у меня от него не всколыхнулось и не вздрогнуло.

А без этого ну совсем же тошно. Особенно целоваться.

Вздохнув от своих невесёлых мыслей, я решила, что больше ничего доставать из чемодана не буду. Не по сезону оно, какой смысл это выкладывать? Вот только куда его девать? На антресоль? Но он не пустой, я не смогу его поднять настолько высоко. Мои размышления прервала подруга.

– О, ты уже управилась! – обрадовалась Аннушка, заходя в комнату. – Тогда давай спустимся на ужин, а потом отправляйся в душ. Чемодан в угол пока поставь, потом разберёмся, что к чему.

Нет, и что бы я без неё делала? Наверное, так бы и не решилась уехать, либо, если бы непонятная тоска совсем меня загрызла, попала бы в неприятности. А так в скромном, но чистом пансионе госпожи Богодубской я смогла отужинать, помыться и лечь спать на вполне удобную кровать. Подумаешь, узкая, так мы валетом, как раньше, в холодные зимние ночи, когда даже жарко натопленные печи не особо спасали, особенно когда остывали к утру.

В целом, если закрыть глаза на некоторые неприятные моменты с Ольгой Вячеславовной, всё шло хорошо. Рано утром следующего дня я уже направлялась в агентство «Домашнее сияние», дабы заполнить там анкету, представить все необходимые документы и рекомендации, а также пройти собеседование. Учитывая, что накануне Аннушка напичкала меня уймой советов, как себя подавать и что лучше говорить, а о чём умолчать, чувствовала я себя более-менее уверенной.

Хотя, конечно, в груди теснилось волнение, конечности немного тряслись, но я взяла себя в руки и показала достойной молодой девушкой, которая знает, что к чему.

Хозяйка агентства – дама дородная и почти благородная – строго смотрела на меня поверх окуляров. Цепкий взгляд ясно говорил, что со зрением у неё всё в порядке, а очки то ли для солидности, то ли ещё для чего. Кто его знает, что туда могли добавить? Я слышала, что у тех же полицейских имеются окуляры, благодаря которым они могут видеть оружие, спрятанное под одеждой. Лекари тоже активно используют достижения маготехников, там, говорят, отдельный каталог со всевозможными вариантами.

После длительной беседы, за которую я успела несколько раз вспотеть, похолодеть и даже тихонько икнуть, она выведала у меня буквально всё! Вплоть до того, сколько раз в день я хожу в туалет. Было странно и неловко от таких вопросов, но потом она решила пояснить, для чего ей это нужно.

– Мне надо понять, куда тебя можно отправить, а куда не стоит, – важно проговорила Мариэтта Георгиевна. – В принципе, ты молода, мила и умеешь себя держать. Не особо болтлива, личные сведения пришлось выуживать из тебя с трудом, а о профессиональных качествах ты говорила коротко и по делу. Потому, я подумаю насчёт высоких вариантов.

«Высоких?» – было написано на моём лбу. Вслух спрашивать не стала, меня же похвалили за неболтливость. Хотя на самом деле поговорить я люблю, просто далеко не с каждым, и уж тем более не с этой воистину величественной женщиной, от которой зависит моё трудоустройство.

– В дома высшей знати. Но сначала проверим рекомендации, – на последнем слове она немного нахмурилась. – Жаль, что они от неродовитой фамилии, но монастырь Святого Андрея – это хорошо. Он находится в почёте, сам император благоволит ему, что неудивительно, ведь Святой Андрей – его покровитель.

Это я и без того знала, Андрея Николаевича чтили и поминали в молитвах на каждой службе. Хотя, он же император, его везде поминают, но у нас – особо ретиво. Правда, когда он приезжал в храм (раз в год, как минимум), нас всегда ставили в самый дальний угол, чтобы сильно не глазели. Только самые-самые, которые лучше всех поют на клиросе, удостаивались чести лицезреть его профиль.

Не я. Петь я умею весьма посредственно. Разве что колыбельную могу, но там много голоса и не надо, главное, чтобы от души шло. Ну, да и ладно, что я, императорского профиля не видела? Он, почитай, на каждой монете имеется, выпущенной за последние десять лет.

Под конец беседы хозяйка агентства милостиво угостила меня чаем, чему я очень удивилась. Хотя, возможно, она проверяла мои манеры на поле боя, так сказать. Но чай бы вкусным, за это спасибо. Как и спасибо ей за то, что спустя пару дней она вновь пригласила меня к себе, дабы направить на первое собеседование.

Быстро же она проверила мои рекомендации! Явно пользовалась факсом, а не как я – обычной почтой. Очень удобная вещь: кладёшь в специальную шкатулку письмо, звонишь адресату, и если у него есть аналогичное устройство, присоединённое к телефону, то он его моментально получает. Дорогое удовольствие, нам, простым девушкам, такое точно не по карману.

Собственно, у меня и телефона-то нет.

– Веди себя скромно, глаз не поднимай, на все вопросы отвечай кротко, – инструктировала она меня. – Если не возьмут сразу, не переживай. Госпожа Оболенская – дама строгая, ей сложно угодить. И мой тебе совет: оденься как можно неприметнее. Губы припудри, волосы под чепец убери, никаких новомодных шляпок!

Мне оставалось только удивляться, ведь именно шляпку, как и ещё одно платье мы с Аннушкой совсем недавно для меня приобрели, чтобы выглядеть достойно. Впрочем, после я поняла, в чём был подвох, и даже следование советам не спасло меня от первого провала.

Правда, одной неудачей не обошлось, и ещё несколько раз мне тоже отказывали, в том числе и госпожа Тараканова, которой не понравилось, как я немодно одеваюсь и произношу слово «кофе».

– Я смотрю, ты не особо везучая, – вздохнула хозяйка агентства за пару дней до судьбоносного собеседования. – А ведь я на тебя рассчитывала. Что ж, отправлю тебя по одному адресу, но предупрежу сразу: многого не жди.

– Почему? – я осмелилась подать голос, ибо женщина замолчала.

Сегодня она была особо бледна, и я не смогла с ходу понять: с белилами ли она переборщила или просто плохо спала.

– Да потому, что проблемы с князем Репниным и немалые. Уж больно переборчив. Мы ему с таким трудом гувернантку подобрали, я чуть не похудела. Теперь вот горничные его ни одна не устроила. Посмотрим, может, у тебя получится.

Я усомнилась. Мне вообще в последние дни стало казаться, что я что-то не то делаю. Не туда хожу, не о том думаю. С другой стороны, бросать дело на половине пути я не умела – спасибо монастырской выучке, поэтому, хорошенько выспавшись и тщательно подготовившись, я отправилась к своему новому работодателю. И заключила с ним контракт!

Сейчас, лёжа на мягком диване после всего происшедшего я всё больше не понимала, почему он считался сложным клиентом. Мы обменялись с ним буквально парой фраз, он даже не заглянул в моё резюме, хотя я видела – оно лежало на его столе. Потом и вовсе попросил немного подождать, куда-то вышел, а вернувшись буквально через пару минут, предложил подписать контракт.

Вот так сразу! Даже не спросив, как именно я произношу слово «кофе». А потом, после того как мы распрощались, и вовсе спас. На руках нёс и доктора вызвал.

Может, я всё-таки сплю, и мне грезится несбыточное?

Глава 4. Доктор Фромм и его странности

Прервал мои размышления громкий, слегка надтреснутый голос, который с каждым мгновением приближался, а после и вовсе раздался над самым ухом:

– Так вот эта барышня, которую спас Олег Степанович! Надо же, обычная мещанка, судя по платью.

– Это наша будущая горничная, он только-только принял её на работу, – прокомментировала его слова экономка.

Похоже, эта дородная женщина (нас представили друг другу после того, как я подписала контракт) лично проводила его ко мне, хотя это вовсе не её обязанность. В особняке есть дворецкий, он-то обычно и занимается посетителями.

– Что ж, мне без разницы, кого лечить, лишь бы оплачено было, – хмыкнул доктор Фромм. – Но, согласитесь, странно, что меня вызвали ради обычной горничной, я думал, тут дело касается кого-то более… презентабельного. Такая спешка, такой накал, я мчался на всех парах.

– Вы же знаете нашего господина, после смерти супруги он сам не свой. То собаку в городской дом притащил, то принялся лично горничную нанимать. Я понимаю, когда речь о гувернантке, но тут простая девица.– Снисходительность в голосе экономки мне сильно не понравилась.

Как и вообще сам диалог. Такое чувство, что они меня за человека не считают, разговаривают, словно рядом кот. Он же всё равно ничего не понимает, а если и понимает, то говорить не умеет. И ладно бы доктор, кто его знает, какого он там происхождения, но экономка-то с чего здесь такая заносчивая? Власть над слугами голову вскружила?

С другой стороны, пусть их. Главное, чтобы плохого ничего не сделали, а то и так несладко пришлось.

– Сейчас все так делают, – снисходительно ответил доктор. – Вы разве не слышали о громкой истории, когда экономка наняла каких-то непонятных девиц, которые обчистили особняк князей Разумовских? Никто бы на неё никогда не подумал, ибо у неё был контракт с клятвой, и девиц бы не нашли, если бы не обратились в агентство, чтобы проверить документы.

Ух ты, а я ведь даже не связала то событие со своими мытарствами! Мы его тоже обсуждали за вечерним чаем, дивились наглости той экономки. А я ещё недоумевала, с чего это мне такая честь выпала? Сомнительная, конечно, эта честь, но тем не менее.

– Конечно, слышала, – голос экономки явственно отражал её недовольство от столь скользкой темы. – Были подделаны рекомендации, которые обычно проверяют в агентстве, чтобы наниматели не тратили на это своё драгоценное время. Вот только те девицы лишь сказали, что из агентства, а экономка их «проверила». На этом и прокололась, не думала, что этот нюанс всплывёт. Но одно дело, когда наймом горничных занимается хозяйка дома, а другое – мужчина. Что он понимает в уборке? Ничего! А если она – неумёха? Надо было хотя бы временный контракт заключить на испытательный срок, а он сразу долгосрочный подписал.

– Ну-с, давайте посмотрим, что там с вашей новенькой произошло. – Решил сменить тему доктор.

Судя по тону, рассуждения экономки о том, кто лучше разбирается в уборке, ему явно наскучили. Его слова не расходились с делом: он сорвал компресс с моего лица, причём весьма резко и небрежно. И неожиданно. Я поморщилась от неприятных ощущений. Боли не было, так как лекарство успело подействовать – я лежала довольно долго.

Лежала и молчала, ибо была не в том положении, чтобы спорить насчёт своей квалификации. Не словами нас учили доказывать, а делами.

– Та-ак, ушиб, местами стесалась кожа, глаза… – Он взялся пальцами за мои веки, раскрыл их, заставляя вздрогнуть. – Глаза не пострадали, разве что в одном пару сосудов лопнуло. Ничего, до свадьбы заживёт.

Наконец, он меня отпустил. Я кое-как проморгалась, а потом недовольно уставилась на его усатую физиономию. То ли дело в его противном тоне и в том, что он столь небрежно ко мне отнёсся, то ли и впрямь его лик не имел приятных черт, к тому же окуляры на его глазах отливали жёлтым, делая его взгляд похожим на змеиный. А усы навевали мысли о тараканах.

Брр!

– Что ты смотришь на меня, как революционер на царскую семью? – недовольно пробурчал он. – Чай не во Франкии, тут таких на подходе задавили.

И ехидно ухмыльнулся.

– Что вы такое говорите? – ахнула я. – Я – честная верноподданная его Императорского Величества! Как вам в голову могло прийти такое?!

Чуть не задохнулась от возмущения. Нет, после такого заявления я промолчать не смогла.

– Тс-с, – приложил он палец к губам. – Надо же, какая пылкая. Похоже, неспроста меня так срочно вызвали…

Его взгляд стал таким похотливым, таким липким, что захотелось вскочить и спрятаться от него за диван. Диван отозвался подо мной странной вибрацией, словно поддерживая меня в моём возмущении.

– Полноте, Генрих Маркович, наш хозяин не такой! – вступилась за меня экономка.

Неожиданно. Не думала, что она решит с ним  поспорить. И да, вряд ли она именно за меня вступилась, погорячилась я. За хозяина стало обидно, пусть она и сказала совсем недавно, что он сам не свой в последнее время. Похоже, к нему она относится с изрядной долей душевности, несмотря на некоторое недовольство его поспешностью в отношении меня.

– Все мы не такие, пока двери в спальню не закрыли, – подмигнул ей доктор. – Ладно, Бог с ним, надо бы подлечить это прелестное личико.

Захотелось скривиться. Во-первых, от его вида, во-вторых, от боли в боку. Потому что не только лицо пострадало от того падения. Ногу тоже, кстати, неприятно потягивало.

Обращался он со мной весьма бесцеремонно. Не то, чтобы я удивилась после того, каким манером он сорвал с меня компресс, но тем не менее. Еле утерпела, чтобы не вскрикнуть. Держалась, потому что поняла – его резкость намеренная. Человек явно жаждет показать, кто тут главный, и насколько я мелкая сошка по сравнению с ним.

В таких ситуациях главное не поддаваться. Не питать его эмоциями, которые ему подобные любят высасывать из людей. Знаю я таких, у нас наставница по рукоделию вела себя подобным образом. Могла заставить распарывать целый фрагмент узора из-за одной незначительной ошибки. А если ты отказывалась (в конце концов, кого волнует, что ты в паре мест крестик не того цвета сделала?), то она брала ножницы, и тогда могло произойти что угодно. Вплоть до полной порчи вышивки.

Она радовалась, когда ты, глотая слёзы, натягиваешь новый кусок ткани на пяльцы, как твои руки трясутся и не могут вдеть нитку в иголку. И ещё больше насмехалась над твоей неуклюжестью. Поэтому я, несмотря на природную эмоциональность, стискивала зубы и молчала. Терпела, как могла, а потом тайком, когда дежурила на кухне, подсыпала ей в питьё слабительную травку. И радовалась, представляя, как на каком-нибудь уроке вместо того, чтобы издеваться над ученицами, она будет бегать в туалет.

Ну а что, и девочкам хорошо, и у неё организм очищался. Как говорится, совместила приятное с полезным.

Но вообще сдерживаться долго было для меня непросто. Я ведь, по сути, открытый человек, люблю общение, просто жизнь научила, что не стоит раскрывать душу перед теми, кого ты мало знаешь. Да и потом нужно приглядываться к человеку, подмечать нюансы, анализировать. Ведь зачастую за приятным фасадом скрывается неприглядное нутро.

Даже хорошо, что насчёт доктора и экономки я не буду испытывать никаких иллюзий. Они показали себя во всей красе.

– Надо же, с характером, – ухмыльнулся Доктор Фромм, когда я выпила горькую настойку и почти не поморщилась.

Правда, чуть позже всё-таки не смогла сдержаться, потому что он принялся ощупывать мой бок и ногу. Не хотела о них рассказывать, но уж больно они ныли. Да, он противный, но здоровье дороже. К тому же, ничего смертельного он мне не сделает, всё-таки лекарь, а не тот громила, уволокший меня в подворотню. Да и экономка никуда не ушла, видимо, чтобы соблюсти приличия.

Возможно, она не такая уж и вредная, просто обиделась, что с ней не посоветовались. Не позволили проверить мою профпригодность. Вон стоит и даже смотрит с сочувствием, потому что доктор не деликатничает.

– Рёбра нужно будет перевязать, на ногу накладывать компресс, сейчас выдам флакон. – Он наконец-то отступил от меня, снял свои жёлтые окуляры и принялся рыться в лекарском сундучке.

Извлёк сначала парочку приборов, потом добрался до флаконов, два из которых отставил в сторону.

– Вот этим делать примочки на лицо, это для компресса на ногу, – принялся объяснять доктор после того, как записал всё на бумаге. – Повязку на рёбра накладывать несколько дней. По-хорошему, нужен будет повторный осмотр, но это как Олег Степанович решит.

Судя по многозначительной ухмылке, он не особо верил в этот прогноз. Внезапно он задумался. И знаете, когда он ушёл в себя, то даже более-менее прилично стал выглядеть. Не красавец, но и не такой противный.

Вот что с человеком глубокий мыслительный процесс делает.

– А давай-ка я тебе ещё и вот это выпишу, – отмер Генрих Маркович.

И вновь его лицо приобрело то выражение, которое он вряд ли показывал тому же Олегу Степановичу. Да и другим высокородным клиентам тоже, иначе бы вряд ли имел столь обширную практику в высшем обществе.

Я напряглась. Что он такое задумал?

Спрашивать не стала, ибо понимала тщетность, лишь ждала, когда доктор Фромм с предовольным видом напишет что-то на бумаге. Потом с тем же предовольным видом достанет ещё один флакон, поболтает янтарного цвета жидкость, посмотрит на неё на просвет и… уберёт обратно.

– Нет, слишком драгоценно для тебя, – промолвил он.

И тут до меня дошло, что этот врач – самый настоящий пройдоха! Судя по всему, на том листке он написал отчёт о затраченных лекарствах и проведённых манипуляциях. Приподняв голову, смогла заметить, что с левой стороны была прописана колонка цифр, последняя из которых обозначала стоимость этой самой янтарной жидкости.

Нет, ну каков!

С каждой секундой я чувствовала, что закипаю. Посмотрела на экономку, но та равнодушно уставилась в окно, словно ничего-то, кроме деревьев за окном её не волнует.

Чужая. Не из этого дома, дальнего. Должна быть другая.

Странные, непонятно откуда взявшиеся мысли возникли в моей голове. Мелькнул образ сухонькой старушки в старомодном чепце и форменном бирюзовом платье, которое принято носить в доме Репниных. Мелькнул и пропал, оставив после себя головную боль и странное чувство пустоты в районе желудка. Как назло, он тут же заурчал, вызывая усмешку у доктора.

– Хорошее питание – вот что важно при выздоровлении.

И назидательно покачал пальцем.

Потом ловко вывел итоговую цифру, которая даже издалека показалась мне немалой, подписался и поставил докторскую печать. Для этого он извлёк шкатулку с штемпельной подушечкой, отвинтил крышечку с круглой печати, сделал дело, а после довольно крякнул.

Если бы не внезапная головная боль, я бы высказала ему всё, что о нём думаю. Нет, правда, я не знаю, куда подевалось моё благоразумие, но почему-то стало очень обидно, что он вот так обманывает Олега Степановича.

Застонала от бессилия.

От того, что голова так предательски кружится, что ноги не спешат слушаться.

– Всего хорошего, дамы, мне пора, – словно сквозь вату раздался голос доктора. – И покормите её уже, это из-за лекарств у неё.

Врёт. Нет, лекарства действительно требуют хорошего питания, это я знала, но именно сейчас дело было не только в этом. Похоже, та янтарная жидкость мне действительно была нужна, но дали её обычной горничной только на бумаге.

Негодяй!

Обязательно расскажу обо всём Олегу Степановичу!

– Глашка, подь сюды! – гаркнула над ухом экономка. У меня аж в ушах зазвенело. – Поддержи болезную, отведи на кухню да накорми как следовает.

Её просторечный говор, который до этого она умело прятала, царапнул мой слух. Он был тут неуместен, в столичном доме, разве что за городом, в имении…

Додумать мне не дали, богатырского сложения Глашка подняла меня с дивана, обхватила своей большой рукой за талию и с энергией дикого кабана потащила из кабинета, а потом и вовсе вниз по лестнице.

С каждой ступенькой мне становилось всё хуже. Это что за доктор такой, если бросил пациента в предобморочном состоянии? Да еще и счёт бешенный выписал.

Кое-как мы добрались до кухни, где меня усадили на стул, поставили перед носом кружку с молоком, отрезали ломоть хлеба. Голова никак не желала приходить в норму, а вкусные ароматы кухни дразнили мой пустой желудок, заставляя его урчать ещё сильнее, чем до этого.

– Это что ещё за самоуправство? – раздался грозный мужской голос. – Кого сюда привели без моего на то разрешения?

– Не гневись, дядя Михай, новой горничной сплохело после лекарских настоек, – ответила та самая Глашка, которая по силе могла успешно сравниться с ломовой лошадью.

– Ох уж эти докторишки, – проворчал уже не такой грозный голос. – Кого хочешь, в гроб загонят. Ладно, пусть сидит тут, поест. Да только не хлеба – он сейчас в неё не влезет, супа налей да пожиже.

Я чуть не расплакалась от благодарности. Еле сдержала слёзы, а уж когда в мои дрожащие руки сунули ложку, а носа коснулся аромат мясного бульона, растроганно вздохнула.

– Покорми её, что ли, а то сейчас со стула свалится, – снова пророкотал голос, а до меня дошло, что он здесь главный повар, раз командует на кухне. – Но долго не возись, надо ещё кренделей с яблоками навертеть для сорванцов, только Грымзе не говори.

– Конечно, не скажу, – отозвалась большая, но, как выяснилось, сердобольная Глаша, забрала из моих дрожащих пальцев ложку, зачерпнула суп и поднесла к моему рту. – Совсем ребят замордовала: учит-дрючит, запрещает сладкое, а у самой под матрацем кулёк конфет! Я сама не видела, мне в её комнату ходу нет, но Малашка сказывала, перед тем как к жениху своему уехать.

Я аж зажмурилась – какая вкуснота попала мне в рот. Вкус супа был идеальным: наваристым и в то же время не слишком жирным. Явно на куриной грудке варили и капусту припустили на сковородке, прежде чем в кастрюлю сбрасывать. Если это сделал обладатель того низкого голоса, то я готова выйти за него замуж, лишь бы он им меня каждый день кормил!

– Да не жених он уже ей, а муж законный, – поправил её мужчина. – Хорошая женщина, надеюсь, и эта нормальной будет. Хотя, раз хозяин так быстро взял её на работу, а не рассусоливал, как с той гувернанткой, значит чистая душа.

Ой, это он обо мне что ли? Чистая душа. Наверное. Я не знаю, трудно о себе судить, особенно когда хозяйка костерит тебя за головотяпство.

– Хорошо бы, – прогудела Глаша, поднося к моему рту очередную ложку со щами. – Эй, болезная, ты ребятишек любишь?

А вот тут из моих глаз всё-таки брызнули слёзы. То ли виной общее дурное состояние, то ли то, что меня чистой душой назвали, а то ли до моей головушки только сейчас дошло, что дети, о которых упоминал на собеседовании Олег Степанович, оказывается, страдают от излишне суровой гувернантки.

Скорее всего, всё вместе подействовало.

– Ну, началось бабье болото, – недовольно пробурчал мужчина. – Корми давай её да в комнату потом сведи. Бывшую Малашкину. Пусть полежит, отдохнёт, а мы пока кренделей навертим.

И так мне захотелось попробовать этих самых кренделей, что я ещё пуще заревела. Ей-богу, как маленькая. Даже стыдно стало, но ничего-то я поделать с собой не могла.

Глава 5. Князь Репнин

Князь Репнин Олег Степанович

Из дома я выскакиваю, словно за мной гонится стая ос, и тому имеется целых две причины: Рыбоедов со своим Сальватором Мунди и новая горничная. И если насчёт картины всё сложно, но понятно, то Полина меня обескураживает.

Выбивает из колеи.

То, что я бросился ей на помощь, когда проезжал мимо и увидел нападение – это нормально. Я бы с любой женщиной так поступил, потому что видел последствия подобного рода нападений. Было дело – приходилось по долгу службы, пусть я возглавляю вовсе не судебный департамент. В общем-то, до некоторого момента я даже не понимал, кого именно спасаю. Только догнав того мерзавца, осознал, что уже видел сегодня это розовое платье с кружевной отделкой, как и сумочку в форме цветка.

Нападавшего я нейтрализовал быстро, благо, давно занимаюсь рукопашным боем. Да, среди аристократов это немодно, но зато эффективно. Один точный удар в нужное место, и враг повержен. Жаль, что и девушка пострадала, причём по большей части из-за меня – я не догадался продумать траекторию её падения. Мало того, что она упала, так её ещё и этот верзила придавил.

Балбес! Расслабился. Более полугода не практиковался в реальных условиях, так только, грушу поколачивал в комнате для спорта. И то после некоторого перерыва – до этого были срочные дела. Надо бы возобновить тренировки с Мастером, а то привык только бить, не оглядываясь ни на кого.

Дева притягивала. Своей деликатной красотой, чем-то неуловимо интригующим. То ли дело во взгляде, то ли в жестах, которые мне показались знакомыми. Но решение о принятии её на работу было принято вовсе не поэтому. Перед тем, как пригласить её в свой кабинет, я активировал один прибор, с помощью которого можно определить, насколько человек искренен, даже если тщательно это скрывает. Что он вообще собой представляет, пусть без подробностей, но хотя бы в общих чертах. Склонен ли к девиантному поведению, воровству, насилию. Очень удобно, кстати, и не надо тратить магический резерв, который нужен для работы. Особенно сегодня.

Полина Андреева оказалась чудо как хороша. И это я сейчас не о внешности, а о шкалах Рихтера – создателя этого самого прибора. Буквально все показатели оказались просто идеальными! Разве что эмоциональная составляющая немного сбоила, но то можно списать на волнение. Стоит ли дальше объяснять, почему я тут же подписал с ней годовой контракт, минуя стадию предварительного соглашения? И без того моя чуйка говорила, что ни в коем случае нельзя её упускать, а тут ещё и прибор подтвердил.

Жаль, что защитный браслет, который носят все мои домочадцы и работники, не выдал сразу, тогда к ней никто бы не смог даже прикоснуться с недобрыми намерениями. Моя оплошность – я не потрудился проверить, заряжен ли он, ибо не предполагал, что уже сегодня приму решение. И вот он результат – девушка пострадала, причём довольно серьёзно.

Надеюсь, доктор Фромм быстро поставит её на ноги. Он известный врач, опытный, моя супруга к нему обращалась, когда болела. Сам я здоров, как бык, потому что потомственный маг, а вот Катерина… Жена была из более простой семьи мелкопоместного дворянина, сильного дара у неё не имелось. Но это не мешало мне любить её всем сердцем!