Текст книги "Тринадцатый (СИ)"
Автор книги: Алексей Поворов
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
– Слушаюсь, – поклонившись, ответил Носферато. – Правда, есть еще одно небольшое «но».
– Какое еще «но»? – стиснув зубы, прошипел Александр.
– Один человек, следователь, капитан – так, пешка – начал что-то подозревать.
– Не бери в голову. Поручи кому-нибудь разобраться с ним, только без крови: она нам пока ни к чему, – сказал Александр и жестом руки дал понять, что его собеседник может удалиться.
Человек в синем одеянии поклонился и покинул помещение. Он шел по туннелю, освещенному факелами, и думал: «Что за идиотские приказы? «Только без крови, она нам ни к чему». Власть держится на страхе и жестокости! Нет человека – нет проблемы. Зачем все усложнять? Нашел себе мальчика на побегушках! Слишком долго я пресмыкался перед тобой, Александр, слишком долго! Но ничего, будет и на моей улице праздник, и я найду способ встретиться с хозяином. Пора уже мне занять твое место». Носферато перемещался быстро, словно по карте. Разветвленная система ходов и туннелей была создана специально для того, чтобы случайно сбежавший пленник или раб не смог выбраться на поверхность, но помощник повелителя отлично в ней ориентировался.
Александр сидел за столом, облокотившись на руку. Шло время, а он продолжал сидеть, не шевелясь и практически не моргая. Казалось, что время не властно над ним. В этот момент на него нахлынули уже давно забытые воспоминания: далекое прошлое, которое помнил только он. Нетленное тело в обмен на преданность и злоба на все человечество и на любовь, вследствие которой он появился на свет от раба. Его мать была дочерью богатого магистрата. И как только она умудрилась проникнуться чувством к одному из рабов? Когда ее отец узнал, что она беременна от «вещи» (а именно так он расценивал людей, лишенных свободы), то долго размышлять не стал и приказал отрубить ее возлюбленному левую руку. Затем он позвал самых дорогих и лучших лекарей, чтобы они ухаживали за отцом Александра. Когда рана затягивалась, а раб приходил в себя, магистрат приказывал отрезать от него еще кусок плоти на глазах у собственной беременной дочери. Мучения продолжались до тех пор, пока организм раба не смог бороться с нанесенными увечьями. В тот год стояла страшная жара, и у несчастного началась гангрена, которая привела к заражению крови: он умер в страшных муках. Свою же дочь дед Александра так и не простил. Он проклял ее и отрекся от нее, а потом выслал на остров Сардиния. Своего новорожденного внука магистрат бросил псам на растерзание, но те не успели сделать свое кровавое дело. Младенцу повезло: одна из служанок сжалилась над ним и вырвала его окровавленное тело из пасти разъяренного животного. Ребенок был изуродован и, казалось, обречен на гибель, но и тут смерть отступила – Александр выжил. Спасительница прятала его в винном погребе тринадцать лет, рискуя своей жизнью. Но ее помощь стала для Александра проклятьем: от тусклого света и постоянной сырости он ослеп и заболел чахоткой. Зараза пожирала его изнутри, обрекая на долгие страдания и медленную смерть, заставляя харкать кровью и мучиться удушьем.
От нагрянувших воспоминаний по телу Александра пробежала крупная дрожь, заставив его привстать и расправить плечи. Повелитель прекрасно помнил тот день, когда, он, беспомощный и одинокий, лежал на смертном одре в сыром и холодном погребе и считал последние секунды своей никчемной жизни, проклиная всех богов, весь мир, свою мать и отца и всех остальных людей вместе взятых. Страх перед смертью он не забудет никогда. Он и теперь боялся ее, отчетливо помня, как в очередной раз пытался вздохнуть, но не мог, и понимал, что это конец. Убогая жизнь заканчивалась, так и не успев начаться. И что он в ней видел? Ничего. Умирать с ненавистью еще труднее, чем жить с ней. Тогда он услышал голос, после которого его тело покрылось ознобом, словно его окунули в снег. Этот голос нельзя было ни с чем сравнить: он был тих и спокоен, но в нем слышалась огромная сила. Александр сначала подумал, что это сама смерть пришла за ним, но костлявая старуха по сравнению с тем, что явилось к нему, была словно безобидный котенок перед царственным львом. Он вспомнил, как голос с издевкой спросил его о самочувствии и как Александр ответил, что ненавидит всех и вся на этом свете. Тогда голос сказал ему: «Служи мне, и я дам тебе все: весь мир ляжет у твоих ног, и ты будешь обладать недоступными простым смертным силой и знаниями, и самое главное – ты будешь здоров». Предложение, от которого вряд ли кто откажется. И Александр не отказался. В тот же момент он разглядел свет, пробивающийся через трещину в крышке подвального люка. Солнечный луч, играючи, переливался в пыльной дымке. Никогда ни до, ни после Александр не видел ничего более прекрасного. Этот момент остался в его памяти навеки как представление об идеальной красоте идеального мира, где нет ничего, кроме него самого и того, кто дал ему возможность возродиться. Александр прозрел. Его ноги почувствовали силу, он ощущал богатырское здоровье каждой клеткой своего тела. Огромная мощь начала бурлить в его жилах, захлестывать его, гнать вперед. Он запомнил каждый свой шаг, когда поднимался по лестнице вверх и выходил на свет, запомнил, как расхохотался, увидев свои руки и ноги – они были невредимы, на теле не было ни единого шрама, а внутри него кипела жизнь. Он запомнил, как вдохнул полной грудью воздух, втянув его сквозь сжатые зубы, и как осознал, что ненавидит весь этот мир, который целых тринадцать лет пытался погубить его. С того момента Александр обрел огромную силу, но расплатился за нее своей свободой, о чем, впрочем, не пожалел ни на йоту. Хозяин щедро одарил его: ему стали доступны знания, скрытые от простых смертных. Вскоре он стал уважаемым человеком, и тогда принялся мстить. Первым, кого он уничтожил, был его «любимый» дед. Последнее, что тот узнал перед смертью, было то, что он подыхает от рук собственного внука. На лице Александра появилась улыбка: эти воспоминания бальзамом изливались на его душу. Он бы убил магистрата еще сотни раз, если бы это только было возможным.
Глава секты огляделся вокруг. Сколько прошло времени с того момента, сколько утекло воды, сколько всего было сделано. А теперь он сидел и ждал, и только он один знал, чего. Свечи в его комнате вспыхнули на секунду так, словно в фитили добавили пороха, и в комнате запахло серой.
– Здравствуй, Александр, – раздался голос за его спиной. – Как тебе уже донесли, Мессир здесь, но сейчас у него другие дела, и он не сможет посетить тебя, так что у тебя есть еще время для поисков. И я очень прошу: не огорчай его. Он и так в последнее время расстроен людским поведением.
– Это ты, Абигор? – с дрожью в голосе проговорил Александр, боясь повернуться в сторону собеседника.
– Да, это я.
– Передай Господину, что я всегда рад приветствовать его в нашей скромной обители. И пусть он не волнуется: его поручение будет выполнено, – заискивающе пробормотал глава секты.
– Да, люди изменили тебя. Не вздумай так же лебезить перед ним! – грозно ответил Ворон. – Ты же знаешь, что он не терпит жалких подхалимов. – Александра снова затрясло, на его лбу выступил пот. – Ну что ты так задрожал? Веди себя, как подобает мужчине. Ты же, в конце концов, пророк и учитель, великий маг для своих последователей, – засмеялся Ворон.
Александр дрожащей рукой вытер испарину.
– Я все понял. Все будет исполнено.
– Вот и хорошо. Милорд посетит вас в любое удобное для него время, так что будьте готовы. Да, и еще: не надо пафоса. Он устал от пышных приемов – как можно скромнее.
– Я бы хотел… – поворачивая голову в сторону собеседника, начал было говорить Александр, но никого не увидел. Переведя дух, глава секты крикнул: – Стража!
Дверь распахнулась, и в нее вбежали два человека крепкого телосложения в черных балахонах и, поклонившись учителю, замерли на месте.
– Вина мне! Быстро! И никого не пускать!
Стража моментально вышла из комнаты. Через несколько минут дверь снова распахнулась и в нее вошла девушка с кувшином, полным доброго бордового вина. Она подошла к повелителю и налила в его золотой кубок венозного цвета жидкость, аромат которой тут же разошелся по помещению. Оставив кувшин на столе и собрав остатки трапезы, служанка удалилась. Тишина окутала помещение. Александр сидел и молча пил. По его виду было понятно, что он очень напуган. Лишь он один знал, что и с какой целью приходило к нему. Он прекрасно понимал, что с этим существом нельзя договориться, его нельзя убедить или разжалобить. Оно может пройти сквозь любого, оставаясь незамеченным, а может у вас же на глазах вытащить вашу душу и, вывернув ее наизнанку, сразу понять, кто вы есть и что из себя представляете. Отдав себя на милость ему, Александр получил многое, но и платил за это немало. Став наместником хозяина на земле, он обрел огромную власть и бессмертие, красоту и магическую силу – он стал практически полубогом, но и ответ за неудачи ему придется держать по всей строгости.
Глава XI
СОН КАК РЕАЛЬНОСТЬ
Водитель Алексею попался неразговорчивый, да и ему самому не очень хотелось болтать. Печка, которая работала в машине на всю мощность, алкоголь и усталость сделали свое дело, и Зверев заснул, как младенец. Как только его телом овладел сон, в голове начали звучать голоса. И чем дальше, тем четче и яснее они становились. Когда слушать их уже не было сил, Алексей открыл глаза и с удивлением обнаружил, что уже не сидит в машине, а стоит посреди города, непохожего на современный. Дома в нем были построены из дерева и камня, дороги вымощены гладким булыжником, неширокие улочки напоминали те, что он видел на картинках в учебниках истории. Везде пылал огонь, стены некоторых строений были обрушены, повсюду бегали и кричали люди, на мостовых, словно мусор, валялись убитые. Неожиданно мимо Зверева пронеслась лошадь, волоча за собой мертвого всадника.
От увиденного Алексею захотелось закричать и проснуться, но он не смог этого сделать: казалось, его поместили в тело другого человека, дав возможность только видеть и слышать. Тот, в ком он теперь находился, действовал сам по себе, независимо от воли капитана. Не понимая, что с ним происходит, Алексей попытался зажмуриться, но тщетно. От безысходности он стал просто наблюдать за происходящим вокруг. Из переулка выбежал воин. По его внешнему виду капитан понял, что это солдат римского легиона. Его доспехи и руки были забрызганы кровью, а в щите застряло с десяток стрел. Крепко сжимая окровавленный меч, солдат подбежал к человеку, в теле которого находился Зверев, и что-то прокричал ему на латинском языке. Как ни странно, Алексей разобрал все слова. Солдат говорил, что их центурия попала в мешок, а центуриона убили, и что противник превосходит их по численности и они долго не продержатся, потому что несут большие потери. Алексей хотел было ответить, но тот, в ком он оказался, вдруг заговорил сам.
– Беги к своим! Я обойду их сзади! – тело развернулось, и капитан увидел, что за его спиной стояли солдаты. – Приготовиться к бою! В боевом порядке за мной!
Раздался гул и звук металла, бьющегося о щиты. Воины двинулись по улице, переступая через трупы людей, будто это были камни на дороге. Пробежав около километра, они очутились в тылу противника, представлявшего собой жалкое зрелище. Это не были профессиональные бойцы. В руках они держали щиты из дерева или наспех связанных между собой прутьев. Кое-кто был одет в римские доспехи, по всей видимости, снятые с убитых. Многие были вообще без обмундирования и вооружены вилами, дубинами, ножами, камнями, луками – всем тем из подручного, что может стать орудием убийства. Однако их было в три или четыре раза больше, чем римских солдат. Рубка была страшной: сталь рвала плоть, крики умирающих разносились по городу. Противник тяжелым прессом сминал ряды римской армии. Пытаясь проломить брешь в строю солдат, он упорно наступал. Подошедшая подмога, которая уже стояла за спиной врага, была готова броситься в бой. Тело, в котором находился Алексей, четко и уверенно произнесло приказ, будто это сражение было частью его повседневной жизни.
– Накройте эту чернь пилумами!
В тот же момент солдаты метнули в противника свои копья. Под смертельным градом люди падали замертво. Сталь вонзалась в них, словно нож в теплое масло. Убитые лежали мешками, раненые с диким стоном корчились на земле. Поняв, что их окружили, вооруженные луками и пращами простолюдины развернулись, и пехота прикрыла их щитами.
– Построение черепахой! – тут же заорало тело капитана.
Римляне встали плечом к плечу. Первый ряд выставил щиты перед собой, а центровые подняли их вверх, образовав сплошную стену из железа и дерева. Алексей едва успел забежать за солдат, как на них обрушился ответный град из стрел и камней. Острые наконечники впивались в щиты, некоторые пробивались сквозь щели, и тогда солдаты падали на брусчатку, пропитанную кровью. Сразу же после первой атаки последовала вторая, и снова смертоносный дождь обрушился на римлян.
– Встать в шеренгу, сомкнуть щиты!
Солдаты немедленно выполнили приказ командира.
– Солдаты! Во славу Рима! Да не посрамим великого Марса! Боги смотрят на вас, боги любят храбрых! В бой!
Тело капитана выхватило из ножен меч с рукоятью в виде змеиной головы и указало им вперед. Ничтожный по сравнению с противником римский отряд яростно бросился на врага. Стороны сошлись в жестокой схватке. Бились насмерть: никто не думал об отступлении или пощаде. Обученные, хорошо экипированные и закаленные в боях легионеры тараном крушили ряды слабо вооруженной пехоты противника, которая размахивала копьями и мечами без видимого ущерба для римлян. А те продолжали свое кровавое дело. Враг падал, как трава под косой крестьянина. В этой битве один легионер приравнивался к десяти, а то и пятнадцати вражеским бойцам. Небо затянулось тучами, раздался раскат грома, молнии озарили горизонт. Капитан бился бок о бок со своими солдатами. Он ненавидел свое тело, которое помимо его воли несло на мече законы Римской империи. Внезапно Алексей увидел, как копье врага пронзило бедро хозяина его телесной оболочки, но боли он не почувствовал – лишь услышал истошный крик. Кровь хлынула из насквозь пробитой ноги, но тело и не думало сдаваться. Резким ударом меча легионер перерубил копье и, вытащив из бедра обломок, снова бросился в бой. Кровь павших стояла лужами, воины топтались в ней, хлюпая солдатскими калигами в вязком месиве. Небо снова озарила молния, хлынул дождь. Внезапный ливень смывал с дороги кровь, которая потекла по переулкам города багровыми ручьями. Вскоре враг дрогнул, но пути к его отступлению были заблокированы. Противники римлян пытались пробиться сквозь уже разрозненные ряды легионеров, но последним, что они видели в своей жизни, становились мечи, вонзавшиеся в их плоть по самую рукоятку.
Трем воинам все же удалось проскочить мимо римских солдат. Пустившись наутек, они попытались спастись от неминуемой гибели. Легионер, в теле которого оказался Алексей, увидев это, поспешил догнать врага. Он отделился от своего войска и стал преследовать противника в одиночку. И хотя на его ноге была серьезная рана, он, преодолевая боль, вскоре настиг одного из отступающих и ударом меча рассек ему спину. Тот упал замертво. Задержавшись над телом жертвы, легионер резким движением вонзил в ее шею клинок и бросился догонять остальных. Пробежав около сотни метров, он понял, что потерял беглецов из виду. Остановившись, капитан осмотрелся по сторонам, затем взглянул на свою рану и, покачав головой, прихрамывая, стал медленно продвигаться вперед. Однако те двое не убежали, а лишь затаились в противоположных переулках, и как только Алексей приблизился к ним, они бросились на него. Первый мгновенно занес меч над головой капитана, чтоб обрушить смертельный удар ему на голову. Реакция бывалого воина была молниеносной: он ловко заслонился щитом, подняв его вверх. Удар был настолько мощным, что меч с треском отсек угол скутума, а тело Зверева невольно отшатнулось назад. Тут его атаковал второй противник, но легионер выдержал и этот натиск. Отбиваясь от двух врагов одновременно, то защищаясь щитом, то нападая, тело Алексея билось стойко и жестоко, показывая чудеса боевой выучки. Легионер сражался уже около пяти минут, кровь из его раны текла по ноге, и от ее большой потери офицер начал терять координацию. Но и враги его были не каменные и тоже испытывали усталость. Отбив очередную атаку и оттолкнув от себя одного врага, римлянин пошел в наступление на другого и, выбрав момент, быстрым ударом отсек ему руку. Тот взвыл от ужасной боли и, рухнув на землю, стал кататься по ней, зажав обрубок другой ладонью. Тело капитана тут же развернулось и оказалось лицом к лицу со вторым соперником, который от неожиданности замешкался. Воспользовавшись его промедлением, легионер ударил врага краем щита в подбородок. Удар получился сильный и неожиданный: щит раздробил нападавшему челюсть и рассек щеку, и тот, словно тростинка, свалился на землю без сознания. Обернувшись, Алексей увидел, что к нему приближается его отряд. Присев на одно колено, и опершись на разбитый щит, тело капитана тяжело задышало. Его сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, в висках стучало, во рту чувствовался привкус крови. Он встал и не спеша подошел к врагу, который лежал в луже и стонал. Это был молодой парень лет двадцати. Дождевая вода под ним стала красной от крови. Римлянин ударом ноги перевернул его на спину, отбросил свой щит в сторону и, взявшись за рукоять меча обеими руками, пронзил сердце умирающего. Затем он подошел ко второму противнику и тем же способом добил и его. Отойдя от трупов, он прислонился спиной к стене дома и медленно сполз по ней вниз. Подошедшие солдаты склонились над ним.
– Генерал, вы живы?!
Ответить он был уже не в силах. Солдаты положили его на щит, перетянули рану куском ткани и, подхватив своеобразные носилки, потащили прочь. Зверев не чувствовал боли, хотя и находился внутри тела. Ему казалось, что его посадили в картонную коробку и вырезали для глаз две дырочки, чтобы наблюдать за происходящим. Он лежал и слышал топот солдат, то, как они шлепают по лужам, как лязгают их доспехи. Но все, что он мог видеть, было лишь серое небо, по которому пробегали молнии, поражая своей красотой. Шум дождя сливался с раскатами грома. Казалось, сама природа решила очистить землю от пролитой крови. Недаром говорят, что сильные дожди идут после жестоких сражений. Протащив Зверева несколько километров, солдаты бережно и осторожно положили своего генерала на землю и плавно втащили в военную палатку. Зайдя сзади, один из них приподнял своего командира за плечи, затем, присев, уперся в его спину коленом и засунул ему в рот кусок дерева. Алексей наблюдал, что произойдет дальше. В палатке было огромное количество раненых, которых периодически втаскивали и укладывали на свободные места. Он видел, как их перевязывают, как закалывают безнадежных ударом кинжала в область шейных позвонков и вместе с умершими вытаскивают на улицу под проливной дождь. Подошедший солдат держал в руке раскаленный на конце длинный железный штырь. Он аккуратно снял окровавленную повязку с ноги генерала и тут же прижег рану, затем, перевернув ногу, повторил процедуру. Ни крика, ни стонов из тела Зверева не прозвучало, только чуть дернулась нога. От огромной температуры кожа скворчала, как яичница на сковородке. Зверев догадался о жуткой боли, увидев свои руки с вылезающими из-под кожи венами и пальцы, вцепившиеся в землю. К его губам поднесли чашку с водой. Он сделал несколько больших глотков и замер, заметив сидящего в дальнем углу палатки человека в черном балахоне с распущенными волосами, скрывавшими лицо. От него веяло могильным холодом. Он сидел неподвижно, наблюдая за тем, что происходит. Его вид был невзрачным, но его присутствие ощущалось повсюду. Даже воздух, которым дышал Алексей, был наполнен им до предела. Сердце следователя забилось так сильно, будто оно хотело предательски выскочить из груди и убежать, спрятавшись где-нибудь далеко, там, где не будет этого жуткого незнакомца, который повернул голову и пристально посмотрел на Зверева. Капитан даже не успел моргнуть, как тот уже стоял, склонившись над ним. От неожиданности Алексей вздрогнул, хотя его тело неподвижно лежало. Незнакомец присел перед ним на корточки.
– Что, тринадцатый, содеянное не дает покоя даже по прошествии тысячелетий? Убежать от врагов можно, от себя – никогда!
Незнакомец тут же засунул руку в грудь легионера, и Зверев почувствовал, что его сердце кто-то сжал с такой силой, что еще чуть-чуть, и оно остановится. Он закричал, дернулся в сторону и в этот момент снова очутился в машине. От неожиданности шофер резко нажал на тормоз. Автомобиль пошел юзом по скользкой дороге.
– Ты чего орешь?! – воскликнул водитель.
– Сон, просто страшный сон приснился, – тяжело дыша, пробормотал Зверев, у которого по спине тек холодный пот.
– Понятно. Только так больше не делай: штанов запасных у меня нет. Я чуть не обделался.
– А сколько прошло времени?
– Да откуда мне знать? Я же не засекал по часам, когда ты отрубился. Но едем мы минут тридцать. Сам видишь, еле ползем. Дорогу замело всю к чертям. Что с погодой произошло? Сколько живу, такого не видывал. Словно конец света наступает.
– А сколько нам еще ехать? – тяжело дыша, расстегнул куртку Алексей и потер рукою область сердца.
– Да почти на месте, вон уже и Стрелецкий пост проехали.
«Мать моя женщина, как в кино сходил, – подумал капитан. – Только мне такие фильмы не по нутру, да и в актеры я вроде как не записывался. Бред какой-то, а как наяву. Очуметь можно!».
Водитель усмехнулся.
– Что смешного?
– Да нет, мужик, я не над тобой. Мне просто недавно приятель одну прикольную историю рассказал. Он в ГАИ работает. Ну, в ГИБДД. И не последний, кстати, там человек – зам зама, короче. Ну и вот, у них дня два назад случай был на посту, на вот этом самом, который у выезда находится. Дежурила там одна группа. И, представляешь, мимо них среди ночи проносится президентский кортеж с охраной, с мотоциклистами. Все, как полагается: мигалки, сирены, крякалки на каждой машине ревут, проблесковые маячки сияют. Президент, одним словом. У нас ведь все с голой жопой, а власть с понтами. Мы ж ее по-другому узнать не сможем, если без выпендрежа. Ребята опешили, стоят, не знают, как себя вести. По струнке вытянулись, да давай честь отдавать. Ну а что дальше-то делать? Честь отдали, больше отдавать нечего. Паника у всех, прямо как у малышей, у которых мамка потерялась. Мы ж как привыкли: если кто к нам в город едет, так нашим сначала позвонят раз двадцать, предупредят, что, мол, так и так, во столько-то мы невзначай приедем с проверкой, ждите. Наши сразу лужи в асфальт закатают, дороги подметут, столбы покрасят, деревья посадят – глянь, какая красота. У нас тут так всегда. Неважно, что после отъезда асфальт срежем и деревья выкопаем. Зато проверка посмотрит, что народ хорошо живет, да медальку кому-нибудь даст. А тут: как так? Почему никто не предупредил? Штаны у всех мокрые, ручонки трясутся – не при параде же встретили. Ну и старший той смены давай среди ночи названивать начальству. Мол, что за дела такие: президент приехал, а мы ни сном, ни духом, почему не предупредили? Те наверху в непонятках, кипиш подняли. Даже из отпусков всех повызывали. Короче, представляешь наших зажравшихся хряков, которых подняли среди ночи, сказав, что президент приехал? Не кто-нибудь, а сам президент! Они же там обделались от ужаса. Они же понимают, что на дорогах дыры, деревья не вкопаны, не подметено, ну, словом, все как обычно в городе, нормальное его состояние – нет красоты. И вместо медальки можно схлопотать волшебный пендель под зад. Всполошились, до Москвы достучались аж. А президента-то и нет. Да и приезжать к нам он не собирался. Им с первопрестольной орут, мол, рехнулись что ли вы там, в вашем Тамбове?! Озлобленное начальство, естественно, на пост с проверкой. А те Богом клянутся все как один, мол, был кортеж, видели, честь отдавали. У них, само собой, шмон устроили, с прокуратуры шишки понаехали в момент и, прикинь, нашли несколько килограммов гашиша и денег под сто тысяч долларов, а также блокнот, в котором расписано, с кого и какие взятки они брали, кого и с каким криминальным товаром пропускали. Всех с работы поснимали, кто там был, и дела уголовные на них позаводили. А их старшего, ну, командира, сразу под замок и обыск в доме. А тот клянется, что денег у них столько не было, что, мол, брали взятки, но не такими суммами, да и блокнот они не вели, да и трава не их. Короче, в несознанку ушел. Но самое интересное, говорят, что начальство-то деньжищи эти хотело себе захапать. Представляешь, сложили их в пакет, а пока до места довезли, то деньги эти в газетную резаную бумагу превратились.
– А с наркотой что? – удивленный рассказом водителя, спросил Зверев, недоумевая, почему у них в отделе об этом не трещат.
– Говорят, тоже исчезла. Короче, чертовщина, да и только! Хотя Бог есть на свете. Наказал сволочей, а то уже и ртом, и задницей хапают, морды в телевизор не пролезают и, что самое обидное, они меня оттуда еще и жить учат. Рассказывают, как надо, каких успехов мы достигли. Плюнуть хочется. И так убедительно говорят, что кажется, будто сами верят в это.
– Странные у Бога понятия о справедливости, не по заповедям как-то, – тихо вздыхая, пробормотал Зверев.
– Прости, что ты сказал? – переспросил водитель.
– Да нет, ничего. Извини, а ты не в курсе случайно, это не в ночь на 22 декабря произошло?
– Да не знаю я. Знаю только, что это недавно было. Кстати, вот мы и добрались.
– Спасибо, – поблагодарил Зверев и вышел из машины.
– Удачи! – крикнул шофер.
– И тебе!
Машина развернулась и поехала прочь. Зверев не спешил, в голову снова полезли странные мысли, которые еще неделю назад он бы счел паранойей. Все свалилось в кучу и запуталось в огромный пучок событий, из которого тянулась одна маленькая ниточка. И вела она к дому с темными окнами, у которого уже минут десять стоял капитан.
– Ну что, Виктор, ты – моя последняя надежда.
Зверев подошел к двери и постучал. Через минуту в доме зажегся свет и послышался разговор.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Откройте, милиция!
Дверь слегка приоткрылась, в щелке за цепочкой появилась девушка.
– А можно посмотреть ваше удостоверение?
– Разумеется, – ответил капитан и, достав из кармана ксиву, протянул ее вперед. – Я по поводу Виктора. Мне с ним надо побеседовать, у следствия возникли некоторые вопросы, я хотел обсудить их с ним.
– А что, повесткой у нас уже не вызывают?
– Просто дело очень важное.
– А до утра ваше важное дело подождать никак не может?
– Извините, могу я пройти, а то замерз очень.
– Ну, хорошо. Проходите, – недовольно произнесла девушка, но все же открыла дверь и впустила Зверева в дом, где было тепло и уютно.
