Текст книги "Тринадцатый (СИ)"

Глава XXIV
ПРИСТАНЬ

Все проходит, пройдет и это.

Надпись на кольце царя Соломона

Рассвет был похож на закат: солнце на горизонте вставало багрово-красного цвета. Ни птиц, ни собак не было слышно. Но природа, похоже, радовалась такой погоде: деревья, словно заколдованные, были одеты в сверкающий иней, отражавший солнечные лучи, а занесенные снегом поля походили на россыпи самоцветов. Морозное утро было прекрасно, как последний рассвет в жизни человека, и единственным, что нарушало эту красоту, была движущаяся машина. Зверев и Виктор остановились на перекрестке с указателем «Бондари».

– Кажется, приехали, – глядя по сторонам, заключил Алексей.

– Так чего ждем? Вперед.

– Мне надо поспать, а то глаза будто свинцом налиты.

– Ложись, я порулю.

– Не пойдет, надо обоим отдохнуть. Мы уже больше суток не спали.

– Вот ты настырный! – недовольно откинул спинку сиденья Виктор.

– Я знаю, – пробормотал капитан уже с закрытыми глазами.

Его дыхание было ровным, он спал как младенец. Монотонный звук двигателя убаюкивал капитана, а теплый воздух, дувший из печки, делал сон еще более блаженным. Капитану снилось, как он в детстве играл с друзьями у реки и ловил рыбу. Это было то немногое, что он помнил о себе. Он сидел на берегу и смотрел за поплавком, который качался на небольших волнах. Долгожданная поклевка вызвала довольную улыбку на лице маленького Алексея. Он резко подсек, и его удочка согнулась под тяжестью улова. От неожиданного успеха Алексей стал изо всех сил тащить добычу, даже привстал с земли, однако из воды вместо рыбы показался преторианский шлем, затем череп, а еще через мгновение из мутного водоема вышел огромного роста скелет в полном обмундировании. В ужасе мальчишка отбросил удочку и плюхнулся на землю, наблюдая, как костлявое чудище подходит к нему все ближе и ближе. Он сидел и смотрел в бездонные глазницы скелета, а когда все же в страхе отвернулся, то увидел, что позади него стоят римские легионы – огромное полчище солдат. Их было настолько много, что их ряды уходили за горизонт, а впереди был он сам, уже взрослый, верхом на коне и в блестящих черных доспехах. Изумленный мальчик протянул руку к самому себе и попытался закричать о помощи, но ни единого звука произнести не смог. Словно рыба, выброшенная на берег, он барахтался в траве, беззвучно открывая рот. Тем временем скелет схватил его за ногу и поволок в реку. Сидящий на коне воин бросился к парню и даже успел ухватить его за руку в тот момент, когда скелет уже затащил его в воду по пояс. Алексей смотрел в глаза самому себе и чувствовал, что пальцы не выдерживают напряжения и разжимаются. Рука выскользнула, и его тело погрузилось в мутный водоворот. Волочась по илистому дну, мальчик уходил все глубже и глубже под воду, пока его не поглотила темнота.

Капитан в ужасе открыл глаза. Снаружи светило солнце, вокруг падали редкие снежинки, рядом безмятежно спал Виктор. Прошло два часа с тех пор, как они остановились на привал. Зверев медленно вытащил пачку сигарет из бардачка, вытер холодный пот со лба и закурил. Густой дым окутал салон машины. Четырин проснулся.

– Сколько времени? Как долго мы спали?

– Два часа дремали, надо ехать.

– Давно пора, – разминая затекшее тело, поднял спинку сидения Виктор.

Капитан выбросил бычок в окно и, включив передачу, нажал на газ.

Александр с задумчивым видом сидел на троне, всматриваясь в самый темный угол комнаты. Получив бессмертие, он был обречен жить в своем подземном замке, который стал для него и домом, и тюрьмой. Его холодный взгляд резал пространство, как самурайский клинок режет плоть. Казалось, он перестал дышать.

Седовласый быстро шел по темным коридорам, неся повелителю этих стен обещанный трофей. Александр уже был в курсе случившегося и ждал минуты торжества.

– Учитель, Лекант прибыл, – объявил охранник, и глава секты с довольной улыбкой потер руки.

– Я знаю, зови его.

Седовласый вошел и швырнул пакет с добычей к ногам Александра.

– Я выполнил договор!

Александр вытащил за волосы голову Носферато и пристально посмотрел в открытые глаза мертвеца, который еще недавно был его правой рукой.

– Ты не подвел меня. Я всегда мог положиться на тебя, – он положил голову на стол.

– Была проблема.

– Я знаю.

– Почему ты не предупредил меня, что там будет тринадцатый?

– Я думал, ты расправишься и с ним.

– Ты просил только о Носферато! Такой был уговор! – глаза седовласого сверкнули волчьим блеском.

– Помоги мне убрать и его. Или твое животное сердце размякло из-за того, что он тебя не прикончил?

– Меня нельзя убить. Ты сам наделил меня этим даром. Тем более, это не моя война. Я сделал то, о чем ты просил, а с тринадцатым разбирайся сам.

– Ты зарываешься, оборотень! Решил поумничать?! Ты раб, и твой удел – служить, а не размышлять! Я дал тебе все, о чем ты мечтал, и это твоя благодарность?! Почему ты не убил его? Ты без сомнений вырезаешь целые селения, не жалея ни женщин, ни детей! Что случилось на этот раз? Неужели проснулась совесть? Так ведь у зверя ее нет, а человеком ты никогда не был. Послушай меня, волчок, – Александр подошел вплотную к Леканту и несколько раз ткнул его в грудь указательным пальцем. – Ты существуешь, пока этого желаю я!

– Я выполнил уговор. Ты дашь то, что мне причитается!

– Я помню про наш уговор. Награда будет такой, какую ты заслужил. Я всегда держу свое слово.

– Тогда по рукам?

– Ну конечно, – приветливо улыбнулся Александр.

Но как только их руки соприкоснулись для пожатия, Лекант тут же упал на колени.

– Что ты делаешь?! – седовласый скорчился от боли. Его лицо искажалось, то превращаясь в звериное, то возвращая человеческий облик.

– Ты чудовище, ошибка природы, которую мне стоило устранить давно. Но ты был мне нужен. Как ты мог оставить его в живых? Как?! Ты же рожден убивать! – сжимал все сильнее руку Леканта Александр.

– У нас был уговор, – еле бормотал оборотень, склоняясь ниже и ниже к полу.

– Ты действительно решил, что я отдам тебе то, что обещал? Ты избавил меня от моего глупого ученика, но ты не довел дело до конца, ничтожное создание! Ты даже не представляешь себе, что натворил! Твоя задача – убивать, а не вдаваться в подробности, грязное животное, – Александр ногой оттолкнул от себя обессиленное тело. – Охрана! Убрать его! Заковать в цепи! Я скоро займусь им лично! – Леканта подхватили под руки и вытащили волоком из комнаты. – Моя собачка долго была вольной, пора посадить ее на цепь, – с презрением произнес Александр и поправил растрепавшиеся волосы.

«Нива» впилась в скользкую дорогу всеми четырьмя колесами и, проехав юзом с десяток метров, остановилась на обочине. Алексей и Виктор вышли из машины.

– Куда дальше? – поинтересовался Четырин.

– Пойдем через поле, там должен быть холм.

– Опять снег месить?

– Других вариантов, по-моему, нет.

Спустя несколько часов, пробираясь по снегу, они вышли к огромному кургану, вокруг которого белой простыней лежал густой туман. Их взору предстала странная деревушка с не менее странными жителями: одетые в балахоны люди, деревянные постройки, торчащие из-под земли трубы землянок, стоящая на вершине холма непонятная церковь с перевернутыми крестами на куполах и стенами черного цвета. Странным было и то, что никто из селян не обращал на гостей внимания: жители продолжали заниматься своими делами. Озираясь по сторонам, Алексей и Виктор медленно продвигались к храму на вершине холма. Подойдя к его двери, они увидели замок без отверстия для ключа.

– Вот и приплыли, – Четырин обернулся и увидел жителей поселка, столпившихся неподалеку и пристально наблюдавших за ними. – Лех. А, Лех. Похоже, у нас маленькая проблема.

– Е-мое! Вот это митинг. Надо срочно что-то делать.

– И я про то же. И прошу: решай эту проблемку побыстрей, – толпа сделала шаг вперед и замерла. – Твою мать! Леша, быстрее!

– Похоже, ключ от двери находится у тебя, других вариантов я не вижу. Приложи гвоздь к замку.

– Это что, шутка такая?!

Толпа снова сделала шаг вперед.

– Приложи этот чертов гвоздь к замку, Витя!

Железо коснулось железа, замок проглотил гвоздь и двумя каплями стек на землю. Зверев и Четырин переглянулись и что было мочи рванули внутрь. Через мгновение они попали в зловещее помещение, в котором повсюду горели свечи, а стены от пола до потолка были выложены человеческими черепами. Посередине виднелась винтовая лестница, уходящая глубоко под землю.

Нет и не будет во всей Вселенной ничего более совершенного, чем Свет и Тьма. Они, словно единое целое, сменяют друг друга, чередуясь в пространстве и времени. Тьма порождает страх: человек боится ее в детстве, и она сопутствует ему всю жизнь, а затем окружает его в гробу и могиле. В глубине души мы боремся с ней, но она всегда оказывается сильнее. И чем больше мы ее боимся, тем сильнее становится она. Когда мы заходим в темный переулок или подъезд, тьма проникает в наш разум, и мы начинаем задумываться о том, что ждет нас там. Самые ужасные дела совершаются во мраке ночи, словно человек уверен, что тьма скроет его деяния. Но нет – она только проявляет то, на что мы неспособны днем.

Александр сидел на троне, по-прежнему вглядываясь в темный угол комнаты, будто в уголок своей мрачной души. Мысли учителя были о прошлом. Он давно уже не вспоминал о том, что с ним происходило за тысячи лет службы у его хозяина. А ведь это он привел к власти никому неизвестного Тимуджина, которого теперь все знают под именем Чингисхан. Кто еще мог рассмотреть в юном мальчике свирепого льва? А Александр сделал из него гениального и жестокого предводителя. Раньше никто и подумать не мог, что кочевой народ может захватить полмира и держать его в страхе на протяжении сотен лет. Презирая их образ жизни, Александр с отвращением вспоминал, как они жрут сырую конину, которая под седлом всадника пропитывается соленым потом. Ему, римлянину, это было чуждо и отвратительно. Но больше всего его поражали русские. Они могли проигрывать войны и битвы, могли резать друг друга, но никогда и ни перед кем не вставали на колени. Было приятно наблюдать, как они уничтожают себя спиртным или ведут гражданские войны, но все менялось в одночасье с приходом врага: перед его лицом они забывали про распри и кидались на неприятеля, и тогда никто не мог устоять перед ними. Многие пытались захватить их, но уходили ни с чем. Александр перебрался сюда издалека ради того, чтобы когда-нибудь увидеть этот народ покоренным, но пока лишь восхищался им и одновременно ужасался ему. Он понимал, что истребить этих людей могут только они сами, и верил, что этот момент был уже не за горами. Он вспоминал о могущественных империях, которые создавались и разрушались на его глазах. Он знал, что все великое канет в бездну небытия, а он останется. Он был неподвластен времени, хотя оно не щадило и его, поскольку никто не может быть бессмертным, кроме богов. Александр тоже старел, но старел не так, как обычные люди. К нему время было гораздо милосерднее: пятьсот лет шли за один год. Но сколько веревочке ни виться, конец обязательно будет, а в его случае он будет страшным. Хозяин не пощадит: его ждут муки ада. Служи хоть дьяволу, хоть Богу, но кому-то из них ты будешь обязан в любом случае – свободы не обещает никто. Он это знал, как знал и то, что не сможет остаться безнаказанным после того, что совершил.

– О чем задумался, Александр? Надеюсь, мы не помешали? – прервал его размышления громкий голос.

За столом сидели Анатас и его свита.

– Разве вы можете мне помешать? – Александр подошел к хозяину и поклонился.

– А у тебя, как всегда, пожрать нечего! – плюнув на пол, проворчал Грешник. – Ты опять не приготовил ни черта! Бесит уже!

– Я сейчас же прикажу, чтобы все принесли.

– Да уж давай, постарайся! И девчонок пусть позовут! А то меня недавно отвлекли. Прикинь, обломали с телками! – горбун запрыгнул на стул, водрузив на стол ноги.

– Не слушай его, он шутит. А поесть бы не мешало, тем более разговор предстоит долгий.

– Какие уж тут шутки! – выкрикнул Грешник, прикуривая чинарик.

– Как пожелаете, господин, – учитель приказал слугам принести лучшие угощения.

Капитан и Виктор спускались в бездну подземелья. Казалось, что лестница ведет прямо в ад, настолько глубоко она уходила вниз. Царящую повсюду темноту рассеивали огни горящих факелов. Наконец, Зверев и Четырин достигли выложенного булыжниками пола и, вооружившись факелами, двинулись вперед по длинному коридору.

– Куда ведет это долбанное метро? Надеюсь, навстречу никакая электричка не поедет, – тихо проговорил Виктор.

– Мерзковатое местечко.

Зверев осмотрелся вокруг. Обстановка напоминала страшный сон, который приснился ему несколько дней назад. Казалось, он уже бывал здесь, знал это подземелье. Непонятный страх охватил капитана.

– Кто я? – шепотом произнес он.

– Чего?

– Ничего, нужно идти дальше, – опомнившись, ответил Алексей.

– Куда идти?! Ты посмотри: здесь какой-то лабиринт. Я уже забыл, откуда мы пришли. Мать твою, я не удивлюсь, если мы здесь еще Минотавра встретим. А что? Раз оборотни есть, давай уж и эту вероятность исключать не будем.

Капитан направился вперед, Виктор молча последовал за ним. Они шли, освещая дорогу факелами, огни которых переливались на мокрых стенах загадочным цветом. Казалось, здесь не было и не могло быть ничего живого. Даже крысы, наверное, опасались этого места. Зверев шел вперед, и чем дальше он углублялся в подземелье, тем сильнее болела голова.

– Я вижу, твой ученик проиграл, – заметил Анатас голову Носферато. – Это немудрено. Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. Я догадывался, что так и произойдет, только не думал, что ты привлечешь для расправы седовласого. Неужели ты так ослаб, что не мог справиться с ним сам, а попросил об услуге это грязное животное? Оно ведь совсем неуправляемое, да и расценки у него слишком велики. Как же ты решился на такой шаг?

– Повелитель, я не мог рисковать. Лекант превосходно выполнил мое поручение.

– И за это ты заковал его в своем подземелье? Неплохая награда за голову предателя.

– Он начал многого требовать, а я не могу позволить, чтобы он снова чувствовал себя вольготно. Мир меняется, и таким, как он, здесь больше не место.

– А таким, как ты?

– Что вы имеете в виду, хозяин?

– Я шучу, Александр, просто шучу.

– Милорд, вы же знаете его: он начнет убивать и привлечет к себе слишком много внимания, а тем самым и к нам.

– Интересно, с каких это пор тебя волнуют человеческие жизни?

– Милорд, это существо стоило уничтожить еще давно, не понимаю, зачем вы сохранили ему жизнь.

– Разве он плохо служил тебе все это время?

– Он служил великолепно, но наша цель близка, он больше не нужен.

– Может, и ты нам больше не нужен? – сделал глоток вина Маркус.

Александр побледнел.

– Господин, я служил вам верой и правдой много веков подряд. Неужели я должен выслушивать такие глупости от Маркуса?

– Разве это глупости? По-моему, ты мне что-то не договариваешь, а я не привык оставаться в дураках.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Ха, Падший, значит, понимает, а он нет! – отрыгнув, крикнул Грешник.

– Действительно, почему Падший знает то, чего не знаю я? Ты не объяснишь?

У Александра холодный пот покатился по спине. Он догадался, что властелин знает про Татьяну, но не понимал, почему тогда еще не свершилась расправа над ним. Он даже на мгновение закрыл глаза, когда Маркус потянулся за куском мяса.

– Так что ты нам скажешь?

– Повелитель, мне кажется, я нашел то, что вам нужно.

– Неужели? А почему я узнаю об этом только сейчас? Или ты хочешь сказать, что эта гениальная мысль пришла к тебе недавно? Ты же знаешь, что я не выношу лжи.

– Я не мог вам об этом сообщить, не будучи уверен на сто процентов.

– А теперь ты уверен?

– Нет, вы должны сами поговорить с ней.

– С ней? Это девушка?

– Похоже, что так.

– Какая красота! Я же говорил, чтобы позвали девчонок! – Грешник достал из фуфайки разбитое зеркало и стал прихорашиваться, но вскоре швырнул его в сторону. – И так красавец! Куда ж еще лучше? Давай, веди свою шмару! Посмотрим, на что она способна!

– Господин, позвольте мне сказать, – тихо попросил Александр.

– По-моему, тебе никто и не запрещал.

– Она не готова к этой встрече. Она еще слишком ранима, и мы можем потерять ее навсегда, если не подготовимся. Тем более ее может напугать ваша свита, а точнее сказать…

– Я не понял: нас что, выгоняют с этого праздника жизни?! Господин, да я могу стать Бредом Питтом, если хотите. Дайте только дожрать! А она хорошенькая?

– Ты прав.

Анатас жестом руки показал, чтобы его подручные удалились. Ворон и Маркус поклонились, а Грешник с недовольным видом схватил со стола жареного гуся и засунул его за пазуху, предварительно откусив огромный кусок.

– Ну и ладно, пойду тоже кого-нибудь найду, а вам не покажу! – крикнул он обиженно и растворился в воздухе.

Услышав медленно приближающиеся шаги, Виктор и Алексей затушили факелы и скрылись в одном из подземных переулков. Мимо них прошли двое охранников, таща под руки человека.

– Куда они его?

– Не знаю. Надо проследить.

– На фиг они нам сдались? Забей, не наши проблемы.

– А если б ты был на месте этого бедолаги?

– Я на его месте не был бы!

– Странно. Тогда какого черта ты тут делаешь? – капитан направился вслед за охраной.

Пройдя с сотню метров, охранники втащили тело в комнату.

– Ну а что теперь?

– Подождем, пока они выйдут.

– И долго будем ждать? Может, они вообще не выйдут.

– Будем ждать столько, сколько придется. Ты че такой нудный?

– Жить хочется, в отличие от некоторых. А если все-таки не выйдут?

– Обязательно выйдут.

Из-за двери донеслись звонкие удары с периодичностью в несколько секунд, будто кто-то орудовал молотком. После каждого удара раздавался нечеловеческий рев.

– Я даже знать не хочу, что они там делают, – испуганно прошептал Виктор, ощупывая карманы в поисках сигареты.

– Не хочешь – не надо, я и сам не горю желанием. Ты что, сдурел? – возмущенно прошипел Зверев и выбил сигарету у Виктора изо рта.

– А в чем дело-то?

– Огонек сигареты в темноте виден за несколько километров.

Через полчаса дверь открылась, из нее вышли охранники и растворились в темноте. Виктор и Зверев поспешили к цели. В камере их взору предстал до полусмерти измученный человек, прикованный к деревянному щиту. В его запястья были вбиты серебряные гвозди, из ран медленно капала кровь. На ногах висели железные колодки, а тело было пристегнуто цепями к стене. Голова мужчины была опущена, длинные седые волосы скрывали его лицо. В комнате царил полумрак: ее освещали лишь два факела, коптя потолок гарью. Посередине находился стол, на котором лежали всевозможные орудия пыток, достойные подвала инквизиции. Со стен сочились грунтовые воды, пол был покрыт влажным мхом.

– Может, он сдох уже?

– Не думаю, – капитан медленно поднял голову измученного и тут же в ужасе отскочил назад. – Мать твою!

На дыбе висел Лекант. В его волчьих глазах по-прежнему кипела сила и ярость. Даже муки ада не смогли бы его сломить.

– Надо было все-таки убить тебя, неприкасаемый, – внезапно прохрипел он, обнажая белые клыки в ужасающей улыбке.

– Может, прибьем эту псину? Сделаем ему одолжение? – предложил Четырин.

– Может быть. Только он сначала нам кое-что расскажет.

– И что ты хочешь от меня услышать, тринадцатый?

– Многое.

– Я бы рад, да только времени у вас гораздо меньше, чем у меня.

– И все же мы не спешим.

– Хорошо, спрашивай. Но только дай мне слово, что не убьешь меня. По крайней мере, сейчас, когда я беспомощен.

– Я обещаю.

– Ты обещаешь?

– Я же сказал, что да.

– Ты пообещал мне дважды, неприкасаемый. Можешь спрашивать.

– Что ты такое?

– Разве ты не знаешь?

– Я хочу понять суть.

– Я появился давно, очень давно. Я существовал, когда ваш вид еще охотился на животных и жил племенами. Откуда я взялся, можешь не спрашивать – я и сам этого не знаю. Я просто очнулся в пещере. Но я сразу понял, кто я и что я, а спустя столетия осознал, что я не один. Подобных мне были сотни. Мы никогда не жили вместе: каждый имел свою территорию и кормился на ней. Позже стали появляться другие, не такие, как мы. Это случалось после того, как человек выживал после нашего нападения. Через какое-то время мы разделились на два вида – чистокровных и заразившихся. То есть тех, которые превращаются в зверей по своему желанию в любое время дня и ночи, не лишаясь при этом способности мыслить разумно, и тех, кто болеет лекантропией и становится волком по большей части в полнолуние, полностью теряя человеческую сущность и освобождая звериное начало. Впоследствии такой человек не помнит, что он делал, когда был в зверином облике.

– Так ты из чистокровных?

– Да, я из первых.

– Значит, другие превращались каждую ночь и, не помня себя, истребляли людей?

– Не совсем так. Некоторые из них могли удерживать в себе зверя в течение всей лунной фазы для того, чтобы в момент ее наибольшей активности, в полнолуние, обрести максимум силы. Этим они походили на нас, но таких были единицы. Остальной сброд представлял собой машину для убийства, лишенную разума и движимую самым примитивным инстинктом: они всегда хотели жрать. Некоторые даже убивали собственные семьи, конечно, если те у них были. Кто-то пытался привязывать себя в период превращений. Ха! Самонадеянные психи! Нельзя приручить того, кто не хочет приручаться. Большинство кончало жизнь самоубийством, и это было разумным решением. Но многие, обретя такую силу, уже не могли с ней расстаться. Превосходство над другими – злая шутка Бога! – усмехнулся Лекант.

– Ты ни чем не лучше их.

– А чем я хуже? Вы же не обвиняете льва в том, что он убивает антилопу. И не проклинаете коршуна, который охотится на зайцев. Кошка, поймавшая мышь, и та не вызывает у вас вопросов. А чем вы лучше животных? Вы не извиняетесь перед коровой, которую режете, а затем едите. Мы оказались в пищевой цепочке на ступень выше, и я никогда не буду считать вас ровней себе. Вы еда для нас и ничего больше. И не будь я скован, я бы без малейшего сочувствия разорвал вас на куски и безразлично смотрел на то, как вы в судорогах расстаетесь с жизнью. Вы даже хуже тех животных, которых употребляете в пищу. Они хотя бы на смерть идут молча, вы же скулите, как щенки, которых бросила волчица. Убивая сами, вы не испытываете жалости, но как только дело доходит до вас, сразу начинаются паника и причитания. Раньше ваш вид был куда более отважен, и сразиться со мной было честью для многих благородных мужей. А теперь ваши мужчины больше походят на женщин. Я бы с радостью подчистил и ваш город, но мне не дали на это разрешения. К тому же Александр наградил меня этим, – кивнул на вбитые в запястья гвозди Лекант.

– А что было дальше?

– Дальше заразившихся развелось слишком много, и они стали угрожать всему человеческому роду. В каждом поселке, в каждом городе оборотни держали народ в страхе. Именно тогда меня и нашел Александр. Почему он выбрал меня, я тоже не знаю. В те времена на нас шла охота: люди нашли средство, перед которым мы были бессильны.

– Серебро?

– Именно, серебро. Единственное, от чего не был защищен ни зараженный, ни чистокровный. Это оружие придумал Александр, и он же предложил мне сделку, от которой я не смог отказаться.

– Ты объединил чистокровных против остальных?

– Да. И в этой кровавой войне выжил только я один. Наверное, я один – по крайней мере, больше я не встречал себе подобных. Взамен Александр дал мне то, с чем я мог жить без страха.

– Ты стал неуязвим к серебру, ты стал бессмертен.

– Я не могу быть бессмертным. Мой век тоже имеет конец, просто он очень долгий. Я получил то, что хотел, но это была Пиррова победа.

– Так ты стал принадлежать Александру?

– Я никому не принадлежу! – взревел Лекант и рванулся вперед, но оковы оказались крепки.

– Я вижу, – хмыкнул Зверев и подошел ближе к седовласому. – Мы не рабы, рабы не мы, – с иронией добавил он.

Лекант снова дернулся вперед, но уже без особого рвения, оскалился и зарычал.

– Раз ты считаешь себя свободным, то почему не расправился с ним? Почему позволил, чтобы тебя заковали в цепи, словно шелудивого пса?

– Расправиться с Александром? Он слишком силен, и чтобы жить, мне приходится делать для него некую работу. Все мы кому-то служим.

– Ну, вот видишь. А говоришь, что сам себе господин. Впрочем, можешь считать, как хочешь. Я понял одно: ты тоже боишься смерти, как и все живое на этой планете.

– Она для всех одинакова, будь ты король или раб. Эту тварь никто не встречает с радостью, и я боюсь ее так же, как любое другое существо на земле. Для меня она еще страшнее, чем для вас. У вас хотя бы есть выбор, а у меня есть только небытие, так как я пришел из ниоткуда и вернусь в никуда. Поверь мне, чистилище – еще не самое страшное место!

– А что ты чувствуешь, когда превращаешься?

– Ты не поймешь этого никогда, если не испытаешь сам. Это словно рождение заново. Сначала боль, а потом радость света – света луны, сила – немыслимая сила, а еще чувство голода.