Текст книги "Тринадцатый (СИ)"

Автор книги: Алексей Поворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Скорее всего, нет, если вы действительно так сделали. Но в сказки я не верю. Фокус фокусом, а чтобы продумать такое, нужно быть как минимум Богом. А вы всего лишь человек, так что все предрешено судьбой.

– Эка куда вы загнули! Разве я могу сравниться с Ним? Но я с вами все-таки не согласен. Вот, например, сегодня вы вышли погулять. Не очень-то хорошая погода на самом деле для прогулки. Но вы вышли. Думаете, вам предначертано было выйти на улицу судьбой? Или, быть может, вас заставил сделать это случай? Предположим, чисто гипотетически, вы вышли на улицу только для того, чтобы не видеть пьющим своего мужа, который вас ни в грош не ставит. Вы и замуж-то вышли только потому, что забеременели. Мало того, даже обвенчались просто потому, что это модно. Связь всех этих причин и есть случай. Убрать хотя бы одно звено из этой последовательности, цепочка рассыплется, и придется выстраивать все заново. Так как на роду ни у кого не написано стать неудачником.

– Откуда вы это знаете?!

– Откуда ж я могу это знать? Я предполагаю. На роду было написано выйти на прогулку с любимым мужем под ручку, а не сидеть здесь одной с ребенком в минус тридцать. Видите, судьба – это одно, а случай – совсем другое. Предположим другой вариант. Если бы вы не попали в компанию своих подруг, которые спорили, кто первым лишится невинности, вы бы не вышли замуж за Олега, который по стечению обстоятельств оказался в тот Новый год у вашей лучшей подруги. Заметьте, по стечению обстоятельств, то есть снова вмешался случай. И если бы вы не пили шампанское с водкой (да-да, именно с водкой, которую вам в бокал подливала так называемая лучшая подруга просто потому, что она вас всегда ненавидела и вам завидовала), вы бы не стали мамой больного ребенка, у которого врожденные проблемы с сердцем. Вы нарушили ход своей судьбы маленькими случаями, на которые вы не обратили внимания. Судьба прописана, но вы не хотите жить по ее установке, вам нужно то, что важно для вас сейчас, а не тот распорядок, который вам уготован. Заметьте, его продумали за вас для того, чтобы вам же лучше жилось. Но нет, вам нужны новые ощущения, и вы их ищите, вписывая в судьбу случай, который, к сожалению, никто не может проконтролировать. Предположить – это да, но не проконтролировать. И теперь вы сидите здесь, пьете пиво, курите сигареты, а ваш ненавистный муж бухает с друзьями. И вы начинаете корить судьбу, хотя она тут ни при чем. Никто для вас не выбирал такого – вы выбрали это сами. А если я скажу, что ваш Олег сейчас изменяет вам с вашей так называемой лучшей подругой и на вашей кровати, которую вам подарили родители на свадьбу, то что вы сделаете? Только не спешите с выводом. Поверьте мне, если останетесь здесь, то вы, Вика, сохраните то единственное, что еще осталось в вас человеческого. Кстати, у вас есть всего пять минут для решения. Так что определяйтесь скорее: месть или здравый смысл и неплохая жизнь в будущем? Подумайте.

– Да кто ты такой, чтобы это говорить?!

– Позвони своему любимому или сходи домой. Чем раньше придешь, тем раньше застукаешь! – проговорил неизвестно откуда появившийся горбун и потянулся к ребенку. – Утю-тю-тю! Какой хорошенький. А запеченный с яблоками он был бы еще лучше, Мессир! Можно я оставлю его себе?! Обожаю детей, особенно зажаренных до хрустящей корочки. Молочный, совсем как поросенок.

– Отстань от ребенка! – произнес Ворон, сидевший на соседней лавочке. – Ну, право, Мессир, скажите хоть вы ему.

– Ты еще хочешь узнать, как наш повелитель прикурил сигарету? – раздался голос сзади.

Девушка невольно обернулась, перед ней стоял огромного роста человек в римских доспехах, держа в руке шлем.

– Я… Я…

– Муж изменяет тебе! Если хочешь наказать его, то еще можешь успеть поймать негодяя с поличным!

– Ага! Кровать еще тепленькая, можешь к ним третьей присоединиться! – заржав, крикнул Грешник.

Анатас снова вынул свои часы.

– Нам пора.

– Ну, бывай, потаскушка! – крикнул Грешник, и все пошли прочь из парка.

Оставшись одна, Виктория недолго просидела на скамейке. Сначала она достала сигарету и попыталась прикурить, затем взяла телефон и начала звонить, то подруге, то мужу, но ни по одному из номеров не отвечали. Тогда она вскочила и помчалась домой, толкая перед собой коляску. Ненависть захлестывала ее. Подойдя к пешеходному переходу, она остановилась, достала сигарету, но долго не могла прикурить из-за дрожи в руках.

– Тварь! – произнесла она, ругаясь то ли на зажигалку, то ли на мужа или подругу.

Сделав шаг вперед, Вика услышала резкий звук тормозов. Многотонный грузовик юзом пошел вперед, сминая под собой и детскую коляску, и хрупкое тело девушки. Визг и крик раздались со всех сторон. Когда машина остановилась, из-под ее колеса виднелась лишь рука с незажженной сигаретой. Никто не обратил внимания, как она медленно разгорелась и начала тлеть в красивых юных пальцах.

Сидя на золотом троне на огромном пустыре Анатас держал в руках небольшую книжицу с молитвами на каждый день. Рядом за столом играли в кости Ворон и Маркус. Грешник валялся на снегу с бутылкой вина и смотрел старый телевизор, который, хотя и не был подключен, но работал исправно.

– Во дают! Вот это у них программки! Посмотришь полчаса и жить не хочется! По всем программам только кто кого убил, кто кого изнасиловал, наркота, пьянь и взятки. Господин, а вы как думаете: для детей это поучительные передачи или нет?

– Общество хочет видеть кровь, и они показывают ее. Какой народ, такие и программы. Покажи им, как все хорошо, и им станет скучно, ведь намного интересней видеть страдания людей, чем завидовать тому, как им счастливо живется. Я сам не понимаю, зачем показывать, как кто-то утопил семью, убил пожилого мужчину из-за нищенской пенсии, показывать пьяного маразматика, допившегося до безумия и устроившего погром? Зачем злить и без того озлобленный народ? Напридумывали бесполезных передач, в которых обсуждают дешевое чтиво или выдуманные проблемы. Журналисты – такой скользкий и мерзкий народ: могут возвысить тебя, а могут и унизить до уровня ничтожества. И все будут верить в то, что они говорят, и не подумают, что для них главное заработать денег, а не показать проблему, – Анатас продолжил листать книгу.

– Чего пишут-то? Есть что интересное? – оторвавшись от ящика, спросил Грешник.

– Это молитвенник.

– Нет, эту хрень я читать не стану, лучше в ящик тупо смотреть.

– А зря, очень даже забавная рукопись. Молитвы на все случаи жизни. Вот, например, от гулящего мужа, есть и от болей разных. Такое ощущение, что это не молитвы, а заговоры. Сами понапишут черт те что и верят в это. Чтобы что-то сбылось, нужно не молиться по этой книжице, а просить от всего сердца, – Анатас отбросил книгу в сторону. – А что там у тебя интересного?

– Тут про народных целителей показывают. Вот один учит людей, как нужно лечиться уриной. Они ее и парят, и замораживают, и пьют, и даже голову ею моют, – охотно рассказал Горбун.

– Чем лечиться? – отрываясь от игры, спросил Маркус.

– Урина – это моча, Маркус, – улыбнувшись, ответил Ворон.

– Люди пьют мочу? – с брезгливостью переспросил Маркус.

– Зря дерьмолечение еще не придумали. Зажрались они, совсем с ума посходили, не знают, чем заняться. А все от безделья! – смеясь и прихлебывая вино, проговорил горбун. – У них еще есть Надежда Антоненко. Так та вообще водопроводную воду людям колола, а потом у них какие-то черепахи то ли выходили, то ли вылезали. Баба – огонь! Чтобы столько людей развести, недюжинный ум нужен. Молодец! И ведь дебилов-то сколько нашлось! Это что же в башке у человека должно быть, чтобы пить урину и колоть себе добровольно водопроводную воду?! – закатываясь от хохота, не успокаивался Грешник. – Так это еще не все. Тут такой ферзь есть, уписаться от смеха можно, – переключил канал горбун. – Смотрите, вот он. Если вы не в курсе, то это никто иной, как сам сын Божий во втором пришествии, а звать его Григорий Петрович Могильный. Фамилия одна чего стоит. Сразу понятно, что он божественных кровей. Между прочим, утверждал, что умеет воскрешать людей, телепортироваться, лечить СПИД и рак в любой стадии, а также диагностировать неполадки в электронном оборудовании на расстоянии.

– Это тот, что пообещал воскресить детей, которые в катастрофе погибли? – поинтересовался Ворон.

– Ага, тот самый чудо-целитель!

– Мало ему восемь лет дали. Что-то подзабыл я про него, – с грустью заметил Анатас. – Грешник, когда все закончится, займись этим мессией, а то он порядком поднадоел мне. Придумай для него что-нибудь страшное. Пускай попробует телепортироваться из ада. Он ведь утверждает, что умеет это делать, вот мы и проверим. Да, и не забудь про Надежду, будь она неладна.

Анатас протянул руку и достал из воздуха бумажную папку. Открыв ее, он стал внимательно изучать записи.

– Надо же, она изобрела свой метод лечения. Она является доктором психологических наук, автором и ведущим специалистом новых методов православной восстановительной медицины и социально-психологической реабилитации соматических больных. Интересно, где она всему этому научилась? Что-то я не припомню учебных заведений, где бы такую чушь преподавали. И вот же невидаль: ее лечебный центр имеет лицензию министерства здравоохранения! Какой ужас!

– По-моему, потом чиновники жалели, что выдали этот документ, мол, это была ошибка, – бросая кости, произнес Ворон.

– Конечно, ошибка. У них всегда так. Энное количество бумажек от банка России, и ты можешь получить любой документ, – закрыл папку Анатас. – Разберешься с этим Могильным и займись ею. Сделай с ней то же, что она делала с пациентами. Пусть на утро и у нее вылезет черепаха, да проследи, чтобы вылезала она медленно.

– Да, Милорд. А можно у нее вылезет морская, а? Она все же побольше? – радостно воскликнул Грешник и швырнул пустую бутылку в кинескоп телевизора, отчего тот с хлопком вспыхнул.

Анатас поднялся со своего места и в момент обстановка изменилась.

Властелин и его свита находились рядом со зданием, где красовалась надпись «Областная ГАИ».

– Даже в такую непогоду они умудряются покупать и продавать свои любимые четырехколесные игрушки, – прикрывая глаза, промолвил Анатас. – Правду говорят, что люди не взрослеют, просто их запросы становятся больше, а игрушки дороже. Все чаще я встречаю упитанные лица бравых блюстителей порядка, которые не покладая рук служат обществу. Представляешь, Ворон, с ними боятся ругаться и спорить, ведь они считают себя богами в этих стенах. Любой человек знает про это, но, как обычно, он ничтожен перед теми, кто придумал себе власть. Власть, которую им никто не давал.

– Милорд, я вас понял, – поклонившись, ответил Ворон, и вся троица направилась в здание ГИБДД.

В автоинспекции творилась суета, повсюду взад и вперед сновали люди. Очереди стояли в разные окошки, за которыми не спеша работали сотрудники ведомства. Дверь одного из кабинетов открылась, и из нее вышел полковник Владимир Петрович Любезных. Он живо обвел взглядом помещение.

– Серега, зайди-ка ко мне!

Тут же к нему в кабинет вбежал Серега.

– Владимир Петрович, вызывали?

– Вызывал, вызывал, – пробормотал полковник. – Ты что делаешь? Какого хрена ты этому пенсионеру такие номера дал?!

– Да, я как-то… – хотел оправдаться Серега.

– Ты что старперу номера такие дал?! Ты хоть знаешь, сколько они стоят, тварь безмозглая?! Ну-ка, быстро пошел и переделал!

– Так, он вроде инвалид и ветеран.

– Я из тебя самого, сука, инвалида сделаю! Я эти номера, знаешь, кому обещал?! Ноги в руки и пошел!

Отчитав подчиненного, Петрович развалился в кожаном кресле, потянувшись, зевнул, пододвинул телефон и набрал номер.

– Слушай внимательно, завтра должен подъехать Петросянов Николай Егорович и отец Георгий. Без очереди их проведешь. Да, сам лично. Я там им номера оставил, отдашь и ко мне пре… – не успел он договорить, как кто-то нажал на сброс.

Положив руку на телефон и ехидно улыбаясь, перед ним стоял Грешник. Любезных аж вздрогнул от неожиданности.

– Здравствуйте, уважаемый Владимир Петрович. Ну что вы, ей Богу? Увлеклись разговором и не слышали, как я зашел?

– Ты кто такой? – пришел в себя Любезных, краснея от злости.

– Ну вот, снова-здорово. Разве мы переходили на «ты» или быть может мы с вами старые приятели? Тогда почему я вас не помню?

– Ты как сюда попал? – поднимаясь с кресла и дергая глазом, прошипел Петрович, глядя на странного карлика в фуфайке.

– Сядь, упырь, и успокойся! – в кабинет вошел Маркус и грубо пихнул полковника так, что тот снова оказался в кресле. Легионер вытащил корочку из кармана и ткнул Петровичу в морду. – Служба собственной безопасности! Чего разорался?!

– А в чем дело? – меняя тон, нервно спросил полковник.

– Дело в том, мил человек, что вы, будучи в сговоре с гражданином Петросяновым, пытались откупить своего сына. Вам также инкриминируется пособничество некоему Максиму Сергеевичу, который более известен в криминальных кругах как Бугай.

– Я ничего не знаю, это провокация и клевета! – не выдержав, заорал Любезных.

– Коллега, зовите понятых, будем изымать взятки и бумаги, – обращаясь к Грешнику, произнес Маркус.

– Не имеете права! Я без адвоката говорить ничего не стану!

– Права, значит, не имеем? – улыбнувшись во всю пасть, прошипел Грешник. – Знал я одного бородача, который говорил о правах! Точнее, он говорил так: «Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав. Никогда не переходи терпение человеческое, ибо первый позовешь на помощь закон».

– Адвоката, говоришь, тебе? Это мы можем, – Маркус подошел к окну и открыл форточку, в которую тут же влетела огромная черная птица. Она села на стол, важно прошлась по бумагам и, спорхнув вниз, обернулась человеком.

– Кто тут адвоката звал? – отряхивая с себя снежинки, спросил Ворон.

Владимир Петрович взвизгнул, словно поросенок, и, впившись руками в кресло, зажмурил глаза.

– Нет, ну нормально? Как об людей ноги вытирать, так мужик, самец! А как за грехи платить, так глазки закрыл, почти не дышит! – залез на колени полковнику горбун. – Ну что ты так трясешься? Ведь мы тебе больно пока еще не делаем. Подумаешь, птичку испужался. Не ты первый, не ты последний. Открой глазки, открой, мы тебя не съедим. Е-мое, обоссался! Ну как так?! Слушай, пернатый, разве можно так с людьми поступать?! Посмотри, до чего человека довел, – отряхиваясь, проговорил Грешник.

– Маркус, присмотри за ним, а я пока улажу кое-что, – Посланник вышел из кабинета.

В коридоре он увидел пробегающего мимо лейтенанта.

– Эй, Серега! Пойди сюда! – крикнул он молодому человеку.

Тот тут же поспешил к незнакомому человеку в форме с майорскими погонами.

– Здрасьте! – произнес лейтенант, замешкавшись.

– Владимир Петрович приносит извинения. И еще просил передать, что номера на машины выдавайте в порядке живой очереди, он пересмотрел свои взгляды на жизнь.

В этот момент дверь кабинета открылась, и из нее высунулась голова Грешника.

– Слышь, Ворон! А погоны у маршала как выглядят, а?

– Звезда на них одна большая, – не отводя взгляда от лейтенанта и улыбаясь, ответил Посланник.

– Звезда перевернутая или нет?! – снова спросила голова.

– Ты его еще звездой Давида награди! Обычная звезда!

– Спасибки, понял! – ответила голова и исчезла за дверью.

– Простите, а что там происходит? – заглядывая за плечо Ворона, поинтересовался лейтенант.

– Не поверишь, самому интересно. Да ты ступай, ступай.

– Ну, хорошо, – Сергей, оглядываясь на странного майора, пошел прочь от кабинета своего начальника.

– Твою мать, Грешник! Какого хрена ты с ним сделал?! Тебя и на секунду одного оставить нельзя! Маркус, ты-то куда смотрел?! Милорд просил его припугнуть, а вы чего сотворили?! Ну, прямо как дети малые. Разве так можно?

– Мессир просил напугать, мы и напугали. Знаешь, как он дрожал от страха? Ты бы его глаза видел, я в них сам смотрел и боялся! А рожи, рожи-то корчил какие страшные! – горбун радостно жестикулировал рукой, в которой находился канцелярский нож с окровавленным лезвием.

– Не, ну правда, Ворон, посмотри. Ведь Грешник старался. Мы ему вон внеочередное звание присвоили, внуки гордиться будут. Да и пенсия у маршала, небось, с полковничьей не сравнится. Ворон окинул взглядом дрожащее истекающее кровью тело полковника, привязанного скотчем к кожаному креслу. На плечах красовались звезды маршала, на лбу звезда Давида, а на пузе – серп и молот. Рот был намертво заделан скобами от канцелярского степлера.

– А если присмотреться, неплохо вышло. Ну, с очередным вас званием, Владимир Петрович. Поздравляем! Не стоит благодарности! Всего вам доброго. Рады бы остаться, да простите, дела-дела. Даже не уговаривайте, нам пора. Отмечать не будем, вы тут уж сами как-нибудь. Ну а мы про вас, конечно же, не забудем. Всегда, если что, навестим. Как говорится, желай человеку добра, ведь зло найдет его и без твоих желаний! Ну, бывайте! – и, хлопнув по плечу теперь уже маршала, Ворон, а с ним и Грешник с Маркусом вышли из кабинета.

Анатас осматривал покосившееся обшарпанное здание времен социализма. Именно с того времени, по всей видимости, в нем и не проводился ремонт. На ободранной двери красовалась табличка «Управляющая компания», еще выше было написано «ЖКХ».

– По всей видимости, означает «живи, как хочешь»! – заржал горбун и смачно сморкнулся в сторону.

– Интересно, чем тут занимаются? – оглядывая полуразрушенную технику и пьющих около нее рабочих, спросил Маркус.

– Как чем? Естественно, думают о людях, об их благополучии. Как же по-другому? Ведь им каждый месяц деньги платят. Да еще как платят: попробуй-ка не заплати!

– Так и за дороги тоже платят. Только вот что-то я автобанов здесь не наблюдаю, да и просто улиц нормальных.

– Ты, Маркус, не кипятись. Дороги тут делают специально обученные люди. Да и дырки предусмотрены специально. А если ты, не дай Бог, разгонишься да и собьешь кого-нибудь? Что тогда? А так готовый лежачий полицейский. С администрацией все согласовано. Так что ты тут неправ.

– Забавная контора, помню ее еще с советских времен, – вступил в разговор Анатас. – Интересно, что изменилось с того времени? ЖЭК стал ЖКХ?

– Мне, если честно, в это здание заходить неприятно. Оно меня в депрессию вгоняет. Не доверяю я ветхим постройкам, а тем более вон тем сотрудникам, – указал пальцем на пьющих Посланник. – Как представлю, что они в этом рванье да в таком состоянии в нормальную квартиру припереться могут, сразу не по себе становится.

– Ворон, глянь на нашего шалопая, он уже им карты раздает, похоже, за своего приняли, – радостно воскликнул Маркус. – Главное, чтоб они ему выпить не предложили. Тогда он задаст перцу.

– Господин, мне с вами? – поинтересовался Посланник.

– Здесь останьтесь, сам схожу, – Анатас брезгливо пнул дверь ногой.

Он шел по узкому, плохо освещенному коридору и каждый его шаг сопровождался мерзким скрипом полов. Повсюду были белые двери с табличками и куча народу. Люди шныряли туда-сюда, словно в мультфильмах, когда персонажи бегают из двери в дверь и не могут поймать друг друга.

– Простите, уважаемая, не подскажете, где мне переговорить со специалистом по замене труб в моей квартире? – поинтересовался Анатас у немолодой барышни, пьющей чай.

– На дверях все написано! Читать надо! У меня обед.

– Простите великодушно, я понял, – ответил он и, обернувшись, задал тот же вопрос старушке, которая стояла рядом.

– Так тебе, милок, вон туда надо. Сначала к мастеру сходишь, он тебя к управляющему направит, а тот к начальнику.

– А сразу к начальнику нельзя?

– Да что ты, к начальнику сразу! Он тебя и слушать не станет. Сначала вон туда, – показала пальцем на дверь старушка. – Там напишешь заявление о том, что тебе надо, потом пойдешь вот в эту дверь, его там подпишут, ну а потом уже и к начальству. Понятно?

Проделав все, что ему посоветовали, Анатас оказался в кабинете Редина Антона Павловича. Кабинет больше напоминал школьный туалет, нежели приемную начальника. Прокуренная насмерть комната имела тусклый свет и маленькое окно с решеткой на ставнях.

– Вы бы проветрили, а то тут совсем не продохнуть, – присаживаясь на стул, проговорил Анатас.

– Учту ваши пожелания! Чего изволите?! – с издевкой спросил Редин.

– Понимаете, у меня в квартире трубы совсем гнилые, хотел вот ремонт делать, ну и поменять их заодно.

– А чем старые плохи?

– Я же вроде объяснил, что они гнилые, могут прорваться, затопить соседей.

– Ну, и в чем проблема?

– Трубы поменять сможете?

– Трубы мы поменять сможем. Работаем, сразу предупреждаю, с полипропиленом. Ребята у нас нормальные, все сделают.

– Это хорошо, а как с вами договор заключить?

– Какой еще договор?

– Как какой? А если ваши ребята напортачат, с кого спрос? Раз вы обслуживаете дома и получаете за это деньги, вы гарантируете качество своих услуг. Или я чего-то не понимаю?

– Подписывать мы ничего не будем. С таким же удовольствием можете частников нанять. Но если потечет, мы не виноваты.

– Позвольте, тогда зачем вы нужны, если я могу нанять частника или сделать все сам? Платить вам нужно каждый месяц, но вы ни за что не отвечаете. Трубы поменяй сам, отопление сделай сам, а если что потечет, то вы ни при чем? А для чего вы существуете вообще?

– Ну, это не твоего ума дело! Не нравится – иди и жалуйся! Еще вопросы есть?!

– Удивительно устроен мир. Я общаюсь ежедневно с сотнями людей. Как правило, это чиновники, журналисты, представители крупного и среднего бизнеса. И, представьте себе, не многие осмеливаются хамить мне. Но тут за последние пару дней я выслушал о себе столько всего интересного, что мой разум в сомнении, смеяться над вами или драть вас розгами.

– Что?! – хотел было возразить Антон Павлович и даже привстал для пущей убедительности, но Анатас резко осадил его.

– Сядь на место, пока я не сделал с тобой чего дурного, – эти слова были настолько пронзительны и холодны, что Редин без лишних разговоров опустил свой зад в любимое кресло. – Почему у вас все так? Получив хоть маленькую власть, вы пытаетесь остальных втоптать в дерьмо. Не помочь, не посоветовать, а втоптать основательно здоровыми башмачищами. Почему, платя вам свои кровные, я не могу обратиться к вам с просьбой о замене труб? Почему я должен ходить в кабинеты, подписывая никому не нужные бумажки, прежде чем попасть к вам с пустяковым вопросом? И почему я должен слушать хамство человека, который не имеет понятия, с кем он общается? Или хамство у вас стало нормой? Тогда объясните, с какого момента это произошло? Или я что-то упустил? Кто устанавливает тарифы, указанные в квитанции? Почему, живя в трешке, я должен платить с квадратных метров за мусор? Я что, больше сорю, чем пятнадцать таджиков, набившихся в однокомнатную квартиру? Допустим даже, что это так. Тогда почему контейнер с мусором стоит перед окном и его никто не вывозит? Почему в квитанции указана плата за ремонт подъезда или дома, но они не ремонтируются? Почему, когда приезжают из Москвы важные персоны, появляются фонари, которые горят один день, а на следующий их уже нет? Я так понимаю, свое ЖКХ очень выгодно иметь. Что тут у нас? Ах, жалуются, что нет тепла? Накинем-ка им по десять копеек, они не заметят, а прибыль колоссальная. Отличная дыра для вытягивания из жильцов денег. С вами вообще невозможно решить ни одной проблемы. Вам наплевать, что у кого-то нет отопления и горячей воды. Вы никогда не ответите на вопрос по-людски, без хамства. Это ваш образ жизни. Мало того, что некой структуре принесли дань, так она вместо благодарности еще и отвесит пендель, мол, не так подал. Ваши законы настолько запутаны, что в их хитросплетениях не разобраться простому человеку, тем более пожилому. А правду и справедливость в вашей сфере найти вообще невозможно. Такое положение дел выгодно, по всей видимости, и государству. Конечно, я понимаю, что каждый народ достоин своего правителя. Но, простите, можно обирать свой народ, улыбаясь. А вам и это не по силам. Вы же власть, только вот какая, понять не могу. Управлять вы не можете, а только хамите. Вы хоть знаете, откуда пошло называть хама хамом?

– Нет, – сглатывая слюну, тихо произнес Антон Павлович, понимая, что его посетитель мало того, что странный, так видимо еще и из шишек, а он, дурень, его не признал.

– Стыдно не знать историю, стыдно. Хам – это сын Ноя. Ну, тот, который ковчег построил и тому подобное. Надеюсь, хоть это вы знаете. Так вот, он публично высмеял своего отца, когда тот перебрал в выпивке и уснул на улице голым. Для вас я упростил библейскую версию, хотя вы как истинный христианин должны ее знать. Хамство – это грубое, наглое, оскорбительное поведение человека, готового на подлости и заведомо понимающего, что адекватного ответа или противодействия оппонент оказать не в состоянии по причине слабости, зависимости и беспомощности. Это я вам объяснил по-научному. Но, глядя в ваши пустые глаза, понимаю, что вам глубоко плевать на все это. Вы сидите и думаете, кто это перед вами, и не понимаете сути. Не мучайте себя, я не из мэрии и уж тем более не с проверкой. Вы всем, кому надо, заплатили и считаете, что проблем быть не должно. Почему вы всегда решаете все именно так? Надо ж такое слово придумать – «откат». Вот что вас испортило в этом веке. Откат. Все построено на нем. Хочешь работать – с тебя откат. Вы все на этом живете, вам и зарплаты-то платить не надо, сами меж собой сговоритесь, и все будет нормально. Смотрю я на вас и понимаю: бесполезная вы контора. Как были пустым местом, так и остались. Вы – мусор, тот самый, который не вывозите, потому что сломана техника. А техника сломана, потому что вы деньги разворовали. И все про это знают, и всем на это наплевать, естественно, кроме тех, у кого не вывозится мусор. Мерзкий, никчемный вы элемент.

Анатас медленно поднялся и вышел за дверь.

– Фу-у-у! – вытирая пот со лба, произнес Антон Павлович.

– Не спеши! – раздался грубый голос позади него. – В аду трубы потекли, делать некому! – проревел огромного роста скелет в римских доспехах и, схватив за шкирку так называемого начальника, растворился в воздухе.

Если вы не ожидали в коридоре больницы известий о состоянии своих близких, значит, вам крупно повезло. Так как нет ничего мучительнее, чем смотреть на дверь с табличкой «Реанимация» и слушать, как периодически выходящий оттуда доктор говорит: «Делаем все возможное». И это «все возможное» растягивается в вечность. Затишье, пустота и долгое ожидание. Молодой человек уже не первый день дежурил у этой двери в надежде, что его девушка и будущая жена придет в себя после автомобильной аварии. Любой человек в данной ситуации начинает винить в том, что произошло, сначала себя, а потом других. Но то, что случилось, уже случилось, и время назад не повернешь. Отчаяние и чувство беспомощности захлестывают нас. В этот момент мы готовы на многое, ибо душа открыта и просит помощи. После очередного невнятного ответа парень вышел на лестничную площадку и что-то забормотал.

– И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей[16]16
  Евангелие от Иоанна, 10:28


[Закрыть], – неожиданно услышал он чей-то голос.

– Что? – быстро вытер слезу молодой человек.

– Я говорю, странная штука жизнь. Вроде еще вчера все было нормально, а потом бац, и ты понимаешь, как сильно ошибался. Как говорится, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах на завтра. А хочешь повеселить дьявола, попробуй убедить его в том, что ты безгрешен, – Анатас не спеша подошел к парню и, облокотившись на перила, посмотрел куда-то вдаль. – Сейчас бесполезно укорять себя, размышлять о том, а если бы она задержалась на пешеходном переходе или если бы автобус приехал раньше. Толку от всего этого мало, когда все уже случилось. Хотя есть, конечно, и плюс. Тот парень в черной иномарке, который сбил вашу подругу, – Анатас повернулся и с улыбкой посмотрел на собеседника, – мстить ему вам не придется. Хотя по глазам вижу, что вы бы сгоряча глупостей бы понаделали.

– Что?

– Да, да, да. Я был там, когда все случилось, когда этот ненормальный надавил на газ, а его автомобиль потащило по скользкой дороге. Ну и финал. Трагичное стечение обстоятельств. Последнее что помню, как фонарный столб расплющивает машину, словно зловещий молот. Ужас. – Анатас качнул головой с сочувствующем видом. Ледяной пристальный взгляд прожег парня. – Зря вы доктору дали денег. Или вы думаете, он от этого станет лучше лечить? Если человек помогает за плату, а не потому, что так нужно, он вряд ли сможет чем-то помочь. Однажды я стоял рядом с пациентом, который получал инсулин. Сами знаете, зачем он нужен. Так вот, милая барышня ответила ему, улыбаясь, что препарат закончился. Человек немало удивился. Ведь мы прекрасно понимаем: если лишить больных этого лекарства, то кладбища начнут расти в прогрессии уже через пару-тройку дней. Но дальше было еще интересней. Она с умным видом выдала ему какой-то заменитель и на разумный вопрос мужчины о дозировке дала великолепный ответ: «Как-нибудь там попробуете».

– Вы к чему это все? – парень немного напрягся.

– Я к тому, что на улице я видел подъезжающий шикарный белый Mercedes. Из него вышел главврач этой больницы, который и распределяет лекарства. И тут я понял, почему людям вместо дорогого и хорошего препарата выдают некачественный аналог. На зарплату такую машину вряд ли купишь, а люди, что они? Их вон сколько на свете.

– Я никому ничего не давал, – жестко и сухо ответил парень.

– Да бросьте вы, будет врать-то. Если вы действительно хотите что-нибудь сделать…

– А вы что, доктор?

– В своем роде. Можно меня и так назвать. Так что я бы мог вам помочь за определенную услугу, Андрей Андреевич.

– А мы разве знакомы?

– Думаю вряд ли, если вы видите меня впервые.

– Что вам от меня нужно?

– Мне от вас? Мне от вас ничего не нужно, а вот вам от меня нужно многое. Вы же не хотите, чтобы ваша девушка Анастасия не дожила до сегодняшнего вечера? Я наблюдал ее недавно, картина страшная. Все тело в трубках, в капельницах. Неприятное зрелище, сразу скажу.

– Кто вы?

– Какая вам разница? Ведь если я скажу, вы все равно не поверите.

– А вдруг?

– Ну, хорошо. Я тот, кого вы называете Сатаной. Я – дьявол, Андрей, и хочу предложить тебе услугу.

– Да пошел ты, дебил ненормальный! – развернувшись, хотел уйти парень.

– Твой любимый цвет синий. На твоих часах время идет на десять минут вперед для того, чтобы не опаздывать. Ты прятался в шкаф, когда твои родители ругались. Ты до сих пор боишься спускаться с кровати ночью, так как считаешь, что под ней кто-то живет. И, наконец, твоя девушка беременна, и вы никому об этом не сказали. Тебе нужны еще доказательства или, быть может, мне отрастить хвост и приклеить рога? Ты не сошел с ума, я действительно существую и хочу тебе помочь. Ты сейчас шокирован и думаешь, возможна ли сделка с дьяволом или тебе все это кажется от усталости и переживания? Это интересный вопрос, который беспокоит людей на протяжении всей их истории. Может ли человек заключить сделку со мной сегодня, и что для этого надо, и реально ли это сделать вообще? Развею твои сомнения: я готов пойти на некое соглашение с тобой, ибо вижу твои страдания и, поверь мне, страдаю не меньше тебя. И я не хочу лишать тебя счастья.