355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Крахин » Сети чёрного паука (СИ) » Текст книги (страница 1)
Сети чёрного паука (СИ)
  • Текст добавлен: 31 марта 2017, 16:30

Текст книги "Сети чёрного паука (СИ)"


Автор книги: Алексей Крахин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Сети чёрного паука

Alexey Krahin

1. Тёмный отец.

«…Пятого числа сего месяца, в чётвёртом часу утра, замок барона Олдэна Хитрого был захвачен неизвестной армией, шедшей на штурм под чёрным знаменем. Окрестные деревни, сады, рощи, леса – сожжены. Земля опустошена. Крестьяне, сумевшие спастись, сбивчиво рассказывают о живых мертвецах, безжалостно убивавших людей и скот, сжигавших дома. Разведчики, уже на следующий день отправленные к замку, до сих пор не вернулись. Дозорные докладывают, что над захваченной землёй расползся непроглядный туман, и ни ветер, ни солнце не в силах его развеять. Прибывшие к месту расположения наших войск боевые маги, предполагают, что туманом управляет могущественный чародей. Все попытки избавиться от тумана с помощью магии результатов не принесли…».

Отрывок из письма королю Исселбару Золотой Бороде.

Полученное письмо Короля не удивило. На землях, прежде спокойного королевства, уже около полугода творится неладное. Жители разных деревень наперебой рассказывают о развороченных кладбищах, о пропажах людей, о жестоко изодранных трупах, попадающихся лесникам в чаще. И о ходячих мертвецах говорят. Тихо, робко, но говорят. К одному из осквернённых кладбищ король Исселбар выезжал лично. Всё там было так, как и рассказывали люди: выпотрошенные могилы, поваленные надгробия, поломанные ограды. И ни одного следа. Даже королевский шпион, всегда сопровождавший Исселбара, не смог отыскать зацепок, говоривших о том, кто рыл могилы и куда уносил тела. Но чтобы разворошить более двух сотен могил, понадобилась бы целая рота землекопов и десяток телег для тел. Да и кому нужно тревожить останки мёртвых тел?

Везде местные вспоминали дождливую ночь перед тем, как кто-нибудь находил поутру разворошённый погост. Ливень скрывал всё: и звуки, и следы, и виновников. История с дождём повторялась в каждой деревне, где появлялись поруганные кладбища. За полгода розыска соглядатаи короля – лучшие из лучших в своём деле – так и не нашли того, кто был причастен к осквернениям.

И вот развязка мракобесия – нападение на замок барона Хитрого, полный захват земли без какого-либо предупреждения, объявления войны или угроз. Зачем захватчикам могли понадобиться владения Олдэна, оставалось загадкой, ведь стратегической важности для королевства они не несли. Но вероломное нападение с присвоением королевской территории и использованием запрещённой некромантии не должно оставаться безнаказанным. Король обязательно покарает виновных и вернёт замок королевству, но пока неведомый враг выжидает, можно отложить разбирательство на неопределённый срок. Лучшие маги и отряды Ястребов[1] стерегут окрестности тумана. Никто не выберется оттуда незамеченным, и в случае нового нападения, Исселбар узнает об это со всей стремительностью. Сейчас же есть проблема во стократ важнее, чем потеря баронского надела. Тяжёлым беременем легла на плечи владыки угроза потери всего королевства.

В девяносто восьмом году после основания Оплота Мира[2], в независимом королевстве Оглфир, расположившемся в уютной ложбине Кардагатских гор, появился некромант. Гадать не приходилось; кому ещё может понадобиться разорять кладбища, кроме как отвратительному прислужнику смерти?

Ни простой люд, ни король со всей свитой шпионов и разведчиков, ни даже маги не ошиблись в предположениях, но что-либо изменить уже не могли.

Молодой и амбициозный некромант Мебет явился в тихие земли с целью, вемдомой лишь ему одному. Когда и кто обучил его запрещённому колдовству, история умалчивает, но то, как ловко чародей выполнял свою работу и уходил от слежки, делало честь неизвестному наставнику. Деревенские кладбища некромант посещал с завидной регулярностью – одно-два в месяц и, конечно же, не появлялся на одном и том же вторично. Страшный ливень, неотлучно сопровождавший Мебета в вылазках, так же оставался загадкой для королевских спецслужб: толи это сам некромант обладал расширенными познаниями в магии, толи кто-то ему помогал.

Первое время расследование  шло вяло. Никого из вышестоящих чинов не волновали крестьянские кладбища, а раз некромант не суётся в городские, где «улов» крупней, значит, не так силён, чтобы воспринимать дерзкого всерьёз. Положение вещей изменилось, когда землепашцы да пастухи повалили к королю на аудиенцию, наперебой твердя о пропажах родных и близких, о шастающих по округе мертвяках. Не забывали напоминать и о кладбищах, как о поруганной родовой памяти.

Расследование вспыхнуло с новой силой. Прижатые распоряжениями Исселбара, шпионы днями и ночами не покидали постов, выжидая злостного некромансера на ещё непочатых им погостах. Близ деревень, выискивая мертвецов, отбившихся от «пастуха», лазали отряды охотников, как специально обученных, так и доморощенных. Король обещал щедрые награды за предоставленные ему живые трупы, и потому охотники за мёртвыми головами устраивали недельные засады и прочёсывали каждый уголок выбранной ими территории, тем самым подарив крестьянам череду спокойных ночей, когда можно было не опасаться нападений нежити и не гнать детей засветло домой.

Некромант свёл все старания шпионов на нет. Как только контроль за деревенскими погостиками усилился, он ударил туда, где удара не ждали. Деревни Олдэна Хитрого ни разу не подвергались надругательству. Владения барона находились с самого края королевства, прямо у вздымающихся к небу Кардагатских гор. Таинственные же появления некроманта происходили ближе к центру Оглфира, в тридцати, а то и сорока лигах[3] к западу. Конечно же, ни местные жители, ни сам Олдэн не ожидали подвоха.

Ранним утром, когда сон самый крепкий и даже бывалых дозорных тянет прилечь, Мебет, во главе мёртвой армии в три тысячи пар загребущих лап, пересёк границу баронства, спалив по пути дозорные вышки. Попадавшиеся мирные поселения уничтожались быстро и до основания. А когда же безжалостная армия добралась до замка – пошёл ливень.

Исход той компании известен: замок захвачен, а баронский надел покрыт непроглядным туманом. Некромант окопался в новой твердыне, за всю историю Оглфира не подвергавшейся штурмам, и не показывал носа. Защищённый с трёх сторон монолитом гор, замок, стал неприступным бастионом в руках опытного командира.

А вот некромант загнанным в угол себя не считал, даже притаившись в крепости, он не прекращал творить непотребства. С кладбищ, не тронутых мёртвой магией ранее, поднимались мертвецы. По одному, по два за ночь, они выбирались из могил и искали путь к дому хозяина. Но, несмотря на то, что дежурившие у кладбищ королевские патрули были сняты из-за новой угрозы Оглфиру, на зомби-одиночек продолжали охотиться многочисленные добровольческие отряды. И весьма не безуспешно. Каждую неделю из разных деревень отправлялись в столицу телеги-клетки забитые до отказа беснующимися труппами, где их подвергали глубокому изучению высшие маги, а после упокаивали и сжигали.

Да, многих не удалось некроманту довести до крепости, но Мебет не бросал своих…

12 сентября.

Ледяные пальцы обхватили усталый разум, сжали, подобно тискам, потянули куда-то. Конечности, сначала робко, дёрнулись, а потом забились в жестокой конвульсии, не в силах выдержать морозной хватки. Пальцы сжались сильнее. Тело выгнулось и захрипело, раскрывшаяся пасть тут же наполнилась землёй, руки судорожно гребли перед собой закостенелыми пальцами.

Яркие вспышки света будили уснувшую навсегда память. В тех вспышках мелькали чьи-то образы, тени, даже звуки. Понятия о мире, жизни, смерти, времени постепенно вновь загорались где-то в глубине головы. Последними пробились сквозь череду вспышек воспоминания о себе. Он осознал себя как нечто существующее, живое. Как «Я». Но полуразрушенный мозг не мог полностью восстановить былую картину воспоминаний. Место яркого пейзажа заняло драное полотно. Полотно из воспоминаний о прошлой жизни.

Годы назад душа покинул тело, прихватив с собой чувства, все их оттенки и яркие проявления. Он не мог чувствовать обиды за то, что его пробудили, после того как Он ушёл и уже не должен был вернуться, но память из прошлого упорно твердила: «Плохо. Так нельзя. Я должен остаться. Я не могу уйти. Меня нет». Под действием обжигающе холодных пальцев , мысли мелькали в голове и вновь терялись.

А бедное тело, терзаемое неведомой силой, продолжало извиваться и рыть, рыть, рыть. Ноги, руки, голова, рот – всё превратилось в инструменты. Уплотнённые слои земли рыхлились и уходили вниз, под себя. Дыхание мира приближалось с каждым движением. Бескрайние просторы. Он уже видел их когда-то. Он устал от них. Это тело слишком долго топтало поверхность, оно должно отдыхать, а вместо этого само прокладывает дорогу туда, куда для него дороги нет.

Одна из рук больше не чувствовала сопротивления земной толщи, перепачканные в грязи пальцы вцепились в поверхность, потянули. Следом вырвалась вторая рука. Ещё усилие и ещё, и ещё. Наконец, голова показалась над землёй, но Он не остановился, чтобы осмотреться. Чем сильнее тело показывалось на поверхности, тем слабее давили на разум ледяные пальцы. Нужно как можно скорее сбросить их окончательно.

Сторонний наблюдатель, если бы такой нашёлся в тот поздний лунный час, узрел бы, как земля на могиле рыхлится и ходит волнами, словно что-то под ней не может найти покоя.  Изъеденная временем и червями рука вырывается из рыхлой земли, разбрасывая как брызги, чёрные комья. Начинает судорожно рыскать, выщупывать поверхность, затем впивается в дёрн и тащит себя. Следом вторая рука проделывает похожий ритуал, и уже на пару они вытягивают наружу уродливую голову. Пустые глазницы всего мгновение любуются полной луной, проглядывающей через тощие ветви осенних деревьев. Острая носовая кость, в память о прошлом ищет запахи, но радость дыхания не ведома страшному порождению. Свет звёзд, показавшихся из-за облаков, поигрывал тенями на безгубой пасти, на гнилых зубах.

Поняв, где оказалось, существо разочарованно захрапело, мотнуло лысой головой, раскидывая комья земли из глазниц, носа, рта и ушей, и яростными движениями продолжило подъём. Полурыча, полубулькая, оно откапывало себя, размашистыми неловкими движениями, напрочь опрокинув могильную дощечку.

Извиваясь как уж, существо выкарабкалось из ямы. В попытке встать на ноги, завалилось на спину. Как новорождённый учиться ходить, так же и пробуждённое создание пыталось раз за разом подняться. Но ведь когда-то оно уже умело это делать. С третьей попытки получилось удержать равновесие, и дёрганными, неуверенными шажками, мертвец направился в сторону леса.

Колено правой ноги сгнило сильнее левого и с каждым шагом норовило развалиться, труха внутренностей свалилась в область живота, а шейные позвонки с трудом держали высохший череп. Но неведомая сила не давала дряхлому телу распасться на куски, упругими жгутами перевязала все суставы и вдохнула свежесть в высохшие мышцы.

Чуть слышно шурша пожухлой травой, мертвец ковылял средь кладбищенских досок, из гортани вырывались сдавленные хрипы, будто воздух с трудом проходил в дырявые лёгкие. Под серым лунным светом, мертвеца издали можно было бы спутать с дряхлым стариком, и как бы удивился случайный свидетель, если бы, не брезгуя запахом гнили, подошёл ближе и наткнулся на взгляд чёрных глазниц и вечный оскал черепа.

С ветки слетела ночная птица, мелькнула на силуэте луны и нырнула во мрак небес. Мертвяк проводил её тупым взором. Ночное затишье теребило лишь прерывистое всхрапывание.

Ледяные пальцы ослабили хватку, сделав её еле ощутимой. Тонкая, натянутая холодными руками струнка в самой глубине сознания ещё звенела под напряжением, указывая дорогу в дремучую чащу, куда не сунулся бы в такое время ни один нормальный житель Оглфира.

Мешанина раскоряченных ветвей, окруживших стеной погост, вырисовывала жуткие образы чудищ, длинные приглушённые тени скрывали в себе опасность, а гудящая тишина, хуже любой какофонии, сводила с ума. Его ни что не страшило. Он вошёл под свод голых ветвей, оставив за спиной мир мёртвых, так же, как когда-то оставил мир живых.

«Иди», – шёпотом разносилось в голове. И Он ускорялся. Поваленные коряги, вздымающиеся корни, овраги – преград для зомби не существовало. Несмотря на отсутствие глаз, Он всё видел, не имея ушей – слышал. И даже вдыхал, не имея носа. Чувства постепенно набирали силу, не отставая от крепнущих мышц.

 Ветки трещали под ногами как трещотки базарного музыканта. Ему доставляло удовольствие слышать этот звук. И Он ступал всё тяжелее, в надежде вновь его услышать. Шаг ускорялся, тело обретало подобие координации, помогая держать равновесие руками, поворотами корпуса и головы. Вскоре Он уже полубежал, перемахивая через коряги.

Тем временем память пыталась вернуться к тем картинкам, что мелькали в ней, пока тело выкапывало себя из земли. Он искал ответы на ещё не заданные вопросы, силился хоть что-то вспомнить из прошлой жизни, но любую мысль заглушал далёкий шёпот – «Иди. Иди. Иди». Единственное, что Он сумел осознать – раньше всё было не так, ибо это тело слишком неудобно, а разум неповоротлив. Его всё раздражало, по-прежнему желая спать, Он вынужден, ведомый голосом и ледяными пальцами, двигаться, искать что-то далёкое… Да, Он точно знал, что цель далеко, вроде бы даже видел размытый образ нужного места, но увидев, сразу же забывал.

Чувство схожее с жуткой тоской заполняло внутренности, Он не понимал, что происходит, почему Он здесь, зачем идёт, и почему не может остановиться. Кто-то упорно управлял Его сознанием и постепенно вытеснял остатки талой сущности. На самом же деле, Он вообще не имел власти над собой. То, что ещё оставалось живым в этом теле, оказалось заложником чужой воли. И если бы Он, тот истинный Он, что осознаёт себя, захотел покинуть трухлявое вместилище, то не смог бы этого сделать. Оставалось только ждать, пока голос «хозяина» вытеснит Его из собственного тела, и тогда наступит долгожданный покой.

А пока ночной лес и непролазные заросли снова и снова представали перед ним в виде головоломок: где обойти, а где лезть напролом. Чаще Он выбирал последнее, если дело не касалось оврагов. В этом жутком месте мертвец чувствовал себя так же, как усталый путник, вернувшийся из дальних краёв в родные земли. И пусть до места назначения ещё лиги и лиги пути, но Он уже ощущал силу Родины. Мертвец не чувствовал воодушевления, но холодный покой и грусть заполняли его существо. Грусть и покой. Они появились незаметно и вытеснили на время даже шепчущий указания голос. Сопровождаемые странными картинами из прошлого, эти чувства прочно обосновались в сознании, открыв тем самым дорогу новому потоку ощущений.

Перед внутренним взором всплыл, купающийся в лучах закатного солнца, дом. Высокие тополя росли вдоль забора, осыпая белым пушком всё вокруг. Казалось, что Он знал этот дом, но ни как не мог вспомнить, откуда, и лишь тоска по тому месту подсказывала ответ.

Цветущее поле, красные, жёлтые, белые цветы усеяли поверхность рыхлым ковром. В высокой траве кто-то греется на солнышке. Утончённый силуэт в простом сарафанчике. Девочка. Знакомое лицо. Видя его, хочется улыбнуться, но голый череп не способен на это. Кем для него был эта девочка? Радость в её глазах подсказывала ответ.

Метель. Ночная дорога. Красные огоньки впереди. Затем рык. Стая волков неслась навстречу. Кровожадные пасти давно ждали этой встречи, но опасались факелов. Теперь же, последний источник света, вяло дымился, ветер срывал остатки  тлеющей ветоши и уносил в пургу. Страх перед смертью пудовой гирей повис в левой части груди. Но это лишь память тела.

Воспоминания мгновенно уходили в забвение. Он силился увидеть их снова, но лишь чернота с радостью отзывалась на призыв. Остался ли на этой земле кто-нибудь, кто смог бы рассказать ему о прожитых им днях? Помнил ли кто-либо ещё то, что помнил он? Или эти прекрасные картины навеки утеряны?

Грусть и покой. Голос «хозяина» постепенно вытеснял их, приводя тело к готовности действовать. «Остановись. Стой», – твердил он. – «Впереди чужие».

Ночь перевалила  за середину. Светящийся в небе диск, бледнея с каждым часом, медленно удалялся от земли. Ночные звери, ещё не успевшие взять добычу, затаились для последнего прыжка, а дичь, шурша опавшей листвой, искала надёжное укрытие. Лес казался мёртвым лишь у кромки.

По узкой лесной дороге двигалась компания охотников, так же ещё не успевших сегодня добыть трофей. Короткие, широкие мечи, предназначенные для боя в местах с ограниченным пространством, украшали пояс каждого из четырёх мужчин. На поясах двоих бряцали перевязки с утяжелёнными арбалетными болтами, такие применяют против бронированной пехоты и конницы. Короткие арбалеты в такт шагам покачивались за спинами. Оружие на особенного зверя. Мечи как талое масло резали заговорённую, жёсткую плоть живых мёртвых, болты срывали головы и отсекали руки. Освящённое верховными магами оружие работало безотказно против мёртвой плоти, но крошились как сухарь, ударяясь о простую сталь.

Один из множества отрядов, ведущих охоту за мёртвыми головами, искал погост. Двигались они в правильном направлении, но если бы лучше знали местность, то выбрали бы путь через лес. Зомби, смирно стоявшему за деревом, и ждущему пока охотники скроются из виду, потребовалось чуть больше часа, чтобы добраться сюда от кладбища, охотники же будут идти всю оставшуюся ночь.

Мертвец стоял в трёх шагах от дороги. Заботливые тени по-матерински укрывали чёрным покрывалом приютившееся под ними существо. Он чувствовал вблизи живых, и странное ощущение злобы, появившееся невесть откуда, заставляло зубы скрежетать. Отряд охотников ещё не вышел из-за поворота, а Он уже вовсю боролся с собой, сдерживаясь из последних сил, чтобы не выскочить и не напасть на счастливцев, живых и весёлых. Не таких как он. Между скрипящих зубов проявилось подобие слюны, запузырилась. Тело сотрясла зловещая лихорадка.

«Тише», – шептал голос.

Охотники, негромко переговариваясь, появились в поле зрения мертвеца. Рука хозяина сразу потянула тело назад, заставляя зомби отступить на пару шагов. Неожиданно один из охотников замер на месте.

– Амулет тёплый, – прошептал он.

Отряд остановился. Мечи из-за поясов перекочевали в руки мужчин.

– Наконец-то хоть что-то… – молвил другой.

Самый старший и низкорослый из охотников, снимая с плеча арбалет, произнёс:

– Расходимся по разным сторонам. Дальше, чем на десять шагов, не углубляться. Вперёд.

Зомби трясло как последнего паралитика. Он с трудом сдерживал хрип, голос пропал, бросил ситуацию на самотёк, и вот последние капли самоконтроля покидали мёртвое тело.

Старший отряда вместе с компаньоном спрыгнули в овраг с противоположной от зомби стороны дороги, оставшаяся пара, тихой сапой кралась прямиком к мертвецу, ещё не зная, что встретится он именно им.

Он отступил за ствол ближайшего дерева так, чтобы издали его нельзя было разглядеть. Живых Он чувствовал так же чётко, как если бы видел их. Каждый бесшумный шаг охотников отражался в сознании вспышкой приближающейся опасности. Один из них молодой, даже слишком молодой, ещё мальчик, волны страха исходили от него сильнее, чем от напарника – зрелого мужика. Но хоть и в разной степени – волновались оба.

Как же приятно, оказалось, смаковать чужой страх. И не просто страх, а страх перед тобой . От потока новых ощущений, злобная трясучка оставила мертвеца в покое, теперь он, притаившись, ждал приближения охотников. Сейчас его совершенно не волновало, что он будет делать, оказавшись с ними лицом к лицу, главное – желание, а тело подскажет. В любом случае, если они прекратят его неестественное существование, это тоже будет к лучшему.

Шёпот умолк, ледяная хватка пропала, как будто намерено предоставляя свободу действий, а может, желая узнать, как поведёт себя Он.

Шаги приближались. Живые обходили дерево с разных сторон и, судя по умеренному хрусту веточек и шороху листвы, не подозревали, что сами превратились в жертв. Основной целью, мертвец уже отметил для себя юношу, шедшего ближе к дороге, хотя, конечно же, напасть из засады на опытного рубаку было бы куда выгодней, но напугать мужика удастся куда меньше, чем мальца, а это главное. К тому же, если шокировать парня, то откроется путь к дороге, и биться с мужиком вообще не придётся. Плохо другое, с противоположной стороны тракта лазают ещё двое охотников. Среди них слабых звеньев нет, старик – матёрый волк, его компаньон – здоровый детина, тупой и от того бесстрашный.

Мальчик вплотную подошёл к дереву, замер в полушаге от трупа и даже не посмотрев по сторонам, принялся что-то шарить за пазухой. Опытный муж, чуть углубился в лес и всматривался в чащу, так что тоже не заметил опасности.

Он смотрел на парня сверху вниз. Такой юный живой, так мало видел и узнал… Как много грусти принесёт в мир его смерть, и как много удовольствия она даст мертвецу.

– Дядя Шэд, камень совсем горячий, – громким шёпотом окликнул мальчик напарника, сжимая в руках белый амулет неопределённой формы.

– Смотри в оба, – откликнулся дядя Шэд из темноты.

Парень оставил амулет поверх куртки и, наконец, поднял взгляд на зомби. Этого момента Он ждал с упоением, смакуя каждое движение на лице горе-охотника. Наверняка малец уже видел ходячих мертвецов и даже атаковал их, но делал это исподтишка: пока основная команда сильных  и опытных лезла в лоб, юный и слабый бил в спину. Встретившись с опасностью лично, бедняга выронил меч, рот распахнулся в немом крике, а глаза округлились, как у кота.

Напарник услышал тихий звук стали, коснувшейся земли, но помочь не успевал. Гнилая, перепачканная грязью рука, ухватила паренька за отвисшую нижнюю челюсть, и дёрнула вниз, с хрустом выворачивая суставы и выдирая язык. Парень не успел даже визгнуть, лишь пялился выпученными глазами на упавшую в листву часть себя. Вид хлынувшей изо рта крови окончательно лишил зомби рассудка. Гнилые зубы впились в лицо жертвы, вгрызлись в щёку, окрепшие руки рвали жёсткую куртку, без потерь справлявшуюся с грубыми ветвями и корягами.

Влага заполнила пасть мертвеца, но проснувшаяся вдруг жажда, не проходила. Мумки и боль юного создания ворвались в голову, выметая все мысли, догадки, вопросы и картины. Осталась лишь звериная радость.

Что-то дважды ударило в спину. Он почувствовал, как рука, у самого плеча, отделяется от тела и повисает на жилке. Дядя Шэд всё же пришёл на помощь мальчишке.

Зрелище отрубленной конечности и странное неудобство в спине, заставили зомби протрезветь. Резким движением отбросив конвульсирующее тело, Он, не оборачиваясь, кинулся прочь к дороге.

В лунном свете мертвец пронёсся через открытое пространство тракта, рыча и хрипя, как бешеный кабан. Отрубленная рука, безвольно болталась позади, охотник, что её отрубил, остался помогать умирающему товарищу.

– На вас идёт! – разнеслось из леса в спину мертвецу.

В овраге затрещали ветки – охотники выбирали удобные позиции.

Он не стал оббегать стороной их засаду, с разгона сиганул в гущу ветвей. Болтающаяся рука зацепилась за одну из сухих раскоряк и оторвалась, повиснув безвольной плетью. Самого зомби перекрутило, и в дно оврага он врезался головой. Старые кости затрещали, где-то в середине спины и у основания шеи надломился позвоночный столб. Но это не могло помешать мертвецу ловко подняться на ноги и, шатаясь, без руки и с запрокинутой головой понестись в чащу, куда указывали холодные пальцы, вновь взявшие контроль над разумом.

В шаге от зомби, арбалетный болт расщепил молодое деревце – охотник стрелял на упреждение. Он прыгнул в сторону, и следующий болт ударил в открывшийся ствол.

– Мррразь! Прыткий какой! – недоумённо воскликнули за спиной.

Через несколько минут погони, охотники отстали. Скакать ночью по лесу за неутомимым зомби – развлечение не для дилетантов.

Он замедлил шаг, повинуясь указаниям хозяина. Впереди ощущалась бескрайняя пустота, скорее всего лес закончится и начнутся поля. Чужая воля неуклонно тянула именно туда. Пыл минувшей стычки угас, стоило только оторваться от живых. Взбаламученная память медленно возвращалось к непрерывному вращению несвязных картин, как будто пыталась рассказать о чём-то, но никак не могла подобрать слова, и получалась тарабарщина. Но ему хватало и этих кусков, он следил за каждым из них, отыскивая что-нибудь памятное. Казалось, они все до боли знакомы: и места, и лица, и слова, но ничего, кроме зыбкого чувства, будто когда-то это уже видел, не возникало. В один момент, захотелось прервать этот тоскливый калейдоскоп, больше не видеть ничего, кроме уходящих за спину деревьев, но шёпот сдавливал голову, раз от раза повторяя одно и тоже: «Смотри… Смотри».

Не имея выбора, он смотрел, и, казалось, частично запоминал увиденное. Разрозненные куски информации, откладывались где-то на дне мозга, ожидая заветного часа. Но придёт ли когда-нибудь их час? Ещё один вопрос в очереди вопросов.

Как долго он шёл? Неизвестно.

Постепенно лес заполнял туман, сгущая и без того непроглядную темень. Не различая пути, мертвец ударялся о деревья, постоянно спотыкался и останавливался, прислушиваясь к указаниям холодных пальцев . Ощущение приближающейся цели усилилось, в то время как контроль хозяина заметно ослаб, появляясь лишь, чтобы наставить на правильный путь нерадивого слугу.

В отдалении раздался тоскливый вой, и почти сразу же мертвец ощутил приближение жизни. Оно походило на комок тепла, упорно не желающий растворятся в воздухе. Живое тепло ощущалось далеко справа и по щемящей боли в теле, зомби мог следить за его движением. Если бы на месте ходячего мертвеца находился человек, то непременно продрог бы, ледяной туман гнал всё живое прочь, даже деревья, попавшие его плен, уснули, остановив внутри себя все процессы. Птицы давно покинули эти места, дикие звери оставили норы, спасаясь в тёплой лесной глубине. Но кто-то живой не побоялся вторгнуться во владения тумана и теперь настойчиво преследовал однорукого зомби.

Он не чувствовал человеческого разума в преследователе, однако чётко улавливал одержимость, звериную злобу и непреодолимое желание догнать того, за кем пришёл. Но и к животным существо не принадлежало, скорее что-то среднее, не естественное, в природе таких нет. Частичка хозяина присутствовала в звере, и потому зомби, не опасаясь, брёл дальше, прислушиваясь к слабым прикосновениям холодных пальцев .

Приближалось утро, когда между деревьями показался просвет. Солнце ещё мирно потягивалось в колыбели, а мир уже расправлялся с темнотой, прогоняя её в самые сокровенные углы. Несмотря на приход утра, туманный лес оставался тихим и хмурым, словно сверху на землю спустилась грозовая туча. Листья здесь уже опали, хотя в краях, не попавших под действие странного тумана, листва ещё покрывала деревья жёлтыми платьями. Угасание природы в этих землях шло быстрее, нежели в местах, куда не дотягивалось дыхание зловещего колдовства. И это чувствовалось в каждом уголке леса. Лишь мерно бредущий зомби, непрерывным постоянством движений напоминавший машину гномов, и то, что его преследовало – единственные движущиеся существа на лиги вокруг.

Картины из прошлого перестали мелькать перед внутренним взором. Память иссякла, вернув владельцу все, что сохранила в прохудившемся вместилище. Он запомнил увиденное, и не сомневался, что сможет воспользоваться полученной информацией. Пропали и шепот, и ледяные пальцы . Зомби теперь без них знал куда идти, хотя по-прежнему не представлял место прибытия.

Деревья редели, отодвигались друг от друга, слой опавшей листвы под ногами худел с каждым десятком шагов. И когда между последними стволами проступила даль бескрайней равнины и размытая белёсым туманом линия гор на горизонте, мертвецу преградили путь.

Преследующее мертвеца существо резко сократило расстояние, всего за минуту проделав путь в треть лиги. Зомби явно ощущал, как опасность обходит справа, хотя преследователь нигде не мелькнул и не издал ни звука. Потом произошло странное. Комок тепла дёрнулся куда-то вверх, к макушкам деревьев. Там и пропал.

Прошло не менее трёх мгновений, прежде чем то, что излучало тепло, появилось перед мертвецом. С неба рухнул чёрный ком, лапы с длиннющими, когтистыми пальцами взрыхлили землю, сохранив при этом хрупкую тишину. Взвинченные листья ещё опускались, а зверь, не сделав ни одного лишнего движения, замер, всем своим видом показывая, что дальше путь закрыт. Волчья башка скалилась в хищной улыбке, но, конечно же, это не выражало никаких эмоций, а вот топорщащиеся уши превосходили в размерах волчьи раза в три. Длиннющий заострённый язык вывалился, с него поползал к земле тугая слюна. Глаза – кровяные шары – смотрели безразлично. Покрытое чёрной шерстью, существо сидело как бы на корточках, руки упирались в землю, колени доставали почти до плечей, таких же широких как у человека. Огромного человека.

В простонародье таких зверей называли гриммами, но никто из того же народа их никогда не видел, ведь по легендам, жили они в гуще непроходимых болот, откуда изредка выбирались на охоту. Охотиться гриммы предпочитали на существ разумных, вроде людей или гномов, но в отсутствии выбора могли полакомиться и зеленокожей дичью. Именно поэтому все, кто их видел, давно мертвы. Человек среднего телосложения и роста с лёгкостью поместился бы на плече твари. Благодаря феноменальным физическим данным, гриммы могли преодолевать огромные расстояния при невеликой затрате сил. А зачатки разумности делали этих существ, по народным преданиям, полезными стражами у магов, если конечно те были способны подчинить свирепую волю хищника. Обзаведясь собственным наделом земли, маги часто прибегали к охоте на гриммов, чтобы впоследствии, пойманные экземпляры неустанно и надёжно несли службу магу, остерегая земли от непрошеных гостей. Поговаривали, что даже в самых изуверских лабораториях не было создано существа, способного тягаться и в силе, и в сообразительности с гриммами.

Всего этого мертвец не знал, и знать не мог, но идти дальше не решался, чувствуя дикую мощь в жилистом теле зверя. При желании, тот мог бы без труда разломить тщедушного зомби пополам. Немая сцена разглядывания затянулась. Гримм медленно вращал огромными буркалами, толи осматривая чужака, толи ожидая его действий. Да, будь Он живым, то уже был бы мёртв, частично застревал бы между острыми зубами хищника, а частично переваривался. Но Он пришёл мёртвым. Падаль. Гримм не кушал падали. Даже ходячей.

Зомби в свою очередь ощущал неразрывную связь между хозяином и страшной тварью, возможно она находилась в услужении, а возможно… Нет, другого не дано. Но если так, то почему не пускают  к месту, ведь хозяин сам позвал, разбудил, дорогу подсказывал…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю