Текст книги "В дивизионе (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

Первомайские праздники отметили громко. В ночь с 30 апреля на 1 мая наша артиллерия произвела несколько огневых налётов по опорным пунктам противника. Пехотинцы тоже не отставали, стреляли из пулемётов и миномётов по переднему краю немцев. Фрицы обиделись и ответили частыми огневыми налётами по боевым порядкам частей дивизии, а также по населённым пунктам в глубине нашей обороны. В результате в дивизии есть потери, а сколько жмуров закопали немецкие духопёры, мне не докладывали.

Утром я пребывал в дурном настроении, невыспался, да и вообще, мне как капитану Смоллету всё не нравилось. А ещё и ходивший за хавчиком Наливайко, передал мне распоряжение нового старшины, прибыть в расположение хозяйственного отделения для сверки имущества и вооружения. Придётся идти, но карабин я ему хрен верну (у меня в отделении с ним Баранов воюет), винтовку тоже, мы её пристреляли, причём без примкнутого штыка, и используем для провокаций (ведём бошкаприцельный огонь). Всё остальное тоже не отдам, лишнего у нас ничего нет, только запасное, плюс обменный и подарочный фонд из трофеев и махорки. Курить я бросаю, отучаю от этого дела и остальных заядлых дымоглотателей, в разведке это не есть хорошо, но табак на довольствие получаем на всех, потому и образовался излишек. Меняем его на глюкозу и другой балабас.

– Здравия желаю, товарищ старшина. Командир отделения разведки старший сержант Доможиров. – Представляюсь я первым, мазнув взглядом по петлицам с пилой на воротнике комсоставовской шинели нынешнего старшины.

– Здравствуй, сержант! – первым протягивает он руку. – Давненько не виделись.

– Саид? – узнаю я его. – А ты как здесь оказался? – от неожиданности говорю я первое, что пришло в голову.

– Старшина Саидов. – Поправляет меня опер. – Заходи, гостем будешь. – Открывает он дверь в свою землянку-каптёрку.

Захожу в закрома, оглядываясь по сторонам, здесь я ещё не был, хотя барахло меня не интересует. Нужно продумать, как довести до собеседника информацию из будущего о немецком наступлении так, чтобы самому не спалиться, и в тоже время напугать до усери. Время ещё есть, за полмесяца можно много чего успеть, особенно если пнут сверху, снизу до командования хрен допинаешься, нога устанет и заболит.

– Чаю? – предлагает гостеприимный хозяин, приглашая меня к столу.

– Не откажусь! – настраиваюсь я на продолжительный разговор.

– Джавдет, сгоняй-ка на кухню, за кипятком. – Повышает голос Саид, отсылая каптёра. И только когда за его помощником закрылась дверь, произносит условную фразу про «славянский шкаф».

Этот пароль мне дал лейтенант Тихий, на случай неожиданной встречи со связником. Вот только чует мое сердце, не связник это – резидент или агент под прикрытием, хэзэ как тут этих контриков называют. Но почему именно в наш второй дивизион? Хотя, вакансия как раз таки у нас образовалась. А старшина дивизиона, это не рядовой и даже не Ванька-взводный. Степень свободы у него поболе будет, чтобы разгуливать по своим тылам в любое время, собирать инфу, и передавать сообщения в вышестоящие органы.

– Рассказывай, – услышав отзыв, предлагает Саид.

– С чего начать? – уточняю я.

– С нач… Расскажи про выявленные тобой связи Гургенидзе. – Памятуя про нашу крайнюю встречу, грозит он мне пальцем.

– Была одна связь. Служила старшиной во втором дивизионе, но повязали его. А больше ни про какие связи Гургена я не знаю. Не до того было, своими прямыми и непосредственными обязанностями заниматься пришлось. – Не хочу я сворачивать с темы, и вовлекать себя в шпионские игры.

– А ты чего такой недовольный, Николай? – уловив моё настроение, интересуется опер.

– А с чего мне радоваться? Немцы через две недели ударят, а у нас не растворено, не замешано. – Не стал я ходить кругами.

– Когда ударят? Откуда сведения? Есть доказательства? – Вцепился в меня взглядом Саидов.

– Прямых доказательств нет. Только косвенные. И кое-какой опыт года войны. – Не отвожу я свой взгляд от узких глаз собеседника.

– Начни с косвенных. – Предлагает он мне.

– Тогда запоминай или лучше записывай. – Продолжаю я разговор.

– Я запомню.

– Во-первых, погода. – Начинаю я загибать пальцы. – Паводок кончился, вода ушла, потеплело. Неделя, максимум две, и все дороги окончательно просохнут. По ним можно будет не только ходить, но и ездить на любом виде транспорта. Во-вторых, разведка противника активизировалась. Добавилось наблюдательных постов и самолёты-разведчики разлетались. И если с наблюдателями ещё можно хоть что-то сделать, да и многого они не увидят, то с авиацией в дивизии бороться нечем. Немцы беспрепятственно летают над расположением всех частей, и заметь, не бомбят. Значит ведут аэрофотосъёмку. У нас под Москвой также было. – Ссылаюсь я на свой боевой опыт. – Мы строили укрепрайон, а немцы спокойно летали и фотографировали, потом ударили в самом слабом месте и окружили войска двух фронтов. В-третьих, артиллерия противника резко сократила интенсивность обстрелов. У них что, снаряды кончились? Ничуть не бывало, накапливают запасы. При прорыве нашей обороны они им очень пригодятся.

– А с чего ты решил, что противник ударит именно по вашей дивизии? – подзадоривает меня Саид, как он думает.

– Элементарно, Ватсон! – продолжаю я. – Через позиции нашей дивизии прямая дорога на Барвенково, причём не одна дорога, а несколько. Наша дивизия на стыке двух армий. А стык это всегда неразбериха и проблема с прикрытием и взаимодействием. Ну и в-третьих, танковая дивизия немцев – напротив нашей стрелковой.

– Как танковая? – удивляется опер. – Прошла информация, что пехота противника совершенствует оборону на переднем крае.

– В немецкой танковой дивизии пехоты хватает, и если на переднем крае нет танков, то это не значит, что их вообще нет. Танковые батальоны спокойно могут ремонтировать технику и отстаиваться в тылу, а на передовую выдвинуться во время артподготовки. Час, максимум полтора и фрицевская пехота атакует при поддержке танков. Вот только с бронетехникой нашей махре воевать нечем. В стрелковых полках почти нет противотанковых пушек. Нет и станковых пулемётов, одни ручные. Зато у немцев пулемётов хватает. Понятно, что дивизии немцев неполного состава, но в связи с предстоящим наступлением их всяко разно пополнят. Зато нашу дивизию пополнять и усиливать не спешат, хоть она и находится на направлении главного удара противника. – Подчёркиваю я свою мысль.

– Это пока просто слова. Нужны конкретные доказательства. «Язык» нужен. – Подтверждает мои худшие опасения Саидов.

– Берите. Доказывайте. Напрягайте глубинную разведку, подпольщиков, партизан в тылу у противника. – Опускаю я руки. – Когда немец прорвёт фронт и окружит несколько армий, поздно каяться будет. Разрешите идти! – козыряю я.

– А чай?

– Нахлебался уже. – Не прощаясь выхожу я из помещения, пока не началось. Психану и могу наговорить лишнего, после чего можно и в застенках оказаться или у стенки.

Плевать. Пускай всё идёт своим чередом. Доказательств у меня и правда никаких нет, но кто-то же должен думать в этом зоопарке, анализировать. У этих большеголовых все карты на руках. Причём любого масштаба. И конфигурация линии фронта на них нанесена, достаточно взглянуть и почесать тыковку, или хотя бы жопу, которой они думают. Сплюнув, пошёл к артиллеристам на 4-ю батарею. Нам нужно опорный пункт оборудовать, а штыковая лопата всего одна, которую в развалинах прихватизировали. Зато у батарейцев можно большими сапёрными лопатами разжиться, копать ими гораздо удобнее и быстрее, чем малыми пехотными.

С остервенением вгрызаюсь в податливую землю, копая ход сообщения вокруг нашего блиндажа. Ход этот описывает окружность, радиусом полста метров, упираясь своими концами в овраг, поэтому копать нам не три диаметра, а чуть меньше. Два с половиной, всего метров двести пятьдесят, а это при глубине хода даже в метр, восемьдесят кубометров грунта, это на вскидку. А вместе с окопами около сотни кубиков наберётся. Поэтому работают все. И не как ленивые нигеры на плантациях, а как крестьяне на сенокосе. Десять кубов на брата, не комар чихнул. Начать решили от противного. Сначала выкопать ход сообщения, а затем уже оборудовать в нём стрелковые ячейки, либо пулемётные окопы. Сапёров бы ещё не мешало привлечь, ловушку минно-взрывную на подступах организовать, фугасик на дне оврага заложить.

Первое мая отметили ударным трудом, выполнив почти всё запланированное. Нам повезло, что никто не мешал, видимо начальство отмечало праздник. А так как никаких распоряжений не было, то и с инициативой я не лез, а готовился к бою. Конечно, одним неполным отделением обороняться в опорнике, рассчитанном минимум на взвод, будет не просто. Но я надеялся на то, что удастся припахать отходящих бойцов, и посадить их в оборону. Не факт, что из паникёров получатся стойкие оловянные солдатики, но глубокий окоп на пути отступления и твёрдая руководящая воля в паре с крепкими кулаками, могут придать уверенности кому угодно. Главное, вбить в растерявшихся эту самую уверенность и храбрость, отвагу и удачу, а потом они сами перестанут теряться в бою, и на все сто процентов выполнят свою главную и основную задачу. А к началу немецкого наступления мы этот ВОП оборудуем даже небольшими силами, так как когда начальство пропьётся, оно наверняка задумает какую-нибудь хрень типа захвата контрольного пленного, и придётся её выполнять. Но будем решать проблемы по мере их поступления, а сейчас по распорядку ужин, да и праздник нужно отметить. И не только ударным трудом.

Старшина подогнал флягу со спиртом, хотя и разбавленным водой, но вкусным, а не как обычно – смесь водки с ослиной мочой. Он либо подлизывается, либо всем такая пруха в честь праздника. А ещё и на ужин был приготовлен плов. Я не знаток, но мои вкусовые рецепторы обрадовались такому разнообразию, особенно после выпитого. Джафаров хоть и поморщился, сказав, что в Азербайджане так не готовят, но умял свою порцию с завидным аппетитом и ел правильно – руками, видимо так вкуснее. Все остальные стучали ложками по своим котелкам. Закончив ужинать, заварили травяной настой и продолжили чаепитие, сначала распевали песни разных народов на родных языках. А затем Полат вскочил и забацал лезгинку. Петь он не умел, в отличии от своего тёзки Бюль Бюля из Оглы, но отплясывал яростно, да ещё со штык-ножом в зубах. Без чёрного ворона на морозе тоже не обошлось, а закончился наш импровизированный концерт по заявкам, песней Михаила Старицкого «Нич яка мисячна», которую затянул Наливайко. Я даже чуть не всплакнул, вспоминая своих боевых друзей. Не хватало только аккомпанемента и девок, тогда бы мы веселились до утра, а так пришлось отбиться ещё до полуночи.

Несмотря на усталость, мне не спалось, и я сам назначил себя в караул, решив отстоять первую смену. Хоть мы и не на переднем крае, впереди занимает позиции целый стрелковый батальон, но балка на фланге самое удобное место для прохода немецких разведгрупп и диверсантов в наш тыл, так что приходится предохраняться. Вот и занимаю позицию в окопчике справа от входа в блиндаж, вооружившись автоматом, ракетницей и десятком гранат. Больше ничего лишнего, за исключением пистолета, который всегда при мне.

Стою в окопе, любуюсь на звёзды, слушаю тишину, хотя не совсем тишину, на переднем крае периодически вспыхивает перестрелка, из пулемётов строчат в основном фрицы, но и наши не отстают, пуляют в ответ. И хотя я не вижу куда и откуда стреляют, зато хорошо слышу, чей это пулемёт. И вообще, в основном надеюсь на слух. Если на передке немцы пускают осветительные ракеты, то балка остаётся в тени, полно тут и непросматриваемых мест. Непростреливаемых тоже хватает, почему и запас гранат предусмотрен, да и мины по периметру выставлены, правда сигнальные, в основном из консервных банок. Хотя пару гранатных запалов мы также не пожалели, установив растяжки с ними в самых труднодоступных местах. Свои туда точно ночью не сунутся, а чужих не жалко. В ночь на семнадцатое установим гранатные растяжки, а возможно и мины, если до командиров дойдёт, что балка на стыке с соседями – самое слабое место в обороне.

– Кстати! А почему дойдёт? Можно же довести. И чем скорее, тем лучше. – Подсказывает мне внутренний голос. Некоторое время уходит на обдумывание ситуации, и, не отходя от кассы, я начинаю ковать железо…

Глава 17

Промоина, в которой мы оборудовали блиндаж, впадала в овраг, расширяясь своим основанием к северу. И до его противоположного склона было метров сто, овраг в свою очередь также расширяясь к основанию, тянулся на восток до широченной Балки Копани. Я же собрался устроить провокацию и немного повоевать с северным склоном этого лога, отбивая воображаемую атаку разведгруппы противника. Может же мне что-то почудиться либо привидеться. Как там у Блока – «Ночь, улица, фонарь, аптека…», так и у меня – ночь, тропа, ракета и свет, но не тусклый и бессмысленный, а яркий и рациональный. Поэтому сначала прислушиваюсь и приглядываюсь, а не обнаружив ничего подозрительного, легонько кидаю в сторону противоположного склона трофейную колотушку. Укрываюсь в окопе, и после раздавшегося взрыва, запуливаю туда осветительную ракету и открываю огонь из автомата. То ли мне показалось, то ли и правда, в свете пролетевшей и уткнувшейся в противоположный склон ракеты мелькнула какая-то тень. Но поздно каяться, трамвай уже укатил. Целюсь в проходящую по дну оврага тропу, и стреляю короткими очередями, чтобы уж точно никаких рикошетов и случайных ранений. А то вдруг какой-нибудь идиот шарохается с пьяных шар неподалёку и ищет приключений на свою бестолковку.

Долго воевать я не стал, расстрелял примерно полмагазина и прекратил боевые действия. Нападение на часового успешно отбито, нападающие испугались и убежали. Кто это был, я не знаю, ищите, да обрящете, но с утра. А сегодня мне пора отдыхать, своих два часа я отстоял, всё что мог сделал. Да и отмазка железная, – «был дождь, туман, по небу плыли тучи…». Хотя караул пришлось усилить, и теперь на посту стоят по двое, зато никому не обидно, до рассвета весь личный состав отделения успеет подежурить.

Утром, быстренько пробежавшись по оврагу и подкинув улики (окурок и пустую пачку из-под немецких сигарет), озадачиваю личный состав и иду докладать начальству о ночном инциденте. А то почему-то никто не торопится узнавать о произошедшем, хотя разрывом гранаты и стрельбой здесь давно уже никого не напугаешь. Немцы приучили к ночным обстрелам разной степени интенсивности из пушек и гаубиц.

– Товарищ старший лейтенант, – докладываю я командиру дивизиона по прибытию в штаб. – Сегодня ночью в Балке Копани была обнаружена разведывательно-диверсионная группа противника. В ходе начавшегося огневого контакта группа была рассеяна и с потерями отступила.

– Почему сразу не доложили? Какими силами располагала разведгруппа? – озадаченно уставился на меня комдив, присев на измену.

– Не могу знать. Немцы очень быстро ретировались, видимо не ожидали, что в этом месте у нас окажется пост. А насчёт доклада, так некого было послать. Личный состав отделения был вынужден занять круговую оборону в ожидании нападения противника. Проверку произвели только утром, когда окончательно развиднелось и рассеялся туман.

– А твой часовой ничего не перепутал? Может ему что-то привиделось? – докопался до меня начальник штаба, единственный, кто выглядел бодро и свежо после вчерашнего.

– Я сам на посту стоял. Так что навряд ли. – Беру я на себя всю полноту ответственности за произошедшее.

– А почему сам? У тебя что, подчинённые закончились? – подозрительно выпучил на меня мутные глазоньки старлей.

– Люди устали за день, а мне не спалось. – Говорю я истинную правду, уставившись на него незамутнённым взглядом.

– Ладно. Пойдём к командиру стрелкового полка. Доложишь ему, что случилось. Всё-таки это их зона ответственности. – Надевает шинель командир дивизиона и первым выходит из хаты.

В результате я познакомился с начальником штаба 1143-го полка старшим лейтенантом Бойко, а с командиром взвода пешей разведки мы скорешились.

Поначалу командир разведчиков не выказал большой радости от знакомства со мной. От завтрака его оторвали – вызвали в штаб. Холодно представился, лихо козырнув на мое приветствие. Потом тоже. Так как пришлось куда-то идти, да ещё лазить по балкам и буеракам. Но когда один из его разведчиков нашёл окурок от немецкой сигареты, младший лейтенант Крайнов, что называется взял след. И нашёл. Причём не пустую пачку из-под сигарет (которую я подкинул), а труп человека в форме красноармейца. Он уже хотел было проверить карманы умершего, но чуйка всё-таки засвербела у меня в одном месте, поэтому пришлось действовать быстро, хоть и не совсем вежливо.

– Погодь, лейтенант! – придержал я его за рукав маскхалата, оттащив в сторону. – Тут что-то не так. – Киваю я на покойника.

– А что не так? – спрашивает Крайнов.

– Ожить может и укусить. – Присаживаюсь я на корточки неподалёку от трупа и внимательно оглядываю поверхность земли со следами сапог возле него. Смещаюсь немного в сторону и повторяю осмотр. Есть следы вынутого грунта. Не куча, но щепотка просыпавшейся супеси на нетронутом дёрне. А это не просто – лимонка под трупом, а уже что-то серьёзное, типа «лягушки» или другой противопехотки.

– Заминировано, отходим. – Удовлетворяю я любопытство разведчиков. – Сапёров надо вызывать или верёвку подлиньше.

Небольшой цепочкой возвращаемся к нашему блиндажу, пьём чай, а потом начинается суета. Вызвали сапёров, командир которых внимательно выслушал мои пояснения и не стал заморачиваться с разминированием. Осмотрев участок вокруг и проверив подходы миноискателем, нашли безопасное место, привязали к ноге убитого длинный моток верёвки, и просто сдвинули его с места. Покойному уже всё равно, но выпрыгнувшая рядом с телом шпринг-мина, знатно нашпиговала бы нас осколками. Сюрпрайз. В результате на Балку Копани обратили более пристальное внимание. Сапёры проверили её на наличие взрывоопасных сюрпризов, обнаружили парочку минных полей, причём из мин советского производства. Кто их там поставил, хэзэ, но разминировать ничего не стали, только добавили своих сюрпризов. В самых лёгкодоступных местах установили противотанковые, а в труднодоступных противопехотные мины. На выходе из оврага в балку зафугасили пару управляемых фугасов на противоположных склонах, выведя провода в окоп возле нашего блиндажа. Нашлась парочка трофейных 150-мм снарядов. Всё-таки этот район обороны отбили у немцев, и поначалу захватили неплохие трофеи. Оружие, после израсходования патронов, сдали на армейские склады, а несколько снарядов только недавно вытаяли, и с их транспортировкой никто замудряться не стал, тяжёлые и бесполезные. Полковые сапёры прибрали – лежат себе, есть пить не просят, вот теперь пригодились.

Фугасы не простые – камнемётные. Тут я со своим отделением сапёрам помог. Насобирали булыжников и обломков кирпичей со всей округи. Славная получится охота на бандерлогов в случае чего, нужно только их туда заманить. Больше в своём овраге никаких препятствий устраивать не стали. Всё-таки тыл, да и удобная тропинка проходит по его дну, как раз до деревни Фёдоровка 2-я, которая находится в километре от нас, если идти на северо-восток. Там оборудует опорный пункт или узел сопротивления (как их принято сейчас называть), одна из стрелковых рот 1143-го полка. Этот опорник был в деревне и раньше, но сейчас стали работать гораздо больше, а копать глубже. Видимо прилетела пиздюлина с самого верху. Мы тоже копаем, и сапёры нам иногда помогают, лопатами, советом, а иногда землекопами. Так что опорник растёт не по дням а по часам. Ходы сообщений превратились в траншеи полного профиля со стрелковыми и пулемётными ячейками. Выкопали полноценный командно-наблюдательный пункт и даже парочку миномётных окопов, на всякий случай. Тем более огневые миномётчиков располагались неподалёку.

Наш разговор с Саидом имел продолжение довольно скоро. В дивизию нагрянула проверка из штаба армии, и одним из проверяющих оказался полковник Васин. Пока остальные проверяющие лазали по переднему и «заднему» краю обороны полков, Васин задержался на нашем опорном пункте. Со знанием дела осмотрел всё, что мы на тот момент накопали, и отозвал меня для приватного разговора. По законам гостеприимства приглашаю его в блиндаж, вешаю на двери табличку «Заминировано», растапливаю печурку и ставлю на неё чайник с заваренными корешками. Вот теперь нам никто не помешает. Тем более неподалёку от входа пасётся Джафаров и посылает всех любопытных по эротическому маршруту, чтобы «снег в башка не попал». Любопытные ему верят на слово, понимают, что снег в мае не такая уж редкость.

– Закуривай! – угощает меня Илья Николаевич, выкладывая на стол коробку «Казбека».

– Это можно. – Без зазрения совести набиваю я свой портсигар халявными папиросами, убираю его в карман, беру из коробки ещё одну и сладко затягиваюсь, выпуская дым кольцами в потолок.

– Однако. – Глянув на опустевшую коробку, тоже закуривает Васин.

– Автолавки давненько не было, а от махорки у меня горло першит. – Начинаю я разговор.

– Рассказывай, что здесь произошло. – Предлагает полковник.

– Да ничего особенного, кроме того, что немцы скоро в наступление перейдут, а в армии про это не сном не духом. – Без намёков говорю я.

– Мне Саидов передал ваш с ним разговор. Конкретные доказательства есть? – сверлит меня взглядом контрразведчик.

– Какие доказательства? Про то что в армии не сном не духом? Или про то, что немцы в наступление перейдут? – включаю дурака я, выпучившись на собеседника.

– Любые, подтверждающие твои слова. – Не ведётся на это полковник Васин.

– Да легко. – Начинаю я загибать пальцы. – Дивизия на направлении главного удара противника, а её ничем не усиливают. Против нас танковая дивизия немцев, а противотанковой артиллерии в частях практически нет. Мин нет, колючей проволоки нет, пополнения нет, станковых пулемётов и зенитной артиллерии нет, танков нет и с бронебойными снарядами полная жопа. Как и чем отражать наступление?

– А с чего ты взял, что какое-то наступление вообще состоится? – Подначивает меня Васин.

Ведусь. Спокойно выкладывая все аргументы и раскладывая на спичках примерное начертание линии фронта. Мужик умный два и два сложить должен, принять меры, да и сообщить кому надо, чтобы эта военная машина начала набирать обороты. Не за свою шкуру пекусь. Несколько армий попадут в окружение, люди погибнут и немец до Волги дойдёт.

– Не без того, что в нашей армии какое-нибудь героическое наступление задумали, чтобы захватить будку обходчика, маяк смотрителя или домик паромщика. – Заканчиваю я приводить аргументы, играя на грани фола.

– Откуда знаешь про наступление? И причём тут маяк? – выхватывает главное полковник.

– Про наступление могу только догадываться, судя по количеству идиотов на одного толкового командарма. А раз дивизию не пополняют и не усиливают, несмотря на опасность прорыва фронта, то все ресурсы направлены в другое место. Кому-то понадобился орден на могучую грудь, а для этого нужно обязательно героически наступать. Похрен, что без толку, главное побольше людей положить и маякнуть на верх про свою неразумную инициативу. – Беру и прикуриваю я новую папиросу.

– А ты не оборзел часом, товарищ старший сержант? Ты уже не на одну статью тут наговорил.

– А чего я наговорил, Илья Николаевич? Правду сказал? Так расстреляйте меня за это. Через неделю, две, тут вся дивизия костьми ляжет, и я в том числе. Гансы как по проспекту дойдут до Барвенково и дальше, окружат в этом яйце войска фронта и без проблем уничтожат. Так что днём раньше, днём позже. – Машу я рукой. – Давайте лучше чай пить. – Разливаю я кипяток с настоем по кружкам, делая паузу.

– Духовитый чаёк. – С наслаждением, обжигаясь о кружку, маленькими глотками пьёт напиток полковник. – Где взяли?

– В земле, где же ещё. Нашёлся один ботаник у меня в отделении, накопал корешков. – Спокойно отвечаю я.

– От меня что нужно? – внимательно смотрит на меня он.

– Да в принципе ничего. Доведите до кого следует мысль о подготовке немцев к наступлению и прорыву на фланге. А главное, чтобы местные идиоты в армии не растратили зря войска и резервы в бестолковых атаках. Язык с передовой многого не расскажет, нужны усилия глубинной разведки, агентура в тылу у противника должна поднапрячься. Под Москвой также было. Мы строили укрепрайон, а немцы спокойно летали и фотографировали, после ударили в удобном для них месте. Сейчас тоже самое, мы копаем, немцы летают и снимают. Вот только укрепрайоном тут и не пахнет ни войск, ни вооружения. – Спокойно отвечаю я, глядя в пространство перед собой.

– Понятно. А что это за история с немецкими диверсантами в нашем тылу? – намекает на ночное происшествие Васин. – Твоя работа?

– Шо, и часовню тоже я развалил, и заминированный труп подкинул? – уставился я на полковника.

– А часовня-то тут причём?

– Вот и я тоже не при делах. Ночью кто-то шумнул, часовой засёк, утром проверили и нашли подкидыша с сюрпризом. Слава богу войны, никто не пострадал. – Отмазываюсь я, хотя действительно не при делах, ну почти.

– Ладно. Спасибо за чай. – Поднимается гость из-за стола. – Возникнут проблемы, обращайся к Саидову, поможет. – Первым выходит он из помещения. Я следом. Провожаю полковника на передовую и приступаю к выполнению своих служебных обязанностей.

Я не знаю, что тому послужило причиной, но в дивизию начало поступать вооружение, в основном стрелковое, пулемёты системы «Максим» и противотанковые ружья. В результате часть ручных пулемётов в батальонах заменили на станковые, а излишки передали в артполк. Кое-что перепало и нам. Старшина Саидов подсуетился, нашёл где-то трофейный МГ-34 и впарил его нам. Огневикам перепали обычные ДП-27, зато с патронами у них проблем не было. У нас в принципе тоже, благодаря захваченным трофеям, да и Саидов выгреб из каптёрки всё, что нашёл в закромах запасливого хохла. И если трофейное вооружение и боеприпасы были пушкарям и другим специалистам без надобности, то я брал всё, что дают, тем более оно не числилось на балансе. В результате удалось захомячить как основное вооружение вермахта, так и экзотику.

Сапёрам также подкинули работы, привезли колючую проволоку, взрывчатку, противотанковые и противопехотные мины. Перепало и пушечным батареям нашего артполка, наконец-то начали подвозить бронебойные снаряды для 76-мм пушек. Шрапнель на удар, конечно, ещё в приоритете, но против троек с четвёрками она уже точно не катит. Разве что в борт или в гусеницу.

Разведку одолели задачей – взять «языка». Младший лейтенант Крайнов приходил, жаловался. Мол каждый день посылают «за зипунами», но немцы усилили охранение, особенно ночью. Да и наши сапёры постарались, добавили минных полей на переднем крае, заминировав все удобные проходы. Посоветовал ему не терять зря людей, а вести разведку наблюдением, как днём, так и ночью, выдвигаясь ближе к нейтралке, но без фанатизма. Скоро немецкие сапёры сами полезут нам в руки. Ни «Урки», ни «Змея Горыныча» у них нет, а разминировать проходы придётся.