Текст книги "В дивизионе (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

До конца апреля я можно сказать промаялся дурью, налаживая взаимодействие и связи как в своём дивизионе с батарейцами, так и с пехотой в двух стрелковых полках и даже с соседями из 106-й стрелковой дивизии на левом фланге. Тем более вода из балки вскоре ушла, и можно было ходить к ним не замочив ног, по самые колокольчики. Вода-то ушла, но выяснилась одна не совсем приятная тенденция, по дну балки Копани проходила полевая дорога. Не проспект, конечно, да и грязновато на ней, но через две недели майское солнце просушит всё окончательно, а семнадцатого мая немцы ударят и обойдут по этой трассе узлы сопротивления на переднем крае. Да, дорожка проходит через деревню Фёдоровка которую обороняет 7-я рота, оборудуя там опорный пункт, но это уже в тылу первого стрелкового батальона. Ситуация, которую нужно как-то решать, и желательно минно-взрывным способом. Колючая проволока и МЗП тут не помогут.

Все проблемы со старшиной так же сами собой разрешились. В один прекрасный день за ним приехали на чёрном воронке оперативники из особого отдела дивизии. Ну, я же предупреждал его, чтобы перестал воровать. Ну кто ему доктор. Так что попал старшина под указ семь восемь и военный трибунал намазал ему лоб зелёнкой по совокупности воинских преступлений (воровство, изнасилование КРС, измена Родине).

Сам я пребывал не в самом хорошем настроении, и с каждым днём мрачнел всё больше и больше. Не потому, что старшине лоб зелёнкой намазали, а так как ни на йоту не приблизился к своей цели. У немцев, которые собирались наступать, оборона была и то лучше устроена. Даже хрен с ними, с этими окопами траншеями и прочим блиндажами и дзотами. В дивизии почти нет противотанковых пушек. Пусть даже сорокапяток, но всё-таки это орудие, и оно может не только по танкам стрелять. Любые пулемёты, бронеавтомобили, бронетранспортёры, самоходные зенитки и другая техника по плечу этим небольшим пушкам. А их всего восемь, все, что остались в противотанковом дивизионе после зимнего наступления и мартовских боёв в обороне. В полках своих сорокапяток нет, только приданные. Полковушек осталось две-три на стрелковый полк, и только с миномётами стало более-менее ровно, ими батальоны пополнили, да и миномётный дивизион тоже. Хотя только 82-х миллиметровыми. Стодвадцатых миномётов осталось всего семь. В полках совсем нет станковых пулемётов, одни ручные и ситуация эта не выправляется с момента сформирования части. В дивизии всего пятьдесят процентов штата, причём основная нехватка личного состава в стрелковых батальонах.

В то же время, лучшее противотанковое средство, это всё-таки наши 76-мм дивизионки. Эта пушка подобьёт бронебойным снарядом любой немецкий танк с максимальной дистанции, главное попасть. Противотанковые ружья эффективны только с минимальной дистанции, это по танкам, зато с броне и другой техникой 14,5-мм патрон справляется хорошо, даже если это обычный Б-32, а не БС-41 с сердечником из карбида вольфрама. Есть ещё собаки истребители танков. Сидят вместе с проводниками в окопах на переднем крае. С одной стороны хорошо, собачки заодно несут службу боевого охранения в ночное время, – а с другой? Будет ли эффект от их применения? Особенно после жестокой бомбёжки и артобстрела. Тем более о наличии четвероногих «камикадзе» фрицы не только догадываются, но и хорошо знают, перебежчики о них доложили в первую очередь, так что необходимые меры наверняка примут. Если отвести взводы СИТ в тыл перед самым началом немецкого наступления, а на передок выдвинуть бронебойки, тогда какой-то эффект выйдет. Собачек же можно будет использовать и в глубине обороны, определившись с танкоопасными направлениями и организовав засады вдоль дорог. Нашу дивизию сомнут в любом случае. У немцев против неё будут наступать четыре дивизии (14-я танковая, 60-я моторизованная, 100-я пехотная и 1-я горно-стрелковая). Так что нерушимой стены не получится. Но дать бой, уничтожить как можно больше зольдат противника, даже ценой собственной жизни – придётся.

В таком невесёлом настроении я и прибывал. Пока меня не вызвали в штаб дивизиона и не поставили очередную задачу. Приближались первомайские праздники, и начальство задумало организовать маёвку. Пикник с выездом на природу, шашлыками, песнями и танцами, а также неизменным праздничным салютом в завершении мероприятия. На природу выедем я со своим отделением разведки, а салют организуют пушки и гаубицы дивизиона. Но это всё лирика. А мне приказали проверить наличие старых целей и обнаружить новые в нашей зоне ответственности, которые после всех уточнений, артиллерия накроет огнём. Поэтому, получив приказ, я сразу приступил к его выполнению.

Разогнав половину отделения на наблюдательные посты засекать цели, продолжаю развивать кипучую деятельность. С собой беру Джафарова и Баранова, а до кучи трофейный МГ, станок к нему, оптику и трошки патронов. Ростов на хозяйстве, для связи и постройки небольшого укрепрайона вокруг нашего убежища. Начали окапываться без отрыва от производства. Вода ушла, тенденции изменились, и теперь наш блиндаж не просто «дом поросёнка», а дом поросёнка который должен быть крепостью и прикрытием с левого фланга.

Веду свою группу к высоте 154,4, начнём с правого фланга нашей зоны ответственности, и продолжим смещаться влево. Хотя цели и разведаны заранее, вот только до сих пор не уничтожены, командование действует по принципу – экономика должна быть экономной, вот и экономичат. Но на сей раз кто-то на самом верху дал отмашку, так что постараюсь использовать эту возможность на все двести процентов. Хотя «цели» просто так себя не проявят, их надо расшевелить, для чего я и прихватил пулемёт. На беспорядочную ружейно-пулемётную перестрелку фрицы если и отреагируют, то вяло, а вот на бошкаприцельный огонь должны серьёзно обидеться.

Окопчики для наблюдения и присмотра за немцами у нас оборудованы в самых труднодоступных и высоких местах по всей линии обороны двух стрелковых полков. Присмотрены также и места для установки тяжёлого вооружения (пулемётов, миномётов, пушек, танков и крылатых ракет). Не занятых пехотой рубежей и дырок между узлами сопротивления хватает. Особенно на стыке первого и второго батальонов 1139 стрелкового полка. Вначале апреля этот стык прикрывал третий стрелковый батальон, занимая рубеж немного в глубине района обороны полка возле хутора 1-е Мая, и выдвинув вперёд усиленное боевое охранение в составе роты. Потом тенденция поменялась, третий батальон оттянули ещё севернее, организовав узел сопротивления в обеих Варваровках. В результате глубина обороны полка увеличилась до шести километров, зато плотность войск на переднем крае уменьшилась. И теперь полуторакилометровый стык между узлами сопротивления прикрывает боевое охранение в составе взвода с тремя ручными пулемётами. Хотя и усиленное четырьмя ротными миномётами, но это не батальон, и даже не рота.

Вот на этом стыке мы и устанавливаем трофейный эмгэ на станке, заняв пустующие окопы неподалёку от хутора. Гребень высоты 154,4 правее и впереди нас, так что нужный сектор обстрела не перекрывает. Хотя возвышенность эта своеобразная, в самой высокой точке начинается промоина, и эта природная траншея проходит с востока на запад, спускаясь с горки и постепенно расширяясь к своему основанию до сотни и более метров. В самом её узком месте бьёт родник, что и объясняет происхождение лога. Наша цель два дзота, расположенных возле так называемой улучшенной грунтованной дороги шириной восемь метров, что по местным меркам, можно сказать – шоссе Александровка – Барвенково. Эти огневые точки прикрывают мост через промоину, оставшийся на нейтралке. Немцам он скоро понадобится, а нам его нужно взорвать или разобрать, вот только кто это позволит сделать. От немецкой траншеи мост всего в двух сотнях метров, и подступы к нему простреливаются всеми видами огня, так что просто так к мосту не подобраться, а непросто – чревато потерями. И хотя от наших позиций до моста ещё ближе, но сапёры не лезут, да и приказа им никто не давал.

От нас до дзотов восемьсот метров плюс-минус, так что неспеша навожу пулемёт и начинаю пристрелку. Сперва одиночными, а дальше видно будет. Стрелять по самим дерево-земляным огневым точкам смысла нет, а вот головы, периодически выглядывающие из траншеи рядом с укрытием, желательно продырявить. Есть попадание в бруствер, закрепляю ствол на установленной дальности, теперь остаётся только попасть в тупую башку, или острую, но желательно точно в арийский череп, и не важно какой он формы и размера. Баранов отправлен на наблюдательный пункт, должен бдить и рисовать новые цели, если они появятся. Со мной только Джафаров – корректировщиком и помощником, на случай быстрого съё покидания позиций. Сейчас не страшно, над бруствером брошенного окопа торчит только ствол пулемёта, а вот когда немцы нас засекут и пристреляются, придётся бежать быстрее лани.

Есть контакт, вроде попал. Пять злобных тяжёлых пуль стайкой улетели к немцам и пробили чью-то каску. В стане противника алярм и непонимание, ответная беспорядочная пальба по нашему переднему краю и нейтральной полосе в поисках снайпера, как следствие, увеличение касок над бруствером. Наша пехота тоже оживилась и открыла огонь по всполошившимся фрицам. В начавшемся бардаке выбираю несколько самых неугомонных целей и неторопясь отстреливаю их. В этом деле торопиться не надо, делириум тременс и тихая охота с отсечкой коротких очередей – наше всё.

Ну, вот и всё. Хватит дразнить гусей, тем более немец далеко не дурак. Мою позицию засекли и по брустверу окопа на отделение зачавкали пули. Всё-таки не удерживаюсь и вступаю в дуэльную перестрелку с немецким ручным пулемётом, добив стапатронную ленту несколькими длинными очередями. За результатом не наблюдаю, подхватываем пулемёт и сваливаем вправо, под прикрытие гребня высотки. А бывшую нашу позицию накрывает минами. Видать фрицы крепко обиделись. Надеюсь, Баранов засекёт огневую миномётов, или разведчики из взвода управления 6-й батареи подсуетятся, всё-таки 1139-й полк гаубичники поддерживают. Мне с Полатом не до того, успеваем только разобрать пулемёт на две части, отцепив треножный станок, и убежать ещё дальше на северо-запад. Бугор нас только от пуль и наблюдателей прикрывает, а когда этот участок накроет сосредоточенным миномётным огнём – мало нам не покажется. Немцы для такого дела боекомплект никогда не жалеют, будут гвоздить по цели, пока нужную норму не израсходуют, или пока их не угомонят.

Глава 15

Смотаться мы успели, сделав крюк, огородами отошли на хутор 1-е Мая, где смогли отдышаться и обкуриться. Выплеснувшийся в кровь адреналин требовалось вплеснуть обратно, успокоиться и подумать на трезвую голову. Рассчитал я всё правильно, вот только не допетрил, что немцы подтянут свою миномётную батарею так близко к переднему краю. Хотя должен был догадаться. Вода-то из оврагов и балок ушла, только грязь осталась. Но там, где почва песчаная, и грязи как таковой нет. А логов, промоин, оврагов и балок на немецкой стороне хватает, как и высоток, где можно наблюдательные пункты устроить. Да и батарея эта до сего момента активности не проявляла, видать совсем недавно миномётчики в логу у дороги заныкались.

Мысль промелькнула внезапно, так что оставив Полата дожидаться Олега, докумекиваю её уже на бегу. НП корректировщиков из шестой батареи рядом, нехрен думать, стрелять надо.

– Что сидим, кого ждём? Почему не работаем? – спрыгнув в окоп, спрашиваю у корректировщиков.

– Работаем, цели засекаем. – Отвечает командир взвода управления.

– А почему миномётная батарея всё ещё не подавлена? – уже наезжаю я на младшего лейтенанта.

– Так не пристреляна, да и приказа не было. – Отмазывается он.

– Противник начал артподготовку, готовится перейти в наступление. Какой приказ вам ещё нужен, товарищ младший лейтенант? Начинайте пристрелку! Я только что от комдива, сильно он опечален результатами вашей работы.

– Ну, ежели от комдива, тогда постреляем. – Вызывает батарею мамлей и начинает ругаться с оппонентом. – Вот и постреляли… – сплюнув, бросает он трубку связисту.

– Что случилось? – выясняю я причину задержки в стрельбе.

– Да Мухин этот, строит из себя Наполеона, лучше бы сам комбат на огневой остался. – Ругается корректировщик.

– Он что ли у вас старшим на батарее?

– Ну да.

– Мухин, говоришь. Вызывай его к аппарату, боец. – Приказываю я телефонисту. Прокашлявшись и настроившись на командирский рык.

– Первый на проводе! Мухин, сношать тебя через коромысло. – С интонацией комдива рычу я. – Ты почему не стреляешь, мышкина норка? Батарея к бою! Немедленно отрыть огонь! – Заканчиваю я разговор передав трубку младшему лейтенанту.

– Корректируй, лейтенант, на каждого Наполеона свой Кутузов найдётся. – Подмигиваю я ему. – Военную хитрость ещё никто не отменял.

Медленно работают гаубичники. Пока пристрелялись, пока перешли на подавление цели, да и стреляли не всей батареей, а только одним огневым взводом со скорострельностью пять выстрелов в минуту, немецкие миномётчики прекратили вести огонь и основательно зашкерились в логу. Вот только осколочно-фугасная граната массой двадцать один килограмм, вещь довольно убойная, да и прилетает она по навесной траектории, поэтому ни глубокий овраг, ни окопы полного профиля, гансам не помогли. Заранее пристрелянный репер находился неподалёку, так что цель в вилку загнали и перешли к накрытию. Накрыли. Когда отгремели разрывы гаубичных снарядов, в овраге ещё несколько минут что-то взрывалось.

– Если ещё и ночью также результативно сработаете, товарищ младший лейтенант, то ваши усилия должны оценить по достоинству. А уничтожение миномётной батареи я в штабе дивизиона подтвержу. Да и не я один, свидетелей произошедшего должно быть достаточно. – Подбадриваю я молодого командира и сподвигаю на дальнейшие «правонарушения».

Следующую позицию для наблюдения и не только, занимаем на стыке полков в Надеждовке 1-й. Баранов забирается на чердак, чудом уцелевшего дома на южной окраине, а мы устанавливаем свой станкач в «развалинах часовни» на другой стороне единственной улицы, шагах в ста на север. Чем хорош треножный станок, так это тем, что его можно установить практически за любым препятствием, естественно в разумных пределах. Вот и установили, не зря позицию присмотрели и ночь на её подготовку потратили. На сей раз функция у пулемёта вспомогательная. Первую скрипку будет играть Олег. А ежели фрицы на живца всё-же не клюнут, тогда придётся подключать другие инструменты. Ударные. С Корбутом всё обговорено заранее, по моему сигналу он начнёт пристрелку реперов. А в это время Баранов продолжит усиленно пускать солнечных зайчиков. Солнце сейчас как раз на юге, так что должно прокатить. А чтобы уничтожить русских корректировщиков, немцы просто обязаны клюнуть. Обычная махра для них так – семечки, зато артиллеристы, да ещё корректировщики – совсем другой коленкор.

Задача Баранова засветить якобы наблюдательный пункт, а с началом пристрелки смотаться оттуда подальше. Если удастся, то под это дело мы немецких корректировщиков в тонкий блин раскатаем, где находится их НП мы догадываемся, и во время пристрелки они точно будут на месте, «когда свет горит – она в бухте». Вот бухту вместе с ней и накроем. Есть и ещё одна задача. На нейтралке, возле перекрёстка дорог, подорвался на мине немецкий танк. Это случилось ещё в марте, и фрицы его никак не могут оттуда вытянуть. Распутица, плюс пионеры, которые мин понаставили. Наши, советские пионеры, они же сапёры (разули танк и траки в металлолом сдали). Махра опять же строго следит, чтобы эвакуаторщики близко не подобрались, да и артиллерия помогает. Ведь чем дольше фрицевский танк там простоит, тем больше с владельцев можно денег содрать за парковку в неположенном месте. Да и ориентир хороший, и даже неподвижный заградительный огонь по этому реперу пристрелян.

Но фрицы тоже не дураки, повадился под тот танк снайпер их ползать, да красноармейцев в боевом охранении терроризировать. Причём появляется там без всякой системы, когда через сутки, когда через трое, а может и пару дней подряд охотиться. В общем, никак не удаётся этого охотника подловить, а потери растут. Так что если сегодня днём снайпер не объявится (вчера его не было), попытаемся его ночью на подходе к позиции накрыть. В окопе под танком его хрен чем достанешь, зато на подходе или отходе можно. Шрапнель и осколочные гранаты нам в помощь. Конечно, можно в том танке засаду организовать, вот только к немцам он гораздо ближе, а минное поле на нейтралке никто не снимал. Фриц ползает по следам гусениц танка, ему не страшно, а нам рисковать ради этого козла нет смысла. Проще его завалить.

Время начала представления, так что гляжу в оба, укрывшись в тени стены полуразрушенной хаты. Светиться нам не желательно, хотя как пойдёт. Если зайчата не помогут, придётся снова стрелять. Вот только отход тут хреновый, особенно с грузом. Если налегке ещё можно быстро смотаться, прыгая через плетни и заборы, то с пулемётом это вряд ли получится. На позицию мы пробирались осторожно и долго, петляя как маркитанская лодка, обходя дворы и развалины по извилистой траектории. Зато убегать от обстрела придётся сломя голову, либо по деревенской улице, под прицелом нескольких пулемётов, либо бросать всё нажитое непосильным трудом. Есть вариант – укрыться в голбце разрушенной хаты, но это только от случайных снарядов. Против сосредоточенного огня даже миномётного взвода, это дохлый номер.

Нет. Не берёт попа соску. Уже минут десять Олег вызывает капризную «девчонку из квартиры 45», имитируя блеск оптики линзами бинокля, а она всё ещё не выходит. Ладно. Пойдём другим путём. Выбираюсь из развалин и, достав из кармана зеркальце, ловлю солнечный лучик, направив его в нужную сторону, на восток. Моя «девчонка» не такая тормознутая и привередливая, отвечает буквально через полминуты. Но не солнечным зайчиком, а разрывом 76-мм снаряда. Как и договаривались, Корбут занялся пристрелкой реперов, начав с танка. А вот и ответочка прилетела. Звук выстрела донёсся со стороны Софино-Лимана и снаряд рванул в нашей деревне. Стопятка стреляла, и это уже не шутки. Артиллерия дивизионная, не полковая. Пытаюсь обнаружить наблюдательный пункт немецких корректировщиков, но где там, не видно его из моего укрытия. Вся надежда на Корбута. Олегу нужно валить. Второй разрыв и получилась вилка. Сейчас споловинят, затем ещё, и накроют дом на окраине уже ложкой. Кстати, под эллипс разрывов мы тоже попадаем, самим надо ховаться или…

Вот и первая очередь из четырёх разрывов. Сразу за ней вторая, уже из трёх, по высоте 184,8, а это уже наши пушки стреляют. И пошла бухгалтерия. Теперь кто быстрее накроет НП противника, тот и выиграл. Немцы – наш ложный, либо мы их – настоящий. Победила «дружба народов», дом на окраине фрицы разобрали по брёвнышкам и сразу заткнулись. А вот теперь гадай – почему? То ли по собственной инициативе, то ли из-за того, что их корректировщиков унасекомили? Гадать времени нет. Разбираем пулемёт и аккуратно отходим. Пехота будет ругаться. С жилплощадью и так проблемы, а тут целый дом из-за нас немцы раскатали. Зато теперь стройматериала хватает, копайте котлованы и стройте уютные блиндажи, а лучше дзоты.

Больше нам провоцировать фрицев не пришлось. На левом фланге Андрюха-разведчик поработал, нашёл методы. Не зря я ему сержантское звание выхлопатываю, упоминая фамилию Евдокимов почти в каждом разведывательном донесении и ругаясь с начштаба по поводу повышения. Нет, упираются вместе с комдивом, мол как только так сразу. Начнётся набор в дивизионную школу отправят учиться, а пока и в ефрейторах походит. Вот только зачем ему всякой херне учиться, готовый командир отделения, воевать надо. Абашеву вон, ефрейторская сопля вдоль петлицы прилетела, и теперь эта штабная крыса совсем оборзела. За какие спрашивается заслуги? Был бы он бабой, тогда понятно за что – за потуги. Но времена как бы не толерантные и пидаров на фронте не жалуют. Хотя по пьяни и в темноте перепутать можно, фигура грушевидной формы, да и выправка, упитанность, румянощёкость. Я, допустим, столько не выпью, но есть же уникуму. И тот донос комиссару кто-то же написал. Своих я проверил всех – не могли они. Джафаров писать вообще не умеем, да ещё и по-русски. Баранов постоянно при мне находился. С остальными я побеседовал перекрёстно, и тот день чуть ли не по минутам восстановил. Про донос не упоминал, в основном про Гургена расспрашивал, пытаясь нащупать его связи. Да и почерк каждого из бойцов я с той писулькой сравнил. Анонимку-то мне комиссар подарил. Не единожды я эту кляузу перечитывал. И создалось у меня впечатление, что не мужик это писал – баба влюблённая, которая на всё пойдёт, чтобы коханого своего выгородить. Хотя почерк явно не женский, какой-то угловатый, корявый.

И где мне эту любвеобильную бабу найти? При штабе дивизиона женщин совсем нет. Главным по медицине военврач третьего ранга, так он мужчина. В четвёртой и пятой батареях тоже мужики фельдшерят. Вот только в шестой санинструктором женщина, одна на весь дивизион. Это сужает круг подозреваемых, но с неё все «офицеры» пылинки сдувают, – и на хрена ей этот Гурген? Сердцу, конечно, не прикажешь, но… Тупик однако.

Когда я написал разведдонесение, а Олег обозначил все новые и старые цели на карте, удалось даже чутка отдохнуть. А после ужина меня вызвали в штаб дивизиона. Притащился недовольный Абашев и передал приказ – «Немедленно прибыть в штаб». Ничего, два километра туда, два обратно, ему полезно побегать, а то засиделся. Про захваченное связное имущество я молчу, оно пока мне без надобности. В дивизионе целый взвод связи, будет нужно командованию, установят у нас телефон. Я же с инициативой не лезу, чтобы бесполезными звонками не отвлекали. Если приспичит меня, сбегаю, а у начальства беспроводной телеграф есть.

Прихватив полевую сумку с бумагами и автомат, иду в штаб дивизиона. Это на передовой мне с одним пистолетом сподручней, а в своём тылу автомат с вместительным магазином может пригодиться.

– Товарищ лейтенант, старший сержант Доможиров по вашему приказанию прибыл. – Представляюсь я начальнику штаба.

– А ты чего так рано? К десяти же всех собираем. – Удивляется наш «главбух».

– Вот гандон! – Непроизвольно вырывается у меня.

– Кто? – Уставился на меня начштаба.

– Абашев ваш, – глянул я на часы. – Передал, чтобы немедленно прибыл.

– Ох и не любишь ты его. Впрочем, это у вас взаимно. – Констатирует факт Капитоныч.

– А за что мне его любить? Чай не красна дивчина. Гандон, он и есть гандон, да ещё дырявый и незаштопанный. Я вам давно говорил, избавляйтесь от этого выблядка, когда-нибудь он вас под монастырь подведёт. – Режу я правду матку начальнику штаба.

– Не дави на больное. – Отмахивается рукой Капитоныч. – Присаживайся ближе к карте и выкладывай, что ты сегодня разведал.

Я и рассказал всё по порядку, умолчав о некоторых деталях. Кому надо, потом доложат, но уже поздно будет. Победителей как известно не судят. Хотя не факт. Любят у нас наказывать невиновных и награждать непричастных.