Текст книги "Время Имен (СИ)"

Автор книги: Алексей Ар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23

Тьма обрела физическое воплощение. Непроницаемой обсидиановой колонной соединила перемалываемую землю и расколотые белые небеса. Волнами мрака кружилась среди осыпавшегося мира – у любимых народом красот парковой зоны отдыха. Флаинг-сектора, закусочные, комплексы развлечений, декоративные, сдобренные архитектурными изысками насаждения – чернота поглощала их с легкостью, неподдающейся описанию.

Короткий выплеск-щупальце, изломанные непропорциональный формы и ничего – недавний кусочек материи разбивался в пыль, неподвластную человеческому восприятию.

Питаясь первозданными частичками, смерч рос – грохотом и первобытно-жутким рыком сотрясал пространство. Внушал ужас. Радиотрансляционная сеть надрывалась хриплым криком – кодом «Бат», что добавлял паники в месиво толпы. Кто-то пробивался к флайтам, стремясь укрыться в небе, кто-то просто бежал… Падал, поднимался, умирал.

Смерч успевал повсюду.

Одним прикосновением избавил палату Совета от фронтальной стены, заменил твердь всепоглощающим антрацитом и лишил чиновников разума. Они увидели Хаос, прочувствовали первозданную мощь.

Росчерки пробоев энергоцентрали, дробящиеся стеновые панели, дождь из обломков. Горожане растворялись в дымящейся бетонной взвеси или же чудом успевали достичь выхода – двери, окна… стенового пролома.

Невысокий полноватый блондин, в броской зеленоватой накидке, избегая сети молний, пробрался через зубья расколотой перегородки и прыгнул вниз – с пятого этажа… Но хаос успел полакомиться; черный хлыст стегнул воздух и оплел падавшего человека.

Служащий не дотянул до бетонки четырех метров. Корчившейся фигурой вознесся обратно на пятый уровень, чтобы там раствориться во мраке. Точно по сигналу из поднебесья начался исход транспорта: машины камнями обрушивались на тротуары, болидами пробивали здания – в потоках горящего крошева уродовали стены, вышибали из квартир и офисов тех, кто медлил со спасением.

Люди кричали. Тонким писком на общем рокочущем фоне. Недолго.

Смерть пировала.

Хаос.

Хетч. Николай не смог сдвинуться с места – изучал приближавшуюся тьму в абсолютном отсутствии страха. Никакого ужаса, только любопытство и чувство общности с ревущим монстром. Он часть процесса, где-то в угольной глубине, за барьером уничтожаемой реальности, таилась цель, весь смысл и сущность жизни… В душе застыло проклятье.

Охотник дрогнул. В тридцати метрах левее с треском, отдельными серыми кусками, взмыл к небу бордюр фонтана, раскололось в агонии дерево… Он удивился – с его пальцев на землю упали капли радуги. Цветными пятикопеечными узорами растеклись по траве и мгновенно переродили зелень в череду затухавших вспышек. Пустота явила нетерпение.

Бежать поздно.

Фонтанами земляного крошева тьма вознесла над планетой кустарниковую полосу.

Шарахнувшись назад, димп извернулся, устоял на ногах и рванулся прочь – ориентировочно к апартаментам, занимаемым Эдэей. Бежать метров триста-четыреста, если он правильно запомнил планировку района… Но оно гораздо ближе – в бешенных вихрях разрывает деревья, черной пастью пожирает клочья.

Пелена затянула охотничьи тылы. На изменчивой текстуре тьмы бег человека растянулся в столетие…

Медлить нельзя! Николай уцепился за сигнальный столб, резко повернул… Грудью пробил обвисшую мертвую зелень и выбрался на тротуар, стиснутый раскалываемыми домами. Опрокинулся на спину. Поблизости на бетон рухнула грузовая платформа – брызнула осколками, полыхнул фиолет…

Удар. И саднящие костяшки пальцев.

Не останавливаться. По крышам флайтов, успевших приземлиться.

В одной из машин промелькнул мужчина, пытавшийся избавиться от ремней безопасности. Заклинившая дверь обрекла жертву… Скачком взлетев на транспорт, Николай грохотом ботинок приласкал металл.

Грузовая платформа медленно перевернулась. В последнем усилии ее сигнальный фонарь мигнул красным.

Столкновение двух аппаратов димп наблюдал уже в падении. За мгновение до громоподобного контакта покинул облюбованную крышу и спасся… Но не спас объятого пламенем неизвестного.

Город умирал.

Не далее, чем в пятнадцати метрах от плоти, снедаемой огнем, под обломками лежала женщина. Ее ноги, придавленные куском стеновой панели, безвольно торчали из-за края плиты. Синие элегантные туфли с мельхиоровой бляшкой на ногах – факт, выхваченный сознанием из безумия.

И вспышкой полная картина – полные боли карие глаза, кровь на подбородке. Рука, что в отчаянии закрывала голову дочери – испуганного ребенка, прижатого телом матери. Возможно, они молились перед приходом тьмы, что нависла над ними.

Стрелы осколков полоснули мир. Взрыв… Колючая режущая боль нашла цель – лицо и руки матери.

Атеизм не вечен… Охотник врезался в стену, отпал на содрогавшуюся бетонку и без промедления рванулся на крик. Перемолов ботинками гальку, первые метра четыре пролетел едва ли не в горизонтали, а дальше – кубарем.

Острый щебень резанул тело. Он отринул боль, чтобы восстать из партера и сквозь каменные вихри прорваться к искомой точке. Иссеченными руками ухватиться за арматуру плиточного капкана.

– Керра, – прошептала женщина.

Тяжесть рванула мышцы

Димп отрешился от холодного дыхания Костлявой. Распрямил гудевшие от напряжения конечности… С хрустом из поднимавшихся завалов посыпались останки материалов, точно неведомый зверь заворочался под грудами.

«Не все продумал…» – Николай попробовал перевести дыхание. Он держал панель на весу и не представлял, чем вытащит дамочку из проблем. Руки заняты и под шрапнелью обломков долго не протянут. Попадание в бок, плечо; скользящий рикошет по уху… Звон.

Чернота подступала.

У эпицентра спасательной операции возникло новое действующее лицо. Проявилось необычно – перемазанными грязью сапогами рядом с женщиной. Сперва Николай увидел именно обувку, а уж затем, скосив налитые кровью глаза, владельца.

Патрульный КОМСКа взломал баррикаду ураганного вихря и нырнул под бок димпа.

– Еще пяток секунд, браток… Продержись, – намеком на слова раздался хрип.

Николай судорожно кивнул.

Социопатрульный подхватил леди с дочерью и, по мере возможности, метнулся назад. Успел – под завалом разверзлась трещина.

Земля расступилась – дыхнула жаром, холодом и запахом тления. Взламываемый бетон вспучился буграми, что девятым валом устремились к Охотнику. А следом воющая тьма.

Николай обернулся в броске. Куда его несет? Оценить финиш-точку столь рьяного стремления не позволяла диспозиция… и болид КОМСКа, измятыми формами болтавшийся над бетонкой. Двое оперативников загружали в машину ребенка, отчаянными жестами торопили напарника, спешившего от очередного завала. Патрульный прыгнул в момент, когда вихрь дернул аппарат в сторону… Не промахнулся – счастливчик. Его втащили внутрь капсулы на счет три и призывно махнули димпу:

– Не глу… – рев поглотил фразу.

Николай кивком указал патрульным в сторону дома Гранатовых: мол, ему туда…

И он достиг цели, сходу врубившись в поваленные парковые деревья. Переплетение щепы и веток непреодолимым месивом встало на пути.

Голень пропорол торчавший сук… Начало на двоечку. Он рухнул в лиственные дебри, чем вызвал усиление грохота. Акустика сошла с ума. Но причина заурядна – оставшийся позади дом тяжело осел наземь.

Хаос творил.

Кольцевая волна пыли, дыма, гальки и фиолетовых проблесков родилась в мгновение ока – здание умерло с шиком, грозя захлестнуть барахтавшегося Охотника.

Метр за метром… Николай вслепую рванулся из-под наплыва обломков, закрыл голову руками…

Три секунды – бег ведет к надежде…

Далеко впереди знакомый подъезд, размолотый бурей, и три фигуры у провала – расплывчатые за пылевыми потоками. Эдэя с мужем и Татьяна. Собирая остатки сил, Охотник преисполнился злости. Какого хрена они мялись у подступавшей смерти?

Эдэя обняла дочь, затравленно осмотрелась. Прикрывая семью от тьмы, Сергей сделал шаг… Ему стоило приготовиться к отбытию на серые равнины – Чернота швырнула в жертву увесистые бетонные метеоры – куски перекрытий, что двигались на удивление плавно…

Дэм двигался не менее ровно.

Возник из серебряной вспышки, прорезавшей общий сумрак, вскинул навстречу снарядам руку…Падавшие обломки обратились тусклым ливнем. Водяные струи хлестнули лорда и троицу, которая едва успела вскрикнуть.

Смерч не внял димповскому мастерству и явился на смену дождю…

Финальное усилие – Николай надсадно вздохнул.

Над головами пригнувшейся четверки искрой вспыхнул гравитолет. Через миг машину рубанула выдранная из города неясность. Косяк? Кричавший что-то Гранатов едва не вылетел из-за штурвала. Но справился и покуда удерживал аппарат, Дэм, рассыпая веер капель, покидал родню в кабину.

«Улетайте», – не просьба, шальная мысль. Николай перехватил взгляд УКОБовца и понял: транспорт прибудет по его душу – во спасение.

– В другую сторону, б..! – Николай споткнулся, потерял равновесие…

Дэм зафиксировал цель, и часть дома, летевшая к машине, растворилась в алой реке. Похвальная трансформация.

Руку… протянуть… Охотник расщедрился на слепой прыжок.

– Давай! – Кто-то рискнул перегнуться через борт гравитолета.

Николай промахнулся. Разминулся со спасительной дланью на миллиметр – упал на тротуар, охнул… И нервами воспринял экстренное снижение машины. Семейка спятила!

– Генераторы отказали! – проревел Гранатов. – Держитесь!

Удар, тьма, срежет раздираемого металла. В попытке разглядеть хоть что-нибудь Николай перевернулся на бок и увидел рядом темноту. Устало закрыл глаза – кое-где не побывал, кое-что не сделал…

Хаос медлил с финальным ударом. Димп приоткрыл один глаз, откачнулся… Смерч колыхался в нескольких сантиметрах, объятый невидимой, но идеально прочной пленкой, что бугрилась под давлением Первозданного, перекатывалась маслянисто угольными глыбами… Сработала чья-то защита.

Тишина. Безумная тишина.

Димп приподнялся на локтях. Он умер? По правую руку скрипнули крепления – то ли кашляя, то ли постанывая, из гравитранспорта вывалился Гранатов на пару с дверной мембраной. За ним последовал окровавленный Дэм, цедящий невнятные проклятия. Покрытая многочисленными царапинами Эдэя, Сергей с дочерью на руках… Через мгновение они присоединились к Охотнику, с трудом поднявшемуся на ноги.

Он хмурым взглядом смерил дистанцию между ними и собой; четверо встали обособленной группой… Точно негласно поделили островок действительности на неравные части, размеры которых Николай зрительно измерил три раза. И повернулся лицом к тому, что, вне всяких сомнений, находилось ближе родни.

Антрацитовая стена.

Вопросы возникали и гасли, сметаемые остатками веры. Зачем он встал спиной к спасенным? Телу нестерпимо больно…

Молчание.

– Так и гибнут миры, – к собственному изумлению, прохрипел Дэм. Никто не ответил. Только спустя бесконечность напряженность момента разорвал оклик Эдэи.

– Ник. – Она говорила тихо, выдавливая слова. – Все зависит от тебя.

На нее посмотрели – все, за исключением Николая. Он лишь чуть повернул голову, рассматривая иглу уцелевшей травинки – последнего стража перед угольным занавесом.

– Ты слышишь, Ник?

Хотелось выплеснуться в крике, схлестнуться слово на слово. На задворках сознания прозвучал тихий смех Варианта. Димп послушно кивнул:

– Почему? – единственный пришедший на ум вопрос. Глупо… и тоскливо.

– Хаос. – Эдэя усилием воли отстранилась от плеча Сергея. – Обрати вспять. Ты сможешь.

Николай вздрогнул: правда ширилась – копала глубоко, перемалывала. Нет! Скрыться, ускользнуть… Лавина боли грозила затопить мозг.

Мотнув головой, Охотник приказал себе не думать. Невелика потеха – быть раздавленным истиной.

– Откуда знаешь? – прошептал он. – Откуда ты знаешь, что я могу?

– Что происходит? – Гранатов силился не упустить из рук нить понимания. Одним пристальным взглядом Дэм попросил его заткнуться.

– Твоя Сила – спасение. – Эдэя побледнела. На ее глазах Николай терял надежду. – Пройди дверь и верни Средоточию уничтоженное Хоором.

Николай развернулся – столь резко, что даже творениям Импульса показался смазанным вихрем.

– Просишь сдохнуть?!

– Посмотри. – Женщина окаменела. – За твоей спиной смерть, которой плевать на всех кроме тебя.

– Уверена? – Рот свело судорогой, ухмылка вышла оскалом – Прям точно знаешь…

Внезапно снизошло спокойствие. Плотина рухнула, и откровения растеклись половодьем. В это краткое мгновение Николай еще оставался живым.

– Даже двери приспособила?

– Иначе до первоисточника не добраться. – Эдэя едва заметно покачнулась. – Хаос блокирован щитом. Но тем, кто держит щит, осталось недолго…

– Конечно, – непонятно сказал димп. – А хочешь фокус? Следи за движением руки: иди в жопу. У меня есть выбор…

– Но… – Эдэя отшатнулась. Впервые за сотни лет не просто испугалась, а почувствовала дикий ужас. Близость краха разбила хваленую мощь интеллекта. – Как же… Ведь все точно… Ты должен… – Она притиснула к губам ладонь.

Пустота и падение. Николай сгорбился. До конца ли нагнула правда? Вариант прав – Эдэя проделала титаническую работу. Суть замысла обрушила реальность, замыкая намеки, нестыковки, странности мира в круг событий.

Марионетка.

Тьма – везде. Сожрет и не подавится. Нет света, радости, боли и ярости. Все ушло, отступило… Он взглянул на останки неба… Она вела его через тысячи пропастей, творя необходимую силу. Когда он улыбался, повод для улыбки подсовывала она; когда утопал в боли и ярости – причина в ней же. Какая тотальная глубина… Так мастер использует тысячи уловок, чтобы огранить камень.

Неожиданный приступ смеха при виде решительного лица Гранатова едва не добил Охотника: элемент массовки полагал себя личностью.

– Позвольте. – В Сергее проснулся врач. – Истерика…

– Нет! – Эдэя едва не сорвалась. – Не прикасайся к нему.

– Ста… – Николай подавился. – Ста… Статисты, – выдавил он. Смех обрезало.

Тягучая волна режущей музыки прозвучала где-то за рамками. Накатывала, давила… Как полагается. Николай вспомнил сотни лиц умерших – близких, далеких, незнакомых, родных и тех, кто родился по ошибке…

Тэо. Охотника затошнило. Он сделал шаг к Эдэе, заставив Дэма напрячься.

– Мать, Тэо… Их за что? – Он вдруг увидел глаза Татьяны, полные детского ужаса, – безошибочных ход.

– Я… – Эдэя повела руками, точно искала опору.

Охотник распрямился под ударом бэргов; контуры его тела полыхнули радугой и начали двоиться. Сверкнули, обжигая сетчатку…

Эдэя не отвернулась. Ступая на порог, Николай оглянулся: слова закончились… Он полыхнул взрывом красок и растворился в пейзаже разрушенного Мега. Точка. Без перехода тьма, мрак, Хаос схлынули – опали, исчезли, перестали существовать. Лишь груды обломков – немые свидетели.

– Все? – процедил Дэм.

Эдэя повернулась к семье, и люди отшатнулись. Лицо женщины исказилось в диком беззвучном крике, тело сотрясалось в рыданиях без слез – еще мгновение и разорвется. Она ударила кулаками тень, видимую только ей… И еще раз…

Дэм не шевельнулся:

– Ты действительно растянула формацию на всю его жизнь?

– Не… убивала… – Крик Эдэи напоминал вой. – Слышишь?!

– Кто-нибудь мне объяснит? – Недоумение Гранатова выглядело забавным. И не смешным.

– Да. – Дэм уходил. – Вас только что спасли. Радуйтесь.

– А Ник?

Эдэя рухнула на бетон.

***

Двери. Привычный вид. Номер «4» – холодная и притягательная. Николай, раздвигая перемалывавшие тиски, продвинулся к дверной створке. И тут заметил их – самое невероятное в безумии небытия. От неожиданности позабыл о снедавшем пламени. Боли нет, она привычна, а вот четверо…

Стоя в кругу, туманные фигуры держались за руки. Трое мужчин и женщина – смутно знакомые образы из прошлого. Они пристально наблюдали за ним, а значит у него начались первые галлюцинации. Николай прикоснулся к дверной ручке. Махнул рукой, отгоняя видения, и рывком открыл проход.

Рвануло не сильно. Незаметно, по-дружески. Легкий толчок в спину, и он среди ничего – материи без материи, островков реальности… Откуда-то справа резким наплывом возникло гигантское лицо, отчетливо звякнул колокольчик. Вскрикнул ребенок… Звук набатом полоснул Николая, заставив прозреть. Перед ним красовался мягко пульсирующий шар Средоточия.

«Действительно одуванчик». – Димп напрягся. Совокупность миров деформирована, несколько лучей разъедены тьмой, по кавернам к ядру стекает семицветье. А в равномерном течении цепочки генов-законов под давлением радуги выбито звено… Хоор постарался на славу.

Но думать некогда. Ничто поглощало гостя; растаскивало по кусочкам энергии – питалось… Николай зафиксировал ленты хаоса, атаковавшие ядро. Истинная пустота явилась по воле бэргов – «одуванчик» дрогнул, всколыхнулся и принял форму, уготованную законами. Мертвые лучи возродилась – живое Средоточие не терпело пустоты.

Остатки бэргов канули в небытие…

Опустошитель справился. Искра сознания припомнила имя – Николай Рос… Не доставало сущего пустяка – коснуться легкого пуха Средоточия и вернуться назад… Туда, где тепло.

Холод. Свет гаснет…

Николай потянулся к жизни – уподобился комете, чья яркая игла истончалась с каждой секундой полета.

Осталась немного…

Между последней искрой, некогда бывшей димпом, и одуванчиковым полем пролегла непреодолимая частица расстояния.

Костлявая настигла.

И Ника не стало.