Текст книги "Время Имен (СИ)"

Автор книги: Алексей Ар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Почему так тихо?

Изменчиво гудит пламя, трескучими щелчками лопается пластик…

– Зачем? – Охотник нахмурился, заглядывая в тусклую пелену женских глаз. Он не понимал…

– Была… влюблена… детства… – Черная закашлялась.

Она сама задавала тот же вопрос: зачем качнулась навстречу пуле. Ведь не собиралась, никоим образом… В последнем усилии губы женщины искривились в циничной усмешке – за Даром должок, не расплатится.

Песня оборвалась. Николай отпустил Таллу. Стало тошно – невероятно, но ему стало тошно. Едкая как щелочь эмоция, что ознаменовала занавес развернутой игры. Забытая всеми база будет кружиться в метеоритном кольце, автоматика флагмана, не дождавшись пилота, отдаст команду на подрыв… Он не раскаивался, не искал сочувствия, понимания, одобрения – он шел избранной дорогой, становясь кем-то другим…

Николай поморщился. С натугой, точно преодолевая многотонное давление, распрямился…

Ответной реакцией, из пробитых взрывами ниш, выступили Охотники. Формируя неправильный четырехугольник, застыли по периметру зала – четыре угольных силуэта, освещенных багрянцем и синими отблесками глазных фильтров. Молчаливыми группами за ними просматривались десантники. Замерли на губах офицеров команды…

Нечто вроде уважения коснулось сожженной души Крейна. На огненном полотне застыл альфа-противник. Скупым жестом поторопил безопасников, затем показал средний палец в незамысловатой комбинации, проверенной временем.

Крейн кивнул и замкнул пусковые гашетки антиматов. Два ослепительных копья резанули вершину баррикады, оставив после лишь пепел, струйки дыма и удушливую вонь.

Утыканный белесыми лезвиями тоннель рванул Николая в обманчивую пустоту. Молоты и цепи, иглы и клинки, жар и холод – собранные воедино пытки, делавшие мировосприятие размером с алую точку боли. Охотник давно привык – в сознании лишь легкий дискомфорт. Он видел главное…

Номер «4».

Номер «8».

Номер «15».

А выбора нет. Какой смысл? – вопрос задаваемый каждым в период бренного существования. На кой хрен?

Ответ вспыхнул зеленоватой нитью, соединившей дверь Возрождения с мутной пеленой нереальных вихрей. Тонкая струна, что притягивала, взывая к чему-то погребенному в димповской беспросветности, требовала коснуться… Николай неверующе смотрел на нить. У него получилось? Средоточие сдалось? Не сдержав призрачного крика, уцепился за изумруд.

Пульсирующая теплом дверь выросла до исполинских размеров. Ломая волю димпа, распахнулась…

Глава 16

Столь резкие перемены могли лишить рассудка. Две трети видимого пространства закрывал белый купол сияния, режущего глаз. Врата Вечности, сокрытые бетонным колпаком – в полной красе и неприступности. Николай примостился на узкой полоске земли между внешней стеной и светом – привалился к холодному бетону спиной в попытке обуздать дикие скачки мыслей.

Груэлл, Фо-риг, Ладор – сомнений нет. Вопреки правилу, изумрудная струна не возродила на месте – в разломах Управления, а швырнула в обитель детей Импульса. Кто помог ей? Он непременно найдет ответ – со временем, как только разберется с зачатками панической атаки. Вернет себя.

Николай всецело сосредоточился на полузабытых ощущениях. Дарованное рождением тело. Подогнанная Импульсом оболочка – тренированная, закаленная и непривычная. Несколько минут Николай банально ощупывал мышцы, трогал суставы, сгибал и разгибал конечности. Поотвык от родного…

Непривычное естество: общность плоти и разума, димповское мировосприятие, сонм чувств и тревог и по итогу – одежда. По неизвестным причинам Средоточие при возрождении облачило его в футболку, джинсы и полуботинки, чей потрепанный вид внушал опасения за их долговечность.

Он вернулся. Но былой запал иссяк – сгорел в горниле перерождений. И все смешалось – свет, тьма, надежда и отчаяние. Лишь тени скользили по задворкам сознания – бэрги, переходы, димпы, названные братья и сестры. Эдэя… В душе колыхнулась мутная пелена.

С изрядной долей неуверенности он встал. Скользя рукой по шершавой неровности стены, преодолел метра три кольцевой тропинки… Рядом незыблемо горело вечное пламя, болезненными токами энергии подталкивая к выходу. Задержаться в укрытии, оградиться от Средоточия не получится…

Передернувшись, точно от холода, он остановился на пороге Врат – в раздвинутой магией арке гигантской двери. Перед ним, лучась напряжением, стоял Т’хар. Глава семейства, Повелитель Фо-рига. При виде Охотника старик неуловимо расслабился, чиркнул ладонью по седой гриве волос и отступил прочь. В его глазах притаилась едва заметная тревога, кто знает, с чем он встречал родственника. Жизнь щедра неприятностями… Резкие черты лица, плотно сжатые губы, морщины вокруг лиственно-зеленых глаз, легкая небрежность в лазурно-черном одеянии – на безмятежность не похоже.

Бесконечность минут они изучали друг друга.

«Соберись». – Т‘хар вздохнул. Давно он не попадал в столь неоднозначные ситуации. На миг ему показалось, что в зрачках родственника шевельнулась бездна… Ник вынырнул из ада – в будничной экипировке, с которой впору ходить на пикники, а не возникать из небытия. Но лицо димпа компенсировало несуразность одеяний – прикрытое тенью, с бездонными провалами глазниц и неуловимо изменчивым выражением. Мягкое, твердое? Хищное, добродушное, яростное… Не понять.

– Кхм. – Т’хар откашлялся. – Здравствуй.

Николай промолчал. Он анализировал панораму. Бессистемные ряды техники, люди в белых халатах за мобильными пультами, парящими над землей… Суета, треск разрядов, щелчки переключателей; гул, сдобренный танцем индикаторов – технократическая окраска зрелища вызывала сомнения в здравости рассудка. Единственным противовесом выступали каменная стена кругового барьера и стражники, чьи двухцветные куртки опоясывали перевязи с добротными мечами, бликующими на солнцах.

Солнца… Близнецы.

Посмотрев на светила, висевшие у кромки ограждения, димп кивнул. Он прибыл перед закатом – когда небо, теряясь в сумерках, из голубого становится ультрамариновым, подкрашенным красноватой дымкой горизонта. Приятные часы суток, располагавшие к обретению душевного равновесия.

– Я… – Т’хар оглянулся на ученую братию.

– Здравствуйте, – сказал Николай. Как и всякий димп он быстро адаптировался к обстановке. – Почему без фанфар?

– Не успел. – Старик немного успокоился. Рядом обыкновенное дитя Импульса. – Может перейдем в более подходящую обстановку? Там и поговорим… – Привычная тактика контакта. Отработанная веками.

– Я возродился на Груэлле, чего не планировал. Значит позвали…

– Да. – Т’хар кивком указал на хрупкого вида женщину, возившуюся у приборов. – Амор, руководитель комплекса. Она постаралась.

– Прям с ходу сдаете ответственного?

Женщина вздрогнула и распрямилась. Т’хар успокоительно махнул рукой – мол, лорд только гавкает, не кусает. Дела семейные, привычные.

– Зачем понадобился? – процедил Николай. Учтивые манеры близ Врат рассыпались карточным домиком.

– Я объясню, – миролюбиво сказал Т’хар. – Идем.

Замаскированный в отеческой теплоте металл приказа подтолкнул Николая к установленной неподалеку пирамиде, отведенной под роль бункера. Плиты дверных створок у фортификации под стать – литые, мощные. С пультом управления дверьми как раз возился приземистый коротышка в промасленной робе. Его курчавая борода, забавно обрамлявшая приплюснутый нос, доставала едва ли не до синих бусинок глаз.

Под пальцами дгора раздалось тихое гудение. Двери бункера разъехались на треть и застряли в тот момент, когда их достиг целеустремленный Правитель Ладора.

– Подземный переход ко дворцу. Сделали недавно… – Т’хар поморщился. – Не успели отладить. Бэрит, ты возишься с утра…

– Я не всесилен, Эфг побери! – Гном досадливо сплюнул. После чего яростно пнул агрегаты. К его удивлению, дверные панели разъехались в стороны. – Починено, ваше величество…

– Не злись. – Отношение Старика к рядовому технику настораживало. Скрываясь в полумраке тоннеля, Николай бросил взгляд на подавленного дгора – очередную загадку Ладора. Сколько их уже накопилось?

Димп прислушался к себе; груз тайн и противоречий восставал из муравейника памяти, собранного недавним прошлым. Импульс возвращал творение к привычному укладу жизни, обремененному сонмом родственников с их непонятными интересами. Не хочешь плыть за обочиной – соответствуй…

Где-то за пределами видимости равномерно капала вода. Зеленоватое мерцание светильников, установленных на изломах стен, блестящих чернотой, туманной дымкой ползло в бесконечность – терявшуюся за дальностью расстояния, перспективу окончания коридора. Сумрак и холод, перестук каблуков, да редкий галечный хруст на протяжении сотен метров. Николай поежился – путешествие по нескончаемо-промозглым коммуникациям вносило серьезный диссонанс в реальность. Час назад он смотрел в глаза Охотников, посреди станции ЦУКОБа и вот теперь… Грубо обтесанный камень, рассеянный свет и прохладный ветерок, что шуршал у стен.

– Пришли. – Т’хар пропал за поворотом. Спустя мгновение Николай присоединился, чтобы увидеть, как ладонь Правителя накрывает оформленное под пятерню сканирующее устройство.

Автоматика сработала – выпустила димпов в миниатюрный зал, освещенный трепетом факелов, и стерла за ними признаки двери. Исключение составил только кодовый отпечаток – прогрессивное дополнение средневековому миру. В царстве стен, слагаемых из обточенных булыжников, неровного танца пламени и удивительной тишины детище высокоразвитой цивилизации смотрелось нелепо…

Шагнув в полукруг красноватого света, Николай осмотрелся. Пяток ходов, черных провалов в никуда, помогли определиться – путь привел в подвал. Дворцовые катакомбы, знакомые избранным и довлеющие над обреченными. Димп прислушался…

Ни стонов, ни криков, только потрескивание фитилей.

– Идем, – окликнул Т’хар, что смутным пятном проступал из темноты крайнего прохода. Ориентируясь на блеск седой шевелюры, Николай двинулся вперед – к свободе.

Спустя десяток минут они достигли неопределенного сводчатого перехода, задрапированного гобеленами. Неясность на двоечку. Через приоткрытые двери виднелись аккуратные штабеля инструментов, бытовой утвари, очертания корзин и баулов. Картина мирная, но скучная. Т’хар целеустремленно ступил на узкую лестницу, ведущую наверх. Шел отработанным маршрутом, не размениваясь на комментарии.

– Здесь едят? – скромно поинтересовался Николай у спины Повелителя.

Старик, достигнув последней ступеньки и утвердившись в прямоугольнике распахнутой двери, кивнул:

– Ужин в семь тридцать.

Отступил в просторную коридорную пустоту. Через несколько мгновений рядом возникла девчушка лет одиннадцати с кувшином, накрытым тканью. Увидев Великого, растерялась и едва не выронила тару, после чего замерла с открытым ртом.

Т’хар подмигнул… Как отче наш – Николай проводил взглядом ребенка, напевавшего радостно и почти беззаботно. Секунд десять, удаляясь с места встречи, Охотник слышал детский голос, потом оный заглушили скрип кожи и перезвон мечей; неподалеку шествовала патрульная тридцатка.

– А пораньше? – Николай остановился на перекрестке ковровой дорожки. Если все равно, куда идти, то лучше идти к приятному.

– Конечно, – поспешно отозвался Старик. – Кухня неподалеку…

Кухня умопомрачительными ароматами уведомила димпа о своем присутствии задолго до появления впереди резной, обитой железом двери, за которой весело позвякивали тарелки, журчала вода и настойчиво бурлила готовившаяся снедь.

Решительно, с изрядной долей нетерпеливости Т’хар преодолел порог… и в метре от дверной арки растерял запал. Рвение иссякло настолько резко, что Николай грудью ударился о родственника.

– О… – Навстречу поспешил кругленький румяный фо-ригиец. Комкая в руках льняное полотенце, он недоуменно рассматривал прибывших. – Повелитель…

– Файг, лорд Никол только что прибыл. Он голоден…

– А, ну это мы завсегда, – облегченно вздохнул мужчина. – Присаживайтесь, лорд.

Он указал на чистейший стол у сумрачного окна. Раздал пару подзатыльников вертевшимся рядом пацанам – так, мимоходом. Подчиняясь грозному оклику, суета на кухне обрела упорядоченный характер, и перед Николаем, устроившимся на скрипучей лавке, начали выстраиваться блюда.

– Ешь, я отлучусь ненадолго. Вернусь, посвящу в детали. – Т’хар направился к выходу.

– Не торопитесь. – Николай вдохнул упоительные запахи. Обжаренные в масле дольки картофеля, запеченный в острых стегардских приправах гусь и кувшин прохладного алькарского. Жизнь обрела толику смысла. – Не торопитесь, – повторил, делая первый глоток.

Но Т’хар не внял. Вернулся через пяток минут и устроился напротив Охотника – кулаки под подбородок, локти на столе, взгляд внимателен и строг. Разговор Николаю заранее не понравился: так по доброте душевной на Элиту не смотрят. Никогда.

Он сосредоточился на еде. Ничуть не расстроенный проявлением димповского нрава, Т’хар прокашлялся.

– У нас проблемы, Ник. У нашей семьи, – подчеркнул он. – Я не знаю, через что ты прошел, но мне сейчас дорог каждый. Я вытащил тебя на Груэлл. Честно говоря… – Он горько усмехнулся. – Никто не верил, что получится.

– Правильно, – буркнул Николай, расправляясь с гусятиной. – Вам…

Конец фразы заглушило шипение пара. Над плитой взвились белые облачка… Уютная красота.

– Согласен, решение бестактное, но мне не до экивоков, – отмахнулся Правитель. – Извини за спешку… Мы на осадном положении.

Никакого эффекта.

– Хоор? – равнодушно спросил Николая, заглядывая в кувшин. Он не мог проникнуться беспокойством, снедавшим Повелителя, – слишком много хетча принял под ноги, да и боль возвращалась

– Не знаю. Никаких признаков хооровского участия, но возможность исключать нельзя. Он способен изыскать новый путь к Ладору, а там кто знает… Догадки не мой конек. А факты таковы – трое димпов, гостивших во дворце, пропали.

– Странно, обычно они сидят тут как привязанные, – скупо усмехнулся Охотник.

– И рад бы посмеяться…

– А я не смеюсь.

– Спуур и Родора исчезли шесть дней назад. Просто вышли в город; заметь, не бросились вопреки обыкновению на поиски приключений, а просто вышли. Сказали, что будут к обеду, и как в воду… – Т’хар сверлил взглядом отполированные доски столешницы. Балансировал на грани – завидная выдержка. – Я отправил за ними Дэма… Хетч! – Первые ненормативные признаки у Великого. Николай заинтересованно оторвался от тарелки. – Последний раз его видели в северной части города, у трактира «Яроттский крест».

– Трое – уже статистика. – Димп сделал паузу. Изучил лицо собеседника. – Но зачем призывать именно меня? Другие гораздо доступнее, поверьте на слово. Собственно, позднее я спрошу, как вам это удалось. Сейчас лень.

– Эдэя, – веско сказал Т’хар, точно все объяснил. – Предложила попробовать тебя вернуть, ее суждениями я доверяю. И я не смог связаться с Азейрой и Стразором.

– Польщен, – кивнул Охотник Упомянутое имя он слышать не хотел. – Не нашли ближний круг, но каким-то чудом вышли на дальний. Вам как отказать – манерно или по-мужски?

– Ник. – Повелитель устало откинулся на спинку лавки. – Я столько раз слышал… А давай так, если поможешь, я отвечу на любой вопрос. Вот просто любой.

– Торгуешься?

– У вас есть одна общая черта… всегда и во все времена…

– У кого «у вас»?

– Детей.

– Старик, – укоризненно покачал головой Николай. Т’хар двигался по очень тонкому льду. Но любопытство возобладало. – И какая?

– Безудержная тяга к ответам. К правде.

– Предлагаешь мне роль подсадного? Уж не знаю почему, но бурных восторгов перспектива не вызывает. – Николай поморщился, признавая частичную правоту собеседника. Вопросов тьма, но стоит ли искать ответы… Ответы, порой, убивают.

– Ищешь покоя?

Николай промолчал. Он бы и рад ответить утвердительно, да только противоречивость чувств резала искренними сомнениями. Чего он хочет? Куда стремится? В будущем и прошлом таились загадочные размытые пятна – неопределенности событий и мотивов. Они пусты и странно не интересны. С другой стороны, он понимал: те, кто идет без оглядки, оканчивают путь либо во мраке, либо на кладбище.

– Подумаю. О цене.

– Договорились. – Т’хар улыбнулся. Он искренне сомневался в успехе задуманного предприятия, но чем Эфг не шутит. Компетентность Эдэи неоспорима. – Семицветная башня ждет тебя.

– Пройдусь. – Охотник с натугой поднялся. Ощущение сытости гнало прочь из кухни – в суррогат домашней обстановки, коим являлось грандиозное убранство башенных покоев.

Избранный Средоточием дом…

Ступив внутрь личных апартаментов, Николай прикрыл дверь и остановился, топчась на черном коврике, расшитом цветными узорами. Вспоминал… Зал, отделанный в радужных тонах, вещевые боксы из темного дерева и огромная кровать с добротным костюмом, уложенном на покрывале. Т’хар отлучался не зря: расторопные слуги смахнули пыль с портьер, драпировок, полированной мебели; протерли стекла, вернув переливчатую чистоту…

За окном безраздельно властвовали сумерки, позволявшие увидеть кусочки бытия – покатые крыши дворцовых флигелей, парк, наполненный осенними красками, дворцовую стену и далее серые тени домов, над которыми стелилась подступавшая ночь. Украшала золотом фонарей и бархатной темнотой… Откуда-то сверху упал на подоконник косой лучик света – знак готовности дворца к наступлению тьмы. Светлая полоска, что коснулась рук димпа. Ранее он таких мелочей не замечал.

Комната ожила в янтаре светильников. Николай торопливо проследовал в санузел и полностью углубился в изучение ванны. Необходимо конкретизировать реальность… Набрать горячей воды, добавить пространству серебристой дымки пара и раствориться в тепле. Возрожденная плоть требовала привыкания… Он жив – не носитель, а именно он, во плоти.

Но пора и честь знать – на сегодня удовольствий достаточно. Закончив с релаксацией, Николай ступил на пол. Вытерся, облачился в мундир свободного покроя и отправился наверх – к первым звездам, мерцающим над смотровой площадкой.

Легкий, пахнущий сыростью и прелыми листьями ветерок коснулся щек, лизнул небрежно расчесанные волосы и схлынул, не удостоенный внимания. Лишь мрачноватая непоколебимость тринадцати Башен достойна интереса. Блистала светом лишь центральная – возносящая к небу герб Ладора. Почти забытый Николаем орнамент, на верхних гранях которого примостилась птица… Периодически клевала драгоценности, сизая в фонарных лучах.

– Молодца. – Николай оперся локтями о парапет. Глянул на изменчивую соседку его пристанища, занимаемую лордом Дэмом.

Дэм. Великан с кристально ясным взором. Чисты ли его помыслы, сокрыты ли под маской… Он нравился Росу простотой нрава и отсутствием запредельных идеалов. Их знакомство началось с четырех рюмок годокского и маринованных помидоров – такое не забывается. И если судьба остальных родственников Николая трогала мало, то лорд Дэм бередил в душе что-то смутное… Симпатию, дружеское расположение? Бросать его на съедение Тварям не полагалось.

Николай откинулся назад – в стремлении увидеть из-под козырька навеса звездную чернь. Он никому ничем не обязан…

***

Восход застал Т’хара у оконного проема. Успев поспать несколько часов, он, преисполненный нервного ожидания, томился перед дворцовыми видами – осматривал парковый листопад, прислугу, чистившую дорожки, и тусклые огоньки лат у дворцовых врат… Обыденная панорама, знакомая до мелочей.

И перемены. Т’хар едва не перевалился через подоконник. У ворот, непривычным дополнением, появился одинокий силуэт. Черное одеяние с каплями разноцветных бликов, белоснежные волосы – лорд Никол в цивильном исполнении. Переговорив со стражниками, он терпеливо выслушал пространные объяснения, проследил за размашистыми жестами, указывающими на северную часть города, и без промедления скрылся в распахнутой калитке.

Дозорные заботами Правителя могли узнать в лицо каждого лорда… Казуса не вышло.

Т’хар отодвинулся вглубь комнаты и задумчиво потер лоб. Ник согласился… Но особой радости по этому поводу глава Ладора не испытывал.

***

«Я согласился», – удивительная по простоте мысль. Принять ее, как должное – затруднительно. Когда позади с тихим скрипом закрылась дверца, Николай выступил из тени стены и попробовал определиться с собственными чувствами.

Проблема заключалась в том, что биться за идеалы Ладора не хотелось. Может, виной тому ясная погода: бледное небо; лучи Близнецов, скользившие по искристым от влаги крышам, – яркими переливами игравшие в лужах.

Теплое утро, расцвеченное багрянцем…

Одиноко кружила в арыке лодочка опавшего листа, в воздухе витали запахи харчевни. В желудке заурчало.

Николай встряхнулся. Устроил ладонь на рукояти выдернутого из Средоточия Иллитерия и на мгновение закрыл глаза. Меч ворвался в душу пожаром и памятью – до дрожи, до зубовного скрежета. Верный клинок дождался хозяина… Всякий раз, касаясь меча, он испытывал ощущения, схожие с электрическим ударом, что выкручивал нервы. Где бы не находился клинок до сего момента, он сохранил частицу димпа, а, возвратившись, довершил картину Возрождения.

Осознав, что с каждой прошедшей минутой все трудней преодолеть нежелание ввязываться в местные баталии, Николай решительно двинулся в направлении, указанном стражниками. Чем раньше достигнет трактира, тем быстрее закончится хетч…

Вокруг ничего подозрительного: улицы, кварталы, дома, лавки, мастерские, редкие прохожие – заспанные, бодрые, пьяные. Обыденный ранний час крупного города. Чуть сильнее беспокоил зарождавшийся голод…

Вывернув из кривой улочки, пахнущей нечистотами, он уперся в двухэтажное дощатое строение.

Колоритный вертеп. Прогнившие доски местами заменяли новые, отчего «Яроттский крест» напоминал приземистого пятнистого зверя в тесном строю разнокалиберных домов. Над печной трубой курился слабый дымок, через полуоткрытую дверь сочился неясный говор – лучшего приглашения не требовалось. Входи, будь гостем среди работяг, отдыхавших перед трудовым днём. В прокопченной атмосфере зала посетители выглядели близнецами.

– Слушаю. – К Николаю, устроившемуся за угловым столиком, подплыла дородная матрона. Бегло оценила статус клиента и расщедрилась на улыбку. – Недавно приехали?

– Да.

– Издалека?

– Из другой жизни.

Охотник внутренне подобрался. Что-то происходило… Заказав мясо с овощами, он уселся поудобнее, плеснул в мутноватую кружку рубина крепленого алькарского и ненавязчиво осмотрел полумрак зала.

У стойки приткнулись двое смуглолицых ваарцев в продранных фуфайках, за ними очагом недовольства присутствовали дгоры. Невразумительно бормоча, жадно пили вино… А вот кое-кто поинтересней – мужчина в глухой накидке. Складки ткани не позволяли оценить телосложение, исключительно лицо – бесстрастное, неприятное, излучающее толику интереса к персоне Охотника. Натренированное УКОБом чутье сделало легкую стойку – в профилактических целях.

Николай уткнул нос в принесенное блюдо и приступил к еде. Вероятный противник должен видеть зажиточного мещанина, зашедшего перекусить в харчевню не по статусу, но слишком гордого, чтобы это признать – легкую добычу… Впрочем, сам он искренне сомневался в своем актерском мастерстве.

Тихим шорохом охотничьего разума коснулась чужая мысль – сразу и не заметить. Кто-то напрашивался в гости. Если потянуться к источнику…

Кусок мяса встал поперек горла. От удивления.

«Иди к северным воротам, ни с кем не разговаривай, ни о чем не думай» – Мощь пси-атаки изумляла. Любой другой на месте Охотника сдался бы, не успев оценить угрозу. Николай, сожженный опытом Возрождений и способный оставаться в здравом уме на пороге трех вечных дверей, смог обдумать ситуацию коротким импульсом мысли.

Способ нейтрализации димповской семейки найден – бонус в копилку. Решение очевидно – Враг приведет новую жертву к месту, где заключены родственники. Отдать разум на заклание, утаив частичку, неподвластную воздействию, – непросто, но выбора нет. Николай с сожалением глянул на недоеденный завтрак.

«Северные ворота. Иди».

Он послушным автоматом направился к двери. Марионетка – таймерная взрывчатка, которая рванет действием по сигналу недремлющей искры сознания. Пока же нет ничего – ни пространства, ни времени…

Жизнь уподобилась импульсным вспышкам.

Направо, мимо кучки объедков, вплотную к зазубренному углу лавки ростовщика. Обогнуть копавшихся в листве пацанов… Ворота близки – серой аркой проступали на дальнем конце торговой площади, уставленной лотками. Увернуться и пройти – целеустремленно, резко. Дозорные, лениво гревшиеся на солнце у короткого тоннеля выхода, вяло удивились: мало кто покидал Ладор в столь ранний час. Разномастный люд шумным потоком тек в город – спешил наторговать до наступления холодов…

Новая вспышка.

Неровное ухабистое поле, желтые глинистые склоны, поросшие сухой ломкой травой, что потрескивала под решительными шагами димпа и его сопровождающего, который приказывал, направляя… Роща, почерневший от влаги трухлявый пень.

«Стоп. Повернись».

Вспышки сознания ускорились.

Николай послушно развернулся. Атаковать не время; он подавил волну адреналина, готовую рвануться на свободу. Для начала полагалось оценить возможности противника… Но враг, укрытый плащом под горло, застыл напротив Охотника и просто смотрел. Долго ли?

Глаза незнакомца медленно налились алым сиянием. Одеяния разлетелись черными клочьями, повиснув на ветвях зарослей. Человеческие формы таяли: удлинились и покрылись чешуей руки, на ногах выступили чудовищные бугры мускулов, белесыми лезвиями проступили когти… Венцом действу за плечами Твари распахнулись глянцево-черные крылья, что немедля затрепетали в преддверии полета.

Челюсти на гротескно вытянутой морде демона жадно клацнули. Одним прыжком достигнув цели, Тварь подхватила жертву… Николай ощутил всплеск боли и привычно отсеял чувства, препятствовавшие миссии. Висеть ему тряпичной куклой над землей…

Под взмахом крыльев резким шорохом отозвалась листва, разметался волнами травяной ковер. Земля стремительно ушла вниз…Над мрачновато-густыми еловыми пиками разлилось слепящее зарево – трехметровый круг, что пульсировал, ломая образы Фо-рига. В каком-то десятке километров от резиденции Т’хара. Нонсенс.

Вихрь энергии надвигался, грозя захлестнуть… Объял демона, заключил в кокон инфернального свечения и рванул в бросок перехода.

Грянула тьма.