355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Ар » Время Имен (СИ) » Текст книги (страница 18)
Время Имен (СИ)
  • Текст добавлен: 28 декабря 2021, 20:03

Текст книги "Время Имен (СИ)"


Автор книги: Алексей Ар



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Флагман падал на планету под аккомпанемент криков…

Охотник медленно выдвинулся на открытое пространство – своеобразный коридор, ведущий к пульту управления. И увидел его.

Среди группы зеленокожих индивидуумов, преисполненных спокойствия, возвышался контур ночи. Человеческая фигура, укутанная в плащ. Искомый димп незамедлительно повернулся, стоило Николаю выбраться из укрытия. Поверх толчеи взглянул прямо на Охотника.

Его внешность пугала: чересчур узкое лицо, мраморно-белое, без единой кровинки, с узкой черной полоской губ и черными провалами глаз. Ни белков, ни зрачков – бездонные антрацитовые щели над вывернутыми ноздрями, в обрамлении угольного цвета волос. Непонятные шарообразные бугры в районе плеч, длинные костлявые пальцы, сжимавшие белый посох.

Завораживающий контраст.

Николай хлопнул по бедру; на нем скафандр при полном отсутствии лима. Тогда меч…

Набирая скорость, рванулся вперед. Отвел руку в позицию удара; через мгновение пальцы влет стиснули Иллитерий, обретший материальность. Клинок холодно сверкнул.

Хоор! До него метров тридцать, оскверненных паникой… Николай локтями расчистил путь; справа и слева в массивы приборов врезались изумленные тела.

Враг неподвижен.

Посох в белесых пальцах едва уловимо дрогнул.

Под ногами ни малейшего признака твердой поверхности. На доли секунды димп растерялся: корабль и противник исчезли в ткани Средоточия, распахнувшись нестерпимым воем падения сквозь облака. Серая мгла рваными клочьями полоснула видовой щиток…

Участь метеорита никоим образом не устраивала. Внизу ландшафтные просторы, поделенные на четкие квадраты…Зона будущей посадки, чью бетонированную плоскость устилали обломки. Гигантское летное поле, откуда стартовали кроновские флотилии. Сюда же и вернулись – разбитыми остовами, источниками дымовых столбов, багрово-стальным месивом.

Николай сгруппировался, попробовал сместиться спектрально…

Мир вспыхнул, приветствуя финиш. Трескуче загрохотал пробиваемый металл. Что-то рухнуло, завертелось монотонными красками. Где небо? Вокруг пелена, темные зубья…

Гермошлем разбит, правая половина лица онемела. Левая – пульсирует липким жаром. Конечности…бесцельно шарят по кускам обшивки, подбирают и отталкивают. Надо бы избавиться от скафандра…

Титанический труд, что позволит добраться до бисерины аварийного передатчика на шее. Цела ли? Сжать маячок! Набраться терпения и крепко понадеяться на то, что кто-нибудь услышит сигнал, затерянный в бездне.

Планета-кладбище молчала…

Глава 22

Парадокс. Николай не спешил расставаться с тьмой, восстанавливая события. Он продержал кораблик сознания на плаву вплоть до прибытия Крейна, который вывез полумертвое тело за пределы системы – сквозь редкие очаги боя. Уходя от преследования, Охотник не постеснялся напрячь вооружение катера, и димп вкусил всю прелесть элитарных маневров.

Он трепыхался в захватах кибер-медика, чтобы грузом прибыть на корабль-госпиталь, дождаться ликующих известий о сдаче кронов и, с подачи заботливых врачей, на три дня окунуться в забытье. Вырубили пациента на совесть.

Три дня.

Самоанализ не выявил значительных дефектов в организме. Пациент готов открыть глаза… Усилием воли димп разорвал путы анестезирующих средств. Он помнил кровать, белый снег… Нет, ни снег; белым дышали стены палаты мобильного госпиталя. Интерьер чистейших тонов – откидная койка и куб диагноста с лентой физиосканера, протянувшейся над кроватью… Из тумана забытья проступил образ Атрата.

Хольгон сидел у кровати и неторопливо барабанил пальцами по колену. Досадливо изучал стерильность отсека… Рядом высилась стойка переносного монитора даль-связи.

– Давай, просыпайся. – Атрат посмотрел на часы. – Мое время дорого.

– Не виноват… Медицина… – Язык повиновался неохотно. – Чем обязан?

– Гранатов рвет и мечет. Я Мара знаю, случилось что-то серьезное.

– А меня вообще с орбиты скинули…

– Я уговорил медперсонал прервать программу лечения. – УКОБовец придвинул к ложу передатчик и встал. – Не прощаюсь. Когда закончишь с Маром, нас ждет серьезная беседа. – Многозначительное заявление. – Подожду в коридоре.

Он отступил к двери и неожиданно усмехнулся:

– Победителей не судят. Знаешь, не люблю повторяться… Прям дежавю. Сэм зла, очень зла.

– Не моя забота, – поморщился Николай.

Его забота сесть на кровати, проводить взглядом безопасника, скрывшегося за дверью, и активировать монитор. Приватный характер намечавшегося разговора настораживал… Лицо Гранатова, возникшее на экране, усугубило ситуацию – наполнило палату звенящей тишиной.

Затылок димпа кольнула тревога: Мар не походил на победителя. Бледное осунувшееся лицо, резче проступившие морщины, расфокусированный взгляд. Мужчина точно искал что-то… или кого-то. И не находил. В нем чувствовался возраст, ранее скрытый под ледяным самообладанием и профессиональной выправкой. Николай решился нарушить затянувшееся молчание:

– Что случилось?

Гранатов бегло взглянул на димпа. Глубоко вздохнул и точно бросился в бездну:

– Эдэя погибла.

Стоп кадр.

Воздух застыл, придав комнате арктически-холодные нотки. Блеснул льдом и растворился в горячем наплыве пламени. Подобная реакция удивила Николая; он испытал то, что давно умерло в нем. Но для трагедии рановато.

– Когда?

– Два дня назад.

– Вот же..! – не сдержался димп. Если Эдэя не возродилась, то мир, почитай, осыпался жухлыми листьями. Она могла задержаться, как он в бытность криком на другой стороне… Необходимо собраться, важны только факты.

– Она… – начал Гранатов. – Осталась дома. Сережа с Танюшкой уехали к родне, а когда вернулись… Сергей зашел первым… Она умерла у него на руках, исчезла в белом облаке. Когда патруль КОМСКа прибыл на место, не осталось и следа… Только разгромленная квартира, фиолетовые подтеки на стенах и… – УКОБовец замялся, поморщился. – Следы когтей. Повсюду.

– Фиолетовые следы, – вернулся Николай к факту. – Идентифицировали источник?

– Похоже на кровь, но состав… Аналитики в тупике.

– Мне необходимо лично увидеть квартиру. Она на консервации?

– Да. – У Гранатова прибавилось уверенности. – Договорюсь, санитарный бот доставит тебя на Землю. Сутки полета.

– Долго. – Николай прокрутил в уме варианты действий. Он ничего не терял. Приобретал? Опять нет. Значит и медлить незачем. – Где вы находитесь?

– В УКОБе.

– Выбирайтесь на улицу. Идите к ближайшему флаинг-сектору, берите флайт и ждите.

– Сколько ждать? – Мар не понимал.

– Сколько потребуется. Но потом вам придется успокаивать персонал госпиталя. И, походу, Атрата.

Конец связи. Николай оценил собственный вид. В больничную обстановку наряд вписывался, но для города… Силовики трепетно относятся к гражданам, одетым в госпитальную робу. Решение обозначилось вещевым боксом.

Димп распахнул дверцу бельевого шкафчика, присмотрелся и вздрогнул при виде памятного набора. Точно издевка Средоточия… Неведомыми путями в боксе нашлись белая футболка, темные, стертые на коленях джинсы и черные полуботинки – для перемещений по госпитальной территории набор странноват. По телу скользнули морозные иглы – интуиция возопила и сдалась под натиском воли. Николай переоделся и оценил запас энергии…

Остаточный заряд в 74 единицы позволил коротким броском изменить текущую спектральную картину. Превратить царство стерильной белизны в пейзаж городского утра с легкими невнятными запахами и хрустом песчаной дорожки.

Николай побелевшими пальцами ухватился за смолистую кору дерева. Привалился к стволу плечом. Трехдневный сон лишил части мастерства. Но в целом, бросок закончился удачно: сквозь барьер деревьев, оплетенных кустарником, просматривалось здание УКОБа, площадь и бетонные тротуары, один из которых, убегая с открытого пространства, нырял в парковые тени, что стылым рисунком присутствовали в трех метрах от димпа.

Успел ли Мар покинуть Управление? Николай преодолел растительную завесу, ступил на бетонку и замер… Что-то не так. Совсем не так. Кожу стянули мураши. На первый взгляд – ничего аномального вокруг. А затем… Тишина, не свойственная крупному городу. Стылость воздуха и звуков – ни трелей пичуг, ни шелеста листьев, ни голосов. И небо – бледно-выцветшее, точно застиранная простыня.

Небесный купол осязаемым напряжением накрыл городские пейзажи. Помимо воли Николай сорвался с места. Преодолел парк, выскочил к аккуратным рядам синих капсул и налетел на широкую спину Гранатова. Мужчина вздрогнул, мгновенно развернулся, замыкаясь в позицию глухой защиты. Еще секунда и напал бы, не отступи димп в сторону.

– Тоже рад видеть. – Николай постарался избавиться от адреналина. – Какого хрена у вас происходит?

– Ты… как здесь? – Мар расщедрился на изумление и… опомнился. – Вопрос риторический, Странник. – Он пугающе неуклюже скользнул во флайт. – Не будем терять времени.

Они не потеряли ни мгновения. Через десять минут редкий флаинг-поток вынес их к площади Согласия – к жилому сектору, упрятанному в парковой зелени, обрамлявшей Палату Верховного Совета. Элитарное место – не для каждого.

– За мной. – Гранатов тремя стремительными шагами достиг подъездной арки, задрапированной цветущим плющом, и окунулся в полумрак лестничной клетки.

В молчании поднялись на третий уровень – к ничем непримечательной двери. Совсем недавно за ней обитала Эдэя… С кем-то другим. «Не время». – Николай подобрался. Из-за дверной панели веяло неприятностями, и ощущение усиливалось по мере открытия створки. Рука Гранатова так и замерла у кодового пульта: перед ним возник сын, чуть правее – девочка лет тринадцати. Татьяна.

Дочь Эдэи Совершенной. С последней встречи она значительно подросла. Эдэя вновь форсировала воспитание ребенка, что объяснимо: чем старше Татьяна, тем труднее ее использовать против димповской семьи. Но при стольких угрозах возникает вопрос – зачем Белая Леди ее родила? Девочка похожа на мать…

– Привет отец. – Сергей отступил в прихожую. Хмуро покосился на Охотника.

– На вежливости не настаиваю. Сам грешен. – Раздвинув честную компанию, димп переместился в коридор. Гранатов пожал плечами. Лишь бы не мешал.

Только что искать? Николай добросовестно осмотрел комнату, где предположительно скончалась родственница. Оцепленная дезактивированным защитным периметром гостевая зала, походила на бункер, разбитый артобстрелом. Перевернутая мебель, лучившаяся зубьями щепок и кусками пластика; изодранная в клочья материя, что разноцветными пятнами устилала погром; техника, вывернутая наизнанку, и россыпи электронных деталей в самых неожиданных уголках. От погрома пахло горелым, столь же мерзкий запах исходил от стен, располосованных трехрядными следами. Чьи-то лапы, наделенные силой, вскрыли декоративные панели. Досталось всем, за что свидетельствовали лужицы крови – обильно фиолетовые и красновато-бурая, подсохшей дорожкой утекавшая под расколотую надвое тахту.

– Ну… как? – На пороге расположилось семейное трио. Их лица светились одинаковым страхом.

Димп не оглянулся. Сознания коснулся неясный отголосок постороннего присутствия. У доброй половины обломков контуры светились чернотой, спектральным обсидианом, густевшим у потолочной плоскости. Тьма мерцала отвратительной пленкой, за которой таилось нечто страшное; провал, откуда нет возврата… Память услужливо напомнила, сколь ужасна и тосклива дорога за гранью.

Николай повернулся к Гранатовым:

– Вряд ли смогу помочь…

– Нет, – вздрогнул Сергей и сгорбился. – Ты не вправе отказаться.

– Еще раз? – Охотник внезапно разозлился. Им пользовался каждый кому не лень. А он просто устал им отвечать.

– Ник… – Гранатов не договорил.

– Па, я поговорю с ним, – перебила деда Татьяна. Она шагнула вперед и остановилась, удерживаемая рукой отца. – Пусти, он не опасен. Только… вы идите на кухню.

– Идем. – Мар подчинился. Вторым феноменом явился уходом Сергея. Их доверие напрягало.

Двое, растерянный Ник Рос и тринадцатилетняя девочка, сблизились на расстояние метра. Первый и не подумал нагнуться – ни к чему. Он не хотел слушать и говорить не хотел тоже.

– Я Таня. Дочь Эдэи.

– Знаю.

– Посмотри на меня… Пожалуйста.

– Чет не хочется.

– Даже если мама вернется, все изменится. Она и папа разведутся. Скрывают, конечно, но я же вижу… причина в тебе.

– Ненавидишь меня?

– Должна. Но не буду. Поможешь?

Николай вздрогнул от внезапной судороги мышц. Татьяна коснулась его руки.

– Мне не хватает мамы…

– Скажи отцу и деду, чтобы не заходили сюда. Теперь марш.

С минуту Охотник стоял неподвижно. У дочери глаза и манеры Эдэи, как подсказала поскудная память. Но замер не поэтому – готовился к истовой попытке добровольно уйти в разряд призраков, волевым импульсом разорвать связь с реальностью и устремиться к цели – черному пятну наверху. Эдэя там – такова вера.

Физическая оболочка конвульсивно содрогнулась.

Рвутся нити, затухает биение пульса…

Вряд ли кто пробовал; он первопроходец… Ему привычно больно: в пламени и льде, в страхе и смехе…

Последний звон последней струны.

Пальцы Охотника загорелись радугой – чистой гаммой цветов, что поглощала тело, выбрасывая за грань.

– Кранство! – Гранатов резко обернулся. Не показалось: из гостиной в коридор пали цветовые всполохи – перечеркнули паркет, сотворили теневой частокол…

Оттолкнув сына, Мар рванулся к источнику света, ворвался в комнату…

Гостиная пуста.

***

Крючок проглочен.

За пеленой тьмы, сквозь которую пробился Николай, отсутствовала привычная бездна с тремя дверьми. По ту сторону барьера ждали тысячи призрачных цепей, чьи окончания холодно поблескивали рыбацкими крючьями, цеплявшимися за димповский образ. Призрачную плоть пробили сотни игл – болезненным рывком бросили в полет через граненные дебри перехода.

Металлические звенья смазывались в движении, скрежетали, подтягивая Охотника к багрово-черному облаку.

Распятый крючьями Николай пробил финальную преграду. Облако схлынуло, расступилось бесконечностью – пространством, которое трудно назвать миром.

Безбрежная равнина – ни песка, ни гальки, ни пыли – сплавленной массой тянулась покуда хватало глаз. Распростерлась серой пленкой, ограниченной далекой линией горизонта. Черной каймой соединенных сфер, откуда проистекала тьма – стелилась клубящимися лентами над царством серости.

Воздух горек и затхл. Равнину, точно сыр, изъели сотни отверстий – источники рассеянного красноватого свечения, чью жуткую пульсацию дополняли бесформенные клубы плотного мрака, витавшие от одной ямы к другой. Пастухи безликого стада. И хлысты, бьющие в глубину белесыми росчерками молний – некто под ними нуждался в постоянном присмотре…

Секундное зависание меж двух темных глыб заставило Николая передернуться. Мыслей коснулся мертвецкий холод… И неведомая сила швырнула димпа вниз. Вокруг ребристая скальная гряда – амфитеатр, сотканный из трещин, каменных подтеков и курящихся сизых дымков; у ног – россыпи камней, местами раздвинутые отлогими холмами породы, напоминавшей лаву. Запустение, одиночество и тишина; чадящие небеса…

Шорох за спиной.

Смазав общую картину в ураганном приземлении, димп твердо встал на ногах и развернулся. Одиночество исчезло, поглощенное человеческой фигурой в черном костюме тройке, довеском которому выступали лакированные ботинки, трость и золотая печатка на правой руке. Принадлежность к мужскому полу не вызывала сомнений – ярко-зеленые глаза, бронзового оттенка худощавое лицо, телосложение эстета и тонкая улыбка.

Мужчина средних лет приветственно взмахнул тростью.

– Рад встрече э-э… – Неизвестный уставился на тучи, скользящие по зубьям скал. Кивнул. – Ник Рос. Николай…

– Что за место? – Охотник неопределенно повел рукой. Догадки присутствовали и ни одна не радовала. Редкие пейзажи столь мистически зловещи.

– А хрен знает. Место выбирал не я. – Мужчина пожал плечами. – Но согласен, пробирает.

– Издеваешься?

– Немного. – Зеленоглазый скупым жестом возродил из небытия белый столик на витых ножках и два удобных, столь же белых кресла. Следом возникли чашечки горячего кофе, разделенные плетеной вазочкой с круассанами и блюдцем с маслом. На фоне каменного пустыря сервировка смотрелись броско.

С добродушной ухмылкой мужчина занял дальнее от Охотника седалище. Пристроил трость у подлокотника, склонил голову набок и уведомил:

– Не комплексуй, иллюзия добротная, давно практикую. Присаживайся, в ногах правды нет…

– Кто ты?

– Зачем тебе мое имя?

– Для занесения. – Николай принюхался. Обворожительно пахло кофе. – Я чет не в духе для игр.

– Справедливо. – Незнакомец приложился к чашке. – Ты знаешь, у времени есть спорное качество – оно щедро на имена. Чем дольше следуешь пути, тем больше меток получаешь. Тебя называют, кличут, зовут, упоминают, клеймят… Опомниться не успеешь, как обрастешь именами. Да все памятные, сообразные моменту… Выбирай и явись… И знаешь, в чем прелесть? В самой возможности выбора. Так что зови меня Вариант.

– Не звучит, – выдохнул Николай на волевом. Он предчувствовал опасность и, что хуже всего, не мог ее классифицировать.

– Я проявляю вежливость, Ник.

Справляясь с неизбежностью, Николай глотнул кофе. Действительно, неплохо.

– Если уж мы ведем светскую беседу, полагаю последуют объяснения? – Он откинулся на спинку кресла.

– За тем и собрались, – поощрительно улыбнулся Вариант. – Уверен, глупцов она не пестует. Ответы перед тобой… Ты побереги чашечку-то, она одна. Я объясню, но профдеформация обязывает. Откровенность скучна.

Николай поморщился. О некоторых откровениях предпочтительней не знать. Если есть выбор…

– Ты прав, выбора у нас нет. – Мужчина успокоительным жестом пресек попытку Николая сорваться с места. – Наберись терпения, я дам даже больше положенного… Что они рассказали о природе твоей силы?

– Естественный импульс Средоточия, и далее по наклонной. В пику родне, сотворенной Т’харом.

– Поверил? Ты и Т’хар против всех…

– Пришлось, – коротко ответил Охотник.

– Естественного импульса не существует. Мол редок, трудно попасть… Но мы говорим о масштабах Средоточия и бесконечности времен, что множит вероятность. Да у тебя родня табунами бы бегала…

– М-м… – Николай подивился собственному красноречию.

– Вывод верен. Все врут, запомни, пригодится. Т’хар создан, как и остальные.

– Зачем мне… знать? – с трудом произнес Николай. Паззлы щелкали, складывая картину. Он сопротивлялся.

– Меня принуждают отдать долг, чего делать не люблю. Так что возвращаю на своих условиях. – Последовала холодная усмешка. – Судьба, рок, фатум, планида… Неизменный путь… Мнение ошибочно, согласен?

Не дождавшись ответа, продолжил:

– Она почти гениальна… Да что там скромничать, в паре они великолепны. Восхищен твоей выдержкой Ник, или ты уже знаешь о ком речь? По глазам вижу, догадываешься, но принять не хочешь… Тогда оставим. Тебе даровали первое имя, я прав?

Николай судорожным усилием стряхнул одурь с разума.

– Где Эдэя?

– Кхм, парень, я тут не бисер мечу… Она чуть задержалась, но возродилась по старинке и вернулась к семье. Такое объяснение устроит? – В голосе Варианта проскользнули нотки сарказма.

– Нет.

– Тогда назовись, не бойся. Это еще не тот момент.

– Палач.

– Гм, не самый изящный конструкт. Тот, кто исполняет приговор и лишает цель воплощения… С гарантией. – Мужчина задумчиво покрутил трость между ладонями. – Знаю, у вашей семейки имена наделены силой… Поделишься?

Охотник вознамерился объявить о своей некомпетентности, как димпа, но формулировки внезапно заполонили сознание. Не откреститься.

– Могу развоплотить спектральный объект в ноль. Если посчитаю целью. С гарантией. – Николай услышал сказанное и впал в легкий ступор. Хотелось материться.

– То есть, без следа… Уже похоже на правду. – Вариант подался вперед. Выложил на стол кусок гранита. – Продемонстрируй. Хочу увидеть. На куксись, это важно…

Николай на удивление легко принял камень за цель. Счетчик бэргов мгновенно разменял десяток единиц… Гранит полыхнул семицветной зарницей и исчез, уступая объем радужному облачку, сохранившему абрис камня. Субстанция неприятно пульсировала – пространство рядом едва заметно дрожало и отступало на доли миллиметра, дозволяя полутонам отвоевывать позиции. Димп удивленно моргнул – семицветье необъяснимо влекло и пугало…

– Надо же… – Вариант поводил над пятном ладонью. – Впервые наблюдаю проявление столь буднично… Знаешь, что это?

– Хаос. – Николай не собирался отвечать, но слово сорвалось.

– Ты ведь не единственная попытка… Насколько знаю, первой пробой стала Родора, но ее канал распада оказался слишком слаб. Затем Стразор, у него дури хватало, но он оставлял след – черную пыль. А требовалась абсолютная пустота… Обнуляя объект, ты создаешь брешь в ткани Средоточия. А хаос любит заглядывать в бреши…

– Приоткрываешь для меня закулисье? Сдаешь с потрохами?

– А Т’хар мне не нравится. Пересекались пару раз и наши ценности не совпали.

– Звучишь, как дальний родственник.

– Не перегибай. Полагаешь, твоя семья единственная одаренная силой? Я, на минуточку, старше Т’хара. Да я ему морду бил в приватной обстановке.

– Мне должно быть интересно? – Сдерживать злость становилось все трудней.

Вариант откашлялся, с тоской посмотрел на кофе, затем – на пустынный ландшафт:

– Как жаль, что нельзя развернуться…Ты уникум, Ник; прислушайся к чувствам: в них на равных правах царствуют ненависть и любовь, ярость и спокойствие, необузданность и хладнокровие, свет и тьма, добро и зло. Ты готов сорваться и стоять. Ты не хочешь того, чего хочешь и наоборот. Воплощение противоположности. Роль достойная, но, сука, стремная… К таким ролям сложно подготовить. – Мужчина указал на семицветный комок, что разросся до габаритов кокоса и творил странные вещи с геометрией окружения. – Ведь тянет, да? Как домой?

– Ни хрена! – Охотник уцепился за подлокотники. Необходима отсрочка… Не сейчас!

– Выдохни, Ник, опять же не тот момент. Так – прелюдия… Я умею ценить искусную работу. Породнить живое создание с хаосом… Еще одно усилие, Никки, ты должен почувствовать…

– Заткнись! – Охотник смотрел на радужный шар, что перестал ощущаться чужеродным. Мог стать целью… Дарованная сила послушно обнулила объект – на миг вместо радуги мелькнула тьма. Затем пространство с хлопком сместилось, заращивая рану.

Вариант зааплодировал:

– В интересные времена живем… Я узрел истинную пустоту, когда сам первозданный хаос уничтожен. Браво… Редкий талант. Достойный имени, n'est-ce pas?

Николай непонимающе смотрел на девственно чистую столешницу.

– Ну же, Ник, это тот самый момент… Позволь презентовать, Опустошитель.

Яркое как термоядерная вспышка имя, что заслонило адские пейзажи мраморной стеной, окутало димпа и на мгновение заключило в полузабытый купол обезумевшей энергии. Алым бредом рвануло пространство. Хлынул ливень…

Насыщенность и полнота самовосприятия. Их нет. Они есть.

Двуликое и целостное «Я».

Все исчезло.

Николая снесло прочь от стола, над равниной прокатилась волна, сотканная из света. Громыхнуло. Вариант вскочил, уперся тростью в камни – он точно боролся с ураганом, что пытался сыграть с ним в перекати-поле. Его протащило несколько метров, сквозь пиджак проступили зеленоватые разводы-трещинки, в глазах расплескалась тьма…

– Рад знакомству, Никки! – проорал он, захлебываясь ветром. – Спишемся. Но ты оглянись…

Серая бескрайность дрогнула… и осыпалась песочным домиком, превратившись в идеально гладкое черное зеркало, из которого вверх, к слабому бледному свечению, уносились грязно-желтые фонарики неприкаянных энергий. Николай вдруг осознал, что его самого переполнило янтарное пламя.

– Тебе пора! – Вариант простер руку, вооруженную тростью.

– Стой…

Боль и тепло переполнили тело. Где-то далеко, на грани чувствительности промелькнули образы трех дверей… В глаза плеснула яркая вспышка и димп закричал, теряя контроль. Возрождение, подчиненное чужой воле, не спрашивало согласия.

Он вынырнул из жемчужных когтей перехода и обрушился в раскидистый кустарник, озеленявший подходы к площади Согласия. Поборов крик, перекатился на тротуар, оценил обстановку и замер…

Площадь перестала существовать. Меж зданий кружил гигантский угольно-черный смерч.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю