Текст книги "Простое море"

Автор книги: Алексей Кирносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Вы идите отдохните, – предложил Лавр Семенович.

– Сейчас Михаил придет – пойду. Тут ход хороший. Всего два переката. Он их знает.

– А этой ночью пойдем? – как и в прошлый раз поинтересовался Лавр Семенович. Его немного покоробило оттого, что Кунин ему не доверяет. Но потом он заставил себя согласиться, что это правильно, что море и река – разные вещи и, каким бы ты золотым капитаном на море ни был, на реке ты – почти пассажир.

– Как видимость. Может, пойдем, – сказал невозмутимо Кунин в ответ на его вопрос.

Видимость оказалась прекрасной. Следующим утром Ефим Васильевич отправился отдыхать, сдав вахту первому помощнику и попросив разбудить на подходе к Жиганску. Лицо речного капитана еще больше похудело, но вид у него был довольный. Он улыбался. Подойти к Жиганску рассчитывали к часу дня. Приближался Полярный круг, и по берегам кое-где попадались чахлые желтые елочки. Хорошо грело солнце. Таял настывший за ночь на палубе лед, пуская темные ручейки. Двери рубки Михаил открыл настежь.

Лавр Семенович подошел к карте, прикинув, где они находятся, спросил:

– Мы этим фарватером сейчас идем?

– Каким вы говорите? – Михаил посмотрел, куда упирается палец Лагунова.

– Нет, что вы! Этот ход в августе на сто метров влево отошел. Наносы. По старому ходу никак не пройти.

– А ты все помнишь, куда где фарватер отходит?

– Все не упомнить мне, – просто сказал Михаил. – Однако, Ефима Васильевича позову, если какое сомнение будет.

– Река... – улыбнулся Игорь.

– Река... – покачал головой Лавр Семенович.

В Жиганске к «Вавилову» подцепили две старинные, громоздкие баржи, зашвартованные бортами одна к другой. Караван растянулся метров на двести. Скорость стала еще меньше.

– Пойдем сегодня в ночь? – спросил Лавр Семенович у Кунина.

Кунин долго смотрел на карту, листал записную книжку. Потом он покачал головой, сказал:

– Пески здесь за Оленьим островом нехорошие. Пьяные пески. Они гуляют. Тяжело будет пройти. Тем более такой воз за нами.

– Сколько мы с этим возом в скорости теряем!.. – вздохнул Лавр Семенович. – Хоть бы на чем-нибудь сэкономить.

– Сядем, – больше потеряем.

– А может, пройдем? Я в вас как-то верю... – признался Лагунов.

– Ну что вы, – смутился Ефим Васильевич. – Ладно, я посмотрю, – сказал он и отошел.

Видно было, что он не собирается идти ночью. Он остался на мостике и отослал Михаила отдыхать. Игорь, скучая на вахте, смотрел назад, где тащились аляповатые деревянные баржи. На одной из них было развешано разноцветное белье. На другой тощий козленок, приподнявшись на задние ноги и смешно вывернув голову, старался отгрызть кусок борта. На носу каждой баржи стояли люди в шапках и в валенках. Они что-то ели и переговаривались.

– Семьями плавают, – сказал Кунин, заметив, как Игорь рассматривает баржи. – Муж шкипер, жена повар, два сына – два матроса. Как раз штат команды... Смешно было, когда нам погоны велели носить. Приходит к тебе такая фигура в валенках с галошами, бородища двухнедельная, уши на шапке развязаны, китель драный, засаленный, а на плечах золотые погоны, со звездой. Прямо карикатура являлась. Хорошо, что отменили погоны.

– А ночь-то сегодня ясная обещает быть, – сказал Лавр Семенович.

– Ночь хорошая будет, – согласился Кунин.

Темнело. Где-то за холмами пропало солнце. Сразу похолодало. Воздух стал еще прозрачнее, чем днем. Около восьми часов в рубку пришли Михаил и Сергей Огурцов. Игорь записал в журнале стандартное: «Река Лена, идем под проводкой...», сдал вахту Сергею и пошел в каюту составлять ведомость.

– Идем, значит? – спросил Сергей.

– Пока идем, – ответил не оборачиваясь Ефим Васильевич.

– И долго еще пройдем?

– Может, долго... – отозвался Кунин. – Как сумеем.

Белые и красные огоньки бакенов были хорошо видны в ясном, морозном воздухе ночи. Когда речная дорога крутилась около многочисленных островков и мелей, огоньки казались в беспорядке рассыпанными по всей реке. Ефим Васильевич сбавил ход до среднего, но продолжал упорно вести судно вперед. В полночь Лавр Семенович сказал речному капитану:

– Я вижу, Ефим Васильевич, что я вам не помощник. Пойду посплю. Если что случится – будите, не стесняйтесь.

– Если что случится – сами проснетесь, – с улыбкой сказал Ефим Васильевич. Лагунов тоже улыбнулся и пошел к себе.

… Лавр Семенович проснулся от толчка. По привычке он выскочил на палубу, даже не накинув пальто. «Сахалин» не двигался. «Вавилов» стоял к нему несколько ближе, чем полагалось. Расположение ходовых огней «Вавилова» показывало, что его развернуло влево. Огни одной из барж светились далеко справа. На мостике был только Ефим Васильевич.

– Сели... – тихо сказал Лагунов, еще надеясь, что чувства и зрение обманывают его.

– Мы-то не сели, – спокойно сказал Кунин. – Баржа села и оторвалась. Ловить надо.

– Так отдавайте буксир скорее! Смотрите: «Вавилов» тоже сел.

– Приткнулся к бровке, – поправил Кунин. – Ничего, здесь песок, – добавил он со странным для Лагунова спокойствием.

– Какой к черту песок! – крикнул Лавр Семенович. – Отдавайте буксир. Отойдем и станем на якорь, пока сами не сели. Утром разберемся...

– Зачем утром? Мы и сейчас разберемся.

На мостик влетел Сергей Огурцов.

– Дали питание на лебедку, – сказал он. – Можно подбирать буксир.

Лавр Семенович взял мегафон, поднес его ко рту и крикнул в корму:

– Эй, на «Вавилове»! Веселей отдавайте буксир! Кунин неожиданно и мягко отобрал у него мегафон.

– Не надо отдавать, – сказал он. – Оттянем «Вавилова» подальше от бровки, поставим на якорь. Потом отдадим буксир и приведем баржу.

– Вы что, сесть хотите? – тихо и яростно спросил Лагунов. – А снимать нас кто будет? Александр Пушкин?

– «Пушкин» сейчас в Жатае на ремонте стоит, – сказал поднявшийся на мостик Михаил. – Он хорошо тянет. Пятьсот сил машина.

Лавр Семенович и Кунин посмотрели на Михаила, потом друг на друга и улыбнулись.

– Нам садиться незачем, – сказал Кунин. – Вы только мне не мешайте.

– Аллах с вами, – сказал Лавр Семенович. Тревога и раздражение прошли. Все-таки он внутренне верил этому капитану. – Снимайте, сажайте, ломайте – делайте что хотите. Я умыл руки.

Он встал в стороне, на крыле мостика. Ефим Васильевич приказал отдать якорь. Потом лязгнула и загудела буксирная лебедка. «Вавилов» дрогнул, качнулся и стал медленно приближаться. Вахтенный матрос принес Лагунову пальто. Он накинул его, не сказав ни слова и не взглянув на матроса. Когда «Вавилов» уперся штевнем в корму «Сахалина», Лагунов не выдержал, спустился на шлюпочную палубу к Ефиму Васильевичу.

– Слушай, капитан, побойся ты бога. Не ходи сейчас за этой чертовой баржей. Снимем ее утром, когда хоть что-нибудь видно будет.

– Нельзя, Лавр Семенович, – сказал Кунин. – За ночь ее так засосет, что потом не сдернем. Здесь пески ядовитые. Мы их пьяными зовем...

С кормы донесся крик Михаила:

– Скорее вы, черти мордастые! Отдавайте трос!

Ему ответил густой бас:

– Погоди чуток. Скобу заело!

Наконец на «Вавилове» разъединили скобу, и лебедка вытащила на палубу последние метры троса. Кунин приказал выбрать якорь и осторожно, самым малым ходом повел судно к барже. Лавр Семенович сделал вид, что направляется в каюту. Он стал под козырьком мостика и оттуда наблюдал за ходом событий. «Сахалин» подобрался к барже, принял с нее трос и сильным рывком сдернул баржу с мели. Лавр Семенович утер со лба пот, несколько раз глубоко вдохнул воздух, чтобы успокоить сердце, и пошел на мостик. Ефим Васильевич, увидев его, чуть улыбнулся.

– Ну герой, герой... – сказал Лавр Семенович. – У нас за такое геройство... Теперь-то хоть успокоишься, станешь на якорь?

– А зачем? – удивился Ефим Васильевич. – Сейчас воз соберем и дальше двинемся. Пьяные-то пески – вон они! – он указал рукой назад, туда, где только что сидела баржа.

– Конечно, река... – пробормотал Лагунов. – Тут большой аварии быть не может. На реке можно и очень рискованно поступать.

21

Игорь подписал последний акт, потянулся, широко раскинул руки и обнял Михаила. Михаил обнял Игоря – вежливо и не сильно. Потом, выпив по этому случаю половину заготовленного с утра пол-литра, Михаил признавался – торопливо и виновато:

– Я думал, ты меня и за человека считать не станешь... Ты моряк, из Ленинграда, заграницы повидал, образование имеешь... Думаешь, я не понимаю?

– Брось, Миша, – успокаивал его Игорь. —Дело не в образовании. Дело в самом человеке – какова у него суть. Максим Горький прошел четыре класса и пятый коридор, – а какой был человечище! Ведь эти с высшим образованием иногда такие бывают...

Михаил опустил голову.

– Какие б ни бывали, однако мне до них далеко... Хочу тебе спасибо сказать, что такое судно мне подарил. Это ж моя каюта будет! – Он улыбнулся, погладил переборку.

– Ерунда, – великодушничал Игорь. – Не я, другой привел бы тебе это судно.

– Я же не другого вижу... Ты бы посмотрел, на каких судах я раньше плавал. Однако после твоей каюты туда зайти страшновато. Грязно, течет... А взять хотя бы штурвал?

У Михаила загорелись глаза, он стал размахивать руками, показывать, как трудно поворачивать штурвал на старых суднах, на «петушках», на паровых американских буксирах, которые пришли на Лену во время войны.

– А компас мы не сымем, – сказал он. – Я говорил с Ефимом Васильевичем. Будем по румбу учиться ходить... Ты знаешь, – Михаил приник к плечу Игоря, – мы на Яну и на Индигирку ходить будем, через море.

Он еще раз протер глаза, сознался:

– Я ведь на водку слабый. Так – сильный, а на водку слабый. Я не пью ее. Ну ее к черту. Ради тебя только выпил.

– Такая традиция, – сказал Игорь. – Сдаешь судно – надо выпить хоть рюмку. Ешь свинину... Почему она называется «Великая стена»?

– Китайцы так назвали. Есть и вино «Великая стена». У нас его никто не пьет, однако... Нет, ты мне скажи, почему ты меня обнял?

«Потому что через три дня я увижу Ирину», – подумал Игорь и сказал:

– Потому что я привел тебе судно и ты рад. Я думал: в чьи руки придется отдать «Сахалин»? Вижу – в добрые. За то и обнял.

Михаил выпрямился, отложил вилку.

– Один дурак говорил в Двинске, – продолжал Игорь, – что на Лене судно дикарям придется отдать. Я тогда не поверил, но была в душе тревога, не скрою. Прости меня, Миша.

– Хочешь, клятву дам? – спросил Михаил.

– Клятвы никто не исполняет...

– Шутки шутишь. Как же можно не исполнить?

– Ну давай.

– Через пять лет Ефим Васильевич на пенсию пойдет. А я на «Сахалине» капитаном буду. До конца. Никуда с него не уйду. Пока будет плавать «Сахалин» – и я на нем буду. Приедешь когда в Якутию, спросишь: «Где, однако, сейчас «Сахалин» находится?» – и найдешь меня. Понял?

– Добро. Приеду в Якутию.

Без стука зашел Иван Карпов. Он оглядел каюту, понюхал воздух, спросил иронически:

– Заняты, старпомы?

– Ты ко мне? – спросил Игорь.

– Да так...

– Я сейчас, – заторопился Михаил и стал собирать со стола акты. – Мне надо Ефиму Васильевичу доложить, что судно принял...

Он сунул акты в папку и вышел.

Иван сел на койку, положил ноги в кресло, закурил, бросил спичку на ковер. Игорь молча смотрел на него. Иван курил и стряхивал пепел на палубу. Игорь нажал звонок два раза. Почти мгновенно в каюте появилась Маша.

– Что, Игорь Петрович? – спросила Маша. – Убрать вам?

– Прибери, пожалуйста, – сказал Игорь. – Тут насорили.

Иван встал. Лицо его покрылось красными пятнами.

– Выйди, Маша, – сказал Иван. – Приберут без тебя.

Маша вопросительно посмотрела на старпома.

– Иди, – усмехнулся Игорь. – Значит, приберут.

Когда буфетчица ушла, Иван поднял спичку, собрал бумажкой пепел с ковра.

– Легко, наверное, издеваться над человеком, будучи его начальником? – спросил Иван, аккуратно сев в кресло.

– Люди суть люди, – задумчиво сказал Игорь. – Только что вышел из каюты человек, который просидел здесь три часа. Он ни разу не задрал ноги и не стряхнул пепел, куда не следует. Кроме того, ты уже не мой подчиненный. Ты – Иван Карпов. Я – Игорь Соколов. Плавание окончено. Титулы не нужны.

– Видимо, я неправ, – сказал Иван. – Я слишком много терпел от тебя в море. Теперь ты никогда не станешь мне другом, хоть ты и сделал для меня много хорошего.

– Я все думаю о человеке, который вышел... – сказал Игорь. – Кстати, ты выяснил у Сереги, сколько стоит твое золотое руно?

– Скотина, – сказал Иван.

Игорь улыбнулся:

– А все-таки?

– Я получу при расчете шесть шестьсот. Это очень важно для тебя?

– Важно, Ваня, – сказал Игорь. – Ты был плохим матросом. Ты успокоился. Я не вижу, что ты получил кроме шести шестисот? Разве за этим ты шел на Север?

Лицо Ивана окаменело. Игорь ждал. Наконец Иван с трудом, заикаясь, стал говорить:

– Сережкин землесос вчера пришел в Тикси. Я слышал, как об этом говорил капитан. Если бы Сергей остался на нем, он получил бы на тысячу рублей больше денег. Ты знаешь, что для него значит тысяча рублей? Он учится, ему надо прожить зиму до июня. У него старуха мать, которая все время болеет... Ты ничего этого не знаешь и знать не хочешь. Из-за твоей дурной романтики Сергей пошел на «Сахалин». Молчишь... Никаких аргонавтов не было. Ясон нашел баранью шкуру, при помощи которой в древности промывали золотой песок... Целину мы поднимаем для того, чтобы было больше хлеба и он был дешевле, а не для того, чтобы романтическим юношам было где подразвлечься... Я не написал за это плавание ни одного стихотворения. Вернее, я писал, но у меня выходило слишком беспомощно. Зачем ты мне все это показал? Мало тебе того, что ты сам неприкаянный?

– Мало, – сказал Игорь. – Я не хочу дешевого хлеба. Я хочу бесплатного хлеба для всех. Понял? Пойдем к Сергею. Может, он уже прикрыл свои ведомости. Завезем его в город. Помнишь, я обещал тебе в Якутске распотешиться?..

Сергей сидел в облаках табачного дыма и считал.

– Не могу, ребята, – сказал он. – К утру должны быть готовы ведомости на всю команду. Идите сами.

– Закрывай контору – сказал Игорь. – Завтра утром я схожу, к бухгалтеру на дебаркадере. Суну ему полста, и он сделает все за полчаса.

– Нет. Я сделаю сам, – сказал Сергей. – До свиданья.

Он отвернулся, закрыл уши ладонями и погрузился в свои ведомости.

22

В общем зале ресторана «Саха» мест не было. Игорь с Иваном заглянули в банкетный зал. Там тоже все столики были заняты, хотя и не так густо, как в общем зале. Игорь стоял и раздумывал, куда сесть, когда его позвали.

– Игорь Петрович!

Игорь удивленно огляделся и увидел за столиком в углу Николая Эдуардовича Раздрогина. Тот улыбался и махал рукой. Рядом с Раздрогиным сидел большой длинноволосый якут, одетый с подчеркнутой элегантностью.

– Идите сюда, – крикнул Раздрогин. – И товарища берите!

Они подошли к столику. Раздрогин познакомил их со своим соседом, Прохором Колотаревым, якутским поэтом. Игорь представил Ивана.

– А вы чем занимаетесь? – спросил у него Раздрогин.

– Матросом плаваю, – сказал Иван, смутился и сел на предложенный Раздрогиным стул. Игорь тоже сел и стал рассказывать Раздрогину о плавании. Иван широко раскрытыми глазами смотрел то на Раздрогина, то на Колотарева.

– Что ты меня глазами кушаешь? – спросил Колотарев. – Ты вот что кушай, товарищ матрос.

Он налил Ивану большую рюмку водки, положил на тарелку салат. Потом он налил всем остальным.

– Николай, – протянул Колотарев, – скажи своему знакомому, чтобы он немножко язык отдохнул.

Выпив водку, Раздрогин сказал Игорю:

– Не так давно я видел Ирину Сергеевну.

Игорь кивнул.

– Она мне написала, что вы заезжали к Тане, – сказал он.

Раздрогин засмеялся.

– Вот у нас с вами уже есть свои тайны... Впрочем, это не тайны. Это – что-то другое... Ирина Сергеевна в вас верит.

Игорь вздрогнул.

– Она вспоминала обо мне?

– В среднем каждые полчаса, кстати и некстати, – улыбнулся Раздрогин. – Не теряйте эту женщину...

– Извините, Николай Эдуардович... – начал Игорь. – А что вы делаете в Якутии?

– Смотрю на людей, брожу по приискам, колхозам... Работаю. Это долгий разговор...

– Надо и нам чего-нибудь заказать, – сказал Иван. – А то люди, – он посмотрел на Колотарева, доливавшего его рюмку, – подумают, что нам нравится пить чужое вино.

– Золотой человек! – одобрительно покачал головой Колотарев. – Раечка! – позвал он официантку.

Раскрасневшаяся официантка с большими синими, чуть удивленными глазами подбежала к столику.

– Что вам, Прохор Гаврилыч? – спросила она.

Колотарев обнял ее за талию, привлек к себе, сообщил:

– Это – наша Раечка. Если ее кто обидит – всем Союзом бить будем. – Он погрозил Игорю пальцем.

– Принесите нам, Раечка, столичной водки, шампанского и... – Игорь перечислил несложные закуски. Девушка записала заказ и ушла.

– Красавица? – спросил Колотарев.

– Хороша, – сказал Игорь. – Ей лет двадцать, видимо?

– Восемнадцать лет. Один летчик завез ее сюда и бросил. Знакомых нет, денег нет – куда пойдешь?. . Аким ее увидел ночью на улице. Сидит у кино на ступеньке, плачет.

– А потом вы ее сюда определили? – спросил Иван.

– Здесь она у нас на глазах, – сказал Колотарев. – Кончит десятый класс – в университет отдадим. Комнату ей устроили... Но если кто ее обидит... – Он снова погрозил пальцем.

– Иван женщину не обидит, – сказал Игорь. – Он поэт.

– Серьезно? – Раздрогин приподнял брови.

– Вполне. Поэт-лирик Иван Карпов.

– Позвольте... Не ваша ли это книжка вышла зимой в «Советском писателе»?

– Моя. – сказал Иван и снова смутился.

– Ой, какой вы молодец, что пошли плавать матросом! – воскликнул Раздрогин, первый раз за вечер оживившись. – У вас же порядочные стихи. Вам только силы, силы не хватает!

Раздрогин придвинулся к Ивану, завел с ним профессиональный разговор. Иван улыбался смущенно и радостно. Пришла Раечка, переставила с подноса на стол вино и закуски. После столичной и двух бокалов шампанского Колотарев совсем осоловел. Раечка подозвала ко входу такси. Вместе с Игорем она помогла Колотареву добраться до машины. У машины Колотарев обнял Игоря, несколько раз повторил свой адрес.

Когда, резко рванув с места, машина ушла, Игорь взял Раечку под руку.

– Пойдем, – сказал он. – Все-таки на улице мороз. Вы простудитесь.

В половине первого они рассчитались и вышли из ресторана. У дверей гостиницы Раздрогин спросил:

– Вам далеко добираться? А то можете остаться у меня.

– Вообще-то далеко, – сказал Иван.

– Ну и оставайтесь.

– Ты останься, – ответил Игорь на вопросительный взгляд Ивана, – а я поеду. У меня дела с самого утра. Только приезжай завтра не позже двенадцати. Сергей будет деньги выдавать. Надо сразу же съездить в аэропорт за билетами...

Игорь попрощался и пошел к площади.

23

В начале первого на судно явился Иван, получил у второго помощника деньги.

– Теперь на полном в аэропорт, – сказал Игорь. – Возьмешь три билета.

– Два, – сказал Сергей. – Я поеду на пароходе до железной дороги.

– Один, – сказал Иван, улыбаясь. – Я остаюсь в Якутии с Николаем Эдуардовичем.

– Ваше дело, – процедил Игорь сквозь зубы. – Можешь не трудиться. Я пошлю за билетом рулевого.

И он вышел из каюты второго помощника, с силой хлопнув дверью.

Красноярск... Новосибирск... Свердловск... Москва... Самолет летел, догоняя солнце, но в Ленинграде оно все-таки опередило его и скрылось за горизонт раньше, чем колеса самолета коснулись бетонной дорожки аэродрома. Игорь вышел на площадь перед аэропортом. В автобус садились люди. Некоторые цепочкой потянулись направо, к стоянке такси. Стояла тишина. Только где-то далеко гудел мотор самолета.

– Ну, и куда теперь? – спросил себя Игорь. – Какой я дурень, что не дал телеграмму. Как теперь найдешь Ирину?..

Он медленно пошел к остановке такси, сел в большую черную машину рядом с шофером, бросив чемодан на заднее сиденье.

– К Невскому, – сказал он и назвал адрес того дома, где жил зимой. Шофер включил счетчик, повернул ключ зажигания.

– Издалека?.

– Из Якутска.

Шофер свистнул.

—Ничего себе. Там, поди, зима уже?

– Пятнадцать градусов было, когда я вылетал.

– Мороза?

– Естественно...

– А у нас двенадцать тепла днем было.

– Вам легче...

Машина неслась по широкому Московскому проспекту. Игорь не глядел по сторонам, курил и думал: как увидеться с Ириной? Он чувствовал, что не проживет без нее этот вечер. Может быть, просто зайти к ней? Открыто и честно зайти – черт с ним, с мужем. Он так и не придумал, что делать. Машина остановилась. Игорь дал шоферу пятьдесят рублей и не взял сдачи. Забрав чемодан, он поднялся наверх. Дверь ему открыла хозяйка квартиры и сразу сказала, что его комната сдана артисту цирка, гастроли у артиста кончатся через месяц.

– Мне не нужна комната, – сказал Игорь. – Позвольте на день или два оставить у вас чемодан...

Освободившись от чемодана, он вышел из дому и направился в сторону улицы, на которой жила Ирина. Медленно дойдя до ее дома, Игорь остановился, нашел глазами окна квартиры... Они были освещены. По занавескам пробегали смутные тени. К Игорю вдруг подошел человек в ватнике, с морщинистым, желтым лицом.

– Дай рубль, капитан, – сказал он. – Не хватает до дому добраться.

Игорь сунул ему пять рублей и отошел, не слушая пышных слов благодарности.

«Надо было послать его с запиской к Ирине», – подумал он, глядя на удаляющуюся сутулую фигуру. Он поднялся на четвертый этаж, остановился перед дверью квартиры.

Позвонить?

Рука то поднималась к звонку, то опускалась. Он сел на подоконник, вынул записную книжку, написал на листке:

«Ирина, я жду тебя внизу. И».

Игорь сложил записку, написал сверху: «И. С. Лесковой», бросил записку в ящик, нажал звонок и быстро пошел вниз. На первом этаже он услышал, как отворилась дверь. Он задержался, подождал, пока дверь снова закроется, и вышел на улицу. Через минуту появилась Ирина. Увидев Игоря, она быстро подошла к нему.

– Ты, Игорь?

Вид у нее был растерянный. Казалось, что она вот-вот заплачет.

– Как видишь, – сказал Игорь и взял ее за руки.

– Я так и подумала, что это ты. Не знаю почему.

– Можно было догадаться по записке, – сказал Игорь.

– Какой записке?

– Ты не читала записку? Я бросил ее в почтовый ящик.

– Я не заглянула в почтовый ящик. Я просто почувствовала что-то. Пойдем отсюда...

Она взяла его под руку, они вышли на бульвар и сели на скамью.

– Я не ждала тебя сегодня, – сказала Ирина.

– А вообще ждала?

– Да. Я не знаю, что мы будем делать. Все так сложно...

– Нужно, чтобы мы были вместе.

– А как?

– Уйти от него.

– Куда?

Игорь промолчал.

– Давай не говорить об этом, – сказала Ирина. – Все равно у нас нет выхода... Будем встречаться, а потом...

– Что потом?

– Потом надоедим друг другу и расстанемся.

Она улыбнулась и заплакала. Игорь достал платок, вытер ей глаза, прикоснулся к ним губами.

– Не целуй меня сегодня, – прошептала Ирина. – Я не хочу, чтобы ты первый раз целовал меня здесь... Как вы добрались до Якутска?

– Очень хорошо...

В одиннадцать часов Ирина поднялась со скамейки.

– Мне пора, – сказала она.

–А я? – спросил Игорь и взял ее за плечи.

– Не нужно, Игорь, – тихо сказала Ирина. – Это так неожиданно. Я еще ничего не успела придумать... Проводи меня. Завтра я буду разговаривать с тобой более членораздельно. – Она улыбнулась.

– Может быть, я возьму номер в гостинице?

– Нет, нет... Я не могу сегодня. Я совершенно сбита с толку. Пожалей меня, Игорь...

– Хорошо.

Он проводил Ирину до угла. Она пожала ему руку и быстро пошла к дому. Когда она скрылась за дверью, Игорь вернулся обратно на бульвар. Купил в магазине бутылку водки и пил ее на скамейке, где они сидели с Ириной. Водка была безвкусная. Он не опьянел. Только, как обычно после спиртного, от сердца отвалился камень и в душе осталась бессильная, слезливая грусть. Время шло... Почувствовав холод, Игорь направился к набережной. С залива дул ветер. Вода в Неве поднялась, и по ней против течения катились волны. Игорь медленно перешел Кировский мост, спустился на берег у Петропавловской крепости. В камнях у Комендантской пристани ворковала вода. Под пристанью билась о камни лодка. Игорь присел, поднял воротник плаща.

– Этапная пристань, – сказал он.

Опять стало невыносимо холодно. Игорь обогнул крепость, через Тучков мост вышел на Васильевский остров, переулками и линиями снова добрался до набережной Невы и по Дворцовому мосту перешел на левый берег.

На улицах появились люди. Пошли автобусы и трамваи. Игорь взглянул на уличные часы. Они показывали пять минут седьмого.

– Еще три с половиной часа, – сказал он себе. Он давно уже разговаривал с собой вслух. – В восемь откроются кафе. Можно будет погреться...

Игорь свернул с Невского на набережную Мойки. Грязная речка надоела ему, и он повернул на улицу Дзержинского. У одного дома стояла кучка людей.

– Люди, куда стоите? – спросил Игорь.

На него посмотрели удивленно. Кто-то ответил:

– В баню. Через десять минут откроется.

– В баню так в баню, – сказал Игорь и встал в очередь.

Он купил мыло, веник и жесткую оренбургскую мочалку. В парной было прохладно. Два старичка по очереди ковшом швыряли воду на раскаленные камни. Жгучий пар вырывался из печи и постепенно заволакивал помещение. Игорь забрался на верхнюю полку, жестоко отхлестал себя веником, спустился и вылил на голову две шайки холодной воды. Усталость прошла. Он чувствовал себя так, будто проспал семь часов в постели. Игорь постоял под холодным душем и вышел в раздевалку. Часы показывали половину девятого. Игорь не спеша оделся, побрился в парикмахерской. Часы показали девять. Игорь выпил в буфете бутылку лимонада и съел холодную котлету. Было девять часов десять минут. Он вышел из бани и направился к дому Ирины. Он дошел до угла в тот момент, когда Ирина выходила из двери. Она побежала, с разбегу бросилась ему на шею. Игорь обнял ее и держал на весу, пока не кончилось дыхание.

– Какой у тебя скверный одеколон, – сказала Ирина. Она улыбалась, и в глазах ее стояли слезы. – Пойдем скорее, у нас сегодня планерка – нельзя опаздывать.

Игорь остановил такси. Они сели в машину. Игорь сказал шоферу:

– На Московский вокзал.

– Куда? – спросила Ирина, широко раскрыв глаза.

– На Московский, – повторил Игорь.

Машина тронулась.

– Что мы там будем делать? – спросила Ирина.

–Будем покупать билеты.

– Зачем? Куда?

У Ирины было испуганное выражение лица.

– Затем, чтобы уехать вместе. А куда... Это все равно. Вернее, нет. Надо поехать туда, где для нас с тобой найдется побольше работы. Я предлагаю Владивосток или Мурманск. А ты?.. В общем, там посмотрим.

– Сумасшедший...

Ирина обняла Игоря, прижалась щекой к его лицу.

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – прошептала она. – Ведь ты ломаешь мне жизнь...

Она сказала это тихо и радостно.