Текст книги "Простое море"

Автор книги: Алексей Кирносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Колоссальные суммы! – воскликнул Иван. – Пока положили мне восемьсот, а в Арктике, как ребята говорили, матрос получает до двух тысяч. Представляешь, какой я вернусь богатый?

– Ваня, – снова спросил Игорь, – неужели ты думаешь, что эти деньги тебе будут платить за игру в золотое руно?

– Что? – не понял Иван.

– Тебе придется заниматься тяжелой и грязной работой, – объяснил Игорь. – Мало того. В Беломорске на судно придет женщина и предложит тебе застраховать свою жизнь. Она совершенно серьезно спросит у тебя, кому отдать страховку... Я хочу тебя предупредить – в Арктику играют только детские писатели. Да и они, если бы там побывали, отнеслись бы к делу серьезнее. В общем, купи книжку Лухманова «Учебник матроса 1-го класса». И за ближайшее время выучи из него всю теорию. Я за тебя поручился. Имей это в виду.

– Я постараюсь не подвести тебя, – сказал Иван.

Игорь налил еще вина.

– Выпьем за нового матроса, – он улыбнулся и выпил, не дожидаясь Ивана, потом подошел к полке, снял с нее книгу. – Это «Морская практика», первая часть. Как раз то, что тебе сейчас нужно. Посмотри на досуге. Когда будем на судне, я постараюсь натаскать тебя на рулевого.

– Ты принимаешь какой-то покровительственный тон, – сказал Иван и опустил глаза.

– То ли еще будет! – Игорь засмеялся, взъерошил ему волосы. – Я тебя еще материть буду. Хорошо, что я вторым иду, а не старшим. Был бы я старшим помощником – тебе бы житья не стало. Но матрос из тебя получился бы отличный. Ну, допьем, что ли...

16

Игорь позвонил Ирине и сказал, что нанялся на работу вторым помощником капитана.

Ирина ответила без радости:

– Ну поздравляю. Когда уплываешь?

Игорь сказал, что пробудет в Ленинграде дней десять, и спросил ее, где она собирается встречать праздник.

– Не знаю, – сказала Ирина. – Я не люблю компаний. Там всегда пьют сверх меры и безобразничают...

– Встречать вас сегодня после работы? – спросил Игорь.

– Встречай, – сказала Ирина. – Говорят, в кафе в Летнем саду появился салат из свежих огурцов...

Кое-как промаявшись до половины шестого, Игорь пошел встречать ее в сад у театра. Ирина уже ждала его. Лицо ее было серьезным и грустным. Увидев Игоря, она не улыбнулась, как обычно.

– Простите, я опоздал, – сказал Игорь и взял Ирину за руку.

– Ничего. Я нарочно вышла немного пораньше, чтобы посидеть тут в одиночку...

– Что с вами? Почему вы такая хмурая?

– Устала, – вздохнула Ирина. – Мы пойдем есть огурцы?

– Обязательно. Пошли пешком. Тут близко.

Она взяла его под руку.

– Все-таки у вас что-то есть на душе, – сказал Игорь.

– У каждого человека что-то есть на душе, – отозвалась Ирина. – Сегодня мой законный муж приезжает из командировки, – сказала она после большой паузы.

Игорь вздрогнул, споткнулся, но сразу взял себя в руки. Он совсем забыл за последние дни, что у Ирины есть муж.

– И не стучи так своим дурацким сердцем, – резко сказала Ирина. – Я предупреждала тебя, что я замужем... Что тебе, девчонок не хватает?

– Мне вас не хватает, – сказал Игорь.

– Вот горе на мою голову... Ну не злись, – она попыталась улыбнуться. —Мне тоже кисло.

– Тогда зачем вы вышли за него замуж?

– Видишь ли, Игорь... – сказала Ирина. – Я не за него вышла замуж. Я вышла замуж за покой, за уверенность в завтрашнем дне, за место в жизни... Мне скоро двадцать семь... А теперь я понимаю, что ошиблась. Но не могу еще дать себе в этом полный отчет.

– Все равно это безнравственно, – сказал Игорь, опустив голову. – Хоть бы делали вид, что любите его.

– Я и делаю. Все знают, что я его люблю. Кроме тебя.

– Хватит об этом... – Игорь поморщился. – Пошли в кафе есть огурцы.

Они просидели в кафе больше часа, поужинали, выпили бутылку цинандали. Игорь рассказывал анекдоты из быта курсантов Мореходного училища. Ирина молчала и одну за другой рвала бумажные салфетки. А огурцы оказались водянистыми и безвкусными. Половину салата Ирина оставила на тарелке.

– Говори мне «ты», Игорь, – попросила она. – И дай сигарету.

– Тебе когда надо домой? – спросил он.

Ирина пожала плечами.

– Не все ли равно?

– Когда он приедет? – спросил Игорь.

– Уже приехал.

Игорь забарабанил пальцами по столу.

– Ты-то чего беспокоишься? – спросила Ирина. – Сам говорил, что прекратим этот разговор, а тут опять...

– Больше не скажу ни слова.

Они свернули на Кировский мост, дошли до Петропавловской крепости и пошли по песку вдоль стен. Было безлюдно. По Неве плыли редкие серые льдины. Одна из них, большая и ноздреватая, приткнулась к берегу у Комендантской пристани. Ирина попыталась забраться на нее, но юбка была слишком узка, и она не могла поднять ногу.

– Подлая цивилизация, – засмеялась Ирина.

Игорь молча взял ее на руки и поставил на льдину.

– Ты не очень-то пошучивай, – сказала она, раскачивая льдину. – Во мне шестьдесят три килограмма. А на ней можно уплыть? – спросила она.

– Вполне.

– Поплывем?

– Перехватят и в милицию отведут, – сказал Игорь.

– Тогда не надо, – сказала Ирина и спрыгнула на песок. – Мне нельзя в милицию – я работник газеты. Посмотри, – Ирина нагнулась у льдины, – наверху она серая и грязная, а сбоку как из хризолита.

На отломе льдина блестела и переливалась чистым голубовато-зеленым светом.

– Видишь, – продолжала Ирина, – она и зеленая, и синяя, и розовая, и голубая, и даже сиреневая. Это всегда так бывает?

– Это специально для нас с тобой, – сказал Игорь. – Я сегодня утром заказал ее по телефону.

Они зашли на Комендантскую пристань и спустились вниз, к воде. Небольшие волны бились о последнюю ступеньку гранитной лестницы. Вода булькала в щелях между камнями. Игорь наклонился к воде.

– Мне почему-то хочется спихнуть тебя, – сказала Ирина. – Отойди, а то я не удержусь и толкну.

– Полетишь вместе со мной, – пригрозил Игорь. – Слышишь, как играет вода? Это похоже на эолову арфу.

Он привлек ее к себе. Ирина прижалась щекой к его шее. Игорь чувствовал, где ее губы.

– Пойдем, – почему-то басом сказал Игорь и отстранился.

–Ты хороший... – тихо произнесла Ирина и взглянула на него блестящими, счастливыми глазами.

– Давай встретимся утром второго мая, – сказала Ирина, когда они вышли на Пушкинскую площадь.

– Где?

– Хотя бы на Финляндском вокзале. И уедем за город.

В десять часов вечера они расстались на углу ее улицы.

… Первое мая Игорь провел невесело. Вечером он пришел на Комендантскую пристань, сел на гранитную ступеньку и думал только о том, что на этом месте он обнял Ирину... Вечер был пасмурный. Далеко, за горбатыми кранами судостроительного завода, прорывались меж облаками рдяные полоски вечерней зари. Волнишка тихо шлепала в камни. Против Петропавловской крепости стоял сторожевой корабль, расцвеченный яркими гирляндами огней. С него доносилась музыка – джаз того времени, когда джаз был запрещен. Игорь сидел на гранитной ступеньке, пока не зашло солнце. У него кончились сигареты. Игорь встал, бросил в воду последний окурок. Звуки фокстрота «Веселый май», доносившиеся со сторожевика, мертвили вечер. Стоять вечером на Комендантской пристани одному очень грустно. Где сейчас Ирина?.. Может быть, пойти туда, где веселятся... Игорь быстро зашагал по пляжу к Кировскому мосту. Его догонял и бил по затылку фокстрот «Веселый май»...

В десять часов утра он встретил Ирину у вокзала. Обида прошла, когда он увидел неудержимую, счастливую улыбку Ирины.

– Надо что-нибудь взять с собой, – сказала Ирина. – Напротив есть гастроном. Купим еды.

– Ты поручаешь это дело мне? – спросил Игорь.

– Я хочу сама, – возразила Ирина. – Нам дали получку тридцатого.

– Ему ты тоже покупаешь еду сама?..

Игорь застыл и понял, что брякнул что-то непоправимое. Он смотрел на Ирину и ждал...

Ирина сказала:

– Иди купи сам, если тебя это угнетает... Кстати, я сказала мужу, что я больна. Я не хочу его... Иди.

Игорь отпустил ее руку и пошел к гастроному. Он купил сыр, колбасу, бутылку самого лучшего коньяку и лимон. Вернувшись к вокзалу, он не увидел ее. Целый час Игорь метался около вокзала и искал Ирину. Ее не было. Тогда он купил билет до Солнечного и уехал...

Выйдя из вагона, он машинально перешел пути и по шоссе направился к морю. Ему хотелось есть – он ничего не ел со вчерашнего вечера. Он вынимал из пакетов по кусочку и ел. Сначала кончился сыр, потом колбаса. Все равно хотелось есть. Игорь достал лимон, понюхал его и положил в карман. Потом он увидел арку, на которой было написано: «Пляж «Отрада». Вышел на пляж и побрел к морю, увязая в песке. Остановился у самого края воды. Лед уже ушел. Тихо плескалась волна, сверкая искорками солнечных лучей. В сиреневатом облаке громоздился тяжелый купол Кронштадтского собора.

– Ирина... – тихо сказал Игорь. – Я люблю тебя. Ты знаешь, как я люблю тебя?..

– Я знаю, – сказала Ирина.

Игорь вздрогнул и огляделся. Никого не было. Пляж «Отрада» был пуст. Игорь вынул из кармана бутылку. Она была запечатана.

– Чудеса, – сказал Игорь, положил бутылку в карман и побрел по берегу. Кончился песок, начались гранитные валуны, через которые надо было перелезать, пачкая брюки. Берег стал вздыматься обрывом. Солнце жгло левую щеку. Игорь снял фуражку, крикнул:

– Ирина!..

Мальчишка с удочкой вылез из-за камня. Он глядел на Игоря подозрительно, с опаской.

– Я моряк, – сказал Игорь. – Не бойся. Моряки никогда и никому не делали плохого.

Мальчишка отскочил, спрятался под обрыв. Игорь пошел дальше, перелезая через камни.

– Дядя, – крикнул мальчишка, когда Игорь отошел далеко. – Здесь недавно тетенька прошла...

– Ирина!.. – крикнул Игорь и помчался вперед. Левую щеку жгло солнце. Оно жгло, как тогда, у Пантеллерии... Вдруг Игорь почему-то вспомнил, как он, пошатываясь, вышел из каюты буфетчицы, поднялся наверх, вдохнул полную грудь воздуха, теплого и ароматного воздуха Средиземного моря... С правого борта далеко в дымке проплыл четкий, желтоватый контур знаменитого острова Пантеллерия... Тогда он подумал, что должен любить буфетчицу, и стал любить её. В Одессе она списалась с судна, не попрощавшись с Игорем. Потом радист Миша Иванов, который в Бейрутской гавани нырнул с тридцатиметрового спардека, чтобы спасти упавшую в воду армянскую девчонку, сказал Игорю, что благосклонностью буфетчицы пользовались в этом плавании еще двое матросов...

Игорь сел на валун, посмотрел на собор, на лес, на островки... Послышался голос:

– Дяденька...

Игорь быстро встал на ноги.

– Что тебе?

Мальчишка положил удочку на плечо.

– Дяденька, она пошла вон туда...

Он указал пальцем вдоль берега.

– Откуда ты знаешь, что это она? – спросил Игорь.

– Я вижу, – сказал мальчишка.

– Иди ты к черту, – сказал Игорь и пошел по берегу. Он снова лез через камни, пачкая брюки и обивая колени. Вдруг он увидел Ирину. Она сидела на камне и смотрела на него.

– Это тебе за гадкие мысли, – сказала Ирина.

Игорь молча обнял ее. Он прижался щекой к ее груди и слушал, как бьется ее сердце – все чаще и чаще.

– Хватит, – сказала Ирина и поцеловала его в волосы. – Где ты потерял фуражку?

Игорь поднял лицо.

– Сейчас тепло, – сказал он.

Они сидели, смотрели на море и говорили о том, что светит солнце, о том, что воздух пахнет морем, о том, что на березах лопнули почки и кажется, что роща задернута зеленой кисеей. Они говорили о белых облаках и стайках белых льдин на заливе, о гранитных валунах и далеком островке, приподнятом над поверхностью воды. Игорь объяснил, что это – рефракция.

– Давай пить коньяк, – сказал он и достал из кармана бутылку.

– Стоит ли затуманивать голову? – улыбнулась Ирина.

– Конечно, не стоит, – улыбнулся Игорь.

Он подошел к воде, размахнулся и швырнул бутылку в воду. Бутылка летела долго, она описала красивую дугу и упала в море без шума и всплеска...

– Рыбы! – крикнул Игорь, приставив ладони ко рту. – Выпейте за наше счастье!

Ирина стояла рядом. Игорь посмотрел на нее, хотел сказать что-то и остановился в растерянности...

17

Пятые сутки, не переставая, дул ветер. Ветер затыкал глотку, рвал снасти, сметал с палуб все, что люди не успели намертво закрепить. Стрелка анемометра, рассчитанного на скорость двадцать пять метров в секунду, упиралась в ограничитель. Суда дрейфовали, меняли места стоянок. Капитаны с тревогой смотрели на вытягивающиеся якорные цепи. Два судна потеряли свои якоря и теперь ходили галсами около каравана, не имея возможности остановиться ни на минуту.

Капитан Лагунов спустился вниз, наскоро пообедал и снова поднялся на мостик. С трудом оттянув прижимаемую ветром дверь, он зашел в рубку.

– Какой дурак придумал эти железные двери, – проворчал капитан, некоторое время повозившись с неподдающейся защелкой. От удара волны дверь немного сдеформировалась, и теперь закрыть ее было крайне трудно. – Не наблюдаете дрейфа? – спросил капитан.

– Пока нет, – сказал Игорь. – Интересное сообщение я нашел в лоции моря Лаптевых. Посмотрите...

Игорь взял книгу, перелистнул страницы, нашел нужное место.

– Вот: «Штормы силою более девяти баллов летом вообще не наблюдались...» А сейчас все двенадцать.

– Уже три дня, как лето кончилось, – сказал капитан. – Так что ваши претензии неосновательны.

– Уже пять дней, как этот ветер дует, – сказал Иван. – Так что он еще летом начался...

Капитан посмотрел на него, спросил:

– Ну как, Карпов, не мучает вас морская болезнь?

– Немножко было вначале, – признался Иван. – Теперь прошло. Я сухари грызу.

Он вынул из кармана кусок черного сухаря и показал его капитану.

– Это метод, – улыбнулся Лавр Семенович. – Можно еще селедочную голову сосать... Я недавно узнал, что у вас книжка стихов есть изданная. Дали бы почитать.

– Плохая книжка, – сказал Иван. – Не хочется показывать. Теперь бы я так не написал.

– Давайте, давайте, – улыбнулся Лагунов. – Я сам разберусь, какая она. Со стороны виднее.

Он взял бинокль, осмотрел берега, небо, воду, стоящие на якорях суда. В юго-восточной части неба, у самого горизонта, пробивалась голубая полоска.

– В тридцать пятом году мы с приятелем тоже вот книжку написали, – сказал капитан, положив бинокль и усевшись на диван. – Смешная такая повесть... «Петропавловск – тоже город» называлась. Представьте себе – напечатали во Владивостоке.

– А после писали что-нибудь? – спросил Иван.

– Нет, – капитан махнул рукой. – Писали мы с этим Васей Громовым, вечная ему память, все-таки плохо. Ну а капитанили хорошо. Это было совершенно очевидно... Вот такие дела. Вы мне книжечку занесите после вахты, – сказал Лагунов и вышел из рубки.

– Я начинаю всерьез уважать этого человека, – значительно произнес Иван.

– Иди-ка ты... и стой вахту на палубе как положено, – прикрикнул на него Игорь. Он запахнул полушубок, опустил под подбородок ремешок фуражки и пошел на бак проверить положение якорных цепей.

18

Утром 9 сентября «Сахалин» отшвартовался у дебаркадера в глубине Тиксинской бухты. Его морская карьера окончилась навсегда. Все это понимали. Матросы драили палубу как-нибудь и под разными предлогами норовили удрать в город. Игорь приказал закрасить шаровой краской латунный раструб сирены. По судну бродили три речника в шапках и мятых кителях. Это были будущие хозяева «Сахалина» – капитан Ефим Васильевич Кунин, его первый помощник и механик. Они залезали во все углы и закоулки, расспрашивали, изучали документацию. Лавр Семенович сказал, что он болен, и из каюты показывался редко. Банкеты и торжества по поводу прихода каравана, устраиваемые различными организациями, за него посещал Игорь. Вдруг исчезла буфетчица Маша. Игорь расспрашивал всех, где может быть буфетчица. Одни искренне пожимали плечами, другие отводили глаза. Игорь почувствовал, что на судне от него что-то скрывают. Наконец, возмущенный мистификацией, он вызвал к себе Ивана и прямо спросил его:

– Ты там в своей среде не слышал, куда Мария делась?

Он спросил это нарочито грубо, стараясь дать Ивану понять, что интересуется этим по чисто служебным соображениям.

– В моей среде, – иронически сказал Иван, – не хотят, чтобы ты об этом знал.

– Хоть когда она вернется?

– Завтра. При благополучном исходе.

– А чья работа? – спросил Игорь, догадавшись, в чем дело.

– Григория. Она тогда его пожалела, не сказала всего... А то бы он загремел лет на десять в места с плохим климатом... Она ведь девушкой была. Ты не показывай ей, что знаешь, – договорились?

– Не скажу... Между прочим, нашей команде предлагают вести «Сахалин» до Якутска. Деньги будут платить те же, что мы в море получали.

– Это надолго? – спросил Иван.

– Дней десять.

– Я бы пошел. Интересно Лену посмотреть... А почему они не могут своей командой перегнать судно в Якутск?

– У них люди в Якутске. Бессмысленно везти их сюда, когда мы на месте. В общем, дня через два-три мы выйдем. Надо торопиться, в это время на Лене ледок начинает становиться...

– Слушай, Игорь, – сказал Иван. – Тут мы с Серегой хотим отметить окончание похода. Не желаешь принять участие?

– Я на банкетах наотмечался, – сказал Игорь. – Не хочу.

– А нас на банкеты не пускают, – вздохнул Иван. —Приходится самостоятельно организовывать это дело... Сергей очень хотел, чтобы ты разделил компанию.

– Не могу, Ваня. Вот сдадим судно в Якутске – тогда и распотешимся. А сейчас у меня дел много.

– Дело хозяйское, – скучно сказал Иван. – Отпусти хоть в город за принадлежностями...

– Иди. Только когда отметите – не шатайтесь по судну.

Иван ушел. Игорь обманул его. У него сейчас не было никаких дел. Очень хотелось выпить с ребятами, поговорить по душам, отвлечься от повседневной рутины. Но – капитан находится где-то в городе. У него в порту много знакомых – все капитаны стоящих там судов. Что же получится, если оба помощника будут развлекаться?..

Известие о том, что придется идти до Якутска, неприятно резануло Игоря по сердцу. Он уже настроился в ближайшие дни взять билет на самолет и махнуть в Ленинград, к Ирине. Теперь встреча откладывалась на две недели. Игорь открыл ящик стола и достал письмо, которое он получил в день прихода в Тикси. Письмо было длинное, на шести страницах. Ирина писала, что Куприян Купавин пошел в гору и уехал на гастроли в Европу, что они с Татьяной провели три недели в Сочи, что к ним на два дня приезжал Раздрогин, а потом уехал куда-то в Сибирь. Для Игоря все это стало уже чем-то далеким, нереальным. Ирина написала, что Иван Карпов прислал в газету из Диксона хороший рассказ о моряках Севера. Его напечатали. Игорь ничего не сказал об этом Ивану. Пусть думает, что он не знает. О себе Ирина писала немного. «...Основное у меня сейчас – работа. Муж уехал в Гаагу на съезд. Не надо готовить обеды, молоть кофе и чистить вилки. Это очень здорово, когда не надо заниматься хозяйством. Отдыхаю, как в молодости. Интересно, какой ты стал? Наверное, возмужал, еще больше вырос, лицо красное, обветренное... Так, да? Приедешь – посмотрю. Ты, наверное, гордый стал, после того как тебя назначили старпомом? Смотри, не обижай Ивана. Он хороший и думающий. Я это почувствовала по тону рассказа. С твоих слов он выглядел хуже. Ну, приезжай скорей. И вообще – зря ты уехал...»

Игорь сложил письмо, спрятал его в стол под бумаги. «Зря уехал...» Он взял пьесы Ростана и стал перечитывать «Сирано». Знакомая, десяток раз виденная и читанная пьеса подействовала на него успокаивающе. Не так хотелось в Ленинград, переход до Якутска представлялся необходимым. Изредка заходили матросы, просились на берег. Несмотря на рабочее время, Игорь разрешал, требуя одного: не напиваться. Матросы делали оскорбленные физиономии («что вы, товарищ старпом, – я ее и запах-то не выношу!») и исчезали. Пришел капитан из города, спросил, как дела. Спросил по привычке. Знал, что никаких дел на судне не было, – потому и отсутствовал полдня. Игорь ответил, что дела ничего, спросил, не выяснилось ли, когда выход.

– Видимо, послезавтра, – сказал Лавр Семенович. – В пути сдайте ихнему старпому имущество и продукты, чтобы нам в Якутске не мешкать... Сходили бы вы в город, Игорь Петрович. Не надоело вам на судне сидеть?

– А что в городе делать? Этот город за полчаса по всем тридцати двум направлениям исходить можно.

– Говорят, в клубе сегодня кино хорошее.

– Как называется? – лениво поинтересовался Игорь.

– Не запомнил, – сказал Лавр Семенович. – Что-то про шпионов.

– Может, схожу...

– Идите. Я вечером буду на судне. Второй пишет ведомости?

– Должен писать.

Игорь проводил капитана и сам вышел. Он спустился вниз, остановился у каюты второго помощника, подумал: «Зайти или не зайти?» Из каюты доносились приглушенные голоса. Игорь поднял руку, чтобы постучаться, но пересилил себя и отправился на берег.

19

К вечеру «Сахалин» зашел в Быковскую протоку дельты Лены. Капитан Лагунов снял фуражку, протянул руку капитану Кунину и сказал с тяжелым вздохом:

– Ну, владейте, Ефим Васильевич.

– Есть владеть, – в тон ему ответил капитан Кунин, сам закрыл крышку компаса и приказал рулевому править «во-о-он на ту вешку». Лавр Семенович поморщился от такого выражения, нахлобучил фуражку и уселся на диван листать прошлогодней свежести «Огоньки». Началось непонятное плавание.

Игорь слонялся по рубке без дела и обозревал окрестности, которые, кстати сказать, были довольно однообразны. При сдаче вахты он написал в журнале – там, где полагается отражать курс судна, поправку компаса, дрейф, ветер, состояние атмосферы и прочие важные в морском плавании вещи: «Быковская протока р. Лены. Следуем средним ходом под проводкой капитана Кунина Е. В. За вахту пройдено 63...» Он глубоко вздохнул, выплюнул окурок в пепельницу и закончим запись: «.. .километра». Расстояние на реке мерили километрами, да еще и с ударением на букве «о».

Когда совсем стемнело, Кунин, посовещавшись со своим первым помощником, попросил застопорить ход и отдать якорь.

– Мы здесь в темное время не ходим, – объяснил он Лагунову. – Здесь перекат нехороший, а сейчас ветер. Нанесет – не слезешь. Подождем до утра. Так безопаснее будет.

– Безопасность мореплавания – очень важное дело, – сказал Лавр Семенович, вкладывая в эти слова некоторую долю сарказма. Приказав отдать якорь, он пошел вон из рубки.

– Тяжело на своем судне пассажиром ехать, – признался он вечером Игорю. – Кажется, что этот речник все не так делает.

Утром подошли к перекату. Здесь фарватер, называемый по-речному «судовой ход», узкой полосой тянулся у самой скалы. С другой стороны, почти под бортом, показывала желтую спину песчаная кошка.

– А он был прав, – негромко сказал Игорь Лагунову. – Ночью тут все лопасти на камешках пооставляешь. Особенно если ветер.

– Пожалуй, – согласился Лавр Семенович и указал рукой вперед.

Там из-за скалы постепенно, начиная с кормы, показывался черный потрепанный буксир, нелепо приткнувшийся к берегу.

– «Вавилов». Тоже вчера вышел, – сказал Ефим Васильевич, отложив бинокль, – Ему в Жиганске две баржи брать.

– Теперь он их не скоро возьмет, – произнес Игорь.

– Задержится чуток, – кивнул головой Ефим Васильевич.

На «Вавилове» сбежал с мостика человек с мегафоном в руке и побежал на корму.

– Придется его на гак брать, – сказал Ефим Васильевич. – Старпом, дай самый малый.

Игорь, впервые получивший приказание от речного капитана, удивился, не торопясь, подошел к машинному телеграфу и дал самый малый ход сперва правой, потом левой машине.

– Что с ним? – спросил Лавр Семенович.

– Однако, сейчас узнаем.

Ефим Васильевич взял мегафон и вышел на мостик.

– Винт поломал, – сказал речной первый помощник. – По всему видать, что винт. Он тут два раза ходил ночью. Не всегда повезти может, однако.

Игорь на всякий случай позвонил в машину, приказал дать питание на буксирную лебедку и вышел на мостик.

– Матвей, у тебя чего? – кричал в мегафон капитан Кунин.

– Руль заклинило! – густым басом ответил капитан «Вавилова». – Об камень хряпнулся я, вот его и заклинило. Ты, однако, подтащи меня до Жиганска!

– А что в Жиганске? – спросил Кунин. – В Жиганске тебе руль не поправят. Тебя до Сангар тащить надо.

– Мне в Жиганске две баржи брать! – крикнул капитан «Вавилова».

Кунин подумал и сказал:

– Тогда тебя до Сангар с баржами тащить надо.

Суда сблизились, и речные капитаны разговаривали без мегафонов.

– Надо, Васильич, – жалобным басом попросил капитан «Вавилова». – А то я здесь, однако, зазимую. Видал, утром шуга шла?

– Видал... Буксир только получше закрепи. В клюза его продень, обнеси за кнехты...

– Ладно, Ефим Васильевич, знаю...

– Знаешь, а рули ломаешь. Вот я Верке-то скажу. Она тебе шею-то накостыляет, однако.

– Уж конечно, – повеселел капитан «Вавилова». – Подавай буксир!

– И каким это мы теперь ходом поползем? – тихо спросил Игорь у Лагунова, слушавшего диалог речников с большим вниманием. Мимо прошел в рубку Ефим Васильевич.

– Километра три он у нас отнимет, – сказал он с ударением на «о». – Не бросать же его, дурака.

Скорость заметно убавилась. Кроме того, иногда на поворотах приходилось сбавлять ход и следить, чтобы «Вавилов» не снес какой-нибудь бакен или вешку. Днем прошли остров Столб, отделяющий собственно Лену от ее дельты. Открылась могучая, похожая на морской залив река. Берега ее были безлесы и пусты. Слева вздымались дикие, припорошенные первым осенним снегом горы. Справа до самого горизонта, тянулась серая, едва приподнятая над водой равнина. Насколько уродлива и нехороша была намытая рекой пустошь, настолько величественны и прекрасны были горы, спадающие в воду гигантскими косыми уступами. Разговоры в рубке прекратились. Все смотрели на горы, думали о чем-то... Только Кунин, оседлав нос биноклем, разыскивал впереди какой-то бакен.

– Сюда бы наш климат, – грустно сказал Сергей Огурцов.

Ефим Васильевич нашел бакен, черневший впереди едва заметной точкой, и приказал рулевому держать «на два пальца левее». Капитан Лагунов вздрогнул от такой команды. Рулевой сделал вид, что понял, и повел судно влево.

– Вот так достаточно будет, – сказал Кунин.

Рулевой повернул штурвал вправо и удержал судно на курсе.

– Теперь видишь бакен? – спросил Ефим Васильевич. – Вон он, прямо на носу.

– А кто его знает, – пожал плечами рулевой. – Что-то вижу. Может, это бревно плавает...

Кунин приник к стеклу и смотрел вперед. Он чувствовал несколько пренебрежительное отношение к себе со стороны морской команды, и не навязывался, не начинал разговоров и делал вид, что не слушает, о чем говорят другие.

– А сегодня ночью будем двигаться? – спросил у него Лавр Семенович.

Кунин молча подошел к столу, перевернул несколько листов лоцманской карты, подумал.

– Как видимость. Тумана не будет, так пойдем, – сказал он.

– Идите поспите, Ефим Васильевич, – предложил речной первый помощник капитана. – Я до темноты побуду здесь.

– Ну, давай, Михаил, – согласился Кунин. – На ужин меня разбудишь. Ночь-то вроде светлая будет...

Он полистал карту, еще раз взглянул на бакен и вышел из рубки.

– Вас как зовут-то? – спросил Игорь первого помощника.

– Меня? Однако, Михаил, – сказал первый помощник, распрямился и почему-то посмотрел на Игоря виноватыми глазами.

– Судоводителем давно работаете?

– Пять навигаций всего. Но вы не беспокойтесь, – заверил он Игоря. – Тут места хорошие. Хоть поперек плавай.

– А ваш Ефим Васильевич давно капитанит? – поинтересовался Лавр Семенович.

– Однако, не очень, – сказал Михаил. – Двенадцатый год.

Он стал листать лоцманскую карту.

– Вот до этого переката спокойно можно дойти, – Михаил ткнул пальцем в лист.

– А сколько до него этих... – спросил Игорь.

– Семьдесят километров еще, – сказал Михаил.

– Ночью его пройдем?

– Может, пройдем...

Михаил взял бинокль, повертел его в руках. Беззвучно шевеля губами, прочитал надписи. Потом он вынул из кармана платок, протер линзы, положил бинокль в футляр.

– Ведь у нас как, – сказал он, – приходит новое судно. С компасом. Капитан велит компас из подставки вынуть и к себе в каюту берет, чтобы кто-нибудь не испортил... Нам компас, конечно, особенно не нужен... Это правильно. По вешкам ходим, по береговым знакам, на глазок. Человек, окажем, пятнадцать лет на реке, а судно по румбу вести не может... У нас главное – практика.

Михаил отвел грустные глаза от компаса, облокотился на машинный телеграф и стал смотреть вперед. Игорь включил самописец эхолота, и перо забегало по бумаге, отбивая двадцатитрехметровую глубину.

– Ну и речка у вас! – удивился Игорь и выключил прибор.

Михаил подошел, внимательно посмотрел на ленту.

– А сколько здесь, однако, метров? – спросил он.

– Двадцать три показывает.

Игорь объяснил ему, как снимать показания с ленты самописца.

– До чего же просто, – обрадовался первый помощник, сразу поняв нехитрое дело. – А здесь глубины немеряные, – добавил он. – Говорят, до сорока доходит... На «Суворове» эхолот стоит, да разве они к нему подпустят? Он нам, может, еще потребуется. Может, мы на Яну, на Колыму ходить будем, через море. А здесь, однако, включать его будем редко. Ведь у нас как: наметкой дна не достал – иди спокойно. Река...

– М-да, река... – повторил Лавр Семенович.

Он опять покинул мягкий диван и теперь рассматривал то карту, то проплывающие мимо берега. Правый берег реки был все так же великолепно однообразен. Кое-где его рассекали ущелья, по которым неслись в Лену горные ручьи и мелкие речки. Изредка на фоне ясного неба появлялся черный могильный крест, неизвестно кем поставленный – может, Дежневым, может, атаманом Елисеем-бузой... Лоцманская карта мало что говорила морскому капитану. Она была очень не похожа на привычные морские карты. Только зная заранее, где идешь, можно было что-то сообразить. «Неудобно как-то...» – смущенно подумал Лавр Семенович и стал тренироваться узнавать на карте берега и объекты. Получалось плохо.

20

Ночь прошла спокойно. Утром, поднявшись на мостик, Лавр Семенович с уважением посмотрел на похудевшее, с четко обозначившимися морщинами лицо речного капитана. Ефим Васильевич радушно протянул ему руку.

– Ну и где мы оказались? – спросил Лагунов.

Утро было ясное, слегка морозное. Воздух был прозрачен и чист так, что все предметы были четко видны до самого горизонта. Очень легко дышалось на таком воздухе.

– Остров Митрофана проходим, – Кунин показал рукой на поросший тальником узкий и длинный остров. Лавр Семенович быстро нашел остров Митрофана на лоцманской карте. Он с удовлетворением похлопал себя по бедром.

– Хорошо махнули за ночь! Если так дальше побежим, суточек через восемь-девять будем в Якутске, а?

– Может, будем, – согласился Ефим Васильевич. – В Жиганске нам воз брать...

– А зачем нам его брать? – спросил Лавр Семенович. Он знал, что баржи брать надо. Он сам бы взял их в таком положении, но все-таки воз брать не хотелось. Неприятно терять два-три километра хода...

– Нельзя не брать, – сказал Ефим Васильевич. – У нас так не делается.