Текст книги "Золото для Агаты (СИ)"

Автор книги: Александра Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Видели Соколову? На стены лезть готова!

– Правильно, Золотухина сегодня нет. – Ответила девочка со спокойным голосом. Я ее почти не знала, мы мало общались. Мне вообще порой казалось, что она почти не разговаривает.

Услышав заветную фамилию, я напрягла слух. Люди постепенно выходили, но я не обращала на них внимания.

– Думаешь, она не знает, где он? – Усмехнулась Красавкина. – По-моему такие все знают. Хотя, может, в этот раз он не посвятил ее в свои планы.

– Думаешь, она с ним того?.. – Очередной знакомый голос, вечная подружка Красавкиной.

– Я бы не удивилась. Фу! Как можно! Из него же песок сыпется!

А из тебя сейчас кости посыпятся.

– Впрочем, чего только за зачет не сделаешь?

Они перешли на тему зачетов, а я лишь покачала головой. Вот почему они уверены, что я сплю с Мишей, а Миша уверен в том, что это неправильно!? Да и какой спать? Он даже не сказал мне о своем отсутствии. Я для него ничего не значу. Я фыркнула себе под нос. Конечно, всего лишь очередная студентка, решившая, что она чем-то лучше других и сможет очаровать неприступного доцента анатомии.

Я выходила из корпуса совершенно потерянная. Начева меня даже не спросила на паре, хотя обычно любит это делать. Я не торопилась никуда уходить, самая последняя вышла из корпуса, отпустив подружек. Совершенно ничего не хотелось. Я смотрела себе под ноги, потихоньку шла к остановке. Естественно, накручивала себе на мозг бигуди. Извилины от этого только раскручиваются. Кого это волнует?

– Девушка, вы куда смотрите? – Скрипучим голосом отозвался кто-то. Я видела только тень. Мне было лень поднимать голову.

– Извините! – Буркнула я и попыталась обойти, но тень шагнула вслед за мной в ту же сторону. Я удивленно подняла голову.

– Даже не здороваешься! – Улыбался мужчина в смешной шапке-ушанке. Он смотрел на меня как-то по-теплому ласково.

Я не выдержала. От его взгляда клетка, запирающая мое сердце, лопнула. Я заплакала. Постаралась отвернуться, вытереть рукой с сумкой на локте мокрое лицо. Он растерялся и отвел меня в сторону, чтобы нас не было видно из окон академии в развалины. Рядом находились развалины какого-то здания.

– Ты…ты… – начала я. – Я чуть не поседела от волнения!

– Агата… – удивился он.

– Я беспокоилась!

Он первый раз позволил себе первым подойти и обнять меня.

– Не плачь, я здесь.

– Я волновалась! – Повторила я. – Ты мне ничего не сказал!

– Я сам об этом узнал только вчера вечером. – Он отстранил меня от себя и осторожно вытер слезы и следы потекшей туши. – Ты права, плохо получилось. Я бы, наверное, тоже волновался. Дай мне свой телефон, так будет меньше поводов для волнений.

Удивленная я быстро продиктовала 11 цифр номера. Он мастерски сделал дозвон и улыбнулся.

– Ну вот.

– А ты смски писать умеешь? – Осведомилась я.

– Это буковки-то набирать?

– Понятно. – Засмеялась я.

Миша сказал, что забежит в корпус по делам, просил меня успокоиться и на прощание сжал мою руку. Я еще долго глядела ему вслед. И почему мое сердце остановилось на этой шапке-ушанке, сведенных плечах и живых глазах? Что за вопрос? Это любовь!

Глава 17. Чужой

Вечером я не выдержала и набрала ему. Услышав в трубке знакомое «Да?», чуть не сползла с дивана, готовая колотить ногами пол. Я просто сказала, что тему мы сегодня поняли плохо, так как объясняли ее рвано.

– Бери учебник, просматривай, говори, что непонятно.

Я замерла, говорить ему, что мне не понятно в этой теме было сложно. На меня достаточно не вовремя накатил приступ смущения. Я улыбалась, глядя на свое отражение с учебником в зеркале на дверце шкафа. В конце концов, я смогла адекватно сформулировать пару вопросов, еле сдерживая смех. Золотко терпеливо и вполне серьезно втолковывал мне строение, особенности и порой, спускался до функций, от чего я плотно сжимала губы, сдерживая подступающую истерику и радостное возбуждение.

– Вот почему, когда студенты прогуливают, они отрабатывают, а преподаватели нет?

– Студенты отрабатывают, если у них более трех прогулов.

– Все равно, у тебя выше статус, следовательно, и ответственность. Двойная тебе отработка!

– Ты случайно не хочешь остаться на кафедре? – Я такой вариант тоже рассматривала, какое-то время хотела стать учителем в школе, но это желание никогда не было у меня приоритетным, а вот медицина… – из тебя получится очень жесткий преподаватель.

– Спасибо. – Приняла комплимент я. Для меня это был именно комплимент. – Все равно ерунда! Жаль, препаратов нет… мысль пронзила меня насквозь, я даже обдумать ее толком не успела. – Не станешь наглядным пособием?

– Нет уж, уволь! Не люблю всеобщее внимание. – Я хотела сказать, что всеобщее внимание сведется на меня одну, но он прервал меня предостерегающим, – Агата…

– Да я пошутила!

Хотя на сердце было тяжело. Все могло бы повернуться как нельзя лучше: скажем, я приезжаю к нему, мы начинаем с анатомии, я внимательно изучаю препарат. Он бы уже не смог скрыть от меня своих истинных желаний, а я бы смогла их разбудить, я уверена. Нежности еще никто не отменял.

– Кстати, мама согласна посмотреть Катю. Говорит, почитала о ней, она может им подойти.

– Это потрясающая новость! Спасибо большое, Агата. Если тебе что-нибудь понадобится… за исключением уже обговоренных вещей, я постараюсь тебе помочь.

– Просто будь рядом. – Грустно ответила я. – И научи меня, чему необходимо.

Раньше бы я и мечтать не смела о нашем реальном общении, да еще и на «ты», как самые настоящие друзья. А сейчас мне этого мало, толи сказывается весенний гормональный взрыв, толи у меня действительно какие-то отклонения в психике (неадекваты тоже, когда тепло активизируются)… я ничего не могу с собой поделать! Он для меня, как солнце для растений. Только с ним я могу правильно функционировать и запасать глюкозу в виде хороших оценок. Он ни разу не поцеловал меня, не ответил на мои попытки. Он все время держит меня на расстоянии, как собачонку на поводке: сиди у будки и не ходи в дом, там уже занято. Я ведь на многое закрываю глаза, их застилает любовь, юношеская, совершенно безбашенная. А ведь я стараюсь держаться так… Золото – металл, красивый, блестящий, холодный, но в то же время мягкий и пластичный. Каким бы он ни был, он всегда обходится слишком дорогой ценой.

Мне такая ерунда снилось! Похоже, воображение совершенно свихнулось. Последнее время оно только и делает, что получает какие-то неадекватные впечатления, то Золотко, то папашка. Я уже не говорю об остальных преподавателях и подругах. В общем, мне снился наш Наумыч, а это можно приравнять к кошмару. Все такой же седой, лысеющий, говорящий по латыни быстро, а по-русски непонятно. Он пришел к нам в кабинет и стал что-то рассказывать. Я проснулась, меня передернуло. Еще чего не хватало! Кто узнал Золотухина, не согласиться на другого преподавателя. Так уж получается, пробуешь раз и до конца.

В академии чуть не кинулась на шею Фиме, у него феерическое зрение, а мое скоро сядет от такого количества книг. Он увидел Золотко, идущее в академию. Да, это, несомненно, он, все те же сутулые плечики, кейс и смешная шапка. Я схватила тетрадку и без слов рванула на лестницу, где устроилась и создала видимость бурного изучения анатомии. Вскоре он появился на площадке с платком в руках.

– Доброе утро, Михаил Иванович! Заболели? – Он кивнул на мою первую фразу:

– Пойдемте.

Я с серьезным лицом поспешила за преподавателем. Мы зашли к нему в кабинет. Он снял шапку, провел рукой по седеющим волосам, снял куртку. Я не сдержалась и обняла его. Он осторожно положил руки мне на спину и легко погладил. Я не собиралась добиваться чего-то большего, просто хотелось почувствовать его тепло, его расположение ко мне. Мы немного поболтали, дядя Миша говорил о намечающейся лекции у стома, они довели его в понедельник, ничего не выучили. Хотя я предполагала, что он просто много с них требовал, на что он даже глаза округлил и сказал, что это все они должны знать. Они же не леч.

– Это расизм! Что за привычка троллить леч?

– Что делать? – На этот раз яркие глаза наоборот сузились, закрывая часть радужки, губы изогнулись, я прикусила свою, чтобы не поцеловать его.

– Ну, стебаться, – поскольку выражение его лица приняло еще более морщинистое выражение, я постаралась найти слово попроще. – Прикалываться.

– За вашим языком не уследишь! Во всех смыслах! – Покачал он головой. – То словечки новые выдумываете, то стараетесь засунуть его, куда не положено. – Он чуть улыбнулся мне, намекая на мое развратное бессознательное поведение.

– Вот ты опять меня троллишь!

– Я же стом, как вы, студенты, говорите. Вообще-то я считаю, что все должны учить. Факультет не важен, вы врачи, а не санитары. Хотя, в чем-то я согласен, современный стом уже не тот, все с дощечками, в телефоны пальцами тыкают. Как это у вас?..

– Мажоры. – Подсказала я.

– Наверное. – Он глянул на часы, я увидела за черными классическими часами желто-рыжую веревочку, она полностью завладела моим вниманием. – Ты на лекцию не опоздаешь?

– Нет… я тоже хочу веревочку! Сделай мне! – Сама понимая, насколько по-детски это звучит, объявила я. Золотко покачал головой, изобразив тот взгляд, которым обычно смотрит на студентов, что-то типа «вот дура…»

Видели бы вы, как он смотрел на нас во время дыхательной системы. Он спрашивал у всех латеральную стенку носовой полости, проще говоря, череп. Стоматологи любят череп. Он им всех достал. И самое смешное, что мало кто мог ее рассказать. Выражение лица дяди Миши меня веселило. Уголок рта дергался, он пытался не смеяться. Мне казалось, еще секунда и он не выдержит, будет бить руками по столу и кричать сквозь истерический смех, какие мы идиоты, ничего не учим и не хотим.

– Ладно, ты же не отстанешь. – Я закивала. – Беги, а то действительно опоздаешь.

– И тебя тоже кто-то в постель не пустит?

– Что? – Чуть не подавился анатом.

– Это нам Наумыч сказал. – Он лишь покачал головой. Видимо, уже понял, чем мы с ним на анате занимались. – Спасибо, за потрясающее утро!

– Что в нем потрясающего?

– Ты. – Я наскоро коснулась его щеки ладонью и поспешила на пары.

Мозги на лекции я рисовала с рвением. Энергии было много, она выливалась через край, я направляла ее в учебу и мечтала о перерыве, когда встречусь с Золотком и расскажу ему, как мне хорошо. На перерыве я буквально собиралась рвануть на анату, но меня поймала за воротник Белла:

– Пойдем, купим кофе? – Я хотела возразить. – Ну, Агат!!!

Я согласилась только потому, что иначе бы она ходила надутая весь день, а может и больше. Если Белла лопнет, она сделает это рядом со мной, чтобы я потом сутки отмывалась от ее внутреннего мира.

– Ладно!

Очередь показалась мне огромной. Я нервничала и посматривала на выход. Когда в руках у подруги появился пластиковый стаканчик жидкости цвета лужи под названием «Кофе 3 в 1», она подобрела и согласилась прогуляться со мной на кафедру. Мы как раз шли туда, обсуждая очередные туфли Беллы, которые ей очень нравились, но жали, и теперь бедная девушка не знала, что с ними делать. Меня же мучала мысль, куда деть Беллу, чтобы зайти к Золотухину без помех. На пол пути нас обогнала Кравчук, по сути ничего противозаконного, она пришла к себе на кафедру, в свой кабинет…

А нет, она промахнулась! И попала к Золотухину! Меня тормознуло, я уцепилась за рукав Беллы.

– Что?

– Ничего… – ответила я. – Он у себя, пойдем аудиторию. – Я отвернулась, не желая видеть происходящее на кафедре.

– Ну, ты… – она ничего не придумала и, покачивая бедрами, что для высоких каблуков не удивительно, пошла к лекционке.

Я чертыхнулась про себя. Из-за Беллы я не поговорю с Мишей! А может оно и к лучшему, представляю, как бы среагировала Елена Игоревна, увидев меня там. Она и так слишком многое вчера увидела в моих глазах. Может, на эту тему она и шла с ним поговорить? Чтобы не давал студентке поводов так к себе относиться… не нужно его учить, он и так не дает мне того, что я хочу.

Я провела перерыв с друзьями. Вскоре вернулась Кравчук, заставив меня в очередной раз встать на грань анабиоза. Почему у нее задран сзади халат?! Я шепнула это Полине.

– Агата, чужой дедулька, а ты ревнуешь! – Усмехнулись Полинка.

– Девушки ревнуют всех, даже тех, чьего имени они не знают. Например, увидела в маршрутке симпатичного мальчика, в случае Агаты, дедушку, ай! – Она получила от меня по макушке. Кравчук бросила на нас недовольный взгляд, но ничего не сказала, мы сидели на первых партах. – И будут ревновать его, если тот обратит внимание на другую девушку. Вот так все сложно!

– Может, она сидела?

– Не будем уточнять…

– Агата! Как ты думаешь о человеке? Она ведь замужем! – Полина бросила взгляд на рисующую на доске мозг Кравчук и поморщилась пришедшей на ум мысли. – Хотя будь моим мужем Наумыч, я бы тоже ушла к Золотухину…

Я фыркнула и сломала напополам карандаш.

– Успокойся! Они коллеги!

– Одно другому не мешает.

Полина отобрала у меня остатки карандаша и заставила писать лекцию.

После лекции я не успела обогнать Кравчук, и она опять промахнулась кабинетом! Потопав ногами, я осталась ждать на своей наблюдательной позиции.

– Ты на латынь опоздаешь!

– В ректум ее! – Полина поворчала, но оставила меня. Она прекрасно понимала, что сейчас пытаться меня переубедить будет так же сложно, как повернуть в другую сторону цикл лимонной кислоты.

Примерно за пять минут до лекции Елена Игоревна вынырнула из кабинета Золотка и скрылась в своем, я тут же заняла освободившийся субстрат. Я почти налетела на него. Он был в белом чистом и выглаженном халате и шапке стояком. В руках – бумаги.

– Ты решила в поезд поиграть? И почему, просвети меня, ты здесь, а не на латыни?

– Выучил мое расписание?

– Ознакомился.

Я затолкала его обратно в кабинет и высказала свои домыслы. Он присел, закрыл глаза рукой. Когда я выдохлась, Золотко поднял на меня взгляд, он почти смеялся. Глаза сладко блестели новой эмоцией. Ему нравилась моя ревность, хотя он бы никогда в этом не признался.

– У нас с Еленой Игоревной деловые рабочие отношения, у обоих семьи. А твои фантазии слишком извращены мексиканскими сериалами. Но знаешь, что кажется мне особенно забавным? Я женат! Тебя этот факт не смущает?

– Нет. А Кравчук – да!

– Агата! – Почти простонал он со смехом.

– Это не смешно! – Топнула я.

– Так, – он поднялся на ноги, поправляя действительно задравшийся халат. Не все так просто… – чтобы угомонить твое собственническое желание, я приглашаю тебя к нам в гости.

– К нам? – Не поняла я.

– Конечно. Ко мне, Лере и Катюше. Слава сейчас в командировке. Познакомишься с ними, может, наконец-то поймешь, что я состою в браке и счастлив. И что я уже не в том возрасте, чтобы крутить романы.

– Ага, только кишки поглажу… – шепнула я.

– Что-что? – Переспросил он, поправляя блютуз-гарнитуру, я улыбнулась этому нарочитому жесту.

– Ничего! Говорю, хорошо, я согласна.

– Ну-ну. – Усмехнулся он, прекрасно понимая мое нежелание смириться со статусом «Чужой». – Все, убегай! Теперь у меня лекция!

Я улыбнулась и побежала на латынь, надеюсь, меня пустят. Дядя Миша все-таки человек с воображением. Зачем знакомство с семьей? Впрочем, там я смогу узнать, какой он с любимой женщиной, дочкой, и насколько он действительно идеален.

Глава 18. Цвет ночи

Тем временем жизнь не стояла на месте. Приближался коллоквиум по биохимии, и я совершенно не знала, как сдавать его. Разумов – человек своеобразный, что он будет требовать – непонятно. В четверг мне снился особенно неадекватный сон, столько неприличностей с подробностями не снились мне давно. Это меня после Золотка так вдохновляет? Сон поднял настроение на весь день. Да еще и март давал о себе знать, я то и дело сбивалась на тему любви, приводя Беллу в восторг, она спокойно шутила по поводу моего несостоявшегося любовника и его способностей. Я же была уверена в его талантах. Даже лекция по бэхе меня не особо расстраивала. Беллка сбежала на камчатку, она собиралась поучить английский, а Разумов мог пару и без нее обойтись. Теперь ведь она переключилась на моего папашку. Вот уж лучше бы Разумова клеила! Я осталась на первом ряду. Плевать, пусть стебется, у меня сегодня хорошее настроение!

Он по-прежнему прикалывался, заглядывал в мою тетрадь и уточнял, все ли мне понятно.

– Ты написала? – Ух ты, мы уже на «ты»? Я улыбнулась, он продолжил лекцию.

Что ни говори, а он может быть обаятельным. Что я несу?! Биохимик, обаятельный?! Наверное, это весенние гормоны не дают мне покоя, ведь Золотухин не дает мне шанс раскрыться и по-настоящему продемонстрировать свои чувства. Конечно, меня начинает трясти и кидать на мужчин, которые обращают на меня внимание. Я закусила губы и положила ногу на ногу, меня все равно колотило. Я задышала глубже. Нет, только этого не хватало. Я трясла головой, выкидывая оттуда совершенно отвратительную мысль. Если мое воображение спустилось до БХ – дело труба. Не буду озвучивать, как в народе называется этот диагноз. Белла бы озвучила, а я воздержусь. Если бы Разумов подошел ко мне после лекции, улыбнулся и позвал к себе, я бы пошла. А там эмоции вновь бы вырубили разум, а он, очнувшись, разнес бы все вокруг, потому что тело наверняка бы уже лежало расслабленным возле довольно покуривающего преподавателя. Да что же я?! Нет, надо с этим что-то делать… вот сдам колок и поговорю с Мишей, надо же меня как-то лечить!

Мне повезло, Разумов сбежал сразу после лекции, мои странные желания кричали догнать его, а разум ликовал: я не наделаю глупостей.

Весь день просидела за подготовкой к колку, вроде и знаю, и ничего объяснить не могу толком. Жду завала. Позвонила Мише, он попросил меня успокоиться и настроиться на работу. Легко сказать! Что ж, я буду стараться. Специально легла спать пораньше…

Утром приводила в порядок мысли, чувства спрятались за маску страха. Первой к нему за стол я сесть не рискнула, решила посмотреть, как он будет спрашивать. Терпимо… когда ушли две девочки, сели я и староста.

– О, первый мужчина! Джентльмен что ли? Девочек пропускал?

Сережа задумчиво кивнул.

– А вот и нет. Просто, как в пещерные времена, женщину пропустить вперед, если там безопасно, и ее не сожрут, можно идти самому, так? А вы говорите, воспитанный мальчик!

Я улыбнулась. Мне вручили билет. Пойдет. Вот только последний вопрос… ладно, первые три я знаю! Рассказала первый, он похихикал, потроллил, половину второго…

– Все, давай четвертый!

Я зависла. Тут начались проблемы, я старалась собрать в голове все свои извилины, но они растекались. Разумов записал меня на листочек, мол, дорасскажу этот вопрос, поставит пять. Немного еще меня позлив, отпустил. Я вышла никакая, меня словно морально отымели, никаких больше чувств, одна сплошная усталость. Блин… мало того, что вывернул, так еще и колок не зачел! На перерыве орала и топала ногами, Белла наблюдала за этим, закусив губу, она не лезла, понимая, что попадет под горячую руку, и в то же время наслаждалась моим не особенно разрушительным торнадо.

– Успокойся, тебе один вопрос выучить! – Уточнила Полина.

– Ты-то все сдала!

– А я и не планировала сегодня сдавать! – Развела руками Белла.

– Будешь по Наумычу сдавать? На четвереньках? – Усмехнулась я.

– Почему бы и нет. Как ты анатомию.

Я не выдержала и улыбнулась. Я б сдала, он ведь не берет!

Домой вернулась после пешей прогулки от академии. От главного корпуса мне идти минут двадцать. А из Кировского и к вечеру не приду – я просто не найду дороги. Тихонько открыла дверь и разулась. Услышала голос Разумова и затихла. Давно его не было… пришел доложить папашке о несданном колке? Тогда мне сегодня будет серьезный нагоняй. Припомнит все несданные мною колки и начнет давить на психику, думая, что со злости я начну учиться, а не бить кулаками в стену. Наивный. Я подошла к входу в гостиную, где эта парочка пила кофе. Послушаю, составлю грамотную стратегию защиты. Разговор шел явно давно, он был разгоряченным и весьма содержательным.

– … косяк!

– Да почему косяк? – Не понимал биохимик.

– Вчера после лекции она тут как кошка после валерианки каталась! Можно было брать тепленькую, а теперь не меньше месяца убьешь, чтобы ее до кондиции довести, она к тому времени с этим пенсионером… если уже нет, судя по ее записям…

– Талантливо написано. – Вставил биохимик. – Нет, я знаю Михал Иваныча, он спокойный и рассудительный, не думаю, что поведется на студентку.

– Ты Агату видел? Если кто-то не поведется сам, она поведет его на поводке! – Я усмехнулась. Почему бы и нет? Цель оправдывает средства. Но лишь до тех пор, пока ты ее не добился и не разочаровался в ней. Хотя как можно разочароваться в Мише?!

– А ты действительно считаешь, что это единственный способ?

– Так ее внимание точно переключится. Она эмоциональна и быстро находит замены своим увлечениям. – Разумов, видимо, ответил жестом. – Не будь так самоуверен! Агата не похожа на обычную девчонку. Банальщина здесь не прокатит, но и излишних наворотов она не оценит. Нужно найти что-то острое, она такое любит…

– У тебя откуда такие сведения? Я так понял, она с тобой не делится.

– Со мной – нет, а вот со своими записями – да.

Я хотела влететь в комнату и придушить обоих. Если я не совсем еще свихнулась, мой папа пытается убедить биохимика мм… соблазнить меня? Кстати, никогда не думала, что скажу это: но он прав. Теперь я точно не поддамся! Все, поздно, вчера еще могла пойти на поводу у эмоций, а сейчас не пойду! Хватит с меня этой каши! Если ему так нравится БХ, пусть сам с ним развлекается! А я разобьюсь в лепешку, но добьюсь Золотухина. Я сделала пару глубоких вдохов и поднялась к себе, мои шаги были услышаны, меня даже окрикнули, но я играла в Золотко без блютуз-гарнитуры. Нет меня! Поднявшись к себе, я хорошенько ударила кулаком в кровать. Мне в лицо ударило облако пыли. Фу! Мало того, что папашка работает сватом, почти сутенером, так он еще ему и о Золотке рассказал! Да еще и мои рассказы дал почитать! Ну, отлично! Представляю, как он покатывался со смеху. Мне стало обидно и тошно. Это личное, а его выставляют на всеобщее обозрение. Почему его биохимик устраивает, а анатом нет? Да он всего на четырнадцать лет моложе! Его же Беллка хотела! Хотя последнюю он нейтрализовал. Это тоже что ли продумано было? Вообще замечательно. Все, я буду пофигисткой. Завтра организовываю очередную акцию на тему «Каждой Агате по Золотухину!» с пометкой мелким шрифтом: использование в любых целях. Я подчеркиваю, в любых. Мы еще посмотрим, кто кого, папочка…

* * *

Утром я специально потратила время, в которое собиралась повторить гисту, на макияж. А вот и мое любимое красное платье-футляр из мягкого трикотажа. На парах старалась сидеть спокойно, ловила взгляды Красавкиной и ее свиты. Во вторник будет колок по анате на препаратах, а сегодня пишем теорию. Судя по взгляду, завистливому и обиженному, она уже придумала, как я буду сдавать коллоквиум. Твои бы мысли, да дяде Мише в голову…

Он пришел на пару со стопочкой билетов, которые тасовал на манеру игральной колоды карт.

– Сдвиньте! – Он протянул мне колоду. Я сдвинула. Еще немного помешав билеты, он сделал веер и предложил мне выбрать себе билет.

Я так и сделала. Мне достались несложные вопросы, только про седалищно-прямокишечную ямку я ничего не читала. С вопросом «что за фигня?» просто пролистнула. Вот и расплата. Хотя работа пошла, писалось легко, еще и Миша сидел рядом. Поднимая взгляд, я ловила его на себе, он чуть улыбался, немного меня смущая. Я не списываю!

– Михал Иваныч, что писать в строение наружного носа?

– Все, что знаете. Можете формы носа описать. – Предложил Золотко, я улыбнулась.

После колка измотанные студенты разбежались со стонами облегчения. Мы с Фимой остались с нашей порезанной головой. Мы уже успели расчистить мимические мышцы, случайно отрезать веточку лицевого нерва и обнаружить комплект сосудов и нервов под грудино-ключично-сосцевидной мышцей. Вскоре вернулся Золотко, присел рядом со мной на стульчик и стал осторожно тыкать скальпелем и пинцетом в препарат. Я поражаюсь его знаниям! Два раза тыкнул, начал резать – нашел артерию и вену! Я их видеть начала с третьего занятия. Он внимательно смотрел на инструменты. Моя нога касалась его, бедром к бедру, чтобы видеть надрезы, я почти сложила голову ему на плечо. Вот бы сейчас Фима вышел, а дядя Миша бросил скальпель и принялся изучать меня. Я почувствовала ногой пульс, ускоренный и мощный, признаться, я даже не знаю, кто из нас заволновался.

Получив задание, мы поиграли в хирургов и стали собираться.

– Я побегу, у меня отработка по БХ.

– Конечно. – Легко согласилась я.

– Ты только не до смерти нашего Золотого…

– Фима! – С улыбкой одернула его я.

Он обнял меня на прощание, попытавшись пересчитать ребра, и побежал на бэху. А я вышла в коридор. Дверь у Миши была открыта, но его самого в кабинете не было. Я вышла с кафедры и поднялась в холл перед лекционкой. Просторный, с голубыми стенами и большими окнами, он насквозь освещался первым весенним солнцем. Я чувствовала себя так свободно в этом пространстве…

– Вы закончили?

Я повернулась, Миша был уже без халата в моей любимой черной рубашке. В руках он держал плакаты со строением нервной системы. Разбирался в пособиях. Я кивнула в ответ. На меня дохнуло влажным воздухом из открытых окон. Следом полилась модная песня весьма условного содержания. Хотя мелодия мне нравилась, я, даже не заметив, задвигала бедрами. Меня тянуло в пляс. Миша усмехнулся моему настроению и поморщился песне.

– Ни смысла, ни музыки.

– В клубе норм. – Пожала плечами я.

Было жарко, и расстегнула халат и сбросила его на подоконник. Миша с интересом и легким беспокойством наблюдал мой мини-стриптиз. Мне показалось, его взгляд задержался на моих формах. Давно пора!

– Вы танцуете?

– Ваши современные судороги нет.

– Это тик-тоник.

– Это нервный тик. – Ответил Миша, укладывая плакаты на подоконник и подходя ко мне. Без шапки он казался ниже, да еще и я надела осенние сапоги на высоких каблуках. – В мое время танцевали вальс. Знаете, что это такое?

– Я не совсем деградантка. – Я достала телефон и стала рыться в плей листе.

– Как у вас там говорят? В Гугле вбей!

Я даже отвлеклась от поиска песни. Ничего себе, дядя Миша!

– Кто тебе сказал про Гугл?

– У стом фака слышал. – Отмахнулся Миша. Глаза его блестели моим любимым образом, озорно и влекуще.

Я как раз нашла песню и нажала на «плей». Звуки фортепиано отразились от стен, запела девушка, грустно и красиво. Золотко без слов протянул мне руку, я взялась за нее, он нежно притянул меня к себе и обнял за талию. Я взяла его за плечо. Шаг за шагом я вспоминала, как это кружиться в вальсе, что шаги могут переходить один в другой, круговой сменяется балянсе, руки должны быть нежными, а взгляд проходить по уху партнера. Но я не могла оторваться от его глаз. Он ведь как герой песни не дает увидеть себя настоящим, вечно прячется от меня за Цветом ночи. А я стараюсь раскрыть его, снять с апельсина толстую кожуру, но он даже в танце словно убегал от меня, как песок через пальцы. Я не ожидала и пискнула, когда его руки внезапно окрепли и приподняли меня наверх. Я выгнулась в спине, круг на высоте, он опустил меня на пол. Я чувствовала, как мои мысли путаются в кругах нашего замечательного вальса. В глазах появлялись слезы. Я моргала, выгоняя их. В горле встал ком, не сглотнуть, не выдохнуть. Я чуть отвернулась.

– Ты отлично танцуешь! Сколько еще секретов в юной девушке? – Его рука скользнула по моей щеке. Я почувствовала, как катится слеза, он смахнул ее, поднял мою голову и улыбнулся, заглядывая в глаза.

– Только один. – Выдохнула я. – Я люблю тебя.

Прекрасно понимая, что от этого станет лишь больнее, я взяла его лицо в свои руки и в очередной раз поцеловала. Его кисти сжались на моих запястьях. Я думала, что меня сейчас оторвут, но он лишь чуть сжал губы, а потом на удивление мне ответил, сдержанно, нежно и кратко. Миг восторга прервался им же самим.

– Мне за шестьдесят, а тебе нет и двадцати. Я женат, а у тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе нужен престарелый стоматолог?

– Я уже сказала зачем. Ты ответил… – констатировала я, прикасаясь пальцами к избалованными секундной лаской губам.

– Я надеялся, что ты поймешь, испытаешь омерзение, как это и должно быть!

– Сумасшедший! Я хочу тебя! – Он сделал пару шагов назад и покачал головой. Я поняла, что он сейчас пустится в философские рассуждения, почему мне нельзя получить желаемое. Я сгорала изнутри. Дабы не дать Мише начать воспитательные работы, я выпустила свой огонь. – Я скоро на первого встречного кинусь!

– Ты умная, красивая девушка, разве у тебя нет поклонников?

– Завались! Только я тебя хочу! Я из-за тебя с другими мужиками спать не могу! – Слезы брызнули из глаз, они текли крупными каплями и скрывались в волосах и в декольте платья. – Меня тормозит при первом взгляде, никто из них до тебя не дотягивает!

Он уселся на подоконник, хотя сидеть нам там не разрешалось, и запустил руки в волосы.

– Все сложнее, чем кажется. Будь обстоятельства другими, – он покачал головой. – Это аморально. Но отпустить тебя я уже права не имею. Ты с ума сойдешь от любви.

– В точку! – Улыбнулась я, у меня в груди нарастала истерика. Я быстрым шагом подошла к нему и упала на колени, вцепившись ему в рукава рубашки. – Миша, пожалуйста! Пожалуйста!

– Девочка моя! Я тебе в дедушки гожусь! Тебе нужна моральная травма?

– Ты итак моральная травма! – Не унималась я. – Я ведь все, что хочешь, сделаю для тебя!

– Тогда поднимись и сядь рядом. – Я повиновалась и, не выпуская его руки, уселась на подоконник. Он немного помолчал и выдохнул. – Пообещай мне, что будешь стараться превратить свою любовь ко мне как мужчине, в любовь как к другу, отцу…

– Это невозможно. – Я отвернулась. – Ты меня убиваешь.

Вдруг Миша сорвался, он резко схватил меня за плечи и повернул к себе.

– А что будет потом? Ты получишь желаемое, и не факт, что оно тебя обрадует. Дальнейшие события ты в голове не прокручивала? Мы можем переругаться, пойдут разговоры, тебя могут отчислить, меня уволить. Я уже не говорю о твоей и моей семье. Угомони свой пыл! Ты взрослая сильная девочка! Если сможешь перешагнуть через подростковое желание получать все в этом мире, сможешь добиться всего! Я сам помогу тебе!

Он сжал мою руку. Я грустно улыбнулась.

– Как это лечится?

Миша хотел ответить, но…

– Что же это такое?! Михал Иваныч, ну ладно студенты, но вы куда на подоконник забрались?

– Извините. У девушки каблуки шатаются.

– Так сели бы на лавку! Лавок что ли нет?

– Хорошо.

Лаборантка забрала плакаты и, ворча, скрылась на кафедре.

– А теперь представь, что она бы увидела нас не просто сидящими на подоконнике.