Текст книги "Золото для Агаты (СИ)"

Автор книги: Александра Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Алнксандра Орлова
Золото для Агаты

Герои:

Агата Соколова – студентка седа, влюблена в Золотко.

Леонид Тимофеевич Соколов – отец Агаты, политик, вредина.

Галина Камышова – мачеха Агаты, глава следственного комитета, рассудительная. мама Агаты.

Михаил Золотко – о значении имени рекомендую посмотреть соответствующий сайт.

Полина Андреевна Паркова – подруга Агаты (Пэнси).

Белла Викторовна Бронзович– подруга Агаты (Блез).

Борис Борисович Гибкий – друг семьи Соколовых, будет роман с Полиной.

Алена Красавкина – Некрасова

Глава 1. Новый семестр

Все-таки я учусь в самом сумасшедшем месте города! Нет, я серьезно. У нормальных людей после зимней сессии есть вполне определенные, скомпонованные каникулы. Как проходил мой отдых, лучше не вспоминать. Отпахав практику в качестве поломойки (официально это называлось «помощник младшего медицинского персонала»), я готовилась к началу учебы. На три дня! Потом должна быть неделя каникул и опять учеба. Почему нельзя отдохнуть неделю, как люди, а ни как студенты-медики? Впрочем, аргумент исчерпывающий. Половина моих друзей с радостью хохочут над моим универом. Пока всякие там экономисты, юристы и даже, я просто обалдела – химики – с радостью проводят время с приятелями в клубах, я старательно заучиваю латинские названия мышц и связок, химические формулы в пол листа и много гуманитарной ерунды, которая мне точно никогда не пригодится. Что ж, знакомьтесь – это мед! А я его типичный, а может и атипичный, обитатель.

Странный день понедельник. По крайней мере, я проснулась не половину шестого, как это делала последние две недели. Тогда моя жизнь состояла из сна в маршрутке, шестичасовой уборки неврологического отделения и заваливания домой голодной и вновь не выспавшейся. Кажется, вечный голод, сонливость, лень и раздражительность стали моими вечными спутниками. Превращаюсь в ворчливую бабку, в восемнадцать-то лет! А потом я удивляюсь, почему врачи в поликлиниках такие злые и вредные. 6 лет меда сказываются. Я выключила телефон и перевернулась на живот. Да ну эту историю, да ну вообще этот гуманитарный день! Плюсом к лекции шли две психологии и английский. Вот уж последний точно не заставит меня нестись в академию на семи ветрах!

– Агата!

Ну, отлично, папа проснулся. Сейчас начнется воспитательная работа.

– Живо поднимайся!

– Ага. – простонала я, решив, когда он уйдет, поглубже запрятаться под одеяло. Однако отец был уже знаком с моими маленькими женскими хитростями и просто стащил с меня одеяло.

Посчитав до десяти, чтобы не заорать на весь дом, как я люблю учебу и свою семью, я встала. Минут через двадцать уже сидела за столом на кухне. Отец читал газету, мама уткнулась в очередное дело. Я налила себе кофе и стала поедать бутерброды с колбасой.

– Гастрит заработаешь. – Мама на секунду оторвалась от дела. – Ты же будущий врач!

– Я настоящий студент! Не хочешь, чтобы я ела бутерброды, зачем делаешь?

Вопрос попал в точку: мама замолчала и вернулась к чтению. Она подпирала ладонью треугольный подбородок, с тупым углом у вершины. Она мне нравилась: каштановые волосы, собраны в элегантную прическу, а недавно мама сделала челку и помолодела лет на десять. Серо-голубые глаза с длинными ресницами, пронзительным взглядом профессионального следователя. И орлиный нос. Я нередко видела маму в деле, на работе в допросной, она смотрелась там вполне органично. Ее голос мог принимать все тона, от сожалеюще-доброго до ужасающе-разозленного. Хотя злиться открыто она себе не позволяла – эмоции нужно держать под контролем. Сегодня она была одета в голубую рубашку в полоску, черные брюки и такую же жилетку. От нее я получила любовь к деловому стилю. Вот и сейчас меня дожидался классический черный костюм – пиджак и юбка, а также розовая рубашка.

– Мне пора! Удачи в академии! – Мама сложила дело в сумку, кажется, ей скоро понадобится чемодан на колесиках, и поспешила на выход.

– Если поторопишься, я тебя довезу. – Отец в два глотка осушил чашку кофе.

Если вам показалась странной мама, то отец ничуть не лучше! Я редко видела его улыбающимся пустяку, он скорее ухмылялся своим мыслям. Вечно занятой и серьезный. С зализанными назад черными волосами, темными глазами, волевым лицом с правильными, чуть резковатыми чертами. В строгом костюме пепельного цвета. Что сказать – типичный политик! Мэр города. Я всеми силами скрывала свое происхождение. Авторитет папаши служил только лишним давлением. Я старалась о нем не упоминать. Без понятия, кто такой! Не знаю не слышала, политикой вообще не интересуюсь… только если отпираться уже было бесполезно. Благо, никто в моей биографии особо не копался. И правильно, жизнь она полосатая, нечего искать на черном фоне мои темные поступки, а на белом – светлые, все равно не разглядите. А, если решите все перевернуть, то и анализ будет извращенным. К сожалению, иногда меня все-таки ловили журналисты, особенно в людным местах. А так я старалась не светиться. Папины вечные приемы для меня скорее испытания на прочность терпения, а оно очень быстро выветривается.

На машину я все-таки успела. Так как мы ехали в главный корпус, папа без всяких пререканий меня отвозил, а вот завтра предстояла увлекательнейшая поездка в дыру, в далекий морфологический корпус. Даже думать об этом не хочется!

Приехали. Вот все опять смотрят на машину. Да, «Ламборджини», да, фиолетовый! И что? Теперь стоять у входа и пялиться? Я вышла, быстро попрощавшись с отцом:

– Агата! – Я повернулась, закидывая тяжелую сумку на плечо. Что ему опять надо? – Веди себя примерно, помни кто ты.

– Ага. – Со скучающим видом ответила я, уже постукивая каблуком зимнего сапога по льду – мне ужасно хотелось скрыться.

– А если бы тебя звали Алевтина, ты на все бы отвечала «Але»?

Я машинально кивнула, привычка говорить «Ага» появилась сама собой лет пять назад, так и засела. Мне было комфортно говорить это бесполезное бессмысленное слово, оно помогало сделать вид, что я слушаю отца, и не давать ему надежду, что слушаю внимательно и вникаю в его слова. Мы были слишком разные.

– Я побежала, а то на лекцию опоздаю.

Я действительно рванула к корпусу, и более менее успокоилась только тогда, когда яркое пятно скрылось со стоянки академии.

Вот она моя любимая и одновременно страстно ненавидимая. Академия была для меня мечтой летом и геморроем осенью и зимой. Я сдала в гардероб пуховик и по большой лестнице поднялась в просторный холл. А вот и одногруппники и друзья, уже ждут меня здесь. Староста сидел хмурым. Правильно, ехать далеко, долго и по утренним пробкам. Я уселась рядом и улыбнулась.

– А, это ты. – Особого интереса он ко мне никогда не испытывал, но мои вечные нападки его развлекали не хуже телевизора и рыбалки. Пока никого не было, мы мило, даже не разу не сказав друг другу ничего обидного, пообщались. Потом появились мои подруги.

Одна из них – Полина, высокая стройная девочка с точным черным каре и челкой, пухлыми губами и правильной формы острым подбородком. Она любила лоск и сегодня была в кружевном платье, в ботильонах на высоких каблуках и с маленькой сумкой. Для меня всегда оставалось загадкой, где она носит учебники. Несмотря на видимый гламур и шик, Полина была простой милой девушкой, естественно, только для тех, кто хорошо ее знал. Если бы вы увидели ее впервые, наверняка подумали бы, что Поля заносчивая, гордая и самодостаточная. С чужими да, но не со мной. Полина нравилась мне своими точными мыслями. Она всегда могла четко анализировать происходящее и давать дельные советы.

Мы над чем-то смеялись, устроившись в лекционке, ожидая историю медицины. Историю России у нас вел почтенный профессор, ужасно любящий говорить на тему коммунизма и его последствий. Мне это даже нравилось, его можно было слушать долго, совершенно забыв о теме занятия. Правда, после первого семестра у меня осталось горькое послевкусие отечественной истории. Профессор решил над нами пошутить и неправильно выбрал объект шутки – меня. Я в тот день как раз завалила коллоквиум по физике и была не настроение выслушивать бред. Моя бурная реакция привела его в замешательство. Надеюсь, он не будет вести у нас семинары, только читать лекции…

Какого же было наше удивление, когда в дверях появилась девушка, высокая, миловидная – его дочь, работающая с ним на кафедре. Решил оставить нас ей. Я не особо расстроилась.

– Где Белла? – Тихо спросила я, пока историчка произносила ознакомительную речь, тоже содержавшую немало информации о коммунизме. Наверное, семейное.

– А то ты не знаешь. – Ухмыльнулась Полина. – Она хоть раз приходила вовремя?

– Бывало. – Пожала плечами я, рисуя в тетради завитки.

Мне так хотелось чего-то сильного, какого-нибудь эмоционального толчка, заставившего бы меня взбодриться. Я устала за практику не меньше, чем за учебный семестр.

Полина оказалась права. Запыхавшаяся Белла проскользнула в аудиторию на перерыве. Усевшись рядом с нами, она в первую очередь попросила старосту ее не отмечать и принялась наводить красоту. Белла – светло-рыжая, веселая, обидчивая и красивая девушка. С зелено-голубыми глазами и вечным выражением раздражения на миловидном лице. Мы любили на пару жаловаться на вредную академию. Теперь, когда все были в сборе, день действительно начался. Странно, что аудитория была заполнена больше, чем на половину. Историчку это удивило, в конце концов три лишних дня учебы… вот именно, что лишних!

Неплохой была психология, с английского нас отпустили – обожаю нашу англичанку! Поняв, что максимум на что мы способно, это периодически кивать на ее слова, она махнула на нас рукой.

Дома, естественно, отец высказал мне свое недовольство. Он считал английский важным предметом и вообще настаивал на моем поступлении на международные отношения, но поскольку я засыпала на гуманитарных предметах, да и часто спорила, ему пришлось уступить. Лучше учить химию, толку будет больше.

Поездка в дальнюю даль на анатомию, гистологию и биологию меня совсем не радовала. А когда мы с одногруппницей – девушкой со сказочным именем Василиса – добрались туда к девяти утра и узнали, что первой пары у нас нет… лично я готова была разнести весь морфологический корпус. Он был маленьким, трехэтажным. На первом этаже находился буфет и кафедра топографической анатомии. На втором – нормальная анатомия человека, между вторым и третьим – лекционка, и третий этаж вмещал в себя кафедру гистологии. Биология располагалась метров через двести в другом корпусе. Наверняка жители близ лежащих домов уже успели насмотреться на курсирующие туда-сюда потоки студентов.

Мы успели покушать в буфете, обсудить много важного. Наш анатом грозился отдать нас другому, он не успевал, или мы ему просто надоели. Меня причина не волновала, главное – факт. Об этом расскажу подробнее, эта ерунда мне все карты спутала! Наш анатом – почтенного вида старичок, закрывший седьмой десяток лет, с красным лицом, любящий напитки на основе этанола, пошлые анекдоты и нашу Василису, ничего нам не объяснял толком. На его парах мы совершенствовали свои знания в этимологии ругательств и всяких смешных историй. Зато спрашивать он мог долго, упорно и избирательно гадственно. Мышцы мы сдали ему чисто случайно. Нас напугали страшным дядькой Золотухиным – завом кафедры. По отзывам стоматологов (он вел большей частью у них), все они по мнению преподавателя глупые дети, чудом попавшие в мед, им нужно учиться на поваров в колледжах. Придется учить. На тот момент я даже представить не могла, что для меня лучше: пинать балду или хорошо знать анатомию. Второе конечно здорово, но ведь придется напрягаться… что ж, морально я готовилась услышать пару нелестных предложений в свой адрес и усесться за учебники.

Кафедра была полна народу – экзамены у второго курса никто не отменял. И, кажется, все наши преподы сидели там. К нам зашла наша лекторша – потрясающего ума женщина. Как оказалось, именно она должна была вести у нас анатомию, а потом они с мужем (да, этот странный мужик-анекдотчик был ее мужем!) перепутали группы. Как я мечтала о ней! И сказала, что Михаил Иванович (Золотухин, то есть) на экзамене, и сегодня мы просто посидим. Кто-нибудь придет и объяснит нам тему.

– Мы останемся живы! – Улыбнулась Полина, скидывая учебник в сумку.

– Он реально такой лютый? – У Полины одноклассница училась на стоме.

– Никто колок с первого раза не сдавал. Пришли, завалили, выслушали, какие они тупые и ушли учить заново.

– Да он прямо милашка! – С легким страхом отозвалась я, представляя, как бегаю по дому и крушу все подряд из-за долбанной анатомии.

«Кто-нибудь» к нам действительно зашел. Милая женщина лет тридцати с темными волосами и стрижкой лесенка, с чуть узкими глазами. Когда девушка открыла рот и начала рассказывать тему, мы затаили дыхание. Настолько четко и точно она говорила, ей самой доставляла удовольствие ее работа. Почему у нас не может вести она? Потрясающая, молодая, наверняка, сама недавно выпустилась и еще помнит, кто такие студенты и чем они обычно занимаются вместо учебы.

– В общем, все, что я рассказала, прочитать и выучить. – Она посмотрела на часы. – Ладно, зайки, не буду вас задерживать, уже итак пять минут перерыва у вас украла.

Я смотрела на нее почти влюбленными глазами. Правда? Уже перерыв? Не надо, я хочу еще! Мы быстро собрались и вышли из комнаты.

– Она классная! – Быстро заметила Белла.

– Офигительная! – Не сдержалась я, бросив провожающий взгляд на стройную фигурку в белом халате. – Была бы у нас она… она вообще ведет?

– Без понятия!

Среда ничем особым не ознаменовалась, разве что… лекция по анатомии, которую, как я уже говорила, читала жена нашего анатома – Елена Игоревна. Строгая, но справедливая, она чем-то напоминала мне маму. Четкая, но умеющая пошутить. Темноволосая, почти кудрявая, с карими глазами и вздернутым носиком. Мне она внушала только симпатию, она заменяла у нас своего необязательного мужа. Видимо, вышла замуж студенткой, потому что было ей не больше пятидесяти. А, что меня больше всего веселило на этих лекциях – так это присутствие отца. Он мог бросить любые свои дела и приехать в глухомань, чтобы послушать неинтересную ему анатомию, а потом высказать смущающейся Елене Игоревне свое восхищение. Поначалу она с подозрением отнеслась к его визитам, как и я, а потом привыкла. У них даже какая-то дружба завязалась. Я старалась не вникать, меня это не касалось напрямую. Однако присутствие отца раздражало. Вот и в этот раз после окончания лекции я увидела его рядом с анатомшей, уже вовсю улыбающейся. Я остановилась и фыркнула.

– Опять? – Поняла мое настроение Поля.

– Ты посмотри на него! Дон Жуан, блин!

– Агат, не лезь, опять обеспечишь себе скандал. – Девочки были правы, но меня переполняли эмоции. Так, я спокойна и не буду орать при Елене Игоревне…

– Что же за жизнь без скандалов?

Я направилась к парочке и самой ядовитой улыбкой наградила папашу.

– Привет. Есть хоть одна пара, на которой ты меня не контролируешь?

– Все. – Неохотно отозвался он и вернулся к разговору с Кравчук. – Прошу прощения, моя дочь, последнее время излишне эмоциональна, нужно бы записать ее к психотерапевту.

– Девочка наверняка просто устала! – С нежной улыбкой ответила Елена Игоревна. Я быстро улыбнулась в ответ и, почти зашипев, ушла.

Вечер, как и предполагалось, ознаменовался взрывом на вулкане и его извержением. Папа попросил меня зайти к нему в кабинет. Это у обычных людей квартира – это пара комнат, соединенные коридором и включающая в себя сан узел. У нас это несколько собранных квартир в два этажа. Папа любит все эффектное. Я бывала в его кабинете несколько чаще, чем хотела (примерно сто необходимых раз на один желанный). Он сидел за столом, сцепив пальцы между собой.

– Агата, на людях нужно вести себя сдержанно и прилично.

– Я буду вести себя сдержанно и прилично, когда ты оставишь меня в покое!

– Я не ущемляю твоей свободы.

– Расскажи это Кравчук.

Уголок его губ дернулся вверх:

– Знакомства нужно иметь везде, а если у тебя будут проблемы со сдачей экзамена?

– По-твоему, я не в состоянии сдать анатомию? – Я постепенно повышала голос.

– С твоим образом жизни, успех уже быть в состоянии ее выучить.

– Ты бы поменьше грузил меня, я бы училась.

– Я желаю тебе добра!

– Ага! Слушай, сделай одолжение, не появляйся в моей академии!

– Это мое дело. – Он даже голоса не повышал, просто выжидающе смотрел на меня закипающую.

– Да? Тогда я сваливаю. У меня есть планы на ночь.

– Нет. У тебя завтра пары.

– Фиг с ними! – Я развернулась к двери.

– Агата, вернись! – Он поднялся на ноги.

– Ага, сейчас!

– Если ты переступишь порог, можешь ночевать, где хочешь.

– О, ты отпускаешь? Пасиб!

– Все каникулы дома, взаперти!

– Отстань!

Плюнув на все, я залетела в комнату, переоделась, собрала все на следующий день в академии и полетела к Беллке, она обещала крутую тусу. Вялая ссора с банальным концом. Я всегда сваливала, когда отец доводил меня.

– Агата! – Мама выпрыгнула за мной. – Ты куда?

– Пока!

– Леня! Она опять ушла!..

Я знала, что сейчас начнется очередной скандал, на этот раз на почве моего ухода. Плевать! Я перестану трепать их нервы, когда они наконец-то пожалеют мои. То есть, если вспомнить моего отца, никогда.

Глава 2. Врага нужно знать в лицо!

– Я просто ненавижу своего отца! – Сказала я, ударяя кулаком по барной стойке и отправляя в горло очередную порцию обжигающей серебряной текилы.

– Да брось, Агат! Он у тебя старых взглядов. – Белла с удовольствием поедала вишенку из коктейля, делала она это деловито медленно, вот уже минут десять, бросая по сторонам полные страсти взгляды в надежде призвать какого-нибудь самца.

Я выдрала из ее блестящих помадой губ вишенку и выкинула ее за стойку, меня все это шоу раздражало.

– Что творишь?!

– Достала! – Прошипела я, продолжая напиваться.

Папашка у меня действительно старых взглядов. Только не во всем. Некоторые его представления чересчур современные. Я бы с удовольствием обошлась без подробностей. Он ретиво интересуется моей личной жизнью, особенно самой интересной ее стороной. Это, кстати, еще один любимый повод для громогласных скандалов. Интересно, если бы он мог следить за мной везде, он бы вовсе бросил работу?

Мы с Беллой сидели в темном месте с яркими и бьющими по глазам лучами подсветки. Играла громкая отвратительная музыка. Вот еще одна папина навязанность – я с трудом воспринимаю современные клубные песни. Он сделал все, чтобы я любила классику. Что ж, ему это удалось. Правда, порой я слушала «бумы и бамы» просто назло ему.

Так и прошла ночь, в клубе среди алкоголя, запаха табака и дыма, загорелых мужчинок, считающих себя Аполлонами и отключенными сознаниями девочек-блондинок. Меня раздражало все. Когда Белла склеила какого-то странного, хотя вполне внешне симпатичного типа, я очень тактично, без насилия, отшила его приятеля. Парочка на ночь поехали к парню, а я не придумала ничего лучше, как завалиться к Полине. Домой меня все равно не пустят. А если мама и пустит, то папа устроит очередное шоу: я ведь пьяная и наверняка пахну табаком и развратом. Полинина мама спала, а Полина, увидев меня на пороге, готова была оторвать мне голову. Впрочем, прогонять не стала и уложила у себя. Я почти не спала. Утром Парковы накормили меня завтраком, законно удивившись самому моему присутствию. Я поблагодарила их, мы с Полиной стали собираться на пары.

– Ты ведь все проспишь!

– Точно, уверена, латынь слаще колыбельной.

Маршрутка меня укачала. Я действительно проспала все пары. Повезло – гистологию перенесли на субботу. Расставались мы неохотно, я просто рассказала Поле о вчерашнем уходе из дома.

– Он серьезно про каникулы дома?

– Да кто ж его знает! Мне сейчас вообще по барабану! Я спать хочу.

– А то по тебе не видно! Круги под цвет кофточки! – Они наверняка сочетались с моей фиолетовой водолазкой. Я отмахнулась.

Папы дома не было. Мамы тоже. Как же хорошо, когда они работают… я бросила сумку на пол и отпнула ее в дальний угол. Кроватка… завалившись прямо так в одежде, я отрубилась. Проснулась только к вечеру и лишь тогда затеяла весь утвержденный человечеством туалет. Папа вернулся как раз вовремя. Я сидела за компом, обвернутая в пару полотенец.

– Вернулась! И сразу к ящику! На твоем месте я бы уже учил уроки. И не надеялся выйти из комнаты дальше туалета.

А я бы на его месте заткнулась и пожалела несчастную дочь, иронией судьбы загнанную в медицинскую академию. Ему ни за что не понять моей усталости. Отсталый узкопрофильный гуманитарий! Часов в одиннадцать вечера досталось и от мамы. Она мягко высказала мне свои претензии.

– Тебе всего…

– Восемнадцать? – Удивилась я, пытаясь напомнить о своем совершеннолетии и законной возможности делать то, что я хочу.

Мама выдохнула. Ей не нравилось мое поведение, но она никогда не кричала на меня, не наказывала и не заставляла перетруждаться.

– Пойми, пока ты здесь, нужно вести себя чуть… терпимее к отцу.

– Мне всегда было интересно, как ты его терпишь? Хотя ты-то видишь его не больше двух часов в день!

– Агата, – мамин тон несколько похолодел, – я не всегда одобряю методы воспитания твоего отца. Он по характеру человек не простой. Однако тебе тоже периодически стоит задумываться, прежде чем крушить все подряд. Есть такое понятие как «компромисс». А вы, подобно двум баранам на мосту, не можете разойтись вот уже который год!

Я замолчала. Что-то в груди потянуло меня в грусть. Кажется, это называется совесть. Как она это делает? Мне почти мгновенно расхотелось кричать. Я выдохнула и осторожно улыбнулась маме.

– Я постараюсь. – Она ответила улыбкой в ответ и взяла меня за руку.

– Мне кажется, тебе нужен мальчик, ты бы стала поспокойней…

– Не! – Я покачала головой. – Я не могу найти времени на себя, а ты пытаешься привязать ко мне кого-то еще!

– Плохо, если тебе так показалось. – Она поднялась на ноги.

Так мы и закончили…

Отец сдержал свое обещание. Всю неделю каникул я просидела дома. Благо, ему не пришла в голову идея отключить интернет. Хотя интерактивное общение все равно не живое, оно быстро надоедало. Я слонялась по дому и с тоски начала учить анатомию. В конце концов, задали нам немало, а этот Золотухин мог действительно оказаться тем еще монстром! К воспоминаниям о монстрах… их нужно знать в лицо! Спасибо большое нету и группе нашей дорогой академии, там можно прочитать все, что захочется. Хочешь – смотришь фотки преподов и читаешь отзывы студентов, хочешь – читаешь конспекты старшекурсников. Опций и возможностей много. Я размяла пальцы и стала искать кафедру анатомии. Вот наш Наумыч, дедок-шутник, в шапке-ушанке, сфотографированный скрытой камерой на телефон студента. Вот его милая жена, как всегда в халате и шапочке на фоне учебника. Я смотрела подписи под фотографиями, выискивая нужную. Нашла! «Заведующий кафедры нормальной анатомии человека, Золотухин М. И.» гласила подпись. Я вгляделась в фотографию.

На меня смотрел приличного вида и возраста дедок с овальным лицом и округлым подбородком. Хитроватые темные глаза закрывали большие очки. Лоб прорезало несколько глубоких морщин. Черные с проседью волосы разделялись пробором над внешним углом глаза. Он чуть улыбался, тонкие губы словно созданы для усмешек. Простой костюм, галстук. Ничего особенного. Но какое-то волнение он определенно вызывал. Представляю, какая тишина у него на парах. Кажется, я его видела однажды в коридоре… я попыталась напрячь память, но она отказалась выдавать мне хоть какую-то информацию. В академии сотня преподов, не всех же мне запоминать! Если честно, я почти никого не знаю по имени и отчеству. Только нашу кураторшу, Кравчук и… наверное, все. Хотя нет! Еще Наумыча! Ну, этого тяжело не запомнить.

Дни проходили однотипно. Я уже готова была выпрыгнуть в окно прямо в снег. Учила, сидела в интернете, говорила по телефону, костерила отца. Он определенно издевался! Причем каждый вечер тактично напоминал мне причину моего ареста. Я бы еще раз так сделала с удовольствием! Ушла бы и осталась жить у Полины. Она как-то попыталась зайти ко мне, так папа честно заявил ей, что подруга наказана и до начала семестра не выйдет на улицу. Профукала отдых… скоро начнется очередная череда пыточных недель. Я уже мысленно искала выходные: в феврале – день защитника отечества, в марте – восьмое. Апрель! Что ты делаешь, почему в тебе нет праздников?! Я же умру за четыре недели! Май радовал – там недели копания в грядках. У меня нет огорода, поэтому я буду гулять и ничего не делать. Как часто человеку деятельному хочется просто посидеть, забыв обо всем. Как все-таки классно порой бездельничать! Правда, сейчас я бы променяла свое безделье на кучу важных и неотложных дел, чтобы хоть как-то разбавить свою никчемную жизнь. Она теперь помещалась между учебниками и интернетом. Как, наверное, скучно никого не иметь… был бы у меня парень, он бы украл меня, как кавказскую невесту. Я уже представляла, как я сажусь за ним на мотоцикл, и мы мчимся прочь от этого дома. Куда? Неважно! Главное, подальше. Не видеть этого солидного дядьку в костюме, называющего себя моим отцом. Интересно, мне от него хоть что-нибудь досталось??

Оставался день. Чуть-чуть продержаться. Не дрейфь, Агата, все получится! Я посмотрела на себя в зеркало и сжала в пальцах холодный кулон. Я никогда его не снимала. Мне подарили его при рождении, когда было выбрано имя. Он был моим талисманом и покровителем. Ярко-синий камень со светлой полосой и отверстием посередине. Вверху была маленькая серебряная бабочка красивого плетения. Она словно села на яркий самоцвет, перепутав его с цветком. Я носила его на шее. Он приносил мне удачу и давал сил. Я коснулась губами камня и шепнула ему: «Мы справимся!».

Просиди я так еще недельку, можно было бы вызывать экипаж психиатрической – я бы начала разговаривать сама с собой. В этом доме абсолютно не с кем поговорить! Отец занят политическими делами, а мать – юридическими. О миндалинах языка им слушать некогда. Я слонялась по дому, смотрела в окна и ворчала, что как только меня выпустят, я весь день проведу вне дома. Пускай в академии, но не здесь!

Послышался шум в коридоре. Сначала я не обратила на это внимание, в этом доме люди редко приходят, чаще они уходят. Это то, что вижу я. Раздался голос, и я стала напрягать слух. Это были не родители, они никогда не говорят так громко и четко. Соседка. Человек! В необитаемой молчаливой квартире появился человек! Подобрав атрофирующиеся мышцы, я понеслась к дверям и чуть не впечаталась носом в гостью. Это была наша соседка сверху: полнокровная женщина с седеющими волосами и красочной палитрой эмоций. Она жестикулировала руками, что-то рассказывая маме. Я вежливо улыбнулась, на что получила ответную улыбку и форменный вопрос:

– Как учеба?

– Нормально.

Я с удовольствием вникала в рецепты булочек, сплетни и прочую ерунду. Это отвлекало меня, доказывало, что внешний мир без меня не рухнул. Он существует! В нем еще есть люди! Вскоре я перестала разбирать слова и, жмурясь, как кот, наслаждалась чужим голосом. Кусочек свободы залетел в мою тюрьму!

– … Валерия Георгиевна меня научила!

– Это какая? – Сморщила брови мама.

– Золотухина! Она столько всяких вещичек знает…

– О, у меня теперь анатомию будет вести Золотухин! – Я вцепилась в знакомое слово и поспешила встрять в разговор. Голос немного хрипел от долгого молчания.

– В меде? А, так это ее муж! Валерия Георгиевна всегда им гордилась. Говорит, он идеальный. А сама она английский преподает в моей школе… – затараторила соседка. Я мгновенно очнулась от легкой дремы. Болтун – находка для студента! Лишняя информация мне не помешает, мало ли, когда она может пригодиться. – … дочка его, кажется, там же у вас училась, она этот… ну в трупах копается…

– Судмедэксперт. – Подсказала мама.

– Да, точно! А сам он вроде стоматолог, не помню точно…

– Жестко ведет? – уточнила я.

– Не знаю, надо у Валерии Георгиевны спросить. Ой, ну ладно, Галь, я побежала, а то моя там натворит бед!

– Беги! – Улыбнулась мама, закрывая за ней дверь. Затем она повернулась ко мне и оценивающе-довольно оглядела.

– Что? – Не поняла я.

– Сразу видно – дочка следователя! Все выведала! Лучше бы с таким рвением учила.

– Начинается! – Я закатила глаза и поплелась к себе в комнату.

* * *

Академия! Я почти пулей вылетела утром из дома, так пробка из шампанского в новогоднюю ночь не вылетает. Вот он мраморный холл, поприветствовавший меня своей площадью и пахнущим кофе и свежей выпечкой воздухом. Я сдала верхнюю одежду в гардероб и подошла к зеркалу. Темные волосы немного встали дыбом от шапки, я сдула со лба челку и пригладила бардак. Серо-голубые глаза казались ярче в сочетании с моим камнем, он по-прежнему был спокоен и холоден, заражая меня своим спокойствием. Я легко поправила пальцем подводку и ухмыльнулась. Вздернутый носик, пухлые губы и острый, как мой характер, подбородок.

Я была в синем платье и на каблуках. Со спины ко мне подошла Полинка.

– Любуешься?

– А есть чем?

– Ты вон у блондинчика спроси, который на тебя минуты три неотрывно смотрит. Точнее на твою…

– Без подробностей! – Я повернулась, ловя взгляд долговязого паренька с толстым учебником в руках и улыбнулась. Он чуть не выронил учебник.

Мы с Полинкой покатились со смеху. Признаться, как любая девушка, я любила стрелять глазами и ловить на себе восхищенные взгляды. Еще в школе доводила флирт до автоматизма. Только мои кавалеры долго не жили. Не встречала я сильных чувств. Или они сами сбегали, познакомившись с моими женскими слабостями – периодическими истериками.

– Что-нибудь новенькое сегодня?

– БХ! – Подруга полезла в сумку за халатом.

– Косяк… – проворчала я. – Надеюсь, с первой лекции меня не турнут? А впрочем, так даже лучше будет!

Мы просидели психологию и отпахали мучительную физкультуру. Ненавижу лыжи! Я ленива до безобразия, когда дело касается добровольно-принудительной деятельности. После двух километров лыжни лекция была не в радость. Мы устроились на первом ряду, обмахиваясь тетрадями, я пыталась распутать пучки волос. Но эта идея мне быстро надоела.

Биохимик меня удивил. Я его не представляла себе вообще. Но если бы представляла, то мой вариант был бы очень далек от истины. Слегка кудрявый русый мужчинка (по-другому просто сказать нельзя!) с вечно улыбающимися глазами, обегающими аудиторию десять раз в секунду. Так же быстро он и разговаривал, хотя слушать его было интересно. Пока он не начал отпускать язвительные шуточки в сторону студентов.

К перерыву я прибывала в полнейшем шоке. Биохимик стал уникумом в моей коллекции преподов. Я немного его побаивалась. Манера преподавания лично мне доказывала только то, что у него явно есть проблемы, решение которых в ближайшие планы на жизнь у него не входит, вот он и сливает их на студентов. Он груб, язвителен и саркастичен. Не хватало еще, чтобы он вел у нас практику! Когда все мысли и претензии были четко сформулированы, я повернулась к Полине в надежде их озвучить, но они с Беллой меня опередили.