Текст книги "Грубое совершенство (СИ)"
Автор книги: Александра Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
– Бабуль! – вскрикиваю резко я от простой безысходности. Слушаю хриплый вздох испуга из гостиной, куда я и направилась в следующую секунду.
– Чего разоралась? – оторвавшись от вязания, старушка припустила очки с переносицы.
– Бабуль, – сажусь на старенький диван, который чуть младше возраста моей бабушки, и поправляю рубашку, – что мне подарить подруге?
– А мне откуда знать нынче? Твоя же подруга.
– Бабуль, ты та, кто прожил на этом свете очень долго. Ты повидала все, что могла. Ты человек мудрый и опытный. Мой наставник в конце концов!
– Да, навидалась я... С этим не поспорить. Ну-ка, опиши её.
– Она очень отрывная, словно самое настоящее цунами врывается в твою жизнь и, как эта буйная стихия, очень сложно выходит из твоей головы. Но она умеет поддержать, она... она... – вдыхаю аромат старости, пропуская в свою голову самые страшные мысли, – больна... – мой взгляд опустился на тусклые очи бабушки, – раком.
– Вот что, детка, – судорожно вздыхая, дрожащими руками она берет мою.
Такие тёплые... Её руки искрились теплом и заботой, казалось, она точно прониклась моими словами и всей душевной тяжестью, что убивала меня изнутри. – Её последние дни должны быть незабываемы. Ни за что, слышишь, ни за что не ссорься с ней и не разочаровывай. Она должна с улыбкой уйти, поэтому только радуй её. Этого достаточно. Если человеку ещё жить да жить, его не интересует что-то моральное, ему лишь бы что-то с купюрами, – демонстративно она потерла указательный и средний палец о большой. – А те, кому скоро уходить в иной мир, хотят лишь больше воспоминаний, что-то очень приятное, душещипательное и трогательное.
Она говорила с таким вдохновением и уверенностью, что на моих глазах навернулись слёзы, и я лишь крепче сжала руку этого человека в своей. В родной голове родились и другие мысли в ходе её прекрасных речей – она тоже не вечна. Бабушка когда-нибудь оставит этот мир, как бы больно мне не было мириться с этим.
– Ты поняла меня, Ада Форстерс?! – она чуть кивает, и тёплая рука, вся в морщинах, смахивает слезу с моей щеки. – Погоди, – продолжая греть мои руки одной своей, бабушка потянулась к деревянной тумбочке, где я рассмотрела какие-то газеты и старые толстые книжки. – Держи, – в руке оказалось двести долларов, которые повергли меня в полный шок, заставили округлиться моему взгляду.
– Нет! – отталкиваю я, учащенное мотая головой.
– Ада!
– Нет-нет, – продолжаю свои нервные действия. – Не занимайся расточительством.
– Это не расточительство! Возьми или я обижусь!
– Бабуль!
– Ада Форстерс, именем пирожков с яблочным джемом, повелеваю взять эти деньги! – мне всунули две бумажки, и я уже не противилась. – Впечатления, милая. Только впечатления, – вновь она вернулась к прежней мысли. Кивнув, я крепко сжала мудреца в объятиях и убежала на улицу.
Ветер тек широкой ровной волной, но иногда, словно перепрыгивая через что-то невидимое, и, рождая сильный порыв, развевал мои волосы. Ненароком задумалась о школе. Ещё совсем немного, чуть больше месяца, и я буду свободна.
Заливистый весёлый смех, крики поздравлений и тёплые пожелания – вот, что меня встретило близ палаты Лизы. Кругом вертелись медсестры и другие пациенты с улыбками и зелеными шарами, её любимого цвета.
Зная, что туда не протиснусь, убрала клубничный торт с кусочками настоящих ягод, а также массой взбитых сливок обратно в тканевую сумку. Слегка постеснявшись огромного количества народа, я побежала в туалет, где и принялась ожидать ухода всех. Он был недалеко, именно поэтому я могла все слышать.
Только через минут двадцать-тридцать все крики утихли, ведь гости ушли из её палаты. Я глубоко вздохнув пытаюсь оттолкнуть ненужное и собрать все мысли в кучу. Так, Ада, все будет хорошо.
С улыбкой до ушей захожу в яркую палату, полную конфетти и шариков, разбросанных по небольшой площади. Они забились во все углы и все щелочки... Обилие красок ослепляло и удивляло одновременно. Такого в её палате я не видела никогда.
– Зеленка мне в ботинок, Ада, – бледная улыбается, заставляя перенять на себя эту смущенную улыбку. Я уже развела руки за крепкими объятиями. Да и она тоже, но Лиза мигом передумала, замерев на месте, как только увидела мой пакет.
– О, боже. Выброси этот аппетитный торт! – повышает голос именинница. Я хмурюсь в полном шоке.
– Чт..что? Зачем?
– Иначе съем его, – с обидой смотря на сверкающие клубнички, отвечает она.
– Открою тебе секрет, торты человек тоже может употреблять в пищу.
– Я слежу за фигурой, приставляя ладони к талии, – скорее перебивает Лиза.
– За чем тебе следить?! Кожа да кости! Тебе не хватает моей бабушки, которая откормила бы тебя как не в себя.
– Ада!
– И чтобы все слопала!
Она долго противилась, пока я просто не выбежала из палаты, якобы сильно обидевшись на неё.
Но не тут то было.
Я направилась на третий этаж, к главному врачу Центра больных раком, которого намерена уговорить отпустить Лизу со мной гулять.
– Мистер Хэйз! – кричу я, когда замечаю высокого мужчину с лёгкими проблесками седины на голове, прямоугольными очками и халате, на котором висел бейджик с его именем. Он выходил из своего кабинета, в спешке направляясь куда-то. – Мистер Хэйз! – повторяю я, и тот наконец оборачивается.
– Ада Форстерс, приветстствую, юная леди!
– Доброе утро, мистер Хэйз. У меня к вам разговор.
На его лицо нагрянула озадаченность, однако я просто взяла мужчину за запястье и завела обратно в кабинет. Рассказав всю суть ситуации, я лишь надеялась, что тот пойдёт мне навстречу.
– Это очень рискованно, когда срок выходит, – опечалено выдыхая, дурманит мужчина.
– Всего один, мистер Хэйз, – скулю я. – Один день. Один, – продолжаю я, чтобы у того не было сомнений в моей уверенности, которая так и распирала меня изнутри.
В глазах врача читалось явное смятение, открытая взволнованность и замешательство. В моих же текла точная уверенность и искренность – я была убеждена в своих словах и мотивах.
Напряжение росло. Думаю, что всё, не видать Лизе белый свет, а только белые стены больницы. Но в следующие минуты вижу, как тот усердно что-то ищет в своём рабочем столе. Бумаги словно осенние листья, из-за буйного покинувшие родной дом, летали по кабинету, вызывая внутри меня лишь чувство восхищения.
Итог всему подведет лишь моя улыбка и учащенное от распирающей радости сердцебиение. Все это сопровождало меня на пути в заветную палату именинницы.
– Собирайся! – я врываюсь в апартаменты подруги. Начинаю пританцовывать, размахивая белой бумагой с непонятными каракулями главного доктора.
– Ч..т-то это? – судорожно роняет она, и, кажется этот белый лист являлся подарком всей её жизни. Но счастье, что пробилась в её хрусталиках, не могло не смещаться с откровенным страхом непонятно за что. – Ада, нет! Я не могу. Мне страшно... Я... – Лиза еле держала своё дыхание в рамках здорового и равномерного. – Я... же... я...
– Успокойся, – размеренно отвечаю я, стискивая подругу в объятиях, стараясь согреть.
– Но я... как.. меня такую отпустили?
– Будь благодарна проблемам, они показывают, чего ты стоишь, – улыбаюсь во все 32, а больная лишь продолжала сомневаться в достоверности подписанной бумаги.
– Ада...
– Главное, чувствовать себя счастливым, Лиза. Что скажут остальные, уже неважно, – продолжаю улыбаться я, пока та еле заметно дрожит на месте.
Внезапно через несколько секунд на её лице появляется уверенная ухмылка, которая придала огня нам обеим. Вернувшись в палату, она надела запылившееся пальто, которое не носила с осенней поры, когда её закрыли на очень долгое время.
– Ты не вспотеешь? – ужасаюсь я, когда вижу насколько плотна ткань её пальто, при том, что на улице ярко светит солнце.
– Я не могу рисковать, – спокойно выдаёт она, одеваясь до конца. – Спасибо, – еле шепчет больная в сторону шкафа.
Улыбаюсь, потому что услышала это. Лиза явно хотела обратного, ведь её слово прозвучало настолько тихо, что не сравнить и с перелистыванием страницы книги.
Но я услышала...
Сходить с ума мы начали уже с первого шага выхода из больницы. Лиза бегала с счастливой улыбкой на лице, заражая своим счастьем и меня. Она кружилась вокруг созревающих кустиков, вокруг почти высохших луж, иногда прыгая в центр некоторых из них.
Впечатления...
– Так, – Лиза остановилась, посильнее натянув зеленую шапку на голову. Голубые глаза продолжали искриться счастьем и интересом бытия. – Ты должна мне показать свою школу! – приказывает она, и я без особых раздумий соглашаюсь. Хватаю её за запястье и бегу. Полный вперёд!
Что ты ответишь на вопрос о том, что такое счастье? Для меня, совершеннолетнего, но все ещё подростка, это очень тяжёлый вопрос. Спорим, и ты не сможешь дать точного ответа?
Ведь для каждого счастье одно, что-то родное.
Для убийцы – это кровь и власть.
Для ученика – пятерки и знания, а может и наоборот лишь одноклассники и общение с ними.
Для ребёнка – новые игрушки и забота любимой мамы.
Можно рассуждать очень долго и обернуть всю планету тысячами письменных соображений на эту тему. Ну, что же такое счастье?
– Твоя школа довольно миленькая, – отзывается Лиза, оглядывая окружную местность через ворота, которые закрылись на очередные выходные.
– А я даже не задумывалась об этом. Никогда. Моё желание выпуститься отсюда сжирает все мысли полностью. Это просто предмет обучения, где мне выдадут корочку, и я свалю отсюда, – объявляю я, потянув подругу за собой. Мы двинулись дальше.
– А что потом? – внезапно раздается родной вопрос.
– В смысле?
– Что после школы?
– Я хочу почувствовать вкус этой жизни. Хочу уехать далеко и погрузиться в мысли, которые мне не были доступны восемнадцать лет подряд. Все, что было в моей голове, это переживания за жизнь, ведь детский дом был для меня воплощением ада.
– Я... – девушка открывает рот, опуская взгляд на чистый асфальт. Но в следующие секунды смыкает уста, так и не вытеснив слова наружу.
– Лиза? Эй!
– Я... даже не узнаю никогда о подобном. Знаешь, если бы я училась в обычной школе, я бы просто училась хорошо, общалась бы с одноклассниками и отрывалась бы на вечеринках. Банально, но это все, о чем я могу мечтать. Мне даже не доступна обыденная жизнь подростка. Но я не унываю! Принеси мне море счастья и гордость за тебя, Ада Форстерс, – на лицо Лизы опять наплыла милая улыбка.
– Не понимаю.
– На тот свет, – резко отвечает она, заставляя подступить тяжёлый ком к моему горлу. Я не хочу об этом думать... – Не смей меня расстраивать, Ада.
Так, скрывая все свои настоящие порывы эмоций, мы дошли до центра города, кишащего кафешками, ресторанами и барами. Я была немного голодной, да и вторая не отставала, поэтому мы зашли в одно уютное кафе под названием: "Milky Way", где миниатюрная и милая обстановка начала моментально успокаивать внутреннее "я".
– Какие новости по поводу того придурка? – покрутив в руке трубочку от стакана с клубнично-ванильным шейком, Лиза прищурилась.
– О ком ты?
– Не строй из себя не знаю кого, – глаза сузились до максимума. Я даже еле сдерживала смех.
– Все так же – я в полнейшем дерьме, – ответила я, и в следующую минуту на столе оказался уже мой заказ – горячий шоколад и сендвич с ветчиной. Взрывное сочетание.
– Избегай его, – отрезала девушка.
– Не поняла.
– Попробуй игнорировать и не замечать этого козла.
– Будет хуже, – скорее отстраняюсь я, пока холодок медленно пробегал по моей коже.
– Попробуй, Ада. Он поймёт, что не с той связался. Поймёт, что ты сильная особа.
– Я...
– Приветствуем вас в нашем кафе, – к нам подошёл довольно высокий парень, официант этого заведения, что обслуживал нас. Лиза сразу заулыбалась, как не знаю кто.
– Приветствуем, – кокетливо отозвалась освобождённая из больничных оков.
– В нашем кафе действует акция для всех клиентов, – он протянул две карточки, и я рассмотрела длинные бледные пальцы. На одном из таких было серебряное кольцо в виде креста. – Это купоны на бесплатную чашечку американо в нашем заведении. В течение недели вы можете прийти и покушать у нас. Предъявив купон, вы получите бесплатный американо.
– Ага-а... – вздохнув, пропела Лиза, на что я испустила смешок.
– Мы поняли, спасибо, – киваю я, забирая картонки.
– Эй, ну чего ты! – Лиза злобно посмотрела на меня, на что я закатила глаза.
– Я? Ничего. А вот вы, мадам, по ходу втрескались.
– Бредятина.
– Я не вчера родилась, кокетка, – подмигиваю девушке, на что та лишь смущенно оглядывается в сторону того парня.
Вечером, когда приближался дивный закат и легкий холодный ветерок, я повела Лизу в суши-бар, где её ожидал сюрприз.
Впечатления...
– День выдался поистине великолепным, Ада, – мы поднимались по лестнице в бар, где именинницу ожидал мой подарок. – Наверное, мне придётся скоро уйти. Ты проводишь меня? Ада?
– Иди вперёд, – улыбалась я, в ожидании, пока та откроет дверь в заведение. Она полностью затонирована, поэтому невозможно было разглядеть кто, как и что там вообще происходит.
Секунда,две...
Я закрываю глаза и улыбаюсь, навостряя уши.
– Сюрприз!!! – слышу ожидаемые родные возгласы и с облегчением выдыхаю.
Впечатления...
– О-о, – очень тихо протягивает девушка, осматривая семь человек, наш персонал.
История такова...
Ещё утром я созвонилась с Колман после диалога с бабушкой, все ей предельно ясно рассказав. Речи и идеи пришли в итоге именно к нашему суши-бару, который мы закрыли чуть раньше, чтобы просто-напросто поздравить этого человечка.
– Привет,Лиза! С совершеннолетием! – кричит Райли Колман и в ход пускают конфетти из небольших пушек.
– Спасибо! – слегка смущенно, но продолжая держать стержень, благодарит девушка.
– Крис, – к ней моментально подбегает наш официант под замену и сжимает её запястье. На бледном личике появился румянец.
– Дрейк.
– Мелисса! – ещё один человек пожал руку. И так было ещё с четырьмя.
Вечер начался с танцев, которые подарили Лизе только новый заряд энергии. Честно сказать, я ещё никогда не видела в ней столь свободную особу, которой нравятся проводимые минуты под музыку. Она танцевала, точно пропуская в свои мысли что-то очень хорошее, то, что никогда её не посещало с момента прогрессирования заболевания.
Я сидела на барном стуле и не могла налюбоваться танцами всех моих друзей и знакомых. На лицо моментально всплывала улыбка от осознания того, что я выполнила свою цель. Я подарила этому человеку впечатления. Пусть и не громкие, не особо масштабные, но зато тёплые и искренние, такие, которые Лиза действительно заслуживает.
Услышь тишину.
– Ты хорошо помнишь... моих родителей? – трагическим шепотом спросила я, притронувшись к чашке горячего чая. Пройдясь пальцем по её гладкой поверхности, я почему-то мгновенно пожалела, что задала этот вопрос.
За окном только наступал рассвет. Не знаю почему, но именно сегодня я проснулась очень рано. И это произошло даже не от страшного сна с привычным содержимым. Я просто открыла глаза с чувством полного спокойствия и бодрости, а не дикой сонливости.
– Ада, – бабушка осторожно присела на противоположный стул, к скрипу которого я уже сумела привыкнуть, – мне очень жаль, что ты встретилась с сиротством, прожив восемнадцать лет в детдоме.
– Иногда мне доводилось представлять, как все было бы иначе... Что, если бы мы были все вместе, а не порознь... Не на небе и земле.
– Детка, наша жизнь – это фортепиано. Чёрные клавиши – горе и слёзы, белые – счастье и искренняя радость. Чтобы принять эту жизнь и понять ее, нужно сыграть на тех и тех.
– Это как чёрная и белая полоса, только с клавишами. В обоих случаях утопия невозможна. Да, это полный бред, – с лёгкой улыбкой я киваю мудрецу, убирая руки от чашки. – Пойду собираться, – объявила далее и направилась в комнату.
– А-а..ада? Рано ещё, почему ты уходишь под таким глупым предлогом? Ты не хочешь услышать о своих родителях?
– Нет.
Я никогда не хочу слышать об этих людях, ведь боль в области сердца станет лишь сильнее, а горе разольется по венам настоящим огнём, который так и будет оставлять бесчисленные ожоги. Но я...
Я не люблю боль.
Долгое время я жила, не думая о родителях. Да. Точно я появилась на свет без них. Просто по чьему-то желанию. Только по словам: «Иди и живи на белом свете, Ада Форстерс!» я пробудилась. В детском доме номер пять, в объятиях ненависти воспитательницы и мерзких жизненных условий.
Мы больше не разговаривали с бабушкой после моего короткого ответа в это загадочное утро, и я просто направилась в школу, где и проведу большую часть сегодняшнего дня.
– Привет, старушка, – легкая женская рука погладила меня по плечу. – Готова к физкультуре?
– Не особо, – смущенно отвечаю я, на что Колман приподнимает уголок рта.
– Встретимся там, – подмигивают мне, и девушка убегает куда-то. Я даже не представляла куда именно, ведь спортзал совершенно в другой стороне. А школу, её коридоры с многочисленными кабинетами, я так и не выучила. И не пыталась...
Судорожно вздыхаю, закрывая потрёпанный локер. Школьные коридоры становились все теснее и теснее от притока учеников, поэтому я лишь скорее направилась в спортзал.
– Физкультура в бассейне, – холодно объявляют где-то рядом. Кажется, голос очень знакомый. Голос того, кто пробивает все мои органы насквозь, стоит ему только взглянуть на меня. Это человек-убийца морального и физического характера.
Боковым зрением я замечаю, что он стоит у белой стены самого длинного коридора первого этажа, по которому я и шла. Быстро ускоряю шаг, чтобы не выдать, как сильно я задрожала от обращения ко мне.
Думаешь, что, возможно, дьявол обращался не ко мне? Ведь вокруг куча народу, и Уинтер не упустит ни одного. Но именно со мной он разговаривает, как с настоящим врагом народа. Именно такой злобный и ледяной голос сопутствует только в мою сторону.
– Куда пошла? – тот повышает голос с мерой моего отдаления от толпы. – Я с кем разговариваю?
Так, Ада, успокойся. Здесь много народа, он ничего тебе не сделает.
Просто следуй совету Лизы. Игнорируй Кейна Уинтера. – Собачка! – наконец кричит он, все тем же холодным манящим басом, и я замираю.
Казалось, все движения вокруг меня остановилось, точно как моё сердце, которое он в очередной раз схватил своими кровожадными лапами.
– Бассейн в другой... – тяжёлая рука с силой опускается на моё плечо, отчего я вскрикнула, – стороне, – договорил Кейн. Вырываюсь из захвата, когда скользкие пальцы начинали странно и незнакомо двигаться по моему плечу, точно желая сломать мою ключицу. – Разве мама тебя не учила, что когда с тобой разговаривают, надо отвечать?! – холод в его словах только разжёг огонь во мне.
Никто не смеет говорить о моих родителях.
– А?! А? – все та же сильная рука, пропитанная запахом дыма от сигарет, разворачивает меня к хозяину. Злость, что была во мне в тот момент, лила через край, создавая огромное озеро. Так сильно он меня разозлил. – У тебя еще хватает смелости так смотреть на меня?! – казалось, его глаза налились кровавой краской.
Не знаю, о чем он спросил меня. Я не понимала, как смотрела на него и чем был наполнен мой взгляд, ведь впервые степень моей ненависти к нему поднялась на новый уровень. Гораздо выше и сильнее.
– Тебе не прощен тот инцидент в столовой. Ты даже не слизала соус! Как досадно! – дьявол засмеялся, обратив на себя очередной десяток взглядов учеников, которые уже создали кольцо вокруг нас. Я прекрасно чувствовала, как они жаждут хлеба и зрелищ. Чувствовала каждой клеточной своего тела, какие они двуличные твари и подонки, которых остаётся лишь размазать по стене, ибо их жизнь не имеет смысла в этом обществе, и так пропитанном дерьмом. – Может, мне с тобой по-другому заговорить? – он перешёл на шепот, но он был слышен отчётливо, без помех, причём абсолютно всем, ведь никто не произвёл и писка. Я в отличии могла услышать тишину.
Слова свели меня с ума. Ни с того, но с сего, я просто рванула в ту сторону, в которую и направлялась. С великой надеждой я хотела вырваться из всеобщего обозрения, но мгновенно столкнулась с огромной и очень толстой стеной из учеников, которые быстрее ветра задержали меня.
– Пускай идёт, – промолвил дьявол с заметной усмешкой. Слова заставили вдохнуть с какой-то легкостью, но усмешка запредельно напрячься. Но как только меня освободили по команде главаря всех бесов, я перестала об этом думать и просто убежала в спортзал.
– Воу! Ада! – в преддверии раздевалки я увидела Колман, с широко распахнутыми глазами. Да, я слишком быстро ворвалась в эту местность, любой бы, если не сильно, слегка бы точно испугался. – Ты чего?
– Нн-н..ничего! – учащенное мотаю головой, что-то сглатывая чуть ли не каждую секунду. Страх снова овладел мной, и я перестала узнавать себя.
– Уверена?
– Да! – я вновь закивала, продвинувшись внутрь раздевалки. – У нас сегодня волейбол?
– Нет, оставшийся месяц будем в бассейне.
– Да какой, чёрт подери, бассейн?! В этой тюрьме можно плавать не только в дерьме, скандалах и сплетнях, но и в чистой воде??
– Представляешь, – усмехнувшись, она начинала кивать.
– А можно туда не идти? – в моих глазах загорелась надежда, ведь я не хотела видеть его.
– Не плавать только можно, сослав все на месячные. А вот хотя бы посидеть перед тренером, помогать с уборкой инвентаря, ну и прочее, вот это необходимо, если хочешь хорошую оценку.– Вперёд! – ловко она хватает меня за запястье и вытягивает из пустой раздевалки ( все, наверное, переоделись ).
Пробегая меж разбросанных баскетбольными мячей, через весь спорт зал, Райли подвела меня к какой-то прежде никогда не замечаемой двери. Понятно, почему я не знала о существовании бассейна.
Повторив свою очередную фразу: «Вперёд», Колман протолкнула меня внутрь, где запах хлорки сразу ударил мне в нос, отчего у меня даже закружилась голова.
Но через минуту я без труда привыкла к огромному бассейну, наполненному чистой водой, скверному запаху и одноклассникам, одетым практически в то, в чем мать родила.
– Продвигаемся! Продвигаемся! – кричал у бассейна преподаватель, подзывая короткой ручонкой.
А я проводила расследование, словно что-то потеряла в этих десятках квадратных метров. Я и не думала, что эта школа может содержать в себе такую начинку. Но... я не люблю плавать. Просто не умею. За всю жизнь я и в Темзе Лондона или в обычном озерце не искупалась.
Купалась я лишь в дерьме.
– Ну, не стоим! – все тем же криком продолжал уже знакомый мистер, и я опять же осмотрелась. Присутствовало примерно человек двадцать.
– Фу, этот бассейн такой мерзкий, – прошипели рядом, и я про себя кивнула. Да, и плевать, что там чистая и, наверное, тёплая вода.
– Сегодня сдаем пятьдесят метров, ребята! – преподаватель двинулся к нам, кочующим близ выхода отсюда. – Проходим! – он начал осматривать класс.
– Не высовывайся, – тихонько прошептала подруга-брюнетка, отчего я только начала делать обратное – потирать рукава кардигана, подтягивать джинсы.
– Те, кто не плавают, будут наблюдать за временем одноклассника! Форстерс, в чем дело? Где купальник?
– У нашей девочки месячные, – тяжёлая рука со знакомым давлением опустилась на моё плечо. – Мы будем в паре, – быстро объявил он, заставив меня сильно испугаться и сжать кулак до боли в ладонях из-за впившихся длинных ногтей.
– Нет! – вскрикиваю я, как ненормальная начиная мотать головой.
– В чем дело, Форстерс? – невысокий мужчина вскинул бровь, перебрасывая взгляд с меня на потенциального напарника, и наоборот.
– Все хорошо, – как-то приятно отреагировал Уинтер. Ежу понятно, что это была маска. – Ведь так? – плечо загорело от боли, которую он создавал усиленным сжатием конечностью.
Распределив всех, тренер направил участников и наблюдателей к бассейну.
И только у выступа я смогла рассмотреть тело Кейна Уинтера. Почти полностью чёрное, оно навевало какой-то страх и ужас. Разные символы незнакомого характера пугали, заставляли думать об их значении на том или ином месте его кожи. Концентрация чёрной краски, которая никогда не смоется с его кожи, распределялась по абсолютно всей грудной клетке. Ноги, как говорится, были «в свободном полете».
– Следи за временем, – прошептал он, натянув очки на глаза. Та же равнодушная прохлада заставила в страхе опустить взгляд на ручной секундомер, выданный тренером.
Оглушительный свисток побудил всех разом прыгнуть в воду, создав огромный всплеск воды и лёгких испугов учеников на суше.
Мышцы заиграли на его теле, а татуировки будто затанцевали во время его невероятно быстрых движений. Я еле успевала улавливать его скоростную греблю.
– Уинтер!!! Прекрасно, чёрт его дери! – с улыбкой до самых ушей учитель скакал по сухой площади, наблюдая за дьяволом ,который уже добирался обратно. Руки непроизвольно задрожали, будто предсказывая что-то нехорошее. Отойдя от железной ступеньки с номером, чтобы тот без труда поднялся, я быстро остановила время, стоило Кейну высунуть голову из воды. – Да, засранец!! Тридцать секунд, как это возможно!?! – проходя мимо дорожки Уинтера, физрук скакал, словно сейчас улетит либо в чистое небо, либо в теплую водицу.
Первый закивал в знак благодарности, провожая учителя взглядом.
– Двигайте руками, неучи!!! Люк!! Люк!! Это что такое?! Ты видел время?! – сильный крик заставил обратить взгляд на довольно-таки эмоционального преподавателя.
– Не поможешь? – приятный бас без труда утолил интерес к крикам, но также без особых проблем заставил вскинуть брови и в ужасе сделать шаг назад.
– Т..ты же с-сам справишься! Зачем тебе моя помощь?
– Издеваешься? Я так ускоренно плыл, что не чувствую конечностей. Не будь букой, и дай мне руку, – с незнакомо доброй улыбкой он протянул мне влажную ладонь. Я сглотнула.
Брось, Ада, просто помоги. Может, это даже как-то смягчит его отношение к тебе.
– Л..ладно, – я учащенно закивала, приблизившись к Кейну Уинтеру, шипевшему на что-то в воде. Я моментально вспомнила про сказанные им боли в конечностях.
Моя ладонь была настолько крохотна в его руке, и я быстро подумала, что моя помощь ему явно не пригодится. Я слишком слаба, чтобы вытягивать огромный мешок мышечной массы. На удивление, действие оказалось очень простым, и я даже призадумалась, откуда во мне сила. Или же у него все было хорошо, и боли Уинтера вовсе не тревожили...
– Все, – шепчу я, медленно отстраняясь. Но моя неспешка была только очень не подстать. Сильные руки хватают мои предплечья, толкая назад и запрещая противиться. Сказать, что у меня заколотило сердце в турбо-режиме, ничего не сказать.
– Ох, что делать? Совсем идти не могу, – парень оборачивает меня лицом к себе, и я наталкиваюсь на накаченную грудь.
– Отпусти меня.
– Не хочешь поплавать?
– Чт..что? – казалось, моё сердце сейчас забьет на все сосуды и поддержание моей жизнеспособности, и просто выпрыгнет наружу, сказав мне простое: "До свидания!".
Ухмылка, что родилась не его лице, вынудила меня раскраснеться и почувствовать полный жар в своём теле. Я боялась.
Что таилось во всех этих действиях?
– Как же тяжело устоять на ногах, – ноет он, и я чувствую, как мужские руки сжали меня только крепче. А следующие секунды я запомню навечно. – О... очень тяжело, – продолжал протягивать парень, пугая меня лишь сильнее.
Я заметила странное движение. Будто нас тянуло в воду.
Полностью расслабившись, он подается назад. Дьявол потянул меня за собой в бассейн, и я без труда смогла встретиться с прохладой, хлоркой и настоящей ненавистью с его стороны.
Будто оказавшись в совершенно другой Вселенной, я замерла под водой, а обеспокоенные крики, что доносились с сухой поверхности, уже не имели для меня значения. Они растворялись в тишине.
Я не двигалась, уходя к неглубокому дну. Может, мне удастся просто захлебнуться, благодаря этим цепким рукам, что не отпускали меня?
Казалось, я свободна. Все, Ада, стихия воды поможет тебе обрести свободу. Распахни крылья!
Улети.
Мои демоны умеют плавать.
Как найти смысл жизни в самой жизни, и вообще в чем он для всех нас, каков замысел? Да уж, эти вопросы и рассуждения о смысле жизни для некоторых звучат, как хохма. Мол, что тебе неймется, ну живи себе, какой там смысл. Лично для вас, какой смысл проживания дней?
Для меня еще буквально год назад его не было как-то в целом, в общем. В мелочах он был: радости, свершения, удачи, эмоции. А в общем его не было. Потому что летал в воздухе этот вопрос – в чем я вижу смысл жизни себя как человека, глобально, замысел каков и какая моя роль?
Мне представлялось, что он как бы должен быть один, большой, серьезный такой, четко понятый для самой себя смысл. Как обобщение всех мелких вопросов: зачем я просыпаюсь, какой смысл в моем сегодняшнем дне, и вообще, зачем будущее, что в нем предстоит такого, цель моего рождения какая, откуда у меня ум и мысли, почему они именно такие? Требовалась волшебная таблетка, чтобы понять, кто я, но направления нащупать никак не удавалось. Все мои рассуждения о смысле жизни заканчивались тупиком... пустотой. И какой-то внутренней паникой – не было понимания, что ждет меня дальше с такими мыслями.
Мои размышления о смысле жизни порой заводили меня очень далеко, заводили в тупик бесконечных, по кругу перематывающихся мыслей.
Понятно было, что сеять, но не понятно как к этому прийти, где почва. Кроме инструмента в виде слова «надо» никаких других не находилось. Надо быть добрым, надо делать хорошее людям, надо любить, надо, надо...
Неужели все, с чем я сталкиваюсь, все проблемы и невзгоды, которых больше, чем добра и радости, мне послано специально? Кем-то, кто очень ненавидит меня, тем, кто жаждет моих мучений и страданий. Сразу покажется, что все, что окружает меня сейчас или окружало ранее, просто цветочки. Полевые душистые цветочки.
Я ухожу под воду, медленно растворяясь в невесомости. Цепкие сильные руки того, кто желает мне зла, крепко держат меня, и я не противостою. Зачем? Если я исчезну, всем станет только легче.
Верно?
И я даже не осмелилась открыть глаза, чтобы рассмотреть, где я или на каком мы уровне воды. А может мы уже на самом дне? Я желала... откровенно желала сдаться.
Что с тобой, Ада Форстерс? Я тебя не узнаю.
– Дни так скоротечны, согласна? – детский знакомый голос звонко раздался в моих ушах, и я открыла глаза. Чернота окружала. Страх рассеялся в воздухе, и что-то необъяснимое помогло отпустить все мысли о бассейне.
– Я умерла? – спросила я. Точно я, но голос, мой собственный голос, казался мне чужим. Мерзким. Отвратным.
– Нет, – произнёс тот же знакомый певчий голосок, который начал как-то сводить меня с ума. Дыхание участилось – я же знаю этот голос!
– Покажись! Где ты? – я продолжала куда-то всматриваться, но тьма была настолько кромешная, что хоть глаз выколи. – Почему ты явился ко мне?
