Текст книги "Грубое совершенство (СИ)"
Автор книги: Александра Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Очень действенный способ согреться – "тепло тела".
– Чего??
– Тепло тела!
– Не буду! – я сделала шаг в сторону.
– Ты же заболеешь! – я вновь чихнула. – Видишь? Иди сюда! – парень мягко схватил мое предплечье и притянул к себе.
Все время, что мы ожидали окончания дождя, не обменялись и словом. Я все еще жила в том моменте, когда мою руку намертво сцепили старушечьи оковы из страшных и холодных действий, а из уст сорвалось простое:"Смерть!".
Рассматривая что-то неизвестное в лужах, мокром асфальте, проясняющихся небесах, я пыталась лишь забыться. Но пластинка так и заела: «Смерть приедет! Придет. Придет.»
Переждав ту серость и хмурость, как мне показалось, за минут двадцать, я отдала куртку Уинтеру. Футболку он выбросил, а кожанку надел с удовольствием. Пресс так и бросался в глаза, но сейчас недетские мысли уступали место только тем, самым страшным и загадочным за сегодняшний день.
– И не думай больше о той старухе. У нее маразм. Она ж старая, – парень подвел меня к хрупким деревянным воротам моего дома.
Но я в ответ не выронила и слова – лишь убежала домой.
Как только я почувствовала запах старости, я выдохнула, скатившись по деревянной дверце.
Забудь, Ада, просто успокойся. Это всего лишь глупости. Вдруг она действительно сбежала из психбольницы?
Словно по щелчку, меня пробило желанием крепко сжать родную бабушку в объятьях.
– Бабуль! – я с улыбкой вошла в гостиную, но той лучезарности и радости пропал и след, когда я увидела двух незнакомых мужчин крепкого телосложения. Ярость в глазах, злонравные ухмылки, веревка в руках одного, пистолет – у второго.
– Ну привет, – первый потрепал пеньковую веревку в своих руках.
– Ада Форстерс, – договорил второй.
И я поняла, что возможно, та бабушка была права.
Дыхание смерти.
Чувствуя подступающую тошноту, я заставила себя сглотнуть и крепко сжать зубы. Начала медленно вдыхать и выдыхать, чтобы сдержаться.
Непонятное чувство пробиралось с пят до колен, а затем до пояса и так далее. Я почувствовала в конечностях немыслимую тяжесть, а в глаза бросились какие-то черные мошки. Я изо всех сил старалась не упасть, но знала, что это невозможно. Рухнув на колени, я моляще осмотрела обоих, на что те только усмехнулись. Козлы. Хочется огреть их сковородкой или чем покрепче и мощнее. Испорченные мудозвоны, ничего не смыслящие в этой жизни. Страх в человеческих глазах, дрожь в действиях, – питание этих волков. Жизненно необходимая пища.
– Может, приляжешь? – воспользовавшись моим состоянием "Вареный овощ", один из них пихнул меня в бок, отчего я без труда рухнула на скрипящий пол.
Я радовалась лишь единственной мысли – бабушки не было дома. Не знаю, где она могла быть. В продуктовом магазине, больнице, доме соседки, но я искренне была рада этому.
Вдоволь подпитавшись моим скованным положением, вызванным отчаянным страхом, она подняли меня. Ткнули лицом в деревянный стул, затем безжалостно бросили в него. В считанные секунды тугие веревки стянули мою грудь, живот и ноги, отчего мне было крайне не по себе.
Пытки, а вскоре быстрая смерть? Все было действительно очевидно.
Хотела бы я верить, что это просто кошмарный сон. Но произошло то, о чем я думала все время после того, как встретила этих незнакомцев.
Они ответственно наблюдали за каждым моим вдохом и морганием глаз, расспрашивая о наших отношениях с Кейном. Я искренне верила, что у них нет никаких связей с Уинтером, но Ада, просто вспомни, кто тебе нравится. Вспомни, кем был этот человек раньше и в кого его превратили эти люди.
Раз в пятый слышу:" Что у тебя с Уинтером?!". Сжали глотку до немыслимой боли, которая ударила в совершенно разные области моего тела. От шеи до кончиков пальцев, от шеи до коленных суставов, от шеи и до самого сердца.
– Ничего! – в тот же пятый раз отвечаю я.
– А как насчет пытки?
– Ничего!! Ничего! Ничего! – вторила я, как в типичных криминальных фильмах с моментом пыток. Там же всегда отказываются признавать очевидное? Похоже, я хорошо справляюсь с данной ролью.
– Звони ему, – злобно прошипел один из них. Именно этот грязный ублюдок мне не нравился больше всего. Неприятный на внешний вид – шрамы, какие-то укусы и порезы рассыпались по коже, грязь на куртке, заплатки на штанах. Он будто со свалки приперся, честное слово. – Звони, я сказал!!! – вскрикнул он и замахнулся, ударив меня по щеке. Нет, это был даже не удар. Что-то гораздо мощнейшее, что кровь из моего носа быстро поспешила объявить о себе.
Он еще долго всматривался в мои глаза, явно стараясь вселить в меня страх. Но я отвечала равнодушием и учащенными шмыгами собственного носа. К этому меня готовила мисс Дриф, ее чулан и сильные руки, желающие меня треснуть при каждой глупости. Желаю ей крепкого здоровья.
Не прошло и пяти минут, как рев мотора оглушил окружную площадь нашего дома. Один из уродов усмехнулся, пронзив: «А он действительно к тебе неровно дышит». Сплюнул и хрипло засмеялся. Я ответила яростным взглядом, казалось, из моих зрачков шел самый настоящий огонь, который просто невозможно было потушить – это было бы за пределах разумного. Чувствую одышку и прилив сил. Почему второе так и утекло в начале этой истории? Почему? Я бы постояла за себя, черт возьми!
– Ада! – свирепо воскликнула причина визита этих ублюдков. – Что вы здесь делаете? – Кейн заглянул в глаза каждого незнакомца.
Его голос дрожал. Дрожал так, как никогда не дрожал за все то время, когда мы начали видеться и испытывать на себе силы разрушительных обстоятельств. Сейчас это не Кейн.
– Ки, ты думаешь, нам понравилось объявление о том, что ты уходишь от нас? Ты думаешь, ты волен делать все, что твоей глупой башке заблагорассудится?
– Она, Уинтер? Она тебя заставила пойти на столь нескромный шаг? – сплюнул второй.
– Я т...
– Тихо, Ада.
– Ты знаешь, что мы делаем с препятствиями. Пуля сквозь плоть, – и нет больше паиньки Уинтера, которые встает на путь истинный. Есть только Ночной Охотник, который хочет крови. Больше. Больше.
– Он не такой козел, как вы! – прорычала я, до хруста сжав руку в кулак. После моих нескромных слов на меня наставили пистолет. Я сглотнула. Хоть мне и стало легче после объявленного, пулю в голове в подарок я не хочу.
– Поболтать любишь? – он мерзко засмеялся, что меня начало выворачивать. Красный как помидор, он сжал пистолет сильнее. Хрустнул шеей, придвинувшись ближе. Прицелился.
– Я вернусь. Вернусь. Исполню долг. Только прошу, – он сглотнул, – опусти пистолет.
– И как я могу доверять тебе? – он щадяще надавил на мой висок дулом пистолета, что вызвало пронзительную боль по всей области головы.
– Я человек-слово. И ты знаешь.
– Не могу же я просто взять и не разлить здесь чужой крови. Не по правилам как-то. Не по стандартам.
– Можешь. Я прошу тебя, Билл, не нужно.
– Какая любовь между вами, да? Такая... Черт, как же это называется. Открытая... Настоящая...
– Искренняя!! Та, о которой вам и не мечтать! Глупые мудозвоны, которым неведомо чувство пощады и милости. Вы уроды! Настоящие ублюдки. Знаете, вот вы, – я уткнулась в пистолет, – стопроцентно смогли бы защитить свою дочь или сына, потому что вы знаете, как вести себя с подобными вам сопляками. А вы, – я перенесла взгляд на второго, – неужели это ваша, черт меня дери, мечта? Стоять вот так, ухмыляться, сплевывать и портить чужой пол? И все ради чего? Крови и последующих признаний? Это глупо!!! Низко и глупо!!!!
– Ты думаешь, ты пробьёшь нас этими словами до самой души? Какая жалость, что души не существует, верно? Слушай сюда, я не отпущу тебя и твоего паренька, который, к слову, вообще не должен здесь быть. Понятно? – он яростнее надавил на мой затылок.
– Хватит болтать! – второй вырывает пистолет из рук названной болтушки и стреляет...
На секунду я подумала, что мой страх просто поборол боль. А может ли сильный страх побороть физическую боль? Я открыла один глаз, затем второй, с трудом расслабила лицо и с дрожью взглянула на ноги, куда была устремлено дуло и откуда уже шел легкий дымок.
То ли нарочно, то ли по счастливой случайности, но тот промахнулся, оставив сантиметровую дырку в деревянном полу, в сантиметрах десяти от моих пальцев ног. Выдох.
– Ты услышал нас, Уинтер.
И здесь я поверила в чудо – доброту человеческой души, способной пробиться через толстый слой льда настоящей бесчеловечности.
Сплюнув, один из них с полной озлобленностью и презрением осмотрел взволнованного Уинтера и направился на выход. Второй, с отвращением вытерев грязные ботинки о связанный бабушкой коврик, двинулся за напарником.
– Сегодня второй день твоего рождения, Форстерс, – выдохнув, серьезно отрезал Уинтер.
Веревки в чулане, стул на кухне, тряпка на полу, и я тщательно вытираю все оставшиеся следы убийц. Дыру в полу я быстренько скрыла под коврик, переместила массивную тумбу, чтобы бабушка точно не смогла чего-то заподозрить.
– Уроды, – проворчала я, тщательно оттирая след от грязного ботинка первого из них, который мне больше всего не понравился.
– Они такие же, как и я, – выдохнул Уинтер.
– А кто сказал, что я только про тех двух? – подарив парню озлобленный взгляд, я продолжила оттирать. Закончив, я прополоскала все тряпки. Еще раз оглядела комнаты. Все чисто.
Звук работающей замочной скважины, в котором трудился ключ, не мог не заставить нас встрепенуться. Уинтер как раз собирался уходить, но, похоже, это случится явно не сейчас.
Скважина не поддалась, ведь дверь была открыта. Ворчание, какой-то шепот сопровождался скрипом открывающейся двери.
Бабушка стояла в голубеньком платье, осыпанном рисунками ромашек разного размера. На ее голове покоилась панамка, а в руках пакет с небольшим количеством продуктов.
– Бабушка! – воскликнула я с улыбкой на лице, бросившись к пакетам, но та завела занятую руку за спину. Прищурившись, она осмотрела Уинтера. – Бабуль, я...
– Внучек, – она улыбнулась, и эта улыбка заставила меня не на шутку забеспокоиться. – Тебе еще тренироваться и тренироваться, чтобы к Аде без шума в окно забираться, – со смехом выдала женщина, и мы в шоке посмотрели друг на друга.
– Что?! – одновременные вскрики заставили бабушку смеяться сильнее.
– Что-что, знаю я ваши голубиные секретики. Стены то пропустят звук полета мухи! – она прошла, и я наконец забрала пакеты. С лицом-помидором я рванула на кухню, тщательно обдумывая что скажу бабушке в свое оправдание.
Выйдя в коридор, я заметила улыбки на лице и бабушки, и... Уинтера!
– Ну что, голубки. Идём чай пить! – она обхватила наши талии – единственный уровень высоты, куда с легкостью могли подняться её руки.
Я еще долго смотрела на Кейна с презрением, ведь могла сегодня лишиться жизни, но шутки бабушки все же победили то внутреннее негодование, и я отдалась порывам простых разговорчиков.
Боль, которую не победить.
С самого утра, как только открыла глаза и согрела свое тело теплым малиновым чаем от бабушки, и до самого последнего урока, как только я попрощалась с преподавателем по алгебре, я чувствовала себя человеком, которого беспощадно сбросили со скалы, отдавая в объятия склонов, острых и твердых камней, которые так и терзали мое тело до боли в костях. Кажется, я всю ночь крутилась в танцах, кубарем катясь с огромной высоты, и даже осталась жива – меня просто побили по щекам, позволив очнуться, а затем вернули домой, заставили уснуть, потом отправили в школу. А боль осталась. Она осталась. Она так и пронзает все мои органы, и кажется у меня массовый рак чего только можно. Он на последней стадии. Ты умрёшь, Ада Форстерс. Ты это заслужила.
Весь день школа для меня была какой-то тюрьмой, сгустком серой массы, плывущей по течению. А я была неусопшим призраком, который так и жаждал поиграться с живыми, превратившись в полтергейста. Что со мной?
Думаю, меня пробил страх. Прямо как та боль, которая глушила мое сознание. Я боялась Уинтера. Боялась того неправильного пути, который он избрал. Пути убийцы. Я вся горела, я леденела, превращалась в камень, становилась каплей воды в бесконечно океане, превращалась в птицу, ненавязчиво кружащей над Далласом и не задумывающейся над проблемами людишек.
Голова кружилась до самой, что ни на есть, настоящей тошноты. Меня били. Били по голове, животу, спине, носу, рукам. Беспощадно. Так, как умеет только круг Кейна Уинтера.
– Ада! – этот робкий возглас я слышу почти целый день, стоит мне выйти из класса на перемену. Когда трезвонил очередной сигнал с урока, я боялась покинуть кабинет, ведь знала, что он ждет за дверью и жаждет разговора. – Ада! – еще раз, и я просто закрываю глаза, с трудом сглатывая, чтобы не зареветь от той усиливающейся боли в груди. Весь учебный день я не старалась хоть как-то отозваться на свое имя. Я не хотела иметь с ним диалог. Хотела уйти, умереть и превратиться в призрака, просто исчезнуть. Я хотела отдаться размышлениям, чтобы заглушить щадящую боль внутри меня. – Постой же ты! – выкрикивает Уинтер, сконцентрировав в своих словах всю мощь и силу мысли, отчего я действительно остановилась. Взглянула окружающим в глаза – все с любопытством осматривают меня, а затем кидают взгляд на Кейна, который уже дышал мне в спину.
– Что? – сухой хрип сорвался с моих уст, и я даже не была уверена, что он или кто-либо другой услышал мой ответ. Парень облегченно выдыхает, словно оказался на свободе после долгого срока тюрьмы, где тебе не дают свободы мысли и слова.
– Почему ты не разговаривала со мной? Это из-за них?
– Не разговаривала, потому что не хочу разговаривать. Мне тяжело. Один взгляд на того, в кого ты превратился, и я будто испускаю дух. Ухожу на тот свет! – я оборачиваюсь, совершенно не ожидая, что он подойдет в этот момент ближе. Наши лица были буквально в пятнадцати сантиметрах друг от друга. – Я слишком поздно осознала, что ты за человек. Те двое буквально открыли мне глаза на страшный мир, в котором есть ты. Ты, превращающийся в волка. И я не буду говорить при людях, что ты за подонок.
Мы еще очень долго всматривались в глаза противоположного, уносясь в далекое детство, где также проводили время, пытаясь распознать мысли друг друга. Тогда это были глупости вроде :" Она знает, что я ее сейчас обниму?", а в ответ: "Он догадывается, что я сейчас его обниму?". Детский взгляд на мир... Независимость от проблем взрослых... Ведь это так хорошо, верно? Почему же мы растем, принимая на плечи ношу в виде проблем и ошибок? Это смысл нашей жизни?
– Ада Форстерс! – нас разъединяет Колман и встает прямо между нами. Проморгавшись, я переношу на нее озадаченный взгляд. – Идем со мной гулять?
Она сейчас серьезно?
– У меня нет настроения, Райли, – сухо выдаю я.
– Что, опять меня шлешь?
– Завтра. Погуляем завтра, – с трудом сглатываю, принимая на себя очередной десяток взглядов вокруг столпившегося круга учеников.
Последний раз бросив на Кейна свой взгляд, я скромно выдыхаю, с трудом начиная передвигать ноги к выходу.
– Ада!! Ты мое 36 и 6, понимаешь? Температура тела здорового человека!!! Я не могу без тебя! Ты даришь мне силу и надежду! Все, как раньше! Слышите? Слушайте все!! Я не могу без Ады Форстерс! – я оглянулась, но вскоре крепко зажмурила глаза, надеясь на волшебство. Ты откроешь глаза дома. Ты будешь дома. Дома, Ада. – Я понимаю, что ты не хочешь видеть того, кто сейчас перед тобой стоит. Ты хочешь мира и покоя. Хочешь, чтобы я оставил все то дерьмо, кропотливо преследующее меня. Я и сам хочу, Ада!!! – завопил парень. – Но я не могу. Я подписал договор с дьяволом и больше не смогу жить нормальной жизнью! Но я не смогу жить и без тебя! И поверь мне, жизнь без Ады Форстерс куда больнее, чем убивать. Ты мой воздух, а без воздуха мы не можем жить! Я не смогу жить, Ада!!! – он психовал, и каждый такой вскрик побуждал меня легко вздрагивать и зажмуривать глаза. Он хватался за волосы, ударял подошвой обуви о пол, изредка пиная кого-то из толпы.
– Ты псих, Уинтер, – Райли спокойно подхватывает мое предплечье, выводя из кольца любопытных учеников. – Что произошло? – на свежем воздухе я почувствовала облегчение, будто несколько минут назад у меня была тяжелая форма одышки, а сейчас мне протянули ингалятор, который я страстно вдохнула.
Ничего не ответив, я медленно двинулась в неизвестную мне сторону. Туда, куда меня вели собственные ноги.
Не знаю, что меня побудило открыть сегодня утром глаза и осознать происходящее. Осознать, в кого превратился Уинтер. И почему я раньше была так слепа?
А в Далласе становилось жарче и жарче. Никаких дождей и хмурости в небе. Это печально, ведь я хотела бы смочить свое тело в прохладных каплях дождя, лицезря серое небо.
«Смерть! Она идет! Она придет!» – страшный образ бабушки из парка явился мне в голове. Затем те два ублюдка : «Ты услышал нас Уинтер... Одна пуля сквозь плоть и нет паиньки Уинтера... Волк... Крови...»
"Ты мое 36 и 6, Ада!!!"
Выдыхаю.
Жар не дает мне спокойно отдышаться. Не могу. Тяжело. Даже казалось, что я не принадлежу этому миру, я призрак, плетущийся по дорогам Техасского Далласа.
Высокое бежевое заведение заслонило жаркое солнце, и я проморгалась. Ярко-зеленые буквы выстраивали надпись:"Центр больных раком". Я не понимала, почему ноги принесли меня именно сюда, но буквально через минуту я уже гуляла по центральному коридору, продвигаясь к регистратуре. Как же я давно не ощущала запах фенола, не улыбалась лысым детям, глаза которых искрились приближающейся к ним смертью. Почему в этом мире существует такая страшная болезнь, как рак? Почему ею страдают такие хорошие люди, которые возможно смогли бы перевернуть наш мир, погрязший в дерьме. Возможно кто-то, Иисус, там Бог или кто-то иной препятствует этому перевороту, отчего посылает этим людям смертельные болезни. Нельзя так.
Ненси так и проводила время в регистратуре, разбираясь в бумагах, изредка разговаривая по телефону и болтая с пациентами, которые любили подшутить над ней. Я застала ее просто сидящей и играющей в "Angry Birds" на смартфоне.
– Интересно? – я приподняла уголок губы, а она свой любопытный взгляд, который в один щелчок стал ошарашенным.
– Ада! – она откинула телефон и вышла из своего угла. – Как дела? – она схватила меня в обе плотные руки, сжавшие меня по самое не хочу. Кости загудели, но я не предала этому значения. – Ты что-то бледная, – она осмотрела меня детальнее, осторожно пощупала скулы, тронула предплечья, ключицы. – Что привело тебя сюда?
Без лишних слов я выдала:
– Где похоронена Лиза?
– Ада, я... – взгляд метался с различных поверхностей на другие, руки спрятались в карманы, одышка так и пробила девушку.
– Скажи мне! – взорвалась я, зная, что если не покажу характер, меня пошлют в зад.
– Не могу я тебе сказать!
– Ты можешь! Ты знаешь. Ты все прекрасно знаешь!
– Это была ее предсмертная просьба! Ада! Нет! Нет! – она комментировала мой озлобленный взгляд. – Нет! – снова повторила она, покачав головой.
– Если ты мне покажешь, она спустится с небес и как следует отпорет тебя, что ли? Ненси!
– Нет!
– Мне нужно, – я перешла на более спокойный тон. – Если не узнаю, то точно свихнусь, – мои глаза были на пути к мокрому месту. – Я должна выговориться.
– Лиза знала, что ты рано или поздно прискачешь, чтобы спросить это.
– И была права... – я с трудом сглотнула.
Я думала, что найду в ее машине аспирин или аскорбиновую кислоту в аптечке, где-нибудь клятву Гиппократа или название органов на латинском, но нет. Нет. Глупые стереотипы.
Приятный ванильный запах разносился по салону, приподнимая мое настроение. Осмотревшись, я увидела несколько фотографий, висящих на зеркальце заднего вида. Ненси и ее дети. Маленькие детишки, мальчик и девочка, лучезарно улыбались, радуясь жизни. Их сжимали руки довольно пожилой женщины, которая также улыбалась во все 32 зуба, два из которых были серебряного цвета.
– Милые, да? – пристегнувшись, Ненси мельком бросила на меня взгляд, а позже замерла на фото. – Это Линни и Фэллон. Линни пять, Фэллону всего лишь два.
– Такие славные.
– Линни умерла от рака кожи, – и воцарилась тишина. Я с трудом сглотнула, и мне показалось, что это было лишним. Я должна была выбежать из машины, вскрикнуть, сменить тему, обнять Ненси или сказать шутку, но только не проглатывать и молчать. Нет! Теперь она чувствует, что мне жаль. Многим не нравится, когда их жалеют, особенно по семейной утрате. И я знала это. Я понимала это! Ненси еще с улыбкой рассматривала фото, а я все думала, что бы мне сказать и не выйти из ситуации глупо. Ада, уже твое волнение само по себе глупо. – Я поэтому решила посвятить себя этой работе. Потому что близка к больным раком.
– Никогда не знаешь, когда у тебя отнимут буквально все, – я скромно выдохнула и пристегнула ремень. – Но вам нравится снова сталкиваться со смертью и бледной кожей, медленно истощающейся с течением времени?
– Мне далеко не приятно это зрелище. Но каждый человек должен выбирать в профессии то, что считает близким к собственной душе. Можно подумать, что я больная, но мне действительно близка эта болезнь.
Еще долго по моей коже бежали мурашки от того, что все так получилось. Через десять минут пути я уже более-менее расслабилась, осознав, что Ненси – человек, достойный уважения.
Я не разбиралась в машинах, не знала, какой модели была машина Ненси, но она плавно неслась по городу. Сунув в уши наушники, я неожиданно для себя включила не рок, а медленную плавную песню Christian Perri – Human. Неожиданная находка, но именно она меня успокаивала, унося далеко из этого города.
Я рассматривала дома, деревья, людей... Все неслись с усиленной скоростью в моих глазах. Когда мы приблизились к местам, отгороженным от городской суеты, я поняла – мы близко. Нервно сжав ткань своей рубашки, я плотно сжала глаза и произвела глубокий вдох. Казалось, я будто сейчас встречусь с живой Лизой, которая сперва улыбнется мне, затем пошутит, что меня разозлит. А через десять минут мы будем болтать о проблемах современной жизни и строить глупые выходки.
На воротах я прочла «Кладбище Ок Клифф» и сглотнула. Ненси тихо шла впереди, а я ответственно шла за ней, осматривая округу. Ни души! Живой, имею в виду.
Зеленые поляны, усыпанные серыми или черными плитами, на которых вырисовывалось имя того или иного усопшего. Тяжко осознавать, что смерть заберет когда-нибудь и меня. Я молода, и кажется, будто ещё сотня лет впереди, еще столько всего повидаю. Нет, глазом моргнуть не успеешь, ты уже старая бабушка, которая жалуется на подростковые выходки.
Девушка подалась вперед, сглотнув. Остановилась и глубоко вздохнула. Сделала шаг в сторону, открыв мне вид на светло-серую плиту в виде церковного купола.
"Элизабет О'Черри"
Сглотнула, придвинувшись вперед.
– Привет, старушка, – улыбнувшись, я отпустила тяжкий груз в виде жалости с плеч и присела рядом с плитой, упершись о ее боковину.
– Запомнила, где выход?– заботливо спросила Ненси, с улыбкой рассматривая меня у плиты, будто смотрит на двух девушек, которые только что подшутили над ней. Да, мы любили пошутить над этой великолепной женщиной. Выходило глупо, но нам было смешно, а Ненси только улыбалась в ответ, вот также. Также, как сейчас. Легкая улыбка, слегка открывающая вид на белоснежные зубы.
Я лишь учащенно закивала, еще сильнее прижавшись к холодной плите. Женщина ушла.
– Да, Лиза, я здесь. Возможно ты сейчас стоишь рядом со мной и одаряешь благим матом за то, что Ненси показала, где ты лежишь, – глубокий вдох. Я осмотрелась, вокруг до сих пор никого. Выдыхаю. – Это прозвучит немыслимо банально, Элизабет О'Черри, но знай, что мне тебя не хватает. Да, еще возможно ты стараешься меня побить, потому что я влюбилась в Кейна Уинтера, стоило в голове вспыхнуть воспоминаниям из детства. Ты приказывала его слать и бить, а я крепко сжимала его в объятиях, даря множество поцелуев. Лиза, сердцу не прикажешь! Но черт, как же так? Он не может оставить то, чем занимается. Если он попробует отречься от убийств и любых других кровавых делишек, его убьют. Ставлю сотку, что убьют и его семью. И... И мне стр-рашно, – я хнычу, стараясь сдерживаться. Но понимаю, что слишком слаба перед эмоциями. – Я хочу спокойной жизни, я боюсь за бабушку, боюсь за друзей. Черт, да я просто трусишка! Черт, Лиза, – я вскинула брови, возмущенно усмехнувшись. – Я не знаю, что мне делать, – замолкаю, с немыслимым трудом сглотнув.
Молчание прерывает неожиданная вибрация моего телефона в кармане. Спокойно беру устройство, а экран мне в ответ высвечивает лишь одно сообщение:
"Если ты еще раз за говоришь с Уинтером, мы убьем тебя."
Под кожей.
Я часто вспоминаю день смерти родного брата близнеца. Стоит деталям проникнуть в мой мозг, боль начинает отдавать прямо в сердце и легкие, вызывая одышку и желание просто сдохнуть.
Я был таким козлом, таким идиотом, не уважал то, что имел, и показывал свой дурацкий характер. Характер какого-то эгоиста, желающего лишь внимания.
Иногда перед сном я смотрю в потолок. Долго всматриваюсь в ничего, и вскоре передо мной является лицо близнеца.
– Прости, – всегда выдаю я.
Таких извенений было сотни. И будут тысячи.
А затем глупые обвинения приемного отца в смерти Стива, срывы и избиения. А теперь и я один из таких, тех, кто готов прочищать людям мозги, избивая в кровь. Я хуже Бенджамина, хуже в сотни раз. Я воплощение дьявола.
Мысли вихрем проносились в моей голове: и с чего всё началось? Со Скарлет Тимер, которую я всем сердцем желал. Я – не её тип, – заявляла она мне тогда, но стоило мне превратиться в жестокого подлеца и оставить пару наколок на коже, блондинка тут же прибежала ко мне, заявив, что на самом деле я вроде и ничего такой. Я лишь ухмыльнулся, иронично сказав ей: «Извини, ты не в моем в вкусе.» Тогда я прижал ее к шкафчикам, а она закусила губу, руки бродили по внешней стороне моего бедра. Огонь в глазах и желание. Что ж, я не стал упускать случай и оттрахал ее в туалете. Это было великолепно.
Что не так с современным обществом? Девушки влюбляются в неприличных козлов, пальцы которых пропахли дымом сигарет, а совесть грязными поступками. Одним из таких стал и я, что в итоге повлияло на мою вездесущую популярность в школе. Я козёл. Да, я осознаю это! Да, я не идиот. И во мне все еще сидит тот Кейн Уинтер, которого я хоть и запер в темном чулане, но все же прислушиваюсь.
Я следил за Адой Форстерс, буквально повторял за ней каждый шаг, производил вдох в то же время, что и она, и моргал. Жил ее жизнью, видел то, что видела она, и все, что происходило вокруг.
Напоминаю наркомана?
Да, я и есть наркоман – в легкой форме, которая не приводит к последующей смерти от передозировки. Я просто хотел дышать ее воздухом, крепко сжимать в объятиях, я желал ее. Она была повсеместно поникшей, глаза были на постоянном мокром месте, что побуждало меня злиться. Ада, так нельзя!
Я брел за ней, начиная с небольших улочек, где осторожно прыгал с крыши на крышу, вплоть до ее родного дома, где наблюдал за спящей девушкой за закрытым окном.
Сегодня после школы она даже не поела – забежала в комнату и легла на кровать, крепко сжав подушку. Она долго лежала, дрожа на ровном месте, а затем успокоилась. Уснула.
Мне даже стало легче, когда она унеслась в страну грез.
Так же производят вдох за вдохом, под стать ей, я оберегал ее сон, пока она наконец не встала и умчалась куда-то. Только она пробудилась, я спрыгнул с окна, бросившись за пределы участка, за забор.
Незаметно, как умеют только такие, как я, – ночные хищники, я медленно брел за ней. Вновь оберегал ее, мыслью создал невидимую защитную сферу. Был вечер, ее шаги освещались лишь уличными фонарями.
– Всем телом излучает беспокойство и печаль, – я скромно выдохнул, продолжая ответственно следить за девушкой.
Я долго следил за ней по пятам, отключив все отделы мозга. Существовали только мы, пока Ада не добрела до какой-то незнакомой мне кафешки, куда она зашла и села. Заведение было небольшим и уютным, что придавало подъем настроения.
Я улыбнулся, пожелав мысленно ей хорошего вечера. Хотелось бы развернуться и уйти, но официант, который с улыбкой подошел к ней, заставил меня дико напрячься, сжать ладонь в кулак до отчетливого хруста и пульсации в виске.
– Ки! – шипят прямо в ухо, беспардонно хватаясь за мою кожанку. В считанные секунды оказываюсь в дорогой и довольно знакомой машине BMW i8 черного цвета, пахнущей только этим человеком, его безжалостными действиями и поступками.
Я дрожал, продолжая всматриваться в прозрачное окно кафешки, где Форстерс спокойно беседовала с тем, с кем не нужно было ни в коем случае этого делать.
– Ки! – вновь бросили мне, крепко схватив за воротник куртки. Леон хотел встретиться со мной взглядом, успокоить меня силой своего внушительного единственного зрачка, но я продолжал хрипеть от боли, разрывающей меня изнутри.
– Т..ты знал, что он здесь?! Знал, что Флойд здесь работает?! – взвыл я, так же нервно одарив его прикосновениями к рубашке. Мы дышали друг другу в лица, тот был непоколебим, а я то и дело хотел рвать и метать. Убивать. – Он.. Он неуловимый. Он растворяется в воздухе, стоит кому-то его засечь. Но он... Он... – шипел, оторвавшись от мужчины, – работает в какой-то дешевой кафешке?! Ты знал об этом?! – как можно громче спросил я, чтобы меня услышали отчетливо и незамедлительно ответили.
– Я уже два месяца наблюдаю за ним, – медленно ответил Ли, мягко отпустив мою куртку.
– Как два месяца?! – в ярости, что полностью заполонила мое сознание, я вновь схватился за черную рубашку, услышав ответный треск ткани. – То есть ты знал, что они знакомы?
– Здесь его зовут А́льберт, небогатый студент какого-то подобия колледжа. Но это только начало. В другом ресторане он работает уборщиком, и там его зовут Кэмерон, и там он выходец из тюремного заключения.
Я дрожал, не понимая, почему Ада и этот козел, которого так и чешутся руки убить, продолжительно имеют друг с другом диалог. Одышка накрывала с каждой секундой моего представления, как я медленно душу этого подонка в своих руках.
– Не знаю говорить тебе об этом, Ки, или нет...
– О чем?! – изображение в моих глазах накрывалось мутной пеленой от осознания происходящего.
– Я вижу, что ты так кипишуешь из-за Ады. Они за одно, Уинтер. Она узнает о тебе информацию, что-то детальное о твоих походах, докладывая все ему. Они оба следят за нами, не осознавая, что и мы от них не отстаем.
Я чуть расслабился:
– Что ты несешь?! Это же полный бред, Леон!
– Ки, я тебе врал когда-нибудь? – мужчина вздохнул, устремив единственный глаз в сторону веселящейся парочки.
Парень расслабился. Нет, не потому что ему стало легче от осознания происходящего. Не было сил. Они полностью растворились в воздухе. Его лицо онемело, утратив всякое выражение и покрывшись кислым по́том. Он был червяком, которого насадили на крючок, чтобы поймать рыбу.
