Текст книги "Грубое совершенство (СИ)"
Автор книги: Александра Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Кейн! – что есть мочи орала девушка и вытащила из вены свою иглу. – Тебе надо лежать! – маленькие ручки надавили на мои массивные плечи.
– Почему у тебя четыре ладони? – прошипел я, присмотревшись к танцующему изображению.
– Кейн, – я услышал громкое сглатывание. – Тебе нельзя вставать!!
– Заткнись, – зажмурившись, я кое-как постарался вернуть себе нормальное зрение, и у меня это вышло.
Я встал и медленно поплелся к двери. Дерьмо. Она находилась в двух метрах от меня, – но мне казалось, что в нескольких километрах.
– Уинтер, черт тебя дери! – шатенка вновь вцепилась в меня и начала витать вокруг, как стервятник вокруг тушки.
– Ада, катись в Ад, – еле вымолвил я, продолжая свой тяжкий перебор ног, сопровождающийся лишь стонами.
– А разве мы уже не здесь?
Она права. Жизнь – это Ад, в котором мы существуем, не понимая ее смысла, в итоге развивая этот мир. А потом смерть. А что дальше? Ответ никому не ясен.
Казалось, я слышал благой мат и женские проклятья, пока наконец не покинул чертов кабинет. Еле опираясь на стену, я шел по узкому плохо освещенному коридору.
Как же я поднебесно рад, что здесь нет докторов или кто там работал надо мной. И какой идиот решил спасти мою жизнь?
– Хейзел! – орала Ада, гоняясь по коридорам и заглядывая в каждую дверь.
О-о-о, Хейзел, теперь я знаю, кто меня лечил. Хорошее было время. Она действительно идеальна в роли врача не только в настоящей жизни, помогая людям с недугами, но и в постели. Интересно, помнит ли она, как кричала подо мной.
Меня даже подбодрило это воспоминание, и изображение в глазах стало четче.
– Черт, – выругалась девушка, подбежав ко мне. Преградив путь своим телом, она скрестила руки на груди, а я лишь закатил глаза.
– Уйди с дороги.
– Нет. Угомонись и ляг обратно.
– Да. Уйди с дороги и заткнись, – нахожу в себе силы толкнуть надоевшую в сторону, а затем и побежать на выход. Еще я рад тому, что здесь нет запутанных коридоров и тому подобных, этот штаб абсолютно мелок и ничтожен.
Холодный ветер моментально ударил мне в лицо, когда я открыл железную дверь такой же низкой температуры. Ночной мрак помутил мой рассудок только сильнее, и я вконец перестал понимать, что же за дерьмо происходило вокруг.
Каждый мой шаг подозрительно громко звучал в моих же ушах. Пока я шел по тротуару, мог отчетливо слышать свое бешеное сердцебиение.
Неведомо куда я двигался минут десять, пока внезапный яркий свет не озарил площадь, и я не осознал, что нахожусь на проезжей части.
– Черт, – именно так я комментирую звук приближающейся машины, ее звонкий сигнал и усиленное торможение.
Все вокруг замедлилось... Кажется, что я наблюдаю за жизнью другого, незнакомого мне человека, или смотрю телевизор .
– Ада! – мои штаны наполнились искренней радостью, когда я увидел освобожденную из чулана подружку.
– Кейн! – ее улыбка всегда радовала мой глаз и заставляла неимоверно трепетать душу.
– Ада! – мы крепко сжали друг друга в объятиях.
– Стив! – воскликнула вдобавок Форстерс, заметив моего близнеца. – Я не ослышалась, ребята? – сглотнув, она натянула улыбку. – Вас забирают?! Мальчики!!
– Ада, – я мягко взял затекшие запястья подружки, запачканные в непонятной черной субстанции. – Нас действительно забирают, забирают далеко в Америку, Ада.
– Ам.. Ам... Амер-рику? – шепотом отреагировала именинница.
– Да, Ада, я не знаю, что теперь делать!
– Как, что? Ехать! В восемнадцать я уйду отсюда, меня заберет бабуля, и я... я.... приеду к тебе!!!
Приеду к тебе...
Приеду к тебе...
Знакомый удар головой спровоцировал вспомнить все, что было забыто прежде. Всех, кого я успел потерять в стенках памяти. Девушку, которая была моим ярким озорным лучиком в детстве. Детский дом, который был настоящим проклятьем моего начала жизни.
Но только она превращала этот ужас в радость и восхищение.
– Ад-д-да Ф-форс-стерс, – прошептал я, в последнюю секунду увидев заплаканное и неимоверное испуганное лицо девушки, которую всем сердцем любил в далеком детдомовском детстве.
Мгновенья тишины.
И тогда я почувствовала сильное удушье. То самое язвенное чувство внутри, когда пытаешься сдержать порывы эмоций, что начинает болеть и кружиться голова. И плюс к этому, ты забываешь о равновесии, падаешь, зарываешься в себя и начинаешь реветь. Дико реветь, истощая слезохранилище.
– Т-т..ты... – с его уст сорвался сухой хрип, и я еле разобрала то слово, которое произнёс Уинтер.
Его слабый взгляд делал неимоверно странные вещи с моим телом. И я на сто процентов была уверена, что то, что происходит у меня внутри, называется приступом паники. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала жар, затем холод, затем снова несносный жар. Казалось, я готова была взорваться в любую минуту.
Он впервые назвал меня полностью по имени, что возрождало в моей голове сотню мыслей, тысячи вопросов и миллионы подозрений.
– Что я натворил? Господи! Что же я наделал? – из машины выбежал обычный на вид мужчина невысокого роста, но довольно крупного веса. Задыхаясь, он сотрясал свой живот и щеки, а его светло-зеленая рубашка с оранжевыми пальмами взмокла, будто на него минуту назад вылили ведро с водой. – Я убийца! Убийца! – продолжал тот, возрождая у меня сильное желание вырубить его одной правой.
Сейчас мне многое мешает думать, и единственное, что я сначала принялась делать. – молиться, чтобы Кейн Уинтер не покинул белый свет.
Не теряя и минуты, я принялась думать и стараться подавить всю ту дрожь, которая успела пробрать меня до самых костей. Хейзел и Леона нет, и они, черт подери, неведомо где!
Знаю, что это будет немыслимой ошибкой, если я сделаю это.
Знаю, что меня обольют дерьмом и, возможно, убьют, если я сделаю это.
Но я сделаю это...
– Я УБИЙЦА! – не унимался пухляш, и в порывах своих злых потоков я замахнулась и ударила его локтем в нос, отчего тот проскулил, обратив свой помутневший взгляд к пострадавшему, и моментально упал, словно мешок с картошкой.
– Чт..тт... – меня взял шок и даже... гордость. – Откуда во мне столько силы и храбрости, черт возьми? – я восхищенно заулыбалась, но стоны и хрипы Уинтера убили всю ту радость, что распирала внутри. Я быстра припала к бездыханному телу, и увидела, что полученная недавно рана дала о себе знать.
Глубоко вздохнув, я взяла с себя слово, что так же замахнусь и на Леона, если тот наорет на меня за звонок в городскую больницу. Хотя... я даже буду права, ибо где их черти носят?!
Нервно закивав, я взяла мобильный и позвонила в скорую помощь, которая должна помочь, как минимум, двум людям в этом месте.
***
"Жизнь – это риск. Только попадая в рискованные ситуации, мы продолжаем расти. И одна из самых рискованных ситуаций, на которые мы можем отважиться, – это риск полюбить, риск оказаться уязвимым, риск позволить себе открыться перед другим человеком, не боясь ни боли, ни обид."
«Что дороже – славное имя или жизнь? Что умнее – жизнь или богатство? Что мучительнее – достигать или утрачивать? Вот почему великие пристрастия неизбежно ведут к большим потерям. А неуемное накопление оборачивается огромной утратой. Знай меру – и не придется испытать стыд. Умей остановиться – и не столкнешься с опасностями и сумеешь прожить долго.»
«Главное, чему учит человека жизнь, это не тому, что в мире существует страдание, а тому, что от него самого зависит, обратит ли он страдание себе на благо, превратит ли он его в радость.»
Белые больничные стены, что так давили на мое сознание и душу, позволили проникнуть в голову всей этой чепухе о смысле жизни. Хотя не стоит так громко отзываться о столь великих мыслях, говоря «чепуха», ведь они несут правду и истину.
Медсестры навязчиво носились из одного отдела в другой. Я слышала лишь настойчивые учащенные постукивания каблучков, но не видела ни лиц, ни деталей. Я зарылась лицом в ладони, чтобы просто-напросто держать себя в руках и не разрыдаться, как последняя плакса. Даже если я девушка, и научно доказано, что ранимая натура, я не должна давать волю эмоциям в такой ситуации. Я должна быть сильной. За стеклянными дверями операционной находился тот, чье имя я до сих пор дрожа выношу из своих уст.
– Уинтер, – прохрипела я, даже не узнав родной голос. Прочистив горло, я произнесла простое : "пожалуйста", обкатывая слово на языке, ведь я так давно не произносила его с искренними позывами.
Вскоре я уже ничего не могла услышать – ни каблучки, ни вздохи, ничего. Мне казалось, что я там, прямо на операционном столе лежу в теле Кейна Уинтера, пытаясь хоть как-то заставить все мышцы работать как прежде. Вместе с тем я умоляла сосуды не повышать его давление, а сердце биться в такт, чтобы не повышать или понижать пульс.
Аппарат гудел, заставлял паниковать, но в то же время успокоиться, ведь это идентификатор подачи жизни. А он был жив...
– Простите! Извините, девушка! Девушка-а! – я почувствовала легкое прикосновение к своему плечу и подняла голову с ладоней, которые уже успели чуть намокнуть из-за небольшого неконтролируемого потока слез.
– Д-да! Да! – я протерла глаза, словно только проснулась, прочистила горло и встала со скамьи.
– Операция прошла успешно, – торжественно объявляют мне, и я расслабленно выдыхаю. – Через несколько минут мистера Уинтера перевезут в реанимацию на несколько дней, где пронаблюдают прогресс регенерации организма.
Еще раз выдыхаю и понимаю, что изображение перед глазами пошло ходуном, но я продолжаю держаться ровно, пытаясь остановить свой взгляд на взгляде высокого мужчины в круглых очках и небольшой залысиной. Я выдавила простую улыбку, но будь я еще ближе к сумасшествию, бросилась бы целовать ему ноги. Врач ответил взаимностью и быстро покинул мое личное пространство, дав мне полную волю чувствам.
С трудом производят вдохи, я лишь скулила, затем всхлипывала, а потом так и разревелась, именно так, как и боялась несколько минут назад.
– Я помню твой совет, чтобы я игнорировала Кейна, – выдыхаю и закрываю глаза, представляя, что передо мной Лиза. Наверное, она томно вздыхает, приставляет ладони к бедрам, и злится на мою глупость.
"Я же говорила, что это опасно. И что сейчас? Он чуть не убил тебя!" – да, Лиза зла, очень зла. В желудке даже образовалось чувство вины. Его можно сравнить с камнем... Но теперь это не обычный маленький камешек, это настоящая глыба, которая не умещается у меня в животе и подступает к горлу. Стало трудновато дышать, но я постаралась успокоиться, ведь все слова Лизы выдуманы в моей голове. Просто... Просто я должна с кем-то сейчас поговорить.
– Я бы игнорировала его, но знаю, что он хороший человек, который удостоен моего внимания.
"Серьезно? Это маразм, Ад. Ты несешь бред!!" – вторит внутренний голос, и я отчаянно выдыхаю.
– Девушка! Девушка, откройте глаза! Она не слышит... – обрывками чувствую прикосновения и улавливаю громкие возгласы. Усталость туго заковала меня в свои свои железные цепи, которые мне с трудом удавалось сорвать с себя. Проморгавшись, я поняла, что прямо здесь, в больничном коридоре на скамье, уснула, сама того не заметив. Голова жутко болела, конечности ныли в такт первому, но я лишь осмотрелась и поняла, что пропустила момент, когда Уинтера вывозили из операционной. Черт... – Уже утро! Уходите, прошу вас! – раздражительный голос побуждает взглянуть на медсестру, что так упорно выгоняла меня за пределы медицины. Я была слишком усталой, чтобы вставить свои пять центов, поэтому просто кивнула в знак примирения с собственным глупым поступком.
– Ээ..Уинтер-р..мистер Уинтер..Кейн... Как он? – сделав шаг, я остановилась, почувствовав внезапную дрожь в коленях.
– С вами все в порядке? – послышалось все от той же сероглазой шатенки, и я поняла, что ответ на заданный вопрос отрицателен. Хочу предупредить, что сейчас же рухну на пол из-за сильных головокружений, но девушка, раздражающе застучав каблуками, убежала в неизвестную мне сторону. Я слышала лишь какие-то женские охи и те же каблуки. – Держи, – спустя секунды я вижу перед собой пластиковый стаканчик чистой воды и жадно цепляюсь в него, осушая полностью. Ничем неприметный напиток словно зелье снимает все негативные удары и недомогание.
Только сейчас я спокойно вдыхаю.
Вдох...
Выдох...
– С мистером Уинтером все отлично. Давление и общее состояние в норме. Если что, мы вам все сообщим.
– Хорошо, – промямлила я, хотя знала, что у них нет моих контактов. Но, достав свой телефон, я нашла номер миссис Уинтер, точнее... Не уверена, что Уинтер...
Быстро продиктовала номер, который она моментально записала на небольшой белый стикер.
Почувствовав облегчение на душе за жизнь Уинтера и за уверенность в том, что его родители будут в курсе, я выдохнула. Стало еще лучше, честное слово.
***
Родной дом казался подозрительно чужим, потому что я была здесь пару дней назад. Открыв ключом дверь, я быстро, но тихо зашла в прихожую, где в это же мгновенье раздался звон старинных часов, "провозгласивших" о восьми утра.
Пройдя в гостиную, я увидела бабушку, спокойно читающую утреннюю газету. Уж слишком спокойно для бабушки, у которой внучка несколько дней не была дома.
Спалившись громким стуком ботинок, я зажмурилась, а женщина подняла на меня глаза, и я тут же припала к ее ногам, начиная потирать ладошки в знак извинений.
– Прости. Прости. Прости, – вторила я, явно сожалея, что не связывалась с бабушкой.
– О чем ты, Ада? – старушка улыбнулась, породив внутри меня кучу вопросов.
– Об отсутствии... Я даже не звонила.
– Да, так ты купила к чаю чего-нибудь? Райли сказала, что ты, когда проснешься, забежишь в магазин и купишь нам всем перекусить, хотя у нас и так много еды.
– Рай-л-ли? – я явно не понимала, что за дерьмо сейчас происходит.
– Ну, ты же у нее все это время ночевала. Вот, она пришла за проектом по информатике, и сказала, что ты спишь у нее дома и скоро придешь.
Сладкая ложь лучше, чем горькая правда...
Закон этой жизни.
– Так... – я помотала головой, пытаясь собрать мысли в кучу, – Райли у нас, да?
– Да-да, в твоей комнате.
Сглотнув, я рванула на второй этаж, так же молниеносно ворвалась в свою комнату, где Рай сидела на моей кровати, точно погруженная в какие-то мысли.
– Что ты здесь забыла? – с отвращением бросаю я с нежеланием закрывая дверь – я бы ей с радостью сейчас влепила подрасчник, чтобы она покинула мою комнату, а затем и дом.
– Я хочу помириться. Не знала, что ты где-то гуляешь, подруга. Но удачный приход за миром повлек за собой довольно удачные последствия, верно?
– Я все равно позже расскажу ей правду, ясно? Так что вали, – я кивнула на дверной косяк. – Ветра попутного в лживую спину.
– Ад.
– До свидания, – не унималась я, ведь действительно чувствовала, как пренебрежение к этому человеку возрастает только быстрее.
– Хорошо. Перед тем, как уйду, я выскажусь. И мне класть здоровую кучу на твои просьбы покинуть владения. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Ты – единственный человек, кто мне уделяет положительное дружелюбное внимание, зная, что я лесбиянка. В последнее время я слышала очень много грязи в свою сторону по этому поводу и хотела рассказать тебе об этом, поэтому и приглашала прогуляться. Но отказ за отказом вывели меня из себя, и я просто... не могла уже терпеть. Я создала прочную стену какого-то негодования и ненависти, напрочь забыв, что ты та, кто меня поддерживает. Я... Я... не знала, что Лиза ушла. Если бы я знала...
– Довольно. Я не хочу об этом говорить, ты прощена. Но, пожалуйста, я хочу побыть одна, – сглотнув, я крепко сжала кулак за спиной, ведь, честно говоря, хотела, чтобы Колман не уходила. Я хотела крепко сжать ее в объятьях, почти задушить, ведь очень соскучилась.
Приподняв уголок рта, Рай улыбнулась и, пройдя мимо меня, ушла из комнаты. В следующую минуту я услышала прощанье бабушки и скрипучую входную дверь.
Истинная дружба – медленно растущее растение, которое должно быть испытано в беде и несчастье, прежде чем заслужить такое название.
Лишь маска.
Сновидение – это поезд, в котором можно проехаться первым классом.
Этот мирный и чистый детский лепет я слышала много раз в своих снах... Эти разбросанные по разным углам старые игрушки я видела много раз в своих снах...
Но... этого парня с янтарно-желтыми глазами и темными волосами столь детально я рассматриваю впервые...
Я открыла глаза в главной гостиной детского дома номер пять в Лондоне, где провела все свое детство. Воздух, кубики и потерянные части пазла были до боли родными, словно они меня и воспитывали, делая умнее и храбрее.
Я прекрасно осознавала, что все окружающее меня, это сон. Очередной сон, который должен помочь мне раскрыть какую-то тайну.
Приклеенная к стулу, я не могла выудить и слова. С игрушек, домашних растений и деревянной мебели, на которой оседала мелкая крошка пыли, я перенесла взгляд на появившегося передо мной Уинтера. Эта чья-то неизвестная мне прихоть заставила меня встрепенуться, но моментально возродить желание что-то сказать – в сознании моментально началась генерация интересующих меня вопросов другу.
Сглотнув, я оглядела все эти черные татуировки, холод во взгляде, подрагивание кадыка. Все слишком не знакомое, отталкивающее.
Хоть я и безумно горю желанием зарядить ему по роже за все, что он со мной сделал, я выдыхаю, понимая, что слаба перед другом детства.
– Я не был таким, – внезапно объявляет Уинтер шепотом. В следующую секунду я заметила, как его стул все той же неведомой силой приближается ко мне, а колени уже упираются в мои. Остановка. Зрительный контакт. – Прости меня, – продолжает парень, а я так и не нашла в себе дар речи.
– И..и... – лишь это рождаю я, – ты меня... – какую-то неведомо величественную силу пришлось преодолеть, чтобы закончить фразу.
– Человеческий мозг – довольно занятная штука. И как только я мог забыть мою Аду Форстерс, которой дал миллионы обещаний о том, что не забуду никогда в своей жизни, – он широко улыбнулся и, кажется, я увидела какие-то маленькие яркие шарики, внезапно явившиеся на его глазах. Слезы. Мы уже не могли держаться. – Я так виноват перед тобой.
– Я тоже не без греха. И я умудрилась тебя забыть. Это было так глупо.
– И, вспомнив, ничего мне не сказала?
– Ты сможешь побыстрее очнуться и взглянуть на меня уже в настоящем облике?
– Мне трудно, – мгновенно ответили мне. – Что-то нарочно мешает мне прийти в сознание. Понимаешь?! – желтые глаза свирепеют, яростный оскал рождается на идеальном лице, и родившийся внутри страх начинает стирать меня в порошок.
Резко поднявшись со стула, Кейн хватает меня за глотку, сжимает ее с неведомой силой, и я теряю доступ к кислороду. В следующую секунду сила сжатия стала только сильнее. Парень поднял меня за шею и так же дико прижал к стене.
– Ты... – со свистом вздыхаю... – хочешь задушить меня?
– Я хочу поцеловать тебя...
Пот, что градом стекал по моему лицу, не мог не оправдать того, что это был действительно сон со страшным содержанием. Одышка, сухость в горле, головокружение – именно они мне сказали "доброе утро" с первыми песнями птиц.
Еще минуту я приходила в себя, пытаясь осознать смысл и не забыть детали сновидения. Состояние улучшилось только через минут десять, когда я уже могла пошевелить конечностями и начать без трепета моргать и дышать. Только это меня обрадовало.
– Как мне не хватает падающей звезды, – выдохнула я и скинула тяжелое одеяло с ног, отправившись в ванную комнату.
И даже теплая вода, которая обычно помогает расслабиться и унестись в заоблачные дали, не помогла мне забыться ото сна. Я всегда считаю, что тот или иной сон говорит о чем-то, открыто намекает о событиях будущего.
И я лишь думала, что же хранит в себе тайна этого сна?
***
В школу я прибыла с единственной мыслью – я умудрилась забыть, какой сегодня день недели.
– Так, соберись, – приказываю себе, открывая локер, где с уверенностью взгляну на расписание. Чуть пыльное зеркало удачно отразило мои синие мешки под глазами и легкие подтеки. Все тело ныло, и я не знала причины всему этому. – Алгебра, – спокойно выдыхаю я, осознав, что сегодня пятница. Последний денек и выходные, я смогу хоть немного отдохнуть неведомо от чего и прийти в себя.
– Может, – внезапно прозвучавший мужской голос за дверью побудил меня прыгнуть и почти дико завопить. Но все обошлось одышкой. – Расскажешь под чем ты, раз так упорно разговариваешь сама с собой? – договорив, неизвестный чуть толкнул дверь моего шкафчика, и та закрылась, наконец дав мне увидеть, кто же со мной разговаривает.
Холодок молниеносно прошелся по моей спине в осознании того, что я знаю этого человека – одного из приближенных Кейна, которые издевались надо мной. Хотя, какие приближенные? Они его псы, которые умеют только вилять хвостиком и рычать,когда это необходимо.
– Чего тебе? – сглатываю, молясь, чтобы у того не было каких-либо гнусных намерений в мою сторону.
– Да вот, – парень хрустнул пальцами, – хочу с тобой поговорить. А то ты расслабилась... – его черные длинные волосы спали на челку, прикрыв один глаз, который будто смотрел мне в душу, вырывая мне там могилу. Я подалась назад. Медленно я волочилась по коридору, пока вокруг формировалось кольцо из других ученичков, желавших хлеба и зрелищ. Высокий, холодный и мстительный, – наверное, это самые главные качества угрожающего, которому я стараюсь отвечать тем же ледяным взглядом. – Считай меня заменой Кейна, – он ухмыльнулся, показав свои белоснежные идеальные зубки. Да, внешняя оболочка прекрасна – ничего не скажешь, но внутри этой красоты грязь и мерзость, которая испачкала буквально все. Ее даже не оттереть.
– Он! – выпалила я, убедив его остановиться. Сглотнув в очередной раз, я осмотрела заинтересованные взгляды других и продолжила. – Он... больше не поступит так со мной.
– Да что ты говоришь? – черноволосый усмехнулся. – Не думаю.
– Почему же? Сам скоро увидишь!
– Кейна невозможно исправить! Он тот, кем мы его видим, и ничто не способно усмирить того волка, что порой выходит наружу, запугивая таких сук, как ты. Поверь мне.
От этой мысли в моем животе стало тяжело и противно, словно я проглотила камень, и меня стошнит.
– Нет, ты поверь мне! – настаивала я, крепко сжимая кулак.
– Как ты смеешь мне указывать!? – яростный оскал испортил ту внешнюю красоту, а знакомый хруст его длинных пальцев заставил дрожать меня только сильнее.
Сглотнув, я решительно пробилась в сформировавшуюся толпу, встретившись с массой грязного мата, ударов и небольшим количеством еды, которую кто-то решил оставить в знак возмездия.
Уж лучше это, чем быть размазанной по стенке. Я без труда выбралась, почувствовав, что вкус свободы невероятно сладок.
– Ад! Ад!! – звонкий знакомый голос заставил осмотреться. Оглянувшись назад, в сторону выхода из школы, я заметила испуганную Райли, которая, встретившись с моим взглядом, начала учащенно махать руками и подзывать к себе.
Вытерев неконтролируемо выскочившую слезу, я не стала возвращаться и убежала куда глаза глядят.
Сила духа делает человека непобедимым; бесстрашие – это, образно говоря, глаза человеческого благородства. Бесстрашный человек видит добро и зло не только глазами, но и сердцем; он не может равнодушно пройти мимо беды, горя, унижения человеческого достоинства, при этом иногда сам попадает в беду.
Все время, что я бродила по Далласу, не имела понятия, в каком конкретном месте я нахожусь, пока не решила просто поднять взгляд. Огромный особняк Уинтера в три этажа поприветствовал меня, и я готова поклясться, что абсолютно неконтролируемо пришла сюда.
Если явилась, значит не просто так, – уверенно проскакивает в мыслях, и я подбираюсь ближе, чтобы позвонить в небольшой, но красивый чёрный звонок, расположенный на каменных воротах. Величие пугало. Первый раз, когда я решила всмотреться в детали дома, явственно осознать, его величие и богатство.
– Проходите, – певчий, какой-то милый и убаюкивающий голос прозвучал из устройства, чугунные двери меж камней начали отворяться.
Закусив губу, я поняла, что поступила зря, ведь понятия не имела,что мне сказать.
У дверей уже самого дома мне улыбалась милая служанка, одетая в черное платье с юбкой по колено и рукавами по локоть.
– Доброго дня, мисс Форстерс, – пропела она, и, прежде чем упасть от шока перед официальным обращением, я растаяла, услышав этот приятный голосок. Хотелось, чтобы она говорила вечность. Рассказывала мне сказки на ночь, чтобы я побыстрее засыпала.
– Мисс...Ф... – я хотела повторить, но даже лично свою фамилию в столь официальной форме не смогла повторить.
– Мисс Форстерс? Все хорошо? – и вновь обращение заставило меня сглотнуть.
– Просто Ада, – хриплю я, отчего прочищаю горло, чтобы подобающе заговорить с мамой Кейна.
– Ада, родная! – мы встали у лестницы, откуда и донесся знакомый мне голос. "Родная"? Приятно, но странно... непривычно. Я никогда не слышала подобных ласк в свою сторону.
Приобняв меня, женщина повела меня наверх, откуда и спустилась. Вскоре мы оказались в очередной огромной комнате по типу гостиной, где гулял сладкий аромат роз и мангового чая, что запредельно успокаивало меня.
Она, чуть пританцовывая, усадила меня на мягкий, очевидно, дорогой диван, и я послушалась. Вжавшись в мягкую ткань от смущения, я сглотнула и проконтролировала, как и она села рядом.
– Миссис...
– Роунс. Ты меня, наверное, называешь миссис Уинтер? Но... это не так, – она приподняла уголок рта.
– С вами связались? – чуть прикусив губу, я заглянула в ее глаза, которые начали чуть бегать по различным поверхностям комнаты и искриться печалью.
– Я знаю,что мой мальчик опасен для этого города так же, как и город опасен для моего мальчика.
Выдохнув, я продолжила слушать, изредка наблюдая, как она потирает ладони или закусывает от горя сладкий зефир или шоколадную конфетку.
– Так как он мне доверяет больше всех в нашей семье, я уже знаю всё о его второй жизни. Хотя... на то она и вторая... "скрытная"... "неизвестная", может, я и не все знаю. Может, все гораздо хуже, а то, что Кейн рассказывает мне, это ромашки в цветочном саду.
– Значит, мне не следует повествовать историю или выдумывать сказки? Вы знаете реальность, и это так прекрасно, – я расслабленно выдыхаю, уже чувствуя как дрожь снижает свой уровень в моем теле.
– Я пока не хочу идти в больницу или рассказывать все Бенджамину.
"Произнеси это имя, ну же! Бен-джа-мин! Как противно... Ну! Давай же, собачка!" – пронеслись воспоминаний в голове, но я не хотела окунаться в детали, что тоже хранились в моей памяти.
– До контрольной по итальянскому четыре недели, я буду ходить к нему в больницу, как только будет возможность и Кейн откроет глаза.
– Спасибо тебе огромное, Ада. Ты можешь взять его учебник и тетради из комнаты. А что насчет реабилитации... его уже перевели в палату, ведь он крепкий малый и восстанавливается быстро.
Чудеса... Уинтер уже в своей палате...
Кивнув, я приподнялась со стула, выслушала подробное описание, как добраться до комнаты ее сына, и двинулась к необходимому месту.
С прошлого визита, когда умудрилась потерять сознание на пороге этого дома, я уже примерно помнила что и где, но повторение никогда не повредит.
Единственная дверь в длинном коридоре, такая одинокая и пустая, черная, мрачная... как и Уинтер внутри сейчас. Дверца без труда поддалась мне, и я вновь погрузилась в ту темень, в которой проснулась неделю назад. Серые, почти черные обои мне довольно сильно нравились, да и вообще весь этот мрак на самом деле. Но... Так не должно быть в жизни Уинтера. Я помню его как Кейна-лучик Солнца в моем детстве.
– Жизнь меняет людей, – сглотнув, я убрала улыбку от хороших воспоминаний и дотронулась к черно-белой гитаре, затем к картинам непонятного мне характера и содержания. Они были такими же темными, и, казалось, их тоже ничего уже не спасет. Помотав головой, я спустилась на землю и припала к небольшому ящику, где, по словам миссис Роунс, и хранятся учебники Кейна. Сложены они были идеально, что вконец перевернуло все внутри меня. Кажется, у подобных хамов и хулиганов все верх ногами. – Но только не у него, завершила я вслух.
Отлично! – заликовала в голове, увидев учебник итальянского языка, в котором находилась рабочая тетрадь. Схватив еще и пару словарей, я двинулась к двери, запихав все под мышку.
Из потертого учебника неожиданно выпадает масса маленьких грязных листочков, которые я в считанные секунды подняла, желая так же молниеносно убрать их на место. Лишь мимолетный взгляд, сопровождающийся диким интересом, заставил мое сердце забиться чаще, а затем и вовсе затихнуть.
– К..-к... – выдавала я, сама не осознавая, что именно хочу произнести.
Грязь, что оседала на приятной мягкой бумаге и вызывала у меня отвращение секунды назад, было ничто иное, как простой карандаш, из которого был создан очень красивый... нет... великолепный рисунок, побудивший меня забыть о вдохе, предварительно испытав бурю разных эмоций внутри.
Я с замиранием и дрожью осматривала лицо маленькой девочки, глаза которой были полны добра и искренности. Ее пухлые щеки идеально подходили образу маленького карапуза, а челка, что спала в это мгновенье на ее лицо, заставила меня сглотнуть. Виски моментально запульсировали от столь проникновенных деталей и очень знакомых черт лица. Очень... горячо знакомых.
– Это... – прохрипела я, уже чувствуя, как головокружение шаг за шагом овладевает мной, – я...
То, что называется безумием.
То волнение, что разлилось по моим венам вместе с эритроцитами и другими веществами, казалось, выплеснулось и наружу, испачкав весь пол, на котором я стояла. Я погрязла в том шоке, остолбенела, продолжила, не моргая, смотреть на свое же изображение, отраженное на бумаге.
– Ада! – ахнули рядом и вывели меня из того самого транса, который мог, чувствую, вырубить меня в очередной раз в стенах этого дома.
Невысокая женщина средних лет, миссис Роун, сжала меня в объятиях. Я подарила ей свой слезный взгляд, вызванный до сих пор непонятными причинами. На ее не особо пухлых губах ярко блестела коралловая помада. Она была такой яркой при свете, но в этой комнате, казалось, на ее губах покоилась будто черная помада, словно она специально сменила её. Ее светло-русые кудри казались такими же черноватыми в этой комнате. Все, что бы ни было на ней и мне, было темного оттенка.
– Ада! – вновь кричит она, и я стараюсь пошевелиться, чтобы освободиться из цепкого женского захвата. Она с трудом дала мне сделать это, и я свободно выдохнула, немного пошатнувшись.
– Кто это? – дрожащими руками я поднесла к лицу хозяйки особняка рисунок ребенка.
– Это... – она тяжело вздохнула, обратив на меня такой же тяжкий мутный взгляд, – эта девочка снится Кейну почти каждую ночь, и, чтобы запомнить ее черты, он рисовал. Хотя какой толк только был в этом, когда она снилась ему каждую ночь... Ежедневно он ложился спать с мыслью, что она вновь придет к нему. То она будет в мрачном лесу, то в каком-то домике. Мы часто обсуждаем эти сны, но он не может долго беседовать об этом из-за резких головных болей, – с каждым новом предложением я рыдала громче и громче. Слёзы так и лились градом, царапая мои щёки. Дерьмо, Ада, ты даже не понимаешь, отчего толком ревешь, как маленький ребёнок. Почему, Форстерс? Ты сходишь с ума? Это уже какая-то болезнь?
