Текст книги "Грубое совершенство (СИ)"
Автор книги: Александра Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Дыши.
Яркий белый свет согревал и заставлял улыбаться. Наверное, только потому, что это мой первый сон, пронизанный добрым и светлым содержимым. Всегда, каждый божий день с самого детства мне снился один мрак, вселяющий только страх и ужас.
Я понемногу просыпалась. Как только я почувствовала мягкую постель, тяжелое одеяло и легкую подушку, я поняла, что выдернута из сна. Поняла, что ответ на заданный вопрос мне никто не даст.
Нутром я чувствовала, что меня окружает что-то чужое, совсем незнакомое, но тем не менее, я попробовала открыть глаза.
Совсем темная комната окружала, темно-серые стены начали как-то пугать, а все это подогревалось еще и странными меланхоличными картинами на стене и черной рок-гитарой на небольшой подставке. Не знаю, что может быть столь ужасного в таких обычных вещах, но я задрожала как кролик, который смотрит прямо в глаза безжалостному охотнику.
Кинув взгляд в сторону окон, я заметила, как солнце усердно старается пробиться сквозь черные плотные шторы. Вскоре они мне показались темно-бардовыми. Светило старалось проникнуть сквозь щели в ставнях. Легкое дуновение из приоткрытого окна отодвинуло шторку на сантиметр, и я увидела свет, который начал чертить в воздухе золотые линии.
Я слышала крик о помощи. Это комната слишком темна и мрачна. Здесь нужен свет...
Инстинктивно осмотрела и свою одежду, предварительно откинув одеяло – та, что была на мне прошлым днем. Слегка прокашлявшись, вернула себе дар говорить и направилась к двери, ведь мне безумно хотелось скорее выбежать из этой комнаты, и только потому, что мне было неприятно находиться в ней.
Черный цвет в интерьере домов для меня, как грязь. Хочется оттереть, используя самое сильное чистящее средство. Именно такую комнату я покинула и вышла в абсолютно иной мир. Мир чистого цвета. Стены коридора, картины на них, да и паркет – все было бежево-коричневатым, таким приятным и чистым. Я даже смогла спокойно вздохнуть и выпрямить спину, словно с меня сняли тяжкие кандалы.
Единственное, что овладевало домом, так это тишина. Казалось, сейчас четко услышу, как пролетит и комарик. Хотя в таких дорогих апартаментах вряд ли встретишь насекомых. Даже этим тварям страшно сюда соваться, я уверена.
Пройдя несколько шагов по все тому же длинному коридору, я рассматривала картины, попутно предугадывая свой следующий скромный шаг, который будет таким же тихим, как вся обстановка в доме.
Подойдя ко второй двери в этом коридоре, уже следующей после той, где была я, быстро осмотрелась.
– Уборная, – прокомментировала я позолоченную табличку с черным унитазом, вычерченном на ней.
Сквозь секунды дверь распахнулась, и я даже успела в страхе отскочить, как оттуда вышел Кейн Уинтер. Моментальному шоку и волнению не было предела. Дыхание моментально улепетало за пределы этой вселенной.
Почему я сразу не поняла, где я сейчас? Кейн Уинтер – олицетворение черноты и мрака. Его комната, не пропускающая свет – апартаменты, которые являются кристально-чистым отражением его души.
Ответ лежал на поверхности...
Вскоре с желтых глаз, странно осматривающих меня с ног до головы, я перенесла взгляд на оголенное тело – тот был в одних боксерах. Весь этот вид не помешал мне безумно раскраснеться и со стыдом отвести взгляд. Когда он сделал шаг вперед, тем самым выйдя из туалета и закрыв дверь, я вовсе закрыла глаза ладонями, чтобы ничего не увидеть. И кто только объяснит глупость моих действий?
– Не первый же раз видишь меня обнаженным, – спокойно объявляет хозяин, резко выдыхая мне в лицо.
– Ч..что произошло? П-п..почему я здесь? – коверкалась я, ведь мне с трудом удавалось вернуть дыхание и нормальный рассудок.
Слышу очередной тяжкий вдох, словно тому было явно не отрадно слышать такой вопрос. После этого мой интерес возрос только в десятки раз.
Схватив мою ладонь, которая закрывала правый глаз, парень повел меня куда-то.
– Мы занимались вчера? Во сколько я пришла? Почему я уснула? Почему не разбудил? – каждый мой шаг ознаменовался новым вопросом. – Почему я была в той комнате? Чья эта комната? А где твои родители?
– Заткнись! – резко прижав меня к стене, пронзил Уинтер, и я, можно сказать, язык проглотила. Теперь каждый мой шаг сопровождался лишь вздрагиванием.
Дойдя до огромной прямой лестницы, довольно красивой, мне показалось, мраморной, я охнула. Она была несколько метров в ширину, плотно накрыта красным ковром. Мы спустились на первый этаж, и на мой взор бросились другие картины, более красочного и милого сердцу содержания, а также различные растения. И что самое пугающее, неимоверно дорогой декор.
Уинтер продолжал меня тянуть неимоверно куда. Теперь дом напоминал мне дворец. Внутри он кажется намного больше, чем снаружи. Черт подери, что я здесь забыла?
Вскоре он завел меня в огромную комнату, сильно напоминающую кухню. Но она была в три раза больше моей, хотя я и не удивляюсь. На спине я рассматривала игру мышц и танец странных татуировок. То были различные лица, странные цветы и иные, совершенно мне незнакомые символы.
Опомнилась и оторвала взгляд от его тела, только когда меня резко усадили на барный стул. Продолжая дарить мне свой обычный серьезный взгляд, предвещающий лишь беду, он сел напротив. Прищурившись, хозяин дома подпер голову руками, сжав ладони в кулак. Напряжение в конечностях заставила его мышцы вздуться, и я поняла, какой же он действительно накаченный.
– Кто. Ты. Такая? – прерывисто начал он. – Я тебя знаю?
Ни доброе утро, ни ответов на мои многочисленные вопросы. Он явно возомнил себя каким-то королем.
Черт, Ада, как ты только можешь принижать его, когда боялась хуже, чем собственной смерти?
Может, просто потому, что я знаю, кем этот человек мне приходится? Все просто, Кейн Уинтер, маленький мальчик, ненавидящий яблоки.
– Нуу..мы ходим вместе на итальянский, информатику... химию..
– Нет! – сильный удар накаченной рукой последовал от Кейна, отчего я сильнее встрепенулась. – Речь не об этом, – я слышала легкую одышку. – Мы с тобой раньше виделись? Ну.. В младшей школе или...или.. – глаза бегали с различных поверхностей на другие, пальцы нервно постукивали по деревянной поверхности стойки.
– Нет.
– Нет?
– Я о тебе узнала только после переезда в этот город, – скорее соврала я. Сейчас я не посмею раскрыть все карты, как бы мне сильно этого не хотелось...
– Какого черта... – желтоглазый погрузился в какие-то свои мысли и где-то минуту вновь торжествовала тишина, пока я не внесла свою лепту.
– Почему я здесь? Чья та комната на втором этаже?
– Моя.
– Чт..что? – я спала в кровати самого Кейна Уинтера. Теперь необходимо проглотить это. – Почему ты меня не выгнал?
– Да запросто, только мама тебя держала, как не знаю кто, – он вздохнул и как-то обеспокоенно осмотрел меня. – Ты в порядке?
То, что я выпала в осадок, ничего не сказать. Он. ОН! Спрашивает, в порядке ли я.
Ну, после таких сюрпризов я точно не в порядке.
– Ты потеряла сознание и несла чушь целых три часа после того, как отключилась.
– Что я говорила?
– Я не помню.
– Ты сейчас врешь?
– Сказал же, не помню! У меня сильно болела голова. Я сам не осознаю, как оказался в комнате этого придурка.
Я прищурилась.
– Придурка?
– Охото со мной поговорить? – равнодушно отреагировал тот на мой взгляд, и я закатила глаза.
– В общем, прошу прощения, что не удалось заняться итальянским. У меня случилась беда, и... Похоже, организм был не на моей стороне, – скромно прошептала я.
– Дыши, – на удивление спокойно объявили мне. – Поверь, это помогает.
***
Лиза еще в первый день нашей встречи говорила, что я в центре больных только для галочки и больше не появлюсь в подобном месте. Возможно теперь я точно не приду туда, и все теории насчет ухода частых посетителей полностью оправдаются. Все происходит по случаю смерти.
Для всех тех, кто собрался вешаться, стреляться, вскрыть себе вены, спрыгнуть с двадцатого этажа из-за несчастной любви, потери работы или банковского кредита – перед тем, как соберетесь сделать эту глупость, зайдите в отделение детской онкологии, вас там научат любить жизнь.
Обычный день, шесть уроков, на трех из которых будут контрольные работы. А я даже не готовилась. Прекрасно, Ада. Я уже чувствую, что этот день будет насквозь пропитан дерьмом.
На информатике, которая была первой, я могла хоть немного расслабиться и встретиться с Колман, которая уже раздражает своим игнорированием и злыми взглядами.
– Эй, – прошептала под нос я, когда увидела обидевшуюся на последней парте третьего ряда.
Сев на пустую парту прямо перед Райли, я просто начала смотреть в ее пустые глаза, не выдавая и слова. Она в свою очередь подарила мне пофигистичный взгляд длинной в секунду, может, меньше.
– Слушай.
– Не слышу, – молниеносно перебила девушка, – что-то плохо со слухом. Можешь не стараться.
– Я...
– Подари мне слуховой аппарат, – мгновенно перебивают меня, отчего румянец подступает к моим щекам моментально.
– Заткнись! – быстро вскрикнула я, обратив на себя десяток взглядов. – Прекрати вести себя, как дерьмо, и выслушай меня! – концентрация злости во мне перешла все границы. Не каждому приятно, когда его перебивают, верно?
Та лишь старалась не выдавать явного испуга, но взгляд не обманешь, – Колман явно не ожидала моих криков.
– Я не понимаю, в чем смысл обиды на такие глупости, вроде отказа куда-нибудь вместе сходить, – я начинала с грубой нервозности, читающейся в каждом слове, но вскоре перешла на более мягкий тон, ибо не хочу еще каких-то причин для ссоры. – Знаешь, я бы тебе объясняла причину своей невозможности пойти гулять, но ты просто уходила, светя своей пятой точкой мне в лицо, не дав и слова вставить! Лиза... Я ходила к ней. Ее состояние ухудшалось, и я просто не могла не посетить ее. Но потом мы поссорились, и я не ходила к ней в больницу, не общалась с тобой, и была чистым приведением. Да, именно так, – я пару раз кивнула и произвела глубокий вдох. – Но через несколько дней я решила прийти и извиниться перед ней, а затем перед тобой. Но Лизы не было в палате, – усмехнулась. – Она была идеально чистой, словно здесь никто никогда и не лежал, а уборка все равно будто проходила каждый день. Чистая убранная постель, вымытый пол, пустой шкаф, точно пациентки и не существовало, – я на пальцах считала каждую сказанную деталь о палате.
– А... – начала обидчица.
– Она умерла, – сглотнув, еле выдала я. – А ты продолжай вести себя, как дерьмо в проруби. У тебя это отлично получается, – сглотнув еще разок, я подарила Райли гневный взгляд, заставивший ее явно покаяться за свои слова.
Хоть я и отличница,и считаю, что каждый урок, какой бы он ни был, должен посещаться, но сейчас, когда боль начала буквально рвать мои внутренние органы, я просто выбежала из кабинета, в который сегодня не собираюсь возвращаться.
Единственное, что я начала делать – слоняться по школе, избегая случайных встреч с преподавателями. На очередной перемене я просто вышла из туалета, где проводила большинство времени со своими мыслями, и направилась к автомату с едой, ибо в столовую я тоже не хотела идти. Ученики были именно там, на вездесущей трапезе, поэтому всё, что окружало, это пустота и тишина, что невероятно грело душу и успокаивало. Сунув в уши наушники, я минут десять думала, что же мне выбрать, в то же время постукивая ногой по плитке и подпевая своим куриным голоском. Я бы без труда представила, что я одна, и крикнула бы во все горло слова песни, как делаю это дома. Однако все же я осознавала, что по головке за подобные выходки не погладят.
– Крекеры с ветчиной, – сняв один наушник, попросила я и нажала кнопку с соответствующим названием.
– Прогуливаешь? – и опять же из неоткуда ко мне является Уинтер, шепот которого молниеносно пробрал до самых костей. Подавив в себе инстинктивный страх этого дьявола, я просто глубоко вздохнула.
Дыши – поверь,это помогает...
– Слишком много дерьма вокруг. Нет, речь не о тебе, если что.
– А я уж хотел размазать тебя по стенке, – демонстративно сжав кулак, парень прищурился.
– Не смешно, – я приподняла уголок губы. – Но... ты сейчас со мной так разговариваешь и не поливаешь грязью лишь потому, что я тебе помогаю с итальянским?
– Да, я хочу сдать итальянский. Если бы не этот предмет, я бы так и мучил тебя. Ну... откровенно говоря, ты бы продолжала меня бояться и дрожать как чихуа-хуа – маленькая крохотная собачка, совсем не понимающая, почему же ее так пробирает страх.
– Звучит..ээ.. многообещающе, – я вновь вздохнула.
– Ты не хочешь на уроки?
– Нет, вообще не хочу, – закрыв глаза, я перенеслась в момент сегодняшнего утра, когда напугала Райли Колман. С уст моментально сорвался грустный всхлип.
– Могу подбросить до дома, и мы займемся итальянским, – дыхание моментально спёрло. Кейн... Кейн Уинтер дружелюбным голоском приглашает сесть в его машину, вот прям сесть в машину и поехать к нему домой.
– Я... не уверена, что смогу сегодня преподавать.
– Вперед, – схватив мое запястье, Уинтер повел меня за собой, вынуждая лишь выбросить свое негодование в мусорку.
Не успев и пробудиться от внутреннего отчаяния и засунуть в рот крекер, я оказалась в машине – дорогом кабриолете черного цвета, который быстро помчался по дорогам Далласа.
Мы долго катались по солнечному городу, легкий ветерок бережно развивал мои волосы, и я не имела никакого желания останавливаться. Не знаю, что сейчас говорит во мне, но я безумно ценю долгие поездки куда-либо. Можно поразмышлять, немного подумать, пофилософствовать, держа в ушах наушники. И в лучшем случае, тебя точно никто не потревожит.
– Алло, – серьезный и подле незнакомо холодный голос Уинтера безжалостно вырывает меня из размышлений о своем внутреннем "я". – Козел... Нет! Черт, вот урод. Да, я... – парень серьёзно взглянул на меня, – скоро буду, – сглотнув, он сбросил вызов.
Я не выудила и слова, потому что не считала нужным сейчас делать этого. Странный разговор, пропитанный матом, его странный взгляд в мою сторону, холод в действиях – все это не мое дело, что я в идеале осознавала. Но мой взгляд искрится любопытством и, точно считав мою мысль, он пронзил:
– Нам нужно в другое место, – в пол голоса выронил Кейн Уинтер и невероятно резко свернул в абсолютно другую сторону. Колеса загудели, выдали совершенно неприятную мелодию, соседние машины на трассе засигналили и я начала беспокоиться только сильнее.
Во мне кардинально бушевало волнение, я неимоверно вспотела, то ли от палящего солнца, то ли опять же от какого-то страха. Хоть выжимай! Мы дьявольски неслись по дорогам, Кейн обгонял многочисленные автомобили, которые сигналили либо в протест неадекватным действиям, либо в знак уважения, ведь, может быть, они фанаты «Форсажа». Были и такие стороны.
Выезд из города уже вовсе заставил разучиться дышать. Я уже плохо понимала, что происходит, внутри сжигало только желание по-скорее вернуться домой и сжать в объятьях родную бабушку, которая стопроцентно переживала за меня.
Итог всей поездке – темная, запредельно мрачная заброшка, пахнущая кровью и смертью. Я плохо знала эти запахи, но, думаю, эти ароматы трудно спутать, когда тебя окружает десяток человек в черных костюмах с оружием в сильных накаченных руках. Лица я с трудом могла рассмотреть – они были в татуировках, некоторые в платках, да и глаза были прикрыты солнцезащитными очками.
– Успокойся, – прошептали мне на ухо, и я заметила, как сильно дрожу, точно бьюсь в конвульсиях. – Сиди здесь и не выходи, – подмигнув мне, парень нажал на какую-то темно-синюю кнопку и крыша кабриолет а моментально закрылась. – Если захочешь послушать разговоры, – он схватил мою ладонь и моим же пальцем надавил на другую кнопку. В это же мгновенье приопустилось окошечко с моей стороны.
Невзирая на мои беспокойные взгляды, дрожь и негодование, Кейн Уинтер покинул салон и с лучезарной улыбкой двинулся к народу.
Я наблюдала.
В объятиях страха.
Ужаса.
Кошмара.
Он даже не особо выделывался, мол:"Сдаюсь, опустите оружие". Уинтер чуть приподнял ладони, они даже не поднялись выше накаченной груди. Но те все равно опустили устрашающие пистолеты.
– В чем дело, парни? – будто с трудом сдерживая смех, спросил парень.
– Ты все прекрасно знаешь. Где Леон?
– Какой Леон? Кто это? – я увидела наигранную улыбку и игру в том же янтарно-желтом взгляде.
– Не шути, Ки! – все та же персона внезапно выстрелила в землю, клочки которой разлетелись в стороны. Это был второй настоящий выстрел, который я слышала в своей жизни. Неосознанно я вскрикнула, что есть мочи.
– О, у нас есть еще гости, Уинтер? – сквозь дрожь, что не давала мне сфокусироваться и сосредоточиться, я увидела вскинутую бровь все того же незнакомого мужчины, демонстративно поправившего кожаную куртку. – Я познакомлюсь?
– Не нарывайся, Зак, – с уст Кейна сорвалась злобная усмешка.
– Как ты смеешь мне угрожать?! – прорычал первый, и его грудь начала учащенно вздыматься. Перезарядив пистолет, он медленно, но верно двинулся прямо в сторону Уинтера и машины.
– Кейн!!! – во весь дух кричу я и с трудом открываю дверь машины, оказываясь снаружи.
– Постой-ка, идиотина. Не меня ли ты ищешь? – кричат где-то со стороны заброшки, и все начинают осматриваться.
– Зачем высунулась?! – еле шепчет Уинтер, хватая меня за предплечья.
– Он... он.. хотел тебя уб-бить... – по -прежнему дрожу я.
– Уже нет, Леон, – хмуро и холодно отвечает угрожающий, продолжив двигаться на нас.
– Кейн!!-еще громче кричу я, увидев через мужское плечо настоящее дуло пистолета.
Порой, один миг меняет все в этом мире...
Точно почувствовав причину моего крика, Уинтер оттолкнул меня настолько сильно, что я отлетела на несколько метров, с неимоверной легкостью ободрав себе конечности о холодную твёрдую землю.Слышу оглушающий выстрел и моментально забываю о ноющей боли, что пронзала меня в тот момент.
Бездыханное тело падает на землю, вызывая у меня горький поток слез.
– Кейн!!! – мутное изображение не помешало мне придвинуться к Уинтеру, окруженному лужей алой крови.
– Ну что, Леон, продолжим беседу?
– А то, – по-прежнему непонятно откуда послышался ответ, и в этот же миг заревели многочисленные моторы мотоциклов, которые я не видела по приезде сюда. Звук настолько знакомый, что я вспомнила первый день встречи с Кейном Уинтером, который чуть не сбил меня своим массивным транспортом.
Продолжая удерживать кровь, что сочилась из груди, я начала с тяжким трудом оттаскивать друга детства к машине.
А рев, будто иерихонская труба, все шел, он оглушал меня и в то же время успокаивал.
Я не понимала, что происходило вокруг. Я видела лишь его... Моего друга детства, который еле держался за тоненькие нити своей жизни. В считанные секунды все кругом полегли, включая и самого Зака.
– Кейн!! Кейн Уинтер, черт тебя дери! Открой глаза!!
И в этот момент я поняла, что этот человек мне безумно дорог...
Одно целое.
Меня буквально оторвало от планеты Земля, когда я поняла, что этот человек не дышит. Я хотела отправиться вслед за ним, искренне желала отдать свой последний выдох с условием, что он сделает свой первый вдох.
– Отойди! – сильные руки грубо хватают меня за плечи и с заоблачной силой и скоростью оттягивают от Кейна. Через секунду я увидела лысого мужчину азиатской внешности с такой же огромной массой татуировок, как у Уинтера, и потёртой повязкой на левом глазу. Я видела только один, но прекрасно чувствовала, как этот взгляд пронизан яростью, негодованием и печалью одновременно, что подсознательно вызывало панический страх.
Ответственно и профессионально тот начал делать парню массаж сердца, и я даже подавила в себе все те всхлипы, что так упорно рвались наружу – внутри родился страх помешать мужчине лишними звуками.
– Ему нужно в больницу!!! Я вызову скорую! – я учащенно закивала, придвинувшись ближе. Но меня снова резко и грубо оттянули назад. – Что вы делаете?! – яростно зашипела я, подняв взгляд на незнакомца, что не подпускал к бессознательному.
– Не ори, – с легкой одышкой, похоже, из-за усталости проронил азиат, кивнув тому парню. Через секунды я узнала этот голос – именно этот тон властно что-то выдавал со здания заброшки. Это Леон. – Приедет наша скорая и все будет в порядке. Видишь? Задышал... – мужчина расслабленно кивнул на Кейна, и я, протерев глаза чумазыми ладонями, увидела вздымающуюся грудь друга детства.
– О Боги! – я снова заревела. Теперь действие было даже громче и эмоциональнее в сотни раз. Я забыла про вдох, забыла про выдох, забыла, что вокруг меня куча бесчувственных и сильных мужчин. – Спасибо огромное! – не найдя в себе силы подняться на стопы, я на коленках подбежала к азиату и крепко сжала его в объятьях. Но буквально через секунду меня оттащили привычным способом.
– Ты кем себя возомнила? 3 бас стал грубым, черствым и немыслимо холодным. Затем Леон прищурился, осмотрев меня. – Ты девушка Ки?
– К-ки..? Ээ... нет-нет! Я не девушка. Просто... просто репетитор по итальянскому языку.
– Что ж, репетитор, теперь ты знаешь, в каком дерьме участвует твой дружок.
– Он... он не мой дружок! – я приподнялась, увидев как несколько человек начали аккуратно и медленно поднимать Кейна. Как только я наконец встала с сухой земли, голову одолела боль, а ноги неконтролируемо задрожали.
Вскоре послышался и звук сирен, и затяжного торможения, а затем и запах медицинских препаратов.
Только четыре человека поместились в небольшую кабинку скорой. К слову, машина была такой же белой, с красными полосами и так далее, но я то знала, что это не простая скорая, ведь она не из городской больницы.
– Полный вперед! – громко зарычал Леон на водителя, но встрепенулась и задрожала именно я. Водитель послушался, и мы помчались лишь быстрее.
– Все хорошо, все просто прекрасно, – брюнетка в белом халате с трудом держалась, пытаясь воткнуть иглу в вену Кейна, ведь машина слишком быстро мчалась.
– Ты откроешь глаза, Ки, – спокойно прохрипел Леон. В его словах я чувствовала какую-то доброту и милосердие, которые отсутствовали до приезда скорой помощи.
Я очень долго, внимательно и добросовестно изучала внешность этого человека, думала кто он и по какой причине была, так называемая,"стрелка".
Наверное, он курит. Без сомнения. Этот хрип и свист в его взрослом мужском басе говорил о долгом опыте в курении. Оттого он эмоционален, ведь, чаще всего, люди курят из-за стрессовых ситуаций, а один затяг помогает отпустить все тревожные мысли.
А Кейн все не открывал глаза... Его черная кожанка и футболка, которую разорвали, чтобы обработать рану, были пропитаны алой кровью.
Никогда не была свидетелем чего-то подобного. В такие моменты приходится с диким нежеланием, но все равно думать, как же жесток и грязен этот мир.
Жестикулируя, бросая на друг друга различные взгляды, Леон и медсестра что-то усиленно обсуждали. Но я их не слышала...
Я лишь наблюдала шевеление губ и любые другие их телодвижения, затем просто смотрела на бессознательного друга, пытаясь понять, что же только что произошло.
Проснись, Кейн Уинтер. Проснись, дурак.
– Необходимо срочное переливание! – встревоженно внемлет молодая девушка. – Но как бы это глупо не звучало, у нас нет запасов. Для Рика мы использовали последки второй положительной. Четвертой группе можно вливать любую, но чёрт... – женщина с досадой закусила губу.
– Когда доставят?
– Нужно время. А у нас его катастрофически мало!
Мое сердце буквально начинает разрываться на кусочки.
– Я перелью! Говоришь, подходит любая группа? – мужчина начал яростно сдергивать с себя куртку.
– Подождите, – я пришла в себя, – у меня... четвертая положительная группа крови... Перелить лучше родной крови, и я буду его донором.
– Что?! – Леон крепко сжал мои плечи.
– Я буду его донором, – я с улыбкой уверенно кивнула.
Столь взбудораженные совпадением событий и людей, мы двинулись к небольшой "палате", в которой и лежал Уинтер уже как минут десять. То была железная, стопроцентно ледяная кушетка, окруженная такими же металлическими столиками и лампами. Казалось, я в больнице старого закала.
Хейзел, как вскоре представилась мне та самая медсестра, начала усердно «танцевать» по площади, нервно носиться за устройствами, необходимыми для переливания.
– Вперед, – с грохотом в кабинет ввозится вторая кушетка с более приятным содержимым – матрац, белая простынь, небольшая подушка. Я невольно улыбнулась.
Меня уложили, проконсультировали, сказав, что следующие часы необходимо лежать без резких движений и лучше вообще расслабиться. Я без претензий послушалась, устроившись прямо рядом с Кейном, лицо которого чуть побледнело. Меня пугали эти закрытые глаза и бездейственность. Хотелось зареветь или закричать от разрывающей внутренней боли, но я все проглотила и успокоила сознание. Сейчас слезы никому и ничему не помогут, Ада Форстерс.
– Поверь мне, этот парень тебе невероятно благодарен, – со смехом Хейзел продемонстрировала мне все оборудование: какие-то длинные трубочки, бутыли и иглы. Я ходила в больницу, в центр больных раком много раз, но никогда не имела какого-то полного представления о всех этих вещах и их применении.
Легкая щекотка, затем немного больное проникновение и искренняя радость на душе. С каждым миллилитром в Кейна Уинтера вливалась моя кровь, и я уже предвкушала, как он снова будет здоров и бодр.
Леон и Хэйзел оставили нас, чтобы ничем не беспокоить и не нервировать лишним присутствием.
Да.
Лишь я и Кейн.
Долгие минуты мне казалось, что я куда-то улетела. Мое сознание пыталось привлечь к себе все мысли Уинтера, все сны, которые он сейчас видел. Я хотела забраться в них, попросить вернуться в настоящий мир и открыть глаза.
Про себя я несколько сотен раз произносила обычное и незамысловатое : «Прошу тебя», умоляя, чтобы тот подал признаки жизни.
Слабость брала надо мной верх. Парень так и не двигал и мускулом. В кабинете становилось то жарко, то холодно. Несколько часов я лишь перебрасывала взгляд с Кейна Уинтера на алую кровь в трубке и наоборот.
– Открой же, – казалось, я сконцентрировала всю свою энергию, всю мольбу и искреннее желание именно в этой фразе.
Время – это очень ценный ресурс, которым мы разбрасываем направо и налево, не понимая, что нужно ценить каждый момент. К слову, цените то, что имеете и никогда не отчаивайтесь.
Через несколько секунд после моего дрожащего шепота тот пошевелил пальцем, и я широко улыбнулась, уже начиная чувствовать, что до горячих слез на моих щеках осталось немного. Это был единственный жест с его стороны, но именно он заставил меня облегченно выдохнуть.
– Я спасаю тебе жизнь, малыш Уинтер, – сонно прохрипела я, уже чувствуя, как уношусь в заветную страну грёз.
Тень из прошлого.
Меня что-то упорно вытаскивало из темного заточения, какого-то незнакомого пространства, которому я не могу дать четкого описания.
Единственное, что не покидало мою голову в этот причудливый момент, только вопрос, что же со мной произошло. Казалось, подобное отторжение от мира, внутренний покой и какую-то духовную независимость я уже чувствовал однажды в своей опасной жизни. Ключевое слово: «Опасный».
Честно говоря, это бред полный, и я часто слышал, мол люди видят свет или наоборот какой-то мрак, когда находятся между мирами, уже приближаясь к финишу.
Это произошло в Калифорнии. Леон тогда был не в духе по одной простой причине – не удалось установить контакт с главным мафиози города, и я двинулся на одну из стрелок совершенно один. Никакого подкрепления из нескольких машин, ни отличного мудрого стрелка, никого.
Когда одна из сторон замышляет какой-то нечестный путь заработка от второй стороны, начинается борьба. Жестокая и по-настоящему безжалостная. Я тогда отделался парочкой ножевых ранений, однако они оказали мне «честь», и та боль приглушила мое сознание кардинально. Тогда-то я почти и унесся с этой планеты, но что-то меня задержало. Наверное, усердное желание жить. Для чего? Для перестрелок, убийств и денег. Для кого? Я долго думал, для кого же я останусь жить на этой планете, на земле, насквозь пропитанной смертью, кровью и плохим будущем. Мысли остановились только на приёмной матери. Именно она протягивает мне теплую руку, которую я готов сжимать долго и ласково – так, как она заслуживает.
Когда неведомой силе в отличии удалось меня выдернуть из состояния какого-то коматоза, я почувствовал раздражающие покалывания по всему телу, твердую поверхность и что-то не менее надоедливое в коже. Хотелось расчесать это место, разорвать кожу, но достать это дерьмо, что так нервировало меня.
Я открыл левый глаз, затем правый, и в голову ударила немыслимая боль, которую я всеми силами старался подавить, чтобы понять происходящее.
Проморгавшись, чтобы нормализовать взгляд, я увидел лицо Ады, которая через тонкую трубку делилась со мной своей кровью. Я проморгался еще раз, зажмурился изо всех сил и попытался вспомнить, что же произошло и по какой причине она сейчас здесь. Девушка крепко спала, мило сопела рядом, подергивая изредка носом.
– Ада, – прошептал я, и изображение моментально раскололось, как и моя голова. Я хотел изо всех сил крикнуть, чтобы выпустить пары гнева, родившиеся этой же болью. В считанные секунды подступила и одышка, странная дрожь по телу. Помутнение рассудка только подливало масла в огонь той внутренней печи, что только что заработала в полной мере.
Она не должна быть здесь...
Не должна переливать мне свою кровь...
Не должна открывать глаза...
– Эй, Уинтер, – последнее желание было выброшено в мусорку, – а я даже не знала, что у тебя четвертая положительная, – с трудом улыбнулась девушка, быстро убрав несколько волосков со лба. Мне она показалась отдохнувшей, такой спокойной и непринужденной. Отчасти и мне передавалось это беззаботное состояние здорового человека, но сейчас... Я не здоров и спокоен.
Я безумен.
– Зачем ты это сделала? – я одарил донора колким взглядом, начиная искать в себе силы достать чертову иглу из вены.
– Кейн, стой! Что ты делаешь?
Я больше не мог говорить. Разум победила лишь одна цель – покинуть это место, чтобы не видеть эти зелёные глаза, этого человека, девушку, от которой я никогда не ждал помощи. Той, над которой я издевался. Той, что встретилась с жестоким Кейном.
Той, которая принимала все мои безжалостные удары, но сейчас вливает мне свою кровь.
Это сводило меня с ума. Казалось, у меня сейчас быстро полетит крыша и я убью ее за оказанную помощь.
Вскоре я понял, почему еще мне знакомо это дурацкое состояние. Та слабость и головокружение, шаткость ног в идеале похожи на алкогольное опьянение, и мне на секунду показалось, что я прошлым вечером набухался, но рана в груди давала явственно понять, что это не алкоголь или наркотики. Это свинцовая пуля.
