Текст книги "Грубое совершенство (СИ)"
Автор книги: Александра Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Грубое совершенство
Александра Виноградова
Пролог.
С того самого момента, когда утром открываю глаза, и до того последнего, когда мысль покидает мое сознание и наступает сон, я понимаю... нет... ощущаю постоянную связь с людьми.
Мы связаны невидимой нитью судьбы, которая может запутаться в клочках памяти, жизненных ситуациях и ошибках, но эта нить ни за что не порвется.
У каждого человека есть своя вторая половинка, недостающая часть пазла и личный кислород... Невидимая нить обязательно свяжет две судьбы во что бы то ни стало.
Каждому суждено найти того, с кем ему предначертано быть фатумом...независимо от обстоятельств и времени. Он был, есть и будет всегда. Какой бы он или она ни были, ты примешь его, не будешь замечать очевидные недостатки, будешь видеть лишь плюсы.
Запомните меня именно такой, глубоко рассуждающей и мыслящей лишь позитивно. Существует ли человек, который разрушит мою жизнь и раскромсает ее на мелкие кусочки?
Да,он существует...
А что такое конец?
С яркой улыбкой до ушей маленькая Ада Форстерс смотрела на тоненькие длинные пальцы своего лучшего друга. Свежий аромат ярких пионов и лилий приятно разносился по двору детского дома номер пять на Даунинг-стрит.
– Ну и... – именинница с восхищением произвела вдох, – что мы с ней сделаем? Зачем ты поймал эту милую бабочку? Чтобы убить?!
– Дурочка, – проворчал приятный мальчишеский лепет в ответ. – Чтобы ты получше рассмотрела ее! Я не могу себе позволить купить тебе что-то на твой день рождения, но через пару лет, когда буду себя обеспечивать, я смогу сделать тебе предложение и исполнить любую твою мечту. Эта бабочка будет подарком на этот день рождения.
– Я просто хочу, чтобы ты отпустил её, – накрутив локон на палец, она выронила скромный смешок, – и чтобы ты всегда был рядом со мной.
– Я и буду! Нас со Стивом все равно не заберут из детского дома. Кому мы нужны...
– О, и меня тоже. Забирают лишь маленьких, а нам уже шесть, – светловолосая предельно осторожно и очень робко, будто она имеет способность воспламенять от одного прикосновения, взяла бабочку в руку.
Легко вздрагивая небесными крыльями, она даже и не думала улетать. Словно дитя, она прижалась к теплой ручке такого же ребенка. Как и сам ребенок... – ребенок из детского дома, который не видит надежду на будущее.
– Даже не боится тебя. Ада, ты повелительница бабочек!
– Тише ты! – крохотная девчушка залилась осторожным смехом – нельзя испугать столь хрупкое существо. Они о-о-чень хрупкие. Я видела, как над одной такой издевались Эбби и Кларисса.
– С днем рождения, Ада Форстерс, – словно в замедленной съемке, именинница увидела темно-желтые, редкие глаза, искреннюю улыбку и теплоту...душевную теплоту... Он легонько коснулся горячими пухлыми коралловыми губками ее пестрой щечки. Девочка в очередной раз убедилась, что этот человечек всегда будет рядом и мухи не обидит.
Этот мальчишка всегда был искренен с ней. Он ценил ее, а она, в свою очередь, не могла не быть благодарной своей опоре и поддержке в совершенно любой ситуации.
Уже несколько лет маленькая Ада Форстерс не пускала и слезинки, ведь она знала, что это может обернуться против нее – мальчуган наругает ее. Но только с порывами искренней нежности, как настоящий брат, лучший друг или родитель. Она видела в нем солнце, свой собственный, личный спутник. Ада никогда не ошибалась в Кейне Уинтере и не пускала столь глупые и скверные мысли в свою голову.
Совместно, дружно, нераздельно, в один голос, в одну руку, в одну ногу, бок о бок и плечом к плечу – именно так жили эти две яркие звездочки в густом черном небе.
Не съешь обед, получишь по заслугам, а также по пятой точке! – строгое правило детского дома номер пять в Лондоне.
Ее пиджак, пропитанный дешевыми, отталкивающими любого духами, ее холодное сердце, ее чуждый каждому взгляд и сухие, как осенний лист, руки пугали каждого ребенка в злополучном замке. Лишь дети, лишенные родителей, были лучиками настоящего солнца в этом месте. Только они создавали могущественную крепость из дырявого детского дома, которого сторонились прохожие.
– Мисс Дриф идет!! – прошипела Форстерс, схватив чуть испачканную ложку со стола.
– Сделай вид, что ешь эту кашу. Когда отвернется, переложишь быстро ко мне! – девочка задрожала, ведь она встретилась взглядом с ней. – Не смотри на нее, Ада! – в плечо еле выдавил мальчуган.
Им пришлось очень рано вырасти из пеленок, им пришлось очень рано созреть для мудрых решений и справедливости. Они воспитаны в строгости, казалось, мягкость с любой стороны не растопит лед в их закаленных на холодной кушетке комнаты сердцах.
– На завтрак яблочный сок, – прошипели малышке на ухо, затем пихнули в бок, просунув в ладошку маленькую пачку ее любимого напитка.
– Бедняжка, из-за аллергии ты не можешь пить и есть яблочки. А они такие вкусные, – Ада подала голос, который был чуть выше обычного шепота.С днем рождения, дорогая Ада Форстерс.
– Форстерс!! – леденящий альт разрядом самого мощного электрического тока воцарился над деревянным столом сидящих деток. А в девочку самым настоящим мечом – острым, пропитанным чрезвычайно смертельным ядом, который только существует. – Ска, – железная указкой она принялась впиваться в нежную кожу ребенка, – жи, – еще раз, – ка, – мисс Дриф хлестанула по лопатке, – мне, – Ада и не смела двигаться. – Можно ли обронить хоть слово за столом? – Форстерс молчала, губы сами не хотели размыкаться. Кто? Кто закрыл ее рот на замок и выбросил ключ? – Язык проглотила?! Форстерс, ты меня достала!! – железка пришлась по хрупкой пояснице.
– Ада, – проскулила Надежда и ее Опора. Мальчик ничего не мог сделать, ведь он не силен. Он так же хрупок, как и тридцать четыре пары глазок, которые наблюдали точно такую же картинку – издевательство над подружкой.
Данные инциденты для них уже никакой не новый фильм или глава в книге, ведь что-то подобное вспыхивает в сиротской атмосфере каждый день.
– Не видать тебе сегодня обеда, крошка! – сквозь зубы оскалилась воспитательница. – Встала! – строгий приказ, пронизанный чрезмерно убийственным тоном, заставил девочку найти силу в дрожащих ножках и встать со стульчика. – Иди в место для плохих девочек и подумай над своим поведением.
В последний раз кинув в лучшего друга взгляд, до боли пронизанный страхом, она направилась в темную кладовку, где уборщица без доли пощады привяжет её руками к небольшому решету вдоль стены.
Зачем привязывать?! Темнота для Ады уже целое испытание! Не надо, не поступайте так с шестилетним ребенком, который так хочет видеть свет на небе, сердечную теплоту и просто... просто надежду...
– Кейн и Стив, собирайтесь, вечером вас забирают новые родители, – последнее, что могла услышать пленница до того, как устрашающе огромная дверь захлопнула ее в кладовой.
Конец – это предел, граница или часть, плотно примыкающая к самому пределу.
Естественный отбор.
Страх темноты хоть и пронизывает холодом до самых костей, но уже через пару часиков понимаешь, что все не так уж плохо и страшно, ты привыкаешь в темноте... Её крохотные ножки и ручки дрожали, вырисовывая страшные образы в темноте. Казалось, за ней будто кто-то наблюдает.
– Форстерс! – где-то в черноте воскликнуло воплощение дьявола.
Яркий свет, ворвавшийся с мерой открывающейся двери, слегка слепил ее, но неистово радовал, конечно же, больше. – Иди на ужин, крошка, – мисс Дриф отвязала тугие и очень грязные веревки. – Сегодня же твой день рождения, поэтому ты просидишь здесь меньше.
Потерев запястье, именинница поблагодарила женщину за свободу, скорее убежав от изверга. Выйдя в на первый этаж из темного чулана, девочка осмотрелась.
Взглянув на старинные часы в прихожей, стрелка которой скрипит днями и ночами, она подметила, что до ужина еще пол часа. Воспользовавшись минутами, Ада решилась задать самый волнующий ее вопрос на данный момент.
– Кейн! Кейн! – незаметно для себя врезаясь в одногруппников, Ада Форстерс пыталась разглядеть лишь любимого мальчишку. – Кейн!
– Ада! – слишком сильные для ребенка ручки ловко подхватили девочку за розовую мятую футболочку.
Знаете... вот это ощущение, когда от тебя отрывают самого дорогого тебе человека, единственного, кто тебя поддерживает, не взирая ни на что? Это самое паршивое чувство, которое ты только можешь испытать. Мир разрушается на мелкие осколки, кругом все кажется серым и хмурым. Да и встревает лишь один вопрос в голове: "Зачем я то должен оставаться здесь?!"
Ее родители погибли, хотя Ада никогда не знала деталей. Нет ни сестер, ни братьев, оставался лишь он, тот, кого она точно не ожидала потерять.
– Стив! – воскликнула вдобавок Форстерс, заметив близнеца лучшего друга. – Я не ослышалась, ребята? – сглотнув тяжелый ком досады и отчаяния, а также горькой боли она смогла натянуть улыбку. – Вас забирают?! Мальчики!
– Ада, – парнишка мягко взял затекшие запястья подружки. – Нас действительно забирают, забирают далеко в Америку, Ада.
– Ам..Ам...Амер-рику? – шепотом отреагировала именинница.
Как же много "приятных" подарков на день рождения...
– Да, Ада, я не знаю, что теперь делать! Ты знаешь, где эта "Америка"?
– Как, что? Ехать! В восемнадцать я уйду отсюда, меня заберет бабуля, и я... я... приеду к тебе!!! – громко, воодушевленно бросила Форстерс, заставляя и себя верить в свои слова.
– Уинтеры! На выход! Родители приехали!!! – тяжелый, громкий, давящий на сердце женский голос растоптал все хрупкие цветы, окружающие детишек.
– Ты... ты должна приехать!! – Стив оттаскивал брата-близнеца к воспитательнице, которая нервно стучала каблуком по деревянной поверхности холодного пола.
– Но...но в какой город ты едешь?! – вдогонку спросила она, но мальчишка уже не мог дать ответ. Поправив его черный галстук и белую рубашечку, мисс Дриф вытолкнула близнецов на улицу. С улыбкой проводила, отдала в руки опекунам и вернулась.
Через мутное окошко Форстерс с любопытством осматривала процесс, пытясь прочувствовать как это – быть на свободе.
– Быстро за стол, сопляки! – воспитательница одарила всех оставшихся примитивным леденящим взглядом, направившись на второй этаж, куда никто не должен был соваться – в свою комнату. И лучше не думать о том, что случится с ребенком, если он туда сунется.
Распустив пепельно-каштановые волосы с проблесками седины, она стонала, поглаживая спину.
– Мэган, принеси мне мое платье! Долбаный костюм, терпеть его не могу! – женщина скрылась из виду, а уборщица хвостиком рванула за хозяйкой.
Воспитательница отдала почти всю жизнь этому детскому дому, что занятно потрепало ей нервы, и она была, следовательно, не первой свежести. Года делают свое, но на новый костюм, который сидел бы на ней как влитой, она раскошелиться не хочет, и, когда кто-то хочет забрать ребенка из этой тюрьмы, Дриф скверно, с неистовой нервозностью выдыхает, зная, что ей придется напялить свой черный старый костюм, который туго стягивает ее грудь.
Отдав полное разрешение выходить горячим слезкам, Ада убежала в угол детской, к старой машинке, которую так любили лучшие друзья. Синенькая, потертая и не такая уж большая, она была единственным воспоминанием о Кейне Уинтере.
Открыв небрежно прикрытый багажник, она заметила маленькую записочку , настроченную красным карандашом. Хоть и без должного внимания, но дети уже могли писать и знали все буквы английского алфавита, да в принципе и пора бы.
Как можно красивее кто-то вырисовывал все эти буквы очень долго, но загогулина буквы "У" на ее хвостике точно говорила об авторе данной рукописи.
"Пообещай мне, что никогда не забудешь нашу дружбу! Зуб за зуб! Какашка за какашку!"
– Зуб за зуб, какашка за... – сглотнув, она с легкостью потеряла дар речи.
Ее смысл жизни, кислород и одухотворение просто уехал на другой континент...
До самой глубокой ночи Аду Форстерс не брал сон. Она даже не поужинала из-за того, что распрощалась со своим лучшим другом.
Вот хоть бы кто-то пискнул о том, что ей нужно поесть. Ни один, слышите, никого не интересовало пустой желудок у ребенка или нет. Подобная атмосфера начала закалять юный организм даже сильнее.
Всю ночь небрежная кушетка пронзала холодом, но воспоминания о Кейне Уинтере, которые остались в душе ребенка с самого рождения, отчаянно пытались ее согреть.
Наш мозг непредсказуем и мы не сможем проконтролировать процесс того, как внезапно забудем того, кто был рядом долгие года.
Мир, полный надежд и угроз.
Физический рост...
Моральный рост...
Этому процессу подвластны абсолютно все без исключения. Мы умнеем, но только при условии, что стареем. Это выигранный кубок под названием «жизнь».
Минует шестнадцатый день рождения Ады Форстерс, которая традиционно отмечает его в одиночестве. А собственно... вообще не отмечает...
Вновь чулан, окутанный устрашающим мраком, полностью окружил ее в наказание за буйное поведение. Казалось, это уже третий день рождения подряд, который она «празднует» в кладовой.
– Ну, Мэри, ты меня достала, – прошипела чумазая в пустоту.
Она уже давно перестала звать ведьму как подобает воспитываемой – мисс Дриф. Ну не-е-ет, много чести, черт возьми.
Ада повзрослела. Теперь это девушка, умеющая взвешивать все «за» и «против», а также явно отличающая плохое от хорошего. Воспитательница занятно потрепала ей нервы за десять лет, и это в корне изменило ее принципы.
– Чтоб тебе любимые конфеты с коньяком поперек горла встали, любительница опрокинуть рюмашку.
Сколько там мне лет?
А, да, шестнадцать. Шестнадцатый день рождения, черт побери. Совсем скоро я выйду и уеду к бабушке. Чертовы органы опеки! Из-за ее семидесятилетия я не могла спокойно жить у бабушки под опекой. Запихнули в этот дьявольский детдом, который так и кишит адским содержимым. А воспитательница просто воплощение Люцифера.
– Ну подожди, выпустит меня твоя собачка, я из тебя все дерьмо выбью. Таскаешь за волосы маленькую девочку?! Мне, что, стоять и смотреть на это и хлопать, приговаривая:" Мисс Дриф,давайте, размажьте ее по стенке и оставьте лишь один волосок на голове!" – крепко привязанные к чугунной решетке руки не давали мне спокойно выплеснуть эмоции в каких-либо телодвижениях. Я могла их лишь сильно сжать, отчего вскоре испытать боль от давящих тугих веревок.
В этой чурной темноте, я словно отчетливо видела морду этой уродины с огромной бородавкой на подбородке. Наверное, именно она отталкивает от этой девы абсолютно всех. Ей Богу, никогда ни с кем не гуляла. Вот и срывается на детях! А я что?! Я тут единственная старшая среди сирот и точно не буду пить чай в сторонке, когда они меня просят их защитить.
Эх, как же вы без меня через два года.
Возможно, у многих возникнет вопрос – хотели ли забрать меня из этого ада? Конечно же, хотели. Не знаю, что мной двигало, но я просто показывала свой характер и предполагаемые родители убегали, сверкая пятками, отчего мне попадало от Мэри.
А помнит ли Ада Форстерс Кейна Уинтера?
Человеческий мозг настроен так, что он может с легкостью выбрасывать ненужную для памяти информацию – чаще всего, это происходит с теми моментами, которые плохо отразились на состоянии человека, на его внутреннем мире.
Почему человек забывает, как у него отобрали игрушку в детстве или наругали за зажженную без разрешения спичку? Почему выпивший наутро вовсе не помнит, что произошло прошлым вечером? Почему мы чаще всего забываем все, что доставило нам боль, но помним все, что произвело гормон счастья, под названием эндорфин?
Оставив ее в абсолютном одиночестве, Кейн подарил Форстерс однозначную смелость слова и действий. Она не боялась никого и знала, что сможет ответить на любое слово. Она уже не побоится и не спрячется в угол, как в детстве. Она стремится защищать...
– Выходи, – сказала как плюнула уборщица. Ухмыльнувшись, я потерла затекшие запястья, убежав к народу.
– С д.р. – стоило мне зайти в общую гостиную, как передо мной оказался Двейн, на год младший меня паренек. Похоже, он поджидал прямо рядом с дверным косяком, чтобы напугать.
Но я и не пошевелилась. С отвращением осмотрела недруга и сделала шаги к детской, где все малыши. Все те, кто точно может попасться под горячую руку Мэри.
– Желаю перестать быть такой сукой, – он повысил голос, явно для того, чтобы я точно услышала и взъелась. Пройдясь языком по губам, я остановилась. Услышала его противный смешок.
Как обычно.
Этот человек постоянно пытается вывести меня из себя. Единственные вещи, которые он жаждет в своей жизни, это сбежать из этого детдома и воспламенить меня своими словами.
– Пять баллов, Картер. Такого мне еще никогда не желали. Я даже не думала, что у тебя столь артистичная голова. Надо же! Ну что же сегодня за день?
– Что, в чуланчик расхотелось, именинница? Не хочешь меня побить?
– Ты жаждешь меня побить, а я кулаками не махаюсь, и не мечтай, – мы единственные стояли в этой детской, ничего не мешало влупить противнику. Но чувство собственного достоинства всегда при мне.
– Ты такая же как и все, сорвешься – и тебя ничего не остановит.
– Слушай, не знаешь как ко мне придраться? – я еле сдерживала смех, с уст сорвалась лишь усмешка.
Это был не столь высокий парень, ниже меня на сантиметра два, при моих 167-ми. Русоволосый гавнюк, хилый, тощий, любит лишь разжигать огонь гнева в человеке.
Иногда я пытаюсь как-то его добить, в плане просто поговорить, понять, кто он такой и почему то, что он делает, доставляет ему удовольствие. Бывает, в общей спальне пялюсь, как он нервно сдирает свободный край всех своих ногтей.
О чем же ты думаешь, Двейн Картер?
Пройдя в необходимую мне комнату, осмотрелась все ли на месте. Малолетки улыбнулись, явно радуясь моему освобождению. Подмигнув им, направилась в ванную, чтобы умыться и смыть слегка запекшуюся кровь с запястий.
– Еще два года, – прохрипела я, словно скинув самый тяжелый груз. Осмотрела в зеркале синеватые, слегка опухшие глаза, поправила слегка испачканные волосы в непонятном содержимом.
Когда мне стукнет восемнадцать, наконец отправлюсь к бабушке в Даллас, которая до безумия меня там ждет. Пойду в нормальную школу, но только на пол года, потому что нашу школу я покину на середине обучения.
Не знаю, что меня ждет в Далласе, но то, что там есть родной человек, меняет все минусы на плюсы.
– Я сказала играть аккуратнее!! – из детской, которая была прямо за закрытой дверью ванны, я услышала повышенный голос Дриф, а позже детские слезы. Слезы девочки. – Ты что ли за окно заплатишь? А?!
– Хэй, Мэри! – я ногой открыла дверь, на меня уставилась взрослая женщина, готовая уже взорваться после моего действия. – Упс, ботинки забыла снять, – ухмыльнувшись, я осмотрела грязный след от ноги на белоснежной двери, а затем и комнату. Кто бы мог подумать, я даже не слышала,что кто-то разбил окно.
– Мерзавка, – еле выдавила воспитательница, отчётливо хрустнув шеей. Я уже знала, чем мне обернется мое поведение. Но я лишь подмигнула Катрине, которая улыбнулась мне, вытерев слезы. Пропищав слова извинения, она убежала в сторону детской спальной.
– А я и не только это могу, – подмигнув самой старшей, я убежала в гостиную, а затем рванула к лестнице на второй этаж, куда не должна ступать ни одна нога ребенка. Ее каблуки застучали громче и чаще. Подступивший ком быстро исчез, когда я почувствовала заряд адреналина внутри.
По скрипучим лестницам я впервые оказалась на втором запретном этаже.
Кровать, дорогие шкафчики и комоды, в которых она сто процентов прячет свои высокоградусные напитки и дорогую еду, о которой мы можем только мечтать. Какие-то картины, которые мы проходили в школе. Но я даже художников не помню.
И почему же сюда нельзя соваться? Хороший вопрос, Форстерс.
Женская одышка, отчетливая доносящаяся с лестниц не могла не пугать.
– Как... ты ... – она с очевидным трудом сглотнула, рукой держась о перила деревянной лестницы, – посмела назвать... меня по... имени.
– Неужели устали? Жирок пора растрясти, мадам, – вновь осмотрелась, начиная медленно прохаживаться по главной комнате.
А она все держалась на предпоследней ступеньке, выравнивая дыхание.
– Ты как со мной разговариваешь?! Совсем страх потеряла, Форстерс?! – женщина округлила глаза, начиная выпрямляться, ей явно лучше.
– Стой, где стоишь! – я вытянула руку, делая маленькие шажочки назад. Приблизилась к комоду, на котором стояла, как мне показалось, довольно приличная и дорогая ваза. Да, взяточница, ей богу. Сто баксов на то, что кто-то подарил Мэри это, чтобы она ребенка сплавила без документов.
– Ну погоди, маленькая дрянь, – женщина наконец поднялась на этаж. Как только она похрустела пальцами рук, я задрожала, как маленький кролик, который знает, что скоро он будет в острых клыках серого волка.
– Еще шаг, и я разобью эту вазу!
– Что ты сделаешь? – она наигранно сморщилась. – Ну-ка повтори.
Высоко приподняв нос, я кивнула на посуду, украшенную какими-то голубыми цветами.
Не дрожи, не показывай страх, Ада.
– Вот тебя никто и не забирает. Твоя бабушка, наверное, уже подохла, и ты будешь вечно одна, как только выпустишься отсюда. Станешь шлюхой и будешь торговать своим телом.
– О, это вы о своем прошлом, да? – меня ни капли не задели ее слова.
– Форстерс! – женщина сделала ко мне шаг, но быстро остановилась и даже задержала дыхание, ведь я уже держала вазу в руках.
– Какая же она красивая...
– Положи ее на место, и я тебе ничего не сделаю.
Подкинув посудину довольно высоко, я ее вновь поймала. В глазах Дриф читался прямо-таки откровенный страх.
– Оу-у, чуть не уронила! Вы видели?
– Ада, мелкая ты шалава! Положи на место эту вазу! – голос все повышался, и я была более чем уверена в том, что все дети подслушивают эти сквернословия на первом этаже или на первых ступеньках скрипучей лестницы.
– Ладно, хватит отдыхать, – я бросила вазу на пол, позволив ей разбиться на сотни мелких осколков.
Подмигнув Мэри, я побежала к лестнице и, стоило мне оказаться прямо рядом с воспитательницей, меня жестоко схватили за тугой конский хвост, который я сделала в процессе бега от Дриф. Я и не думала, что она так быстро оправилась после эпичной гонки.
– Идем-ка, – послышалась хладнокровная усмешка, пронзившая мои конечности сотнями ледяных игл. Ее цепкие руки не собирались отпускать мои волосы, она лишь потянула меня вглубь комнаты, а вскоре я поняла, что прямо к этим осколкам.
– Извините, мисс Дриф!! – дрожа, я пыталась отцепить ее руки от моих волос, затем встать и убежать, но после разбитой вазы она точно почувствовала прилив сил. А я так и валялась рядом с осколками.
– Я обещала, что не трону тебя, если ты поставишь вазу на место, – она быстро взяла мою ладонь, грубо ударив туфлёй по коленям, чтобы я встала на них. Я была в позе какой-то собачки. – Однако эти руки сделали совершенно иное, – чуть присев, она ещё пару секунд что-то шептала мне на ухо, но вскоре, надавив на мои костяшки, Дриф направила мою ладонь прямо к острым осколкам.
Ладонью вниз она положила их прямо на острые частички. Встав с корточек, она со всей дури наступила на мою руку, и я почувствовала как все острые кусочки вонзились прямо в мою кожу, отчего я громко закричала. Слёзы тоже дали о себе знать.
– А вот эта головушка, – она с тем же психом затрясла моими волосами, что располагались в ее хваткой руке, – позволила сотворить столь необдуманный поступок, – схватив мою шею,она наклонила мое лицо все к тем же осколкам, где была моя окровавленная рука. Вся правая щека приняла на себя этот удар, и я завопила лишь сильнее.
– Мисс Дриф! Мисс Дриф!!! – знакомый мужской бас заставил меня приглушить крик.
Двейн? А он что тут делает?
– Чего тебе, Картер?! Не видишь, у нас вечеринка!! – она продолжала надавливать, а я орать. Слезы текли ручьем, как и кровь из двух покалеченных мест.
– Катрина потеряла сознание!
– Что?! – женская рука уже не казалась мне такой тяжелой.
– Быстрее, мисс Дриф! – не унимался парень.
Отпустив меня, женщина молча убежала на первый этаж.
Я успокоилась, осторожно встала. Лужа крови меня совершенно не пугала.А боль приглушалась с каждым произведенным вдохом.
– Чт..что с Катриной? – мне помогли встать. Двейн не убежал за воспитательницей.
– Ничего. Мы просто переживали за тебя, ну...и не зря похоже.
– И даже ты?
– Нет, мне плевать, – сменив обеспокоенный взгляд на хладнокровный, он убежал вниз.
А я сквозь боль и муки начала вынимать инородные объекты из под кожи.
Никто не угомонит мою храбрость действий.
Закон подлости.
Изо дня в день я чувствовал, как в мою копилку хорошего настроения с каждым днем прибавляется множество счастливых моментов с новой семьей. Из года в год я рос, понимая, что я счастлив. Новая школа обернулась вторым домом, новые родители оказались самыми настоящими советчиками и наставниками, а новый город стал до боли родным.
– Это ваш шестнадцатый день рождения, Кейн и Стив! Поздравляем вас!! – в нашу комнату ворвались два полюбившихся за долгих десять лет человека.
– Мама! Папа! – вскрикнул я с братишкой, сжав крепко обоих в объятиях.
– Когда вы так нас называете, мне кажется, что вы до сих маленькие детины, – мама начинала умиляться.
– Вовсе нет, – с пафосом вздёрнув нос, отреагировал Стив и откинул руки мамы. – Я уже взрослый, – поджав губы, он с остротой подмигнул мне, на что я улыбнулся.
– Что будете делать на свой день рождения? – в голосе мамы слышалась открытая заинтригованность.
Я и сам был заинтригован. Мне уже шестнадцать, и я, черт побери, поднебесно счастлив.
Что же устроить на день рождения, чтобы пленить Скарлет? Боже, Скарлет... Как же она мне нравится. Эта высокая блондинка с аппетитными формами просто настоящее воплощение ангела или Олимпийского божества. Она неотразима...
И знаете, стоит мне оказаться рядом с ней, как мой мозг говорит мне : «До свидания! Выкручивайся сам!». Ну а я лишь «благодарю» его за это, ведь перед ней начинаю невероятно тупить, отчего не могу выудить и словечка.
Но сегодня все должно измениться.
– Пыль вытирать будем, – мой близнец ухмыльнулся, с игрой взглянув на меня. – Да, Кейн? – подмигнул.
– Устроим вечеринку может? – скромно задал я, поправив клетчатую рубашку, в которой пробудился.
– Да! Да! – начала восклицать мама, яростно хлопая в ладоши. – Наконец ты захотел повеселиться, сынок! Конечно! Ведь тебе уже шестнадцать, и ты взрослый!
– А еще он хочет позвать Скарлет Тимер!
– Стив!!! – разозлился я, кинув в брата подушку, которая даже не долетела до него. Залившись смехом, он покинул нашу комнату.
– А-а-а, Скарлет Ти-и-имер, – папа начал медленно кивать, будто сам является подростком и понимает, что сейчас горит во мне.
– Родной, ты уже взрослый и нужно брать от дня рождения все до максимума. Наш огромный особняк ваш на весь вечер и ночь, а мы с папой уедем в загородный коттедж, – последнее предложение она прошептала, прильнув к моему уху, будто точно на что-то намекая.
Как же мне стыдно из-за них. Чувствую, что раскраснелся.
Мама поиграла бровями и потянула отца за собой. По-моему, после этого я стал даже краснее.
– Ты хоть и пушинка, Кейн, но, черт возьми, такой придурок, – мы стояли в ванной, чистили зубы.
– Заткнись! – я пихнул брата в бок.
– Сегодня Скарлет будет твоя. Ты, главное, не бойся, девчонка.
– Ты меня достал! – с полным ртом пены, выронил я. В следующую секунду все содержимое полости моего рта оказалось на лице близнеца.
– Обалдел? – он принялся умываться, а я ухахатываться.
– Если не тупой, понял бы, что я попросил заткнуться. Однако ты все время доказываешь, что ты пустоголовый самец.
– О, да-а-а, я самец. Надо в школе еще кого-нибудь закадрить, – Стив сплюнул.
– Ты мне мерзок! – скорчив гримасу дичайшего отвращения, толкнул качка-братца и вышел из ванной комнаты.
Да, возможно многие, кто встречался с близнецами или читал о них, знают, что они просто полные противоположности. Да, ешкин кот, мы невероятно разные. Земля и небо. Суша и вода.
Он обожает яблоки, я их запредельно ненавижу, и при всём при этом у меня аллергия на данный фрукт. Он дерзкий мачо, любящий вечеринки и развлечения, я же спокоен. Он уже несколько лет не девственник ,а я да. Да, я еще не нашел ту, которую бы очень хотел. Хотя... Скарлет... Ангелочек мой. Мы действительно схожи внешне, но, поверьте, любые близнецы действительно разные внутри.
Сегодня десятое июня и последний учебный день перед летними каникулами. Надеюсь, наш день рождения оставит у многих на душе неизгладимые впечатления.
Стив был действительно крут. По жизни, в школе, в стиле. Он надел темно-коричневую футболку большого размера с маленькими дырками в районе накаченного пресса. Черные джинсы идеально сидели на длинных накаченных ногах.
– Тебе еще никто не предлагал зашить эти дырки? – я закатил глаза, накидывая темно-серую рубашку и обычные синие джинсы. – Или что... Это такая вентиляция?
– Ты идиот, Кейн, однако я тебя безумно люблю.
– Фу.
– Это стильно. Вот почему все телки от меня тащатся, не думаешь? Мы с тобой, – он демонстративно осмотрел мою одежду, – эээ... очень похожи внешне, но заметь разницу, – Стив подмигнул. – Почему всё так?
– Потому что ты козел?
– Нет, потому что я невероятно горяч, братишка, – подмигнув мне, он накинул на одно плечо темно-черный кожаный портфель.
– Не думаю, – я повторил за ним, надев самый обычный и приличный портфель морковного цвета. – Козлы девушкам нравятся больше, – немного тише уверил я.
Школа – одно из самых приятных и одновременно неприятных мест. Здесь множество твоих друзей, с которыми ты можешь пообщаться и утолить эту чертову скуку. Но уроки и учителя... Тошнит одним словом.
Как только мы вошли в Старшую Школу имени Дэвида Картера, Стив тут же подался вперед, ускорив шаг. Отдалился. Так он делает постоянно, ведь я не подхожу его имиджу.
– Вечеринка в честь моего дня рождения у меня дома! – крикнул он на весь коридор, с победой подняв правую руку. Все закричали в честь этого, подняв ту же правую руку. Многие подбежали к моему близнецу, чтобы поздравить с праздником. Ну а рядом со мной перекати поле и пение сверчков.
Скорее всего одна из первых красавиц школы, которая мне безумно нравится, находится в актовом зале, репетируя очередную сценку со своим кружком искусств. Час за часом, урок за уроком я уже не мог дождаться вечера, когда признаюсь Скарлет в любви. Но я безумно неуверен. Очень сильно. Мы с ней общаемся, но лишь вскользь, только когда придет случай и та заговорит со Стивом.
Ничего не остается, как надеяться на лучшее. Придет вся школа, и я впервые окажусь на массовой вечеринке.
***
Огромное количество еды, напитков, в число чего входит и алкоголь.
Меня все немного поднапрягало, но я лишь прибывал в надежде расслабиться. Надел легкую бордовую клеточную рубашку, серые джинсы и черные кеды Стива. Может хоть они меня сделают на процент смелым.
