Текст книги "Темный Лорд (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Я слыхал, эльфы просто обожают сторожевые заклятия, – задумчиво сказал он. – И оружие у них зачаровано: хапнешь без спроса, и – прощай, мама. В лучшем случае руку отсечет или брюхо распорет. А то и молнией шарахнет, и тогда останется от тебя только сочный кусок мяса, обжаренный до хрустящей корочки.

Мальчишка рассеянно отмахнулся.

– Не. На самом деле, молния – это большая редкость, только у родового оружия встречается. Так наследники правящего Дома развлекаются, ну и Хранители иногда: у остальных-то магия, считай, тю-тю. Поэтому в большинстве своем ушастые на клинках руны рисуют, а они, как правило, не способны убить. За редким исключением, потому что на это надо столько сил и умения угрохать, что им самим неудобно: руны – дело темное, одну линию чуть скосишь, и получишь вместо меча кривую загогулину. Да и мороки много, а умельцев, кто умеет их правильно наводить, осталось всего ничего, поэтому ушастые чаще всего берут на вооружение простые, не смертельные руны, которые не могут вора прибить на месте. Зато сообщить хозяину о своем местонахождении – запросто. Как сигнальный маяк – за тыщи верст видать, поэтому дураков поживиться за чужой счет находят быстро, а там... уж на что фантазии у эльфа хватит, такая и смерть будет. Хошь – повесят, хочешь – руки обрубят по самые плечи, а может, и голову. Как кому вздумается. Они смертных не шибко жалуют, но о Расовых Войнах помнят – по-крупному в конфликты не лезут. Зато мелочь вроде нас с тобой за разумных вовсе не считают, вот и отрываются при первом удобном случае.

– Хорошо сказал, – прогудел совсем рядом незнакомый мощный бас. От общего костра отделился здоровенный детина и, ковыряясь в зубах длинной хворостиной, неторопливо подошел. – Только все не так плохо, как ты говоришь.

Белик приметил этого великана еще раньше – в основном, из-за громадного роста и широченных плеч, про которые в деревнях метко говорят: "косая сажень". Чем-то он походил на вставшего на дыбы медведя – такой же здоровый, заросший жесткими темными волосами, свирепый. Даже ходил вразвалочку, неуклюже переваливаясь с боку на бок. Но при этом носил на плече секиру столь внушительных размеров, что в его присутствии хотелось невольно присесть, лишь бы не попасть под горячую руку. А она, кстати сказать, была пошире, чем иная наковальня. Его так и звали – Молот.

– Я вот слыхал, что Перворожденные законы чести блюдут, – пробасил великан.

Аркан и Весельчак скептически переглянулись.

– Блюдут? – тихонько фыркнул Белик. – Когда им выгодно, может, и блюдут. Но в большинстве своем... я бы им спину в жизни не подставил. К тому же, у них понятия о чести по сравнению с нашими изрядно разнятся. Иногда даже настолько, что порой и не знаешь, кто из нас больший подлец.

– Поосторожнее с речами, пацан, – предупреждающе протянул еще кто-то, и из-за спины Молота вывернулся сурового вида воин с парой длинных мечей за плечами. Он был непривычно обрит наголо, одет очень просто, но в добротную одежду, подтянут, жилист. А уж двигался так плавно и экономно, с такой изумительной пластикой, что сразу стало ясно – перед ними опытный и очень опасный воин. – Если эльфы услышат, то можешь считать, что могильный холмик тебе уже обеспечен.

Белик коротко взглянул в неулыбчивые темные глаза незнакомца и слегка пожал плечами.

– Хочешь сказать, я не прав?

– Может, в чем-то и прав, – проворчал Аркан, незаметно покосившись на палатку "послов". – Да только ЭТИ разбираться не станут: в-ж-жик, и полетит голова с плеч. Один раз стерпели, но второго уже не простят, так что придержи язык, пацан, пока и в самом деле не отрезали. Слышь, Ирбис, там жрачка не готова?

– Не, – мотнул головой подошедший воин. – Сказали: еще с полчаса.

– Дерьмово. Я голоден.

– Я тоже, – прогудел Молот.

Весельчак вдруг сверкнул глазами и задорно улыбнулся.

– Так, может, развлечемся? Эй... как там тебя... Дядько!

Седовласый воин немедленно оторвался от степенного разговора с купцом и обернулся.

– Это для Белика я – Дядько, а для остальных – Урантар.

– Да какая разница? Не желаешь размяться? Вон, Ирбису заняться совсем нечем, а мы так и не знаем, на что ты способен! Не составишь ему компанию?

– Вот рыжая сволочь, – спокойно констатировал бритоголовый, выразительно покосившись на наглого приятеля, который так элегантно его подставил, но на вопросительный взгляд Стража согласно кивнул. – Что ж, не возражаю. Отчего не размяться?

Дядько хмыкнул в усы и, коротко переговорив с хозяином каравана, отправился вслед за будущим противником на тихий речной берег, где было просторно и пока свободно. Проверка на вшивость... что ж, этого следовало ожидать: всегда следует знать, кто чего стоит, и на кого можно рассчитывать в бою. Даже если тебя определил в сработавшуюся, но чужую команду сам король.

Седовласый мельком оглядел уютную заводь, слегка пологий, но довольно ровный спуск к воде, который скоро превратится в небольшую арену, лениво сбросил свою замызганную куртку и неспешно разулся. Потом прошелся босиком вдоль речной кромки, пробуя податливость почвы, несколько раз даже подпрыгнул, в одном месте зачем-то присел и растер сильными пальцами влажные песчинки. А уж потом повернулся к терпеливо ожидающему Ирбису.

Тому на вид можно было дать лет тридцать – тридцать пять. Среднего роста, неплохо сложенный, с хорошо развитыми мышцами надплечья и мощными запястьями. Он тоже был бос, но, в отличие, от седовласого решил сбросить еще и рубаху, чтобы не пачкать ее п отом, да закатал штаны до колен.

Дядько внимательно оглядел крепкий торс противника, на котором красовалось немало белесых полосок старых шрамов, и вдруг спросил:

– Красные Драгуны?

Ирбис замер на месте и изумленно вскинул брови.

– Бронлор? Левый фланг? – быстро уточнил седовласый.

– Откуда знаешь?!

Дядько только хмыкнул: не узнать зигзагообразный след от ятагана орка на груди Ирбиса было невозможно. Как невозможно спутать крохотную, грязно серого цвета молнию на его левом плече – подобные метки есть у всех, кто хоть раз в жизни попадал под заклятие орочьего шамана. А этот еще не очень старый. Но в последние годы сшибка со свинорылыми была только под Бронлором, вблизи Пика Девяти, откуда они решили лет пять назад попробовать границы Интариса на прочность. Там еще была скверная история с погранцами, прошляпившими разведотряды орков за пару месяцев до того, как разразилась катастрофа, и безобразным состоянием местного гарнизона, начальство которого после всего случившегося с позором перевешали. При полном одобрении короля Мирдаиса, кстати, который в том бою едва не лишился собственной короны (вместе с головой). Но Создатель миловал – в последний момент отбились, и почти трехдневная битва закончилась сокрушительной победой людей. Правда, последним здорово повезло, что поблизости от Бронлора находился немалый отряд Стражей, невесть какими ветрами занесенный в такую даль, однако они сыграли в той заварухе немаловажную роль. В том числе, удержали крохотный пятачок вокруг своего сюзерена – ценой собственных жизней и нескольких сотен нещадно воняющих орочьих трупов, из которых потом сложили целую стену. Но и Красные Драгуны здорово отличились, славно прижав свинорылых с левого фланга, где находилась основная масса их колдунов. И пока они поливали изорванную бесконечными заклятиями землю своей и чужой кровью, а маги спешно обезвреживали шаманов, пехота и кавалерия дружно топтала нелюдей. Причем, делала это с яростью, достойной истинных берсерков.

Спросите, с какого такого перепуга Дядько вдруг решил, что Ирбис – именно Красный? Не черный, не зеленый и даже не серо-буро-малиновый? Да потому, что приметил у него небольшую татуировку в виде двух перекрещенных сабель на фоне алого треугольного щита с золотой окантовкой, на внутренней стороне правого предплечья – такие носили только знаменитые Драгуны короля. Вот только помнили об этом немногие, потому что после Бронлора остатки потрепанного и чудом уцелевшего полка быстро расформировали, а всех выживших поспешно перебросили в другие части. После чего всучили медали, навесили пафосные ордена, крепко пожали руки и... благополучно забыли. Казалось, навсегда. Хотя, как выясняется, забыли-то о них далеко не все.

На неподдельную оторопь, проступившую на лице Ирбиса, которую тот и не подумал скрывать, седовласый удовлетворенно кивнул: значит, угадал. А потом с усмешкой закатал рукав собственной рубахи, где выразительно красовалась точно такая же отметина – зигзагообразный рубец, при виде которого суровый мечник неверяще дрогнул, а потом вдруг широко и очень искренне улыбнулся (и здесь свои!), после чего окончательно расслабился и коротко, по-особенному отсалютовал.

– Хазад!

– Хазад аймаре, – Дядько повторил его жест и приглашающее кивнул. – Начнем?..

Белик со скучающим видом отвернулся и побрел в сторону. Ему эти соревнования были давно неинтересны: Дядько был лучшим на своей Заставе еще десять лет назад. И даже сейчас, почти в пятьдесят, мог дать сто очков вперед любому молодому ловкачу. Даже такому умелому и опытному, как Ирбис. А потому и задерживаться не стоило: результат был вполне предсказуем.

Юноша медленно двинулся вдоль прибрежных кустов, не обращая никакого внимания на яростный звон стали и азартные выкрики со спины. По пути безошибочно угадал, в каком месте притаился коварный гаррканец, поджидающий его подобно засевшему в засаде хищнику, и заранее обогнал наглую скотину по широкой дуге. У норовистого копытного в последние дни появилась отвратительная привычка – проверять хозяина на прочность, нападая и пытаясь оспорить чужое первенство. Видать, спокойная жизнь сказывалась: энергию девать некуда, вот он и дурачится. Или, возможно, просто повзрослел?

– Погоди, вернемся домой, и там уж будет не до шуток, – вполголоса буркнул Белик, красноречиво покосившись на густые заросли храмовника. – Но ты опять плохо спрятался, малыш. Я тебя чую.

Каким образом среди острых колючек вообще мог кто-то притаиться, было сложно понять: длинные шипы храмовника при удаче прошивали насквозь даже плотную кожу легкой брони, не говоря уж о тонкой шкуре породистого скакуна. Не зря дикие племена карликов в далеких Мертвых горах использовали их в качестве стрел. Но донесшийся оттуда легкий шорох и разочарованный вздох немедленно подсказали: мальчишка не ошибся. А когда минуту спустя из-за пышных кустов выбрался донельзя раздосадованный Карраш, стало ясно: Белик прав и снова подловил его на ошибке.

– Ты забыл задержать дыхание, – Белик с улыбкой потрепал скакуна и так же степенно двинулся дальше, засунув руки в карманы и едва не насвистывая под нос. Он неторопливо шел вдоль берега, мурлыкая про себя что-то умиротворяюще-мечтательное, совершенно не обращая внимания на пристроившегося хвостиком скакуна и несколько странных взглядов со спины. Шел медленно, размеренно, задумчиво пиная сапогами травинки и сухие листья. В одном месте зачем-то остановился, чтобы посмотреть на верхушку высокой сосны, чему-то мягко улыбнулся, после чего так же плавно побрел дальше. Затем ненадолго углубился в лес, погулял уже там. Снова вернулся к реке. С наслаждением умыл лицо прохладной водой. Беззаботным гулякой побрел дальше, краешком глаза приглядывая за резвящимся конем. Наконец, примерно через час отыскал небольшую, но уютную полянку, окруженную со всех сторон непролазными дебрями, облегченно вздохнул и, бросив наземь свой неудобный талисман, которые предпочел таскать даже сейчас, растянулся на траве во весь рост, с удовольствием вытянув длинные ноги и подставив лицо теплым солнечным лучам.

Карраш недолго покрутился вокруг, старательно обнюхал все кусты, с аппетитом схрумкал какую-то мелкую живность, которую нашел тут же, в густой траве, а потом, убедившись в отсутствии посторонних, со счастливым сопением пристроился рядом с хозяином. При этом умудрился совершенно неимоверным образом изогнуть ноги, будто там было не три, а, как минимум, десять суставов, поджал их под себя, поерзал и, наконец, свернулся клубком наподобие гигантского кота, прикрыв хищные желтые глаза и выставив торчком оба мохнатых уха.

– Смотри, увидит кто... как потом оправдываться будем?

Гаррканец неопределенно хрюкнул и махнул длинным хвостом.

– А ушастые? – снова спросил Белик.

Карраш недовольно заворчал.

– Знаю, знаю, мы с тобой их одинаково не любим, но теперь придется терпеть до самого дома. Как думаешь, Траш там не скучно одной?

– Гр-р-р...

– Вот и я так считаю: наша малышка не из тех, кто позволит себя обидеть. Думаю, голодной она всяко не останется – места там дикие, нехоженые. Зверье непуганое. Людей почти не осталось, поэтому разглядывать ее будет некому, а мы потом по дороге подхватим. Потерпи немного, скоро увидитесь.

Гаррканец счастливо вздохнул, собираясь предаться сладким мечтам о грядущей встрече с подругой, но долго отдыхать ему не дали: где-то в стороне послышался громкий треск, чей-то сдавленный вскрик, а затем и болезненное шипение, будто агрессивный храмовник, раскинувший свои владения на много сотен шагов вокруг, поймал в колючие объятия какого-то незадачливого путника.

Карраш моментально оказался на ногах, хищно озираясь и нехорошо щеря крупные белые зубы. Белик тоже прислушался, насторожился было, но почти сразу расслабился и досадливо покачал головой.

– Ну, надо же... совсем спятили, дурехи!

Он со вздохом поднялся и, ловко обогнув опасную растительность, углубился в лес, ориентируясь на чужие голоса, в которых все больше проступало отчаяние, и громкий хруст ломаемых веток.

– Вы чего тут одни бродите? – строго спросил юноша, завидев впереди голубой сарафан и длинную цветастую юбку, из-под которой выглядывали загорелые ноги. – Зачем ушли из лагеря?

В ответ донесся слаженный девичий визг и отчаянно громкий треск рвущейся ткани – две полоумные девицы, похоже, застряли в плену у коварного кустарника, совершенно не догадываясь, что уже давно и прочно зацепились подолами за колючие ветки. А от неожиданности так резво подпрыгнули и так неосторожно попытались обернуться, что тонкая ткань не выдержала – начала расползаться на длинные ленточки.

– Да стойте же! – с досадой воскликнул Белик, без труда узнав младшую дочь купца и ее служанку. – Илима! Лилька! Кому говорю! Стойте на месте, или останетесь совсем без одежды!

Вот теперь подействовало: обе красотки испуганно замерли, машинально схватившись за изрядно порванные подолы, и дружно заозирались.

– Да я это, я. Не бойтесь. Сейчас помогу, – выйдя из-за куста, юноша с уроком посмотрел в огромные, испуганные глаза Илимы и все с той же досадой добавил: – Ну, куда вас понесло, на ночь глядя? Тут же сам Торк ногу сломит, а вы в платьях... Лилька, ты еще и босая?! С ума сошла, девка?! Это ж тебе не родной огород! А вдруг змея?

– К-какая змея?!

– К'саш... да не волнуйся, это я к слову...

– Змея-а-а!!! – взвизгнула служанка и едва не ринулась напролом, но Белик как раз сумел протиснуться через колючие заросли и вовремя ухватил дурную девицу за локоть.

– Та-а-к, а ну, давай за мной, – властно скомандовал он, едва вытащил платье из тисков храмовника, а затем взял перепуганную дуреху за локоть и хорошенько встряхнул. – След в след, поняла? И ни шага в сторону! Илима, я за тобой сейчас вернусь. Только стой на месте, ладно?

В ответ на него уставилось две пары одинаково расширенных глаз: глубоких темных, обрамленных длинными, кокетливо изогнутыми ресницами, и маленьких карих, в окружении коротких рыжеватых волос.

– А... змея?

Белик вполголоса выругался, не особо стесняясь в выражениях, чем заставил густо покраснеть обеих девчонок, но не обратил на это внимания. Просто требовательно выволок из опасных зарослей сперва одну (рыженькая Лилька сразу вскочила на ближайший пень и, провокационно задрав подол, принялась лихорадочно озираться в поисках мерзких ползучих гадов), а затем осторожно вывел и вторую. Илима, в отличие от служанки, повела себя более достойно – оказавшись на свободе, низко поклонилась спасителю и, неловко прикрывая ладошкой порванный рукав, коротко велела:

– Лиля, слезь и немедленно обуйся. Змей пока нет, но они могут появиться. Слышала?! Оправься!

– Да, госпожа, – пробормотала девушка и послушно слезла вниз, после чего сняла с шеи связанные атласной лентой башмачки и торопливо натянула прямо на босые ступни. Так же спешно опустила подол, запоздало сообразив, что только что продемонстрировала не только исцарапанные коленки, но и гораздо более привлекательные для мужского взгляда места. От последней мысли она густо покраснела и тут же стрельнула глазами в сторону: увидел?

Однако Белик лишь сурово нахмурился.

– Так. А теперь выкладывайте: что вы тут делаете?

– Малину искали, – спокойно отозвалась Илима.

Юноша скептически приподнял тонкую бровь и насмешливо уточнил:

– Здесь? У реки?

Под пристальным взглядом ярко голубых глаз девушка неуловимо порозовела, беспокойно помялась и, в конце концов, потупилась.

– Мы не очень хорошо знаем лес. Вот и заблудились.

Мальчишка только хмыкнул.

– Заблудились они... ладно, горемычные. Пошли обратно, а то, чего доброго, на медведя наткнетесь. Карраш, ты где?

Гаррканец с готовностью высунул морду из дальних кустов и со странным выражением оглядел испуганно вздрогнувших девиц. Так, будто хотел спросить: чего будем делать, хозяин? Съедим здесь или оставим на утро?

– Покажи им дорогу до лагеря.

– Ты что... не пойдешь с нами? – вздрогнула Илима, покосившись на громадного жеребца совсем жалко: он был очень велик, просто огромен, черный, как ночь, свирепый. А скалился сейчас так страшно, что аж мурашки побежали по коже.

Белик пожал плечами.

– Зачем? Карраш отлично знает дорогу. Просто идите следом, и он выведет вас к каравану.

– Но...

– Ступайте, пока отец не хватился.

С этими словами пацан развернулся и стремительно исчез из виду, мгновенно затерявшись среди темных стволов. А оставшиеся в одиночестве и полнейшей растерянности девушки дружно вздрогнули и испуганно переглянулись, потому что темнело вокруг невероятно быстро, да и в кустах что-то вдруг подозрительно зашебуршилось. Лилька сердито засопела: какой мерзавец! И он оставил их тут одних?!! Бросил на съедение диким зверям? И змеям?!! Мам-а-а-а...

Однако Карраш не дал поддаться растущей прямо на глазах панике – требовательно цапнул Илиму за подол, едва не прихватив зубами и длинную русую косу, а затем уверенно потащил в сторону лагеря, откуда уже доносились первые ликующие, а вскоре – и откровенно испуганные голоса: кажется там, наконец, хватились.

– Или-и-и-ма...

Девушки с одинаковой надеждой вскинули головы и разом прекратили бурное сопротивление. Не их ли это зовут? Вроде, батин голос? Они едва не бегом ринулись в ту сторону, но умный гаррканец снова ловко перегородил дорогу, оттеснив неразумных девиц за спину, а затем повел сам – быстро, уверенно, но очень осторожно. Тщательно выбирая места, где поменьше коряг, о которых впотьмах легко переломать ноги, и где было меньше вероятности наткнуться на змей. Одновременно, цепко посматривал по сторонам, да краем глаза косил на присмиревших девушек, чтобы, не дай бог, не потерялись. Только у самой границы лагеря он бесшумно отступил в сторону, насмешливо фыркнул, словно подгоняя красавиц, и позволил им со всех ног кинуться навстречу облегченно вздохнувшему купцу.

– Илима! Ты где была?! – воскликнул герр Хатор, крепко обнимая невредимую дочь. – Лилька! Какого лешего вы бродили по лесу одни?! Без охраны?! И почему в таком виде?!!

– Но мы были не...

Илима поспешно наступила служанке на ногу, заставив ее резко осечься.

– Прости, отец, мы просто заблудились. Это я виновата: не подумала, что так тут быстро темнеет, и ушла далеко от лагеря, никого не предупредив. Хотела малины собрать к ужину, да заплутала, забрела в заросли храмовника. Исцарапалась вот... и Лиля со мной.

– Да? А как же вы оттуда выбрались?

– Голоса ваши услышали, – спокойно сказала Илима, бестрепетно выдержав строгий отцовский взгляд, а затем незаметно скосила глаза в сторону: Карраш бесследно исчез, словно его и не было.

Гаррон укоризненно покачал головой, сетуя про себя не столько на неразумных девчонок, рискнувших удалиться от лагеря больше, чем на десяток шагов, сколько на ротозеев, упустивших их из виду. Охламоны. На поединок, видите ли, загляделись. Впрочем, бой действительно оказался хорош, было на что посмотреть: седовласый, хоть и далеко не мальчишка, двигался легко и так красиво, что аж зависть брала. Свой громадный меч держал, как невесомую палочку, поразительно ловко перекидывая эту махину с одной руки в другую. Мимоходом показывал слабые места в защите противника, умело защищался сам, и при этом не дал ни малейшего шанса себя коснуться. Потрясающий боец! Уже в первые минуты он дал четко понять: даже столь искусному мечнику, как Ирбис, придется изрядно постараться, чтобы заставить его хотя бы немного сбавить темп. А ведь сам даже не вспотел! И ускользал от опасных ударов настолько стремительно, что порой буквально размазывался в воздухе! Сам бы не поверил, что человек может ТАК двигаться, да вот пришлось воочию убедиться: может. Еще как может.

Южанин тяжко вздохнул: жаль, что не вышло досмотреть этот фантастический поединок до конца – служба. Вот и дурные девицы куда-то запропастились, пришлось спешно бросать все, искать заплутавших негодниц, да ежеминутно поминать Торка – страстного любителя строить всякие гадости и организовывать всевозможные неприятные сюрпризы. Но к счастью, на этот раз все обошлось. Конечно, девчонки могли в чащу и просто по нужде забраться (барышни, как-никак), но охрана – на то и есть охрана, чтобы отслеживать даже такое интимное дело, уж не говоря обо всем остальном. А поскольку их все-таки упустили, то несколько его подчиненных получат сегодня знатный нагоняй. Кстати, насчет нагоняев...

Гаррон внимательно оглядел своих людей и мысленно кивнул, отметив, что Аркан вместе с рыжим болтуном заняли крайне левое положение на немаленькой поляне, здоровяк Молот – крайне правое. Так, чтобы ни с одной стороны не пропустить неприятных неожиданностей. Ирбис с внезапно обретенным сотоварищем, которого после недавнего поединка крепко зауважал, грамотно перекрыли единственную тропинку к недалекой реке. А старинный приятель южанина – Сова, который отчего-то вдруг решил нарушить давнее правило не шататься по опасным трактам в дурной компании, сейчас сидел в тени густой сосновой кроны и безмятежно курил самокрутку, машинально оглаживая рукоять любимой сабли.

Южанин удовлетворенно кивнул: молодцы, дело свое знают. И рыжий, и напарник его давний, даже бритоголовый мечник. Седой... ну, с ним тоже все ясно – отличного воина за версту видать, тот и при смерти будет в каждом шорохе выискивать угрозу. Да и великан с секирой устроился ровно там, где надо. Одно слово – профессионалы. Прекрасный выбор в этот раз сделал купец!

Правда, что вдруг подбило известного домоседа и завзятого ворчуна Сову на новые приключения, Гаррон до конца так и не понял. Но до сих пор не уставал благодарить судьбу за то, что несколько дней назад натолкнулся на отчаянно скучающего приятеля в одном из многочисленных трактиров Аккмала, где выслушал пространную жалобу на несправедливость этой жизни, в очередной раз оставившей старого служаку на мели, и вроде как в шутку предложил прогуляться по пыльным дорогам Интариса. За хорошую денежку, разумеется, но не особо надеясь на результат. Просто пошутил. А тот совершенно неожиданно согласился, изумив старого друга донельзя и заставив крепко призадуматься о том, насколько же мало ценят в наше спокойное время заслуженных ветеранов, что позволяют им прозябать в нищете и несправедливости.

А ведь Сова успел в свои сорок с лишком повоевать даже под Бронлором. И несколько лет назад на ежегодном Королевском турнире трижды брал первый приз, как лучший мечник. Если уж королю не нужные такие люди... Торково семя! Может, скоро настанет то невеселое время, когда и ему, Гаррону, наскучит эта тяжкая и, порой, неблагодарная работа? Или найдется удачливый разбойничек, которому удастся оттяпать ему руку? А то и две? Кому он будет нужен потом? Куда прислонить голову? И не придется ли на старости лет коротать долгие ночи под забором, как недавно Сова? Где-нибудь на окраине мира, в одной из сточных канав Города Нищих?

Гаррон неприятно передернул плечами, торопливо отгоняя мрачные мысли. Тьфу, тьфу, тьфу, спаси меня боги, как говорят ланнийцы...

Тем временем, караванщики с готовностью расселись вокруг жарко пышущего костра, красноречиво поглядывая на ароматное варево, с которым как раз управилась толстуха Арва. Они жадно уставились на умопомрачительно аппетитную баранью тушку, которой решила их побаловать судьба, шумно сглатывали слюну и едва не грызли миски, ожидая милостивого разрешения строгой донны. А та отчего-то медлила.

Эльфы, как всегда, устроились особняком, вдали от смертных, привычно делая вид, что кроме них больше никого не существует, а весь остальной мир был рожден только для того, чтобы их тощим задницам было куда пристроиться. Снобы ушастые! Ох, не зря от них стараются держаться подальше все, у кого есть хоть капелька мозгов. Никогда не знаешь, что варится в башках у этих смазливых типов, для которых убить смертного ничуть не труднее, чем чихнуть. Сколько было правдивых историй про то, как за малейшую оплошность ушастые отнимали чужие жизни – легко, равнодушно и ничуть не заботясь о последствиях. Сколько случалось такого, что брякнул сдуру какой-нибудь болван нелестное слово, и все: если расслышали, то считай, могилка тебе уже обеспечена. Мимолетный взмах меча, как росчерк пера – быстрый и красивый; бесстрастный взгляд зеленых глаз, один единственный шаг навстречу и вежливая улыбка на божественном лице, от которой моментально стынет кровь. У эльфов разговор короткий – один намек на неуважение, и готов свеженький покойник. Они не делали различий в возрасте, поле, статусе и количестве сопровождающей дурака охране: хоть нищий, хоть король, хоть сам император. Коли оскорбил – будь добр, отвечай. Потому-то с ними предпочитали не связываться, а уж если доводилось столкнуться, то раскланиваться начинали издалека, со всем почтением и уважением во взорах. И только потом, когда угроза минует, зло сплевывали вослед, мысленно желая союзничкам "добра и процветания". Чтоб им пусто было! Хорошо хоть, неугомонный Белик их больше не задирает и не травит свои похабные байки, иначе ржач в лесу стоял бы сейчас погромче, чем в таверне Хромого Дика, а эльфы, чего доброго, еще услышат подробности.

Гаррон вдруг нахмурился, еще раз огляделся по сторонам, но проворного пацана почему-то не заметил. Что за бред? Куда подевался дурной юнец? Его расстеленный под дальней елью плащ пустовал, возле костра он тоже не крутился, никакого лишнего шума в лагере не наблюдалось, а это значило... южанин глухо выругался и быстрым шагом направился к пасущимся в стороне тяжеловозам, старательно отгоняя от себя одну нехорошую мысль. Однако гаррканца среди них тоже не нашел и вот тогда обеспокоился по-настоящему.

– Урантар, где твой племянник?

Дядько медленно поднял голову, натолкнулся на встревоженный взгляд начальника охраны и своего непосредственного (ха-ха) командира, быстро обежал глазами поляну, но сразу посуровел: южанин прав – Белика и след простыл.

– Карраш здесь?

– Нет, – отрывисто бросил Гаррон, почему-то тревожась все больше, и от седовласого это тоже не укрылось. Он резко встал, внимательно осмотрел присмотренное мальчишкой место для ночлега, затем еще более внимательно оглядел высокие сосны, окружившие поляну, словно часовые. По очереди взглянул на внезапно примолкших попутчиков. Приметил встревоженное лицо Илимы, выглянувшее в этот момент из повозки, оценил порванный на плече рукав. И, наконец, очень медленно повернулся к палатке эльфов: двое Светлых в ответ на его взгляд вопросительно приподняли безупречной формы брови, а Темный...

– Торково копыто! – неслышно пробормотал Дядько, наконец-то, сообразив, что именно стало неправильно. Гаррон тоже сложил дважды два и слегка спал с лица: Темного рядом с ними не было.

-Глава 5-

Таррэн с удовлетворенным вздохом откинул с лица непослушную челку и опустил натруженные руки: ежевечерние тренировки давно вошли у него в привычку. За последние две сотни лет, наполненных непрерывным преследованием и постоянным ожиданием нападения от "дорогих" родственников, он не пропустил ни одной. Кроме тех дней, разумеется, когда по причине серьезных увечий не мог поднять свои родовые клинки.

Их всегда было два: длинный сак`раши, под правую руку, и с`сирташи – под левую, немного более короткий, но не менее смертоносный. Узкие, слегка изогнутые, невероятно тонкие и почти невесомые, эльфийские мечи испокон веков славились своими качествами и потрясающей воображение остротой. А защитные руны у основания рукояти превращали их в изумительное орудие убийства, которому не страшно ни время, ни воры, ни даже магия. Идеальные спутники в долгой жизни бессмертного – верные, надежные, никогда не предающие кровь Перворожденного, в которой некогда были закалены. И обоими он владел в совершенстве.

Три крохотных значка под изящной гардой ярко подмигнули ему зеленоватыми бликами, на мгновение сложились в свившегося кольцом и оскалившегося черного дракона, с головой выдав свое истинное предназначение, а заодно – и знаки Рода, но почти сразу погасли: хозяин не хотел открывать свое настоящее имя. И они не посмели ослушаться его молчаливого приказа.

Темный эльф с уважением поклонился своему оружию, отдавая дань сотворившему его древнему мастеру, и с величайшей осторожностью спрятал отточенные до невозможности клинки в ножны.

Светлые презирали парные мечи и пользовались лишь длинными сак`раши, слепо следуя древним традициям. Но среди Темных когда-то очень давно нашелся один умелец, который сумел сломать эту ошибочную систему. Он первым сменил ножны у бедра на более удобные – на спине, а потом ввел в смертоносный танец клинков пару. С тех пор Темные не расставались со своими сак`раши и с`сирташи, предоставив Светлым собратьям и дальше влачить жалкое существование одноручников. И это послужило одной из множества причин Великого Разрыва между древними Родами бессмертных. Когда-то очень и очень давно...

Таррэн упруго поднялся с колен и, быстро раздевшись, смыл в прохладной воде пот и дорожную грязь. Но в лагерь вернулся не сразу, а еще довольно долго стоял, медленно обсыхая на ветру и с удовольствием вдыхая ароматы нетронутого людским присутствием леса. Он любил этот запах – изумительную смесь речной прохлады и насыщенного травяного духа. Любил слушать пение птиц, ровный шум текущей воды, стрекотание сверчков, тихий шорох полета маленьких крылатых охотников. Подставлять лицо лунному свету, жадно вдыхать ночной воздух и впитывать всем существом красоту этого щедрого на чудеса мира, в котором все живые (и смертные, и бессмертные) являлись лишь непрошеными гостями: кто-то недолгими, а кто-то, напротив, слишком задержавшимися. Он стоял и просто слушал, улыбаясь неизвестно чему и медленно растворяясь в окружающей тишине, как в целительной колыбели.