Текст книги "В пирогах Счастье (СИ)"

Автор книги: Александра Каплунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9.2

– Эй, Вилен, – Якуб окликнул его… вот словно слышал, что о нем шушукаемся. Я посмотрела на мужчину, не скрывая подозрительности, – если мы продолжим таскать это все на двор, там скоро не останется места.

– Не бери в голову, – еще раз строго произнес Вилен, глядя мне в глаза. Уверенность в нем помогла мне расслабиться.

– Ой, иди уже, – нарочито раздраженно я махнула на него рукой и, развернувшись, отправилась на кухню.

– Давайте тогда сразу рубить и в дровник складывать, – услышала я ответ хозяина… Ладно, пусть себе работают. Что я в самом деле?

Но все же гадкий червячок беспокойства не покидал меня. Даже возня на кухне, которая обычно помогала избавиться от дурных мыслей, в этот раз не спасла.

– Нина, ты в порядке? – Спросила у меня вдруг Дульсинея.

– Что? – Я едва сумела сфокусироваться на ней, но тут же опомнилась, головой вот потрясла. – Да, все нормально, а чего?

– Да ты это тесто несчастное так месишь, будто это рожа моего почившего мужа. Я ему ее так же разминала, когда он с фабрики без получки возвращался, – напряженно хохотнула она.

Я удивленно воззрилась на кадку, поняла, что Дулься правду говорит, и все ж отложила несчастное в сторону.

– Говори уж, чего гложет? – продолжала кухарка, заискивающе заглядывая мне в лицо. Круглая, вся такая сдобная Дулься, с этими ее торчащими из-под косынки мелкими кучеряшками на висках, завсегда способна была к себе расположить своей простотой.

Я села на табурет, отряхивая руки от муки.

– Да что-то не нравится мне, каких рабочих Вилен нанял. Помнишь, в первый день упыри к пирогам полезли?

– А, те-то? Никак Вилен их притащил?

– Так почти что. Якуб этот, который у них что ли за главного. И еще вроде парочка. Остальных-то я прежде не видала.

– А, так это сослуживцы его почитай, – фыркнула Дульсинея, нарезая очередную порцию яблок. – Якуб-то точно.

– Вот и он так сказал.

– Ну вот и не лезь ты. Пущай работают. Главное, чтоб сделали все. Раз Вилен их притащил, значит свое дело делают. Он хоть и бестолковый порой, Вилен-то, – она чуть понизила голос и поглядела в сторону двери, – но в свое время ого-го то был! И люди к нему до сих пор с уважением относятся. Особливо те, что в военное время с ним знались.

Я пожевала губы в задумчивости. Никак не могла понять, откуда во мне это беспокойство взялось-то? Тем более по большому счету Якуб в тот раз за нас напротив вступился, приструнил своего товарища.

– Ты бы мясо вытащила? – Дулься явно меня отвлечь решила и кивнула на большую кастрюлю, в которой мы варили суп на обед. В том числе теперь пришлось и на рабочих готовить… Ладно уж. Надо работать.

Иногда, конечно, все равно нет-нет, да мельком проскальзывала, проверить, как все продвигается.

Мужчины быстро и слаженно трудились, вытаскивая старые столы и стулья на улицу. С улицы доносился стук и треск, когда они разбирали столы и скамьи.

Я старалась держаться подальше, чтобы не мешаться, но помимо моей недоверчивости, мне приходилось еще и к мальчишкам наведываться. Вилен хоть и поглядывал за ними в окно или на улицу выходил. Но все ж нужно было показать, что не только ребятня тут торгует, но и взрослые имеются.

Заодно и с местными знакомилась… Кто-то меня уже знал, но так, по вскользь. А теперь, когда я стала такой радушной хозяюшкой, грех было не поболтать. А я и рада. Откуда мне еще информацию о здешних местах черпать? А тут вон сами выкладывают, только успевай вопросы подкидывать и уши развешивать.

На третий заход я столкнулась с Якубом. Он стоял у двери, прислонившись к косяку, и смотрел на меня с тем же хитрым блеском, что и в день нашей первой встречи.

– У вас тут что-то грандиозное намечается, да? – и руки на груди скрестил, плечи широченные, сам в одной жилетке распахнутой, на голое тело. Видно сразу и вены на бицепсах после работы вздувшиеся. Да только мне той красоты не надобно, потому взгляд я побыстрее отвела.

– Что-то вроде, – буркнула глухо, пытаясь протиснуться мимо.

Но он не двинулся с места, вынуждая меня остановиться.

– Не затевала бы зазря, Нина, – начал он, понижая голос. – Сразу ж понятно, кто Вилена подначивает.

Я нахмурилась, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.

– Что ты имеешь в виду?

Он усмехнулся, наклонившись чуть ближе. Я тут же сделала шаг назад и глянула на этого детину с уже нескрываемой враждебностью.

– Этот район… он не для таких, как ты, цветочек. Здесь свои правила. И те, кто пытается их нарушить, – он сделал паузу, словно наслаждаясь моим вниманием, – обычно плохо кончают.

Цветочек? Да он что о себе возомнил?

– Это угроза? – выгнув брови, уточнила я, упирая кулаки в бока.

– Что ты, – он отступил, поднимая руки в сдающемся жесте и строя невинную рожу. Только вот в его раскосых глазах плясали настоящие черти. – Просто дружеское предупреждение.

– Обойдусь без твоих предупреждений, – строго отчеканила ему в ответ. – И еще раз назовешь меня цветочком, познакомишься с моей скалкой. Я тут в фамильярности играть не нанималась.

Я все же пихнула его плечом, протискиваясь в коридор, но Якуб уже и сам посторонился, пропуская меня.

– Ох, и огонь баба, – послышалось мне в след, но когда я обернулась, в проходе уже было пусто.

– В заднице у тебя огонь будет, – прошипела зло. Ох как не нравился мне этот Якуб. Прямо все кишки в узел скручивало от его присутствия. Скользкий тип, ушлый, с таким точно жди беды.

Позже я рассказала об этом Вилену.

– Якуб? – переспросил он, нахмурившись. – Не бери в голову. Он всегда так. Ему нравится пускать пыль в глаза. А за тобой… – он немного помедлил и добавил чуть тише, чтоб больше никто не услышал, – ну, за той другой Ниной, давно поглядывал. Нравятся ему бабы с гонором. А что ты, что та, обе такие. Хотя ты и поприятнее будешь, но тоже палец в рот не клади.

– А если это не просто слова? – я не стала обращать внимания на пустую лесть, скрестила руки на груди, глядя на него.

– Тогда он пожалеет, что открыл рот, – спокойно уверил Вилен. Я лишь головой качнула в сомнении.

На следующий день Якуб снова бросил мне пару намеков и даже одну сальную шуточку, но я уже не реагировала. Вместо этого сосредоточилась на работе. Мы с Дульсинеей и мальчишками начали разбирать полки и шкафы на кухне, сортируя все, что можно было спасти. Выпечку распродали еще утром и новую партию ставить не планировали.

Рабочие тем временем вынесли все лишнее из зала, и впервые за долгое время помещение стало выглядеть хоть немного просторнее. Сегодня же они принялись вскрывать полы – доски нужно будет класть свежие. Эти уже где прогнили, где пропитались не пойми чем. Тут мой – не мой, все едино.

Завтра же мы ждали печников. Они должны разобрать то, что есть сейчас, и заложить новые печи, более просторные, но такие, чтоб и жар нужный сохранять подольше… Эта статья оказалась самой затратной, но мне удалось уговорить Вилена обратиться к самым лучшим мастерам этого дела. Уже и чертежи были готовы.

– Ну, почти половина дела сделана, – заявил Вилен, заглядывая к нам в кухню. – Полы в зале сняли, завтра ждем новые доски, черновые вычистим и начисто будем класть.

Он и сам весь как-то загорелся и преобразился со всей этой суетой. В глазах появился азартный блеск, и мне становилось по настоящему радостно наблюдать эти перемены.

Я вышла из кухни и прошла по коридору, чтобы посмотреть, что у них вышло. Черновой пол был весь вычищен, там тоже придется кое-что поменять… Но это уже следующий этап.

Работяги сидели за столиками на улице, отдыхая после дневных трудов.

– Ну что, ребят, – протянул Якуб, хлопая одного из своих подручных по плечу, – по-моему, мы заслужили по кружечке, а?

Мужчины загудели в одобрение, они обернулись в сторону зала, который был виден им через раскрытую настежь дверь.

– Эй, Вилен!

Тот явно услышал, о чем те загалдели, с сомнением потер подбородок. Еще б… Столько времени держался. Было видно, что он разрывается: с одной стороны, не хотел отказываться от компании старых приятелей, с другой – понимал, что это может плохо закончиться. А Дульсинея мне много рассказать успела о его похождениях спьяну. Как он то голым домой возвращался, то побитым. То чуть таверну не поджег… последнее спьяну так вообще регулярно, в своих попытках магию призвать.

Я подошла ближе и тихо окликнула его:

– Вилен…

– Чего? – он глянул на меня с легким раздражением.

– Можно тебя на пару слов?

Он нахмурился, но все же кивнул. Мы отошли обратно в коридор, подальше от глаз того мужичья.

– Слушай, – я понизила голос, чтобы никто нас не услышал. – Это не дело. Все же так хорошо идет, зачем все портить?

– Чего? О чем ты? – он скрестил руки на груди, не понимая, к чему я клоню.

– Ты ведь знаешь, что сейчас они начнут пить, – я покосилась в сторону выхода. – Ты выпьешь с ними, а завтра опять будешь плохо себя чувствовать. Да и пьянка – она до добра не доводит.

Он фыркнул, качая головой. Глаза вот еще закатил упрямо. Да… тут спорь-не спорь, проси-не проси…

– Нина, я взрослый человек. Сам разберусь.

– Да я не о том! – я шагнула ближе, преграждая ему путь к выходу, почти умоляя. – Послушай, ты же сказал, что хочешь все изменить. У тебя отлично получается! Но если ты сейчас поддашься, то опять все пойдет насмарку.

В этот момент Якуб громко и насмешливо окликнул его:

– Эй, Вилен! Хватит с бабой цацкаться, давай к нам!

Вот ведь паскуда! Дрянь какая! Ведь за мужское его цепляет, еще и перед сослуживцами!

Мужчины засмеялись, подначивая Вилена.

– Я разберусь, – процедил он, взял меня за плечи и отодвинул в сторону, чтобы выйти.

– Вилен! – попыталась я остановить его, но он уже направился к улице.

Якуб хлопнул его по плечу, сунул кружку в руку, и через секунду Вилен уже сидел с ними, под общий гул и тосты.

Я же стояла в проходе, сжимая пальцы в кулаки и пытаясь отогнать от себя ощущение, что все рушится, как карточный домик. И виной тому – Якуб!

– Ну и разбирайся сам… – проворчала я, разворачиваясь к своей каморке. В конце концов, я и правда ему не нянька. Нравится ему спьяну во всякие дрянные истории влипать, да и на здоровье! И пусть только попробует завтра вовремя с кровати не подняться, опять буду головой в кадку макать!

Хлопнув дверью, я отрезала себя от всех проблем.

Глава 9.3

К тому моменту, как наступила ночь, шум в таверне стал просто невыносимым. Мужики напились, кто-то громко смеялся, кто-то уже начал петь фальшивые застольные песни. Они перебрались в кухню, пользуясь тем, что и там мы почти все убрали-разобрали. Что в кладовую на второй этаж снесли, что на улицу… Места теперь там стало – завались.

Я лежала в своей комнате и пыталась заснуть, но это было просто невозможно! Я уже и подушкой голову накрывала, и пыталась ветошь в уши совать, но это ж поди заглуши!

В конце концов мое терпение лопнуло.

Пух!

Как мыльный… нет! Зловонный болотный пузырь!

Я встала, накинула на плечи шаль, подхватила кочергу и решительно направилась громить громил.

Только вот в кухню дверь отворив, обомлела! Там творился сущий хаос. Садом и Гамора распростерлись в своем великолепии в стенах нашей… моей!! кухоньки! Кружки с пивом где разлиты, где аж на полу валяются, несколько мужчин уже лежали на лавках, не в силах подняться, похрапывали руладно, слюни свои зловонные распуская. На полу срачник настоящий развели! А запах какой! Мать честная!

Я едва не рухнула, когда поняла, что они там еще и цигарки крутят!

Якуб сидел во главе стола, облокотившись на спинку стула, и что-то весело рассказывал. У него на колене уже восседала какая-то девица с сиськами навыкат. Точно как мои глаза сейчас.

– Вы что себе позволяете?! – громко заявила я, входя внутрь. Ярость, которая затопила меня в сей миг была соизмерима с пламенем настоящей преисподней! Сколько времени я здесь порядок наводила, чтоб эти паскуды теперь все испоганили?!

Все головы повернулись в мою сторону. Даже песни свои пакостные подзаткнули.

– А вот и наша хозяйка, – с усмешкой протянул Якуб, поднимая кружку и скидывая девицу с колен. Та, впрочем, не обиделась, пересела к мужику рядышком. – Присоединяйся, красавица, мы тут за ваш успех пьем!

– Хватит, – я твердо посмотрела на него, а затем отыскала взглядом Вилена, который сидел чуть поодаль, с кружкой в руках. – Вилен, что ты творишь?

– Нина, это не твое дело, – отмахнулся он, даже не глядя на меня. Пьяный уже.

Мне прям тошно стало.

– Как это не мое дело? – я шагнула ближе, чувствуя, как внутри клокочет злость. – Мы же договорились! Ты сам сказал, что хочешь все изменить. А теперь что? Все обратно? Ты, коли не забыл, согласился, что мы теперь партнеры!

– Это как понимать? – Якуб, чтоб его, во все надо вмешаться!

– А так и понимать! Что я тоже здесь хозяйка и за место это отвечаю да пригляд веду! – грозно шикнула я на него и снова к Вилену повернулась. – Ты посмотри, что творится кругом. Такой жизни ты хочешь? Нет, я понимаю, иногда хочется с товарищами посидеть, но ведь…

– Нина, – он перебил, лицо сморщив. Брезгливо так, неприязненно. Поднял на меня хмельной злой взгляд…

Вот… бывают мужики, которые под выпивку добреют чрез меру. А Вилен, похоже, из противоположных. Злой становится, как мегера!

– Ты слишком много на себя берешь. Станешь диктовать мне, что делать и вылет…. и нашей сделке конец!

Хотел ведь сказать “вылетишь отсюда”, да? Это после всего, что я тут сделала? После всех идей, какими поделилась? После планов совместных?!

Горечью на языке разлилось. Тошно сделалось.

– Вот как? – я подбородок вскинула, выпрямилась. Думает, я как девочка за ним бегать буду? Уговаривать? – Ну и разбирайся. Только потом не приходи за помощью. И убирать здесь тоже сам будешь. Посмотрю как ты успеешь к приходу печников утром.

Я развернулась и направилась к выходу, но меня остановил голос Якуба:

– Нина-Нина, куда такая гордая?

Я обернулась, он уже поднялся со стула, направляясь ко мне.

– Что ты так обиделась? Мы ведь тут все свои. Нечего дуться.

– Оставь меня в покое, – резко ответила я, чувствуя, как внутри все сжимается от его приближения. Этот тоже был пьян… И глядел на меня… нехорошо.

– Да ладно тебе, мы ведь просто отдыхаем, – он схватил меня за запястье, и я дернулась, пытаясь вырваться.

– Отпусти! – прошипела я, но он только сильнее сжал пальцы, потянул к себе, обдавая гадким зловонным дыханием. Что за дрянь они пили? Или чесноком свежим закусывали за неимением… мозгов.

Я попыталась кочергой его шарахнуть, но для пьяного уж больно хороша у того оказалась реакция. Вторая моя рука тоже у него в плену оказалась.

– Налейте–ка мне еще, – раздался голос Вилена.

Якуб замер, оскалился в злой усмешке. И вдруг отпустил, откинул от себя мои руки. Я тотчас попятилась с дико бьющимся сердцем.

– Ладно, ладно, – усмехнулся Якуб, поднимая руки. – Не кипятись, цветочек.

Я бросила на Вилена последний взгляд – он даже не встал со своего места. Не посмотрел в мою сторону. Ничего не сделал, чтоб дружка своего урезонить. И это, пожалуй, даже сильнее задело…

Я вылетела из кухни, чувствуя, как слезы уже глаза щипать начинают. Только вот…

Только вот до спальни своей с крепким засовом добраться не успела.

В коридоре меня снова догнал Якуб.

– Цветочек, подожди-ка.

– Чего тебе еще? – я скрежетнула зубами. До комнаты оставалось всего-то пара шагов. А до Якуба все пять.

Успею?

– Ты мне нравишься, – он сделал шаг ко мне, я от него. – Такая гордая, такая непокроная… Сдалась тебе эта таверна? Могла б давно мне постель греть, я б тебе шелка…

Предчувствие беды уже с головой затопило. Вот ведь гадство!

Сжала кочергу покрепче и выставила перед собой.

– Уйди, – я сделала еще шаг назад, но он не отступил. – Не надобно мне ни постелей твоих, ни шелков.

– Ну же, Нина, – его голос стал мягким, уговаривающим. – Мы ведь можем поладить. Не хочешь шелков, будет золото…

Я сжала кулаки, чувствуя, как внутри поднимается паника. Что делать? Звать на помощь? Но кто придет? Рванула назад, к двери. Засов – мое спасение.

Но не успела захлопнуть дверь, как он сунул ногу, не давая закрыть. Еще и рукой схватился.

– Убери ногу, Якуб, – рыкнула я.

Но он только усмехнулся и с силой толкнул створку двери.

Глава 10.1

Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену так, что казалось стенки сейчас посыпятся. Я и сама отлетела назад, едва удержав равновесие. Не ожидала никак, что все может вот так обернуться. Хорошо, кочергу из рук не выпустила.

Якуб уже переступил порог, глядя на меня с этой своей мерзкой хищной улыбочкой. На задницу бы ему ее натянуть, честное слово. Словно кот, сметаной ужравшийся и мышь в угол загнавший.

Я мысленно выругалась, пытаясь придумать, чем еще можно его шарахнуть. Да так, чтоб наверняка. Потом можно наверх, к Дульсинее шмыгнуть… Хотя если под такой галдеж до сих пор дрыхнет, не факт, что откроет…

На тумбе кувшин стоит, стеклянный, тяжелый. Хорошо по голове шваркнет. А больше, пожалуй, ничего и нет.

Якуб усмехнулся, приближаясь неторопливо. Уверенный, зараза. Его широкие плечи перекрывали выход, и в тусклом свете лампы тени на его лице выглядели… стоит признаться – пугающе.

– Ты слишком нервная, Нина, – протянул он, делая еще шаг вперед. – Расслабься.

Я вскинула кочергу, выставив ее перед собой, как оружие. Расслабишься здесь, куда ж.

– Вот выйдешь ты отсюда, тогда и расслаблюсь. Уходи по добру – по здорову, Якуб, – и нарочито ж ему прям кочергой на дверь указала. – Не бери грех на душу.

Якуб остановился, наклонил голову и усмехнулся, явно развлекаясь. Моя чугунная защитница, похоже, совсем ему аргументом не виделась.

– Ну что ты, девочка? Разве ж любовь к тебе – грех? – хищный оскал на его лице совсем дурным сделался. Он еще и облизнулся паскуднейше, явно на эмоции меня провоцируя. Глазищами вон сверкает.

– Я не шучу, Якуб, – процедила я сквозь зубы. А самой уж совсем не по себе делалось. Страшно. – Подойдешь ближе – ударю.

Но он только покачал головой, как взрослый на упрямого ребенка. Снисходительно так, чуть осуждающе.

– Да брось, мой цветочек, – ласково запричитал. – Начнешь размахивать своей тычинкой, еще сама поранишься.

– Говорила же, никакой я не цветочек, – в голове роились мысли, одна суетней другой. Куда кинуться? Закричать? Ударить… ткнуть или наотмашь? А что если как в кухне – перехватит? – и уж тем более не твой.

Он снова двинулся, и я поняла, что угол комнаты оставляет мне все меньше места для маневра.

– Убирайся, – выплюнула я, чувствуя, как паника сковывает тело. По коже уж и озноб пополз. Ничем хорошим история эта мне не светила.

Решила, что отбиваться стану… А уж коли не выйдет, сделаю вид, что сдалась и тогда уже выжду момент, чтоб по причинному месту ему трехнуть. Только наверняка надобно, чтоб с оттяжкой. Чтоб зазвенело у него все, что голове его думать мешает.

– Ну же, милая, – мягко продолжил мурчать, но в глазах-то вовсе не ласка плескалась, а что-то гадко-темное. – Зачем ты так?

Я знала, что сейчас он снова попытается схватить меня, потому медлить больше не стала – резко замахнулась кочергой и ударила.

Якуб не успел увернуться, и металл с глухим звуком угодил ему в плечо. До башки не дотянулась, росту не хватило.

Он сперва охнул, и я уж второй раз замахнулась, да только ладонь его уже за кочергу держалась.

– Ты что, с ума сошла?! – выкрикнул он.

– А ты думал, я шутки шучу?! – закричала я в ответ, пытаясь вырвать кочергу из его лапищи.

Как поняла, что не выйдет – бросила. Уже за кувшином кинулась, но он был быстрее. Схватив меня за запястье, вывернул руку. Кочерга с глухим стуком упала на пол. Боль пронзила плечо, но я не собиралась сдаваться.

– Пусти меня, мерзавец! – я лягнула его в колено, но он только сильнее сжал мои руки, почти поднимая меня над полом.

От боли в глазах зарябило, я натурально взвыла, зашипела, ногами задрыгала, но не понимала уже куда бить.

– Успокойся, – рыкнул он, его лицо оказалось слишком близко. – Ты только хуже себе делаешь.

Я извивалась, пытаясь вырваться, но Якуб перехватил поперек тела, к себе прижимая обеими руками, а мои собственные вдоль тела моего же силищей своей пригвождая. Крепко держал… бычара.

Я взревела раненым зверем. Завизжать, наверное, надо было, но чего уж не умела, того не умела.

– Никто не услышит, – усмехнулся Якуб, меня к себе лицом развернувши. И эта усмешка обожгла меня сильнее, чем его хватка.

Я почувствовала, как глаза от слез щиплет, а перед глазами пелена встает – не от страха, а от бессильной ярости.

– Я-то думала, ты из военных, а ты гниль настоящая, – выплюнула я, смотря ему в глаза.

На мгновение он замер, словно мои слова его задели. Но только на мгновение. Его хватка ослабла, но это было не послабление, а опасная тишина перед бурей.

– Ты еще не поняла, где находишься, Нина, – его голос стал таким низким и рокочущим, что у меня нутро завибрировало. Как от грома раскатистого. – Здесь выживают только те, кто знает свое место. И сегодня ты узнаешь свое.

Якуб уже поволок меня к кровати с явным намерением воплотить свои мечты в реальность.

Тут уж у меня тумблер щелкнул на полную.

Резко подавшись вперед, я сделала то, чего он явно не ожидал… Я оттолкнулась от пола, как для прыжка, и врезалась лбом в его лицо. И прямо ощутила, как кость в его носу с хрустом сминается, а мне на лицо тут же горячим брызнуло.

Хорошо шарахнула, точно не забудет!

От такой нежданочки он даже пальцы разжал, чтоб за лицо свое ухватиться.

А я мигом в сторону дернулась.

Кочерга! Она была рядом, у моих ног. Я схватила ее, развернулась и, не думая, снова замахнулась.

На этот раз он успел увернуться, но, кажется, понял, что я не шучу.

И что не из тех, кто под ним елозя в пол силы, плакать станет.

– Ты пожалеешь, – бросил он, вытирая лицо рукавом. Кровища-то ручьем поливалась.

– Убирайся! – закричала я, замахиваясь снова.

Якуб отступил, но в его глазах все еще плясала целая орава чертей.

Похоже, не только я здесь на своем стоять умела.

Он замер, а после – оскалился в довольнешей улыбочке. Зубы кровищей залило тут же, придавая ему еще более жуткий вид.

Не теряя времени, я резко рванула к двери, едва не путаясь в собственных ногах. Сердце бешено колотилось, а в голове стучала только одна мысль: Убежать! Успеть!

Я вылетела в коридор, тяжело дыша, и врезалась во что-то твердое.

Нет, в кого-то. Подняв взгляд, я увидела Вилена. Он стоял передо мной, нахмурившись, с кружкой в руке – похоже, оторвался-таки от застолья.

Надо же, вы поглядите!

Злость на него клокотала во мне не меньше чем на того ублюдка.

– Что за чертовщина тут творится? – спросил он, хмурясь. Его голос звучал хрипло и не так бодро, как обычно, но взгляд был яснее, чем я ожидала.

Я чувствовала, как руки дрожат, а сердце никак не замедляет свой бешеный ритм. Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Сзади раздались тяжелые шаги – Якуб вышел следом, его тень накрыла меня, почти ощутимая. Липкая.

Вилен перевел на него свой взгляд, явно узрев, в каком виде пребывает нынче его дружок.