Текст книги "В пирогах Счастье (СИ)"

Автор книги: Александра Каплунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19.3

Нина

Началась наша первая неделя, как мужа и жены – ну, по бумагам, если уж по‑честному. На деле же с виду все чинно–благородно: да, дорогой муж, да, дорогая жена. Как скажешь, муж, как скажешь, жена. Так и твердили друг другу на людях, как истуканчики. А наедине друг от друга на расстоянии держались как-то.

Мне порой даже смеяться хотелось от такого спектакля.

Я и посмеивалась, а Вилен на меня то шикал, то в бок толкал. Один раз даже щекотнул, что я взвигнула.

Держаться-то мы держались, но у меня внутри, нет-нет, а робкая надежда на что-то иное проскальзывала.

Впрочем, остановиться и подумать про это все времени оставалось не шибко много. Работы было невпроворот. Ремонт – шум, пыль, ведра, доски, запах свежей краски. Мальчишки носились по двору то с гвоздями, то с кирпичами, Роло командовал, Мрот ворчал, а Дульсинея всех строила, чтоб не разнесли кухню со свежими печами раньше времени.

Я к вечеру иногда не чувствовала ни рук, ни ног, но зато ощущала себя нужной. Вилен тоже не отлынивал: сам таскал доски, даже с печниками спорил – мол, стену можно снести и не обрушить потолок. Все тыкал их в план дома, что стена-то не несущая, а вообще позже была подстроена…

Впрочем, несмотря на весь этот хаос, в таверне воцарилась какая‑то странная гармония – все свои, все на виду, и каждый занят своим.

То и дело мы с Виленом встречались взглядами, и порой мне казалось, будто что‑то между нами загорается. Но при всем при том, он меня ничуть не стеснял: каждый вечер аккуратно стелил себе дополнительный матрас на полу у другой стены, молча кивал, когда я желала ему спокойной ночи. Я даже не знала, смеяться с этого или обижаться.

Ни единого толкового поползновения… Хотя не я ли сама настаивала на фиктивности нашего брака? Похоже, я и сама запуталась во всем этом…

Однажды вечером, когда в доме уже поутихло, я стояла у окна, расплетала косу, а он вдруг появился в дверях, комнату решительно пересек и протянул мне маленький, неказистый, но очень трогательный букетик полевых цветов – ромашки, клевер, какая‑то синяя травка.

– Это тебе, – сказал, будто оправдываясь, – у ворот нарвал, пока никто не видел. Ты сегодня молодцом, весь день на ногах. Решил, тебе приятно будет…

Я с удивлением на него воззрилась, глазами даже хлопнула.

– Так и думал, надо было нормальный купить… – он хотел его в окно зашвырнуть, но я уж опомнилась, выхватила у него цветочки из рук и груди прижала.

– Не нужно нормальный – невпопад отозвалась. – Нет, вернее, если тебе хочется, то можно… Но и этот очень мил. Спасибо.

Сама говорю, а внутри все дрожит от неожиданного счастья. Вилен враз успокоился, выдохнул весь, даже плечи опустились. Говорить, правда, не спешил.

– Ты сам‑то ел сегодня хоть что‑нибудь? – спросила я, чтобы не молчать.

– Кусок хлеба стащил у Мрота. Он меня чуть не прибил, – ухмыльнулся Вилен. – Но я выжил.

– Героический поступок, – фыркнула я. – Может, завтра не будешь хлеб воровать, а позавтракаешь, как нормальный хозяин?

Он на меня посмотрел так пристально, что я сама смутилась.

– Ну коли жена меня покормит…

Я рассмеялась:

– А то ты сам сготовить не можешь?

– А может мне твоя стряпня больше по нраву, – и голову задрал. Вот вроде и комплимент сделал, а звучит, как вызов.

– Ну коли по нраву, так сготовлю. – Я отошла к столу, букетик в стакан с водой поставила.

– Вот и договорились, – фыркнул он.

Так наши вечера и проходили: будто игрались, проверяя, кто первым даст слабину. Но оба держались – и мне это нравилось. Вилен стал больше шутить, иногда даже рассказывал что‑то из прежней жизни, а я ловила себя на том, что жду этих разговоров

Шли дни, ремонт подходил к концу. Хотя мне в это и не верилось. Столько дел переделали, да саму таверну так перекроили, что и не узнаешь ее. Зал уже довершили почти, завтра оставалось положить чистовые полы, а там пару дней на протопку печей и начнем готовить… За эти денечки и самое сложное еще предстоит – разнести весть о том, что открываемся мы снова, да в качестве лучшей пекарни в городе!

А еще надобно было найти пару кумушек в помощь на кухню… Тут у меня идейки имелись, но их еще стоило до ума довести… Но все это завтра.

А сегодня в комнату, которую мы для Боди готовили, привезли новую мебель.

Когда мальчонку забирать, мы Виленом обсуждали наедине, и пока не торопились. Подумалось, что мальцы-то сообразительные… если сразу после свадьбы объявили бы, могли и догадаться, для чего этот брак нам нужен. И вроде ничего особого в том бы и не было, но как-то… неприятно.

Так мы и тянули. Уж почти две недели прошло, прежде чем решились. Спорили сперва, как лучше поступить. То ли сразу к гаду-Кроверу пойти, то ли сперва Боди сказать…

Решились за второе. Все ж нехорошо было бы вот так мальчонку фактом огорошить, мол все! Теперь живешь с нами.

– Боди, загляни к нам на минутку? – я позвала мальчишку, когда они с ребятами уже в приют собирались. – Мы с Виленом хотим тебе кое‑что сказать.

Он сразу замер, будто ждал дурного, но Гасти его под спину толкнул.

В кухне нас только трое осталось, остальные во дворе сидели за поздним чаем.

Я сидела на скамье и подозвала его к себе. Вилен рядом стоял.

– Тут такое дело, – я неуверенно на Вилена глянула, он кивнул мне в поддержку.

– Я что-то сделал? – боязливо спросил мальчонка.

– Нет, что ты! – Я набрала в грудь побольше воздуха. Ну, что тянуть в самом деле? – Мы хотим, чтобы ты переехал к нам. Дом уже почти готов, комната на втором этаже свободна. Мы бумаги подадим, станем тебе… приемными родителями. Ты… ты согласен?

Я его еще и за руку взяла, чтоб подбодрить немного.

Боди сначала растерялся, потом его глаза вдруг расширились – не от радости, а от испуга. Он резко выдернул руку и, не сказав ни слова, бросился к выходу. Я даже не успела среагировать – только услышала, как хлопнула дверь.

Посмотрела на Вилена – тот тоже был в растерянности.

– Вот это поворот… – только и выдохнул он.

– Я… я сейчас… – едва выговорила я.

Но Боди уже исчез – ни во дворе, ни в коридоре его не было.

Глава 20.1

В животе неприятно сжалось – сердце колотилось. Будто это не я ребенка из приюта взять хочу, а меня саму в какую-то неизвестность отправляют.

Чего-чего, а такой реакции я никак не ждала. Ждала недоверия, боязливости, может… Надеялась, конечно, что вообще-то обрадуется мальчонка. А он взял и убежал! Хоть бы сказал чего!

Вилен молча шагал рядом, хмурился задумчиво. Он, похоже, тоже ничегошеньки не понял.

Мы обошли двор, сад, заглянули в пристройку, в сарай, даже у ворот постояли – нигде мальчишки не было.

– Может в приют ушел? – спросила у Вилена, нервно сжимая пальцами подол платья.

– Что-то случилось? – Гасти вот из дома вышел. – А где Боди? Мы его все ждем…

– Он… убежал, – отозвалась я, губы кусая и все пытаясь его в саду разглядеть.

– Убежал? – Гасти с Маликом переглянулись. – Чего вдруг?

Я на Вилена глянула, но чего скрывать? Он вот тоже кивнул мне.

– Мы хотели Боди взять к себе, – призналась я. Ребята снова меж собой переглянулись. И показалось мне, что тоже не шибко радостно. – Приемными родителями стать. Комната для него уже готова, все как надо… Но решили у него сперва спросить… А он едва услышал, так и убежал.

Малик сразу округлил глаза:

– Вот это да…

Гасти в этот момент замялся, посмотрел на Малика, потом опустил взгляд.

– Просто… – начал он, – про это Боди никому не говорил, но мы-то… Я его давно знаю.

– Ну? – Вилен нахмурился, скрестив руки.

Гасти почесал затылок, переминаясь с ноги на ногу.

– У Боди есть сестренка. Маленькая совсем. Она до сих пор живет с его родителями. Те… ну… – он запнулся, – не очень хорошие, если честно. Пьют и все такое.

Я похолодела.

– А почему она с ними, а не в приюте?

– Да родители и его ведь в наем отдали.

– В наем? – я даже растерялась.

Зато Вилен себя по лбу хлопнул и едва не застонал в голос.

– Так он не из отказных? – мне показалось, или в том вопросе отчаянием пахнуло?

– Так, мне кто-нибудь объяснит? – я уже сердиться начинала. Вилен шею растер, но все ж ко мне повернулся.

– За то, что ребята у меня работают, я им плачу жалование. Часть этих денег идет в приют. Но и там есть свои правила. Есть те, кто туда попадает сам, беспризорники, у кого нет никого. Такие ребята если работать идут, то им на счет больше денег перепадает. А бывает так, что детей в семье много, а кормить нечем. Ну, или просто родители такие, что на детях… зарабатывают, – рыкнул почти… – Они могут либо сразу за какую-то сумму ребенка сдать, либо процент получать ежемесячно с того, что ребенок заработает.

Я даже за сердце схватилась, плохо сделалось. Дышать нечем стало. Это что за система такая?

– Нина? – Гасти обеспокоенно мне в лицо заглянул. – Ты чего?

– Воды принеси, – кивнул ему Вилен. А я на него взор свой ошарашенный подняла.

– Это что же такое? Это ведь… Это ведь детский труд продают?

– Не все так страшно, Нина, – успокоил он меня.

Не страшно?! Да он в своем ли уме?

– Прежде ребят просто на улицу выкидывали. Или в лес отводили на сладкие тропки… Слышала про такие? – Я не слышала, но догадалась, припомнив одну сказочку… – а так и ребята при деле с малолетства, по улицам не шатаются, на кусок хлеба себа заработать могут. А многие к тому времени, как из приюта выпускаются, уже мастера и работать умеют. Всяк лучше, чем в нищете и голоде прозябать.

– Нельзя так, – я упрямо головой помотала, а у самой слезы на глазах. Тут и Гасти со стаканом воды вернулся. Я отпила немного, успокоилась.

– Льзя, нельзя, а есть как есть, – Малик, нас все то время слушающий, плечами пожал.

Я почувствовала, как внутри все стынет.

– Так если мы заберем Боди, его семья останется без этих денег? И девочка – без поддержки?

Спрашивать о том, почему родители его не работают сами, смысла не было. Знала я таких, тунеядцы, всегда сто причин придумают. Тем более, если выпивка там…

– Выходит, так, – виновато кивнул Гасти. – Боди за сестру всегда переживал. Он и поесть ей постоянно носил, когда разрешали. Наверняка поэтому и убежал.

Вилен выругался сквозь зубы, сжал кулаки так, что побелели костяшки.

Я поставила стакан на скамью, чувствуя, как усталость наваливается камнем на плечи. Все оказалось куда сложнее, чем я думала.

– Спасибо, ребята, что рассказали, – выдохнула я.

Вилен молча стоял рядом, взгляд его стал жестким, упрямым.

– Значит, надо обоих забирать. – Я с надеждой на Вилена поглядела. Должен понять ведь? Он губы сурово поджал. Задумался.

Я отступаться точно не собиралась.

– Сперва найдем Боди, – выдохнул Вилен. – А потом к его родителям придется идти.

На том и порешили.

Вот так час от часу не легче.

Глава 20.2

Гасти с Маликом отправили в приют, час уже поздний был. Коли б не пришли уже, их бы потом и не пустили. Сами мы с ними вместе дошли, но Гасти из окошка выглянул и жестами указал, что в приюте мальчонки нет.

– И куда теперь? – я оглядывала темные улицы. На душе сделалось нехорошо и муторно так… Где вот он теперь?

– Проверим те места, про которые Гасти говорил, – Вилен головой качнул, меня зазывая за собой. – А если и там не сыщем, тогда к родителям его наведаемся. Может, домой к сестре пошел.

Мы обошли несколько глухих подворотен, дошли до моста, что через реку был перекинут, под ним только старый бродяга у огня грелся. На нас тот даже не взглянул.

С каждым часом тревога в груди только крепла. А когда у нас вовсе закончились варианты, засобирались мы к Боди домой.

Вилен примерно только знал, где жили его родители. Но на деле отыскать это местечко не составило труда. Если я прежде думала, что в таверне до моего появления запустение царило, то тут…

Небольшой проулок заканчивался тупиком. От запаха нечистот и валявшегося прямо на дороге мусора, мне пришлось зажать рот и нос рукавом. Ужас просто. Как люди могут жить в таком месте? Это как надо себя не любить?!

У стены прислонившись сидел мужичонка синюшного вида. И нет, он был вполне живой, но пьяный вдрызг. Впрочем, Вилену не помешало это выспросить у того, где живут родители Боди.

Нам пришлось дойти до самого конца этого проулка. Я неуютно к Вилену жалась, здраво опасаясь, что со второго этажа в любой момент могут плеснуть содержимое ночного горшка…

Дверь, перед которой мы остановились, выглядела неказисто. Вся какая-то облупленная, зашкрябанная.

Мы переглянулись, я кивнула, Вилен вздохнул.

Постучались. Вилен после этого руку об штаны вытер, и я его в том понимала прекрасно.

Сперва за дверью не происходило ничего, зато чуть погодя раздались внутри шаги. Не шаги даже, топоток. А мигом позже дверь распахнулась и на пороге предстала растрепанная девчушка лет четырех-пяти.

Лицо у нее было смуглое, глаза огромные, настороженные, волосы спутаны, будто она только что из-под кровати вылезла, всклоченная такая, чумазая. В одной руке девочка сжимала куклу – тряпичную, с оторванной пуговицей вместо глаза, что свисала на паре тонких ниток.

– А вы кто? – спросила она, не столько испуганно, сколько вызывающе, словно готова была в любую секунду захлопнуть дверь обратно.

Я присела на корточки, чтобы не нависать над ней, да в глаза заглянуть удобнее, и попыталась улыбнуться как можно мягче.

– Мы друзья Боди. Ты его сестра, да?

Девчушка кивнула, не отпуская дверь, и уставилась на Вилена, который стоял чуть позади меня. Вилен, видимо, решил, что улыбка тут не поможет, и просто кивнул в ответ, мол, все правильно.

– А Боди дома? – осторожно спросила я.

Девочка нахмурилась, пожала узенькими плечиками.

– А он тут и не живет, – отозвалась, а сама через плечо мельком головой мотнула. Вроде и не глянула, а жест показался мне весьма интересным.

Я выпрямилась, на Вилена глянула. Тот, похоже, о том же думал.

– А может он сюда приходит, тебя повидать? – я не собиралась сдаваться.

Девчушка прищурилась.

– А вам-то чего?

– Поговорить с ним хотели.

– А звать вас как?

– Я Нина, а это Вилен.

Кажется, малышка все ж была чуть постарше, чем я сперва решила. И говорила совсем по взрослому, и смотрела настороженно.

– Вилен, у которого Боди работает? – а сама глаза щурит.

– Тот самый, – отозвался он. – Так что, скажешь, где брат?

– Приходил он домой… – малышка голос понизила, почти зашептала. А сама нет-нет, да через плечо поглядывает. Будто боится, что услышит кто. – Сказал, что скоро уедем. Вообще-то велел не говорить никому, но ты ж Вилен, – она на него заговорщицки глянула.

Вот так интересно… И куда это он собрался?

– Я вот Потасю уже при себе держу, – она куклу перед собой вытянула. – Боди сказал, что скоро уже. Вроде как бабусю нашел нашу. Она где-то в деревне живет. Вот к ней и поедем. Так что вы его лучше разыщите скорее, а то попрощаться не успеете.

– Кася, кто там? – вдруг раздался сиплый голос из глубин дома. Мужской, грубый такой, как наждачкой по стеклу неприятный.

Из темноты на свет шагнул мужчина. Рубаха латанная вся на нем была невесть какого цвета. Штаны с обвисшими коленями едва срам прикрывали, и похоже норовили сползти. Мужик их подтянул, заодно почесал волосатое пузо.

– Это еще кто такие? – скривился весь, нас оглядел, словно мы только из нужника вылезли. Хотя тут бы наоборот… нам бы кривиться от такого зрелища. Волосы у него такие сальные были, до плеч длинной, что мне аж почесаться захотелось.

– Да спрашивают, где мельница Грегорова, – бойко отозвалась девчушка, а сама шажок в сторону сделала. И не понравилось мне, как она растояние между мужчиной и стеной оглядела. Будто прицеливалась, успеет ли шмыгнуть.

– Че? – он, кажется, совсем не понимал, что ему отвечают.

– За городом которая, – фыркнула и все ж шмыгнула в глубь дома.

– Какая к хренам мельница, ну-ка сюда иди, прохвостка!

– Нам и правда нужно было узнать! – поспешила я его внимание переключить. Тон мужика, а похоже он и был отцом и Боди, и этой девчушки, мне не понравился.

– Ну вот и валите отсель, – обхаял и дверью перед нами хлопнул. Я едва отскочить успела. Вилен меня за плечи придержал, чтоб не свалилась.

– Мельница, значит… – протянул тот задумчиво.

– Думаешь, он там?

– Вот и узнаем.

Глава 20.3

Мельница стояла на отшибе, за городской стеной и огородами, что тянулись тут рядами. Многие, кто на окраине жил, свои участочки заимел, чтобы там выращивать всякое. Кто-то и времянки ставил там, но жить в них не разрешалось, уже не городская черта. Случись чего, все должны внутри стены быть. Вот зелень выращивать – пожалуйста…

Потому сейчас тут было тихо и пустынно, а мы с Виленом пробирались точно какие-то воришки. Я даже головой своим мыслям покачала. Не хватало еще, чтоб по нам солью стрелять начали, решив, что мы на чужую редиску позарились. Хорошо, что ружей в этом мире нет.

Идти пришлось до устья пересохшей речки. Там один только ручеек остался. Сама-то река с другой стороны города теперь пролегала… Мельница же притулилась прямо у кромки леса. В темноте она казалась еще выше и страшнее – огромная, черная, скрипучая, с крыльями, что едва шевелились от ночного ветра.

Мы с Виленом пробирались по мокрой траве, фонарь бросал длинные тени, и каждый шаг отзывался тревогой в груди – что, если не тут? Или, хуже, что если тут, но не один? Что вообще могло в голову ребенку взбрести?

Вилен первым заметил слабый огонек в окне пристройки. Мы подошли ближе, стараясь не шуметь, и услышали внутри тихий шорох. Кто-то ходил туда-сюда.

Когда мы заглянули внутрь, Боди тут же к нам оборотился, сжав в руке старый ножик. Лицо его выглядело напряженным, губы поджаты упрямо. Смотрит на нас волчонком, будто мы ему враги какие.

– Я с вами не пойду, – сказал твердо, а сам попятился. Только уходить тут было некуда.

Я подняла руки, чтобы не пугать его, и шагнула ближе, хотя сердце колотилось чуть не в горле. Что же в голове у этого ребенка, когда он вот так на нас реагирует?

– Боди, никто тебя за шкирку тащить не собирается. Мы ведь просто волнуемся. Ну, ты чего в самом деле… Это ведь я, Нина, а не чудище какое.

Я с надеждой и теплотой на него смотрела. Ну не мог он вот так в одночасье перемениться и озлобиться. Что-то здесь не то явно.

– Убери нож, Боди, здесь тебе врагов нет, – строго произнес Вилен, а сам на ящик у двери присел.

Боди на нас еще поглядел, а потом словно сдулся весь. Плечики поникли, голову повесил. Ножик свой сложил и в карман сунул.

– Нельзя мне с вами, – повторил упрямо и головой мотнул.

– Из-за сестренки? – понимающе уточнила я. Мальчонка снова взвился весь, подсобрался.

– Вы про нее знаете? – и смотрит волчишкой.

– Знаем, – отозвался Вилен. – И что ты не из отказных, тоже узнали.

– Ты из-за этого сбежал? – я мягко приблизилась к нему, за руку взяла и потянула следом. Мы тоже на ящики сели. В ногах-то правды нет. – Думал, что если мы тебя усыновим, то сестре помогать не сможешь?

– Я давно с ней сбежать хотел. И денег уже скопил на первое время, – неохотно, но он все же начал рассказывать. – Родители так просто не пустят. Кровер им каждый месяц за мою работу платит. А они так и сказали, что если я работать не стану, они мне с Каськой видеться не дадут.

И столько боли в словах этих было, что мне худо сделалось. Запугали мальчонку… А он сам ведь ребенок совсем еще! Что за родители такие, мать честная… Уж очень мне захотелось им все космы повыдергать и наподдать хорошенько.

На Вилена глянула, и, похоже, по сжатым губам его и челюсти напряженной, замыслы мои он разделял.

– Мы в деревню поедем. Там наверняка работа найдется. Я же все могу, а Кася по дому умеет… Родители-то о ней не заботятся, она сама все. И поесть сготовит и постирает.

– А почему ты нам ничего не сказал? Зачем сбежал? – я по плечу его погладила, а он и взгляда от пола не оторвал.

– Вы люди хорошие, но я ж понимаю, что и одного-то ребенка в дом взять – большое дело, – и носом шмыгнул. Тяжело признаваться. – И это пока я приютский родителям денег отсылают. А как перестанут… Нельзя мне оттуда так уйти. Только с Каськой вместе. А зачем она вам?

– А ты нам зачем, как считаешь? – осторожно спросила я.

– Ну так… – Боди, кажется растерялся. Вилен тихо усмехнулся. – Чтоб Кроверу не платить.

Я от такого чуть сама с ящика не свалилась.

– Нет, ну я понимаю про меня такое ляпнуть, – усмехнулся Вилен. – Ты, Боди, сейчас Нину очень сильно обидел, я думаю.

Мальчонка на меня очи свои огромные поднял, а я и сказать не могу ничего. На глаза слезы повылезали, в горле сжалось все. Только не от обиды вовсе, а от осознания, что ребенок этот так от любви родительской далек, что и представить себе не может, что кто-то его не из-за денег к себе в семью зовет…