Текст книги "В пирогах Счастье (СИ)"

Автор книги: Александра Каплунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24.1

Нина

До таверны возвращалась в своих мыслях… Уже это обыкновением стало. Улицы окружающие привычными стали, столько раз по ним я пройтись успела, что все наизусть выучила.

А в таверне ощущалось, словно в родную гавань воротилась после долгого и нервного плавания. Здесь, даже в суматохе, мне всегда было почему-то спокойней, чем на улице среди чужих глаз.

Обстановка, правда, теперь была не совсем привычная. Все ж ремонтные работы подошли к концу. Пахло свежей краской, немного древесной пылью и чем-то еще вроде мастики.

Впрочем, по всему дому еще носились мастера. Последние работы почти довершили уже, но бригада у нас была славная, они все по сто раз предпочитали проверить, прежде чем сказать последнее “готово”. Брали чуть выше среднего, но и делали на совесть. Таким и монетки отдавать не жалко, а напротив, с благодарностью за работу расплачиваешься.

Я как увидела, какие теперь у нас полы красивые, да деревянные панели как встали ладно, разрыдаться была готова. Памятуя голые камни, из которых здесь все сложено было и доски те зачуханные, я и сама глазам едва верила. Дело ли, что за такой короткий срок это место до неузнаваемости преобразилось!?

И так мне захотелось до прихода Вилена порядок навести! Чтоб как он придет, уже все чистенько было, без хламья лишнего. Чтоб увидал он сам, как все тут стало… В общем рукава я засучила и отправилась с делами насущными разбираться. Все остальное пока не в моей власти. Как Вилен вернется, там уж станем дальше обсуждать, а пока…

Первым делом пришлось разбираться с доставкой витрин, они вечно напрашивались стать головной болью. Стекольщики и краснодеревщики, которых я свела друг с другом, едва пальцем у виска пальцем не крутили, глядя на мои чертежи, когда мы в первый раз встретились. Таких заказов у них еще не было.

Да, в окна стекла вставляли. Даже витрины оформляли оконные. Но чтобы мебель вот подобную делать? Еще и из гнутого стекла… Такое не практиковали. Обычно товар прямо так выкладывали на прилавках, но мне надобно было, чтобы в пироги мои никто не чихал, но при этом видеть могли. А еще чтоб не портилось, значит к обычным шкафчикам еще холодильную магию надобноть…

Впрочем, едва разобрали что к чему и я дала добро, чтобы после моей пекарни мастера эту мебель и для других смогли делать, все на лад пошло. Видать, учуяли выгоду.

Правда, не помешало это в итоге все равно под самый краешек срока все изготовить. Едва договоренности не сорвали… Приехали еле‑еле, хорошо хоть невредимыми. Парни из упряжки тихо матерились, но аккуратно затаскивали тяжеленные стеклянные створки внутрь – уж я сама проверила, чтоб ничего не треснуло и не побилось.

После и тумбы притащили.

– Ну-ка, осторожнее! – Дульсинея, с полотенцем в руках зажатым, грозно выглядела. – Полы свежие, не дай боги поцарапаете!

Когда все расставили и собирать принялись, мальчишки тоже подключились. Как раз со стекол бумагу транспортировочную снимали. А Дульсинея теперь только охала стояла…

– Да какая ж красота! – вместо прежней барной стойки теперь тянулись ряды витрин с полочками, где мы будем выставлять выпечку. В центре имелся раздаточный столик. Позади тоже полками всю стену растянули. Там и варенья можно выставлять на продажу, и другие полезности с украшательствами держать.

– Да, красота, твоя правда, – в тон ей один из доставщиков выдохнул, когда все на места встало собранное.

– Приходите на открытие, угощу вас пирогами, – пообещала я ребятам, когда они уже уходили. Те уверили, что зайдут обязательно.

Потом с Дульсинеей принимали работу у последних отделочников – где‑то щель подмазать, где‑то уголок подровнять. Мальчики в это время протирали посуду и составляли ее на новехонькие полочки. Очень нравились им наши новые белые тарелочки.

Когда рабочий гул чуть стих, в кухню заглянули двое новых лиц. Местные затейники – распорядители праздников, которым я пару дней назад оставляла записку.

Мужчина с рыжими усами и пухлая женщина с перьями в прическе, оба выглядели колоритно и уверенно. Разменявшись приветствиями и традиционным «о, да вы та самая Нина!», они сразу перешли к делу.

– Слышали мы, у вас тут не просто новая пекарня, а целое событие намечается! – заговорил усач.

– Ну, событие не событие, а расшевелить народ хочется, – улыбнулась я не скрывая усталости. – Думаем столы на улицу вынести, людям развлечений хочется, угощения, музыки… Потому я вас и позвала.

– С этим – как пить дать! – усмехнулась женщина. – У нас акробат, жонглеры, фокусник, все по высшему разряду. Даже огненное представление на вечер можем устроить, если не будет дождя.

– Было бы чудесно! – я прямо и сама загорелась. – Столы выставлю поближе к площадке, пусть народ чай пьет, свежими пирогами угощается и на праздник любуется. Благо улица широкая.

– Листовки мы на площади раздадим, афиши наскоро повесим, уже к вечеру на всех столбах будут, не переживайте! С городской администрацией у нас договоренность на празднества имеется, так что согласуем и ваше.

Я порадовалась, что именно к ним обратиться решила. Договорились быстро: циркачи устроят шоу прямо на улице перед пекарней, будут зазывать прохожих, а кто останется на подольше, тем столы, чай, да угощения вволю. Это был отличный ход: первые дни после открытия – самые важные, тут каждая улыбка на вес золота.

Ну, и этот самый вес у распорядителей тоже в карманах осядет. Договорились на процент от выручки. И мне не накладно, и им интерес побольше народу ко мне загнать.

С распорядителями простились весело и уже по‑дружески. Они пообещали все устроить “на совесть”.

Когда рабочие ушли, мастера добили последние щели, и пыль, наконец, перестала стоять столбом, мне уже хотелось просто лечь на пол и не вставать до утра.

Было ясно: осталась лишь генеральная уборка да расстановка всего на свои места. Скатерти вот застелить белые, стулья поправить… Посуду мальчишки хоть и составили, но больно большими стопками, так несподручно будет в ажиотаж ее вытаскивать. Все новые продукты привезут с рассветом, там уже и заготавливать начнем. Я уже отправила Анфисе записку с тем, что надобно будет помогать, и ответ от нее получила. И она, и другие завтра быть обещались.

Печи тоже сегодня основательно протопили – жар хороший, тянут прекрасно, нигде ни намека на копоть. С тем еще Вилен днем разобрался, а мне уже Дулься докладывала и нарадоваться не могла.

– Даже дыма запаха не почуяла, все ладненько сделали, да храни их святой Иларион! – довольно сообщила она, когда я днем у нее спросила.

Мальчишки после позднего ужина отправились в приют, а мы с Дульсинеей уселись на кухне пить чай. Она заварила себе ромашку, а я пятую чашку взвара за вечер… Еда не лезла никак.

– Тяжелый денек, – устало вздохнула я, улыбнувшись напарнице.

– Еще бы! – а вот улыбка Дульсинеи совсем не усталая была, скорее горящая азартом. Я даже усмехнулась про себя. Вот ведь воодушевилась! А то до этого я даже переживать стала, что она от работы взвоет. – Все как у людей теперь. Жить будем красиво.

Мы выпили еще по глотку в приятной тишине.

– Завтра, – тихонько проговорила я, – последний день на разгон. А послезавтра... – Я даже не думала, что когда‑то скажу такое слово так робко. – Наш первый большой праздник.

– Справимся, – уверенно хлопнула меня по руке Дульсинея. – Всех накормим, всем весело сделаем, иначе какой же у нас праздник? Ты уже такое дело наворотила здесь. Осталось самое приятное! Будь уверена, от местного люда еще какую похвальбу получишь!

Я улыбнулась. Хорошо, когда рядом такая группа поддержки.

Правда внутри все равно не отпускала тревога… И вовсе не из-за открытия. Я глянула в сторону двери…

Поздний вечер, а Вилена все нет. И хотя он часто задерживался на хозяйских делах, сегодня тревога гложет сильней обычного.

Мы с Дульсинеей еще немного посидели, делясь историями, лениво обсуждая меню и наряды для открытия, а я все украдкой бросала взгляд на дверь, надеясь в любой момент увидеть знакомую фигуру…

Но тишина все не нарушалась, и за окном уже давно стелился ночной туман.

Глава 24.2

Темнота за окном уж совсем сгустилась. Дульсинея все пыталась отвлекать меня пустяшными разговорами, но я-то видела, что и у нее сердце не на месте.

А что… что если запил опять?

Подумала, а сама сразу себя одернула. Нет, не стал бы! Дел столько важных впереди, не стал бы Вилен так подводить. Да и знает ведь, что беспокоиться стану. А хотелось бы верить, не все равно ему, до моих переживаний.

– Успокойся, Нина, – все же фыркнула на меня Дульсинея. – Все с ним нормально… Батюшки!

Я едва не подскочила от того, как она вдруг за грудь схватилась и сбледнула. Сама теперь с потаенным страхом оборачивалась.

– Вилен? – сорвалось у меня сразу, еще до того, как разглядеть его сумела.

Он появился на пороге, освещённый рыжим светом фонаря под потолком. Вид у него был такой, что сперва дыхание перехватило. Теперь-то ясно стало, чего Дулься такая бледная сделалась!

На плече серая рубаха пестрела бурым пятном, влажным таким… Я, казалось, поняла сразу, что это, но признавать не хотела. Лицо припухло на одной скуле, под глазом свежий синяк и царапина от переносицы почти до уха.

Я поспешила к нему, и только теперь заметила, что он держит за руку девчушку, ту самую Каську, сестренку Боди. Она за его ногами притулилась и смотрела на нас затравленно. Только сдавленно глотала слёзы и молчала, будто и дышать боялась.

У меня ноги едва не подкосились, когда я увидела всю картину целиком.

– Господи, с вами что сделали? – прошептала, спеша к ним навстречу, – Вилен… Кася!.. – девчушку подхватила под руку, погладила по белобрысой голове. – Жива, цела?

Она кивнула, но осталась крепко цепляться за рукав Вилена.

– Всё хорошо… – выдохнул он, больно морщась, стараясь выпрямиться. – На вот, отказная на обоих….

Вилен достал из-за пазухи помятую, в крови с одного уголка, бумагу.

– Кася и Боди теперь без родителей. Всё законно.

Я глазами дважды хлопнула, пока мысль сию переваривала. Бумагу выхватила, будь она неладна, на полку отложила пока.

– Давай, сядь! – я его к лавке почти притащила. Сама же за салфетками и чистым полотенцем бросилась. – Ты что натворил-то, лесной бес… Кто тебя так?

Вилен взгляд отвел, молча стену разглядывать принялся. Не скажет, значит. Упрямец.

Зато Кася захлопала глазами, явно борясь сама с собой. То на него, то на меня глядела. Но всё же прошептала тихо, срывающимся голоском:

– Папка ругаться начал… Не хотел отдавать. Дядя Вилен… он говорит – надо по-честному, а папка вдруг… нож взял… А там друзья еще папкины пришли загодя, – она захлебнулась, слова оборвались и девочка замолкла, прижав ладошки к лицу.

Я прикусила губу, глядя на Вилена, который только покачал устало головой.

– Теперь всё, – сказал он тихо и сам девочку по голове погладил. – Больше никто вас не тронет.

Тут и Дульсинея в себя пришла наконец, подскочила, мигом рядом оказавшись.

– Ай, да божечки, дитя наше новое! – с каким-то невероятным нежным умилением запричитала женщина. – Пойдем, красавица, пойдем, у меня для тебя мягкая подушечка готова, а если захочешь – и медовый пирог. Только сперва умоемся. А взрослые тут пусть в порядок приведутся, да поговорят.

Кася на нее насупилась и точно уж не собиралась никуда идти. На Вилена только поглядывала, словно ждала, что тот предпримет.

– Иди, Кася, Дулься наша тебя не обидит. Да никто в этом доме не обидит.

Она еще какое-то время помялась, но все ж шагнула к пышнотелой нашей поварихе. Та ее приобняла ласково, потянула за собой. Кася еще несколько секунд помедлила, на все ж разжала пальчики, отпустила Виленов рукав и позволила себя увести.

В кухне остались мы вдвоём. Я тут же бросилась за ножницами, наскоро разрезала рубаху, чему Вилен точно не рад был.

– Хорошая же…

– Была! Кровь все равно не отстираешь начисто. Уж присохло все.

Я храбрилась, но у самой руки вот-вот задрожать готовы были.

Рана оказалась не сильно глубокой, но длинной. Сочиться уже почти перестала, но то до поры до времени.

– Зашить бы нужно, – навскидку сказала. Вилен поморщился. Сам уж глянул.

– Нина, это царапина, ну что ты в самом деле?

Но под моим взглядом он быстро стушевался.

Аптечку достала из шкафчика, на кухне всякое случается, потому всегда старались нужности для первой помощи под рукой держать. Рану присыпала порошком специальным, он и для дезинфекции, и кровь остановит насовсем. А после, руки как следует вымыв, взяла специальную гнутую иглу.

– Нина… – он как-то от меня отодвинулся. – Не надо.

– Надо, – я смотрела на него глаза сузив. – Ты что же, боишься?

Губы поджал.

– Придумаешь тоже.

– Вот тогда и сиди смирно. Рана вон какая. Хочешь от неловкого движения снова кровью истечь? Как края разойдутся, так и хлынет опять.

– Ты хоть раньше делала такое? – и смотрит подозрительно.

– Делала, – соврала на честном глазу.

Впрочем, несмотря на его шипение порой, да желваки на скулах ходящие, что выказывали его отношение к происходящему, справлялись мы оба вполне неплохо. Не скажу, что это все было делом приятным, все же человеку осознанно боль причинять – это уметь надо. Еще и руки дрожали порой, что приходилось вниз опускать и встряхивать, чтобы успокоить. Но мы справились.

– Вот и все, – я завязала узелок… Вокруг все протерла теперь, кровь начисто смыла чистой влажной ветошью. После лицо его к свету повернула, цыкнула.

Поспешила в кладовую, тут хоть банки с соленьями холодные были. Их-то и взяла.

– На вот. Приложи к ушибу.

Он сделал, как велено было, но все так же на меня старался не глядеть. Пришлось его лицо в ладони взять тихонько, к себе повернуть.

Осторожно коснулась губами сперва ушиба его, потом синяка под глазом. А после в глаза уставилась:

– А теперь ты мне все расскажешь.

Глава 24.3

Видно было, что не шибко Вилен хочет мне докладываться. Смотрит вот внимательно, рук моих от лица не отнимает, но и таять не торопится. Упертый, что с него возьмешь.

– Вилен… – вздохнула с осуждением.

– Дело сделано, – и губы поджал. – Что мне, теперь жалобы тут разводить?

Я от такого ответа аж опешила.

– Какие жалобы, Вилен? – я его щеки чуть сильнее стиснула, что он аж зашипел. – Ты приходишь домой весь разбитый, с дырой в плече, я что, должна просто молча это принять и ничего не спрашивать?

– Было бы отлично.

– Ну знаешь ли, – я уж руки отпустила и шагнула было в сторону. Не хочет говорить, ну и не надо. Я ему первую помощь оказала, дальше сам разберется.

Но он уйти мне не дал. За запястье перехватил и на колени себе плюхнул.

– Далеко пошла?

– Спать, – сама бурчу, на него не смотрю. Но и уйти не порываюсь.

– А меня с собой взять?

– А то ты дорогу не найдешь?

– А мне может память отшибло?

В голосе его уже смешливые нотки прорезались и я все ж глянула на него. В глазах искры пляшут.

– Ну чего ты так взъелась? – он меня всю развернул, боком к себе усаживая, чтоб в лицо смотреть удобнее было. – Живой же пришел.

– Мне не нравится, что ты вот так собой рисковал. Можно было иначе все решить, – все ж не сдержалась. – А ты и со мной не посоветовался, и сам пошел все устраивать. Еще и с мордобоем.

– Нина, – головой качнул, глаза закатил. – Не я же тот мордобой устроил.

– Да кто б то ни был, надо было ведь…

– Что? – перебил бесцеремонно. – Ждать у моря погоды? Продолжать смотреть, как ребятня мучается? Ты что ж думаешь, я вообще чувств не имею?

– Да я не об этом ведь, – стушевалась под его взглядом строгим.

– Хорошо, тогда что? Искать законные способы детей забрать? Да нет их, Нина.

– Министерства юстиций на вас нет… – зло забурчала, складывая руки на груди.

– Не знаю что это, но у нас и своих хватает.

– Так ты расскажешь, что там было?

– А ты меня покормишь?

Я языком цыкнула и с колен его встать потянулась, но он уже снова перехватил поперек. Притянул спиной к груди своей. Косу отвел и в шею поцеловал жарко. Я от того вся зацепенела.

– Вот теперь иди, – отпустил. Глумится! Тешится моей растерянностью на такие его действа! – А то еще мне перца или соли от души сыпанула бы. А так подумаешь теперь, стоит ли.

– Засранец, – вернула ему давешнюю фразочку и все ж отправилась греть поздний ужин.

Когда с едой покончено было, а я ждала спокойно, не потрапливала. Понимала, что все равно он никуда отсюда и от взора моего настойчивого не денется.

В общем когда доел Вилен, тогда и рассказал, как дело было.

И о том, что решил родителям выкуп предложить суммы такой, что у меня едва челюсть не отпала. И о том, что ходил потом по всем должникам своим эти деньги собирал… Пока вино было его лучшим другом, Вилен денежки-то налево и направо одалживал. Добренький был. А теперь, говорит, пришло время возвращать.

– Можно б было, конечно, и с банка сумму эту снять, но там затянуться могло, да и вопросы лишние пошли бы, на что, куда, и кто знает куда бы дело завертелось.

– А так? Не расскажут друзья твои?

– Нет, – усмехнулся Вилен. – Постыдятся. Дело ли, такие суммы на выпивку тратить. Да если их жены узнают, точно огребут.

– Значит, выкупил…

– Почти. Отказную-то они по доброй воле написали. Это любой маг подтвердит.

– А это тогда откуда? – я на ушибы его кивнула.

– Мы сперва уговорились обо всем, я к вечеру должен был вернуться. Ну и вернулся, – Вилен зло хмыкнул. – Я то все чин по чину хотел сделать. Как договорились. А этот… папаша… одно название. В общем дружков своих позвал. Решил, что он у меня деньги сможет просто так забрать и дело с концом.

Мне от таких разговоров дурно стало. Нет, ну вот сволочи, а? Хотя чего еще ждать стоило.

– А ты чего с собой никого не взял?

– А на что мне? – усмехнулся как-то странно. А сам руку над столом вытянул, ладонью кверху. – Гляди.

И тут в центре ладони его заплясало синее пламя. Отразилось оно в глазах его, которые вмиг будто бы ярче стали.

Я даже потянулась к нему, а Вилен убирать не подумал. Сам смотрел, дыхание затаив.

– Ты ведь говорил…

– Говорил.

– А что это тогда?

– Коснись, – ладонь чуть ближе ко мне подвинул. И я все ж пальцами его коснулась, огонька этого.

Он теплый оказался, ласковый, мягонький такой.

– Так и думал, – хмыкнул и сжал пальцы, пламя растаяло. – Ладно, пойдем спать Нина.

Он поднялся, поставил тарелки в раковину и на выход двинул.

– Эй! – я только тогда и отмерла. – Думал что? Вилен!

Но он уже в коридор ушел, посмеиваясь.

Глава 25.1

Добиться от Вилена хоть какого-то ответа у меня так и не вышло. Этот глумливец с ехидной улыбочкой отправил меня спать. А чтобы я от него отвязалась сам при мне раздеваться принялся. Пришлось отвернуться поспешно. И вовсе не поглядывала я через плечо на его широкую спину с чередой шрамов, гадая, откуда каждый из них взялся.

А утром уж и вовсе не до вопросов стало. Сегодняшний день столько дел в себе нес, что я как проснулась, едва не застонала в голос.

– Не страдай, Нина, поднимайся, – усмехался мой муженек, лежа на матраце на том конце комнаты. Лежит ведь, едва одеялом прикрытый, в потолок глядит.

– Сам-то лежишь еще, а мне – вставать, – фыркнула, ноги с кровати свешивая.

– Там вроде мальчишки уже пришли, шуршали во дворе.

Вот тут я поторпапливаться стала. Надо было Боди выловить и все ему рассказать.

– Не суетись ты, – усмехнулся Вилен. – Дулься Касю у себя, похоже, положила спать. Они еще не встали.

Я на него поглядела…

– А где… – на лице его и следа синяков не было.

– Регенерация снова работает, как раньше, – улыбнулся мне… И показалось даже, будто он моложе выглядеть стал. Морщинки хмурые разгладились меж бровей. И смотрит так тепло, что мне в руки к нему кинуться охота.

Сама разулыбалась в ответ.

– Ты не думай, что я от тебя отстану с этим, – я пальцем его силуэт обвела, – ты еще мне все-е-е расскажешь.

– Может и расскажу, – фыркнул, – но сейчас давай вниз спускаться. Нужно Боди все рассказать.

– Твоя правда, – я взялась за гребень.

– Сюда иди, – на матрац на свой указал. Он что же, мне каждый день волосы плести станет? – Иди-иди, и не смотри так.

Видимо, станет.

Спустя десяток минут мы уже выходили из комнаты. Вилен – довольный, я вся красная. Вот вроде и не делал ничего он, только волос касался, а мне так волнительно это было, что прямо дыхание где-то в горлышке застревало.

– Ты пока чайник поставь, а я Боди приведу.

Пока на кухне возилась, он мальчика привел. Тот, как обычно, похоже, подвоха какого-то ждал. В пол уставился, руки сжатые.

– Боди, – я его мягко к себе подвела, обняла, волосы с лица отвела, подстричь его может надо уже? – У нас новости есть для тебя.

– Какие? – сам настороженный.

– Знаешь, что это? – Вилен ему отказную протянул. – Читать ведь умеешь?

Боди глазами за бумагу ухватился и чем дальше, тем шире те раскрывались.

– Это..? Отец подписал?

– И мать тоже, – Вилен указал на вторую подпись. А Боди глаза скосил на бурое пятно по краю.

– Надо ведь добровольное, – головой мотнул.

– За это не бойся, это моя кровь, – усмехнулся Вилен и спрятал бумагу в карман. Боди на него еще шире глаза распахнул.

– А Кася?

– Боди! – в этот момент в кухню вбежала девочка… Такая девочка, что всем девочкам девочка! Косички с ленточками цветными, личико отмытое светлое, глазки блестят. А платье!

Дульсинея следом за ней в кухню заглянула.

– Лежало у меня в сундуке, для дочки приятельницы купила как-то, а подарить забыла, а как вспомнила, той уже мало стало. Вот и сгодилось, – сообщила мне на ухо на мой удивленный взор.

Боди глядя на сестренку опешил, обнялись они, крепко так. А в глазах мальчишечьих, что к нам с Виленом обратились, слезы стояли. И благодарность такая… взрослая. Осознанная.

– Теперь дело за малым. Все оформим, и станете оба жить здесь, – сообщил Вилен. – Пока в одной комнате, а там чего придумаем.

– Я вчера не успела сказать… – Каська от брата тоже не торопилась отлепляться, но тоже к нам повернулась. – Спасибо вам…

– Погоди еще. Вот как все до конца оформим, там и праздник устроим, – Вилен сам за ними следил взглядом. Видно было, что и его это все трогает.

– Праздник? – глаза Каси загорелись, а в голосе такой восторг прорезался, что мы все рассмеялись.

А дальше… дальше все закрутилось.

Пока завтракали подтянулась и Гасти с Маликом, которые немало были удивлены происходящему, но оба очень радовались за друга своего. Позже и Анфиса с помощницами.

Мужчин после завтрака отправили по их делам, а мы вокруг большого кухонного стола расположились. Вдоль стен и другие столешни тянулись для лепки, разделки, штамповки, да замешивания теста. Но общий сбор было тут правильней устроить.

Я сразу взяла инициативу в свои руки – сегодня нужна была именно четкая команда.

– Значится так, – позвала я, и все затихли. – Пирогов будет много, начинки разные, а порядок – всему голова. Муку просеять. Дрожжи развести. Анфиса, ты с Марфой берете слойки: капусту с яйцом, сырные и печеночные. Сегодня начинки нужно приготовить, все рецепты я расписала, – я раздала им листы с рецептами.

– Слушаюсь, – шутливо отсалютовала Анфиса.

Помощницы мои были настроены весело. С энтузиазмом. Да все кругом поглядывали. Конечно! Такую кухню устроили! Просторная, теперь-то, когда и мою бывшую комнату к площади добавили. Все новенькое, столы чистые-светлые, полочки белые, баночки-крючочки, ножи блестят. Одно удовольствие в такой обстановке работать. А я им еще и передники новые выдала, платочки на голову белые.

– Лита и девочки, – повернулась к темноволосой лотошнице, она своих племяшек привела, годков по двенадцать обе, но обещались работать исправно, – ваши яблочные в открытых тарталетках да песочные корзиночки с ягодами. Яблоки мальчишки уже собирают. Надобно их отмыть, почистить, нарезать и засыпать сахарным песком. Ягоды чуть позже привезут, с ними скажу, что делать. И не забывайте на каждую крышку маркировку ставить.

Я показала им, как это следует делать. Ярлычки придется пока привязывать на крышку. Что-то не придумала я пока что, как это дело упростить. Липкой ленты-то тут не было, чтобы клеить…

Так все и закрутилось.

– Нин, а творог на ватрушки не привезли еще?

– Яйца закончились!

– Молоко кипятить или просто подогреть?

– Где сахар?

– Сливочное масло размягчать или сразу в тесто? Рецепт-то у кого?

– А крышки все подписывать, или только те, что с необычной начинкой?

– Вишню перебрали? Там косточки еще попадаются!

– У кого сито? Муку просеивать нечем – только руками разбрасывать осталось!

– Кто отвечал за орехи? Их поджаривать или так класть?

– Подсолить картошку, что на пироги, или уже солили?

К вечеру в голове моей четкой была лишь одна мысль: “Аа-а-а–аа!!!”