Текст книги "В пирогах Счастье (СИ)"

Автор книги: Александра Каплунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 21.1

В этом полумраке, в заброшенной мельнице, мальчишка вдруг стал не просто приютским сиротой при живых родителях, а настоящим взрослым – слишком взрослым для своих лет. За этим маленьким, худеньким мальчиком тянулся целый клубок чужой вины, взрослого равнодушия, черствости. Его сестренка – еще меньше, еще беззащитней – оставалась там, в доме, который сложно было назвать домом. Как же быть? Как не предать ни одного из них?

Вилен молчал, но я видела, как у него на скулах ходят желваки. Он с трудом сдерживал злость, которую и я разделяла. Как можно было довести до такого ребенка – чтоб тот не верил ни одной руке помощи, ни одному обещанию?

– Прости, – произнес Боди, глядя на меня. Я головой качнула, слезы с глаз вытерла.

– Нет, ребенок, не нужно тебе извиняться. Но запомни, пожалуйста, не все взрослые только о деньгах думают. Нам, знаешь ли, любовь тоже не чужда.

– Любовь? – с сомнением переспросил он. Поморщился еще так странно.

– Да. И сострадание. Эмпатия. Забота… Да много чего еще, что тебе предстоит узнать.

Он продолжал глядеть на меня недоверчиво… Но я видела в этих детских глазах и кое-что еще… Надежду.

Вилен присел рядом, оперся локтями на колени, глядел прямо перед собой.

– И сестру твою тоже не дадим в обиду. Даже если будет трудно – все равно найдем способ. Не бросим ее, слышишь? – В этот момент я была как никогда благодарна Вилену, который вдруг подступился к мальчонке с другой стороны.

Я тоже подтвердила:

– Вилен верно говорит. И сестренку заберем.

Боди все еще не верил. Колебался. Но надежда уже коснулась его – такая робкая, что ее можно было бы и не заметить. Он впервые по-настоящему посмотрел мне в глаза. Не как на чужого взрослого, а как на того, кому хочется верить. И в этом взгляде было столько неуверенности, что я едва сдержала слезы. Опять.

– Правда?.. – прошептал он.

– Правда, – подтвердила я твердо, хотя внутри сама дрожала от неизвестности. Как мы это провернем? Как убедить Кровера, как обойти родителей? Как добиться права забрать двоих детей, когда законы здесь такие туманные и зачастую не на стороне сирот? Но сейчас был важен только этот миг: чтобы Боди поверил, что он не один.

Мы оба обняли его. Он сначала напрягся, будто ожидал подвоха, но потом вдруг обмяк, уткнулся мне в плечо и наконец заплакал. По-настоящему, с тихими всхлипами, которых почти и неслышно было. Я гладила его по голове, давала выплакаться, не подгоняла. Пусть хоть раз в жизни ему дадут выговориться и выплакаться без страха.

***

Дорога обратно казалась короче, чем в ту сторону. Мы шли втроем по мокрой ночной траве, Боди между нами, молчаливый и какой-то слишком сосредоточенный. Я пыталась разговорить его, спрашивала, что бы он хотел на ужин, не холодно ли и о других пустяках, лишь бы он не замыкался. Он отвечал невпопад – то кивком, то коротким «не знаю», то вообще молчал.

Вилен шел рядом, время от времени бросал на нас взгляд, но молчал. Кажется, и для него все это странно было. Да для всех нас это было необычным чувством.

Но я знала наверняка, что мы делаем все верно.

Когда вернулись в таверну, там уже было тихо.

Мы с Виленом отвели Боди на второй этаж, в его новую комнату. Дверь была приоткрыта – внутри пахло свежей стружкой, на кровати лежал аккуратно сложенный плед, на подоконнике стояли фигурки животных, которых я принесла еще утром, а у окна – столик, где можно было писать, рисовать или просто смотреть на улицу.

Боди остановился на пороге, будто не верил, что это для него.

– Это теперь твоя комната, – я мягко подтолкнула его, чтобы он наконец переступил порог. – Хочешь – можешь тут хозяйничать, переставлять что угодно. Только если мебель как иначе захочешь расставить, позови Вилена или мальчишек попроси… Тяжелая она.

– Для сестры твоей тоже кровать закажем, – подхватил Вилен.

Боди робко шагнул внутрь, коснулся полки, пощупал подушку. Я смотрела на него и видела, как у него внутри борются два чувства: огромное желание поверить и страшная боязнь, что все это – обман, что завтра его отправят обратно или, хуже того – его родители вдруг все узнают.

– А вы… точно не передумаете? Не прогоните? – спросил он и замер, будто готовый к бегству.

Я пригладила ему волосы, непослушные такие, чуть волнистые, посмотрела в глаза.

– Я не могу пообещать тебе, что все будет легко, – честно сказала. – Но мы с Виленом сделаем все, чтобы ты и твоя сестра были в безопасности. А если вдруг решишь, что тебе тут не по душе – всегда сможешь сказать. Никто не будет держать силой.

Вилен с порога кивнул, сложив руки на груди:

– Попробуй просто немного нам поверить. Не надо сразу думать о худшем. Давай вместе посмотрим, что из этого выйдет. Ты же не просто так к нам попал. Случайностей не бывает. И если что-то не понравится – скажешь, мы разберемся.

Мальчик долго молчал, смотрел на нас по очереди. Но мы с Виленом знали уже, что здесь только терпение и забота помогут. Говорили об этом много, представляли, как это будет. Да… ему нужно время. А мы просто будем рядом.

– Можно… тогда я сегодня тут останусь? Но утром мне надо обязательно в приют – отметиться, – наконец прошептал он. – А то Кровер заподозрит.

– Конечно, – улыбнулась я. – Мы никому ничего не скажем. Все по-тихому. А завтра вместе решим, как быть дальше.

Вилен подошел ближе, положил руку на плечо мальчику:

– Ты теперь не один, Боди. Помни это.

Я укрыла его одеялом, присела рядом на край кровати. В голове крутились тысячи мыслей: нужно узнать, как работают тут законы, как записать ребенка на свое имя, как сделать так, чтобы сестренку не оставили в беде. Я знала, что придется поговорить с писцом, поспрашивать у Дульсинеи – она наверняка знает больше, чем кажется. Но все это – завтра. Сегодня главное было только одно: Боди по-настоящему остался у нас. Пусть и с тревогой, но с первой, робкой надеждой.

Когда он немного расслабился, я коснулась его волос в последний раз, пожелала доброй ночи и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.

С первого этажа слышна была какая-то тихая возня, и я решила сходить проверить. Оказалось, это Вилен взялся заварить немного трав. Запах ромашки заполнил кухню. Одна из печей с плитой уже была готова, и он, похоже, решил ее опробовать.

– Уснул? – спросил мой супруг. Я кивнула. – Да, все оказалось несколько сложнее, чем я думал.

– Уверена, выход из всего этого точно найдется. Иначе и быть не может.

Вилен усмехнулся, поставил передо мной чашку с отваром. Я благодарно кивнула ему, взяла ее в руки и отпила.

– Вот это мне в тебе и нравится, Нина.

Я недоуменно вздернула брови.

– Ты не сдаешься. И не пасуешь. Это здорово. И дорого стоит, – он улыбнулся. И мне вдруг стало так легко.

– Когда такая группа поддержки, не сдаваться куда проще, – вернула я ему комплимент. Мы улыбнулись друг другу. Допили отвар и отправились спать. В нашу мансарду.

Глава 21.2

В мансарде было тихо и чуть прохладно. Раскрытое настежь окно выдуло дневную духоту и сменило блаженной легкостью ночи.

За оконцем чернело небо, на стекле размывались городские огоньки, луна лишь изредка выглядывала сквозь облака. Здесь, под крышей из потемневших балок, обычно казалось особенно спокойно и надежно, но в эту ночь мысли в моей голове кружились уж слишком хаотично.

Вилен молча закрыл дверь изнутри, чтобы никто не потревожил нас, и вдруг притих, не надевая своей традиционной серьезной маски. Он снял куртку, повесил на крюк у двери и прошелся по комнате, будто не решаясь заговорить первым.

Я села на подоконник, разглядывая отражение фонарей в стекле, и вдруг почувствовала, что устала так, будто переворачивала целый дом вверх дном не одну ночь подряд.

Нет, на деле, оно в общем-то так и было, но, кажется, на сегодня моих сил уже осталось на донышке.

Почему все складывается так? Ведь так ладно шло, а тут… Хотя, от своих слов и надежд я отступаться все равно не стану. Повздыхаю сейчас только чуток и дальше в бой.

– Завтра обязательно надо попасть к писцу, – первым нарушил тишину Вилен, – Мольгер в этих делах собаку съел. Если кто и подскажет, как толк получить, то именно он.

Я согласно кивнула, поджав колени к груди.

– Думаешь, он поможет? Все это так запутанно – опека, родители, свидетели... – Я запнулась, но решила выговориться до конца. – Не хочется наделать глупостей, навредить детям.

Он сел рядом, чуть ближе, чем обычно, кладя руку на спинку старого кресла, что рядом стояло:

– Не бойся. Если что, я, пожалуй, смогу найти довольно людей, кто подтвердит, как дела обстоят на самом деле. Да и Мольгер всегда по справедливости поступал. Нужно доказать ему, что родители Боди – опасность, а не опора.

– Думаю, найдутся охотчие их на место поставить, – вздохнула я. – Мне еще на рынке про них рассказывали.

– Главное, ты душу не изводи себе этими историями, – мягко пожурил меня Вилен. – А то уже вон круги под глазами.

От усталости мне и правда слегка закружило голову – или, может, кровь ударила от его теплого взгляда.

Я попыталась отмахнуться:

– Да ну брось, – фыркнула. – Нам еще пекарню открывать. Первый месяц самый суетной будет.

Он усмехнулся, головой покачал, поднялся уже. Я за ним следом… пора и правда спать ложиться, но мир вдруг предательски закачался. Меня чуть повело вперед, в ушах зашумело, ноги ватными стали.

Вилен вдруг подхватил меня обеими руками, прижал к себе.

– Осторожно, – сказал серьезно, но с такой нежностью, какой я от него не ждала.

– Я… Наверное, переборщила сегодня с волнением, – пролепетала, хватаясь за ткань его рубашки. Вилен не сразу отнял руки, и по его взгляду я поняла – он и сам никак не решится, отпустить меня или… что-то еще.

– Нина… – вдруг очень серьезно прошептал он, а затем, уже почти хрипло добавил, совсем близко к моему уху: – Можно тебя поцеловать?

Мир в эту секунду будто перестал существовать. Сердце ударяло так, будто хотело вырваться из груди потревоженной пичужкой. В животе взметнулся горячий ураган. Я чувствовала, как еще немного, и я растворюсь в его взгляде, в этих сильных, неожиданно нежных руках. Его ладони неожиданно обожгли даже через ткань платья. А ведь не первый раз он прикасался ко мне, так почему именно теперь так чувствуется?

Внезапно более отчетливо пришло осознание, что мы в одной комнате ночуем. Что все нас мужем и женой считают…

И наверное поэтому, не сильно-то сейчас думая о последствиях, вымолвила тихое:

– Можно…

Вилен улыбнулся мягко, но как-то по хищному довольно. Потянулся ко мне ближе и уже не спрашивал, просто жадно припал губами к моим. Поцелуй получился куда горячее, чем я ожидала. Вовсе не таким осторожным, как в тот раз было.

В нем было все… И тревога последних дней, и напряжение, и нерешенные страхи, и внезапно всколыхнувшееся желание, которого невозможно было стыдиться.

Оно показалось таким естественным, словно давно уже жило в нас обоих и только ждало момента, чтобы показаться и быть признанным.

Вилен не был осторожен, не был терпелив – мы оба поддались этому напору, на время забыв обо всем. Его ладони скользнули к моим плечам, притянули, прижали. Я невольно стиснула пальцы на его рубашке, не желая отпускать.

Я чувствовала его чуть рваные движения. Как его руки то и дело срываются с моих плеч, ниже, а после возвращаются обратно. Мучительно… Словно он запрещал себе касаться меня где-то еще. Сдерживался из последних сил.

Казалось, стоит подождать еще мгновение, и мы оба переступим черту, за которой не будет пути обратно

Глава 21.3

Жар поцелуя растекался под кожей тягучим медом. У меня закружилась голова… То ли от нехватки воздуха, то ли от захвативших вдруг чувств. Поймала себя на мысли, что не хочу вовсе это прекращать. Так терпко было, словно спелой черноплодной рябины наелась.

– Нина, – выдохнул он мне в губы. И от голоса этого, от глаз до черноты почти потемневших, мне еще слаще сделалось.

Колени, и без того ослабевшие, решили меня вовсе подвести. Вилен тут же подхватил, а я снова его к себе потянула.

Два порывистых шага, и он осторожно опустил меня… Нет, не на постель. Усадил на подоконник. А сам уже смелее руками по телу двинулся. От талии, за которую подсаживал, к бедрам провел. А сам… сам в глаза мне смотрит. Ждет, что я делать стану.

А я, словно хмельная, захотела продолжить ту истому сладостную.

Уж не знаю, куда нас сегодня все это заведет, да и готова ли я сама к такому повороту… но голова сейчас думать отказывалась.

Я чуть развела колени и притянула его к себе поближе.

– Нина, – на сей раз Вилен почти рычал. Лицо вон какое суровое сделал. Сдерживается. – Я ведь не каменный.

– С этим я бы поспорила, – хихикнула и сама удивилась смелости и глупости, что изо рта моего вылетела.

Нет, ну а что в самом деле… Он ведь сейчас уже прижавшись ко мне стоял, а я ведь не девочка, чувствую все, понимаю.

Так забавно сделалось. Восхитительно просто. Это ведь, выходит, я его до такого состояния довела?

– Засранка, – шепнул с насмешкой и все же лицо мое обхватил ладонями, заставил голову запрокинуть, чтобы снова поцелуем впиться.

Сильный. Властный. Обжигающий до невозможного.

Я сама руками к нему скользнула, хотела уже под рубашку забраться, но Вилен вдруг запястья мои перехватил.

– Еще немного, и ты окажешься без платья на постели. И я тебя уже не отпущу, – а сам в глаза мне смотрит. Серьезный. Дышит тяжело.

Слова его прозвучали весьма интригующе, я даже скосила очи на кровать. Но Вилен продолжал упорно возвращать мой мозг на место:

– Сама ведь утром глаза прятать станешь, – и щекой о мою потерся, чуть щетиной царапая. – Не хочу я все портить. Ты должны быть уверена…

Уверена… хотелось бы мне наверняка знать, что утром между нами все так же останется. Тепло и просто. Но Вилен прав был… Я слишком устала уже в последние дни, а впереди еще больше суматохи и проблем обозначилось. К месту ли сейчас еще больше раздрая и сумятицы привносить? Что между нами? Любовь, привязанность или отчаянная попытка заглушить одиночество? Найти тихую гавань… отвлечься.

Вилен перемену во мне заметил, отстранился, в лицо мое вглядываясь. Улыбнулся легко с толикой грусти.

Да только я его вот так сразу отпускать была не намерена.

– Еще немного, – осмелела до крайности.

Вилена дважды просить не пришлось. Снова его губы на моих оказались. Пальцами в волосы зарылся, сам ко мне всем телом прижался. Жар от его прикосновений, от голоса и взгляда накрывал волной. Я уже не чувствовала, где кончаюсь сама и где начинается он. Кажется, весь наш дом, крепкий и уютный, рассыпался бы сейчас в прах, если бы не эти сильные руки, что держали меня на месте.

Еще одно движение, и уже трудно было сообразить, кто первым начал следующий поцелуй. Его ладони прошлись по моим бедрам, сминая платье, но не задирая подол. По телу пробежала волна сладкой и нежной дрожи. Не от страха, а от какого-то древнего восторга, как будто это правильно, как будто все, что было прежде, вело именно к этому. Я обнимала его за шею, тянулась ближе, забывая обо всем.

Шепот неразборчивый, рваное дыхание, короткая, чуть слышная насмешка – все в нем смешалось, вся его сдержанность таяла у меня на глазах. Я и сама больше не хотела держать дистанцию, хоть и понимала...

– Еще, – прошептала, и губы его тут же оказались на моих. Глубже, сильнее, настойчивей. Теперь он уже не просто держал – прижимал, словно боялся отпустить, и я вжималась в него, приоткрываясь навстречу, принимая все, что он хотел дать.

В какой-то момент мне стало слишком жарко и душно, слишком тесно в собственном платье. Под пальцы попались завязки на вороте его рубахи, я невольно потянула их, ослабляя. Позволяя чуть глубже коснуться кожи на шее и изгибе к плечу.

Вилен коротко зарычал.

– Остановись, – сорвалось мучительным стоном, – Нина… что ты со мной делаешь?

– Давай… еще чуть… немножко… – Фразы путались, неузнаваемо хрипел собственный голос, но в глазах у него была такая буря, что я и сама едва держалась на границе разума. Хотелось нырнуть туда…

И лишь обещание самой себе, что когда-нибудь это случится, а сейчас совсем не время, останавливало меня от последнего шага за край.

Он еще разочек притянул меня к себе, на миг впиваясь в губы – уже мучительно тише, вполнакала, будто пытаясь охолонить этим покоем нас обоих. Его пальцы крепко держали мои запястья не позволяя дальше учинять какие-нибудь шалости.

И лишь когда я расслабилась, а буря во мне сменилась всепоглощающей нежностью, отпустил.

Самоконтроль Вилена меня поражал. И за это я проникалась им еще глубже.

Он чуть отстранился, накрыл мои ладони своими, поднес уже их к своим губам. Поцеловал каждую по очереди, и с какой‑то кроткой, почти мальчишеской улыбкой выдохнул:

– Прости, что-то я… увлекся.

В его голосе не было стеснения – лишь невыразимое тепло и обещание… чего-то большего.

Глава 22.1

Утро выдалось спокойным. После вчерашней суматохи все, похоже, хотели поспать подольше. Проснулись и вовсе от громогласного стука на первом этаже… Пришли Роло со Мротом и немало удивились, не обнаружив хозяев на первом этаже.

Пришлось поспешно собираться.

– Как же мы так проспали-то? – я чувствовала себя неловко. – Скоро ведь и остальные работники соберутся, сегодня печи должны начать топить… Стенку-то снесли, значит сегодня чистовую отделку доделают. Открытие вот-вот на носу! А у меня работниц на кухне нет!

– Нина, – Вилен позвал меня, но я была слишком занята своими мыслями. Какой-то хаос в голове воцарился. Я металась по комнате и никак не могла найти ленту, чтобы косу заплести. Вот что называется – не с той ноги встать.

– Да ну где она, в конце-то концов?!

– Нина! – гаркнул и за плечи меня схватил. К себе лицом повернул, в глаза уставился. – Ты чего завелась с утра пораньше?

А я стою, очами своими хлопаю, а сама дышу, как загнанная лошадь. И чего, в самом-то деле? Все ведь по плану идет?

– Так, выдыхай давай.

Я послушно воздух из груди выпустила. Сдулась вся, как мячик перекаченный.

– Вот так, – он усмехнулся. В глазах веселость заискрилась. – Все хорошо будет, не переживай.

Я кивнула, стараясь проникнуться его словами. Тут вдруг Вилен меня к себе спиной повернул и принялся мне волосы перебирать. Я через плечо на него посмотреть дернулась, а он обратно развернул.

– Стой, не вертись.

И только тут дошло до меня – косу мне заплетает. А лента-то у него в руках.

Тут уже и у меня на лице улыбка расцвела, а на душе совсем спокойно сделалось.

– Спасибо.

– Беспокойное хозяйство…

Мы спустились на кухню. Дульсинея уже тоже тут была, у плиты хлопотала с чайником да яйца взбивала на омлет, как я ее учила. Боди тоже уже тут был – помогал. Он-то, похоже, раньше всех встал, уже и в приют сбегать успел.

– Все хорошо? – спросила я у него, мимо проходя, по плечу погладила.

– Угу, – он как-то глаза прятал, смущался, наверное. Я уж при посторонних цепляться не стала.

– Как спалось? – а вот Вилен все же решил спросить. И посмеивается еще, но по доброму.

– Хорошо, – Боди пробурчал, но видно было, что улыбку прячет. Вот и славно.

– Ну, хозяева, – Роло с чашкой взвара уже за столом сидел. – Совсем обессилили, что даже заспались?

А сам ухмыляется.

– Хотя молодоженам-то положено… – и на нас с Виленом косится.

– Ты давай мне жену не смущай, – вступился Вилен.

– Да ее, пожалуй, смутишь, – хмыкнул печник, а я в ответ фыркнула. Да, правда была в его словах. Пусть себе подначивает. Роло-то беззлобно это делал, а мне не жалко.

Когда все позавтракали, занялись своими делами. Я засобиралась на выход.

– Ты на площадь хотела, да? – уточнил Вилен между делом, он вместе с печниками начинал печь растапливать. Нужно было в последний раз убедиться, что тяга хорошая, нигде ничего не пропускает лишнего, а заслонки как надо работают.

– Да, – кивнула, – надо пару новых девчонок найти. Помнишь, я говорила?

Вилен махнул рукой, будто командир батальона:

– Ну и отлично, решай, я к полудню закончу с печниками. Потом встречаемся и к писцу же? Смотри не опаздывай.

– Не опаздывай сам, – с усмешкой парировала я, выходя из кухни.

Почему-то ощущение появилось, что вчерашним вечером что-то переменилось между нами. И не только из-за поцелуя, но и потому, что поддержал он меня во всех идеях. А может, так и прежде было, просто я не замечала.

В голове вдруг зазвенел его вчерашний вопрос "Можно поцеловать?", и странно, но у этого воспоминания не было ни стыда, ни страха, только легкая улыбка.

И хорошо, что грань не перешли… Ну, относительно, конечно. Но выдержка у Вилена – что надо. Но сейчас бы это точно ни к чему, прав он был. Я и так сама не своя в последнее время, а тут бы только усугубили.

В мыслях своих миновала пару улочек и вышла уже к площади. Та по обыкновению жила своей жизнью. Пахло травами, свежей рыбкой и специями, из лавок доносились голоса. Я остановилась возле ограды, огляделась.

Уже давно у меня мысли имелись на сей счет. И вот пришла пора их воплотить. Собравшись, подошла к знакомой булошнице. Она дома пирожки пекла и по утрам с лотка продавала. Тот висел у нее на поясе и уже почти пустой был.

– Анфиса, доброго утра! – я протянула ей мелкую монетку. – Мне, пожалуйста, вот эту улиточку.

Рецептом, кстати, я с ней поделилась. Улитки с маком стали новым лакомством для местных, а я получила несколько баллов в глазах местных кумушек, кто пирожками торговал. На меня-то они как на конкурентку смотрели, но я уже кой-чего на этот счет продумала.

– Ой, Ниночка, доброго утра, – Анфиса, дородная такая женщина, с вечно раскрасневшимися щеками, смотрела на меня открыто и довольно. – Бери, конечно. Спасибо за рецептик. Они хорошо расходятся. К полудню ни одной не остается.

– Это же славно, – улыбнулась я. Анфиса мне протянула булочку, завернутую в салфетку с краешку. Этому тоже я ее научила, чтобы руки у покупателей не липкие потом были.

– Все твоей помощью. А ты хотела чего?

Проницательности этой женщине было не занимать.

– Хотела, – лукаво отозвалась я, откусывая кусочек. Сдоба была что надо. – Ты ведь давно искала. куда племяшку пристроить?

– Хотела, а есть куда?

– А то сама не догадываешься?

Анфиса чуть более серьезный вид приняла.

– Ты ведь понимаешь, Нина, что ежели твоя пекарня процветать станет, то наш товар может хуже пойти. До сего-то дня пирогами, считай, только так у нас и торговали, – она на лоток указала, – а про твои кулинарные шедевры уже разве что ленивый в нашей части города не слыхивал.

– Понимаю, – я согласно кивнула. – Потому у меня предложение есть. Ты можешь всех лотошниц собрать, обсудим?

Анфиса прищурилась, но кивнула. А спустя десяток минут мы собрались в сторонке. Я и еще пяток настороженных мадам. Анфису-то я уже хорошо знала, Марфу и Летицию тоже, а еще двоих только видела краем глаза.

– Нина нам кой-чего предложить хотела. Мы все тут беспокоились, что пекарня скоро откроется.

– Конечно, – фыркнула одна из незнакомок, еще и взглядом по мне прошлась. – Мы, почитай, уж не первый год людей прикармливаем. И теперь что, зазря все будет?

– Не зазря, – мягко, но настойчиво перебила я ее. – Послушайте, что предложу. Я ни у кого заработок отнимать не хочу – наоборот, дело предлагаю, чтобы приток только рос.

Они друг с другом запереглядывались, но слушали внимательно.

– У меня ведь в пекарне весь ассортимент не выставить. Места мало, людей тоже. А у вас на лотках руки ловкие, подошвы не боитесь стереть! Да и местных знаете, кому что больше любо. Я вот что думаю: буду часть выпечки через вас отпускать. Все свежее, на том же тесте, что для гостей в таверне. И пироги, и плюшки, и вот эти улиточки, – кивнула на пирожок в руке. – Вам отпускная цена без большой накрутки. Считайте что сами на муку потратили бы да на другие ингредиенты, чтобы вам прибыль осталась, а люди знали: у лоточниц Нины брать – значит то же самое, что из печи самой хозяйки достать.

Я замолчала, выдержала паузу.

– Если сойдемся, смогу заранее вам расписание составлять: какие изделия когда пойдут, что почем. Вы же знаете – кто по базару бегает, тот не всегда до самой пекарни дойдет… Бывает, спешит или многолюдно. А тут – захотел, купил у вас на углу. И вы сможете на базар раньше выходить, когда продавцы еще собираются, вам же не надо будет утром время на выпечку тратить. Кто позавтракать не успел, а кто запахом соблазнится. Продавать дольше будете, а значит и зарабатывать.

– Как-то сладко стелишь ты, работать меньше, зарабатывать больше, – недоверчиво фыркнула Летиция.

– Не меньше работать, – я головой качнула. – В пекарне тоже помощь мне нужна будет. Вас пятеро как раз. Раз в неделю будете после продажи приходить, помогать заготавливать продукцию на утреннюю выпечку. Но при том каждую из вас я при деле оставляю. Более того – вы, фактически, к моей пекарне приписаны будете, вроде доверенных продавщиц. Плюс: я и новые рецепты вам первым отдаю, что-то совсем хитрое только через вас по городу пойдет. И если кому из ваших помощниц работа нужна, пусть идут ко мне на кухню, места подготовлю.

Они зашумели еще громче, но уже без той остроты. Анфиса первая заговорила:

– То есть мы и нашу клиентуру не теряем, и твоя выпечка через нас идет, и новые рецепты получаем?

– Все верно! – подтвердила я. – Всех секретов, конечно, не раскрою, сами понимаете. Но кое-что отдельное только для лотка дам, того в зале пекарни вообще не будет! Впрочем и в зале будут товары, которых у вас не сыщешь. Так и интерес подогреем, и ко мне народ все равно хлынет. Но вы уж должны будете и сами не скрывать, откуда выпечка идет.

– А цены как? – строго спросила Марфа.

– Все честно поделим. Вы ведь продукты на свою выпечку совсем не по тем ценам закупаете, что я в таверну оптом брать стану. У меня себестоимость ниже будет, потому с вами сможем хороший прайс составить. Наценку небольшую к себестоимости сделаю. Все ж помещение мое, труд тоже не задарма, да и интерес с вами работать мне тоже должен быть. Остальное – ваш наценочный хлеб. А на большие праздники или если какой заказ городской будет, тогда работа пополам, и прибыль тоже, – не промахнулась я с ответом.

Не прошло и минуты, как женщины уже вовсю обсуждали возможности: кто обслужит соседний квартал, кому помочь с закупкой снеди утром, кто за старыми клиентками присмотрит.

– Но народ ведь и к нашей выпечке привычен, – заговорила одна из тех двоих незнакомок. Они уж представиться успели – Милора и Заряна. – Что, если старого захотят, а мы им только твое раздаем.

Я призадумалась и оглядела их лотки. Выпечка их походила одна на другую. Улитки мои, правда, только у Анфисы имелись.

– Не думаю, что это большая проблема, коли вы готовы рецептом со мной поделиться. Введем в меню и вашу выпечку, но только под лотки, в пекарне выкладывать не станем.

Летиция кивнула задумчиво, Анфиса во все стороны радостно улыбалась:

– Вот это по-нашему… Значит, выпечке и нашей и Нины быть и на площадях, и в добром зале, и у лоточниц на руках. Никто без работы, никто без хлеба?

– Именно так! – улыбнулась я, здорово порадовавшись, что не только пекарня, но и все вокруг смогут сытнее жить. – Решайтесь, девоньки – времени до открытия в обрез. Как согласитесь, я вас всех к себе на пробу позову, покажу новые начинки и как правильно упаковывать, чтоб у вас лучше покупали.

Лотошницы переглянулись, одна за другой закивали.

– Ай, да была-не была, – махнула Анфиса. – Я на твоих улитках хорошую выручку делаю. Согласна я. Лучше так, чем все друг с другом враждовать станем.

Марфа с Летицией тоже согласились, хотя Марфуша и выглядела настороженнее прочих. Вроде как дольше всех она тут торговала. А вот почти незнакомые мне Милора и Заряна, так те, кажется, вовсе с облегчением мне руку пожали.

– Я к тебе племяшку пришлю, – напоследок произнесла Анфиса.

– У меня тоже две кумушки есть на примете, – добавила Милора, – толковые, а работают не пойми где, с шабашки на шабашку перебиваются.

На том и договорились. Теперь пора было к писцу собираться.