Текст книги "Екатерина. Цена слова (СИ)"
Автор книги: Александра Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Не понимаю, о чем речь. – Аккуратно освобождаю свою ладонь. Геннадий Ефимович мне в этом не препятствует, и лишь понимающе качает головой.
– Не желаете ли для начала послушать небольшой рассказ обо мне?
Я равнодушно пожимаю плечами и отпиваю чай из своей чашки. Что бы мне ни поведал шеф, демонстрация безразличия – самая подходящая тактика, она предоставляет возможность для маневра. В дальнейшем.
– А я все же поделюсь с вами некоторыми интересными фактами, – улыбается мужчина и откидывается на спинку стула, принимая более непринужденную позу. – Я, как и вы, обладаю даром. К сожалению, или к счастью, он не очень-то пригоден для использования ради личной выгоды. Я наделен способностью видеть чужой дар даже до инициации носителя.
Если Геннадий Ефимович ожидал с моей стороны какой-то реакции, то сейчас он жестоко разочарован. На моем лице начальник может прочитать только вежливую заинтересованность, но не более того. Это его не останавливает.
– Носителям дара на Земле приходится несладко. Если их не обнаружат мельвы, всегда есть шанс стать закуской для демонов или привлечь внимание неких местных структур, не отличающихся излишним гуманизмом. Трудно сказать, какой из вариантов хуже.
Повисает еще одна пауза. Видимо, мне предлагают возможность высказаться по поводу услышанного, но я ее игнорирую.
– Обстоятельства сложились таким образом, что я имею возможность помогать носителям. Люди, подобные мне, называют себя коллекционерами. Наша задача заключается в поиске одаренных и создании безопасной среды для их существования. Во-первых, мы организовываем предприятия с весьма неплохими условиями для работы. Со стороны эти проекты зачастую кажутся совершенно фантастическими. Ярким примером служит магазин Василия. Это дело моего друга постоянно находится на грани банкротства.
– Вы имеете в виду Василия Алексеевича?
Лицо шефа озаряется улыбкой. Еще бы! Наконец-то я проявила интерес к его рассказу!
– Да, – охотно подтверждает он. – Вы же умная молодая женщина и понимаете, что таких окладов в книжном магазине просто быть не может.
– Меня это никогда не смущало, – задумчиво склоняю голову к плечу. – Если человек платит деньги, значит, он может себе это позволить. Я думала, книжный у Василия Алексеевича что-то вроде… хобби.
– В некотором смысле вы правы, но, пожалуй, вернемся к коллекционерам. Для нас самой надежной охраной являются мастера щитов. Их мы тоже берем под свое крыло. Порой они открыто выполняют свои функции, как Иван, к примеру. Иногда являются рядовыми сотрудниками, как Наташа и Саша, ваши бывшие коллеги.
До меня с опозданием доходит одна мысль…
– Вы хотите сказать, что все девушки в магазине и здесь, у вас…
– Разумеется, – Геннадий Ефимович подтверждает мою догадку, не дослушав ее до конца.
– И… Велислава?
– Да. – Мужчина кивает головой. Его лицо приобретает скорбное выражение. – У этой девушки был очень редкий дар и очень ценный. После ее гибели Инночка долго себя корила за то, что поспособствовала знакомству вашей подруги с Давидом Розманом. Так сильно моя знакомая еще никогда не ошибалась!
– По-моему, Давид отличный парень, – возражаю я, и дабы не показаться голословной, привожу пример, – однажды он и мне помог. Причем совершенно бескорыстно, я даже его ни о чем не просила.
Геннадий Ефимович поправляет очки.
– Девушка в беде! Какой мельв пройдет мимо. Только помог, но, вероятнее всего, лишь потому, что встретил вас до инициации и не разглядел дар. В противном случае… сами понимаете, ничего хорошего вас бы не ждало.
Сердце колотиться где-то в горле. Я делаю еще один глоток чая.
– Мы и вас чуть было не потеряли.
Кажется, начальник решил меня добить!
– Меня?! – не скрываю удивления.
– Да. Ваш роман со Станиславом… – Мужчина замолкает и неодобрительно качает головой. – Дело в том, что все члены клуба «Инферно» имели связь с демонами. Более того, этот клуб ими и был организован.
– Но от меня-то им, что было нужно?
– От вас – ничего. Произошла ошибка, случайность, назовите, как хотите. – Геннадий Ефимович разводит руками. – Полтора года назад члены клуба по приказу демонов активно искали прорицателя. Станислав увидел вас вместе с Велиславой и принял желаемое за действительное. Он решил заняться той девушкой, которая приглянулась ему больше, и приложил слишком много усилий. Эти его старания могли, в конечном счете, весьма пагубно сказаться на вашей психике. Если бы вы остались с этим молодым человеком еще на какое-то время, то он бы понял, что вы не пустышка, а знающая слова, тогда бы ваша участь была еще печальнее.
Вот тут я понимаю – изображать полнейшее неведение выше моих сил.
– Хорошо. Вы говорите, будто знаете, где я провела последнее время. Поделитесь своими соображениями, будьте любезны, – прилагаю максимум усилий, чтобы мой голос не звучал слишком резко.
– В мире демонов, – спокойно сообщает Геннадий Ефимович.
– Отлично. Только что, вы сказали, узнай демоны о моем даре, мне бы не поздоровилось, но… я побывала у них в гостях и вот сижу перед вами. Имеет место некоторая логическая неувязка, разве нет?
– Возможно, существуют определенные обстоятельства, о которых нам неизвестно.
– Кому это «нам»?
– «Коллекционерам» и тем, кто им помогает, – шеф весьма расплывчато обозначает круг неизвестных лиц.
– Надеюсь, вы не ждете от меня пояснений по этим обстоятельствам?
– Было бы прекрасно их получить, но мне кажется, вы к откровенности не расположены.
– Вы правы, – роняю сухо.
Геннадий Ефимович долго смотрит на меня поверх очков.
– Екатерина, я искренне не понимаю, чем вызван столь бурный эмоциональный всплеск.
– Когда Вела заболела, Давид ей помог. Когда Стас начал меня преследовать, Давид попросил его больше меня не беспокоить, и тот послушался.
– Понятно, – мужчина вздыхает, – знаете, мельвы не плохие, скорее наоборот. Они… просто делают то, что считают нужным и правильным.
Что ж, как сказал Геннадий Ефимович, «понятно». Придти к единодушному решению в вопросе о мотивах Давида мы с шефом не сможем.
– Значит, вы вмешиваетесь в личную жизнь носителей? – Эта тема тоже небезынтересна для меня.
Начальник вскидывает руки в защитном жесте.
– Исключительно ради их пользы и безопасности! – горячо уверяет он. – Мы знакомим носителей со щитами или теми, кто сможет о них позаботиться.
Тут же вспоминается Полиночка. Надо полагать, ее счастливое замужество тоже было спланировано.
– А что же мне никого не предлагали? – усмехаюсь я.
Геннадий Ефимович выглядит смущенным.
– Вообще-то, я надеялся на то, что вас заинтересует Иван. Ваша первая реакция на него показалась весьма воодушевляющей, но… – Он опять разводит руками. – На мой взгляд, пора перейти к вашей проблеме.
– Проблеме? – я удивленно поднимаю брови.
– Простите, но ваше теперешнее положение я не могу воспринимать иначе, поскольку гораздо больше вашего осведомлен о тех трудностях, с которыми вам предстоит столкнуться.
– Просветите меня, пожалуйста, – прошу немного насмешливо.
– Непременно. – Шеф кивает с вполне серьезной миной. – Причина моего беспокойства за вас кроется в том, что люди и демоны, несмотря на кажущуюся схожесть, все же разные виды. У вас уже появились проблемы со сном. Вызваны они тем, что в мире демонов продолжительность суток иная. Токсикоз во время беременности может перерасти в пищевую аллергию. Кстати, я бы не советовал вам пользоваться косметикой и прочими средствами, скажем так, излишне химическими.
– Тоже есть риск возникновения аллергии?
– В том числе. Но главное – демоны химию плохо переносят. Мельвы, как ни странно в этом очень на них похожи.
До мельвов мне дела нет, но сразу вспоминается, как Лис не спешил меня целовать, пока я не смыла макияж.
– Плод влияет на мать с самых ранних сроков. Я имею в виду, это влияние весьма заметно. Оно проявляется в поведении, в возникновении неких способностей.
– Под способностями вы подразумеваете дар?
– Именно его. Возможно, даже не один. И я бы на вашем месте не относился так легко к новости о врожденном даре. Сами вы не сможете научить младенца им управлять.
– Что-нибудь еще?
– В семидесяти процентах случаев женщины не могут выносить ребенка. А после родов выживает лишь семь процентов детей. А выжившие… им не подходит наша медицина, они развиваются иначе… Мне продолжать?
– Откуда вам все это известно?
– Записи, книги, дневники… Источников много, нужно только знать, где их искать.
– И что же мне мешает с ними ознакомиться и спланировать свои действия? У меня в запасе как минимум восемь месяцев.
– Последний случай, подобный вашему, датируется одна тысяча восемьсот третьим годом. Мир несколько изменился. Чтобы скрыть странности такого ребенка понадобятся изрядные финансовые вложения.
– Финансы это не проблема, это траты. Нужно лишь найти подходящий вариант дохода. – Отставляю чашку в сторону и встаю. – Спасибо за чай и за беседу.
– Перед уходом домой зайдите сюда, – советует мужчина. – Я подготовлю для вас литературу.
– Так быстро? – удивляюсь его оперативности.
– Когда демон появился здесь впервые, я занялся поисками дополнительных источников информации. Набралась целая коробка. Попросите Ванечку, он вам поможет с транспортировкой.
– Благодарю!
Возле дверей меня останавливает голос Геннадия Ефимовича:
– Вы же умная, подумайте еще!
Я оборачиваюсь и обещаю с яркой улыбкой на губах:
– Подумаю. Обязательно подумаю. Но для начала, прочитаю все, что вы собрали.
Шеф отрицательно качает головой. Он разочарован. Я, честно признаться, тоже.
Пустая коробка стоит слева от стола, стопка прочитанного – справа. Я только что положила на нее последнюю тетрадь с заметками какого-то доктора, наблюдавшего «особую» пациентку. После ознакомления с подборкой, любезно предоставленной начальником, выводы напрашиваются неутешительные. Геннадий Ефимович назвал мое положение проблемой, так вот, он преуменьшил. Это катастрофа.
Бывали случаи, когда сайри возвращались за своими потомками, но такое поведение отцов, узнавших о своих отпрысках, – скорее исключение из правил. А мой ребенок – сам по себе исключительное исключение. Никогда прежде наследники высочайших домов не награждали детьми человеческих женщин по вполне понятным причинам. Им не нужны полукровки, реально претендующие на власть. Поэтому вариант сплавить сына папочке не рассматривается. Лис, может, и воспримет такой поворот событий … приемлемо, но его окружение вряд ли. Доказательством этому служит история Баисара. Будет идеально, если о моем сыне никто никогда не узнает. Конечно, Геннадий Ефимович, сказал бы, что идеальным решением будет и вовсе избавиться от него, но я не смогу.
Помню, как делилась с Лисом своими мыслями о смысле жизни. Звучало, наверное, ужасно глупо, но, как бы то ни было, теперь я его обрела. Наконец-то можно строить планы, забегая чуть дальше, чем на год. Для начала стоит обдумать сложившуюся ситуацию со следующих точек зрения: что у меня есть, на кого можно положиться, какие действия нужно предпринять в первую очередь.
Итак! Есть работа, с которой никто меня увольнять не собирается. Есть Лиля, исправно снабжающая меня заказами. Есть определенная сумма на счете, которой нужно с умом распорядиться. Как именно охотно подскажут в банке и в налоговой. Последнюю инстанцию посетить стоит непременно, вряд ли можно получить такую сумму и не поделиться с государством.
Положиться я могу только на себя. Ну, и на Геннадия Ефимовича. В определенной степени. Как бы он не ворчал, чувствую, что не бросит в сложный период. И потом тоже. Может быть, и мне со временем подберет подходящего супруга! Шутка, конечно. Одна только мысль о том, что ко мне прикоснется кто-то кроме Лиса, вызывает отвращение. А осознание того, что сам Лис ко мне больше никогда не прикоснется, вызывает желание разрыдаться!
Сопротивляясь внезапному порыву, пытаюсь рассуждать если не в позитивном ключе, то хотя бы конструктивно.
Не получается. Вместо ответа на вопрос «какие конкретные действия следует предпринять» в голове звучит лишь одно: «Хочу, чтобы меня обняли и сказали, что все будет хорошо».
– Мамочка, – произношу со всхлипом и тут же зажимаю рот ладонями. Мне казалось, что это слово я позабыла навсегда.
«А почему бы не позвонить ей?» – вопрошает странная, непонятно откуда взявшаяся часть меня.
«Потому что это пустая трата времени и неразумная трата нервов», – отзываются остатки здравого смысла.
«Но не стоит ли разобраться с этим вопросом? Неужели лучше до конца жизни терзать себя, строя догадки, почему она так поступила? Возможно, она оказалась жертвой неподвластных ей обстоятельств, как говорили сайри!»
«Сайри много о чем говорили», – упрямо ворчит практик внутри меня.
«И часто они лгали?»
Это остается без ответа.
Интересно, голоса появились просто на фоне беременности или же они все же связаны с тем, кто у нас папочка? Понимаю, вопрос чисто теоретический, но все же интересно узнать на них ответ.
Пока дискуссия в моей голове не возобновилась, встаю и дохожу до телефона в прихожей. Страшно вспомнить, когда я им пользовалась в последний раз! Возле аппарата мой запал проходит. Не люблю домашние телефоны так же сильно, как и зеркала. Протягиваю руку, и она безвольно зависает возле трубки, а в ушах стоит звон бьющегося стекла. Я зажмуриваюсь, отгоняя серебристые вспышки осколков. Воображаемых, естественно.
Очень вовремя! Если уж так хотелось, чтобы я подошла к этой адской машине, зачем показывать старые воспоминания? От них… больно.
«А если ей больнее?» – проносится в мыслях.
Я опускаю руки и вцепляюсь в край комода.
– Почему ей? – выдавливаю из себя. – То долбанное зеркало меня чуть не убило, когда она запустила в него телефоном, узнав о смерти папы!
В голове вновь воцаряется тишина. Очень удобная тактика! И она дико злит!
– Я сделаю это один раз! – вслух убеждаю кого-то. – Если трубку возьмет Виктор, второй попытки не будет. Если не возьмет никто – аналогично.
Пальцы спотыкаются только на коде, а дальше порхают над кнопками, как у искусной пианистки над клавишами обожаемого инструмента. Облокотившись на прохладную стену, жду ответа…
– Ал-л-ло! – слышится смутно знакомый женский голос, манерно растягивающий согласные.
– Добрый вечер! Я могу услышать Ольгу Валерьевну?
– Ольгу Валерьевну? – Да, кого-то я очень озадачила. – Вы имеете в виду Олю Краснову?
– Да.
– Но она давно уже здесь не живет. После того, как умер ее второй муж, она перебралась в Питер и, кажется, поменяла фамилию.
– На девичью? – спрашиваю, сама не понимая зачем.
– На Лазареву. Наверное, это ее девичья фамилия. Согласитесь, глупо брать фамилию первого супруга.
Может, и глупо, но мама поступила именно так.
– А у вас есть какие-нибудь ее контакты?
– Кажется, есть. Я сейчас посмотрю в записной книжке.
В трубке раздается тихий звук. Наверное, соседка положила ее, прежде чем отправиться на поиски. Теперь я припомнила эту женщину. Имя, конечно, затерялось в глубинах памяти, но ее образ многолетней давности прямо таки стоит перед глазами. Насколько я помню, она всегда мечтала переехать в квартиру, где жили мы.
Из динамика вновь доносится шорох.
– Представьте себе, нашла номер телефона! – радуется женщина.
– Прекрасно! – я вполне разделяю ее радость. – Продиктуйте, пожалуйста!
Записать не на чем, но, думаю, я запомню…
– А вы собственно кто? – проявляет очень своевременную бдительность бывшая соседка.
– Родственница, – отвечаю лаконично.
К несчастью, мой ответ лишь усугубляет чужую подозрительность.
– А конкретнее? – От голоса веет холодком.
– А вы знаете всю родню Ольги Валерьевны наперечет? – усмехаюсь в трубку. Это на собеседницу действует обескураживающе.
– Хм! – многозначительно выдыхает она, но все же меняет гнев на милость, – ладно. Но если что, то номер вы узнали не от меня.
– Как скажете.
– Записывайте! – повелительным тоном произносит женщина.
– Записываю, – я нагло вру, но кто меня в этом уличит?
Соседка диктует цифры. Два раза. На третий я повторяю их сама.
– Я вам очень признательна за помощь!
– Не стоит, – женщина отказывается от благодарности. – А вы случайно не Катя?
Догадалась, надо же! Я делаю вид, будто не расслышала вопроса:
– Еще раз большое спасибо! Всего вам хорошего!
Вешаю трубку обратно на стену.
– Уф!
Итак, попытка номер два… И она оказывается не столь удачной. Я уже готова повесить трубку, когда на звонок отвечают.
– Да? – Голос у мамы веселый. И на заднем фоне слышен чей-то многоголосый смех.
– Привет, – это все, на что меня хватает.
Пауза.
– Катя?
– Да, это я.
– Господи! – восклицает мама. – Подожди, я сейчас!
Сначала я не могу сообразить, к кому она обращается, но потом что-то хлопает, наверное, дверь, и звуки чужого веселья стихают.
– Ты звонишь по поводу наследства? – спрашивает она неуверенно.
– Какого наследства? – удивляюсь я.
– Ну, после смерти… – мама начинает объяснять, но замолкает на полуслове. – Значит, не по этому. У тебя что-то случилось?
Ну-у-у, да, у меня много чего произошло… На глаза наворачиваются слезы.
– Почему ты меня бросила? – Да, я сегодня деликатна и тактична, как раздраженный Баисар! Браво, Катя!
Тишина в ответ давит. Конечно, могла бы еще через двадцать лет позвонить с подобными вопросами! Хорошо хоть не в форме претензий эту мысль подала.
– Катя, я знаю, тебе будет трудно в это поверить, но я не могла поступить иначе, – частит в трубку мама. – После смерти твоего отца я… мне было очень плохо, я чувствовала себя разбитой. У меня не было ни одной мысли, как жить дальше, – она замолкает, переводя дыхание.
Вот это все я очень хорошо понимаю! Буквально несколько дней назад сама была в таком же состоянии.
– Когда я встретила Виктора, то подумала, что это шанс начать новую жизнь. Не только мне, нам обеим, понимаешь?
– Понимаю.
– Свою ошибку я осознала очень быстро. Ты даже не представляешь, каким опасным человеком был Виктор. Когда я узнала о его работе… – в трубке раздается истеричный смешок. – Сергей часто мне говорил о том, как вы с ним похожи, но я ему не верила, или не хотела верить. Мне было достаточно одаренного супруга. Ты понимаешь, о чем я? – в голосе мамы сквозит неуверенность.
– Понимаю.
Мой ответ развеивает остатки ее сомнений:
– Я воспринимала дар твоего отца как чудо, и еще одно такое же было бы просто невероятным совпадением! Со временем меня начала мучить мысль о том, что он прав. Тогда бы тебе угрожала бы огромная опасность! Поэтому, я поддерживала все предложения Виктора по поводу организации твоего свободного времени. Мне казалось, чем меньше ты попадаешься ему на глаза, тем безопаснее для тебя. О разводе я, конечно, и заикнуться не смела. Я ничего не знала о том, как у носителей происходит инициация. Поэтому, когда ситуация из-за Саши стала критической, я испугалась, что она послужит толчком, и Виктор узнает, кто ты на самом деле. Ты даже представить себе не можешь, насколько тяжело мне было тебя отпустить, но я искренне верила, что так будет лучше! Наверное, я говорю очень путано…
– Нет, мне все понятно.
– Прости меня, пожалуйста, если сможешь.
– Мне не за что тебя прощать. Ты сама сказала, что хотела, как лучше. И я тебя понимаю.
– Правда? – в голосе мамы слышится ирония.
– Правда. Когда умер Виктор?
– Семь лет назад от рака.
И семь лет она боялась даже позвонить мне, уверенная, что я не прощу ей без малого десять лет «счастливого» детства. И не пойму. Но я понимаю. Все мои эмоции сейчас заглушает рациональное начало, поэтому я действительно ее понимаю. Она сама себя наказала за неправильный выбор. Остался лишь один момент, требующий разъяснений. Мой персональный кошмар-индикатор.
– Почему ты разбила зеркало? Ведь я стояла так близко от него.
– У меня был шок. Я не слышала, как ты подошла. Я не видела тебя, а когда обернулась… Ты помнишь, что было дальше?
– Нет, – отвечаю честно. – Я тот год вообще плохо помню. По большей части только школу.
– Я к тебе побежала босиком по битому стеклу.
Неприятная картина встаем перед моим мысленным взором. Наверное, ей было адски больно. Хотя, скорее всего, она боли даже не чувствовала… Приходится повторяться:
– Я этого не помню. – Зато я прекрасно помню, что после смерти отца, она никогда больше не носила открытую обувь и всегда надевала носки. – У тебя остались шрамы?
– Да.
Если бы я сейчас была в себе, то рыдала бы… после всего, что услышала.
– Ты больше ничего не хочешь узнать? – осторожно спрашивает мама.
– Как у тебя дела? – Самый безопасный вопрос, но не самый подходящий.
– Неплохо, – отвечает она со вздохом. – Я открыла небольшое дело.
– Дело? Ты? Не помню, чтобы в тебе была коммерческая жилка. Ты всегда казалась такой домашней.
– Я и сейчас домашняя, – мама смеется в трубку. – А как ты?
– Неплохо, – копирую ее ответ. – Как раз сегодня я подводила некоторые итоги. У меня есть две работы: любимая и от скуки. Недавно за одну услугу я получила крупную сумму денег и вместе с ней головную боль. Я не замужем, но жду ребенка… Вот как-то так.
– Если хочешь, я приеду, – предлагает она почти сразу.
– А ты этого хочешь? Мы с тобой десять лет не виделись.
– Мы с тобой двадцать лет потеряли, – поправляет меня мама. – Катя, я очень хочу тебя увидеть.
– Тогда приезжай, как сможешь.
– Завтра же куплю билеты! – обещает она. – Скажи номер мобильного, чтобы я могла тебе звонить.
– А как же твое дело?
– Оно процветает и не требует моего постоянного присутствия. Диктуй номер!
10 июня 2009 года
До дома по новой традиции меня подвозит Иван. Представить себе не могу, как бы я добиралась из магазина, если бы Сонечке эта затея не нравилась! Ведь мужчина делает все, чтобы порадовать свою девушку и мастерски избегает ситуаций и действий, которые могут ее огорчить. Никак не могу привыкнуть к такому поведению, потому что Ванечка по складу характера очень смахивает на кота, чьи поступки продиктованы исключительно его собственными желаниями. Опять я начинаю сравнивать окружающих с животными! Надо прекращать это, иначе как жить, когда вокруг будут одни свинки, ослики и прочий веселый зоопарк! Я представляю подобную картину и не удерживаюсь от смешка. Соседки на лавочке провожают меня неодобрительными взглядами. Ну и пусть! У меня сегодня был отличный день! Улыбка становится еще шире, когда я понимаю, что окончание будет не хуже. Разве может быть иначе, если дома ждет горячий ужин и хорошая компания?
Мама прилетела ко мне через три дня после нашего телефонного разговора. Она уже помогла мне разобраться с финансовыми вопросами, доказав, что некоторые «хозяюшки» наделены деловой хваткой. Уговорами, то ласковыми, то серьезными, мама заставила меня посетить врача. Глупо, конечно, но гинеколог никогда не был моим любимым специалистом. По вечерам мы вместе решаем по одной из пока еще гипотетических проблем, каждая из которых с рождением ребенка, вполне способна стать реальной. Кстати, полный список «приятных» сюрпризов, составленный мной во время прочтения внушительной подборки из коробки Геннадия Ефимовича, я предоставила ей как раз после посещения врача. Перечень вызвал сильное удивление со стороны мамы, но я сослалась на кошмарную наследственность со стороны второго родителя. На этом все вопросы прекратились. О Лисе она никогда не спрашивала. Мама вообще не задает вопросы о том времени, что я прожила вдали от нее. Я поступаю также. Нам обоим легче довольствоваться той информацией, которую каждая из нас предоставляет добровольно во время бесед. Совместное прошлое, счастливое и несчастливое, – запретная тема. В общем, мы делаем вид, будто недавно познакомились и очень хотим стать подругами. Получается неплохо.
Конечно, не все так гладко, как хотелось бы. Порой во мне просыпается обида. В такие моменты мой эмоциональный радар неожиданно отключается, зато рациональное начало врубается на полную мощность. Тогда очень помогает мысленный монолог: «Я хотела поддержки – она мне ее предоставляет. Я хотела помощи – она мне ее оказывает. Она мне нужна здесь и сейчас». Еще не было случая, чтобы это самовнушение не оказало нужного воздействия. Я знаю, мама замечает, когда меня «клинит», но делает вид, будто все в порядке и не лезет с расспросами. За это я ей тоже благодарна.
Хм, лучше б я продолжила думать о котиках! К тому моменту, как я добираюсь до квартиры, веселость немного рассеивается, но это некритично.
Роюсь в сумке в поисках ключей. На звон связки открывается дверь.
– Ты не говорила, что к тебе должны прийти! – журит меня мама с порога.
За ее спиной маячит двухметровый блондинистый гигант. С татуировками на веках. И я его не знаю. Неприятная комбинация неожиданностей. Никто меня не может осудить за судорожный вздох.
– Катя, ты что? – удивляется мама.
– Ничего.
Вместо того чтобы вытащить ее за руку из квартиры и захлопнуть дверь перед носом у верзилы, я делаю шаг вперед. Интересно, это смелость или глупость?
Мама небрежно указывает рукой на демона.
– Представляешь, я битых полчаса с ним проговорила, но не узнала абсолютно ничего, кроме того, что он твой друг!
Скулы мужчины приобретают насыщенный бронзовый оттенок. Смущаемся, да?
– Очень интересно! – выдаю я с заметным сарказмом.
– Меня зовут Адали Гайзаф. Я прибыл за вами по поручению Баисара.
Адали Гайзаф. Знакомое имя… Точно! Именно его упоминал Лис после моего возвращения из обители богов. Интересно, о чем он договаривался с этим путешественником между мирами? Жаль, никто мне этого не расскажет!
– Вы его друг? – тоном я даю понять, что весьма и весьма сомневаюсь в правдивости положительного ответа.
Демон неуверенно кивает.
– То есть, следуя вашей логике, я должна причислить вас к своим друзьям, поскольку сама нахожусь в подобных отношениях с ним самим?
Очередной кивок выходит еще более несмелым.
– А вы уверены, что мы с ним друзья?
– Я присматривал за вашей квартирой, пока вы были в… отпуске, – Адали резко меняет тактику.
– Вот это говорит в вашу пользу.
Демон чуть приподнимает уголки губ.
Изменение в моем настроении чувствует и мама.
– Адали, надеюсь, вы останетесь на ужин? – обращается она к нашему гостю с сияющей улыбкой. О! Она еще и запястье его обхватывает! Все, выносите тело!
– Мне поручили сопроводить вашу дочь на одну очень важную встречу, – демон пытается быть тактичным, но покорно следует на мамочкой, тянущей его на кухню.
– Встречу? – она оборачивается. – Мой ребенок пришел домой голодный! Пока я ее не накормлю, она ни на какие встречи не отправится.
Адали бросает на меня растерянный взгляд. Ищет поддержки? Ну-ну! Я пожимаю плечами.
– Вы можете присоединиться к нам, или же посидеть в гостиной. Но лучше вам согласиться – моя мама изумительно готовит!
Мой курьер доставляет нас не под стены Амберы, а в какое-то помещение с зеркалами.
– Где это мы?
– Мы во дворце. Это зал переходов. Идемте! – Адали притягивает руку в приглашающем жесте, но сам за мою ладонь не хватается.
С сомнением смотрю на протянутую конечность, но несколько шагов в направлении демона все же делаю.
– Куда мы направимся?
– В вашу комнату. Вам необходимо сменить одежду.
– И что же это за встреча, где меня так хотят видеть?
Адали несколько раз стучит в дверь. Получается какой-то сомнительный мотивчик, но зато нас выпускают из зала.
– Простите, но я не могу удовлетворить ваше любопытство. Это сюрприз.
– Надеюсь, приятный, – фыркаю в ответ.
– О! Вам должно понравиться!
В одеждах цвета дома Келай я чувствую себя очень неуютно, но мать Лиса, да и его отец смотрят на меня с одобрением. Самого Лиса пока не видно. Я изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не оглядываться по сторонам и не смотреть на дверь. К сожалению, в зале переходов помимо небольшой компании сайри имеются лишь три зеркала. Пробую сосредоточиться на резных рамах, но узоры в Асисе такие мелкие, что ничего толком не разобрать!
– Не беситесь, – советует Баисар, стоящий за моей спиной.
– Ну, так развлеки меня! – бросаю в ответ недовольно.
– Сейчас начнется, – предупреждает демон. – Посмотрите на зеркало слева.
И чего я там не видела… О! Такого я точно не видела! Прямо из стекла, все еще отражающего скромный интерьер зала и ожидающих сайри, выходят поочередно восемь невероятно красивых мужчин, одетых в некое подобие костюмов конца девятнадцатого века.
– Это эльфы, – шелестит над головой.
– А где уши? – так же тихо спрашиваю я.
– А уши это плод человеческой фантазии. По-моему, они и без них красавцы.
– Согласна. Особенно вон та парочка – рыженький и брюнет, они одинакового роста.
Баисар давится смехом. А мне все равно! Тут живых эльфов показывают. С ушами, конечно, вообще экзотика была бы, но и без ушей они, как заметил демон, красавцы. Высокий брюнет все же симпатичнее, только у него такое серьезное лицо, будто он вернулся с одних похорон и после короткого визита в Асис отправится на следующие.
Выстроившись в шеренгу, эльфы кланяются. Сайри отвечают тем же. За моей спиной что-то шуршит. Наверное, Баисар не отстает от своих соплеменников. Я же… меня никто не предупредил, как себя вести в подобной ситуации!
– Эмиль Лит, герцог Левий, глава особого отдела полиции его императорского величества Остаса Лирея, – представляется эльф, произведший на меня неизгладимое впечатление.
– Ильсар Келай, отец Правителя Асиса, Атики и Адарина, – отвечает бывший главный сайри и предлагает, – подождем наших соседей?
Эльф с герцогским титулом кивает, обращая взор своих темных глаз на соседнее зеркало. Из него как раз начинают выходить…
– Мельвы и не только, – шепчет Баисар, и я дергаюсь. – Стойте спокойно.
Седьмым представителем Ямеля оказывается Давид, а восьмым, точнее восьмой, девушка. Я с интересом разглядываю ее платье в стиле «привет из шестидесятых». До лица дохожу в последнюю очередь, а когда встречаюсь взглядом со смеющимися карими глазами, у меня слабеют колени.
– Стойте спокойно, – повторяет свою просьбу Баисар.
– Сам ты стой спокойно! – шиплю в ответ.
Из-за нашей перепалки, я так и не услышала имя мельва, возглавляющего делегацию.
– Прошу прощения, – вмешивается в завязавшуюся беседу Кемаль Келай и обращается к эльфийскому герцогу, – ваша светлость, мы очень признательны вашей супруге за ту помощь, которую она оказала нашему народу, и приготовили для нее особый подарок. Вы же не откажетесь от него?
– Разумеется, нет. Я очень тронут вашими словами, – заверяет его светлость, хотя по нему и не скажешь, – и с удовольствием передам их ее светлости.
Кемаль Келай с улыбкой склоняет голову и идет… к мельвам с тем, чтобы передать шкатулку, которую все это время держала в руках, Веле. Именно она и является восьмым членом делегации Ямеля.
– Этот подарок, не смотря на всю свою ценность, относится скорее к категории женских штучек. Будет лучше, если госпожа Далия получит его от подруги. – Именно так объясняет свое поведение Кемаль Келай.
