![](/files/books/160/oblozhka-knigi-lyubovnyy-kontrakt-215905.jpg)
Текст книги "Любовный контракт"
Автор книги: Александра Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Бэрди, – сказала она, задыхаясь, – мне надо идти. Скажи папе…
– Ты нездорова, дорогая? – сочувственно спросила Бэрди. – Я думала, ты сегодня останешься попозже, чтобы наверстать?
– Я и наверстываю… Но у меня нечего надеть! – ответила Оливия, надеясь, что еще успеет в магазин.
ГЛАВА 4
Она сумела найти восхитительное платье в бутике, открытом до девяти часов. Полуночно-синее, из мягчайшего бархата, на этот раз с полностью закрытой спиной, открывавшее только плечи и ноги до середины бедер. Он уже видел ее спину, теперь настало время приоткрыть остальное, разумеется, осмотрительно. Она знала, что ноги у нее отличной формы, особенно на высоких каблуках. Не очень-то гордясь этим, она часто ловила на себе восхищенные взгляды мужчин по дороге на работу и с работы. Она была раскрепощенной женщиной восьмидесятых, но не феминисткой, хотя считала себя равной противоположному полу. Да, ей нравилось, когда ею восхищаются красивые мужчины – а какой женщине это бы не понравилось?
Продавщица в бутике ликующе всплеснула руками, подчеркивая каждое слово:
– Совер-шенно. Мадам, совер-шенно, при вашей хрупкой фигуре и таких длинных ногах!
Вот тебе, Винни! Оливия полетела домой, имея всего лишь час на подготовку к приезду Стюарта. Она вымыла волосы под душем, потому что вода была холодновата для ванны, да и времени на нее не было. Надев сапфировые серьги – свою единственную драгоценность, не считая золотых часиков, – она едва успела обработать ногти и покрасить их жемчужным лаком, как дверной звонок резко заверещал, словно при пожарной тревоге.
Хорошо, что Аманда была где-то в бегах и не спала, иначе звонящему досталось бы за то, что не снимает палец с кнопки! Оливия выглянула в окно, увидела у обочины черный «феррари» и приказала себе сохранять спокойствие.
Схватив вечернюю сумочку и пальто, надеясь, что ногти успели высохнуть и не пачкают, она сбежала вниз на ватных ногах и распахнула входную дверь. Однако приветствовала его прохладно:
– Не надо так трезвонить в это время, мистер Маккензи!
Затем закрыла дверь за ним.
Его улыбка была теплой и привлекательной – он и вправду был великолепен! Стюарт вручил ей букет красных роз, перемежающихся с белыми дельфиниумами.
– Простите, что белые вместе с красными. Надеюсь, они не вызовут у вас аллергии. Они так хорошо выглядят и пахнут, напоминая мне о вас!
Она надеялась, что выглядит не такой красной, как эти розы. Еще со школьных лет ей было свойственно вспыхивать румянцем.
– Настоящая английская роза – вы выглядите потрясающе, Оливия!
Такие комплименты звучали в его устах не столь сентиментально, как у других мужчин. Глаза у него восхищенно блестели, и все же он выглядел почти застенчиво, теперь, когда они оказались наедине. Стюарт Маккензи, большая шишка, – застенчиво? Не может быть!
– Спасибо за цветы, Стюарт… – Ой! Она бессознательно назвала его по имени – вот дура!
Оливия села в «феррари» со своим красно-белым букетом, ее платье задралось, открыв ноги почти полностью, и она почувствовала, что на этот раз действительно была кронпринцессой, а бедной Аманды даже не было дома, чтобы полюбоваться, как ее увозит залетный красавчик. Она сунула нос в дивно пахнущие розы, должно быть, они обошлись ему в целое состояние. Его сделанный по заказу одеколон «после бритья» благоухал по всей машине, смешиваясь с ее собственным дорогим парфюмом, который она купила в свободном от пошлин магазине во время недавней поездки во Франкфурт.
Она старалась не думать, чего Стюарт Маккензи ожидает на десерт. Особенно когда он сообщил, что заказал столик в «Марианне», самом дорогом и самом изысканном ночном клубе в Мэйфэйре [8]8
Фешенебельный район Лондона.
[Закрыть], часто посещаемом членами королевской семьи и очень богатыми или знаменитыми людьми. Ничего плохого в том, что за тобой ухаживает высокий и красивый миллионер, вот если бы только его не звали Стюарт Маккензи!
В ультрамодной атмосфере «Марианны» они пили шампанское, танцевали на крохотном пятачке и съели огромное количество устриц, потому что сегодня она израсходовала столько энергии, что страшно проголодалась. А в крови было полно адреналина.
Из отрывочных разговоров между танцами она узнала, что у него действительно были шотландские корни. Его отец и мать приехали из Сазерленда на западном берегу Шотландии, но он и старший брат Джефф – произносится Джофф – родились уже в Торонто. Его брат в девятнадцать лет умер от лейкемии, и он внезапно оказался в шкуре Джоффа, Маккензи-старший возложил на него издательское обеспечение газет. Больше ему о себе рассказывать, пожалуй, нечего. А что она расскажет о себе?
– Да ничего особенного, – сказала она, вылавливая из миски с лимонной водой очередную устрицу. Сдержанность – вернейшее средство против дальнейших сцен соблазнения, которые он мог замышлять. Она не привыкла к такому давлению. Ее отношения обычно ограничивались кругом издательских работников и развивались очень медленно.
– Отлично, – сказал он, вытирая руки подогретым полотенцем. – Значит, вам двадцать пять, вы радость и гордость сэра Гарольда Котсволда. «Лэмпхауз» – ваше наследство, учились в изысканном интернате для девочек в Кенте, потом заканчивали школу в Швейцарии, потом поступили в «Лэмпхауз» младшим редактором, добравшись по служебной лестнице… Куда, Оливия?
– Очевидно, до «Марианны», – ответила она. – Откуда вы так много знаете обо мне?
– Я знаю не много… Но надеюсь узнать побольше.
– Это Винни Легран, держу пари! И она дала вам мой адрес, не так ли?
– Ничего подобного! – Он сказал это абсолютно правдиво. Джарвис – вот кто сделал это для него за пятерку, заглянув в список членов клуба. – Оливия, я не такой людоед, как кажется, клянусь! Расскажите о себе и Винни.
– Мы вместе учились в интернате, а потом изучали английскую литературу в Соммервилле, пока я не стала младшим редактором у папы. Вот и все, что вам надо знать обо мне. Следующий вопрос: сумею ли я достигнуть ваших высоких целей как самый молодой и неопытный член Совета фирмы «Маккензи», а? Ответ, если вам будет угодно выслушать мои предложения, касающиеся будущего «Лэмпхауза», зависит от того, решусь ли я занять место отца. Но только по доброй воле, а не под давлением!
– Я буду в восторге – но не сейчас. – Он пристально глядел ей в глаза. – На самом деле я думал, как чудесно вы выглядите, какая вы колючая – словно кактус! – как вы хорошо танцуете и какой у вас отменный аппетит при том, что вы тонкая и стройная.
– У меня хороший обмен веществ!
Он усмехнулся и тронул ее пальцы, пахнущие чесноком и лимоном.
– Мне кажется, я сделал хороший выбор, мисс Котсволд. У нас будет замечательное партнерство. А что, если мы забудем про трехлетний контракт и поженимся сейчас?
Она отдернула липкие пальцы и строго сказала:
– Не вам делать выбор, Стюарт! Если я решусь занять место отца во главе «Лэмпхауза», контракт, заключаемый между компаниями, станет брачным контрактом… между двумя издательствами. Он не включает меня ни в каком качестве, кроме как управляющего «Нового Лэмпхауза», филиала Издательской корпорации «Маккензи». – Она глубоко вздохнула и добавила: – Меня, знаете ли, не соблазняют такие сцены, особенно с женатым мужчиной тридцати с лишним лет. Я, пожалуй, пойду домой!
Он откинулся в кресле и положил салфетку, затем снова оглядел ее, на этот раз с искренним благоговением.
– Ого! – сказал он. – Это впечатляет! Вы хорошо подготовились, судя по всему, прочли леграновскую «Кто есть Кто». Я знал, что вы – подходящая женщина, чтобы возглавить «Лэмпхауз», с момента, когда увидел вас на субботнем вечере. Железная рука в бархатной перчатке – именно это и требуется, чтобы вытащить «Лэмпхауз» из трясины отчаяния и добиться того, что нужно, – успеха, Оливия! Разве не об этом речь? Винни… впрочем, не обращайте внимания на то, что Винни предложила свои услуга Маккензи – она никогда не дала бы «Лэмпхаузу» то, что сможете дать вы. Можно еще добавить пару слов в порядке самозащиты?
– Не пытайтесь сменить тему, Стюарт. Я не желаю больше ничего знать о ваших личных причинах обедать со мной и лгать мне! Идем?
Оливия встала.
– Оливия, я был женат. Мы в разводе! Между нами ничего нет, мы не виделись уже пять лет!
Оливия снова села, не из-за его самооправдательной риторики, а потому что увидела Фэй Ратленд, затянутую в кожу и шествующую по толстому ковру, опираясь на руку знаменитого поп-певца.
– Вон пришла Фэй Ратленд, – пробормотала Оливия, опустив голову.
– Ну и что? – Он снова наклонился вперед и приподнял ей подбородок, заставляя взглянуть в глаза. – Я с вами полностью искренен! Говорю вам, сорока восьми часов мне достаточно, чтобы решить любой вопрос – в данном случае ваш! Вы абсолютно правы насчет «Лэмпхауза»…
– Не говорите так. Я и есть «Лэмпхауз»! – перебила она яростным шепотом.
– Ладно, не будем спорить! Я только хочу сказать, что вы абсолютно правы насчет «Лэмпхауза» и «Маккензи». Дайте нам обоим шанс, Оливия.
– Вы так уверены в себе, Стюарт Маккензи? – ответила она, доставая сумочку. – Так уверены в себе и так самодовольны!
– Да, Оливия, и вам бы тоже это не помешало! – сказал он неожиданно резко. – У вас есть все для этого. Только сделайте милость, начните меняться! Приобретите немного уверенности, немного тщеславия, новых друзей, и мы вместе осуществим это!
– Что это, Стюарт? – спросила она с ледяной надменностью.
– Я полагал, вы уже поняли, – протянул он, подписывая чек. – Вы – в «Лэмпхаузе», я – в «Маккензи», семнадцать с половиной миллионов долларов – цена делового партнерства, мэм! – Он спрятал в карман авторучку с золотым пером. – Вот о чем речь, Оливия.
Оливия молча проглотила унижение. Сама виновата – ее занесло от орхидей, роз и голубых глаз миллионера, так что она начала слышать больше, чем было сказано. Какая глупость – полагать, что Стюарт Маккензи интересуется ею ради нее самой!
По пути обратно, в Фулхэм, он то и дело тормозил из-за впереди идущих машин. Оба не произнесли ни слова с тех пор, как покинули «Марианну». Молчание нарушил Стюарт.
– Я вовсе не такой самоуверенный, Оливия. Мне бы не хотелось, чтобы вы так думали. И я не грубый и не наглый, честное слово.
– А как насчет вульгарности? – спросила она.
– Простите?
– Что, собственно, не так?
– Видите ли, я очень стараюсь выглядеть в ваших глазах мистером Славный Парень.
– Нельзя сидеть сразу на двух стульях, мистер Славный Парень, – сказала Оливия, улыбаясь про себя в уютном полумраке салона. – Либо вы грубый, вульгарный и наглый тип, либо нет. Первое не вяжется с вашим браком, вот что я имела в виду.
– Вы правы.
– Были здесь замешаны дети?
– О нет.
Оливия не знала, что еще сказать, чтобы не показалось, будто она лезет в его личную жизнь.
– Ладно, я принимаю ваши замечания насчет меня. Но я колючая, как кактус, только когда чувствую угрозу, и в психоаналитике не нуждаюсь! Теперь, когда я знаю вас немного лучше, я готова согласиться с вашим образом, мистер Славный Парень, – на данный момент. Спасибо за прекрасный вечер, Стюарт. За розы и за компанию – вы тоже отлично танцуете. Я очень благодарна, что вы оторвали столько времени от своих английских дел, чтобы потратить его на меня.
Он взглянул на нее искоса, и она поймала его взгляд в зеркале.
– Вы, наверное, – хрипло сказал он, – связаны с кем-то долговременными отношениями, поэтому и чувствуете угрозу с моей стороны?
– Да, – лаконично ответила она.
– Ага! – он кивнул. – Как долго горит красный свет… Все еще не могу привыкнуть ездить плечо к плечу с остальными, да еще не по той стороне.
– В Канаде не левостороннее движение?
– Нет, правостороннее, так же как в США.
– Занятно, а я думала, что там должно быть левостороннее, как у нас.
– Почему вы так думали?
– Канада входит в Британское Содружество. Канадцы должны бы ездить по левой стороне, сохраняя верность матери-Англии.
– Верно… Понимаю, что вы имеете в виду…
Тут свет сменился, и последняя перед ними двухместная спортивная машина рванулась с Найтбриджа на Бромптон-роуд. Без всякой насмешки Оливия сказала:
– Я говорила о «Лэмпхаузе», Стюарт, это с ним я связана долговременными отношениями. Если вы имели в виду, есть ли у меня постоянный друг, надо было так и сказать. Ответ будет «нет». Мы расстались несколько месяцев назад, потому что он хотел того, чего не хотела я. – Она неловко помолчала, глядя на его твердый профиль. – Вот, гмм… собственно, и все. Спокойной ночи, еще раз спасибо за чудесный вечер.
Оливия взяла свой букет и ушла, оставив его на морозе. А потом жалела, что не пригласила его на чашку кофе, или горячего шоколада, или чего-нибудь еще. Да, надо было это сделать! Даже поцелуй в щечку на прощание мог бы смягчить ее образ в его глазах. Однако принципами не поступаются, девочка! По крайней мере до тех пор, пока не будешь окончательно уверена в нем и его мотивах…
На следующее утро Бэрди сказала ей:
– Ты выглядишь ужасно! Долгий вечер, да?
– Слишком короткий! Принц привез Золушку домой уже к полуночи. Но на танцплощадке «Марианны» она позабыла все принципы нашего девиза – «Правда. Верность. Честь».
– То-то я смотрю ты сегодня такая сонная… Хорошие девочки не употребляют наркотики!
– Да не «марихуана», а «Марианна», ночной клуб! Бэрди, он думает, что я – колючий кактус.
– Он не так уж не прав… Но не обращай внимания, дорогая, он прислал тебе вот эти… красивые, правда? – Бэрди понюхала тепличные гардении. – Стюарт Маккензи должен иметь постоянный допуск в цветочный отдел «Хэрродса», потому что явно любит… кактусы.
Оливия, переполненная шампанским и едой со вчерашнего вечера, уронила голову на руки и простонала:
– Бэрди, скажи честно: у тебя где-нибудь в ящике есть бутылочка «Алка-Зельцера»?
– Пойдем, дорогой кактусочек… – По пути из кабинета Оливии Бэрди продолжала бормотать себе под нос: – Будто мне, старой козе, они нужны, эти гардении…
– Да забери ты их, Бэрди, от них у меня голова болит! – завопила Оливия ей вслед. К черту, если обильная еда, неумеренное питье и составление букетов входят в список дел повседневного образа жизни миллионера, то она – пас!
Это продолжалось несколько следующих недель – манна небесная, да и только! Стюарт бомбардировал ее цветами, шоколадом, звонками днем и ночью, на работу и домой, сообщениями по факсу, приглашениями на обед и на ланч, вплоть до финального момента, когда он просил ее прийти в свой роскошный дом на трапезу собственного приготовления. Могущественный миллионер, владелец издательской империи, обратился в повара!
Он прислал за ней лимузин, который привез ее прямо к его холостяцкому логову в Докланде, реконструированном районе Лондона. И логово это смотрелось совершенно по-новому благодаря множеству дорогих машин – «феррари», «порше», «ягуаров» и БМВ, припаркованных на переднем дворе.
Вид на реку из его окна был великолепен, еда – превосходна, кухня – выше всяких похвал, цветы на столе и по всей уютной, со вкусом обставленной столовой были подобраны профессионально. Хрустальные подсвечники искрились в свете свечей, бросая отблеск на пол и потолок. На Оливию вечер произвел сильное впечатление, о чем она и сказала ему после затяжного поцелуя.
– Бефстроганов – само совершенство, и домашний тыквенный пирог с яблоками и ванильным мороженым – прекрасны, не говоря уже об устрицах и шампанском… Вы меня перекармливаете, мистер Маккензи, я растолстею! – пожаловалась она.
– Выходите за меня! – Он поцеловал кончики ее пальцев, погладивших ему подбородок.
У нее слегка зазвенело в голове, когда он надел ей на палец кольцо с самым крупным бриллиантом, который она когда-либо видела. А потом поднял ее на руки и отнес прямо в спальню, где опустил на свою изысканную кровать с черным сатиновым бельем. Как раз когда он закрывал дверь спальни, она икнула.
– Подожди… я хочу воды, Стюарт…
– Сейчас принесу! – поспешно сказал он, но было уже поздно – она заметила горничную и дворецкого, входящих прибраться в соседнюю комнату. Оливия мгновенно протрезвела.
– Ах ты обманщик, лгун! – Она тут же вскочила и начала лупить его подушкой. – Так ты вовсе не готовил эту чудесную трапезу? И не подбирал цветы, и не убирал ни комнату, ни ванную? Да?
– Я объясню… – Он попытался уклониться от перьев, летящих из черной сатиновой наволочки.
– Не желаю никаких объяснений, Стюарт! – Она прижала его к стене. – Ты жулик! У тебя здесь целая команда дворецких, кухарок и горничных – скажешь, нет?
– Нет…
– Врешь!
– Только экономка…
– И дворецкий!
– Ну да, но только иногда…
Подушка с глухим стуком ударила его в грудь. Как удачно, что она вовремя раскусила его! Опытный соблазнитель заставил ее поверить, будто он такой же ручной и домашний, как какой-нибудь приятель, ближайший сосед. Ну так лучше пусть у нее будет ближайший сосед, чем противный, лживый миллионер-издатель! Она так ему и сказала.
– Послушай, милая…
– Не называй меня милой! Я иду домой! – Она швырнула бриллиантовое кольцо на черную постель. – Чернота – символ твоей власти, верно? Черный «феррари», черные простыни, черный костюм… Небось и нижнее белье – черное? Я не верю человеку, который носит что-то вроде черных шелковых боксерских трусов!
– Я в них сплю – очень удобно…
– Мне плевать, в чем ты спишь! Удивительно, что контракт, провозглашающий гибель «Лэмпхауза», не был на бланке с черной каймой!
Она схватила пальто, туфли и сумочку и по пути сунула голову на кухню, чтобы сказать пухлой экономке, убирающей тарелки в посудомоечную машину:
– Вы должны когда-нибудь дать мне рецепт вашего тыквенного пирога. Он был восхитительный!
– Спасибо большое, но его готовил мистер Стюарт. Он любит повозиться на кухне, говорит – это снимает стресс от работы! Мистер Латам – это мой муж – и я, мы приходим к мистеру Стюарту в основном, когда он в отъезде или очень уж занят. Он всегда щедро платит. До свидания, дорогая, приятно было познакомиться.
Выйдя во двор без пальто, только в свитере и джинсах, Стюарт помахал перед носом Оливии ключами от машины.
– Ну, что теперь скажете, мисс Прокурор Котсволд?
– Теперь ты не захочешь везти меня домой, это уж точно!
– И ни малейшего намека на извинение?
Он склонился к ней, и она почувствовала запах шампанского в холодном ночном воздухе. Она обвила его шею рукой и положила голову на плечо.
– Прости…
– Ну, разумеется! Увидимся завтра?
– Да… Спасибо за чудесный вечер, Стюарт, еда была восхитительной. Я ожидала рыбу с картошкой или спагетти с кетчупом, уж никак не таких деликатесов!
Она поцеловала его на ночь, и он снова надел ей на палец кольцо, подобранное на кровати. Шофер был отпущен еще раньше – теперь она знала, почему! А поскольку Стюарту явно нельзя было садиться за руль после распитого вдвоем шампанского, она сказала:
– Вызови мне такси, Стюарт, иначе мы оба здесь замерзнем до смерти.
– А что плохого в ночной прогулке? – настаивал он.
– Считай меня старомодной, но мне бы хотелось в будущем с чистой совестью встречать твоих соседей.
Он вздохнул.
– Ах, милая, до чего же ты не похожа ни на одну из английских леди, которых я встречал!
Усадив ее в черное лондонское такси, он вошел в дом и сказал супругам Латам, помогая им в уборке:
– В будущем надо помнить, что она – очень милая леди, но поить ее не стоит.
– Да, сэр, она несколько перебрала, – меланхолично подтвердил мистер Латам, полируя серебряные ножи и вилки, которые нельзя было закладывать в посудомоечную машину.
ГЛАВА 5
Оливия снова прибыла на субботний ланч к родителям. Они уже начали упаковывать вещи, чтобы чинно-благородно отбыть на Антибские острова.
– Дорогая, – преувеличенно-воодушевленно приветствовала ее мать, – ты тощая, как жердь! Наверное, питаешься недостаточно?
– Вполне достаточно, мама! Знаешь, я помолвлена.
– Как это вовремя, Оливия! Мы с твоим отцом будем очень любить наших внуков, пока еще не так стары!
– Я сказала – помолвлена, а не беременна!
– Искренне надеюсь, что нет, потому что ты ведь еще не замужем. Надеюсь, свадьба будет не слишком скоро, потому что мне еще столько нужно сделать!
– Не все сразу, ма. Надо посмотреть, насколько мы совместимы, подходим ли друг другу…
– Надеюсь, ты не планируешь совместное проживание до брака, как теперь принято у молодых людей? Я нахожу это безнравственным! Хорошо воспитанная юная леди должна сберечь себя для мужа, а что касается медового месяца…
– Да, ма, – устало сказала Оливия, – мне это известно. Все – постепенно, шаг за шагом, как я сказала. Но как только мы оба решим, что одна крыша дешевле, чем две… – Нет, это звучит фальшиво. Стюарт – миллионер, черт возьми, и может позволить себе хоть полдюжины крыш. – Видишь ли, ма, я его люблю, правда люблю. Как раз сейчас я готова сделать все, что он захочет.
– А это разумно, дорогая? Ты не знаешь поговорку: женщина создана для работы, мужчина – для охоты.
Она не знала, откуда Мэгги набралась такой ерунды. Впрочем, нет – знала: та читала слишком много любовных романов вместо разумных дамских книг. Нет, сначала надо было изменить читательские вкусы собственной матери, это уж точно, а потом браться за прочую публику.
Оливия понятия не имела, что отец прислушивается к их разговору. Он сидел в кресле у камина, читая воскресные газеты, не в состоянии играть в гольф из-за растяжения в плече.
– Нынче у молодежи никакой морали, – фыркнул сэр Гарольд из-за «Санди таймс». – Кто он?
– Стюарт Маккензи, па.
– О Господи! – Отец вскочил как ужаленный.
– Я думала, ты знал…
– Знал? Знал что, девочка?
– Не ори, Гарри, мы не глухие, – упрекнула Мэгги.
– Ну, он последнее время посылал в офис массу цветов. Я считала, ты должен был заметить.
– Да я думал, что они от какого-нибудь другого твоего поклонника, не от Маккензи!
– Ну, па! – Она встала на дыбы. – Он меня любит, и я его люблю, и он просит меня выйти за него, и я собираюсь сказать «да», вот как!
– А ты уверена, что любишь его, а не семнадцать с половиной миллионов долларов, которые он предлагает за «Лэмпхауз»?
– Тихо вы! – сказала мать. – Можно поговорить об этом не столь драматически после прекрасного ланча из ростбифа и йоркширского пудинга? Тебе следовало пригласить к ланчу Стюарта Маккензи, Оливия, чтобы я могла познакомиться с ним и сама разобраться, кто он такой и что это за скандал вокруг «Лэмпхауза»? Суждения твоего отца иногда пристрастны. Гарри, я уверена – Оливия знает, что делает. Я ей полностью доверяю.
– Спасибо, мама!
– Ты ведь понимаешь, Оливия, что наш дом на Антибах всегда открыт для тебя, если окажется, что дела идут не совсем так, как нужно?
– Не поощряй девочку: так легко ни брать «Лэмпхауз», ни выходить замуж, Мэгги, – раздраженно сказал отец, беря со столика графин с виски.
– Стой, Гарри! На сегодня с тебя хватит! Помнишь, что сказал доктор?
– Что он понимает, этот доктор! Я живу в своем теле уже шестьдесят лет и знаю, как им пользоваться. А что до Стюарта Маккензи, то он уже женат – вот как мало ты знаешь этого мужчину, девочка!
Мать была явно обескуражена, мысль о зяте-двоеженце ее не устраивала. Оливия быстро сказала:
– Разведен, па!
– Вот-вот! Если он не смог сохранить первый брак, то и второй не сумеет, поверь мне!
– Это несправедливо.
– Жизнь несправедлива, милая девочка, а брак еще несправедливее!
– Что ты имеешь в виду, Гарольд? – Будь игла для вышивания побольше, можно было бы сказать, что мать взяла ее наперевес.
Он что-то проворчал о различии между полами: мужчина всю жизнь должен поддерживать жену и семью, в то время как женщина может сидеть дома с вышивкой. Ой-ой, подумала Оливия, надвигается семейный скандал – пора домой!
– Прекрати, Гарри, – сказала мать, явно помрачнев от его женофобских замечаний. – Где ты был последние тридцать лет? В наши дни именно женщина тащит брак на своих плечах, она и растит детей, и работает. Может быть, ко мне это не относится, но, значит, мне не повезло.
– Не повезло? – Он посмотрел на нее поверх очков.
– Да! Тебя испортила жена, в течение тридцати лет потворствовавшая каждой твоей прихоти, а ведь я могла не жить со сварливым лысым язвенником, если бы вовремя встретила своего Стюарта Маккензи! – И Мэгги покинула комнату в глубоком возмущении.
– Ну, ты ее достал, папа! Я лучше пойду… – Оливия схватила свои вещи.
– А что я такого сказал? Ох, женщины, женщины!
У парадной двери стояла Мэгги, вытирая глаза.
– Ма, он не хотел сказать ничего плохого, ты же знаешь!
– Я знаю… Это все его язва, она всегда разыгрывается от стресса. Он боится, что мы с тобой будем считать его неудачником, раз «Лэмпхауз» обанкротился!
– Это глупо, он же не виноват! Издательское дело сегодня – совсем не то, что он когда-то перенял от своего отца.
– Постарайся ему это объяснить! – Мэгги прижалась к ней влажной щекой. – Ну, пока, дорогая, до встречи. В следующий раз приведи Стюарта на ланч, чтобы твоя мама тоже могла с ним познакомиться.
Однажды утром Бэрди с усталым видом зашла в кабинет Оливии.
– Все контракты уже отпечатаны, Оливия. Твой отец хочет, чтобы ты их внимательно просмотрела и завизировала каждую страницу, прежде чем мы пойдем к адвокатам Маккензи.
Оливия взяла из рук Бэрди толстую пачку документов и вздохнула.
– Ладно, оставь, я займусь ими как только отсортирую наш весенний список изданий…
К четырем часам дня, добравшись до шестьдесят первой страницы контракта с Маккензи, она вскочила со стула и бросилась в отцовский кабинет.
– Па, можно я возьму машину и Эрнста?
– А что случилось?
– Мне надо поговорить со Стюартом!
– Пошли ему факс.
– Я должна повидать этого ублюдка!
Эрнст, отцовский шофер, чистил «даймлер» в подземном гараже рядом с «Лэмпхаузом».
– Эрнст, отвезите меня, пожалуйста, в корпорацию «Маккензи» в Фаррингдоне!
– Машина еще немытая, мисс Оливия.
– Едем сейчас же, Эрнст!
– Да, мисс! – Он схватил шоферское кепи с заднего сиденья и сунул свои сандвичи в «бардачок».
Британское отделение корпорации «Маккензи» приобрело новенькое современное офисное здание с тонированными стеклами, искусно рассаженными растениями с автоматическим поливом и скоростными лифтами. Оливия промчалась по приемной мимо дежурного охранника, огрызнувшись, когда тот спросил ее имя. Не дожидаясь пока ей выдадут маленький пластиковый пропуск, она вбежала в один из лифтов и нажала нужную кнопку. На восьмом этаже обстановка, по ее мнению, больше подходила для отеля, чем для серьезного издательства. Оливия ворвалась в кабинет и остановилась, открыв рот и задыхаясь. Секретарша сказала:
– Мисс Котсволд, мистер Маккензи…
Стюарт говорил по телефону. Оливия шмякнула шестьдесят первую страницу ему на стол, опять сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула вслед.
– Ты подлый Иуда! – крикнула она и выбежала вон.
Стюарт сказал в телефон:
– Я перезвоню! – и пустился вслед за ней. Створки лифта уже закрывались, но он успел вставить между ними ногу. Они медленно раздвинулись несмотря на то, что Оливия нажимала на «ход».
– Какого дьявола, Оливия?! Как ты смеешь врываться сюда и что-то швырять в меня без всяких объяснений?
– Ах, ты желаешь объяснений? Так слушай! Помолвка расторгнута! Я лучше сдохну, чем выйду за обманщика! Как ты смеешь что-то обещать мне, даже и не думая выполнять свои обещания?!
– Какие обещания? – Он рывком раздвинул створки лифта, лицо его побелело от ярости, глаза сверкали ледяным блеском. – Какие обещания я нарушил, Оливия?
– Ты обещал, что «Лэмпхауз» сохранит свое лицо?!
– Да, и он сохранит!
– Нет, если мы въедем в это ханжеское, вульгарное, безвкусное, бесхарактерное здание!
– Уфф! Послушай, давай поговорим…
– Не желаю с тобой ни о чем говорить!
– Но ведь надо… – Он вошел в лифт и попытался обнять ее.
– Не трогай, Стюарт! – Она оттолкнула его. – И не думай, что можно раз за разом надувать меня!
– Милая, это все какое-то недоразумение… Ты злишься по пустякам…
– Это не пустяки!
Лифт остановился на полпути, створки раздвинулись, и несколько человек из персонала корпорации попытались войти.
– Простите, но мы сейчас никуда не едем…
Стюарт нажал кнопку «Подвал», а затем повернул аварийную рукоятку в положение «Выключено».
– А теперь давай поговорим разумно, а? И «Лэмпхаузу», и «Маккензи» будет лучше, если они поместятся под одной крышей – под этой! Для начала это будет гораздо экономнее. Ваш старый дом, тесный, мрачный и неудобный, он почти готов рухнуть. Я тебе говорил, что «Лэмпхауз» сохранит свое лицо и свой персонал – так и будет! Для него отводятся полностью четвертый и пятый этажи, двенадцать тысяч квадратных метров эффективной рабочей площади!
– Подавись ты своими метрами, Стюарт Маккензи! Мы никуда не поедем, старое здание – это дом родной для меня и моего персонала!
– Ты еще не назначена директором «Лэмпхауза», Оливия! Пока Совет директоров корпорации не одобрит мои указания и адвокаты «Лэмпхауза» и наши все не подпишут.
– Ага, так теперь начинается шантаж? Ты не руководитель, а грабитель! Тебе бы только пользоваться «Лэмпхаузом»!
Он в отчаянии рванул на себе волосы.
– Ты за ланчем сегодня не выпила?
– Что ты имеешь в виду? – осведомилась она.
– То, что сказал…
– Нет, не выпила! Единственный раз я упилась, когда ты меня заставил!
– Я заставил? Как?
– Ты хотел переспать со мной, не так ли?
– Да – но ведь не сейчас! Не тогда, когда ты ведешь себя как капризный ребенок, а не разумная женщина!
– Ах, так я – капризный ребенок? – Она попыталась включить лифт, но он перехватил ее руку.
– Почему мы так ссоримся? Прошу тебя, Оливия, не надо! Я ведь люблю тебя! Оставайтесь в своем дряхлом здании, мне все равно… Я только хочу сохранить тебя, вот и все… – Прежде чем она сообразила, что происходит, он снова надел ей на палец кольцо. – А теперь пойдем ко мне в кабинет и поговорим обо всем разумно. Агент Ратленд грозит расторгнуть контракт через суд. Не хватало мне еще, чтобы ты поступила так же!
Слегка успокоившись, Оливия тихо спросила:
– А как… я имею в виду, с чего бы это Ратленд расторгать контракт с «Маккензи»?
– Понятия не имею! Это не по моему отделу…
Он крепко обнял ее и жадно поцеловал, а затем повернул аварийную ручку, и они поехали корректировать шестьдесят первую страницу контракта «Лэмпхауз» – «Маккензи». Но это никак не удавалось, потому что у Стюарта было другое на уме – он пытался соблазнить ее тут же, на своем роскошном диване.
– Да перестань ты, работать надо!.. – Она пыталась оттолкнуть его, но в конце концов ослабела от смеха. Он немилосердно щекотал ее, запуская руки за пазуху, а она старалась сохранить самообладание и застегнутую на все пуговицы блузку в предвидении неожиданного визита его отца.
– Почему ты такая недотрога, ведь мы все равно поженимся? – спросил он.
– На случай, если я передумаю до той поры, пока будет составлен брачный контракт к моему полному удовлетворению, мистер Маккензи!